Добравшись до двери номера, Алисия повернула ручку, и вошла. Бабушка и мама собирали вещи, заканчивая упаковывать мелочь.
— Алисия. Собери свои вещи и книги, положи в рюкзак, чтобы завтра не суетиться.
— Мам, а я могу взять сову… филина, ну, Доннерганга?
— Можешь. Ты конечно, симпатичная девочка, но я не понимаю, почему тебе все делают подарки.
— Алисия, — сказала бабушка, — Доннерганг необычная птица, надеюсь тебе это известно?
— Да, ба, Ульрих сказал, что он принц сов, то есть филинов. А в чем разница?
— Они разные, — ответила бабушка, — филины — это совсем не то, что совы. А совы совсем не то, что филины. Как вороны и вороны. Разные семейства.
— Как это? — не поняла Алисия.
— Вороны — торговки и воровки, а вороны — благородные птицы.
— Я не про ворон, — перебила ее Алисия, — я про филинов и сов.
— Считается, — бабушка выпрямилась, оставив на постели полусложенную блузку, — что совы никогда не служили злу, а филины часто оказывались в дурной компании черных магов. Иногда их считают вестниками смерти и прочих несчастий.
— Тогда почему вы разрешили мне… ну, чтобы Доннерганг был моей птицей.
— Доннерганг из рода Агиларов. Это королевский род. Он с равным рвением служит и темному, и — бабушка помедлила, — и другому магу. Доннерганг благороден и, согласившись служить, не предаст — или я ничего не понимаю ни в людях, ни в птицах. — закончила бабушка.
— Мам, а ты согласна? — Алисия посмотрела на маму. Последнее слово всегда оставалось за ней.
— Я согласна, Алисия. Тебе будет нужен друг и советчик, — мама продолжала упаковывать вещи, аккуратно складывая их в пакеты. — Знаешь, Алисия, я думаю, что ты что-то скрываешь, но если ты не хочешь говорить, это твое право.
Алисия почувствовала себя неловко оттого, что не рассказала про карту, которая неудобным валиком торчала под кофтой.
— Я… я ничего не скрываю. — неуверенно сказала Алисия.
— Это твое право. Мы никогда не настаивали, у тебя могут быть свои секреты, но иногда мы можем тебе что-то посоветовать, — продолжала мама, не глядя на Алисию. Это означало, что мама очень сердится, потому что знает, что Алисия что-то скрывает, но не хочет говорить. Алисия почувствовала себя лгуньей, чего никогда не было. Она никогда не обманывала маму или папу, или бабушку.
— Мам, я не хочу, чтобы ты расстроилась. — Алисия полезла под кофту, вытаскивая свиток с картой. — Я получила вот это от Аквайды. Она сказала, что я — Дева. Я не знаю, что это такое, но она отдала мне это. Не насовсем, только попользоваться, и сказала, чтобы я никому не отдавала, даже если попросят.
Мама медленно опустила сложенный свитер на кровать и повернулась к ней.
— Что это?
— Карта Атлантиды. Аквайда отдала мне ее.
Мама опустила руки и села на постель. Все, что она сделала со своим лицом в магических косметических салонах, улетучилось. Мамины глаза наполнились слезами.
— Господи, зачем это все? Почему ты? — прошептала она.
Бабушка взяла карту из рук Алисии и развернула ее.
— Мам, я не просила, она сама ее отдала. Она не моя, хочешь, я верну ее.
— Не в этом дело, раз Аквайда дала ее тебе, тебе и нести этот крест. — Из маминых глаз выползли две огромные слезинки и потекли по щекам, оставляя мокрый след на загоревшей коже.
Бабушка поискала глазами кресло и села в него с развернутой картой в руках.
— Мам, я не хотела тебя расстроить. — жалобно произнесла Алисия.
— Это не ты…- грустно сказала мама, вытирая слезы. — Это пророчество. Я, да и никто не знал; я читала, но не знала, что это достанется нам… Тебе. — помолчав, сказала она. Голос у мамы был тихий-тихий.
Алисия почувствовала себя опустошенной. Радость быть волшебницей сменилась тяжелым грузом ответственности, степень которой она еще не понимала, да и не могла понять.
