Глава 32. Весенний бал

Гермионе решили ничего не говорить. Она в последнее время и так выглядела совершенно замордованной. Мало того, что она сама готовилась к С.О.В.У. и заставляла готовиться Рона, хотя ему было ужасно лениво, но и рьяно взялась помогать первоклассникам с их экзаменами. Ворчание, которое частенько раздавалось из угла, где сидели первоклашки, вскоре смолкло, когда ребята поняли, как действительно хорошо их учит Гермиона. Если она совершенно не могла прийти с малышами к общему мнению относительно их поведения, то в учебе она им здорово помогала. Гарри почти каждый день видел, как она склонялась над креслом, в котором Клара готовила домашнюю работу по Зельеделию, или водила палочкой Люка, объясняя ему задание по Трансфигурации. Ну а с Тоби Гермиона занималась каждый день, хотя от этого ему не было не легче: мальчишка был совершенно упертый и ничего не может усвоить, огорченно поведала Гарри Гермиона. Вскоре, она почти махнула на него рукой, из-за чего у нее произошел крупный разговор с Невиллом. Невилл считал, что Тоби все еще нужна помощь Гермионы, но она просто наорала на него и, в конце концов, сказала, что если Невилл так хочет помочь, пусть сам с Тоби и занимается.

— Хорошо, — пожал плечами Невилл и отстал. С этого дня все вокруг видели, как он серьезно сидит рядом с Тобиасом и грызет вместе с ним гранит колдовской науки. Это ни у кого не вызвало смешки: с того дня, как Невилл — рохля Невилл! — сам отправился в Запретный лес, его уважали и на помощь Тоби смотрели тоже с уважением. Впрочем, от помощи Невилла никто не ждал многого. Но однажды Тоби по секрету сказал Гарри, которого боготворил:

— Гермиона хорошая, но Невилл куда лучше объясняет. И он не злится, когда приходится повторять по несколько раз. Он хороший учитель, — Тоби смотрел своими честными глазами на Гарри, и у того даже язык не повернулся посмеяться над Невиллом.

Клара предпочитала все постигать сама, кроме Зельеделия, которое ей упорно не давалось. Относясь к Гермионе с легким оттенком презрения, который у нее всегда возникал на лице, когда Гермиона начинала говорить о чести колледжа, Клара, скрепя сердце, все же приняла ее помощь и потом была только благодарна своей старосте. Особенно в тот день, когда Снейп первый раз за все время нехотя добавил пять баллов Гриффиндору за отлично приготовленное Кларой Бородавочное зелье. Клара устроила по этому поводу вечеринку, на которую пригласила всех первоклассников, Рона, Гарри, Гермиону и близнецов, к которым испытывала чувство, граничащее с благоговением. Они весь вечер радостно плясали у камина под дикие рулады, издаваемые Поганками Гарри и около полуночи, когда гриффиндорцы устало повались на пол, Клара, у которой задор еще совсем не прошел, мечтательно воскликнула:

— Как бы здорово было, если б директор решил устроить танцы! Большой зал прямо-таки создан, чтобы в нем как следует погудеть!

— Это верно, — подтвердил Джордж. — Классно было в прошлом году на рождественском балу, верно, Фред?

— Да-а-а, — протянул Фред. — Было и правда, круто. Только бал был по случаю Тремудрого Турнира. Вряд ли в этом году у нас устроят второй такой же.

— Вот это уж точно здорово, что не устроят, — буркнул Гарри. У него гудели ноги, и он зверски хотел спать.

— Врешь ты все, Гарри, — хитро сощурился Фред. — Не хочешь разве открыть с Чу Чэнг первый вальс?

Гарри бросил во Фреда подушкой. Первоклассники захихикали. Фред с гоготом поймал подушку и швырнул ее в Джорджа. Тот перекинул ее Кларе, и под веселый хохот подушка пошла гулять дальше по гостиной, пока не попала в очень раздраженную профессора МакГонаголл, стоящую возле портрета.

— Почему вы не спите? — заспанно и сердито спросила она, зябко ежась под красно-черным клетчатым пледом. — Уже полночь! Если вы сейчас же не пойдете спать, то…

— У нас вечеринка, профессор! — возмущенно вскочила с места Клара. — Э-э-э… Давайте я вам соку налью…

— Мисс Ярнли! Еще одно такое замечание, и будет десять баллов с Гриффиндора. С нашего факультета, — рявкнула профессор МакГонаголл. — Всем спать немедленно!

— Профессор, — взмолился Рон. — Мы и так последний год живем не очень весело, а…

— Веселиться вы будете, когда сдадите С.О.В.У., Уизли.

— Просто учиться — неинтересно, — надула губы Клара. — Вот если бы нам праздник какой устроить, то…

— Мисс Ярнли! Какой праздник может быть посреди учебного года? — профессор МакГонаголл сурово взглянула на юную герцогиню сверху вниз.

