Мистер Поттер и мисс Эванс:
Вам необходимо принести из Запретного леса:
— Магический чеснок.
— Растение тритона.
— Фрукт Грифона.
— Семена цветка «Желеобразная устрица».
— Прожорливые рвотные дикие ракушки.
— Блестящая крапива.
Р.S. Вам необходимо иметь полную сумку каждого ингредиента.
— Видишь, что ты наделал, Поттер? — пожаловалась Лили. — Начинается дождь, а нам надо искать все эти гадкие ингредиенты для Кента!
— Прекрати! Это же просто мелкий дождь! И, если бы ты не была такой тупой, мы бы не находились здесь!
— А как мне надо было себя вести, по-твоему? Смотреть, как ты превращаешь меня в огнеплюя-мантикраба и ничего не делать? Дай мне передохнуть! Я должна была сделать что-то первой!
— Ты уже огнеплюй-мантикраб, Эванс! У тебя нет зеркала?
— Иди ты к черту, Поттер! — закричала Лили. — Нам необходимо выполнить одно важное задание. Сейчас только моросит, но через несколько минут начнется настоящий ливень, и я надеюсь, что к этому времени мы сможем найти все компоненты.
— Я тоже.
— Поэтому давай сделаем паузу. Перестань разговаривать!
— Тогда ты тоже помолчи, я только отвечаю на твои оскорбления.
— Я тебя оскорбляю? Это ТЫ меня оскорбляешь! — не согласилась Лили.
— Как бы то ни было, закрой рот. Я ненавижу твой голос!
— Я тоже.
— Ага!- ухмыльнулся Джеймс.- Ну, наконец-то ты призналась, что у тебя отвратительный голос. И слишком резкий.
— Нет, идиот. Я имела ввиду, что я ненавижу ТВОЙ голос. Он напоминает голос моей тети Маржет.
— Эй, у меня МУЖСКОЙ голос!
Лили рассмеялась.
— Я забыл, говорил ли я тебе, что ненавижу твой гиеноподобный смех.
Лили перестала смеяться.
— Это у тебя смех как у гиены, Поттер. Не у меня.
— Заткнись, Эванс! Нам надо найти компоненты, которые нужны Кенту, — серьезно сказал Джеймс.
— Именно это я пытаюсь сказать тебе все это время!
— Поэтому закрой рот, тогда я тоже буду молчать.
— Хорошо.
— Заткнись, Эванс!
— Я только сказала «хорошо»! Сам заткнись, Поттер!
— Не указывай мне, что делать.
— Так заткнись!
— Сама заткнись. Я буду молчать.
Они не проронили ни одного слова, пока не нашли первый ингредиент-магический чеснок.
— И зачем он ему понадобился? — спросил Джеймс.
— Итак, мистер Удивительный Поттер знает не все на свете!
Сначала, он, казалось, выглядел раздраженным, но затем неожиданно усмехнулся.
— Ты и правда так считаешь, Эванс? Что я знаю все на свете? Я и не думал, что ты моя фанатка!
— Заткнись, Поттер!
— Держу пари, ты тоже не знаешь, для чего нужен этот чеснок!
Лили возмутилась: чтобы кто-нибудь сомневался в ее знаниях о зельях?!
— Конечно, я знаю, Поттер. Чеснок нейтрализует любое зелье! Например, если ты приготовил усыпляющее зелье и добавил в него головку чеснока, то он испортит снадобье. Магический чеснок обезвреживает любое зелье.
Сначала Джеймс посмотрел на нее сухо, как обычно. Затем его взгляд стал сердитым.
— Так это ты, Эванс, испортила мое уменьшающее зелье? Я знаю, что сделал все идеально, и даже цвет был нормальным, но оно не действовало!
— Браво! — усмехнулась Лили. — Я уж думала, что ты никогда не догадаешься! Ты такой тупой…
— Ты такая подлая, Эванс! Ты вызываешь у меня отвращение. Я мог получить выговор. Несправедливо.
Лили захотела извиниться перед ним, но не смогла.
Я не могу это сделать. Извиниться — значит показать себя слабой. Я НЕ могу показать себя слабой перед Джеймсом Поттером.
Он мог остаться на второй год.
Ты что, стараешься заставить меня еще сильнее чувствовать свою вину?
Ты была неправа… Ты не должна была этого делать. Ты можешь издеваться над ним, но вредить ему в занятиях…
Я знаю! Но я также знаю, что его никогда никто не упрекнет. Он слишком умный! И, в конце концов, это было в прошлом году! Давным-давно…
Ага! Ты наконец признала это! Ты признала, что он действительно очень умный!
Правда? Да ну… Но, если вернуться к сути… Я сделала это только потому, что…
Или я окончательно ошибаюсь, или он в тот день ничего тебе не сделал.
Нет, он кое-что сделал!
Ах, да! В тот день у него официально появилась девушка — Констанция!
Что? Я этого не помню.
Ты забыла, что я это ты и, что Я ЗНАЮ все, что ты чувствуешь и помнишь?