Алисия поплелась в свою комнату собирать вещи. Она довольно быстро упаковала все в рюкзак, оставив только самое нужно, что можно сунуть сверху. Мама и бабушка шептались в соседней комнате.
Алисии вдруг очень захотелось поговорить с папой, рассказать ему все и услышать его спокойный голос и вдумчивые объяснения. Ей казалось, что папа все сможет объяснить, и все окажется очень простым и понятным. Ей хотелось, чтобы папа сказал: — Не волнуйся, мышка-Алиска, ты просто понравилась единорогам и Аквайде, они подарили тебе подарки. Когда ты ходишь в гости, тебе же иногда дарят подарки? Вот и они подарили тебе их, потому что ты им понравилась. На какое-то мгновение Алисия поверила в это, но тут же в голове снова прозвучал голос: — Просто так единороги ничего не дарят. Все было совсем не просто — сказала со вздохом сама себе Алисия и принялась рассматривать кольцо на пальце.
Кольцо Мерлина. Где-то она уже слышала про них или читала. Да, слышала она от бабушки, но и читала где-то, только где. Алисия мучительно пыталась вспомнить. Смутное воспоминание ускользало и растворялось серой тенью. — Не помню. Сама себе призналась Алисия.
Подошло время ужина, и они отправились в обеденный зал.
Салаты, нежные перепела с огромным количеством мелких косточек, которые Алисия отчаялась очистить от мяса с помощью ножа и вилки, и теперь объедала, держа тоненькие легкие косточки руками; тыквенный сок для нее и бордово-красное французское вино для мамы и бабушки. Кофе и чай с профитролями и мороженое.
После ужина Алисии стало немного легче; неопределенные мысли, терзавшие ее, отступили и она с удовольствием отправилась вместе с мамой и бабушкой прогуляться по парку и еще раз посмотреть на фонтаны.
— Повозка заказана, завтра в одиннадцать мы выезжаем. Они довезут нас до станции, потом два часа на поезде и мы в Вене. Самолет в семь, так что мы успеем. Лететь, по-моему, часа два, в полдесятого будем в Хитроу, к одиннадцати дома. Алисия — сказала мама, обращаясь к Алисии, — завтра длинный день, будь добра лечь спать вовремя.
— Да, мам. — сказала Алисия, думая, что ей предстоит еще увидеться с Доннергангом и сыграть в вопросы и ответы.
— Мам, а где карта?! Аквайда сказала, чтобы я никому ее не давала, даже если будут просить.
— Вот она, Алисия. Я ничего не забываю, вот она. Мама достала карту из сумочки, куда она с трудом помещалась. — Не волнуйся, малыш, ты не подведешь королеву морского народа. Знаешь, я думаю, что эту карту надо положить в хранилище Гринготтс. Там надежнее, как ты думаешь.
— Я не знаю… — неуверенно сказала Алисия. — Наверное, да.
— Вот и прекрасно, как только вернемся, поедем в Лондон и положим в сейф.
— Мам, а ты что-нибудь знаешь про морской народ? Аквайда сказала про Атлантиду, что им не повезло.
— Это лучше спрашивать у папы, он у нас большой знаток истории. Я могу сказать тебе, что Аквайда права. Это два народа, имеющих одни корни, малыш. Только это было давно, и как получилось, что они разделились, я не знаю. Они не любят общаться с людьми, как с Магами, так и с Магглами без особой нужды.
— Мам, ты сказала о пророчестве, что это? Какое пророчество?
— Я не уверена, что тебя это обрадует, мышка.
— Я хочу знать. — твердо сказала Алисия.
— Это было давно, — вступила в разговор бабушка, молчавшая до этого. Был такой человек, Маг, он был непревзойденным пророком и предсказателем. Его звали Мишель де Нострадам, потом его прозвали Нострадамус. Он был провансальцем, это во Франции, он предсказал многие важные события и есть у него пророчество о деве, встающей между армиями и призывающей их к миру.
— Это я?
— Я не знаю. Я не хотела бы, чтобы эта участь досталась тебе.
