Draco Dormiens

Глава 6. Мальчик, который дулся

Драко и Эрмиона нырнули в шкаф и захлопнули за собой дверь. Гарри, дрожа, направил палочку на окно, прошептал «Репаро!» и разбитое стекло взлетело в раму. Затем он прыгнул на кровать и схватился за один из столбиков. В этот момент дверь не выдержала, распахнулась, и в комнату влетел разъяренный Люций Малфой.

— Ты! — проорал он Гарри. Малфой-старший был очень поход на Драко, когда злился: очень бледный с красными пятнами на щеках. У Гарри было чувство, что Люций мог открыть дверь с помощью магии, но захотел выместить на ней свой гнев. — Почему ты не открывал?

— Я не знаю, — спокойно ответил Гарри, — Может потому, что ты привязал меня к кровати?

Люций выглядел уязвленным.

— Я забыл, — заметил он, направил палочку на Гарри и произнёс, — Заклихватем!

Гарри уронил руки.

— Спасибо, — сказал он. — Как Нар... моя мать?

— Нормально, — отрезал Люций.

— Могу я ее увидеть?

— Нет. Я хочу, чтоб ты мне кое с чем помог. Мне надо вниз, в подземелье и ты пойдешь со мной.

Гарри уставился на него. Это было приглашение, о котором он мечтал — пойти посмотреть, где держат Сириуса. Только ему совсем не хотелось оставлять Эрмиону в шкафу вместе с Драко. С другой стороны, отказывать Люцию Малфою тоже нельзя. Похоже, он вот-вот начнет плеваться огнём.

— Окей, — сказал Гарри, вставая, и думаю о тех, в шкафу, вышел за Люцием.

В шкафу было абсолютно темно. Лицо Эрмионы было прижато к какой-то грубой ткани, колено упиралось в ногу Драко, а рука затекла под сумкой Гарри. Она чувствовала рядом дыхание Драко, и слышала сквозь дверь разговор Люция и Гарри. Она слышала, как Люций сказал Гарри, что берет его в подземелье, слышала, как Гарри согласился и как они ушли из спальни, захлопнув дверь.

Драко заговорил первым. Вообще, он не столько говорил, сколько ругался, с необыкновенной изобретательностью и богатством словарного запаса. Его словарь и воображение просто поразили Эрмиону. Ей даже в голову не приходило, что такое можно сделать с метлой.

— Эй, — сказала она. — Извини, что перебиваю, мне даже нравится, но я думаю нам надо выбираться из шкафа. У меня сейчас рука отсохнет.

— Мы не можем выбраться из шкафа, — спокойно ответил Драко. — Он запирается снаружи.

— Что ты хочешь сказать?

Голос Драко был резким:

— Какую часть из «он запирается снаружи» ты не поняла? Вот уж поистине! Я думал, ты сообразительная.

— А простое Открывающее Заклятие?

— Нет, — сказал Драко. — Шкаф защищен. Мой отец запирал меня в нем, когда я плохо себя вел, так что я знаю.

— Твой отец — просто изверг!

— Оставь в покое мою семью, Грейнджер, — отрезал Драко.

— Грейнджер? — раздраженно фыркнула Эрмиона. — Сначала Гарри, теперь ты! Почему вы ведете себя так, как будто внезапно возненавидели меня? Все, что я сделала Гарри — это пыталась спасти его жизнь. Что же касается тебя, я не знаю, на что ты жалуешься, но...

— Ты правда, не знаешь? — голос Драко, холодный и далекий, теперь звучал так, как Эрмиона помнила по стычкам в Хогвартсе.

— Нет.

— Иллюмос, — сказал Драко и свет вырвался из палочки, озаряя внутренности шкафа. Эрмиона вздрогнула. Говоря с Драко в темноте, она представляла его себе таким, как в школе. А теперь она оказалась лицом к лицу с Гарри. Свет из палочки заставлял его глаза мерцать малахитовым цветом. Но улыбался он злобной улыбкой Драко.

— Поттер, — коротко пояснил Малфой, — придуривается по двум причинам. Первая: ему ненавистна мысль быть спасенным мной. Это я понимаю. Сам бы чувствовал тоже самое на его месте.

— А вторая? — с любопытством спросила Эрмиона.

— Он ревнует.

Эрмиона почувствовала, как сердце проваливается вниз, затем стрелой взлетает вверх и застревает в горле.

— Ревнует? Как так?

— Не будь дурой, Эрмиона.

Эрмиона схватила Драко за руку и сильно ее сжала.

— Что ты имеешь в виду?

Драко не выдергивал руку.

