Глава 10. Хэллоуин
Ничто в мире не усложняет жизнь так, как утренняя головная боль. Можно долго доказывать обратное, приводить примеры куда более ужасных ситуаций и недомоганий. Но ни один человек, ощутивший на себе эту проблему, не усомнится в том, что половина мировых бед — из-за плохого сна, тяжелых мыслей и неподъемной головы. Этим утром Грег впервые в жизни ощутил такое чувство. Всю ночь ему снились кошмары, в которых дядя с фотографии подмигивал и безудержно смеялся. Все бы ничего, если бы не его хохот, от которого даже во сне все тело покрывалось холодным потом.
Завтракать в столовую Грег пришел в таком убитом виде, что от него шарахнулся даже Малфой. В довершение всего, кофе, который он попытался приготовить по методу МакГонагалл, оказался чрезмерно горячим и слишком горьким. А от того, что произносил он требуемое заклинание, будучи в жутком состоянии духа, его кофе получился в таком количестве, что залил половину Слизеринского стола. Это, впрочем, не замедлили отметить остряки-однокурсники, но вся их спесь мигом пропала, стоило только Грегу бросить в их сторону короткий, но очень выразительный взгляд.
Взглянув на Поттера, Грег увидел не многим лучшую картину — Гарри сидел, упершись лбом в сложенные на столе руки, и, казалось, продолжал смотреть сны. Весь день дела шли из рук вон плохо. В оранжерее Грег повредил корень очень драгоценного растения, за что оно больно хлестнуло его по лицу, а на уроке Флитвика, использовав пару стандартных заклинаний из книги для первого курса, Грег поднял в воздух все находящиеся в кабинете книги. И это было бы еще терпимо, да вот только опустить порхающие на собственных страницах книги обратно практически не представлялось возможным! В результате, пришлось прибегнуть к помощи почти всех профессоров школы и, за какие-нибудь два-три часа, все книги были крепко связаны и разложены по столам. Вообщем, как сказал бы почти безголовый Ник, привидение Гриффиндора, — ложись да помирай, хуже уже точно не будет.
Однако, ничто не приводит нас в чувство лучше, чем хороший праздник! Особенно, если этот праздник — профессиональный… Измучавшись ловлей книг, что, само по себе уже немного приподняло настроение, Грег вошел в главный зал Хогвартса в куда более лучшем душевном состоянии, нежели утром. По стенам огромного зала были развешены премилые создания — летучие мыши, а в воздухе висели все те же свечи, с той лишь разницей, что на каждую свечу снизу надели по здоровенной тыкве. Перед столом профессоров поставили еще один стол — на нем очень жизнерадостно бурлили, подпрыгивая, оловянные горшки с какой-то странной зеленоватой жидкостью. Один, впрочем, отличался некоторой серьезностью — он не хотел прыгать, словно не радовался общему празднику, а угрюмо содержал в себе странноватого вида вещество того самого цвета, который в приличном обществе зовут коричневым.
Это нисколько не уменьшало его достоинства, а, напротив, возвышало его среди невоспитанных собратьев — его безмолвному величию позавидовали бы мудрейшие люди мира. На боку данного горшка, разумеется, красовалась золотая табличка с именем не менее величественного и благоразумного волшебника — Драко Малфоя. Чья персона, неподалеку, держалась в полном соответствии с собственным статусом, сравнимым разве что с его собственным горшком. И это в то время, как другие участники конкурса созданий неблагоразумно предавались различным шуткам и прыгали от нетерпения, как и их горшки.
— Добро пожаловать на праздник Хеллуин, — сказала профессор МакГонагалл, когда все собрались и расселись по местам, — величайшее событие каждого учебного года! В этом году Хэллуин, как вы все знаете, будет особенным!
Все возбужденно стали перешептываться, а шеренга конкурсантов придала своим лицам академическую задумчивость.
— Прежде чем мы начнем праздновать, — продолжил за профессора МакГонагалл Дамблдор, ибо ему одному было под силу восстановить тишину в зале, — мы подведем итоги начавшегося два месяца назад конкурса. Необходимо отметить, что сейчас будет происходить его решающая часть, от которой будет зависеть жизнеспособность и общая развитость создаваемых существ! Столь долгое изготовление зелья, конечно, процесс тоже не из легких, но для достижения требуемого результата, свойства зелья должны быть единственно возможного стандарта.
При этих словах, профессор опасливо покосилась на горшок Малфоя.