— А причем здесь Атлантида? — не унималась Алисия.
— Эта страна связана с нами, она упоминается в пророчествах. Оттуда мы получили свою силу. Мы наследники древней страны и тех, кто пришел туда давным-давно. Алисия, это очень сложно, тебе всего одиннадцать лет, ты поедешь в Хогвартс, там тебя научат многому, что недоступно Магглам, ты сможешь колдовать, превращать одно в другое, двигать предметы силой мысли, создавать вещества, которых нет на земле, разве это не интересно.
— Я хочу понять. — упрямо сказала Алисия.
— Учись, девочка, — бабушка явно рассердилась, — учись! Если ты захочешь, то ты сможешь узнать, но это будет твой, и ничей больше, выбор. Каждый выбирает сам.
Разговор кончился, хотя Алисия хотела спросить еще много чего, но когда бабушка сердилась, с ней было лучше не спорить. — Наверное, она забыла принять лекарство. — подумала Алисия.
— Мам, — позвала Алисия. — А папа про это знает?
— Пока нет. Про карту он не знает, когда мы вернемся, обязательно скажи ему. Если ты не скажешь, то придется это сделать мне или… бабушке. Мама бросила на бабушку острый взгляд. Лицо леди Анны словно окаменело, и Алисия поняла, что трогать ее нельзя, можно нарваться на взрыв. С бабушкой такое иногда бывало, болезнь отступила, но не была полностью излечена. Когда случались приступы, бабушка просто не приходила к ним.
Фонтаны били подсвеченным струями, светясь перламутровыми цветами. Капли рассыпались и, падая, рождали новые капли и круги на темной воде. Все светилось насказанными тонами. — Вот бы нарисовать все это, — думала Алисия. Она даже представила себе, какие краски понадобятся для фонтанов.
Вдруг она услышала хлопанье крыльев. Большая белая полярная сова кружила над ними, прицеливаясь для посадки.
Бабушка вытянула руку, как Алисия в совятне, и полярная сова с шумом опустилась на предплечье. К ее лапе был привязан свиток.
Бабушка развернула его.
— Это от Ричарда.
В сгущавшихся сумерках читать было неудобно, бабушка вынула палочку и сказала: — Иллюмос. Палочка рассыпала искры и на ее конце вспыхнуло яркое голубое пламя.
— Он едет в Иран. Он не сможет нас встретить. Придется брать такси. Он не знает, надолго ли он уедет. — Читала бабушка. — Остальное для тебя, Алисия. — бабушка передала свиток Алисии и подняла палочку, чтобы ей было видно. С лохматого кончика срывались и улетали светлячки.
«Мой сладкий мышонок, я уезжаю, я не смогу быть с тобой, когда вы поедете в Косой переулок. Помни, я всегда с тобой, но мои дела, которые вдруг оказались связанными с твоими приключениями, требуют моего присутствия в другом месте. Я говорил с нынешним директором твоей новой школы, за тобой присмотрят. Постарайся не огорчать маму и бабушку. Я навещу тебя, как только смогу. У меня очень много дел. Никогда не бойся, даже если ты одна. Это все, что я могу тебе пожелать.
Папа».
На глаза Алисии навернулись слезы. Папка опять куда-то уезжал, он так часто ездил в разные дальние и непонятные страны. Она так хотела, чтобы они пошли вместе в Косой переулок, чтобы он проводил ее в школу. Может, у него все-таки получится.
— Спасибо, бабуль, — сказала Алисия, возвращая пергамент.
Бабушка улыбнулась, лед растаял, и Алисии стало легче.
Они вернулись в номер. Алисия принялась читать книжку, ту самую, где страницы сами собой перескакивали, и пока всего не узнаешь, на новую страницу не попадешь.
Она поискала ссылку на Нострадамуса. Он предсказал Первую мировую войну, Вторую мировую войну, пришествие Темного Лорда и многое другое.
Как много воюют. — Подумала Алисия. Разве им не жалко?
Найдя новую ссылку, Алисия погрузилась в описание туманных пророчеств, которые мудрый Маг зашифровал так, что ни один Маггл не мог их правильно прочитать. В книге было написано, что многие пророчества относились только к Магам, поэтому магглы их даже не увидели. Алисия искала упоминание о пророчестве, связанное с девой, но не нашла.