— Я знаю, что ты хочешь услышать, — сказал он. — Но ты уверена, что хочешь услышать это так?

Эрмиона задумалась. Так ли она хотела услышать, что у Гарри возможно — могут быть чувства к ней (или чувство… любое чувство)? От Драко, который шпионил в голове у Гарри? Это было насилие, хоть и не добровольное. И, в конце концов, Драко может ошибаться. Она покачал головой и убрала руку.

— Нет.

— Только потому, что я чувствую то, что чувствует Гарри, — неожиданно сказал Драко, — я не перестал чувствовать, то, что чувствовал.

Эрмиона уставилась на него.

— Что ты чувствуешь? — спросила она — и к собственному удивлению, ей хотелось услышать ответ, так же как и на предыдущий вопрос.

Но Драко опустил голову и она больше не видела его глаза, только отражение света в очках.

— Прямо сейчас я чувствую голод, — сообщил он. — Жуткий голод. Я не ел со вчерашнего обеда.

— А, — разочарованно вздохнула Эрмиона. Она подтянула сумку Гарри, чтобы достать молнию. Теперь она сидела рядом с Драко. — Я взяла поесть… Шоколадные лягушки, масляный эль и маринованные огурцы.

Драко скорчил рожу:

— Я сказал, я голодный, а не беременный.

Эрмиона хихикнула.

— Ну, это все, что есть.

— Ладно. Дай мне эль. Может если я выпью много — я не буду так сильно против того, чтоб сидеть здесь взаперти.

Гарри шел за мистером Малфоем по все более знакомым коридорам Имения до самого кабинета, где Люций открыл люк и жестом велел Гарри следовать за ним. Гарри шел осторожно, чтоб ничего не задеть. Он не хотел, чтобы отсутствие Малфоевской крови дало повод для еще какой-нибудь сигнализации. Серые каменные ступени вели вниз, в холодную темноту, где светился только кончик палочки Люция Малфоя. Там было что-то вроде лабиринта: узкие проходы разбегались во всех направлениях как змеи. Гарри пытался запомнить путь, бормоча про себя: налево, направо, направо, резко налево, когда они поворачивали, но он знал, что это, скорее всего, бесполезно. Люций Малфой заговорил с ним только раз, когда они переходили из одного коридора в другой, украшенный мраморной мозаикой.

— Это будет хорошая практика для тебя, сын, — сказал он.

Наконец, они дошли до входа в подземелье — огромной каменной арки с ржавыми железными воротами, запертыми на здоровый замок в виде переплетенных змей. Люций Малфой положил на замок руку и тот открылся, ворота распахнулись. Гарри вошел вслед за Люцием.

Малфой прошел вдоль ряда клеток около стен и остановился у одной из них, заглядывая туда. Гарри остановился рядом, уже зная, что увидит. Клетка была голой с мокрыми каменными стенами и соломой на полу. У дальней стены стояла низкая каменная скамья, на которой лежал человек.

Это был Сириус.

— Эй, Блэк, — крикнул Люций, и Сириус поднялся. Гарри с облегчением увидел, что с него сняли Связывающее Заклятие. — Удобно?

Сириус зарычал, глухо как собака.

— Вот, — сказал Люций. — Вижу, ты гордишься тем, что ты зверомаг, так уже не можешь говорить по-человечески.

Сириус отвернулся.

Люций с отвращением покачал головой, посмотрел вниз и закатал левый рукав мантии, на руке была метка в виде черепа и змеи — Знак Мрака. Он поднял руку к лицу и заговорил в нее, как по рации.

— МакНейр, — рявкнул он. — Питер. Где вы?

Череп на руке Люция зашевелил ртом и тонкий голос произнес.

— Мы не можем войти в подземелье без тебя, нужно, чтобы кто-то открыл дверь.

— Черт, — взорвался Люций. Он посмотрел на Гарри. — У тебя палочка с собой?

— Да, — ответил Гарри, вынул ее и показал Малфою.

— Очень хорошо, Драко, — улыбнулся Люций. — Я хочу, чтоб ты посмотрел за Блэком пока я не вернусь с Питером и МакНейром. Если он двинется, наложи на него заклятие ватных ног. Ты уже достаточно большой для такой ответственности, — добавил он. — Пришло время посмотреть, чего ты стоишь.

Гарри подозревал, что Люций меньше всего хотел дать шанс Драко показать чего он стоит. Просто Малфою нужна была помощь, а Нарцисса была не в состоянии что-либо делать. Естественно, Гарри жаловаться не собирался.

— Да, отец, — он сказал. — Я послежу за ним.