Как я могу забыть? Ты же постоянно мне об этом напоминаешь! Но, если я бы расстраивалась из-за каждой девчонки Поттера, я бы скоро покончила с собой.
Это разные вещи. Констанция его первая ОФИЦИАЛЬНАЯ девушка. Другие были просто мимолетное увлечение.
Заткнись! Я только подумала, что он несправедливо поступает с этими глупыми девчонками. Как ты там сказала… Это только мимолетное увлечение. И самое худшее, что все они надеялись, что станут ОФИЦИАЛЬНЫМИ.
И только Констанция умудрилась ею стать…
Потому что она тупая. Каждый знает, что Джеймс Поттер продолжает встречаться с другими девушками даже после того, как он начал эти так-называемые-серьезные отношения с Констанцией.
И сколько глупых девчонок в Хогвартсе хотели бы оказаться на месте Констанции… Включая тебя!
Эй! Я бы не хотела быть с кем-то, кто бы постоянно меня дурачил!
Итак, значит, ты признаешься, что, если бы он вёл себя по-другому, ты бы хотела быть его девушкой, не так ли?
Ну, я…
В этот момент Джеймс толкнул ее в правое плечо.
— Проснись, Эванс! Ты не можешь оставить мне всю грязную работу!
— Э… Что?
— Ты о чем-то думала, и была очень рассеяна.
— Извини.
— Ничего, но теперь, когда ты соизволила проснуться, пожалуйста, вернись к работе, — сухо ответил Джеймс. Еще полтора часа они искали ингредиенты. Дождь еще шел, хотя не такой уж и сильный. Оставалось найти еще только один компонент — блестящую крапиву. Прошло еще полчаса, а крапиву они так и не нашли.
— Почему мы прочесали весь лес и не нашли абсолютно ничего?
— Я не знаю. Может потому что ты такая ленивая!
— Я ленивая? Я думаю, нам надо сменить местоимения. ТЫ ленивый!
— Правда? Ты всегда такая рассеянная! Я ВСЕ ЭТО ВРЕМЯ ПЫТАЮСЬ ИСКАТЬ КОМПОНЕНТЫ, А ТЫ ВСЕ ДУМАЕШЬ О СИРИУСЕ! КОГДА ЖЕ ТЫ, НАКОНЕЦ, ПЕРЕСТАНЕШЬ ДУМАТЬ ОБ ЭТОМ НЕЛЕПОМ МЕРЗАВЦЕ И НАЧНЕШЬ ДЕЛАТЬ ТО, ЧТО ОТ ТЕБЯ ТРЕБУЕТСЯ?, — прокричал Джеймс.
— Эй, потише! Твой голос становится еще неприятней, когда звучит так громко. И я думала не о Си… — начала она произносить имя Сириуса… Я думала о тебе. Но что-то остановило ее. Что произошло? Что ты делаешь в моих мыслях? И я думала, вы с Сириусом друзья. Она сказала — Я не думала, что лучшего друга можно называть нелепым мерзавцем.
Джеймс покраснел, но вслух сказал:
— А что же мне надо делать? Говорю тебе, нам надо выполнять это наказание вместе, а всю работу делаю я один!
— Один! Ты знаешь, что я делаю все, что от меня требуется. И, в конце концов, мы здесь только по вине твоего ВЕЛИКОЛЕПНОГО умения пользоваться случаем, забыл? — с иронией заметила Лили.—Неужели ты забыл, что мы здесь находимся потому, что тебе было позарез нужно оскорбить меня, Джеймс Поттер?
— Да неужто, Эванс? Мы здесь потому, что тогда тебе понадобилось так кричать. — Ответил Джеймс, подражая ее крику.
— Заткнись, Поттер! Ты прекрасно знаешь, почему мы здесь находимся. Но сейчас это не так важно. Все что нам нужно сделать, это найти эту проклятую крапиву для этого проклятого Кента. Не так ли?
— Это я тебе и пытаюсь сказать, Эванс. Но ты говоришь, не переставая, и твой проклятый, резкий голос действует мне на нервы.
— Хорошо, Поттер, пусть так. Только заткнись.
— Я заткнусь, но не потому, что ты этого хочешь. Я заткнусь только потому, что Я ХОЧУ помолчать. Потому, что мне надоело блуждать по этому проклятому лесу с самой гадкой и скучной девушкой, из всех, которые существуют.
— Да пожалуйста, Поттер.
Через пару секунд начался сильнейший ливень.
— О, Господи! — одновременно закричали Джеймс и Лили. Они посмотрели друг на друга и покраснели.
— Проклятье! — прокричал Джеймс. — Мы не сможем ничего найти под таким дождем!
— Я понимаю, но что мы можем сделать?
— Я не знаю! Но я весь промок насквозь!
— Я тоже.
— Где Клык?
Джеймс и Лили осмотрелись вокруг. Клык убежал. Джеймс вспомнил, как однажды Хагрид говорил ему, что Клык ненавидит воду.
— Черт! Мы теперь только вдвоем!
— Держу пари, что ты счастлива! Интересно, что подумают твои друзья, когда ты скажешь, что ты была одна с Джеймсом Поттером? — усмехнулся Джеймс.
