Глава 33. Черная магия
Он стоял в том же самом коридоре, который уже когда-то видел, и узнал его с первого взгляда. На фоне окна возвышалась скрюченная темная фигура, закутанная в черный плащ с капюшоном. Дементор, в ужасе подумал Гарри, отшатываясь и ощупывая карманы в поисках палочки. Палочки не было. Тогда он повернулся и бросился бежать, потому что за ним по пятам гнался холодный яростный страх, так похожий на его недавние ощущения, только теперь природа этого чувства была совершенно ясна ему. Тьма.
Но куда бы Гарри ни повернул, он все время оказывался в том же самом коридоре с серыми стенами и лампами на стенах, а скорченный призрак становился все ближе и ближе, он что-то шептал, Гарри не слышал что, пока, в очередной раз завернув в новый проход, не оказался с существом один на один. Он оглянулся. Сзади была глухая стена. А фигура напротив окна глухо рассмеялась знакомым смехом и опустила капюшон. Но вместо уродливой, покрытой струпьями физиономии дементора Гарри увидел лицо Вольдеморта.
— Ты мой, Гарри Поттер! Ты уже почти мой! — Хохот Вольдеморта отдавался в ушах глухим набатом, и в шраме толчками стала пульсировать боль …
Гарри с трудом перевернулся на бок. Ему было плохо, очень плохо. Шрам горел просто безумно. Но, вспоминая о вчерашнем, Гарри похолодел. Первый раз Дамблдор был с ним так резок. Даже не просто резок, директор просто источал холодную ярость, на которую, как считал Гарри, в их школе из всех учителей способен только Снейп. Дамблдор сидел в своем кресле в кабинете, куда Гарри привели сразу же, как только Дамблдор и профессор Эвергрин удостоверились, что профессору Снейпу ничего не угрожает. Вопреки требованию Дамблдора отправиться к мадам Помфри Снейп, все еще прихрамывая, отправился за ними в обиталище директора и прямо с порога начал кричать.
— Директор, всему на свете есть предел. Этот мерзкий мальчишка перешел все пределы. Позавчера он просто нарушал правила, делая все, что никому другому из учеников не сошло бы с рук. Вчера он стал агрессивен и по дикому подозрению чуть не избил невинных хуффльпуффцев, хотя всем ясно, что они по своей природной тупости таковы, что никого не смогут обидеть. А сегодня он обхамил учителя и применил к нему Непоправимое проклятие! Да за такое любого взрослого человека давно бы уже упекли в Азкабан! Это все влияние Блэка, я не сомневаюсь! Теперь в школе у нас два преступника, директор, Блэк и этот! … Я требую, слышите, требую, чтобы Поттера исключили! Немедленно! Или я сам пишу заявление об уходе! — Снейп плевался, как африканская кобра, размахивал руками, как сумасшедший павиан и орал, как раненая пантера. Он оперся на стол Дамблдора и выкрикивал все это прямо в лицо директора.
— Северус, дорогой, я приму самое справедливое решение в этих условиях, можете не сомневаться, — спокойно ответил Дамблдор, пристально глядя в глаза Снейпу. Тот немного успокоился и почему-то оглянулся на профессора Эвергрин. Она застыла в углу кабинета, точно мраморная статуя, не двигаясь и ничего не говоря. Ее взгляд был прикован к Гарри. а глаза как-то странно поблескивали в темноте, с профессиональной внимательностью охватывая Гарри.
В углу кабинета завозился на жердочке Фокс. Он издал какую-то нервную трель, тяжело вспорхнул с золотого насеста и спикировал Снейпу на плечо. Тот что-то устало буркнул, видимо, пламенная речь его сильно утомила. Фокс тихо зажурчал что-то Снейпу прямо на ухо, точно разговаривая с профессором Зельеделия, а затем взмахнул большими красно-золотыми крыльями и уронил слезу на его раненое плечо. Снейп нервно повел плечом и тяжело вздохнул. Фокс взлетел, сел обратно на свое место и сунул голову под крыло, как обыкновенная сонная курица.