Люций ушел, оставив Гарри стоять в темноте, дрожа от нетерпения. Как только он услышал как за мистером Малфоем захлопнулись ворота, он подскочил к решетке и позвал

— Сириус! Сириус, не бойся — это я…

Сириус поднял голову.

— Гарри, что ты сделал с волосами? Это ужасно.

Гарри удивленно закашлялся.

— Ты узнал меня?

Сириус улыбнулся.

— Я собака, Гарри. Я могу узнать тебя по запаху быстрее, чем по внешности. Я знал, что ты здесь, с того момента как меня привезли.

Гарри прижался к решетке. Было приятно узнать, что кто-то узнает его, пусть даже по запаху.

— Притворятся сыном Люция Малфоя очень опасно, — неодобрительно сказал Сириус. — Что ты использовал? Многосущное зелье?

— Что-то вроде, — ответил Гарри и торопливо рассказал, что произошло за последние несколько дней. Сириус слушал молча, иногда кивая или удивленно вскрикивая, пока Гарри не дошел до части, где Червехвост и МакНейр привезли Сириуса в спальню Драко и Нарцисса упала в обморок.

— Нарцисса, — задумчиво проговорил Сириус. — Да это загадка.

— Что?

— Нарцисса Хардести, — сказал Сириус, — была самой красивой девушкой на своем курсе в Хогвартсе. Она на два года старше, чем Джеймс, Лили, я и остальные. Она была очень способной ученицей и очень красивой. А потом, на последнем курсе, она согласилась на помолвку с этим противным козлом, Малфоем. Никто не мог понять почему. Это была загадка года, она раньше его не выносила и его приятелей из Слитерина тоже. Нарцисса, — добавил он, — училась в Рэйвенкло.

Гарри внимательно посмотрел на Сириуса. Трудно было сказать точно, но ему показалось, что вид у Сириуса был смущенный.

— Она тебе нравилась, Сириус? — спросил он.

— Ну да, я знал ее довольно хорошо. Она была хорошим человеком, я клянусь — но … я говорил то же про Питера, а посмотри, кем он стал.

— Так ты говоришь, я должен… — начал Гарри, но Сириус прервал его

— Просто приглядывай за ней, вот и все.

— Забудь ее, Сириус, единственное, что важно — это вытащить тебя отсюда.

Сириус покачал головой:

— Не сейчас, Малфой вернется с минуты на минуту.

— Я знаю, — сказал Гарри. — Я думал вернуться позже вечером. У меня наверху плащ-невидимка. Он накроет нас всех. Я бы не стал брать Драко Малфоя, но он нужен, чтобы открывать двери. Они открываются только для Малфоев.

Сириус провел правой рукой по волосам и Гарри увидел, что левая рука прикована к каменной скамье.

— Гарри, Я знаю, ты не любишь младшего Малфоя, но пусть он обязательно наденет плащ-невидимку, хорошо? Потому что если его поймают, то подумают, что это ты. И его прикончат!

У Гарри пересохло горло.

— Они планируют меня убить, а, Сириус?

— Хуже, — хмуро ответил тот. — Я слышал, как МакНейр и Червехвост говорили об этом. Они хотят использовать меня как приманку — заманить тебя в замок, поймать и отдать Волдеморту. Он хочет попробовать на тебе Заклятие Мучения.

Сириус замолчал. Послышался скрипящий звук открывающихся ворот в подземелье. Гарри отпрянул от решетки и стоял с вынутой палочкой, когда Люций, МакНейр и Червехвост вошли. Они не обратили внимания на Сириуса. Люций кивнул Гарри:

— Останься, я хочу, чтоб ты увидел.

Гарри сжал кулаки. Он знал, что Сириусу не сделают ничего — мертвый заложник — не заложник — но ему не понравились слова Люция.

А тот уже достал палочку и держал ее перед собой. МакНейр тоже вынул палочку и прикоснулся к палочке Люция. Червехвост поднял руку и положил ее сверху на палочки.

— Доминус Вокаре, — просипел он.

Сноп зеленого света вырвался из палочек и из руки Червехвоста, постепенно превращаясь во что-то. Уже были видны голова и плечи. Лицо было расплывчатым, но Гарри уже понял — не было на свете другого такого лица, плоского и злого, с кошачьими глазами.

Волдеморт.

— Хозяин, — приветствовал его Люций елейным голосом.

— Зачем вы звали меня? — спросил призрачный образ Волдеморта хрипло.

— Мы хотели сообщить, что преуспели в поисках и захвате Сириуса Блэка, — Червехвост улыбался во весь рот. — Вон там он, видите?

Образ Волдеморта повернул голову к клетке, в которой держали Сириуса. Когда взгляд Волдеморта скользнул по Гарри, тот почувствовал знакомую боль во лбу. Он сжал кулаки так, что ногти впились в ладони, но не пошевелился.

