В Гриффиндорской башне было тихо, тепло и очень уютно. Гриффиндорцы рассредоточились по всей комнате и занимались кто чем, а иные, измотанные первым днем учебного года, один за другим расползались по комнатам. Об уроках никто не хотел и слышать. Эрмиона, конечно, была исключением — с ногами забравшись на мягкий диван, она сонно листала «Сдать СОВ с Совершенством». Гарри тоже, к полному недоумению Рона, углубился в книгу — «Восхождение и падение Темных Сил» — и тот, играя с новорожденной саламандрой, поглядывал на друзей с опасливым недоумением. Тем не менее, в башне царил сонный мир. Друзья, к радости Гарри, почти позабыли о ссоре по поводу Крума. Правда сегодня, когда Эрмиона попробовала рассказать им про умницу Милу Ведич, Рон немедленно ощетинился, но это случилось как раз на Истории Магии, так что развития у сего инцидента не было. Эрмиона ушла в конспектирование лекции, Рон погрузился в дрему, а Гарри — в свои размышления. Впрочем, юноша ожидал, что вскоре они все-таки столкнуться. Хотя Эрмиона и не желала ссориться, но он чувствовал, долго ждать не придется. Рон был очень задет, очевидно.
Гарри лишь время от времени отрывался от книги, чтобы проводить взглядом очередную жертву Морфея.
«Взгляды У.С. нашли отклик среди некоторой части волшебного сообщества, иные члены аристократических семейств даже считали жестокость этих взглядов вполне оправданной». Вот пошел Дин… «В июле того же года серия убийств магглов и магглорожденных волшебников указала на реальность этой угрозы». Колин Криви наконец проявил все свои фотографии и его зевающие соседи по комнате, ожидавшие конца этого священнодействия в гостиной, устремились в свои теплые постели. «Вероятно также, что ненависть У.С. и их Лидера к так называемым нечистокровным была лишь предлогом. Единственной целью У.С. был захват власти над волшебным и маггловским обществом». Ангелина Джонсон, объявив во всеуслышанье, что выбор капитана команды и вратаря состоятся в субботу утром, увела под локоток хихикающую Кэтти, которая что-то рассказывала о том, чтобы перевестись в Дурмштранг. «Министерство Магии поспешно приняло решение о замене прежних, гуманных „Мер Пресечения Преследований и Пренебрежения по Признаку Происхождения“ на более жесткие и — более адекватные». Дольше всех задержались старшие Висли, весь вечер о чем-то проспорившие в самом дальнем углу, но ушли и они, на прощание покровительственно подмигнув троице. Гарри вздохнул с облегчением и опять ушел в «Восхождение и Падение». «Начиная с этого момента, террор У.С. приобрел»…
— Ну? — Рон потерял интерес к саламандре, едва на лестнице затихли шаги братьев.
Гарри поднял голову и вопросительно посмотрел на него, словно не понимая, что имеет в виду приятель.
— Теперь ты нам расскажешь, что с тобой случилось летом?
Эрмиона закрыла книгу.
— Попозже, — лаконично ответил Гарри, переворачивая страницу. Эрмионе он бы сказал все сразу, но Рона было интересно поддразнить.
— Как, попозже?! — возмущению приятеля не было предела. — Тогда почему мы до сих пор не спим?
— Не знаю. Может, потому, что я вас попросил? — Гарри улыбнулся и тут же прикусил губу. Рон ведь мог и обидеться.
Рон почти так и сделал.
— Ладно, выкладывай! — буркнул он. — Что ты хотел нам сказать?
— Ничего, — Гарри даже усмехнулся от удовольствия. Потом сжалился, видя как отчаянно зевает Эрмиона, — ну разве что… не хотите ли прогуляться?
— Куда?! — в один голос воскликнули друзья. Эрмиона мгновенно проснулась.
— Недалеко отсюда, — заговорчески улыбнулся юноша, — очень недалеко.
И достал из-под кресла отцовский плащ.
Хогвартс спал, даже Филч громко всхрапывал, задремав за столом в своем кабинете.
Толстушка в ночной рубашке и накрахмаленном чепце только сонно что-то пробормотала, выпуская их из гостиной, и снова исчезла за рамой портрета.
Шаги довольно громко отдавались по звенящему паркету, так что троица нервно оглядывалась. Когда они пробирались по Главному залу мимо них проскользнула деловитая парочка домовых. Двери Холла открылись неслышно.
Туман и ночная прохлада прокрались под плащ-невидимку. Трое друзей ненадолго замерли. Зеленые лужайки казались во тьме серебристыми, песчаные дорожки сияли, отражая лунный свет, озеро выглядело как наполненное молоком, и столь же белой стала в эту ночь растущая по берегам осока… Из леса до них доносились зловещие звуки, послышался вой. Трое вздрогнули.