— Но профессор, — вступился за Клару Джордж. — У нас так редко бывают развлечения! Мы же еще молодые, нам необходимо повеселиться, а праздников у нас никаких нет! А скромные развлечения помогают нашим личностям правильно развиваться! — гордо добавил он цитату из профессора Эвергрин.

Профессор МакГонаголл нахмурилась.

— Умничать, Уизли, будете завтра, когда вам нужно будет превратить муравья в музыкальный центр. Если ваш музыкальный центр будет не в состоянии воспроизвести хоть один магловский диск, то я спишу этот промах на сегодняшнее поведение, и ваша личность будет правильно развиваться, выполняя мое взыскание! — сухо сказала она и удалилась. Но даже ее строго прямая спина, укутанная пледом с гербом Гриффиндора посредине, наводила на мысль, что профессор о чем-то глубоко задумалась.

Неизвестно, что помогло Джорджу справиться с таким трудным заданием по Трансфигурации на следующий день, но спустя неделю в Большом зале и холле появились объявления следующего содержания:

Уважаемые преподаватели и ученики!
Администрация школы уведомляет вас о том, что в субботу, 18 марта, состоится Весенний Бал. Ожидается участие модной группы Чундеркинды. Приглашаются лица старше 14 лет или пришедшие с таковыми. Форма одежды — парадная мантия. Веселого праздника!
Минерва МакГонаголл, заместитель директора

Радостные вопли доносились из всех уголков Хогвартса, в каждой башне счастливые ученики стояли на ушах, не зная, что побудило сурового профессора МакГонаголл решить устроить праздник. Многие были уверены, что ее уговорил Дамблдор, сам большой любитель всяческих развлечений, другие полагали, что влияние на замдиректора оказала профессор Валери Эвергрин, у которой после этого объявления заметно поднялось настроение, да так, что, по слухам, она на уроке у слизеринцев даже похвалила новую прическу Панси Паркинсон (завитые мелким бесом кудряшки). Ученики первого, второго и третьего классов яростно искали возможности попасть на бал с кем-то постарше. Вся гостиная Гриффиндора валялась от хохота, когда Клара Ярнли в первый же день после объявления громко и внятно пригласила на бал Джорджа.

— А почему не Фреда? — поинтересовался Джордж, чуть не упав в камин от смеха.

— Мне не очень хочется, чтобы Анжелина превратила меня в жабу, — совершенно серьезно объяснила Клара. — Тогда мне придется работать в качество подопытного экземпляра на уроках у Снейпа, как бедняга Тревор! А я сомневаюсь, что Снейп будет мне выплачивать надбавку за собственную вредность

Гарри не желая повторения прошлогодней глупости, сразу же отправился к Чу и почти не опоздал, учитывая, что вокруг нее снова крутился Кларенс Дэйвис и пара-тройка семиклассников из Рэйвенкло. Он небрежно подошел к Чу, сидевшей в Большом зале после обеда, и присел на стол рядом с ней.

— Привет, Чу! Слышала уже про объявление?

— Да, Гарри, здорово. Давно хотелось потанцевать!

Гарри на секунду смутился. Танцевать он не особо умел, поэтому никогда и не звал Чу на танцы. Но сейчас это его не могло остановить.

— М-м-м... может, ты составишь мне компанию на празднике? — спросил он напрямик. — Что скажешь, Чу? Только ты и я? — Он нервно покосился на маячивших над душой Кларенса и семикурсников. Те угрюмо уставились на Гарри, как на врага всех времен и народов. Побьют, подумал Гарри. Если Чу согласится, то точно побьют. А если не согласится? Нет, пусть уж лучше бьют тогда...

— Вообще-то, меня уже приглашали, — задумчиво сказала Чу, взглянув на напряженно наблюдающих за ней рэйвенкловцев. — Но я...

— Ты отказалась?

— Я пока думаю, — заметила Чу, улыбнувшись.

— Что ж, тогда я запишусь в очередь, — ухмыльнулся Гарри. — Кто последний? Дэйвис? Или вон тот здоровый?

— В очередь! — прыснула Чу, едва не пролив тыквенный сок на учебник по Трансфигурации.

— Ну да, а что же еще остается! — жалобно протянул Гарри. — Но смотри, Чу, если ты будешь слишком долго думать, то можешь остаться с носом. Во всяком случае, на Кларенса особо не рассчитывай — он и так у ваших девчонок нарасхват, — этот удар Гарри нанес наугад, отчаянно желая попасть в цель. Чу немножко смутилась, глянула на Кларенса, а потом на Гарри. Она явно старалась принять наиболее безболезненное решение.

— Ну так что, Чу? Мне придется, как и в прошлом году, вылавливать тебя в углах и...

Чу вскинула глаза на Гарри. И улыбнулась. Ему показалось, что в это мгновение они остались наедине, и Большой зал с галдящими, поедающими бифштексы школьниками, просто исчез.

— Хорошо, Гарри. Я пойду с тобой, — Чу посмотрела на него из-под пушистых ресниц, и Гарри почувствовал себя так, словно кубок школы по квиддичу был уже у него в кармане.