— Я вижу его, — сообщил Волдеморт-образ. — А Гарри Поттер? Его уже известили?

— Я послал ему в школу сову, Хозяин, — объявил МакНейр.

— Вы проделали хорошую работу. Вы будете награждены, — и, когда все трое улыбнулись, Волдеморт резко добавил, — Когда мальчишка будет у вас.

Их улыбки слегка угасли.

— Это будет скоро, Хозяин, — сказал Люций. Но Волдеморт снова смотрел на Гарри, и боль у Гарри в голове усиливалась.

— Это твой сын, Люций?

— Да.

Волдеморт не шелохнулся.

— Он похож на тебя, — наконец проговорил он. — Когда он вырастет, ты приведешь его ко мне?

— Конечно, Господин.

С этим образ Волдеморта исчез. Видимо, он был не из тех, кто говорит «до свидания». Что было хорошо, думал Гарри — так как в следующую секунду, он был уверен, что рухнет на колени из-за невыносимой боли в голове. И все же, он был рад этой боли. Она означала, что Гарри был самим собой — под этой чужой внешностью, он все еще оставался Гарри Поттером. Люций же казался довольным, довольным как никогда. Он даже положил руку на плечо Гарри, когда они выходили из подземелья. Гарри вертелся, когда они выходили через ворота — ему хотелось взглянуть на Сириуса, но тот лежал лицом к стене и не смотрел на мальчика.

Драко уже выпил четыре бутылки масляного эля, Эрмиона тоже. Короткая и веселая драка состоялась из-за последней бутылки. Драко выиграл. Алкогольный градус масляного эля очень низок, но четыре бутылки, выпитые на пустой желудок, сделали Эрмиону сонной и немного пьяной.

— Что если твой парень вообще не вернется? — хмуро спросил Драко. — Это очень неприятно — умереть запертым в своем собственном шкафу.

— Он мне не парень, — автоматически поправила Эрмиона. — И он вернется.

Драко внимательно посмотрел на нее поверх бутылки с элем.

— Почему?

— Потому, что Гарри не оставит нас умирать, — ответила Эрмиона, вздрогнув. — Он может и сердится на меня, но он же не убийца, так?

— Так, — согласился Драко, — но я имел в виду, почему он не твой парень?

Эрмиона нашла, что ей трудно сфокусировать взгляд на Драко. Конечно, было уже четыре утра, а она не спала двадцать часов.

— Потому, что он не любит меня. Он сказал мне.

— Вот придурок, — спокойно констатировал Малфой. — Я думаю, он сам не знает, чего хочет.

— Что он чувствует сейчас? — спросила Эрмиона, вопреки желанию.

Драко минутку подумал:

— Печаль.

— Знаешь, чего мне действительно будет не хватать? — спросила Эрмиона, которая чувствовала себя очень странно — как будто уснула, с открытыми глазами.

— Здешних посиделок в окружении Армани? — предположил Драко.

— Нет, — ответила она. — Тебя. Такого тебя. Когда мы снимем заклятие с тебя и Гарри, ты опять станешь противным и ужасным, правда?

— С другой стороны, — Драко пытался придать своему голосу беззаботности, — Гарри перестанет быть таким придурком.

— Не называй его так, — попросила Эрмиона, но ее протест был больше автоматическим.

— А знаешь, по чему я буду скучать? — Драко уставился куда-то над ее головой.

— По чему?

— По тебе — как моему другу, — быстро сказал он. — Я имею в виду, даже тогда, когда ты думала, что я — Гарри, все было здорово… У меня есть друзья, ты знаешь, такие как Крабб и Гойл. Но я не думаю, что они умерли бы за меня. Ну, они могли бы умереть из-за меня; если бы я велел им выпить яд, они наверно так и сделали бы. Но это больше глупость, чем привязанность, я думаю, — вздохнул он. — Но ты бы умерла за Гарри, правда?

— Да, — сказал Эрмиона, — хотя я думаю, что могу умереть и из-за него тоже, — добавила она, и Драко криво усмехнулся. Эрмиона откинулась назад, и теперь ее голова лежала на плече Драко. Он сидел очень тихо; она смотрела на его профиль, очень серьезный и знакомый в свете волшебной палочки.

— Мне будет очень грустно, когда ты начнешь бриться, — мечтательно произнесла она (она была немного пьяна, помните?). — Мне нравится прозрачность твоей кожи, всегда нравилась. А когда ты первый раз проведешь по ней лезвием — это исчезнет навсегда.

Она подняла голову и поцеловала его в щеку.