— Напоминаю, — подытожила МакГонагалл, — что существа должны уметь передвигаться, разговаривать и выполнять несложную работу. А теперь, я буду называть фамилии участников по списку. Каждому необходимо подойти к своему горшку и выполнить завершающую часть создания — произнести заклинания трансфигурации.
Профессор МакГонагалл очень вовремя спохватилась, еще чуть-чуть и конкурс превратился бы в очередную из ее лекций. Чтобы не искушать себя, она тут же выкрикнула первое имя из списка.
— Гермиона Грейнджер представляет факультет Гриффиндор, ассистирует мистер Гарри Поттер!
Надо заметить, что со времени подачи заявлений, список сильно поредел — все участники из Слизерина сняли свои кандидатуры в пользу предводителя, а многим другим не удалось собрать нужные ингредиенты или попросту не хватило терпения выискать в библиотеке нужные заклинания. Так или иначе, перед нами стояло всего пять человек — Гарри с Гермионой, один участник из Пуффендуя, один из Когтеврана и, разумеется, несравненный мистер Малфой, представляющий факультет Слизерин.
Гарри с Гермионой подошли к своему горшку, заглянули внутрь и, похоже, остались довольны. Они выхватили свои палочки, синхронно замахнулись и, произнеся хором длиннющую тираду из заклинаний, коснулись горшка палочками… единственным результатом их действия стали смешки зала и исчезновение поднимающегося из горшка дымка. Всеобщую радость и веселье подогрело также то обстоятельство, что, увидев свой первоначальный результат, Гарри схватил горшок, перевернул и стал судорожно трясти над столом. Гермиона же, в свою очередь, пыталась снизу попасть волшебной палочкой в трясущийся горшок и выковырять ею оттуда все содержимое. Предела радости зрителей и других участников, наравне с преподавателями, не было до тех пор, пока из горшка, цепляясь и сопротивляясь, не вывалился маленький гном.
— Да что вам от меня надо?! — Завопил он. — Я спать хочу!
— Кто ты? — Спросил Гарри.
— Что, сам не видишь?! — Возопил опять гном.
— Работать будешь? — Спросила Гермиона.
— Что?! Рабооотать?! Да вы в своем уме?! — Орал гном.
Профессор Дамблдор, сквозь слезы смеха сказал что-то вроде «достаточно» и, взмахнув палочкой, заставил исчезнуть бедное создание, которое не разделяло всеобщего желания потрудиться в этот замечательный праздник. Вторым выступал представитель Пуффендуя, у него аналогичная операция вышла с куда меньшими затратами физической энергии — существо, которое он создал, было по меньшей мере раз в десять больше горшка и, при последнем взмахе палочкой, вылетело из него с оглушительным хлопком. Приземлившись с не менее оглушительным грохотом обратно на стол, существо стало глуповато озираться по сторонам, постоянно моргая большими глазищами. Оно было примерно человеческого роста, только состояло большей частью из жировых складок, снизу угадывались маленькие ножки, по краям торчали маленькие ручки, а сверху была вполне соответствующая его габаритам голова.
Не успели бедное создание спросить, кто, собственно оно есть, как оно само об этом заявило с красноречивостью полугодовалого ребенка.
— Да! — Сказало существо.
— Что «Да»? — Недоуменно переспросил представитель Пуффендуя.
— Да! — Было ему ответом.
— Работать будешь?
— Да!
— Он работать согласен! — Закричал представитель…
К сожалению, столь милое и трудолюбивое создание постигла та же участь, что и наглого, бессовестного лентяя гнома. Достижение лица, имеющего честь представлять факультет Когтевран, можно было бы назвать настоящим успехом! При последнем взмахе его палочки, из горшка выпрыгнула очень красивая, переливающаяся всеми цветами радуги, золотая рыбка! Она так ловко орудовала плавниками, что без труда передвигалась по столу и, похоже, ее даже не смущало отсутствие воды. Единственной проблемой оказалось то, что лицо, ее создавшее, не учло совсем маленькой детали — рыбы не разговаривают, совсем.
И вот, настала очередь достопочтенного джентльмена, Драко Малфоя. Сия академическая личность, дабы не вводить зрителей в заблуждение, открыла начало действа короткой, но очень выразительной речью.
— Согласно плану, — сказал Малфой, покосившись на горшок, от которого недвусмысленно пахло, — мое создание должно не только разговаривать, передвигаться и выполнять работу, но и будет обладать некоторыми магическими способностями, которые я вам сейчас и продемонстрирую.