— Класс! Тогда договорились. Встретимся сегодня после занятий и тогда договоримся, хорошо? — Гарри был на седьмом небе.

— Ладно, Гарри.

Кларенс и семиклассники что-то глухо ворчали про себя, пока Гарри в диком восторге несся мимо них на Уход за магическими существами. После последнего матча на него уже открыто косились, и то, что самая красивая девочка Рэйвенкло идет на бал с гриффиндорским психом, не могло понравиться его потенциальным соперникам. Но они были не слизеринцы, поэтому не высказывали своей неприязни открыто. Зато те прямо-таки помирали от зависти и злости. Гарри сказал себе, что не позволит больше Малфою себя оскорблять и навешает ему горячих, если тот еще раз намекнет на его ненормальность, но, с другой стороны, это могло лишь усилить подозрения в его адрес, поэтому, поразмыслив, Гарри все-таки решил пока сдержаться.

Когда он вернулся в башню Гриффиндора, страсти вокруг бала успели накалиться до предела. Рон ангажировал Гермиону, от чего она была в полном восторге (Падма Патил, рассчитывавшая на кое-какое внимание с его стороны, потерпела полное поражение). Симус вился вокруг Лаванды, однако она решила, что в этом году имеет право выбирать и отчаянно строила глазки Джорджу, но тот со смехом заявил, что собирается хранить верность Кларе.

— Она же герцогиня! Когда еще меня герцогиня на бал пригласит, — Джордж подмигнул Кларе. — Я безумно горд, дорогая! — прокричал он через всю гостиную. — В следующий раз, когда соберешься на танцы в Букингемский дворец, не забудь обо мне, лады?

Фред и Анжелина в полном согласии ворковали в уголке. В другом углу Джинни отчаянно сопротивлялась попыткам Невилла и Колина решить, кто из них более достоин пригласить ее на вечеринку. Джинни с несчастным видом бросала нежные взгляды на Гарри, но он решил, что нужно быть тверже, поэтому, когда Фред громко поинтересовался, как у Гарри дела с Чу, он, не стесняясь, так же громко ответил, что, несомненно, этот вечер запомнится Чу надолго, потому что ей ужасно с ним повезло.

— Не осрами честь нашего факультета! — в ответ гаркнул Фред, поглядев на Гермиону. — А наша староста явно будет счастлива в этот вечер, верно, Гермиона? Ронни будет при всем параде, в новой мантии... Он еще преподнесет тебе много сюрпризов, дорогая!

— О да, я вообще полон сюрпризов, — заметил Рон, глядя на покрывающуюся красными пятнами Гермиону. Это была чистая правда. Свой главный сюрприз Рон уже несколько месяцев разучивал вместе с профессором Эвергрин, и Гарри знал о нем. Интересно, как Гермиона отреагирует, посмеялся он про себя. Джинни наконец-то пришла к конкретному решению и согласилась пойти с Невиллом. Гарри посчитал, что ее выбор был основан не на том, что Невилл хорош собой или прекрасно танцует (в прошлом году он оттоптал ей все ноги), просто Колин весь вечер надоедал бы ей разговорами о квиддиче и том, какой Гарри замечательный игрок, а этого, наверное, Джинни слышать бы не хотелось.

Парвати Патил, с которой Гарри был на балу в прошлом году, как ни странно, пока не была приглашена, хотя ее считали самой красивой девочкой в Гриффиндоре. Однако в пятницу днем, когда пятиклассники на уроке у Хагрида кормили проросшим овсом cicimora odinaria, похожих на встрепанных кур с головами злых и визгливых старушек (только с клювами), Дин Томас по секрету сообщил Гарри, что Парвати пригласил Кларенс Дэйвис из Рэйвенкло. Он узнал об этом от Симуса. А тот — от Лаванды.

— Вот хорошо-то! — вырвалось у Гарри. — Теперь он точно от меня отстанет. А ты с кем идешь, Дин?

— А ты не будешь смеяться, Гарри? — Дин опасливо оглянулся на стрекочущих неподалеку Симуса и Лаванду Браун.

— Да что ты!

— Ну, я пригласил Стеллу, — выдавил Дин.

— Стеллу Таргет? Из первого класса, что ли? — Гарри едва не выронил пакет с овсом прямо на ближайшую кикимору, за что и был немедленно клюнут в руку.

— Ага. Она ничего. Хоть не такая сумасшедшая, как эта Ярнли, — Дин явно был смущен, но Гарри ободряюще улыбнулся ему.

— Пусть с Кларой Джордж мучается, точно!