— Я все сказал, директор. Больше вы от меня ни слова не услышите, но я полагаюсь на ваше благоразумие, — он повернулся и, прихрамывая, пошел к двери. Возле самого выхода он остановился и презрительно бросил Валери. — Кажется, профессор, сегодняшние события доказали, что вы — не просто никудышный учитель, но и свое место в Министерстве вполне можете уступить кому-нибудь другому.
Вместо ответа Валери Эвергрин вынула палочку, направила ее на Гарри и громко сказала:
— «Сэрно Бале Сканнум!» — и, немного погодя. — «Фините Инкантатем!»
Гарри дернулся, точно его окатили холодной водой, затем ужасная боль в шраме опрокинула его на пол, и он, судорожно дернувшись, закричал, потому что боль была везде, в каждой косточке тела. А потом боль прошла, отпустила так же внезапно, как и появилась, оставив после себя чувство полного опустошения и слабости. Он уронил голову на руки и, сидя на полу, заплакал.
— Видите? — негромко спросила профессор Эвергрин.
Снейп нехотя кивнул. Дамблдор внимательно смотрел на Гарри.
— Черная магия, — он не спрашивал, а утверждал.
— Именно. Да, вы были правы, я никудышная нянька для Гарри. Я смогла прозевать такую элементарную вещь, как «Жидкое Зло». Впрочем, зелья — не моя специальность, — она нарочито отвернулась от профессора Снейпа.
— Уж не думаете ли вы, что это я должен нести ответственность за это маленького негодяя? — рявкнул Снейп. — Приглядывать за Поттером — ваша работа. Впрочем, вы в последнее время больше увлеклись совсем другими делами, например, выгуливаете собак Поттера, вместо того, чтобы следить за ним самим!
— Это что за обвинения? — сразу полезла в драку Валери. — Я всего лишь выполняю свою работу, а как мне ее выполнять я у вас не спрашиваю!
— Да вы просто упрямая дерзкая девчонка! Вы сами от Поттера недалеко ушли!
— К сожалению, вы намного старше меня, иначе с полным правом бы съездила вам по физиономии!
— Намного старше! Намного! … — кипел Снейп. На плачущего Гарри никто не обращал внимания. Дамблдор же наблюдал эту свару с легкой улыбкой, прячущейся в бороде.
— Думаю, нам нужно прийти к следующему решению, — медленно проговорил он, ожидая, когда профессора Снейп и Эвергрин успокоятся. — Гарри уже давно пора спать. Северус, прямо с утра приготовьте противоядие.
— Я не …
— Северус, я прошу вас, — Дамблдор почти ласково говорил со Снейпом. — Вы, как и Гарри, стали жертвой черной магии, которую кто-то применил к мальчику. И не должны его винить за то, что он не смог сопротивляться ее воздействию, он совсем не так силен, как это нам преподносит пресса, не так ли?
Снейп плюнул и ушел, громко хлопнув дверью.
— Гарри, иди сюда, — поманил его Дамблдор. Гарри, все еще всхлипывая, как девчонка, и ненавидя себя за это, вытер лицо рукавом парадной мантии и подошел к Дамблдору. Директор приобнял его одной рукой и заглянул ему в глаза. Где-то глубоко внутри в них затаилась боль. Гарри посмотрел на Дамблдора и не выдержал:
— Профессор, меня исключат?
— За что, Гарри?
— Но я же чуть не убил профессора Снейпа! Я применил к нему Непоправимое проклятие!
— Он поймет, что ты это сделал под воздействием «Жидкого Зла». Это минеральный яд, вызывающий очень неприятный побочный эффект, Гарри: в моменты возбуждения он вызывает галлюцинации и припадки ярости. Но я думаю, что со временем профессор простит тебя, Гарри. Ты же понимаешь, что профессор и сам не ангел.
Гарри сомневался в том, что Снейп способен что-то ему простить, но почему-то вдруг представил себе, сколько жертв может быть на счету самого Снейпа с тех пор, как он вступил в ряды Упивающихся Смертью. Не станет ли он сам таким же? Когда-нибудь. Гарри содрогнулся.
— А теперь, позвольте, директор, я хотела бы узнать у Гарри, каким образом, по его мнению, ему могли дать «Жидкое Зло», — Валери Эвергрин подошла к Гарри и толчком усадила его в кресло. Гарри вздохнул.
