Глава 2. Черный человек
Дул легкий ветерок. Ветви деревьев мерно покачивались в такт его порывам, а первые лучи восходящего над пригородами Лос-Анджелеса солнца, разгоняли набежавшие за ночь тучки. Этим обычным воскресным утром, на самой обычной улице, в самом обычном доме и в самой обычной семье Стоунов, как обычно, никто не хотел просыпаться раньше обеда. Исключением, впрочем, как и обычно, был мальчик по имени Грег. Ему было всего 10 лет, но никто не возражал против того, чтобы он целыми ночами возился со своими компьютерами. Его отец руководил преуспевающим издательством компьютерных игр, и этих самых игр у Грега было так много, что в комнате некуда было ступить из-за коробок из-под дисков и самих дисков, валяющихся без упаковки. Стол, за которым он умудрялся делать еще и домашние задания, был почти весь занят двумя компьютерами.
Был конец июля, и ему в скором времени предстояло вновь отправиться в местную школу, при мыслях о которой его всего передергивало. В школе у него не было друзей. Все большей частью дружили с ним или из-за денег его родителей, или из-за его умения использовать по назначению компьютеры. Последних правильнее было бы назвать клиентами, так как, получив от Грега помощь или совет, они мигом про него забывали.
Всего через три дня ему предстояло отметить свой одиннадцатый день рождения. Этот день никогда ничего хорошего ему не сулил. Как обычно, подарят очередную компьютерную игру, а вечером будет много хорошей и вкусной еды. Сытно поев, все отправятся спать, а Грег сядет за свои компьютеры.
— По-о-дьем! — Рявкнул в коридоре отец и тяжело протопал мимо его комнаты.
Грег посмотрел на часы. Надо же, еще только 12 часов утра, а он уже на ногах. Грег подошел к зеркалу, поправил длинные, но не густые волосы и постарался придать бодрое выражение своему бледному лицу. Натянув носки и с трудом отыскав шлепанцы, он спустился на кухню.
— Привет, мам!
Мать сидела на кухне и ела, запивая чаем, свой любимый бутерброд. Грег почти никогда не завтракал, но всегда старался составить остальным компанию: и так его считают белой вороной — так что лишняя пара минут общения, пусть и не особо приятного, не сильно повредит…
— Опять всю ночь не спал? — поздоровалась мама.
— С чего это ты взяла?! — сделал удивленное выражение лица Грег и изобразил улыбку.
— Когда это ты был в таком хорошем настроении после сна?
— Правда мам, завтра перед завтраком укушу свой кактус, который ты мне купила. Тогда, возможно, ты останешься довольна моим настроением.
На кухню вошел отец и, сопя, принялся за свой кофе с сигаретой вместо бутерброда. Запаха дыма Грег не переносил и потому отошел к окну, из которого была видна часть улицы и зелень, растущая в изобилии вокруг дома. Мать так любит ковыряться в огороде, что сад сплошняком засажен самыми разнообразными растениями, и выращивать их, надо заметить, ей удается на славу. Другое дело, что эти растения вместо красоты и гармонии являют собой везде то ровненькие рядочки, то аккуратненькие грядочки. А в данный момент, в окне предстала целая грядка, длиной примерно в три метра, замечательнейших георгин. Их было так много и росли они все такими правильными рядами, что создавалось впечатление их нереальности, будто они были искусственными.
Грег поспешил отвести взгляд от бьющих по глазам своими яркими красками цветов, и взглянул в конец улицы. Там кто-то стоял и явно смотрел на их дом. В округе их сад считался настоящим чудом, и вокруг него вечно ходили сумасшедшие ботаники, так любящие задавать свои дурацкие вопросы о том, как лучше выращивать то или иное растение. «Не по погоде одет», — мелькнуло в мыслях у Грега. Человек был одет в черный плащ с капюшоном и его лица почти не было видно. «Его проблемы», — решил он и занялся своими.
Отвернувшись от окна, Грег взглянул на родителей. Они продолжали поглощать свой завтрак и мать жаловалась отцу на то, что Грег — жуткий бездельник — ничего не делает, сидит все время за компьютером и не желает помогать по дому. Вот это уже было не правдой: он никогда не отказывался что-либо делать, если его о чем-то просили, и всегда помогал по мере сил. Но все равно считалось, что он вечно сидит за своими компьютерами, да к тому же грубит всем подряд, особенно почему-то матери. Хотя сам Грег за собой такого не замечал, возражать не имело смысла, но нужно было немедленно менять тему.