Перед балом Гарри поднялся наверх, выпил, на всякий случай лекарство (а ну как очередной приступ боли в шраме опять застанет его с Чу?) и переоделся в парадную мантию, прошлогоднюю, зеленого цвета. А затем проверил, работает ли то заклятие, о котором ему пару часов назад поведал Хагрид. Заклятие работало, и Гарри преисполнился к Хагриду благодарности. Кроме того, не надо было забывать и про его план. План он спрятал под мантией… Выходя из комнаты, он увидел, как из кабинета старосты выплывает Гермиона в одеждах светло-салатного цвета (с приколотым к ним значком старосты) в сопровождении Рона, который в своей новой мантии, с гитарой за плечом и Гермионой под руку чувствовал себя настолько на седьмом небе, что его физиономия прямо-таки расплывалась от счастья. Вылезая из-за портрета, они наткнулись на Фреда и Анжелину, которые, похоже, не замечали, что вокруг происходит, поскольку слишком увлеченно целовались в уголке. Стараясь не обращать внимание на них и на хихикающего Рона, Гарри спустился по лестнице вслед за Гермионой и остался в холле ждать Чу. Скоро подошла и она. В нежно-сиреневой мантии она была прелестна, Гарри невольно загордился, что у него такая девушка. То, что он сам никогда не спрашивал Чу, хочет ли она стать его девушкой, не меняло ситуации.

— О, привет, Чу. Классно выглядишь сегодня. Как и всегда, впрочем, — Гарри снова возблагодарил небо за то, что есть Хагрид, которым смог обучить его и нескольким комплиментам.

— Спасибо Гарри. Ой, что это? — воскликнула Чу, в то время, как Гарри протягивал ей на ладони крохотную коробочку.

— Открой, — Гарри был счастлив, что смог произвести на нее впечатление.

Чу открыла коробку. С бархатной подушечки на нее глянул маленький, но совсем как настоящий бронзовый рэйвенкловский орел. Он встряхнул перьями, распушил хвост и негромко заклекотал.

— Ух ты! Но, Гарри, я не смогу это принять, такой дорогой подарок! — Чу была заметно смущена.

— Да что ты, обычное Оживляющее заклятие. Это просто брошка, Чу. Надень, пожалуйста, мне это будет приятно.

Он неловко застегнул у нее на груди брошку. Пальцы слегка дрожали. Орел нежно курлыкал, глядя на Гарри.

— Спасибо, Гарри. Ты такой милый, — Чу с благодарностью смотрела на подарок Гарри, от чего он совсем растаял.

— Пойдем вниз?

Внизу оказалось так шумно, как не было даже во время прошлогоднего Рождественского бала. Над потолком, сияя драгоценными камнями, реяли семисвечники из потемневшего старинного серебра, а под сводами зала сидели живые голуби. Сейчас не надо было производить впечатление на зарубежных гостей, поэтому розовые сады и фонтаны возводить никто не стал, но сцена для музыкантов и небольшие столики все же оказались на том же месте, что и тогда. Гарри подвел Чу к столику, за которым уже приземлились Рон и Гермиона. Рон с радушием хозяина вечеринки налил всем усладэля. Чу несколько смущенно поздоровалась с ними обоими, а также с Джорджем, который с преувеличенной гордостью представил Чу свою спутницу со всеми ее титулами. Чу округлила глаза, и Клара только открыла рот, чтобы, по обыкновению, начать болтать без умолку, но тут ее перебил усиленный заклинанием голос Дамблдора:

— Добрый вечер, дорогие ученики. В этом году мы решили несколько отступить от наших правил и устроить вам небольшое развлечение в виде Весеннего бала. Если подобное мероприятие придется вам по душе, то, возможно, эта традиция закрепится в нашей школе надолго. За организацию бала мы должны поблагодарить наших уважаемых профессоров МакГонаголл, Эвергрин и Флитвика, которые уговорили попечительский совет Хогвартса в необходимости организации подобной вечеринки, — Дамблдор довольно повел бородой из стороны в сторону и, убедившись, что все взгляды прикованы к нему, закончил. — Так как я сам безумно люблю танцы, то, хочется верить, что и вы разделите мои интересы, и в следующем году у нас тоже будет нечто подобное, — директор радостно потер руки. — Объявляю Весенний бал открытым!

Все зааплодировали. На сцену поднялась группа Чундеркинды, сплошь состоящая из мрачных молодых людей в темных очках, грязноватостью облика напоминающих профессора Зельеделия. От их насквозь пропотевших дырявых маек несло тиной. Впрочем, когда они взяли в руки электрогитары, то впечатление у Гарри изменилось. Молодые люди были профессионалами в музыке, этого у них нельзя было отнять. Самый первый лихо завороченный аккорд заставил всех подскочить с мест и пуститься в пляс. Веселую толчею возле стола Гарри, Чу, Рона и Гермионы пополнили Невилл с Джинни. Джинни учила Невилла танцевать, но, судя по всему, это ему удавалось еще хуже, чем готовить зелья. Рон, восторженно прыгая возле Гермионы, периодически поглядывал на свою гитару, оставшуюся на столе. Клара, к восторгу Джорджа, танцевала с грацией прирожденной аристократки. Поглядев на учителей, Гарри заметил, что к их столу присоединились профессора Спаржелла и Эвергрин, причем Валери гордо выступала в новом платье; удивительно небольшое количество ткани, пошедшее на него, приковывало к ней взгляды не только преподавателей, но и многих старшеклассников (Фред восторженно присвистнул, за что и получил от Анжелины палочкой по голове). Мимо Гарри пронеслись в бешеном плясе Алисия и Кэтти в обнимку с хуффльпуффцами-семиклассниками, едва не задев их с Чу. Гарри обхватил ее, чтобы она не споткнулась, и ощутил, как по его телу разливается незнакомое, но удивительно приятное тепло. Ее бархатные темные глаза поднялись на него, немного расширились от удивления. Я выгляжу, наверное, как идиотский теленок, выругал себя Гарри, но последовавшая за этим улыбка Чу стерла это впечатление.