Он закрыл глаза и начал рассказывать все, что знал: о том, как догадался, что МакАбр был вампиром, о минеральных ядах группы «А» и как он стал класть «безоар» в еду и питье, историю с бякоклешнем, о своих снах и приступах боли в шраме; все, что могло спасти его репутацию и удержать его в Хогвартсе. Он говорил и не знал, что теперь будет.
Однако потом не было ничего ужасного. Просто профессор Эвергрин сказала:
— Иди спасть, Гарри. Мы теперь сможем тебе помочь. Завтра утром будет готово противоядие. Иди к себе.
— Но …
— Спокойной ночи, Гарри, — взгляд Дамблдора заставил Гарри попрощаться и выйти, так ничего и не поняв.
Больно было почти все время. На уроке Трансфигурации профессор МакГонаголл даже обратила внимание на то, что он совсем не слушает ее объяснений.
— Поттер, вы спите с открытыми глазами, — профессор недовольно поджала губы. — А надо бы прислушаться, потому что вы сейчас должны будете записать номер группы С.О.В.У. для каждого из вас.
— Для каждого, профессор? — удивленно переспросил Симус. — А я думал, что мы будем сдавать С.О.В.У. все вместе, как обычный экзамен.
— Нет, Финниган, всех учеников разных колледжей пятого курса обычно перетасовывают и организуют группы, для которых составляют индивидуальное расписание. Итак, сегодня в холле будет повешено расписание тестов и списки групп. Но на всякий случай, я сейчас продиктую каждому из вас номер его группы, — профессор МакГонаголл вытащила из своего стола кипу листочков и объявила, кто в какую группу входит. Гарри и Рон оказались вместе в «2А», а вот Гермиона попала в группу «1А». Невилл же, единственный из всего класса, оказался в группе под номером «3С». Видимо, решил Гарри, учеников сортируют по успеваемости. И верно, МакГонаголл подтвердила, что для каждой группы будут составлены индивидуальные тесты. Да, к тому же, на всех экзаменах кроме самого преподавателя будет присутствовать комиссия из других учителей. Гарри и Рон приуныли. Но еще громче они взвыли, когда подошли к доске объявлений и обнаружили, что в одной группе с ними будет сдавать тесты Драко Малфой.
— Еще не хватало, — проворчал Рон. — Я-то думал, что мы от него избавились! О нет!
— Что там еще? — Гарри, потирая шрам, снова протолкался вперед.
— В нашу комиссию входит Снейп, — умирающим голосом сообщил Рон. — Можно сразу идти топиться!
Гарри просмотрел список членов комиссии. Кроме Снейпа в нее входили Хагрид и профессор Эвергрин.
— Может, она не даст нас в обиду, — с надеждой спросил Рон. — Как думаешь? Да и Хагрид нас не обидит.
Гарри не сказал Рону о вчерашнем происшествии. Он вообще никому решил не говорить о своей страшной ошибке. Рон сразу начнет на него странно коситься, а Гермиона придет в совершеннейший ужас, ему не хотелось пугать ее. Утром он, как и сказала ему профессор Эвергрин, зашел к профессору Снейпу в подземелье, ожидая, что больше оттуда не вернется, потому что тот в ярости вполне способен превратить его во что-нибудь ужасное. Но ничего не произошло, на столе Гарри увидел небольшую зеленую бутылочку и листок бумаги с указаниями, как принимать лекарство. Самого профессора Зельеделия Гарри так и не увидел. Вероятно, подумал он в приступе стыда, он до сих пор не пришел в себя от того проклятия, которое я на него наложил. Что со мной происходит? Неужели под действием этого яда я действительно схожу с ума?
— Гарри, да ты слушаешь, что я тебе говорю? — тряс его за руку Рон. — А в группе Гермионы всего четыре человека: она сама, Сьюзен Боунс и Ханна Эббот из Хуффльпуффа, да еще Падма Патил. — Отличницы! — презрительно оттопырил губу Рон.
— Да, да, конечно, — мысли Гарри бродили очень далеко отсюда. Он очнулся только, когда сквозь толпу к нему протолкалась Чу.