— А где Тревор? — брякнул он первое, что пришло в голову.
— Спит где-нибудь. — Отец ответил даже не обернувшись, зато этого было достаточно, чтобы мать оставила тему недостатков и отсутствия воспитания у Грега.
Тревор — кот Грега — неестественно больших размеров, очень толстый, но очень умный и отважный. Тревор постоянно прогоняет непрошеных гостей в лице соседских собак, а также всякую другую живность, претендующую на территориальные владения Стоунов. Он мужественно выступал даже против здоровых собак, в десяток раз превосходящих его габаритами. Из всей семьи он уважал исключительно Грега и, говорят, что они даже родились в один день.
Завтрак был закончен, и родители поспешили в свой любимый сад, недвусмысленно намекая, что Грегу не мешало бы последовать за ними. Сегодня его задача заключалась в выкапывании, по мнению родителей, больных кустов смородины и их непременном сжигании на специально разведенном костре. Такое уж было правило — все должно было быть в саду только чистым, только красивым и расти должно исключительно правильными рядами, без единого сорняка в радиусе 50 метров от любой посадки. А поскольку обычная трава была тоже записана в семейство сорняковых, иногда казалось, что их дом — космический корабль с прилетевшими на нем ботаниками. Корабль выжег все вокруг себя вырывающимся из дюз пламенем при посадке, а потом ботаники начали лихорадочно экспериментировать с чудными растениями, от многообразия красок и несовместимости которых, жутко рябит в глазах.
— Может не стоит? — Грег скромно попытался отстоять жизнь большого куста, который всегда кормил его очень вкусными ягодами.
— Ты же видишь, что он больной! — Тон матери не допускал возражений, к тому же она показала какие-то белые наросты на коре растения, которые явно отсутствовали у большинства других кустов, — неужели ты хочешь, чтобы остальные кусты от него заразились? Более того, он совсем старый и на нем мало ягод!
Под кустом, не по-кошачьи растянувшись, лежал толи на боку, толи на спине здоровенный кот. Его морда с блаженной улыбкой была обращена к голубому небу, но глаза были плотно закрыты и мерное сопение свидетельствовало о том, что кот спит.
— Тревор! — позвал тихо, но четко Грег, стараясь вложить в имя кота все уважение, на какое только был способен.
У кота морда растянулась в блаженной улыбке, теперь он явно не спал, но такое с ним обхождение было наивысшим для него удовольствием.
— Трррево-ор! — еще медленней произнес Грег, делая звук «р» особенно звонким и четким.
Кот потянулся и, казалось, хотел ответить, но смог произнести только хриплое «Мяу».
— Как, что? Неужели Вы не знаете, мистер Тревор? Ваше любимое место времяпрепровождения подлежит незамедлительной вырубке!
Вот эти слова произвели на кота куда большее впечатление, чем удар здоровенной рыбой по морде. Он приподнялся и уставился изумленными глазами на Грега.
— Увы, это так. Я не шучу. Извольте заметить, что кору куста покрывает неестественная окраска, как бы Вы сами не заразились…
Услышав такое, Тревор уже не лежал, а, отскочив на пару метров, стал наблюдать широко раскрытыми глазами за происходящим зверством. Грегу пришлось выкопать куст и он уже нес его к костру, когда кот опять подал голос. В «мяу» Тревора слышалось столько обиды и досады, что сердце у Грега сжалось от сочувствия. Он оглянулся, увидел, что за ним никто, кроме самого Тревора, не наблюдает и направился в противоположную сторону — туда, где невысокий забор обозначал границу владений Стоунов. Забор был весь покрыт густой растительностью какого-то вьющегося растения и издали больше походил на один длиннющий куст. Он отворил легкую калитку на скрипучих петлях, которой пользовались явно не часто, и отойдя метров на 10, выкопал небольшую яму, посадив туда куст. Он знал, что куст не выживет, что их нельзя пересаживать среди лета (об этом ему зачем-то говорила мать), но кот был явно доволен и с благодарностью терся о ноги.