— Эрмиона, — шепотом спросил Гарри, — ты не знаешь, когда следующее полнолуние?
Его сильно тревожила эта волшебная серебристость всего и вся. Ущербная луна, плывшая в ночном небе, как раз спряталась в облаке, и он видел только яркий круглый ореол.
— Через четыре дня, — шепнула девочка, — а что тебе?
Гарри выдохнул.
— Мне показалось, она уже полная, — с облегчением шепнул он.
Эрмиона внимательно посмотрела на юношу.
— Послушай, Гарри, а куда мы все-таки идем?
Но он замотал головой.
— Это сюрприз!
Он вел друзей к Драчливому Дубу, но надеялся, что они не сразу это сообразят. Любопытство, написанное на их лицах, заставляло его секретничать.
— Сюрприз, — проворчал Рон, пытаясь вновь спрятать под плащ свои длинные ноги, — сюрприз будет, когда Миссис Норрис настучит Филчу, — и он показал на кошку, неподвижно сидевшую прямо у них на дороге.
— Черт, — поморщился Гарри. — Нам как раз туда. Ну, может быть обойдется…
— Не обойдется! Рон, это не Миссис Норрис!
Рон фыркнул:
— Не пугай меня, Эрмиона! А кто? Во всем Хогвартсе только две серых кошки!
— Вот именно, Рон. Это… это…
Она замолчала, но парни уже все поняли. Трое замерли, в ужасе глядя на изящную серую кошечку, с квадратными метками возле глаз и очень строгим выражением мохнатой морды.
— Но она же не может нас видеть, правда? — кошка смотрела в их сторону.
— Даже если она нас не видит, то чует уж точно.
— Что же делать?
— Э… — Гарри прочистил горло. — Доброй ночи, профессор МакГонагалл!
— Гарри, ты с ума сошел?
— Ты что?
— Я подумал, что если уж она знает, что мы здесь, то надо, наверное, поздороваться…
— Он подумал!
Профессор мяукнула и поднялась, потягиваясь, как обычная кошка. Друзья тут же бросили пререкаться. Та мяукнула снова. Неизвестно откуда взявшийся Косолап потерся о ноги своей хозяйки.
— Ой! — вскрикнула Эрмиона, — А, это ты, Косолапонька. Что ты здесь делаешь?
Профессор мяукнула в третий раз, повернулась и направилась прежним маршрутом троицы — прямо к Драчливому Дубу.
— Пошли за ней, — до Гарри дошло наконец. Похоже, МакГонагалл вовсе не собиралась наказывать их за ночные прогулки.
— Пошли, — растерянно согласился Рон.
Но при первой попытке приблизится, Дуб закачался и начал размахивать толстыми ветками.
— К нему не подойти! — крикнул Рон, уворачиваясь от удара. — Так ты нас в Стонущие Стены вел?
— Ну да. Ты как, в порядке?
— Да.
— Как мы пройдем, интересно? Вроде надо на что-то нажать, только я не знаю на что…
— Смотрите! Профессор МакГонагалл!
— Правильно, — прошептал Гарри, глядя как серая кошка, прижимаясь к земле, пробирается к корням Дуба. Косолап шел за ней.
Рон присвистнул — профессор МакГонагалл тронула мягкой лапкой какой-то корешок и Дуб немедленно утихомирился, повесив ветви, словно был обычным деревом. Профессор оглянулась на ребят, мурлыкнула и скрылась меж корней.
— Пошли? — спросила Эрмиона.
Гарри кивнул и первым спустился в лаз.
— Профессор Люпин!
— Мистер Блэк!
— Привет, ребята! Рад вас видеть. Проходите в гостиную. Может, чаю?
— Лучше кофе, — зевнула Эрмиона.
— Действительно, время позднее, — недовольно заметила профессор МакГонагалл, уже вернувшаяся к человеческому облику.
— Ничего, профессор, мы не задержим их надолго.
Эрмиона, похоже, думала, стоит ли разуваться. Стонущие Стены теперь вовсе не выглядели заброшенной лачугой, а производили впечатление ухоженного человеческого жилья.
— На вашем месте, мистер Висли, я бы последовала примеру мисс Грэйнджер и сняла верхнюю одежду, а также обувь.
— Да, конечно, извините, профессор!
— Я вижу, вы неплохо здесь устроились, Ремус? Теперь в Стонущих Стенах гораздо уютнее.
— Действительно, — улыбнулся профессор Лупин, — женская рука Араббелы видна во всем.