Войны, войны, снова войны. Ну почему люди истребляют себя, почему они должны умирать?
Она перевернула очередную страницу и картинка наплыла сама собой. Поле, домики из дерева, бревенчатые, соломенные крыши, такие она видела в Коттсволде, где жил Шекспир. Вспышка, огонь, ослепительно оранжевый. Железное чудовище — танк, ползущий вперед и подминающий под себя все, что попадается на пути. Дети, маленькие, голенькие, с острыми коленками и с огромными, распахнутыми в ужасе глазами. Их что-то бьет в грудь, они падают. Ручки с еще пухленькими пальцами, грязными, личики чумазые и запачканные рубашонки. И смеющееся рыло, толстое, противное рыло, вылезающее из люка…
Алисии стало плохо. Тошнота подступила к горлу. Она сползла на пол, тяжело дыша, хватая воздух, которого вдруг стало не хватать.
— Чертова книга! Алисия захлопнула ее и бросила в угол. — Чертова книга! Она сидела возле кровати и ее снова била дрожь, как тогда у ручья.
— Я не хочу, мне этого не надо, пожалуйста! — просила Алисия.
— И ворон каркнул: — Никогда! — Бум — в ее голове раздались строчки из прочитанного в школе. Она не помнила, откуда это взялось, но явственно услышала: — Никогда!
Алисия всегда пыталась бороться со слезами, но победить ей удавалось редко. Сидя на полу, точнее на толстом ковре она беззвучно плакала от бессилия.
— Нельзя так, нельзя, чтобы маленькие…В этот момент она чувствовала себя старше, много старше тех, кого увидела, открыв страницу.
Хорошо, что ни мама, ни бабушка не зашли к ней в комнату. Алисия размазала слезы по щекам и спрятала книгу в рюкзак. — Все, не хочу больше, — подумала она.
— Алисия, чистить зубы и в постель, — сказала мама, заглядывая в комнату.
— Да, мам. — повиновалась Алисия.
Глядя на себя в зеркало ванной, и, возя щеткой по зубам, Алисия думала о книге. — Если и дальше так будет продолжаться, то она не будет ее читать.
Приближалась ночь и время встречи с Доннергангом.
Алисия пожелала — спокойной ночи — бабушке и маме и укрылась пуховым одеялом, оставив окно открытым. Часы мерно тикали, отсчитывая время. Алисия лежала и смотрела перед собой, ожидая Доннерганга. Часы показали одиннадцать. Было тихо, очень тихо, настолько тихо, что Алисия начала побаиваться этой тишины. Она включила свет.
Драгеншлосс предоставлял известные услуги для пользования Магглов, посещавших его, поэтому электричество не было здесь в диковинку. Здесь не было телевизоров и телефонов, также как и Интернета, к которому Алисия уже успела привыкнуть. Она пользовалась им как большим справочником, и он редко подводил ее. Свет маленького скромного светильника над ее головой разгонял мрак, но не мог похвастать ничем более серьезным, поэтому Алисия не увидела серую тень, скользнувшую на окно. Она увидела Доннерганга только когда он неловко спрыгнул на пол. Его нахохленный вид говорил о том, что его новая хозяйка могла бы подумать о более комфортном аэродроме.
Переваливаясь с лапы на лапу, Доннерганг подковылял к постели, взмахнув крыльями, он оказался у изножья кровати, Алисия приподнялась, подтыкая подушку.
— Привет Доннерганг, — сказала она по-немецки, предполагая, что этот язык более всего знаком филину.
— Ур-рх. — проклекотал филин.
— Доннерганг, давай договоримся сразу, я не знаю твоего языка, я обязательно выучу, но сейчас я его не знаю, пожалуйста, не смейся надо мной.
— Р-р-уухр. — проухал филин.
— Это значит, да? — спросила Алисия.
Филин только мигнул своими огромными оранжевыми глазами.
— Хорошо, Доннер… ганг. У тебя такое длинное имя. Может быть, я смогу называть тебя короче?