Две ночи подряд Грег не мог не спать и поэтому, уже ранним вечером, попросив пододвинуться Тревора, который сделал это с большой неохотой, лег рядом с ним в свою кровать. Ее он по назначению использовал не часто, чаще она служила вторым столом: на ней раскладывались школьные учебники или детали ремонтируемого компьютера. Взяв первый попавшийся журнал о компьютерных играх, Грег стал читать статью, которую, кажется, читал уже не раз и всегда с одной целью — чтобы быстрее уснуть. Уже через пару минут глаза стали сами собой смыкаться и он погасил свет.
Проснулся он от странного чувства: казалось, его с головой зарыли землей и он в могиле. Было трудно дышать, а тело приобрело такую свинцовую тяжесть, что и пошевелить пальцем не представлялось возможным. Открыв глаза, он увидел у двери в комнату силуэт, который еле угадывался: он был весь черный и падающий на него лунный свет поглощался пустотой вместо того, чтобы отсвечивать на лице или на одежде. От него веяло таким сильным холодом, что предметы, мимо которых он проходил, должны были бы покрыться инеем. В полной тишине силуэт приблизился на пару шагов, протянул такую же черную руку, если только это была рука, и хотел было коснуться левого запястья Грега, как проснулся Тревор. Он вскочил так резко, что подлетел не меньше, чем на метр от кровати. В полете Тревор развернулся мордой к непрошеному гостю и злобно сверкнул глазами. Казалось, незваный гость с котом какое-то мгновение смотрели друг на друга. Но развитие событий не заставило себя долго ждать, и кот с громким воплем ринулся на черный силуэт.
Грег, должно быть, потерял сознание, потому как происходившее дальше в его памяти не отложилось. Когда он проснулся, солнце уже было высоко и его лучи весело освещали комнату через небольшое окно. Они светили прямо на кровать Грега и так сильно ее нагрели, что ему стало нестерпимо жарко и пересохло в горле. Он аккуратно пододвинул Тревора, стараясь его не разбудить, так как кот спал, положив морду и лапы ему на грудь. Встав, он подошел к столу, чтобы попить лимонада из стоящей у компьютера бутылки. После пары глотков, он уже хотел было поставить бутылку обратно на стол, но, взглянув на левую руку, в которой держал бутылку, не донес ее до стола и бутылка упала на пол. К счастью, она была пластмассовая и Грег не поленился закрыть ее. Но даже, будь она открытой и из нее полился бы лимонад, Грег не обратил бы на это никакого внимания.
Широко раскрытыми глазами он уставился на свою руку — там, где он обычно носит часы, всегда был шрам в форме трезубца, — но сейчас шрам воспалился, и вокруг него было много запекшейся крови. Он мигом вспомнил события ночи. Плюхнувшись на стул, он схватил руками голову, зажмурился и стал придумывать правдоподобное для всего этого объяснение. С воображением и со здравым смыслом, как он считал, у него было все в полном порядке, и уже через пару минут он пребывал в полной уверенности, что ночное происшествие — кошмарный сон. Шрам же воспалился от того, думал Грег, что он неосторожно почесал во сне руку.
Уверенности в этом добавлял и кот: Тревор развалился почти на всю кровать и грелся на солнышке, что ему безумно нравилось. Не похоже, чтобы он с кем-то ночью сражался. Будь это так, кот пребывал бы сейчас не в самом лучшем виде. Хорошего настроения у Грега, правда, как не бывало, и он перестал замечать радостно светящее в окно солнце и голоса поющих на улице птиц. Чтобы отвлечься, он ткнул первую попавшуюся кнопку на дистанционном управлении музыкального центра.
Yeah, I feel you too
Feel, those things you do
In your eyes I see a fire that burns
To free the you
That's wanting through
Deep inside you know
The seeds I plant will grow
Грег поспешил выключить музыку. Настроения песня явно не поднимала.
— По-одъем! — послышался из-за двери хорошо знакомый выкрик.
— Уже иду.
Мрачный, как туча, Грег смыл с руки кровь в ванной и, умывшись, попытался придать хоть сколько-нибудь сносный вид своим длинным черным волосам, а потом нацепил часы, чего не делал уже довольно давно. Спустившись на кухню, он не поздоровался, а молча налил себе кофе и, подойдя к окну, с мрачным видом уставился на грядку георгин.