— Особенно во Вражьем стекле в гостиной, — с иронией отозвался Сириус.
— Но, профессор Лупин, что вы здесь делаете? И мистер Блэк тоже?
— Эрмиона всегда начинает с вопросов, заметил, Рем?
— Я больше не профессор, Эрмиона, помнишь? А насчет того, что мы здесь делаем… Гарри, разве ты ничего не сказал им?
— Понимаете, когда пришло твое письмо, Сириус, Эрмиона уже убежала в библиотеку, а Рон еще спал… а потом как-то не было времени.
— Он хотел сделать сюрприз, — объяснила Эрмиона.
— В таком случае разрешите представить! — торжественно провозгласил Сириус, — Ремус В. Лупин, Хранитель границ и зданий Хогвартса!
Профессор Лупин только улыбнулся:
— Или попросту младший сторож. Официально я считаюсь помощником Хагрида, — попросту объяснил он.
— Но директор ничего такого не говорил, — удивилась Эрмиона. — А ведь он всегда объявляет о новых назначениях на первом ужине.
— Мы решили, что о такой мелкой должности можно не сообщать. Незачем вашим родителям знать, что я снова работаю в школе. Кроме того, наша с Сириусом работа будет проходить как раз за территорией Хогвартса, мы ведь охраняем его границы. Ну и это здание — единственное, кроме самого замка, да хижины Хагрида, которое считается собственностью школы.
— Здорово! — воскликнул Рон, — значит, вы вместе с Сириусом весь год будете здесь, рядом?
— Подождите, мистер Лупин! Вы будете помошником Хагрида, а… — Эрмиона замялась, глядя на Сириуса.
— Но почему бы помошнику сторожа не завести собаку, — понимающе усмехнулся тот. — Это очень даже логично, если подумать. Ладно! Все это можно обсудить и за чаем. Хотя, — тебе кофе, да, Эрмиона?
— Да.
— А тебе, Рон?
— Горячего шоколада, сэр, если можно.
— Профессор?
— Нет-нет, я уже ухожу, мне надо было лишь удостовериться, что здесь все в порядке, и что кот мисс Грэйнджер действительно знает дорогу сюда.
— И он знает ее?
— Будь он моим студентом, мистер Блэк, Гриффиндор получил бы пятнадцать баллов. Я надеюсь, вы не задержите детей, мистер Лупин?
— Разумеется, профессор, — заверил ее тот.
— Мы даже их проводим, — тут же вызвался Сириус.
— Исключено, мистер Блэк. Запомните, на территорию Хогвартса вы не ступите ни ногой, ни лапой, ни ночью, ни днем. И в Хогсмид тоже старайтесь бывать как можно реже.
Сириус, казалось, готов был возразить, но сдержался.
— Конечно, профессор. Я обещаю.
— Я рассчитываю на ваше слово — и на ваше благоразумие, мистер Лупин. Доброй ночи.
И профессор величественно удалилась.
— Итак! Все в гостиную! Да, Гарри, ты что будешь?
— Еще не знаю. Давай, я тебе помогу, заодно и решу?
— Не возражаю.
— Отлично, ребята, только, Большелапый, найди еще что-нибудь перекусить.
— Это будет не трудно. У нас еще остались кексы Хагрида.
— Нееет!!!
— Знаете, мистер Блэк, мы не голодны!
— Ты шутишь, Сириус?!
— Шучу, конечно. Что-нибудь состряпаем, Рем. Ну идем же, крестник!
— Ну как ты? — негромко промолвил Сириус, ожидая, пока подогреется чайник.
— Хорошо, — равнодушно откликнулся Гарри. Блэк нахмурился.
— Ну, ладно — не плохо. Наверное, это точнее. Миссис Фигг велела не думать о том, что случилось, я так и делаю.
— Получается?
Гарри не понял, правда ли в голосе Сириуса было сочувствие или ему показалось?
— Пока — да, — он сосредоточенно молол кофе почерпнутым из книги Бесстрашиуса заклинанием Стерепшок. — Это не очень легко, но и не очень трудно. Трудно другое, — он взглянул на крестного, — понимаешь, я все еще не рассказал Рону и Эрмионе, что случилось. Они ждут. А я не знаю, что и как мне лучше не рассказывать.
— Тогда тянуть нечего, прямо сейчас мы этим и займемся. — Сириус начал хмуро заглядывать во все горшочки, баночки и прочие емкости, рядами выставленные на полках. Некоторые он сначала подносил к уху, а крышку одного приоткрыл совсем чуть-чуть и тут же захлопнул, когда оттуда потянулись мало аппетитные на вид серые щупальца. — Почему Арабелла решила, что компоненты для Волкогонного зелья надо держать на кухне? — фыркнул он, просыпав муховерток. Те немедленно разлетелись в разные стороны, хотя, будучи в банке, выглядели вполне дохлыми. — Правда, я не знаю, где еще их можно было бы держать. Но разговор будет длинным. Вы задержитесь, а Минерва оттаскает меня за уши.