Драко достал пергамент, занес палочку, но не успел прочесть по пергаменту и слова — над ним уже хохотала вся школа, со всех сторон раздавались крики: Давай попроще, Малфой!», «Смотри себя не клонируй!», и все в таком духе. Профессору Дамблдору пришлось призвать развеселившихся школьников стуком по бокалу, даже Несмотря на то, что он сам при этом громко хохотал. Среди смеявшихся, не было лишь Грега, Гарри и Гермионы. Мистера Рона Уизли, напротив, угрызения совести нисколько не терзали, и он дал себе возможность вволю насладиться моментом, периодически выкрикивая самые колкие из лозунгов.
Как и следовало ожидать, фиаско Малфоя было неизбежно. Но никто не мог предположить той грандиозности, с которой это фиаско даст о себе знать. При последнем взмахе его палочки, из горшка на свет стало выползать… нечто. Цвет и запах, оно, впрочем, нисколько не изменило, зато приобрело немного невыразительные формы угрожающих размеров. На столе возвышался мешок исполинских размеров, в верхней части которого, угадывалось некое подобие физиономии — огромный рот, расплывшийся в глупейшей улыбке и маленькие глазки. С нежнейшей любовью, существо устремило свой взор на создателя. Никто не смог бы возразить против того утверждения, что сие творение безумно любило своего творца, и души в нем не чаяло. Что касается самого создателя, то было не очень похоже, чтобы он испытывал чувства, хотя бы отдаленно напоминающие те, с которыми на него смотрело это нечто… Все непременно закончилось бы трагедией, так как это воплощение любви и заботы с возгласом «маленький ты мой» образовало в боках конечности и потянулось к Драко, который сейчас был не столько белый, как обычно, сколько зеленый. Но, к счастью, не замедлил с решением профессор Дамблдор и создание, должно быть, присоединилось на небесах к своим собратьям по горшкам — к Гному, Толстяку и Рыбке. Что касается скромной персоны последнего творения, то ее впоследствии окрестили Вонючкой. Как ни банально это звучит (а для организаторов тотализаторов, принимавших в тот вечер ставки, даже печально), призовые очки были разделены поровну между факультетами, а званием победителя и соответствующей грамотой был награжден каждый из финалистов.
Вскоре все немного успокоились и приняли решение заняться самой главной частью праздника — угощениями. В первую очередь требовалось плотно покушать, от чего Грег, тщательно отобрав самые вкусные из блюд, наворотил себе не малую порцию самых разнообразных яств. И вот, когда он уже все это успел съесть и ждал десерта, шум в зале перекрыл отчаянный вопль. Этот вопль был таким громким, что его непременно можно было услышать во всех отдаленных частях замка, а эхо повторило его по меньшей мере раз десять. Такой тишины, которая воцарилась в зале сразу после этого вопля, не знал сам Хогвартс с момента своего основания.
— Посмотрите, посмотрите, что с ней стало! — Проорал опять кто-то.
Эта фраза, не столько произносимая, сколько выкрикиваемая с чувством леденящего кровь отчаяния, повторилась раз пять, становясь все ближе и ближе. И, наконец, все увидели кричащего — в зал вбежал Филч, его всего трясло, глаза бешено вращались из стороны в сторону, а сам он выделывал такие зигзаги на пути к Дамблдору, что о какой-либо координации движений и говорить не приходилось. Филч держал в руках довольно красивую статуэтку кошки… Та была запечатлена в камне, выгнув спину и злобно ощетинившись. Ни кто сразу и не понял, что эта статуэтка и есть кошка… И не какая-нибудь кошка, а нежно любимая Филчем миссис Норрис. Подбежав к столу профессоров, Филч опустился на колени, прижимая к себе кошку, и, громко разрыдался.
— За что?! — Вопил Филч между всхлипываниями обращаясь не столько к профессорам, сколько ко всем присутствующим.
Дамблдор не без применения некоторой силы вырвал у Филча кошку и стал внимательно ее осматривать.
— Это он — снова завопил Филч, — это все он.
Грег не сразу осознал тот факт, что Филч показывает на него, он сначала следил за действиями Дамблдора.
— Побойтесь поспешных выводов, Филч, — сказал профессор, — однажды Вы уже ошибались, не допускайте ошибки вновь.