— Ты на меня не обиделся, Гарри? За вчерашнее? Нет? — Она склонила голову и кокетливо посмотрела на Гарри. Гарри, решивший было выдержать характер, не смог выдержать даже один ее взгляд.
— Да нет, что ты, Чу! Все в порядке!
— Правда все в порядке? Профессор Снейп с тебя вчера много баллов снял?
— Да нет … не очень, — а если честно, просто не успел.
— Я принесу тебе плащ после занятий, хорошо? — Чу помедлила и добавила. — И, знаешь, я действительно могу помочь тебе подготовиться к С.О.В.У. Сегодня в библиотеке, договорились?
— Спасибо, Чу! — Гарри почувствовал, как огромный камень падает у него с души. Хорошо, что у меня есть она! — Ты — мой самый лучший … друг!
С того дня, когда были объявлены сроки сдачи экзаменов, на учеников пятого класса навалилась целая куча проблем и уроков. Гарри так уставал, что у него не оставалось сил на квиддичные тренировки, но под четким руководством Фреда ему приходилось их посещать. Шрам периодически саднил, и Гарри усердно принимал и лекарство Бладштейна, и противоядие Снейпа. От последнего частенько сводило желудок, и Гарри подозревал, что это не случайно. Все преподаватели хором потребовали от ребят прочесть еще массу литературы, которая им могла понадобиться для тестов, игнорируя поднявшийся в классах унылый вой под тем предлогом, что в списке необходимой в этом году литературы была такая пометка. Контрольные работы следовали одна за одной. Профессор Биннз велел ученикам написать эссе: «об открытиях американской магии за XIX век». Дальше прошлого века дело не двигалось, потому что, как по секрету сообщил Гарри Фред, сам Биннз скончался где-то в это время, поэтому и не был силен в современных магических событиях. Это было смешно, конечно, но объемы эссе (5 свитков!) были совсем не смешными. Профессор МакГонаголл упорно настаивала на прочтении учениками к экзамену стопки книг, каждая из которых была размером с саму МакГонаголл. Даже Хагрид заставил всех потрудиться. Притащив на урок полную сумку огнекрабов, он заставил всех нянчиться с ними, как с родными, и под конец радостно провозгласил, что к следующему занятию нужно написать сочинение об их полезности. Так как полезного в огнекрабах было мало, а точнее, вообще ничего, эта задача показалась непосильной даже Гермионе.
Профессор же Эвергрин устроила всем проверку не только умственных, но и физических способностей: теперь на каждом уроке Защиты от сил зла ребята выходили во двор и учились стрелять заклинаниями по мишеням. Мишенями сначала служили большие заржавленные полуразвалившиеся доспехи, которые Филч извлек из каких-то немыслимых глубин школьного подвала. Но позже, когда все уже настолько напрактиковались и могли попасть в цель с тридцати шагов, «мишени» пришли в полную негодность и разваливались от страха при одном только виде летящего в них заклятия. Пришлось изготавливать мишени самим. Этим увлеченно занялся весь пятый класс во главе с Дином Томасом, считая такую работу отдохновением от умственного утомления. За несколько дней они успели вырезать из жести фигуры черных магов, которые Дин радостно расписал в том же стиле, который Гарри, Рон и Гермиона летом наблюдали во всем великолепии в галерее Тейта. Закутанный в серый с розовыми полосками плащ черный маг злобно посверкивал из-под капюшона оранжевыми глазами и щеголял красными туфельками на шпильках. Оранжевые глаза и розовые полоски нарисовал Дин. Красные туфельки ночью добавила Клара Ярнли, которая сгорала от желания подключиться к такой увлекательной работе. Эту интересную деталь обнаружили уже на занятии, и профессор Эвергрин так хохотала, что долго не могла начать урок. Мишени установили на пригорке возле домика Хагрида, и он частенько ходил любоваться, как они выпрыгивают из-под земли или появляются из воздуха прямо за спиной учеников, чтобы дать им возможность среагировать и применить заклятие. Гарри, благодаря квиддичным рефлексам, был точнее других, зато у Рона дела шли неважно. Он ворчал, что предпочитает практиковаться на Малфое, потому что тот неповоротлив, как скучечервь.