— Р-р-уухр. — филин мотнул головой и прищелкнул.
— Ты что-то видел в ту ночь? — начала Алисия. Она боялась, что не сможет правильно спросить Доннерганга.
— Р-р-уухр. — снова послышалось в ответ и Алисия определила это как «Да».
— Он был один?
— Р-р-уухр. — Филин утвердительно наклонил свою большую голову со смешными кисточками на ушах.
— Он нашел выход?
— Р-р-уухр. — по морде филина можно было понять, что он доволен вопросами.
— Он нашел его не сразу? — попыталась Алисия.
— Р-р-уухр, р-рх-х. — услышав другой тон в речи филина Алисия насторожилась.
— Я ошиблась?
— Р-рху-ур. — с негодованием пропел филин.
— Это значит, нет?
— Р-р-уухр.
— Хорошо, теперь я знаю твои «нет» и «да».
— Р-р-уухр. — филин поднял крыло и стал искаться, словно говоря, не о том спрашиваешь.
— Доннерганг, ему не нужно было столько времени, чтобы сделать то, зачем он пришел?
— Р-р-уухр. Р-рху-ур.
— Это и «да» и «нет».
— Р-р-уухр.
— Я неправильно задала вопрос?
— Р-р-уухр.
— Хорошо, он делал там что-то еще?
— Р-р-уухр.
— Что? Ах, да, это не «да» и «нет»! Доннерганг, не сердись, я научусь.
— То, что он там делал, это опасно?
— Р-р-уухр. Р-р-уухр.
— Очень опасно?
— Р-р-уухр. Р-р-уухр. Р-р-уухр. Птица переминалась с ноги на ногу, моргала своими желтыми глазами и отчаянно щелкала клювом.
— Ну-ну, Доннерганг, это не может быть настолько опасным.
Филин раскрыл крылья и похлопал ими, словно говоря, ты не веришь мне, а это так.
— Значит, — заключила Алисия, — это очень опасно.
— Р-р-уухр.
— Я могу помочь?
— Р-рху-ур.
— Почему нет? Ах, да, прости Доннерганг. Можно я буду звать тебя Доннер?
Птица долго переминалась с ноги на ногу, прошла от одного края кровати к другому, помотала головой, пощелкала клювом, раскрыла и закрыла крылья, потом, повернувшись к Алисии своей широкой мордой, пропыхтела:
— Р-р-уухр.
— Ладно, Доннерганг, Доннер, я помню твое полное имя, только мне проще звать тебя Доннер. Почему я не могу помочь?
— Хрру-ххру. Доннерганг защелкал и заухал, произнося длинную тираду, которую Алисия, естественно, не поняла.
— Хорошо, хорошо, только «да» или «нет». Я помню.
— Это опасно для меня?
— Р-рху-ур.
— Нет? Для других?
— Р-р-уухр.
— Очень опасно?
Птица не ограничилась односложным ответом, ее уханье и щелчки и хрипы говорили о том, что он очень волнуется. Он топтался на белом одеяле, подскакивал и всхлопывал своими огромными крыльями.
Алисию осенило.
— Ауроры должны знать об этом?
— Р-р-уухр. Р-р-уухр. Р-р-уухр.
— А как я могу их позвать? — спросила Алисия сама себя.
Птица молчала, будто пожав плечами.
— Они, Ауроры, могут с этим справиться?
— Р-р-уухр. Р-рху-ур.
— Как это и «да» и «нет»? — не поняла Алисия.
— Р-рух-ху-у-рр. — Пробормотал филин.
— Я не понимаю, Доннер. Я маленькая девочка, на которую свалилось все это, я не понимаю ни тебя, ни бабушку, никого. Алисия говорила искренне, и Доннерганг моргал глазами, словно говоря, я понимаю тебя, девочка.
Прихлопывая крыльями. Доннерганг подскочил к Алисии поближе и ткнулся клювом в ее руку, стараясь попасть в палец, на который было надето кольцо.
— Что, что, Доннер? Что ты хочешь сказать?
Филин прикоснулся к кольцу, поднял свою крупную голову и желтыми глазами посмотрел на Алисию.