Лили влепила ему пощечину.
— У них эта новость, скорее всего, вызовет отвращение. Это так низко для того, кто встречается с Сириусом Блэком, самым крутым парнем во всей школе, — Лили усмехнулась, — находиться одной с мерзким четырехглазым Джеймсом Поттером.
— Ха-ха! — засмеялся Джеймс с иронией. — Если бы Сириус выглядел лучше, чем я…
— Я бы сказала, что так и есть!
— Нет. Я лучше, чем он!
— Нет, ты не лучше!
— Я лучше.
— Нет, не лучше!
— Я лучше!
— Заткнись, Поттер! Ты можешь думать, что ты лучше, чем Сириус, но это мое мнение и ты не сможешь изменить его! И я не понимаю, с чего это ты вдруг стал им интересоваться.
— Я не интересуюсь твоим мнением. Я только не могу допустить, чтобы кто-то говорил, что Сириус выглядит лучше меня. Потому что это неправда!
— Правда.
— Нет. Но ты можешь говорить что хочешь, меня это не касается.
Лили это задело, но она решила просто сменить тему.
— Поттер, кажется, дождь усилился. Давай где-нибудь спрячемся. Хагрид сказал, что ты хорошо знаешь этот лес.
— Ну… я знаю… но он постоянно меняется, и сейчас дождь… и…
— ТОЛЬКО НЕ ГОВОРИ МНЕ, ЧТО ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ ДОРОГИ В ЗАМОК!
— По существу… это так.
— О нет! Джеймс Поттер, почему ты такой тупой? Черт побери!
— О, заткнись, Эванс! У меня есть идея, насчет того, как вернуться в замок, но я не могу ничего гарантировать. Обычно я ориентируюсь по звездам, а сейчас небо затянуто тучами… конечно, я могу сверяться с деревьями… Но, как я уже говорил, они часто меняют расположение. Я попытаюсь ориентироваться по тем деревьям, которые я знаю… Ты пойдешь со мной?
— А у меня есть выбор?
— Да, есть, — усмехнулся Джеймс. — Ты можешь остаться здесь и быть съеденной гигантским пауком.
— Хорошо, я иду с тобой. Но, может быть, мы зажжем красные искры, чтобы Хагрид пришел и спас нас?
— Нет, небо затянуто облаками, слабоумная. Он не увидит их.
— Не называй меня слабоумной!
— Значит, не веди себя, как слабоумная.
— Это ты слабоумный, не я!
— Ой, не начинай снова. Я устал. Давай ты пообзываешься завтра?
Она только открыла рот, чтобы ответить, но вдруг поняла, что лучше помолчать, поэтому она закрыла его. Дождь еще усилился, Джеймс и Лили побежали.
— Мы уже три раза были здесь, Поттер. Мы ходим кругами.
— Значит, выбирайся из леса сама!
— Я не могу! Я признаю это! Но и ты не можешь.
— Я пытаюсь.
— Черт побери! Я промокла до нитки, — сказала Лили, продолжая бежать.
Внезапно, Джеймс схватил ее за руку:
— Эванс, смотри! Впереди хижина, похожая на хижину Хагрида.
— Мы спасены! Слава Богу!
— Слава МНЕ, а не Богу.
— Неважно, Поттер, — сказала Лили и бросилась к хижине.
— И… Эванс… Я только сказал, что она выглядит так же. Но это не та, потому что мы находимся в другой части леса, и эта не может быть Хагридова.
— Я знаю, — солгала Лили, — Но мне нужно в теплое место.
Они были уже прямо перед дверью. Джеймс постучал.
Никто не ответил, однако дверь открылась. Это была маленькая круглая комнатка. Внутри стояла узкая двухместная кровать, камин, котел, зеркало и буфет. Не больше и не меньше.
— Я голодна. Давай поищем еду здесь. — Сказала Лили, увидев буфет.
Первое, что сделал Джеймс, это снял свою мантию. Он весь промок. Даже одежда, находившаяся под мантией, была мокрой. Поэтому он снял свой свитер, потом футболку и брюки. Теперь он оставался только в широких трусах.
В этот момент Лили открывала дверцу буфета, поэтому она не смотрела на Джеймса, но зато она видела содержимое буфета. Внутри были две бутылочки тыквенного сока, коробочка с шоколадными лягушками, две упаковки Бобов Всех Вкусов Берти Бобс, тыква и поднос. Она сложила все на поднос, подняла его и повернулась. Затем увидела полуголого Джеймса. Лили забыла, что у нее в руках поднос, и уронила его. Со звоном он упал на пол. Бутылки разбились, и тыквенный сок разлился по всему полу. Тыква разбилась вдребезги и испачкала пол еще больше.
— Браво, Эванс! — захлопал в ладоши Джеймс. — Я знал, что я такой неотразимый, но я не знал, что ты будешь так рада увидеть меня в одних трусах.
— Заткнись, бесстыдный негодяй! Ты голый! А это не по-джентельменски — находиться перед девушкой раздетым.
— Да ладно тебе… я не раздетый, я в трусах.
— Большая разница.