— Не все черные маги такие неповоротливые, Рон, — поддразнила его Гермиона, с легкостью выбивая яблочко (на каждой из мишеней были нарисованы круги, возле которых было проставлено количество баллов за попадание). — Тебе нужно хорошенько потренироваться.
— Ну так поучи меня! — ухмыльнулся Рон.
— А что мне за это будет? — Гермиона кокетливо скосила глаза на высокого парня.
— Я тебе сыграю, — пообещал Рон. Он в последнее время часто играл ей.
Когда тренировка закончилась, и мишени убрали, Валери Эвергрин снова усадила всех за парты и начала читать лекции. Никто не жаловался, это была не История магии, лекции профессора Эвергрин были жутко интересными. Гарри почти не удивился, когда на самой первой речь пошла о смехе. Он обратил внимание, что она использует в лекциях далеко не все, о чем он прочел летом в ее книге, но и этих сведений было достаточно, чтобы удержать класс в восторге. На одном из уроков в апреле, в день, когда у всех было совершенно сонное настроение из-за отчаянно греющего солнца (на Трансфигурации Невилл только что получил взыскание за то, что элементарно уснул за партой), профессор Эвергрин рассказывала о том, как смех способен победить Черную магию. Посреди класса медленно плавала очередная закуклившаяся черномагическая бомба — темно-синий шар проклятия Подвластия — и мисс Эвергрин демонстрировала, как можно ее обезвредить.
— Обратите внимание, — она указала на только что проскочившего сквозь стену Дрюзга, который обожал куролесить на уроках, но к ней обычно не заглядывал. Теперь он висел возле доски, обдумывая очередную каверзу. — Сейчас вы сами без помощи ваших палочек сможете обезвредить Проклятие подвластия.
— Профессор, как же можно одолеть Непоправимое проклятие без палочки? — воскликнула Лаванда. — Такого не бывает! Его и при помощи палочки одолеть практически невозможно!
— Бывает, Лаванда, и сейчас вы сами в этом убедитесь, — Валери Эвергрин взмахнула своей палочкой. — «Ассио — корзина для бумаги»!
Урна подлетела к ней и с готовностью застыла прямо над учительским столом. Валери что-то тихо прошептала, и урна, громко лязгая крышкой, принялась гоняться по всему классу за Дрюзгом, периодически хищно оскаливаясь и плюясь в него остатками шпаргалок. Класс сотряс приступ дикого хохота. Дрюзг, гроза всей школы, с визгом носился от урны, которая старалась схватить его за фалды короткого зеленого камзольчика. Он нырнул в стену, урна последовала за ним, а затем в коридоре раздался жуткий грохот и страшный вопль Кровавого Барона — Дрюзг, не глядя, пролетел сквозь «Его Ужасность» и теперь получал по заслугам. Ребята валялись от хохота на партах, у всех как рукой сняло сонливость. Даже Невилл громко стонал от смеха. И тут случилась странная вещь. Прозрачный синий шар с проклятием Подвластия затрясся и с грохотом лопнул, разорвавшись, как бомба. Клочки темной субстанции медленно таяли в воздухе.
— Вот это да! — Рон не нашел ничего лучше, как зааплодировать. К нему присоединились остальные ученики, кроме Гарри, он все никак не мог успокоиться и хохотал не переставая. — Неужели это все только из-за того, что мы все смеялись?
— В точку, Рон. Смех может многое. В том числе обезвредить Зло, даже Зло в чистом виде, — профессор Эвергрин была довольна произведенным эффектом.
— А существуют другие способы нейтрализации Зла без помощи палочки, профессор? — поинтересовался Симус. — Кроме смеха.
— Если честно, Симус, то это очень спорный вопрос, — профессор Эвергрин задумалась. — В колдовских науках веками идут споры об этом, но результаты исследований практически невозможно проверить, так велика погрешность при испытаниях. Люди пытались побороть Зло, например, при помощи надежды, кстати, этот способ имеет самые древние корни. Я бы упомянула еще верность, дружбу и радость. Но самый, на мой взгляд, загадочный способ — это любовь.