Музыка резко оборвалась, а затем, протяжно застонав, перетекла в медленную мелодию в ритме вальса. Хагрид и Дамблдор встали и, едва не столкнувшись лбами, склонились перед профессором Эвергрин. Она ухмыльнулась, послала извиняющийся взгляд директору и заскользила по паркету с Хагридом. Ее рука тонула в его громадной ладони, а когда он периодически поднимал ее над полом, чтобы переменить фигуру, то она явственно ахала. Гарри вежливо предложил руку Чу, Рон — Гермионе. Рон так решительно повел Гермиону в вальсе, что Гарри даже удивился, где он смог этому научиться. Свое же неумение танцевать Гарри с грехом пополам скрашивал отчаянным желанием не опростоволоситься, поэтому у него даже получилось ни разу не наступить партнерше на ногу. Чу же танцевала прекрасно, ее тело плыло в волнах музыки, ведомое не сильно крепкой от восторженной дрожи рукой Гарри. Грубо толкнув его под локоть в особенно закрученном па, рядом оказался Драко Малфой в черной атласной мантии с платиновыми аксельбантами. Он подчеркнуто бережно поддерживал под руку свою пассию Паркинсон, на чью оранжевую мантию со шлейфом отчаянно пытались не наступить все окружающие. После этого бешеного вальса Чундеркиндам устроили дикую овацию, и далее Гарри прекратил различать все происходящее вокруг. Он сосредоточился на ласковых глазах Чу, а остальные события его мозг выхватывал из окружающего мира только рефлекторно. Вот Клара под хохот гриффиндорцев и рэйвенкловцев приглашает на танец смущенного профессора Флитвика. Вот Дэйвис и Парвати, удивительно тесно прижавшись друг к другу, пытаются изобразить что-то, вроде танго. Вот профессор МакГонаголл и Дамблдор пляшут веселую джигу, а Симус Финниган покатывается от хохота, когда из-под мантии директора выглядывают уютные вышитые тапочки. Вот Дин Томас кружит Стеллу, обалдевшую от такого внимания к себе. Голова у Гарри тоже закружилась, все вокруг слилось в одно большое пестрое пятно и он, не выдержав, начал:

— Чу… Знаешь, я давно хотел сказать тебе…

— А теперь ученик нашей школы по имени Рональд Уизли исполнит для вас песню, которую он сам сочинил, — голос Дамблдора потонул в восторженных воплях гриффиндорцев и презрительном свисте слизеринцев. Гарри проснулся от сладкой истомы, в которую его погрузило присутствие рядом Чу, и тоже бешено зааплодировал.

Рон, весь красный от смущения садился на сцене на высокий стул, который ему только что уступил солист Чундеркиндов, заботливо устраивая на коленях свою драгоценную гитару.

— Я… э-э-э… хочу посвятить эту песню своей девушке, — Рон, пунцовый от собственной храбрости, отыскал в толпе глазами Гермиону и улыбнулся ей. Гермиона ответила ему потрясенным О, Рон!. К счастью для репутации обоих, это слышали только Гарри и Чу, стоящие рядом со старостой Гриффиндора.

Рон заиграл быстро. Его пальцы перебирали струны с такой остервенелой страстью, что Гарри изумился. Он не представлял, что его друг Рон, которого он знает уже несколько лет, может быть таким. А гитара в руках Рона неожиданно перестала быть просто инструментом. Она превратилась в человека, в девушку, которая у ее обладателя вызывала то горячую страсть, то искреннюю нежность, когда пальцы Рона вспархивали со струн и снова ласково к ним прикасались. Рон, видимо, стеснялся своего ломающегося и поэтому по-детски звонкого голоса, поэтому он только играл, но его душа пела за него. Яростные аккорды, наполненные звоном натягивающихся струн, бешено пламенели у него в руках. Гриф будто изгибался от желания в его ладони. Гарри оглянулся и увидел глаза Гермионы: широко раскрытые, потрясенные, они, казалось, впитывают в себя всю фигуру Рона, неудобно скрючившегося на стуле и горстями рассыпающего по огромному залу свое чувство. А в глазах Гермионы отражался аккомпанемент к его песне.