— Но можно подождать, — возразил Гарри, — Ты просто подскажи мне, что мне делать, я завтра сам все им…
— Нет, так не годится. Рассказывать будешь сейчас и нам всем, Рем, между прочим, тоже не все знает. Я буду подсказывать, перебивать, сам кое-что добавлю. Ты главное, не спеши, рассказывай по порядку, не забывай подробностей. Понял?
Гарри кивнул.
— Значит, справимся. Хорошо, что ты не торопился с этим разговором, у тебя еще нет опыта… А у нас, кажется, уже нет ничего съестного…
— Сириус…
— Ну ладно, придется поколдовать. Ммм?
— Я не хочу им врать, — тихо сказал Гарри.
Сириус отвлекся от озадаченного разглядывания содержимого какого-то горшочка и серьезно пообещал:
— Мы и не будем. Не волнуйся, я знаю, это страшно, потерять доверие друзей. Ведь было время, когда даже мы с Лунатиком не верили друг другу. Положись на меня, им будет не на что обидеться. А сам пойми, что ты заботишься об их же безопасности. Нет ничего плохого в том, что мы не все расскажем, — настойчиво добавил он, глядя Гарри в глаза.
— Знаю, знаю. Просто… ладно, ты все понимаешь, — парень невесело улыбнулся.
— Конечно, — крестный вздохнул, неожиданно погрустнев. — Но, ты знаешь, я хотел бы, чтобы у тебя не было моих прежних проблем. Может, для того я и сбежал из Азкабана, чтобы уберечь тебя. Хоть какой-то толк от меня будет. Раз уж я не уберег твоих родителей… наверное, это мой второй шанс… если тебе это нужно, конечно.
Гарри кивнул, желая как-нибудь ободрить его.
— Ты очень мне нужен, Сириус. Ты же единственный… — он слегка замялся, — ты вся моя семья, если честно. Десли не в счет… И я не знаю, что я делал бы без тебя. Правда!
Сириус улыбнулся и на секунду стиснул плечо крестного сына.
— Спасибо, парень. Я тоже люблю тебя. А теперь давай все-таки разберемся с едой! Попробуем радикальные меры.
Гарри поспешно вернулся к горячему шоколаду для Рона. Интересно, что его так смутило? Ну подумаешь, никто раньше не говорил, что любит его. Ну подумаешь, он сам никому раньше этого не говорил. А что так нервничать-то? Ну подумаешь! Запретив себе разводить сантименты, Гарри искоса глянул на Сириуса. Тот зажмурил глаза и рассеянно постукивал по лбу кончиком волшебной палочки, бормоча вполголоса различные отрывки заклинаний. Из палочки сыпались синие искры, но Сириус этого не замечал. Гарри зачарованно наблюдал за волосами крестного.
Зрелище было то еще. Длинные волосы бывшего узника Азкабана, которые он так и не удосужился как следует подравнять, по мере его задумчивых манипуляций с волшебной палочкой приобретали красивый темно-синий оттенок у корней и очень миленький светло-зеленый — на концах, а где-то на уровне подбородка стали цвета морской волны. Кроме этого они начали виться, неизвестно откуда в них появились ленты сушеных водорослей и еще почему-то — колосья каких-то злаков.
— Э-э-э, Сириус, знаешь, твоя э-э-э… прическа…
Тот хмуро взглянул на него:
— И ты туда же, да? Ну, постригусь я, постригусь. А сейчас подскажи-ка мне лучше, я забыл, как вилки трансформируются в булки. Жаль, что Минерва не осталась, ну да ладно…
А тем временем колосья (кажется, это была пшеница) вызрели, потяжелели и улеглись на голове у Блэка наподобие античного венца.
— Я могу спросить у Эрмионы… но, Сириус…
— Вспомнил!
Блэк принялся колдовать. Гарри обреченно вздохнул, с беспокойством поглядывая на украсившие пшеничный венец васильки. Выставляя на подносе молочницу, чайник, чашки и блюдца он пытался представить реакцию тети Петунии, если бы она увидела сейчас Сириуса. Вспомнив о Десли, он автоматически вспомнил, что с ними сделала Диктра, а, вспомнив об этом, вспомнил и Воронцовых. «Я не потеряю еще и Сириуса, — мысленно поклялся юноша. — Я не позволю Волдеморту причинить вред моей настоящей семье. И никому из моих друзей! Больше этого не повториться». Спохватившись, он тут же решительно выкинул эти мысли из головы, и попробовал сосредоточиться на трансформации вилки в булку.