— Я не понимаю, Доннер! — чуть не плача, сказала Алисия. — Я не понимаю тебя! — отчаянье сдавило горло Алисии.
За окном ударила молния, разразилась гроза. Дождь хлынул потоком, забарабанил по подоконникам и зашелестел по листьям. Небо за окном озарялось белыми вспышками, прорезавшими темное небо, молнии колотили небеса, словно кто-то наверху гневался и бил посуду.
— Хрм, рххру. — проклекотал Доннерганг.
— Тебе пора? — спросила Алисия?
— Р-р-уухр.
— Жду тебя в Лондоне, ты знаешь адрес?
— Р-р-уухр.
— Пока, Доннерганг.
Филин неуклюже прошлепал к окну, косолапо передвигая когтистые лапы. Алисия встала и отодвинула шторы. Доннерганг вспорхнул на узкий подоконник и сорвался во тьму грозовой ночи. Молния снова расколола небо надвое. Гром раскатился через секунду. Следующая вспышка высветила раскрытые крылья большого филина, исчезавшего в ночи.
Алисия заснула быстро и спала без сновидений.
Утром была суета, сопровождавшая отъезд. Сумки, завтрак с жареными помидорами, беконом с хрустящей корочкой, яичницей с дрожащим желтком, киперсами, тыквенным соком и крепким ароматом кофе, плывущем от чашек мамы и бабушки. Сумки и чемоданы снесены вниз, портье грузит их в повозку с открытым верхом. После грозы небо было бирюзово-чистым.
Алисия спустилась по белым ступеням вниз, бросив прощальный взгляд на дракона. Ей почему-то стало его немного жаль. Лаковая ступенька спружинила под ногой и она оказалась на сиденье из толстой кожи, слегка протертом, но все еще годном.
Кучер в синем шерстяном плаще и высокой шляпе звонко щелкнул кнутом, и две кобылы, запряженные в экипаж, тронулись, перебирая копытами.
Ехать было интересно. Когда они прибывали в Драгеншлосс, была уже ночь и Алисия не увидела дороги. Теперь было светло и за каждым новым поворотом открывался новый вид. Все было изумрудно зеленым. Желтая дорога вилась между гор, и лошадки спокойно бежали, отмеряя путь до станции. Справа и слева громоздились горы, покрытые темно-зеленым пологом хвойного леса, по обочинам росли уже знакомые кусты ежевики. Алисия сидела, опершись на твердые кожаные подушки, и с любопытством разглядывала окрестности. Кое-что она узнавала, вспоминая свои полеты на метле. Вон там огромный камень, его хорошо видно с воздуха. А там еще одно маленькое круглое озерцо. А во-он там открывается поляна, ведущая в лес. Алисия вздрогнула, на мгновение ей показалось, что на той поляне мелькнула серебряная тень. Нет, это только показалось.
Убаюканная дорогой, Алисия даже не заметила, как они очутились на станции. Готическим шрифтом на прямоугольной табличке было написано: «Dragenschloss».
Паровоз уже ждал их, разводя пары. Белый плюмаж пара поднимался над черным цилиндрическим телом паровоза.
Кучер сгрузил чемоданы и кожаные сумки, которыми мама всегда гордилась, донес их до платформы, где проводник принял их и загрузил в багажное отделение.
Мама показала билеты, и они зашли в вагон. Где-то ударил колокол, паровоз свистнул резким горячим звуком, и вагоны дернулись, отползая от перрона. Мимо Алисии проплыли столбы, окошко кассы, название станции, платформа оборвалась и дальше побежали кусты, деревья с прогалинами, сквозь которые были видны желтые поля люцерны.
— До-мой, до-мой, — выстукивали колеса паровоза.
— Я так и не решила загадки. — подумала Алисия. В поезде у нее было много времени поразмышлять. То, что сказал Доннерганг, немного добавило к тому, что Алисия уже знала. Осман провел там два — три часа, он что-то делал. Он искал выход, но перед этим он что-то сделал. Доннерганг видел то, что он делал, но я не смогла его правильно спросить.