Он посмотрел на нее. Ее глаза были в дюйме от его собственных.

— Эрмиона, с кем ты разговариваешь?

— Я не знаю, — ответила она и поцеловала его в губы.

Какие бы предчувствия его в этот момент не одолевали, он их не выказал. Взяв ее за плечи, он стал целовать ее, и если у Эрмионы и были мысли, что она целует Гарри, то они исчезли. Она никогда не целовалась с Гарри, но знала, что это будет не так. Сейчас это было так, словно целуешь незнакомца, или почти незнакомца; при каждом прикосновении его губ она чувствовала жуткое волнение. Он даже не пах как Гарри, он пах как Драко: лимонным соком, перцем, прохладным ночным воздухом. Но вместе с тем, он называл ее по имени голосом Гарри. Ей было все равно. Они целовались и целовались в шкафу, стукаясь об его стенки. За этим занятием они не заметили, что кто-то открыл шкаф и впустил свет снаружи, и они не остановились, пока голос не прервал их уединения, резко и яростно спросив:

— КАКОГО ЧЕРТА ВЫ ТУТ ДЕЛАЕТЕ? — это был Гарри.

Эрмиона чувствовала себя ужасно. Гарри не разговаривал с ней, и было похоже, что он решил никогда больше с ней не говорить. Что странно — он разговаривал с Драко, хотя и без особого энтузиазма.

Драко и Эрмиона отпрыгнули друг от друга, как только заметили, что Гарри здесь, но было уже слишком поздно. Эрмиона выбралась из шкафа, на грани нервного срыва, обалдевшая от масляного эля и поцелуев, и попыталась взять Гарри за руку, но он только посмотрел на ее руку как на Огнеплюя-Мантикраба, который приземлился на его рукав и произнес очень холодно и ровно:

— НЕ. ТРОГАЙ. МЕНЯ. — Затем он сказал, — Выходи из шкафа, Малфой, мне надо с тобой поговорить.

Драко выбрался из шкафа, предчувствуя, что Гарри собирается врезать ему, но Гарри этого не сделал. Видимо он считал, что виновата во всем Эрмиона, которая примостилась на краю кровати Драко, наблюдая как мальчики разрабатывали план вызволения Сириуса из подземелья.

— Мы оба пойдем, — сказал Гарри. Он объяснил ситуацию Сириуса, и теперь он и Драко склонили головы над картой, которую набросал Гарри. — Ты должен впустить меня в подземелье, так как мне нужен кто-то с кровью Малфоев, чтобы открывать двери. Мы оба влезем под плащ-невидимку, но лучше если его наденешь только ты, а я буду идти сразу за тобой. Просто могут начаться проблемы, если двери будут открываться сами собой, а рядом никого не увидят. И оставайся под плащом — ты здесь Враг Номер Один, в таком виде.

Драко кивнул.

— Лучше нам сделать все быстро, — сказал он, — а то скоро они будут ждать, что объявится Гарри Поттер, и если ты не…

— Да, — отрезал Гарри. — Я думаю, мы пойдем прямо сейчас.

— Хороший план, а как насчет Эрмионы?

Гарри холодно и недружелюбно посмотрел на Эрмиону.

— Давай запрем ее в шкафу? — предложил он.

— Я не останусь в шкафу, — сказала она. — Я иду с вами.

— Нет, не идешь, — Гарри не смотрел на нее. — Это будет очень рискованно, и я не могу постоянно беспокоится, что сделаешь какую-нибудь глупость и подвергнешь себя опасности.

— Ты прекрасно знаешь, что я не делаю глупостей, — яростно возразила Эрмиона.

— А я думаю, что ты только что доказала обратное, — сказал Гарри, не пытаясь скрыть презрение.

Даже не помедлив, чтобы подумать, Эрмиона сделала пять шагов к Гарри, замахнулась и врезала ему по лицу. Карта выпала у него из руки он уставился на нее в таком удивлении, как будто его палочка выпрыгнула у него из кармана и начала распевать гимны.

Драко усмехнулся.

— Тебе лучше присесть, Гарри, — сказал он. — В последний раз, когда он врезала мне, у меня неделю искры из глаз сыпались.

Гарри и Эрмиона одновременно повернулись к нему:

— Заткнись, Малфой!

— Хорошо, я сяду там, — и ушел в дальний конец комнаты. Он выглядел обиженным, но Эрмиона чувствовала, что ему хочется уйти и предоставить им разбираться в их ссоре самим.

— Я не собираюсь извиняться, — заявила она Гарри. — Ты заслужил это.

— Да, — Гарри все еще был в шоке, но он послушался совета Драко и сел на кровать. — Я думаю, это не мое дело.