— Большелапый, — осторожно заметил Лупин, когда они появились в гостиной с полным подносом теплой, замечательно пахнущей сдобы, — не подумай, что я ханжа. Но мне почему-то кажется, когда Арабелла просила тебя что-то сделать с прической, она что-то другое имела в виду. Как ты думаешь?
Гостиная была так же уютна как все остальные комнаты в доме, но несколько более специфична. На стене, словно рыцарский меч или декоративное ружье, висел непонятного назначения жезл из светлого дерева, на полках располагались книги в темных обложках со зловещими заголовками, детекторы тьмы и прочие амулеты, бюро в дальнем углу было завалено газетами и разнообразными бумагами, в одном из неплотно закрытых ящиков, по всей видимости, была картотека. Над камином, где обычно хозяева вешают зеркала и картины, висело большое и мутное Вражье Стекло.
Расплывчатые силуэты, мельтешившие в его глуби, были более чем многочисленны, но туманны и неотличимы один от другого. Гарри это могло лишь порадовать, хотя пару раз он, казалось, узнал среди них Червехвоста — невысокого толстячка с вороватыми, мелкими жестами. Каждый раз силуэт растворялся в толпе других и каждый раз молодой волшебник опять начинал выискивать его взглядом. Вот, снова мелькнула низенькая фигура…
— Не смотри в него подолгу, — вполголоса посоветовал Лупин, — тебе этого делать не стоит.
— Мне? А я что, какой-то особенный?
— Похоже на то, — Лупин сделал вид, что не заметил раздражения в голосе юноши, — но об этом не сейчас. Напомни мне потом, когда будет время, я объясню.
Сириус, уже приведший себя в порядок, тем временем рассказывал Рону и Эрмионе:
— На самом деле мы должны присматривать именно за домом, ведь сюда можно аппарировать и Червехвост об этом знает. Так что если кто-то или даже Кое-кто вздумает пробраться в школу через Стонущие Стены, его здесь ждет теплый прием, — глаза Блэка опасно блеснули. — Ну и, конечно, если надо быстро доставить в Хог кого-нибудь из своих, этот дом тоже очень удобен, тем более что этот камин, — он указал на камин за своей спиной, — подключен теперь к Дымолетной Сети. Арабелла ведь так тебя и провела вчера, да, Гарри?
— Ага, через камин.
— А почему ты не приехал на Хогвартс Экспрессе? — Рон отложил надкушенную булочку и приготовился добиваться от Гарри ответа.
Гарри помедлил, давая Сириусу возможность вступить в разговор. Но тот молчал и юноша ответил:
— Я действительно опоздал на поезд. Вообще-то это долгая история.
— Думаю, сейчас самое время для долгих историй, — заметил Блэк. — Если твои друзья еще ничего не знают… Да и ты ведь тоже не слышал ее полностью? — обратился он к Лупину.
Но тот отрицательно покачал головой:
— Ребята устали, Большелапый, сам видишь. К тому же если мы задержим их еще немного, Минерва непременно оттаскает нас за уши. И на этот раз нас обоих.
— Лично я готов опять поступиться своими ушами ради такого дела, — усмехнулся Блэк, — мы же не просто в гости их пригласили.
— Действительно, — Лупин задумчиво крутил чайную ложку на кончиках пальцев. — Ладно! С чего мы начнем?
— Пожалуй, с того, что однажды над домом Гарри появился Знак Мрака, — мрачно начал Сириус. Рон и Эрмиона вздрогнули. — Его быстро убрали, но зрелище было кошмарное.
— Да, мы здорово перепугались, — подтвердил Лупин, — особенно после того, как увидели Десли. Все трое были в таком жалком состоянии, что это невозможно описать. Бормотали что-то об ужасной женщине, клялись, что ничего не знают, хотя их ни о чем не спрашивали… Их отправили в больницу Святого Мунго, Знак Мрака развеяли.
— Суеты было много, — пробормотал Сириус. — Хмури пришлось подтереть память соседям-магглам и договориться с одним шустрым репортером из «Ежедневного Оракула», чтобы он помолчал и никто не узнал о случившемся, — он поморщился. — Сначала нам надо было понять, куда тебя забрали, Гарри, а во время газетных скандалов вести расследование становится гораздо труднее. Потом мы нашли оглушенную Арабеллу и она рассказала, что видела, как на тебя напали трое Упивающихся Смертью. Она узнала их, это были Малфой, Крабб и Гойл, но призвать их к ответу на основании этого не получится, считается, видите ли, что невозможно узнать Упивающегося в маске!