Филч, обхватив голову руками, разрыдался пуще прежнего. Праздник был окончательно испорчен, но больше всего Грега расстроила кончина кошки, она действительно ему нравилась. А ложное обвинение в этом его попросту взбесило. С ужасом Грег осознал, что Гарри думает точно так же, как и Филч — очень уж удивленно он на него смотрел со своего места. Грег встал, и медленно подошел к Дамблдору. Филч, увидев это, быстро попятился на четвереньках в сторону. Пока Грег шел, вся школа смотрела на него с нескрываемым ужасом, тут уж было не до сравнения со Снейпом, на него в этот момент было действительно страшно смотреть!
— Профессор, — твердо и спокойно сказал Грег, — я к этому не имею никакого отношения.
— Я знаю, — профессор нахмурился, постукивая палочкой по кошачьей статуе, — тебе это пока не под силу. Это работа Бомануара, его излюбленный почерк…
— Бомануар? — изумилась профессор МакГонагалл, — Но ему сюда не пройти!
— Он меняет облик, — объяснил профессор, — ему ничего не стоит стать, к примеру, мною…
Через пять минут после этого происшествия, всех учеников старосты факультетов развели по их гостиным и строго настрого запретили покидать их. Это правило не относилось к Грегу, во всяком случае, он считал именно так и имел твердое намерение сходить в больничное отделение и справиться у профессора Дамблдора о состоянии кошки. Дождавшись, пока все разбредутся по своим комнатам или займутся своими делами, Грег незаметно выпрыгнул из гостиной в коридор. Но не успел он сделать и пары шагов, как перед ним выросли фигуры Малфоя и двух его дружков-телохранителей. Они стояли, чинно подперев бока, и надменно смотрели на Грега.
— Куда это ты собрался? — Начал было Малфой.
— У меня дела. — Оборвал его Грег, остановившись прямо перед ними.
— Ты испортил мне зелье! Думаешь, я не понял, кто это мог быть?
— Я испортил тебе зелье не более, чем ты испортил его Поттеру. — Грег сам дивился своему спокойствию и хладнокровию, эта троица явно собиралась с ним, что называется, разобраться.
Малфоя так удивило спокойствие Грега, что перейти к каким-либо решительным действиям он никак не решался. Собравшись с мыслями, он решил все-таки вывести Грега из равновесия и бросил еще одну фразу:
— Новую кошку искать пошел?
Это было уже слишком, Грег действительно потерял свое спокойствие, но вовсе не так, как того хотелось Малфою. Вместо того, чтобы почувствовать вину, он так разозлился, что стал, должно быть, раза в полтора выше и шире. Он спокойно двинулся на Малфоя, словно не замечал его, а попросту шел по коридору. Надменная усмешка мгновенно исчезла с лица трех героев — настал их черед бояться, они не замедлили посторониться, вжавшись в стены. Грег же, так плавно и медленно мимо них прошествовал, и от него повеяло таким ледяным холодом, что вся троица чуть не лишилась чувств.
В больничном отделении замка собрались почти все профессора, они стояли вокруг стола, на котором лежала бедная кошка, и возбужденно что-то друг другу доказывали. Помешать им в этот момент означало бы проявить максимум бестактности, поэтому Грег сел неподалеку от них в кресло. В соседнем кресле седел человек в полосатой мантии и сосредоточенно следил не за профессорами, а за каждым движением Грега.
— Кажется, ученикам было запрещено покидать свои гостиные? — Спросил он.
— Если меня подозревают, я имею право быть в курсе дела. — Сказал Грег, ни на секунду не усомнившись в своей правоте.
— Да, да… ты, пожалуй, прав. Меня зовут Корнелиус Фадж, ты знаешь, кто я?
— Я Грег Стоун, о Вас могу только предположить, что Вы тоже волшебник.
— Я министр магии, — Фадж рассмеялся, — что не мешает мне быть волшебником, тут ты прав. Скажи, а почему Филч подозревает тебя?
— Я пытался подружиться с его кошкой, — Грег пожал плечами.
— И всего лишь? Странно для племянника того, чье имя мы не называем, странно.
— Так вы знаете, что я племянник Вoльдеморта?
— Знаю, но это не важно. Скажи, а шрама у тебя нет, случаем?
— Нет. — Грег врал так, будто у него и вправду нет шрамов. — Если бы и был, Вы же знаете, что современная медицина…
— Да, да… знаю, … оборвал его Фадж.
— Что с кошкой, Вы в курсе?
— Стандартное заклинание полного окаменения, — Фадж пожал плечами, — но в наше время им умеет пользоваться, кажется, только маркиз Бомануар.
— Но ведь это беглый преступник, бывший соратник моего дяди, значит он тут и…
— И наиболее вероятная из его целей — Гарри Поттер, — закончил фразу Фадж.