Он выглядел таким несчастным, что Эрмиона почувствовала себя виноватой.

— Гарри… я знаю, что ты думаешь…

— Нет, не знаешь.

— Я знаю, тебе не нравится Драко…

— Не нравится? — голос Гарри звучал так, словно она сообщила ему, что идет ужинать с Волдемортом. — Это Драко Малфой, Эрмиона, ты понимаешь, что мы говорим о Драко Малфое? О том, кто пытался засадить Хагрида в Азкабан примерно миллион раз? О том, который называл тебя Нечистокровной? О том, чей отец добился, чтобы отца Рона уволили из Министерства Магии?

— Я не знал об этом! — раздался голос Драко из другого конца комнаты.

— Заткнись! — сказал Гарри, глядя на Эрмиону. — Драко Малфой, который сказал, что хочет, чтобы ты умерла? Ты помнишь, Эрмиона?

— Он теперь другой, — запротестовала она, зная, как глупо это звучит. — Он изменился.

— Изменился? — переспросил Гарри, так, как будто она сообщила, что не только идет ужинать с Волдемортом, но и прихватила бутылочку хорошего вина. — Что бы сказал Рон, если бы он знал, что ты делала в шкафу с парнем, чей отец отобрал работу у его папы и практически обанкротил его семью? Если бы не Фред и Джордж со своим магазином, то Висли бы уже были на улице!

— Это нечестно, — сказала Эрмиона, которую как обожгло, когда Гарри упомянул Рона. — Это был Люций, а не Драко. Я же не виню тебя за то, что делают Десли. — Она понизила голос до шепота. — Гарри… он теперь другой. Когда мы пытались пробраться в замок, он заслонил меня от стрелы. Он спас мне жизнь. Разве это ничего не значит?

Гарри смотрел на нее. Ее карие глаза казались огромными на бледном лице, а губы дрожали.

— Это все Многосущное зелье, Эрмиона, — сказал он наконец. — Ты знаешь это. Ты сейчас как Хагрид, когда он берет какого-нибудь монстра и утверждает, что он самый милый и воспитанный. Когда-нибудь он отхватит тебе руку. Когда мы снимем с него заклятие или до этого.

— Откуда ты знаешь, что это заклятие? — Эрмиона обеспокоенно глянула на Драко.

— Потому что, — сказал он, посмотрев на нее. Она поняла, что он решает, говорить ей или нет. — Потому что я чувствую, как абсолютно противоположное происходит во мне, понятно?

— Ты говоришь… ты слышишь, что он думает?

Гарри покачал головой.

— Нет. Другое, — он вытащил палочку из кармана и подозвал Эрмиону ближе. — Смотри, — он направил палочку на пару пауков, стремительно бежавших по каменному полу. — Жестокос!

Сноп черного света выстрелил из палочки и ударил одного паука. Тотчас же, паук повернулся и начал с невероятной жестокостью атаковать своего собрата, откусил тому голову и начал поедать ее. Гарри хмуро смотрел на эту сцену.

Глаза Эрмионы расширились.

— Гарри, — сказала она, в ужасе, — это была … Темная Магия, да?

— И не самое отвратительное заклинание, — ответил Гарри безжизненно, наблюдая, как оставшийся паук, заметно потолстевший, бежал по полу. — Большинство гораздо хуже.

— Но ты никогда не занимался Темной Магией, — Эрмиона была в шоке. — Нужно много практиковаться…

— Я не занимался, но он — да, — он мотнул головой в сторону Драко. — Теперь ты поняла?

— Ох, Гарри… — она села рядом с ним на кровать. Она видела, каким несчастным он был, и у нее разрывалось сердце. Она обещала себе, что не будет чувствовать себя виноватой из-за поцелуев с Драко в шкафу, но теперь она именно так себя и чувствовала. Это не имело смысла, она ничего не должна Гарри, она наверное даже не нравится ему, но так было и ничего нельзя было изменить. Пообещав про себя никогда больше не целовать Драко, она горячо произнесла. — Мы выберемся из этого, Гарри. Мы спасем Сириуса из подземелья, и снимем с тебя заклятие, и все будет как раньше.

— Что я могу сделать для Сириуса в таком состоянии? — сказал Гарри мрачно. — Что если я вдруг свихнусь и стану злым? И что если заклятие нельзя снять?

— Тогда мы сможем пойти и уладить это в Министерстве, когда здесь все закончим, — Драко, явившийся из другого конца комнаты, смотрел на Гарри с раздражением. — Ты перестанешь себя жалеть, Поттер? Ты не станешь злым и жестоким, в тебе часть меня, а не Волдеморта.