Песня оборвалась на высоком плачущем звуке. Все были потрясены. А потом Дамблдор в абсолютном восторге зааплодировал, и зал в едином порыве присоединился к нему. Многие даже бросились к сцене, чтобы поздравить Рона. Гарри, Гермиона и Чу протолкались вперед, оттерев Падму Патил, и оказались нос к носу с раскрасневшимся Роном. Сжимая драгоценную гитару обеими руками, он обалдело спускался по лесенке со сцены, путаясь в парадной мантии. Он счастливо глянул на Гермиону, и она, поддавшись внезапному приливу чувств, кинулась к нему на шею. Рон, багровый от смущения (все это происходило на глазах у добрых трехсот человек), чмокнул ее в ухо и посмотрел на преподавательский столик. Дамблдор, пребывая в полном восторге, все еще хлопал. Валери Эвергрин показывала Рону два больших пальца. Профессор МакГонаголл и Хагрид на радостях звонко чокались бокалами усладэля за здоровье самого талантливого музыканта в Гриффиндоре. Сквозь толпу к Рону протиснулся солист Чундеркиндов.

— Классно играешь, — заметил он небрежно, встряхивая сальной шевелюрой. — Что думаешь делать после школы?

— Что думаю делать?.. Да мне же еще два года учиться, — растерялся Рон. — Не знаю пока.

— Два года. Хм, долговато ждать, но вот у нас скоро освободится место басиста, наш-то уезжает в Америку играть в Волшебном Вигваме. Не хочешь выступать с нами? У тебя талант, такими вещами не шутят, парень! — мрачный музыкант, не снимая темные очки, уставился на Рона. Тот поперхнулся.

— Что? Мне? Играть? С вами? — потрясенно пробормотал он. Гермиона сильно сжала его руку, точно боялась отпускать. — Вы серьезно?

— Еще как, парень. С таким шиком играть не всякий умеет. Ну, ты подумай и если согласишься — пришли сову. Вот моя визитка, — липкий солист протянул обалдевшему Рону карточку, на которой вспыхивали и гасли его имя и фамилия, и растворился в толпе.

— О, черт, — растерянно уронил Рон, разглядывая визитку. Сзади на него налетели Фред с Джорджем и заорали:

— Качать звезду вечера!

— Не-е-е-ет!!! — Рона подхватили на руки несколько ребят и куда-то понесли.

— Ну вот! — недовольно сказала Гермиона, наблюдая, как Рона подбрасывают под потолок с помощью заклинаний. — Звезда вечера, подумаешь!

— Что ты, Гермиона, — попыталась утешить ее Чу. — Если он так здорово играет, это же классно. Он теперь будет играть для тебя.

— Если не для толпы глупых девчонок, которые орут вон там, — Гермиона ревниво следила за каждым движением Рона.

— Когда все утихомирились, стало понятно, что вечеринку пора сворачивать, уж больно все расшумелись. Деканы колледжей еле-еле смогли погнать спать возбужденных учеников. Когда народ немного рассосался, Гарри отвел Чу в сторонку и кое-что прошептал ей на ухо. Чу сперва засомневалась, но потом, согласившись, кивнула. Гриффиндорцы, радостно переговариваясь, шли к себе, окружив со всех сторон Рона и не отпускающую его руку Гермиону. Клара и Стелла душераздирающе зевали. Фред помахал Гарри рукой, но он проигнорировал этот жест. Гарри осторожно завернул за фальшивую дверь слева от Большого зала, за которой была каменная стена. Прижавшись спиной к стене и упираясь носом в дверь, Гарри ждал, пока все не уйдут. Вот несколько хуффльпуффцев прошли мимо него, все еще с восторгом обсуждая игру Рона, который сорвал аплодисментов не меньше, чем Чундеркинды. Вот двое каких-то старшеклассников громко прощались друг с другом прямо напротив двери, за которой затаился Гарри. После долгих поцелуев, от которых Гарри уже извелся, наступила долгожданная тишина. Он только хотел выйти наружу, как услышал, что по лестнице спускается еще кто-то. Шаги были тяжелые, видимо, шел мужчина, кто-то из преподавателей, решил Гарри и постарался дышать как можно тише. Мужчина прокрался миом двери, и тут кто-то вышел из Большого зала. Гарри услышал, как поворачивается ключ в замке.

— Сириус? — спросил удивленный голос профессора Эвергрин. — Что ты тут делаешь так поздно? И почему…

— Почему я не в собачьем обличии? — переспросил Сириус. — Знаешь, Валери, быть собакой иногда так тяжело. Особенно, когда знаешь, что все веселятся там внизу, а ты сидишь на своем коврике и…  — он не договорил.

— Мы же договорились. Сириус, ты же понимаешь, что мы не могли пойти вместе на бал, — укоризненно сказала Валери Эвергрин, позвякивая ключами от Большого зала. — Ты не должен подвергать опасности Гарри. И наш план тоже.