— Глупая, — окрысилась на себя Алисия. — Он сказал, что это важно для Ауроров. Думай, Алисия, думай, или ты — дура?
Стук колес и мелькающие столбы мешали думать. Бабушка и мама погрузились в чтение книг. Алисия повернулась к окну и напряженно размышляла. Осман и этот другой, Сулейман, кажется, они плохие. Они хотели поймать единорожка. И меня хотели убить. Ну, это ладно, не об этом речь. Алисия тряхнула головой и ее волосы рассыпались цветом ржаных колосьев по плечам.
— Ты что, Алисия? — спросила мама, отрываясь от книги.
— Так, ничего, зачесалось. — ответила Алисия, продолжая думать.
С Аргентором у них не вышло, но Аргентор был не единственной целью. И, видимо, не главной. А почему ты так думаешь? — спросила себя Алисия. Она пожевала губами, пытаясь сформулировать ответ на свой же вопрос. — Потому что Осман проторчал два часа в совятне. Что он там делал? Доннерганг знает, но ты, глупая, не смогла его спросить правильно. Он знает, что там делал Осман. Алисии вдруг вспомнилось кольцо на пальце Османа. Золотое, с черным неблестящем камнем.
— Ба, — она повернулась к бабушке, — ты все знаешь, какой камень не блестит?
— Это зависит от того, как падает свет, и бриллиант может не блестеть.
— Нет, ба, там был свет, но камень не блестел, черный камень.
— Тогда это, скорее всего, черный агат, а почему ты спрашиваешь?
— Я видела такой камень, в кольце, он не блестел, там… как будто дыра.
— Где ты его видела?
— У Османа, того дядьки с бородой. Он мне шкатулку… капкан дал заколдовать.
— Ш-ш-ш, не говори так громко. Это никому не интересно. Черный камень? Агат? И бабушка замолчала.
— Ба? — позвала Алисия.
— Да? — бабушка очнулась, а мама внимательно смотрела на бабушку, опустив книгу.
— Ты говорила про агат.
— Да, милая, есть такой камень, черный агат, — невинно сказала бабушка. — Он довольно редкий, его структура позволяет поглощать лучи света так, что он кажется черным. Он используется в магии. Бабушка снова умолкла.
— Скажи ей, — мама отложила книгу. — Скажи. Если ты думаешь, что молчанием ты убережешь ее от этого, то это не так, мы говорили с тобой вчера об этом. Теперь скажи ей.
— Детка, Алисия, милая, — потускнев, говорила бабушка. — Агат, черный агат, обладает несравненной силой, как бриллиант, только белый камень отражает и преломляет лучи и светится, если есть хотя бы лучик. Агат поглощает их и накапливает. Он впитывает свет и не отдает его. Это черная дыра в мире камней. Королевские, черные агаты, плохо поддаются изучению. Черные маги часто носят кольца с агатами. То, что ты видела на руке Османа — это черный агат очень древний и очень сильный. Владельцу такого камня не нужна волшебная палочка, камень слышит мысли владельца. Бабушка закончила.
— А мое кольцо?
Бабушка посмотрела на маму.
— Говори, говори, она уже попала в этот мир. Ей предстоит жить там. И кто знает, как все обернется.
— Твой камень, — это полная противоположность черному агату. Он отражает свет. Солнечный свет — это основа всего сущего, это свет звезды, папа тебе лучше объяснит, но из света рождается все и живет благодаря свету. Твой камень и твое кольцо — часть кристалла. Он потерян, разбит, пропал.
Бабушка заторопилась и разволновалась, пытаясь сказать, что кристалл потерян.
— Все состоит из света, ты, я деревья, вода, все. Похоже, что твое кольцо — часть того кристалла, который мог превращать все во все и создавать миры.
— Как это? — не поняла Алисия.
— Так. Миры, Вселенные, солнца, звезды, планеты, жизнь, воду.
— Но ведь они огромные!?
— Размер никогда не имеет значения. — Глаза у бабушки были грустные-грустные. — Рано тебе, ох, как рано думать обо все этом.
— Это как модель Галактики? — спросила Алисия.
— Почти. Только модель — это отражение, а то, что у тебя на пальце — это инструмент. Ты понимаешь, детка? — неуверенно спросила бабушка.