Он раздосадовано замолчал и Лупин продолжил:
— Визиты в дома Крабба и Гойла не помогли: их жены уверяли, что мужья взяли своих сыновей и отправились на ночную рыбалку, а куда именно, не сказали. Люциус Малфой взял отпуск, чтобы вместе с семьей отдохнуть в Бермудском Треугольнике, это всем известно. О женщине, про которую говорили Десли, было вообще ничего не понятно, мы даже думали, что это бред… Дамблдор был в ярости, но еще несколько часов мы ничего не знали. А потом к Дамблдору прилетела птица с письмом, — Лупин улыбнулся. — И оказалось, что Гарри в безопасности у какого-то старинного приятеля директора.
— Как его звали, Алекс? — спросил Сириус. — Или как-то иначе?
— Алекс, — быстро кивнул Гарри, — точно.
— А потом, — как ни в чем не бывало, продолжил Лупин, — следом за птицей появился предатель и повторил то же самое, заодно рассказав нам, как Гарри доставили к Сами-Знаете-Кому. — Рон поперхнулся шоколадом, так что Сириусу пришлось похлопать его по спине. — И о том, как прошла эта встреча. Но, я думаю, дальше Гарри расскажет сам.
— Мистер Лупин? — окликнула взволнованная Эрмиона.
— Да?
— Что значит «предатель»?
Лупин прикусил губу и в замешательстве взглянул на Сириуса.
— Это значит, — серьезно ответил Сириус, — что человек, который пришел к нам, предал Темного Лорда и начал работать на нас.
— Упивающийся Смертью?! — любопытно переспросил Рон. — А кто это был?
— Их имена обычно не разглашаются, — ответил Блэк. — Поэтому мы и зовем их предателями.
— Их? То есть, их несколько, даже много? — восторгу Рона не было предела.
— Вам не следует этого знать, — мягко, но непреклонно ответил Лупин и Рон тут же сник.
— Теперь твоя очередь, Гарри, — напомнил Сириус, — начни со своего сна. Мне хотелось бы больше о нем услышать.
— Я почти ничего не помню, — попробовал отвертеться Гарри, не ожидавший такого подвоха.
— Какой сон, Большелапый? — Лупин нахмурился, — ты ничего не рассказывал ни о каком сне.
— Дамблдор упомянул о нем, — пояснил Блэк. — Рассказывай что хочешь, парень, просто я думал… Ну, в общем, начинай.
— Окей, — Гарри собрался с мыслями и вздохнул. — На самом деле, все действительно началось со сна.
— Мне приснилось, — медленно начал юноша, — что я сижу в центре огромного зала, на возвышении. Мне приснилось, что я Волдеморт.
Кошмар сна вновь нахлынул на него и он запнулся. Едва проснувшись, Гарри вычеркнул этот сон из мыслей и памяти, не желая когда-нибудь вспоминать, что он был… что он чувствовал себя Волдемортом. Дамблдор единственный заставил его вспомнить и рассказать об этом. И вот теперь еще Сириус. Гарри не думал, что друзья начнут как-то иначе относиться к нему, потому что однажды во сне он почувствовал, даже сочувствовал Темному Лорду. Гарри был уверен — они просто не поймут. Это даже Дамблдор не понял, да и сам он не очень-то понимал. А потому тем более не собирался об этом задумываться.
— Я отдал приказ найти Гарри Поттера и привести ко мне, — ровным голосом продолжал Гарри, ощущая в тишине гостиной, как напряглись его слушатели, — приказал Малфою взять своих подручных и велел другой Упивающейся идти с ними. Когда я проснулся, — добавил он другим, живым голосом, — то даже не вспомнил ее по имени. Потом я, то есть он сказал, что их, его слуг ждет награда…
Ему вспомнились почтительные глаза Малфоя. За почтительностью, он знал, скрывается настороженность и жажда. Малфой умел ценить дары своего господина и предполагал, что за Поттера тот одарит его куда более щедро, чем он даже может предположить… Волдеморт отлично знал, чего именно жаждет его слуга — власти. Магической власти, всякую иную он уже имел. Но была у Люциуса, его прежнего соратника, почти друга, в верность которого он когда-то так верил, и другая цель. Более всего на свете Люциус хотел превзойти своего господина. И в глубине души Малфой не ждал его даров, его наград, его расположения. Он ждал кары. Надеялся, слепо, отчаянно, что еще не раскрыты его крамольные мысли, но знал, что надеется зря. Вел игру и пытался выиграть время… И Волдеморт играл. Подыгрывал, хотя Люциус был ему скучен. Но покамест полезен, тем более, что у него был сын. Покамест.