— Гарри большой мальчик, и он вполне способен о себе позаботиться, — легкомысленно заметил Сириус Блэк. — Но, черт возьми, мне все же так хотелось повести тебя сегодня в вальсе, что я не выдержал и спустился вниз. Жаль, я опоздал. Свечи погашены, танцплощадка закрывается, убедительно просим всех покинуть помещение, потому что ночью его патрулируют демоны, — он усмехнулся.

— Сириус, мне не хотелось бы тебе напоминать, что здесь и сейчас это лишнее. Давай отложим разговор о личных делах на потом.

— На потом? Черт возьми, я так долго ждал, когда, наконец, смогу поговорить с тобой как человек с человеком, — Блэк в несколько прыжков оказался рядом с Валери и, судя по всему, прижал ее к стене недалеко от двери, за которой прятался Гарри. — Валери, дорогая, ты ведешь себя слишком осторожно.

— Я бы сказала осмотрительно, — хмыкнула Валери Эвергрин.

— Ты такая же перестраховщица, как Джеймс, иногда ты мне очень его напоминаешь, — громко зашептал Сириус. — Честное слово, иногда я ненавидел в нем эту осторожность и логичность. Но тебе они идут.

— В самом деле? — профессор Эвергрин осторожно освободилась из объятий Блэка.

— О да, они красят тебя. Честное слово!..

— Спокойной ночи, Сириус, — язвительно прервала поток комплиментов профессор Эвергрин. Гарри услышал, как она удаляется налево, а затем по лестнице наверх. Сириус хрипло вздохнул, а через секунду Гарри услышал, как мягкие лапы Шлярика застучали по правой лестнице.

Он подождал еще немного. Затем, когда прошло уже не менее четверти часа, он услышал осторожные шажки. Гарри выглянул из-за двери и увидел, как навстречу ему бежит Чу.

— Гарри, что за таинственность? Я вообще-то хотела передумать, но, честное слово, ты меня так заинтриговал, что я не выдержала, — прыснула Чу. Она все еще была в сиреневой парадной мантии. — Женское любопытство, — пояснила она со смешком.

— Погоди, Чу, — Гарри колдовал над дверью в Большой зал. — Алоомора!

Дверь открылась.

— Прошу! — Гарри пропустил Чу вперед.

— И что мы будем тут делать? — глаза Чу выдавали небольшую скованность. Столики все еще стояли в зале вместо обычных больших столов, а подсвечники парили под ночным небом потолка. Голуби уже куда-то исчезли. Гарри подошел к столику, за которым они сидели во время бала, и что-то вытащил из-под него.

— О, Гарри, что это?

— Поющие Поганки, — хмыкнул Гарри, нажимая на шляпки склизких грибов. — Ты сказала, что любишь танцевать, Чу. Знаешь, мы сегодня с тобой немножко повальсировали, но вокруг было столько лишнего народу, что у меня это почти не оставило никаких впечатлений. Может, попробуем сейчас?

— Гарри, ты что, правда, с ума сошел? Нас же здесь могут застать в любой момент? — Чу казалась напуганной, но было видно, что опасность быть пойманной ее немножко подстегнула на шалости.

— Я тут кое-что приготовил, — Гарри еще раз порылся под столом. — Если кто-то войдет, мы набросим плащ, — он продемонстрировал Чу свой плащ-невидимку. — Так вы позволите пригласить вас на вальс, миледи?

— С удовольствием, сэр, — засмеялась Чу. Гарри нажал на нужную шляпку, и из Поганок полилась музыка. Естественно, это был вальс, но Поганки так ухитрились исказить нехитрую мелодию, что она больше походила на мазурку. Танцевать под эту песню показалось невозможным Гарри, на секунду пришедшему в отчаяние, но Чу внезапно воодушевилась. — Ух ты, классно! Действительно, настоящие поганки!

Гарри подал ей руку и повел в танце по залу, стараясь попасть в ритм бешеной музыки Поганок. Он знал, что может решиться только сейчас, но все равно, теплая ручка Чу в его руке, нагоняла на него благоговение и страх. Как может он спросить у Чу Чэнг, самой красивой девочке школы, такое?

— Э-хм, Чу, можно у тебя спросить кое-что? — Гарри почувствовал, что его голос предательски охрип в самый важный момент.

— Да, Гарри… Слушай, как здорово, как романтично! — Чу все еще не могла прийти в себя, легкий привкус риска в их авантюре придавал ей азарта. Она с восхищением посмотрела на Гарри, и он решился.

— Кактыпосмотришьнаточтобынамвстречаться, а? — протарахтел он со скоростью света. Чу удивилась. Даже ладонь у нее дрогнула.

— Прости, Гарри?

— М-м-м…  — второй раз слова отказывались выходить изо рта. — Ну, я хотел сказать, давай будем встречаться, — Гарри возблагодарил небо за то, что в зале было полутемно, и Чу может (просто обязана!) не увидеть румянец на его щеках.