Парвати хихикнула. Дин с удивлением переспросил:
— Любовь? А почему?
— Считается, что это самое сильное чувство, которое может испытывать человек, но, к сожалению, влияние любви на Тьму технически невозможно более-менее хорошо исследовать.
— Почему? — Невилл с интересом подпер кулаком щеку. Тема любви в пятом классе была в эту весну весьма актуальна, поэтому даже он не остался в стороне. — Разве это не просто и логично? Свет побеждает Тьму. Добро побеждает Зло. Любовь побеждает все.
Теперь уже захихикали все. Невилл явно пребывал в поэтическом настроении.
— Все очень просто объясняется, Невилл, — улыбнулась Валери Эвергрин. — Ты знаешь, что такое любовь?
Невилл покраснел и виновато затряс головой.
— И никто не может с научной точки зрения определить сущность любви. А если явление нельзя описать, то как же можно изучить на практике принципы его влияния на что-либо?
— Логично, — признал поражение Невилл. — Эй, Гарри, ты чего?
Гарри до сих пор трясся в беззвучном хохоте. В пылу дискуссии о нем забыли, но теперь на лицо мисс Эвергрин легла тень. Она быстро подбежала к нему и выхватила палочку.
— Кто-нибудь накладывал на него Хахачары? — сурово спросила она. Все в недоумении замотали головами. Валери нахмурилась и произнесла — «Фините Инкантатем»!
Гарри затрясло в судороге. Класс ахнул. Гермиона подбежала к Гарри и, опустившись на колени рядом с ним, посмотрела ему в глаза.
— Это же влияние черной магии, профессор! — ахнула она. — Так всегда бывает, когда …
— Гарри! Гарри, ты слышишь меня? — профессор Эвергрин трясла Гарри за плечо. Он с трудом пошевелился. — Отвечай!
— Мне было больно! — пробормотал Гарри, с трудом разминая руки — ноги. Рон, взволнованный донельзя, поддерживал его по руку, когда он вставал. — Я не понимаю, профессор, в меня что, попал осколок проклятия? Почему у меня была истерика?
— Что ты сегодня ел, Гарри? — коротко спросила Валери. Он растерялся, потому что не ожидал такого вопроса.
— Ну, то, что и все. Овсянку и тосты на завтрак. Чай. Бифштексы с картошкой и тыквенный сок на обед, но, простите, профессор, зачем все это? Вы думаете, что … — Гарри осекся.
Валери Эвергрин приложила палец к губам.
— Ты пил лекарство сегодня? — спросила она еле слышно.
Гарри кивнул.
— Тогда это странно, — профессор Эвергрин выпрямилась и посмотрела на перепуганный класс. — Так, ничего страшного не случилось. А теперь нам надо еще кое-что записать об особенностях применения смеха против Зла. — Все заскрипели перьями, а Гермиона с тревогой посмотрела на Гарри и переглянулась с Роном. Ситуация получалась странная.
Когда они сидели в библиотеке после урока, Гермиона и Рон просто-таки напали на Гарри, потребовав от него все объяснить. Прошлось сознаться, для этого Гарри отвел друзей в самую дальнюю часть Запретной секции. Признание произвело на Рона и Гермиону эффект разорвавшегося проклятия Подвластия. Гермиона побледнела.
— Что сказал Дамблдор, Гарри? — она трясла его за рукав. — Снейп потребовал, чтобы тебя отправили в Азкабан?
— Дамблдор повел себя так, словно ничего не случилось, — пробормотал Гарри, искоса наблюдая за Роном. — Я чуть не убил Снейпа, под воздействием яда, конечно, но все-таки … Иногда мне кажется, что Дамблдор чересчур снисходителен ко мне и моим выходкам.
— Ты … Гарри, тебе не кажется, что пора уже бросить валять дурака? — Рон был перепуган до смерти и настолько же разъярен. — Тебя убить хотят! А ты сидишь сложа руки, ничего не делаешь и от нас все скрываешь, хотя понимаешь, что мы бы тебе помогли! Что с нами происходит? Тебе не кажется, что отравить пытаются не тебя, а нашу дружбу?