— Мы же не в Средневековье, Эванс! Представь, что я в шортах. Не пугайся ты так! Я уверен, что ты видела не только наполовину, но и полностью голых мальчиков.
— Лили подошла к Джеймсу и залепила ему пощечину.
— Ой, Эванс!
Она только посмотрела на него.
— Больно! — пожаловался Джеймс.
— Я знаю, поэтому я это и сделала.
— Не прикидывайся святой, Эванс. И только не говори мне, что ты девственница.
— Я девственница.
Джеймс истерически захохотал.
— Что? В этом есть какая-то проблема? – сердито спросила Лили.
— Эванс, в 70-х не бывает тинейджеров-девственников.
— Бывают. Это я.
— Только потому, что никто не сможет влюбиться в такую каргу, как ты.
— К вашему сведению, мистер Поттер, я еще девственница потому, что я хочу ею быть.
— Ну да, конечно.
— А ты, Поттер, разве ты не девственник? Ведь Констанция никогда не говорила мне и девчонкам о каких-либо близких отношениях с тобой.
— Я не девственник, — решительно ответил Джеймс. — Скорее всего, Констанция не говорила тебе, потому что ты была бы в ужасе. И, в конце концов, она не единственная девушка в Хогвартсе.
Лили выглядела разочарованной, но она только сказала:
— Тебе решать, что ты хочешь делать, а то, что хочу делать я, это мое дело. И я определенно не хочу этого. Я еще слишком молода.
— Ладно. В любом случае, я снял одежду, потому что она промокла. Я не хотел бы подхватить воспаление легких. Тебе стоит сделать то же самое. Ты вся мокрая, Эванс.
— Ты извращенец, Поттер. Я не хочу ходить перед тобой полуголой.
— Ты говоришь так, будто бы я хочу видеть тебя обнаженной, — ответил Джеймс.
Лили покраснела.
— А ты разве не хочешь?
В этот раз покраснел Джеймс. Но он не мог показаться слабым перед Лили.
— Я не хочу. Ты карга, Эванс. И, в конце концов, видеть обнаженных девушек для меня нормально.
— О! — прошептала Лили.
— Давай, Эванс… Или ты хочешь умереть от пневмонии, только потому, что ты не хотела, чтобы я увидел тебя полураздетой?
— Конечно, нет, — тихо ответила Лили. Он был прав. Ее одежда была мокрой. Она сняла мантию. Джеймс уставился на нее, с выражением лица, отдаленно напоминавшим улыбку.
— Что, Поттер? Не мог бы ты отвернуться? Я думала, что тебе будет неприятно видеть меня.
Джеймс покраснел и отвернулся.
Обычно девушка просит юношу отвернуться, когда она одевается. Но Лили смущалась и раздеваясь, зная, что Джеймс увидит ее через пару минут только в нижнем белье. Лили сняла свитер, затем блузку.
— Я могу повернуться? — спросил Джеймс, глядя в стенку.
— Нет.
Теперь она сняла юбку, а затем туфли. Последнее, что она сняла, были носки. Лили не могла делать вид, что она не смущена. И как она могла не смутиться, если Джеймс Поттер, ее худший враг, и в то же время самый привлекательный парень всего Хогвартса, находился один с ней в хижине, посреди леса, в одних трусах? И сама она была только в одном нижнем белье.
— А теперь, могу я повернуться, Эванс?
Лили немного поколебалась. А затем согласилась.
Джеймс повернулся. Он не ожидал, что у Лили такая красивая фигура. У него отпала челюсть, но он даже не заметил этого.
— Поттер, Поттер! — позвала Лили, скрывая смущение. — Разве ты ни разу не видел девушку в нижнем белье? Представь, что это только бикини!
Джеймс покраснел, а потом добавил.
— Я и не знал, что ты такая толстая, Эванс. Я уверен, что Сириус сразу же порвет с тобой, как только увидит твою ужасную фигуру.
— Толстая? Я?
— Но ты действительно толстая, Эванс.
— Я не толстая. И, если ты хочешь знать, Констанция намного толще меня. Моя талия не большая.
— Почему тебе так нравиться сравнивать себя с Констанцией?
Лили покраснела.
— Почему ты такой надоедливый, Джеймс?
По спине Джеймса пробежали мурашки. Выражение лица было удивленным.
— Почему ты назвала меня Джеймсом вместо Поттера?
— Э… Джеймс твое имя, не так ли?
— Да, мое имя Джеймс. Но ты меня раньше так никогда не называла. Я Поттер, помнишь?
— Извини.
— Хорошо, но впредь не называй меня Джеймсом снова. Это действительно странно слышать такое от тебя, — сказал Джеймс. Зови меня Джеймсом всегда, это так сладко… подумал он, и затем мысленно стукнул себя.
— Извини, — повторила Лили.
Смущение между ними заметно усилилось.
— Э… Как ты думаешь, дождь еще долго будет идти? — спросила Лили.
— У меня нет никаких идей, — сухо ответил Джеймс.
Они молчали почти полчаса. Джеймс смотрел в одну стенку, Лили в другую, но при этом они видели друг друга.