— Нет. — твердо ответила Алисия. Она действительно не понимала и не хотела этого скрывать.
— Может быть мы положим кольцо в хранилище Гринготтс? — спросила бабуля.
— Н-нет. Я…не могу. Я не знаю почему, но этого нельзя делать. — ответила Алисия. — Нельзя. — отрешенно заключила она.
— Не трогай ее. — сказала мама. — Это не про нас, ты, я, ее отец, сделали, что могли, теперь пришел ее черед, не искушай ее.
Алисия не поняла слова «искушай», но почувствовала, что мама на ее стороне.
Поезд катился дальше, пробираясь по проложенной колее к Вене. Километровые столбы, изумрудная зелень, коричневые стволы — все сливалось за окном. У Алисии разболелась голова. Она сжала голову ладонями, пытаясь прогнать боль, но ничего не вышло.
Появилась проводница с тележкой, предлагая сладости, напитки и мороженое. Алисии достался леденец, который она принялась облизывать, пытаясь забыть об иголочках, нестерпимо коловших ее виски.
Алисия вернулась к своим размышлениям. Если это может интересовать Ауроров, значит это очень и очень важно.
Марк. Как бы ей поговорить с Марком, если папа уехал. Почему-то ей не хотелось делиться своими мыслями ни с мамой, ни с бабушкой. Она чувствовала себя виноватой, но не могла заставить себя поделиться своими сомнениями.
В голове проносились обрывки не пойманных мыслей, когда паровоз подошел к платформе.
Вместе с ними из поезда вышли еще люди, и Алисия поняла, что это Маги. Некоторые были одеты в длинные темные мантии, на тележках громоздились сундуки, окованные железом с заклепками.
Они направились к выходу. Они проскочили выход так быстро, что Алисия даже не поняла, что они прошли через волшебный проход. Когда они только приехали, Алисия была такой уставшей, что не обратила внимания на переход.
С полупустой платформы они попали в кишащий людьми вокзал. Гомон, шелест, резкие звуки громкоговорителя, объявлявшего следующий поезд на Зальцбург, заполнили все. После тишины Драгеншлосса и свежего летнего воздуха, венский вокзал показался Алисии крикливым и суетным.
Бросив свои чемоданы и саквояжи на тележку, все трое понеслись к выходу искать такси.
Через сорок минут они были в Швехате — аэропорте Вены, и мама показывала билеты симпатичной девушке в форме Бритиш Эйруэйз. Они загрузили чемоданы на ленту, и пошли в зал отлета. Мама не могла пропустить магазинчики аэропорта. Маленькая сумочка в клетку и изящные мягкие туфли на низком каблуке дополнили багаж путешественниц.
Кресла были кожаными, мягкими и очень удобными. Алисии тут же принесли маленький стаканчик сока, и она его с удовольствием выпила. Салон был почти полон. Алисия сидела у окна. Она любила смотреть, как взлетает самолет, отрывается от земли; коробочки строений становятся меньше, уплывают; появляются квадратики засеянных полей, мелькают речки, серыми лентами тянутся дороги с игрушечными автомобильчиками, все становится маленьким. А потом облака, голубое бескрайнее небо и… скучно.
Алисия огляделась. Через проход наискосок в крайнем кресле сидел мальчик. У него были светлые волосы, он был высокий и нескладный, свои длинные руки он никак не мог пристроить на подлокотниках кресла. Рядом с ним сидел громадный дядька с бородой и толстыми пальцами, которыми он периодически теребил эту самую бороду. Мальчик достал книгу и стал читать. Что-то в этом мальчике показалось Алисии знакомым. Где-то она его видела, только где?
Загудели двигатели. Капитан корабля поздоровался с пассажирами и пообещал хороший полет до Лондона. Алисия пристегнула ремни и уставилась в иллюминатор.
Турбины взвыли и взлетная полоса, ускоряясь, побежала мимо. Внутренности Алисии опустились, когда самолет оторвался от бетона. Через десять минут, заложив крен, самолет взял курс на Лондон. Через два часа Алисия будет дома.