— Какая разница, — Гарри уставился в пол.

— Ну да, — продолжал Драко — Скажи мне: когда это Мальчик, Который Выжил стал Мальчиком, Который Дуется?

— Очень смешно, — откликнулся Гарри. — Жаль, что здесь нет ни одного слитеринца, чтоб похлопать тебе и оценить шутку, Малфой.

— Я тоже не хотел иметь Одинаковые Силы с тобой, но я же ною, — коротко сказал Драко.

— Нет, — сказал Гарри с убийственным сарказмом, — твой метод решения проблемы, целуясь с Эрмионой каждый раз, когда выпадает возможность, просто творит чудеса. Ты преодолеваешь кризис своим путем, я — своим.

— Мой путь приятней.

— Твой путь приведет тебя к тому, что тебе снесут башку.

— Вот это я говорю, — Драко был явно доволен, — Я узнаю этот характер.

Гарри выглядел так, будто у него не хватает сил даже сказать Драко, чтобы тот заткнулся. Он посмотрел на Малфоя, встал, взял карту и сказал:

— Если мы собираемся идти, то надо двигаться.

Они пошли, Драко, надевая плащ-невидимку, а Эрмиона, беря свою палочку, которая выпала еще в шкафу. Когда они подошли к двери, Гарри пропустил Драко вперед и прошипел так, чтобы его не слышала Эрмиона.

— Ты ей нравишься только потому, что выглядишь как я.

Драко разом перестал улыбаться.

Первая часть их плана прошла великолепно. Драко, в плаще-невидимке, вошел в кабинет, убедился, что там никого нет, и открыл люк для Гарри и Эрмионы. Они спустились по ступенькам, и Драко последовал за ними. Используя воспоминания Драко о подвале и неполную карту Гарри, они медленно продвигались вглубь по туннелям. Эрмиона удивлялась их размерам. Они проходили подземные залы, размером с теннисные корты; некоторые из них сверкали сталактитами, свисавшими с потолка.

— В твоём доме и то меньше комнат, чем здесь, — сказала она Драко.

— Я знаю, — ответил бесплотный голос Драко слева от нее, — Имению только шестьсот лет, а подземелью как минимум тысяча. Мама говорит, что здесь когда-то был подземный город.

— Ты знаешь, что твоя мать училась в школе вместе с моими родителями? — спросил Гарри, который все еще не выглядел дружелюбным, но уже смирился с ситуацией.

— Да, я знаю, что она училась в Хогвартсе.

— Она дружила с Сириусом, — добавил Гарри.

Голос Драко был ровным. Он явно не хотел говорить о своей матери.

— Она никогда не упоминала его.

Эрмиона шла за ними. Она размышляла о том, что произошло между ней и Драко в шкафу. Интересно, думал ли Драко о том же? Трудно было сказать, ведь он по-прежнему был невидим. Это был не первый ее поцелуй. Она целовалась с Роном пару раз, когда они были на пятом курсе, но ничего больше не получилось, так как каждый раз, когда их губы встречались, Рон начинал паниковать и сбегал. А затем игнорировал ее в течение нескольких дней. Это действовало Эрмионе на нервы, и она объявила, что отныне они будут просто друзьями, что стало большим облегчением для них обоих.

Потом был еще Виктор. Эрмиона улыбнулась про себя. Бедный Виктор. Он никогда сильно ей не нравился, хотя она позволила поцеловать себя пару раз. Она встречалась с ним в надежде, что Гарри будет ревновать, но ничего не вышло.

Гарри, как обычно, видел ее насквозь и мог сказать, что Виктор ее не интересует.

Она помнила, как была счастлива перед вторым заданием Трехмагового Турнира, когда ей сказали, что она будет заложницей для одного из защитников — тем, «чего защитнику будет больше всего не хватать». Она полагала, что этим защитником будет Гарри. Воспоминание о разочаровании, которое она испытала, когда увидела Виктора, стерло улыбку с ее лица.

— Мы пришли, — сообщил голос Драко откуда-то справа.

Он были у входа в подземелье, теперь запертого на замок в виде змей. Раздался хруст — это Драко подошел к замку и видимо сделал то, что нужно, чтобы открыть его. Замок упал и ворота скрипнули, открываясь.

Гарри взял Эрмиону за руку, когда они проходили через ворота, и она сильно сжала его ладонь. Было страшно и подземелье было темным. Гарри тащил ее вперед и она слышала дыхание Драко сзади. Гарри упал на колени перед решеткой, и Эрмиона последовала его примеру.

— Сириус, — прошептал Гарри, — Сириус, ты не спишь?