Затем, что-то нашло на Лили. Она зажгла огонь в камине и повесила свою одежду сушиться. Затем она направилась к буфету, и посмотрела на него. Жаль, что она испортила всю еду. Сейчас им придется оставаться голодными, пока Хагрид не найдет их… Если он когда-нибудь их найдет. Одна слеза скатилась по ее щеке. Не потому, что она умрет, а потому, что она одна с Джеймсом Поттером, который даже не смотрит на нее. Потому, что они могут умереть, а Джеймс никогда не забудет свою проклятую гордость. И она тоже… Но она скорее умрет, чем признает это.
Вторая слеза скатилась со щеки, а затем и остальные. Лили не смогла больше скрывать свои слезы.
Джеймс повернулся.
— Что?.. — и остановился, уставившись на нее. — Почему ты плачешь?
— Повернись к своей стенке, Джеймс. Я хочу побыть одна! — закричала Лили.
— Нет, я не буду поворачиваться, Лили, — прошептал Джеймс. И холодок, похожий на тот, который испытал Джеймс, пробежал по спине Лили.
— Оставь меня одну, — попросила Лили.
— Я сказал, что не оставлю, — снова прошептал он. — В чем дело?
— Черт возьми! Дело в тебе, во мне, в этой хижине! Дело во всем мире! У нас нет еды! И одному Богу известно, когда мы выберемся из этой проклятой хижины! — кричала Лили.
— Успокойся, — прошептал Джеймс. — Я принесу еды. Эти вещи — показал он на поднос и еду, лежащую на полу — из буфета, не так ли?
— Да, но… — сказала Лили.
Но прежде чем она успела сказать ему, что взяла из буфета всё, длинноногий Джеймс уже подошел к нему. Открыв его, он нашел внутри шесть бутылочек сливочного пива, три коробки шоколадных лягушек и связку бананов. Все это он положил на другой серебряный поднос.
— Невероятно! Ты оставила в буфете именно то, что я хотел!— заметил Джеймс.
Лили показалось это очень странным. Она была уверена, что взяла из буфета всё, что там было. И внутри было именно то, что хотела она. Может, она ошиблась… Но нет. Она была очень внимательной. Что-то пришло ей на ум, но она решила промолчать.
Джеймс подошел к Лили, неся серебряный поднос.
— Мне надо было принести с собой фотоаппарат, — пожаловалась Лили. — Рите Моските и Берте Джоркинс понравилась бы фото Джеймса Поттера в роли прислуги. Они бы поместили твою фотографию на первую полосу Хогвартского Ведьминого Еженедельника.
— Очень смешно, Эванс,—сухо сказал Джеймс, опуская поднос на пол.—Бери, что хочешь.
Лили взяла бутылочку сливочного пива и Шоколадную лягушку. Джеймс быстро съел все остальное. Лили за это время съела только часть Шоколадной лягушки и выпила сливочное пиво.
— Ой! в меня больше не влезет! Мне плохо, — сказала Лили.
— Я не понимаю, как ты можешь есть как муха. Я не был голоден, но я запросто мог бы съесть гораздо больше того, что здесь было.
— Ты мальчик. А мальчики едят как свиньи, — съязвила Лили.
— Без оскорблений, пожалуйста. Я не в настроении, — со скучающим видом сказал Джеймс.
— Я знаю… ты должен быть немного пьян после такого количества пива. Я тоже немного… Я не знаю, говорила ли я тебе, что не выношу алкоголя… Из-за него я могу наговорить и наделать лишнего.
— Vino invera. — продолжала Лили. — Это значит, что вино, или алкоголь заставляют говорить всю правду. Обычно люди предпочитают хранить свои секреты. Да здравствует алкоголь!!!
Казалось, что на Лили одна бутылка сливочного пива повлияла больше, чем пять таких на Джеймса.
Он только посмотрел на нее.
— Эванс, я немного посплю.
Сказав это, Джеймс подошел к кровати и лег на нее. Как только он лег, Лили тоже подошла к кровати и легла на нее валетом. Так, чтобы ее ноги оказались у головы Джеймса, а его ноги оказались у ее головы.
Из-за алкоголя Лили нисколечко не смущалась, зато Джеймс… Он никогда не чувствовал себя до такой степени стесненным. Вид полуголой Лили сильно волновал.
Поэтому он начал вставать, но, как только он сел, Лили схватила его за руку.
— Я уже поела. Поэтому не могу заснуть одна. Мне будут сниться кошмары, — прошептала Лили пьяным голосом.
— Это твои проблемы, Эванс, — твердо ответил Джеймс. — У тебя воняют ноги. Я не могу заснуть.
— Лжец, — сказала Лили сладким, детским голосом. — Ты просто не хочешь поддаться искушению.
Джеймс только хотел ответить, но Лили оказалась проворнее.
— Ты, конечно же, не согласишься со мной. Я Лили Дэйзи Эванс, девственница, даже пьяная не поддамся соблазну. Даже если этот соблазн умопомрачительно привлекателен. Каждая девчонка мечтает пойти в церковь в белом… И ты никогда не женишься на мне.