— Рон, ты считаешь, что если я стараюсь вас уберечь от того, что происходит со мной, то рискую дружбой? — вспылил Гарри. — Я не хочу, чтобы с вами случилось то же, что и с Седриком, и с этим мальчиком, Реджи Сильвертоном! Я не хочу, чтобы Вольдеморт начал охотиться на вас!
— Гарри! — в ужасе воскликнула Гермиона.
— А ты считала, что это невозможно? Думаешь, почему это лето нам пришлось провести всем вместе? Мисс Эвергрин охраняла не только меня, но и вас, Дамблдор понял, что …
— Наплевать на Дамблдора! — заорал Рон. В это время в Запретной секции не было ни души, но сквозь двери в общую секцию библиотеки на них уже недоуменно посматривали некоторые ученики. — Мы сейчас говорим о том, во что превращается наша дружба, Гарри! Мы начинаем не доверять друг другу!
— Это ложь! — Гарри вскочил и пораженно уставился на Рона. — Я всегда доверял вам с Гермионой, но не я виноват, что, сейчас, когда мне очень нужна ваша помощь, вы все время чем-то заняты!
Гермиона густо покраснела и открыла рот, чтобы возразить, но тяжелая рука Рона удержала ее порыв.
— Знаешь что, Гарри, это уже слишком! Сам-то ты тоже не очень стремишься проводить время с нами, у тебя теперь есть Чу. Она теперь твой лучший друг, верно? — ядовито выкрикнул Рон.
— Рон, что ты несешь? Гарри, что с вами происходит? Вы ведете себя как дети! — Гермиона была потрясена.
— Да ладно, Гермиона, спроси у него, почему он теперь в нас не нуждается, — едко процедил Рон. — Он же у нас крутой, он может даже позволить себе применять Непоправимые проклятия, не опасаясь, что его за это накажут! Он у нас известная личность …
— Рон, перестань! — закричала Гермиона. — Гарри уже давно привык к этой дурацкой шумихе вокруг него, и ему на это наплевать, правда же, Гарри? И перестаньте орать, здесь же библиотека. Сейчас мадам Пинс придет и нас отсюда выкинет, вы этого хотите?
— Ты не понимаешь, Гермиона, — прошептал Рон, с ненавистью глядя на Гарри, и он с ужасом осознал, что Рон сейчас выдаст его тайну. — Он у нас не просто знаменитый Гарри Поттер. Он еще и …
— Замолчи, Рон, — вскрикнул Гарри.
— Не буду я молчать! Гермиона, он считает, что он — «наследник Гриффиндора»! «Его потомок»!
Глаза у Гермионы стали как два блюдца. И в этот драматический момент в Запретную секцию заглянула Чу.
— Привет, Гарри. Рон, Гермиона — здравствуйте. Я вот принесла прошлогодние тесты … Что у вас тут случилось? — с удивлением Чу разглядывала взбешенного Рона, посеревшее лицо Гарри и белую от потрясения Гермиону. Все трое повернулись к Чу, не понимая, почему в такое время их может беспокоить кто-то еще. Даже Гарри внезапно ощутил, что Чу здесь лишняя.
— Ничего не случилось, — буркнул Рон. — Гермиона, нам пора. Мы должны готовиться к С.О.В.У.
— Так я же принесла тесты, — заикнулась Чу, не понимая, какая кошка могла пробежать между тремя неразлучными друзьями.
— Нам твоя помощь не нужна, — Рон уже уводил из библиотеки обалдевшую от всех этих сложностей Гермиону. — Может, Гарри в ней и нуждается, но не мы!
— Что это с ним?
Гарри не смог ответить на этот вопрос. Возможно, на него смогла бы ответить профессор Эвергрин, сидящая за соседним стеллажом в Запретной секции. Никто из ребят, увлеченных собственными драмами, ее не заметил. Впрочем, все, что между ребятами было сказано в тот вечер в библиотеке, для нее уже не было секретом. Профессора Эвергрин занимал куда более важный вопрос.
Она сумрачно смотрела на маленький листок бумаги, на котором рукой Джона Трайткриспа были написаны всего два слова. Имя и фамилия.
«Людовик Вральман».