Гарри вспоминал, не отвлекаясь от рассказа.
— Когда охотники ушли, привели Каркарова. Я не узнал его, он был в маске, а Волдеморт не разговаривал с ним и не называл по имени…
Каркарова доставили давно — и не Малфой, тот был слишком хорош для таких поручений, при всех своих недостатках. Те гончие были из третьего полукруга. Они рассказали, что русский даже не пытался скрыться. Пленник сразу пал в ноги.
Темный Лорд позабавился, дав этому ничтожеству слабую тень надежды, за которую тот с готовностью ухватился. Он был жалок и мерзок, Люциус хоть сражался. Рабы! Трусы! Выродки! Позор волшебного рода! Каким удовольствием было бы раздавить ЭТО в ту же секунду! Но пленник был нужен ему — просто для демонстрации. Слишком короткой оказалась память его слуг. Небольшая демонстрация — последнее, на что еще годился этот слизень — была необходима.
— Ему доставляет удовольствие мучить людей, — спокойно продолжал Гарри. — Едва Каркаров опустился на колени, Волдеморт использовал Терзатимус и я впервые почувствовал, что он — это не я. И проснулся.
Рассказ тек легко и естественно, ведь Гарри уже столько раз повторял его. С помощью Сириуса он умудрился почти не рассказывать ни о Снейпе, ни о Воронцове. Друзья даже не поняли, что из того зала он переместился в Дурмштранг. Не узнали они и о том, что у «Алекса» были племянники. Не упомянуть, однако, о смерти Виктории, Гарри не мог. Потом снова взял слово Сириус.
— Я ждал тебя только вечером, думал, что ты приедешь на поезде. Если честно, я надеялся встретить тебя на Кингс Кросс, но Дамблдор запретил, так что я сидел здесь. И когда сюда явился наш предатель, тоже…
— Предатель? — живо переспросил Рон.
— Подожди, — Лупин поднял руку, — пожалуй, стоит объяснить. Дело в том, что ты, Гарри, обладаешь довольно редким даром телепатии. Ну как, редким… Примерно каждый сотый может чувствовать настроение или чувства других людей. Но только каждый пятисотый может разобрать чужие мысли с точностью до слова. А так легко научиться этому, как ты, Гарри… Ведь раньше ты этого никогда не делал? Короче, дар такой силы встречается действительно нечасто, — профессор Лупин улыбнулся. — Этого следовало ожидать. Джеймс тоже мог слышать чужие мысли, если его «собеседник» не прибегал к специальной защите, а ведь дар передается по наследству. Но он почти этим не пользовался, и, вообще, не любил об этом задумываться. Предатель, спасший тебя, на наше счастье, тоже оказался телепатом.
Гарри заметил, как крестный поморщился.
— Насколько я помню, гораздо слабее, чем Гарри.
— Не важно, — отозвался Лупин, бросая на друга предупреждающий взгляд, — дело в другом. Дело в том, что когда Гарри умудрился через… огромное расстояние вызвать нашего предателя, тот рванул сюда, потому что только Дамблдор и Сириус знали, где Гарри находится.
— А вызвать кого-то другого он мог? — поинтересовалась Эрмиона.
— Гарри? Нет, он слишком неопытен. Разве что другого телепата. Или если бы он использовал какие-то волшебные приспособления. Вражье стекло, например, — Лупин кивнул на каминную полку, — если телепат сосредоточится на одном из своих врагов, глядя во Вражье стекло, то может вызвать того к разговору. Как по каминной сети. Но и на это способны только самые опытные.
— Кстати, — Сириус повернулся к Гарри, — я надеюсь, ты, в отличие от Джеймса, не упустишь этого шанса и начнешь развивать свой дар. Подходящая литература, упражнения, все такое… Скука смертная, конечно, но дело того стоит, сам знаешь.
— Ладно, — равнодушно кивнул Гарри.
— Постарайся, — усмехнулся крестный, — не то всякие выскочки будут уметь втрое больше тебя, хотя ты будешь в тысячу раз талантливее. Не стоит позволять им зарываться, верно?
Гарри озадаченно нахмурился. Что это значит «выскочки», что значит «зарываться»? Снейп, что, дразнил отца в школе?
Некоторое время все молчали и только прихлебывали остывающие напитки.
— Мистер Блэк? — наконец подал голос Рон.
— Ммм?
— Скажите, что это такое висит на стене?
— Это очень хорошая штука, — усмехнувшись, ответил Сириус, — Жезл Исцеления. Считается, что если к человеку прикоснуться этим жезлом, то все его раны и болезни тут же исцеляться.