Пренебрежительная улыбка промелькнула на лице у Джеймса.
— Не будь так счастлив, Джеймс Гарольд Поттер. — продолжала она. — Ты что думал, что я не знаю твое второе имя. Я знаю все о тебе, Поттер. Но в любом случае я никогда не признаю, что люблю тебя…
Челюсть Джеймса отвисла. Он хотел услышать больше, но он не мог.
— Неужели, Эванс. Ты выпила. Алкоголь затуманивает твой разум. Тебе надо немного поспать. — сухо ответил Джеймс. Ему не пришлось повторять дважды, она уже спала. Спала как ангел.
Джеймс решил дать ей отрезвляющее зелье. Проблема была в…
1. Где он найдет ингредиенты?
2. Он ничего не смыслил в зельях.
3. Он точно не помнил, как делается это зелье.
4. Он ничего не смыслил в зельях.
5. Лили спала, и это было бы не очень хорошо будить выпивших людей.
6. Я говорила, что он ничего не смыслил в зельях?
И не смотря на все эти вещи, Джеймс решил сделать отрезвляющее зелье для Лили, после всего этого, это было действительно волнующе, что полуодетая Лили одна с ним в хижине в стороне от мира.
Зелье было легким… Насколько он помнил, ему нужно было растение тритона, прожорливые рвотные дикие ракушки и молоко единорога.
Точно! У него было растение тритона и прожорливые рвотные дикие ракушки, но… Где же взять молоко единорога?
Ему пришла на ум одна идея, он направился к буфету, открыл его. К его счастью, там был кубок, наполненный молоком единорога. Джеймс взял кубок, и понес его к котлу.
«И сколько рвотных ракушек необходимо для этого зелья? — энергично продумывал свой план Джеймс. — Лили пьяна, и я бы сказал, что надо полную сумку».
Поэтому он вылил в котел полный кубок, высыпал пол сумки растения тритона, и варил это все примерно с четверть часа.
Из котла донесся запах какао, который был не настолько ужасный, как ожидал Джеймс. Цвет был чистый синий. По мнению Джеймса, этот цвет был похож на голубичное варенье тетушки Розеллы, которое он и его двоюродные братья и сестры находили достаточно ужасным. Получившееся зелье Джеймс налил в кубок из-под молока.
— Проснись, ты спишь как бревно!— крикнул Джеймс.
— М-м-м..? — лениво протянула Лили.
— Проснись, ленивец! Я принес тебе кое-что выпить… Это отрезвляющее зелье… Ты не очень хорошо себя чувствовала, это что-то тошнотворное, или что-то похожее на это. Я не очень хорошо разбираюсь в зельях, но не смотря на это, оно должно тебе помочь… Это действительно странно.
— Оставь меня одну, Поттер! Я хочу спать!
— Давай же, Эванс! — позвал Джеймс. — Я знаю, тебя это допекает, но придется признать, что лучше оскорблять, и быть оскорбленным в этой хижине, пока идет дождь и никто не приходит спасать нас. Давай же, вставай!
— Хорошо, хорошо… Что в этом кубке? — спросила Лили.
— Я уже говорил тебе, что там отрезвляющее зелье, — раздраженно сказал Джеймс.
— Тебе повезло, что я хочу пить, потому что иначе я ни за что бы не выпила это.
— Это? Это отрезвляющее зелье.
— Как бы то ни было. — Сказала Лили, беря кубок, и глотая синюю жидкость. — Фу-у! Что ты положил в этот молочный коктейль, Поттер?
— Это не молочный коктейль, Эванс! Это ОТРЕЗВЛЯЮЩЕЕ зелье! — прокричал Джеймс.
Внезапно лицо Лили позеленело, затем посинело, затем стало фиолетовым, после этого красным, далее розовым и, наконец, стало нормального цвета.
— ДЖЕЙМС ПОТТЕР! Ты пытаешься отравить меня? — закричала Лили, после того, как пришла в себя. — Если да… то ты точно ничего не понимаешь в зельях! Как видишь, я осталась жива.
— Очень смешно, Эванс. — невыразительно произнес Джеймс. — В любом случае, я вернул тебя в нормальное, надоедливое состояние.
— Что?— сконфузилась Лили.
Что похожее на улыбку промелькнуло на лице Джеймса.
— Ты не поверишь, какую ты чепуху несла…
— Что? — поразилась Лили.
— Ты сказала, что безумно в меня влюблена, и что…
— Я что сделала? — прокричала Лили.
— Шучу.
Лили испытала сильное облегчение.
— Но ты сказала, что никогда не признаешься, что любишь меня. — серьезно сказал Джеймс.
Лили покраснела. Черт побери! И почему я выпила это проклятое пиво?
— Конечно, я никогда не признаюсь в этом, — твердо произнесла Лили.
Джеймс побледнел.
— Ч-что?
Лили осталась довольна реакцией Джеймса.
— Как я тебе говорила перед тем, как ты меня перебил… Я никогда бы не призналась, что люблю тебя, потому что я не люблю тебя. Разве не очевидно, что я тебя ненавижу?