— Так мы же и так встречаемся, Гарри! — рассмеялась Чу. Музыка кончилась, и они остановились посреди зала. — Мы вместе ходим каждый четверг в Хогсмид, и вообще…

— Я имел в виду другое, — решился Гарри, сам поражаясь невесть откуда взявшейся у него отваге. — Я имею в виду — серьезно встречаться!

Чу захихикала.

— А что значит: серьезно встречаться? Почему не просто встречаться?

Это вопрос следовало обдумать. Гарри как-то не останавливал на этом свое внимание. Как бы описать ей разницу… В голову ничего не могло прийти, кроме тех взглядов, которыми одаривали друг друга сегодня во время бала Рон и Гермиона. Попросить их объяснить ей, что ли?

— Ты не согласилась бы мне помочь готовиться к С.О.В.У.? — в отчаянии, не зная, что еще придумать, ляпнул он.

Чу согнулась от хохота, и Гарри разъяренно сжал кулаки. Она снова увидела в нем маленького мальчика. Чу упала на ближайший стул, закрыла лицо руками и хохотала, как безумная. В эту секунду он почувствовал, что может ударить Чу, если она еще раз так посмеется над ним или откажет ему. Это ощущение приморозило его к месту. Он в ужасе почувствовал, как клубы ярости поднимаются в нем, как во время прошлого матча.

Как ни странно, на помощь (или на беду — это уже как посмотреть) Гарри пришли обстоятельства, не зависящие от него. Дверь Большого зала открылась и на пороге показалась личность, которую Гарри меньше всего желал бы здесь увидеть. Пусть бы это был Филч, в отчаянии подумал Гарри. Пусть МакГонаголл. Дамблдор, кто угодно, но только не…

Снейп.

Гарри действовал не раздумывая. Забыв о тех чувствах, которые он только что испытывал к Чу, он развернулся спиной с Снейпу, не ожидая, что тот скажет, и, схватив со стола плащ-невидимку, набросил его на Чу.

— Беги! — прошептал он. Ответом ему был шелест легких быстрых шажков. Чу убежала.

— ПОТТЕР!!!

Физиономия Снейпа была похожа на морду голодного крокодила, перед которым лежал сытный обед.

— Минус пятьдесят баллов, Поттер, — медовым голосом прошелестел Снейп. — За то, что вы ходите ночью по школе. И минус десять баллов — за то, что вы включаете музыку по ночам. И минус еще невероятное количество баллов за то, что вы…

— Заткнитесь! — Гарри не смог сдержать себя и, почувствовав, что ярость снова закипает в нем. Его неудача с Чу подстегнула все обиды, копившееся у него давным-давно, и они вырвались наружу в этом диком вопле.

— Что?! — Профессор Зельеделия быстрыми шагами подошел к Гарри. Его мантия, развеваясь, хлопала его по ногам. — Я не ошибся, Поттер? Вы только что сказали…

— Я приказал вам заткнуться, профессор, — сам поражаясь своей смелости, заорал Гарри. — Вы больше не сможете измываться надо мной! Я знаю, за что вы ненавидите меня, вы, грязный негодяй, вы…

— ПОТТЕР! — потрясено проорал Снейп. — Вы рехнулись, Поттер! Еще одно слово и вы вылетите из школы с такими рекомендациями в документах, что вам только и останется, что идти учиться с маглами! А что касается девчонки, которая только что была здесь, то я узнаю, кто она и…

Гарри больше не мог копить в себе тьму, которая нарастала и нарастала. Ей нужно было дать выход. Он вытащил палочку из кармана.

— Крусио!

Непоправимые проклятия не могли подействовать на очень сильного колдуна, если применялись к нему ребенком. Это Гарри усвоил еще в прошлом году. Но желание причинить боль этому негодяю, который издевался над ним, ненавидел его отца и имел наглость влюбиться в его мать, придало Гарри нечеловеческую силу. Снейпа скрутило в агонии. Одна его рука беспомощно повисла в воздухе, другая громко хрустнула в плече. Ноги судорожно дергались, как у марионетки. И тут Гарри ощутил удивительную легкость во всем теле, будто то, что он сделал со Снейпом, принесло ему облегчение и радость. Гарри почувствовал, что испытывает сейчас почти сладостное удовлетворение от знакомой тяжести палочки в руке.

— Фините Инкантатем! — голоса Дамблдора и профессора Эвергрин под сводами Большого зала казались усиленными вдесятеро. Профессор Снейп бесформенной кучей упал на пол и что-то прохрипел. Дамблдор быстро прошел мимо Гарри, не глядя на него, и наклонился над Снейпом. Профессор Эвергрин молча стояла перед Гарри и смотрела ему в глаза. Он не знал, что означает этот странный взгляд, он не хотел смотреть на нее. Гарри чувствовал себя предателем.

— Экспеллиармус! — палочка вырвалась у Гарри из руки, пролетела по воздуху и легла на стол перед Валери Эвергрин.

— А теперь, Гарри, ты расскажешь мне обо всем, что здесь произошло.