— Ну вот, теперь-то ты выспался, сразу видно! — В этот раз мама не язвила, а напуганным голосом и одной ей понятным юмором пыталась его развеселить, изобразив на лице улыбку, — Бутербродик не хочешь?
— Нет, спасибо, — Грег большими глотками допил кофе и вышел из кухни.
Он направился в гостиную, в ней стояло около десятка огромных книжных шкафов — это было достаточно странно, ведь никто из Стоунов особо не любил читать. Но коллекция книг была огромная, большей частью дорогие и старые издания. Он иногда просматривал корешки книг в поисках нужной для школы литературы, и у него зачастую отпадала необходимость пользоваться школьной библиотекой.
На нижней полке одного из шкафов всегда стояли альбомы с семейными фотографиями. Грег хорошо знал их местонахождение и, открыв полку, стал по очереди просматривать каждый альбом. Его терзало смутное сомнение, что что-то подобное ночному гостю он уже видел и на фотографиях. На поиски у него ушло не менее часа, глаза устали. Он внимательно рассматривал каждую фотографию, но ничего необычного найти не мог. Он уже собрался отложить альбомы и немного передохнуть, как вдруг его взгляд упал на фотографию свадьбы родителей. Раньше это его никогда не волновало, но теперь он обратил внимание на человека, который стоял неподалеку от новобрачных. Казалось, его глаза были живыми, они смотрели прямо на Грега и немигающим взором пытались что-то внушить. Человек этот был очень худым, бледным и с длинными черными волосами. На ночного гостя он похож не был. Грег отложил фотографию, намереваясь позже спросить родителей, кто это.
Вскоре остался один альбом — его личный. В этот альбом родители складывали фотографии Грега с самого его рождения. Он открыл его на первой странице и стал просматривать особенно тщательно. Когда он дошел до последней страницы, ему стало легче: ночная история и тут не получила подтверждения. Но взгляд случайно упал на торчащий уголок одной из фотографий. Грег открыл альбом на этой странице намериваясь поправить сбившуюся фотографию, но оказалось, что торчащий уголок не принадлежит ни одному из расположенных на этой странице снимков. Уголок высовывался из-под большой фотографии, где ему было уже шесть лет и, он стоял в обнимку с каким-то соседским мальчишкой. Он потянул за этот уголок, и на свет появилась небольшая фотография, качество которой оставляло желать много лучшего. Но не качество фотографии изумило Грега, а ее содержание. На снимке его родители стояли на улице перед домом и держали на руках младенца. Они разговаривали с тем самым черным силуэтом, который не был человеком! Он больше походил на черную дыру посреди фотографии, очертания которой имели силуэт человека. Рука неизвестного была непринужденно и изящно протянута к левому запястью Грега, но не касалась его.
— Не надо было тебе этого видеть, — мать стояла сзади и смотрела на фотографию через плечо Грега.
— Мам, a кто… Кто это? — Грег поднял на нее изумленные глаза полные ужаса.
— Не обращай внимания, — у нее на лице была смущенная улыбка, — это был всего — лишь какой-то прохожий. Он проходил мимо, когда мы фотографировались с тобой. Он сказал, какой замечательный у нас сын и что его ждет великое будущее, а затем просто ушел. Будь уверен, этот человек выглядел куда лучше, чем на фотографии. Должно быть, солнце было так неудачно расположено, что на фотографии он получился так плохо.
— А это кто? — Грег показал на лежащую на журнальном столике фотографию свадьбы.
— Это твой дядя, — мать сразу поняла, кого он имеет ввиду, — мы ни разу не видели его после свадьбы. Пытались найти, но безуспешно. Впрочем, он всегда был странным человеком.
— Вы никогда не можете мне толком сказать, откуда у меня шрам на руке, — Грег не хотел задавать этот вопрос, но он должен был, — это не из-за…
— Это не из-за него, — мать так резко это сказала, что он вздрогнул, — ни из-за одного, ни из-за другого. Убери фотографии на место, и не трогай их, а то разведешь бардак, как у себя в комнате. Не мешало бы, кстати, тебе прибраться. Хотя бы ко дню рождения.
Продолжения разговора на волновавшую его тему получиться не могло и, чтобы занять себя хоть чем-то, он начал прибирать свои скромные аппартаменты.