— Да, — немного разочарованно ответил Джеймс.
— Итак, зачем ты разбудил меня и заставил выпить это противное зелье? — спросила Лили.
— Э-э-э… Давай чем-нибудь займемся. Я имею в виду… Ты действительно очень надоедливая, но надо же как-то убить время. Поиграть, например, — сказал Джеймс.
— Что ты имеешь в виду? — подозрительно спросила Лили. — Без пошлостей.
— Можно подумать, будто мне этого хочется.
— Хорошо. Какие будут предложения?
— Как насчет «Правды или Желания»?
— С тобой?! Я даже представить не могу, что ты мне загадаешь…
— Хм, у меня есть неплохая идея… Я могу загадать тебе поцеловать огнеплюя-мантикраба. — сказал Джеймс, и Лили вся скривилась. — Но я не буду этого делать, так как мне жаль бедное животное.
— Очень смешно, — ответила Лили. — А мне бы понравилось заставить тебя плавать в озере, сейчас, зимой, и… Может быть скормить тебя Гигантскому кальмару… Но у бедного животного будет несварение желудка.
— Тогда я сейчас возьму бутылку… Здесь их шесть.
— Подожди! А как я узнаю, что ты не лжешь?
— Это как я узнаю, что ты не лжешь? — спросил Джеймс.
— Без понятия. Как насчет зелья правды?
— Зелья правды запрещены министерством. Нас могут сослать в Азкабан.
— Да ладно тебе, Поттер! Я говорю не про Веритасерум, которое действительно опасно и причиняет боль. Я говорю про Верадита, старое зелье, которое просто заставляет тебя говорить только правду. Оно безопаснее Вератасерум. Верадита заставляет говорить только правду, но как будто по своей воле. Это не больно.
— И почему тогда министерство магии не использует его?
— Потому, что метка Сам-Знаешь-Кого на руках его последователей даёт иммунитет к нему… потому, что Верадита довольно безобидная, поэтому Фламель и изобрел Вератасерум. Ты должен бы знать, что Вератасерум способен действовать на последователей Тёмного Лорда.
— А откуда я могу знать, что у тебя нет иммунитета к Верадите? — спросил Джеймс. — Ты вполне сойдешь за Пожирательницу смерти…
— Иди ты к черту, Поттер, — серьезно сказала Лили. — Ты больше похож на Пожирателя смерти, чем я. В любом случае, я надеюсь, что ты не принадлежишь их числу.
— Ладно, но как ты собираешься приготовить Верадиту?
— Хороший вопрос,— сказала Лили. Если этот буфет именно тот, о котором я думаю… тогда я знаю, где найти зелье. И мне даже не придется готовить его. — Я думаю, что найду Верадиту в буфете.
— Ты уверена?— спросил Джеймс.— Я почти полностью уверен, что в буфете ничего нет.
— Правда? А я абсолютно уверена, что там была Верадита. — сказала Лили.
— Я проверю.
— Нееееет! Подожди! Я проверю.
— Успокойся, Эванс! — изумленно сказал Джеймс. — Хорошо, проверяй сама. Но не надо так волноваться. Я не собирался делать проблему из какого-то ничтожного буфета.
— Спасибо, — успокоившись, сказала Лили. Она направилась, нервничая, к буфету. Я очень хочу, чтобы там была Верадита. Я хочу, чтобы там была Верадита.
Так она прошла через всю комнату (которая не была такой уж длинной), думая о Верадите. Затем, сделав глубокий вдох, открыла буфет. Внутри было пусто. Она не сдавалась. Сделав еще один глубокий вдох, она закрыла дверь. Потом снова открыла. Внутри было пусто. Лили опять закрыла и открыла дверь буфета. Ничего.
— Что происходит, Эванс? — полюбопытствовал Джеймс. — Играешь в открывашки-закрывашки? О! Это круто… Ты напоминаешь мне мою годовалую кузину Элейн.
— Заткнись, Поттер! — раздраженно закричала Лили.
Она неистово открыла дверцу, и, наконец, там появилась бутылочка с белой этикеткой, на которой было написано зелеными чернилами: «Верадита».
Лили почувствовала облегчение. Она взяла бутылочку и пошла к Джеймсу. Но, поддавшись новой мысли, она вернулась назад, открыла буфет и достала оттуда два кубка, затем потянулась за мешком, в котором лежали ингредиенты для зелья Кента.
Что ты делаешь, Эванс?— спросил Джеймс.
— Э… Ничего… Я только хочу добавить в зелье новые компоненты. Оно старое, и его необходимо освежить.
Джеймс, который ничего не понимал в зельях, успокоился.
Лили положила головку чеснока в один из бокалов и наполнила их Верадитой.
— Вот оно, — сказала Лили Джеймсу, подавая ему бокал без чеснока. — Э… Еще одна вещь. Правило: когда мы выбираем «правду», то надо задавать только вопросы, на которые можно ответить «да» или «нет», хорошо?
— ОК, — спокойно ответил Джеймс.
— Тогда давай выпьем зелье.