Ответа не было.

— Сириус, — повторил Гарри настойчивей.

Маленькое светлое пятнышко, похожее на светлячка, появилось в темноте клетки.

Постепенно оно росло, и Эрмиона поняла, что это свет волшебной палочки. Он осветил всю клетку: стали видны решетка, покрытый соломой пол, сырые стены и…

Люций Малфой и Червехвост, сидевшие вместе на каменной скамье, где раньше лежал Сириус. Люций, держа светящуюся палочку в правой руке, смотрел на Гарри с выражением нарастающей ярости.

— Драко, — сказал он сквозь зубы. — Что ты здесь делаешь?

Эрмиона услышала, как сзади нее настоящий Драко шумно вздохнул. Но Гарри был слишком ошарашен, чтобы говорить. Его глаза метались от Люция к тому месту, где он последний раз видел Сириуса, и обратно к отцу Драко.

Эрмиона поняла, что если кто-то и должен что-нибудь сделать, то это она. Она внезапно встала, отпустив руку Гарри.

— Мистер Малфой, — сказала она, — Это все моя вина.

Взгляд Люция метнулся к ней и она увидела в нем недоверие.

— А ты кто такая?

— Я подруга Драко, — Эрмиона помедлила. — Я… Лаванда Браун.

Она закусила губу и послала мысленные извинения Лаванде, чье имя она выбрала, так как Брауны были старой и уважаемой семьей в волшебном мире, факт, который должен быть хорошо известен Люцию Малфою. Гарри, который таращился на нее как чучело лягушки, попытался схватить ее за лодыжку. Она наступила ему на руку.

— Драко и я поспорили, — сказала она, хлопая ресницами. — Он сказал, что у вашей семьи самое большое подземелье в Британии, а я сказала, что самое большое у Руквудов, и… ну… — она посмотрела вниз. — Я заставила его привести меня сюда. Это я виновата!

И Эрмиона ударилась в слезы, что не составило ей никакого труда, учитывая обстановку. Как она и ожидала, Люций Малфой, привыкший к пыткам всех видов и отвратительной Темной магии, растерялся при виде рыдающей девушки. Он выглядел жутко потрясенным.

— Перестань, — сказал он Эрмионе. — Как ты сюда попала?

— Дымолетный порошок, — Эрмиона заплакала еще сильнее. — Я соскучилась по Драко, когда его не было в школе… И я хотела увидеть Сириуса Блэка, потому что он один из самых опасных волшебников в Англии, и я не могла поверить, что вы поймали его, мистер Малфой… О, я никогда не знала, что отец Драко такой могущественный волшебник…

Это явно подняло Люцию настроение.

— Ну, — сказал он, — никакого вреда вы не причинили. Да к тому же, Блэка здесь нет. Мы перевели его в другую клетку.

Эрмиона взглянула на него сквозь пальцы в надежде, что он скажет что-нибудь еще, но он явно не собирался развивать эту тему.

— Я должен сказать, — добавил Люций, глядя на Гарри. — Я рад видеть, что у тебя есть подружка, Драко. Я уж начал думать, что ты голубой.

Эрмиона услышала, как Драко возмущенно фыркнул.

— Э-э, — пробормотал Гарри. — Да. Нет, я не… Хотя я понимаю, почему ты так думал. Все эти тряпки с оборками.

Он умолк, потому что Драко двинул невидимой ногой ему по лодыжке.

— К тому же, она очень красивая, — продолжал Люций, переведя взгляд на Эрмиону. Ей не понравился его взгляд. — Почему бы нам всем не пойти наверх и… не познакомиться поближе? — Он повернулся к Червехвосту. — Питер, ты останься с пленником, пока он не придет сюда.

Червехвост кивнул. Он в замешательстве смотрел на Эрмиону. У Эрмионы сжался желудок, когда она поняла, что он наверняка пытается вспомнить, где он ее раньше видел. Потому что он действительно видел ее — с Гарри. Конечно, тогда ей было тринадцать, а теперь шестнадцать. И нет бОльших перемен во внешности девушки, чем между тринадцатью и шестнадцатью годами: теперь она была, по крайней мере, на фут выше, у нее были гладкие шелковистые волосы вместо растрепанных и торчащих, зубы были ровными и фигура… Бррр, она надеялась, что Червехвост не будет разглядывать ее.

— Тем временем, — сказал Люций, — Мы с Лавандой пойдем наверх и поговорим. Драко, вставай с пола. Ты тоже можешь пойти с нами, если хочешь.

Люций вышел из клетки, взял Эрмиону под руку и повёл ее наверх. Очень расстроенный Гарри поплёлся следом.