Он подозрительно взял свой кубок и проглотил зелье. Лили сделала то же самое, но при этом скорчила рожу. Джеймс нашел это странным, ведь зелье было приятным на вкус.
— Итак, начинаем, — со счастливым видом объявила Лили. — Дай мне бутылочку.
— Нет, я буду её крутить.
— Ладно.
Джеймс взял бутылочку и крутанул ее. Она прокрутилась несколько секунд и остановилась на Лили.
— Правда или желание, Поттер?
— Правда, — ответил Джеймс.
— Ты и правда не девственник?
Джеймс покраснел.
— Я уже говорил тебе, Эванс. Я что, должен повторить ещё раз?
— Да. Ты говорил мне, но ты тогда не пил Верадиту. Я хочу узнать правду.
— Почему?
— Потому что я хочу поставить тебя в неловкое положение, разве не очевидно?
Джеймс действительно не мог соврать. Зелье заставляло его говорить только правду…
— Нет. Я де-действительно девственник.
Лили громко рассмеялась, испытывая большое облегчение. Джеймс даже начал краснеть. Он не мог придумать какую-нибудь отговорку, потому что он не мог лгать.
— Значит, разговоры о том, что в 70-ых не бывает тинейджеров-девственников — пустая болтовня, — с довольным видом добавила Лили.
Он повернул бутылочку еще раз. На этот раз она указала на Джеймса.
— Теперь я спрашиваю. Правда или желание, Эванс?
— Правда. Я еще не сошла с ума, чтобы спрашивать о твоём желании.
— А ты… ты правда девственница?
Лили не надо было заставлять говорить правду.
— Да, правда.
Джеймс фальшиво рассмеялся, тоже испытывая облегчение. Он еще раз провернул бутылочку.
— Правда или желание, Эванс?
— Правда.
— Хорошо, — сказал Джеймс. — Итак, почему ты меня ненавидишь?
— Ч-что, Поттер? — изумленно переспросила Лили. — Мы же договорились не задавать такие вопросы!
— Ну, я нарушаю правила, мы же не договаривались ни о каком наказании за их нарушение. Так почему же ты меня ненавидишь?
— Ты смешон, Поттер.
— Неважно, но тебе придется встать, когда ты будешь отвечать на мой вопрос. Я не настолько плохо разбираюсь в зельях, как ты думаешь.
— Это несправедливо,— тихо сказала Лили. Я же не под действием зелья… Я положила в мое зелье головку чеснока, но я не могу сказать об этом… Это еще более несправедливо, чем задавать такие вопросы.
— Если ты ненавидишь меня так сильно, как постоянно уверяешь, то ответить должно быть несложно, — сказал Джеймс.
— Я не хочу отвечать на твой вопрос часами, Поттер. — ответила Лили. — Но я скажу, почему я тебя ненавижу: ты противный, ужасно скучный, жутко уродливый, и при всем при этом у тебя самое высокое мнение о себе из всех, которых я видела.
Её ответ ранил его, и это было заметно, поэтому Лили добавила, — Я не хотела задеть тебя, но ты сам спросил.
Если раньше у Джеймса и были какие-то сомнения насчет ненависти Лили к нему, то сейчас их не осталось. В конце концов, она же была под действием зелья правды. Он понял, что она не сказала ему всей правды о зелье — оно причиняло боль… но это была не физическая боль. Это было где-то внутри, глубоко внутри. Он сделал глубокий вдох, но не смог сказать ничего вроде «Меня не волнует, что ты мне говоришь», потому что он не мог лгать, и он не был уверен, что хочет лгать. И он не был уверен, нравится ли ему Лили или нет. Он был только уверен в том, что ненавидит ее. И это было странно, поскольку он всегда думал, что ненавидит ее, но он никогда не лгал на этот счет. Но может это потому, что он думал, что это была ненависть, а это было что-то другое. Странно… если это не ненависть, то что же? Единственное, что он понял, это то, что чувство это было сильным и заставляло его сердце биться быстрее. Это чувство заставляло издеваться над ней. Это чувство делало его счастливым, когда она нервничала. Но если это не ненависть, то что же это? Он знал, что это причиняло боль, и очень сильную.
— Можешь прокрутить бутылку, Эванс? — тихо спросил Джеймс.
Лили чувствовала себя виноватой из-за сказанного, но внутренний голос говорил ей: Он выглядит таким несчастным только потому, что это невыносимо для его самомнения – смириться с тем, что он кому-то действительно не нравится.
Но самое худшее было то, что… она не могла точно сказать, что он ей действительно не нравится…
Лили крутанула бутылочку, и она остановилась, указывая на нее.
— Правда или желание, Поттер?
Джеймс сейчас не хотел отвечать ни на какие вопросы. В конце концов, она могла задать такой вопрос, ответ на который он боялся услышать от самого себя. Его голос произнес:
— Желание.
Вдруг Лили почувствовала себя плохо, она покраснела, затем стала фиолетовой, затем синей, зеленой, и, наконец, снова белой.
— Я желаю… — сказала Лили, изумляясь своему пьяному голосу. — Я желаю, чтобы ты меня поцеловал.