— Не исцеляться, — вздохнул Лупин, — они просто исчезнут, словно их никогда и не было. Даже память о них исчезнет.
— А в чем разница? — без особого интереса уточнил Рон, беря с полки тихо вздрогнувший плутоскоп.
— И почему он здесь? — добавила Эрмиона.
— Потому, что он не работает. Может, и не работал никогда, кто его знает. Но вроде бы, чтобы им воспользоваться, надо знать подходящее заклинание. А его со времен Моисея никто не знает.
— Как — со времен Моисея?
— А так, — вздохнул Ремус, — я сделал его в соответствии с записями древнеегипетских магов. Но заклинания в этих записях не было.
— Это вы его сделали? — обернулся Рон, — а зачем?
— Что это ты в руках держишь? — вдруг вскинулся Сириус, — Брось немедленно! Этакую дрянь, да в руки брать!
— А что это? — выдохнул Рон, бросив вещицу обратно на полку и не сводя с нее испуганного взгляда.
— Не знаю и знать не хочу! Я это с какого-то Упивающегося снял, а потом две недели в руках вертел, все не мог бросить. Положу куда-нибудь, смотрю — снова она у меня.
— Она заколдована, да? — с увлечением предположил парень.
— Вот именно, — серьезно кивнул Сириус, — А через две недели, — зловещим шепотом продолжил он, — или нет, ровно через тринадцать дней его призрак пришел за моей душей!
— Не может быть! — восторженно ахнул Рон.
— И правда, — усомнилась Эрмиона, — зачем ему ваша душа?
— Ну, может и не за душей, — тут же поскучнел Сириус, — он что-то говорил про фамильную реликвию и какие-то клятвы… Насколько я понял, когда эту вещь кто-то трогает, беднягу здорово трясет в его гробу. А это не может не сказываться на его призраке. Ну и все такое. Короче, он очень просил меня эту штуку не трогать.
— А вы? — жадно спросил немало не разочарованный Рон.
— А я, — жестко усмехнулся Блэк, — очень попросил его дать небольшое интервью о его жизни. С именами.
— И как? — коротко поинтересовался Гарри.
— Ты же видишь, я стараюсь ее не трогать…
Над Хогвартсом и прилегающими к нему землями медленно поднимался туманный рассвет.
В деревне Хогсмид заколдованные метлы, слишком старые, чтобы летать на них, подметали безлюдные еще улицы. Гигантские пауки плели свои сети в Запретном лесу, а кентавры задумчиво наблюдали за бледнеющим кругом неполной луны. В глубинах Хогвартского озера русалки пели утренние песни, а гигантский кальмар забирался в пещеру, собираясь позавтракать свежепойманым тихомолом. Довольные совы одна за другой возвращались в Совятню с ночной охоты.
Гарри Поттер спал крепко, ведь он половину ночи провел в доме, пользовавшимся дурной славой обители привидений в компании оборотня и беглого каторжника за рассказами об убийствах. Такой насыщенный досуг мог только поспособствовать глубокому и здоровому сну — если конечно не отбил охоту спать на ближайшую пару месяцев. Гарри Поттер, однако, ворочался на кровати совсем недолго, а после заснул.
Рон Висли, сосед Гарри по комнате и его лучший друг, провел ночь в том же месте и в той же компании, но заснул только что. Однако спать ему не позволяли вовсе не ночные страхи, кажется, естественные в этой ситуации. Он не спал, вспоминая истории беглого каторжника об убийствах и с мучительной завистью представляя себя на месте рассказчика. Когда он заснул, ему снился серебряный призрак Упивающегося Смертью.
Эрмиона Грэйнджер в спальне для пятикурсниц спала вовсе не на подушке, как положено, а на книге «Волшебные Вещи». Книга эта осталась раскрытой на перечне исцеляющих артефактов. Рядом на полу лежала записная книжка, в которой аккуратным подчерком было написано «Зайти в библиотеку». Волшебная палочка возле подушки ровно светилась. «Нокс» шепнула домовая Винки, заглянув для короткой, бесшумной уборки. Свет погас…
Утро началось прескверно — с «Ежедневного оракула». Пара «историй во вкусе Поттера» и заметка о «новом чудачестве Дамблдора» (речь шла о назначении миссис Фигг) вкупе оказались для Гарри прекрасным средством похудеть, хотя это и было ему без надобности. Аппетит был испорчен бесповоротно. Малфой с выражением прочитал одну из статей. Слитеринцы покатывались от хохота.
— Слушай, — тихо спросила его Эрмиона, откладывая свой номер газеты, — почему никто не знает о том, что случилось? Называть тебя лгуном теперь, после всего этого, совершенно ужасно. У тебя есть свидетели…ведь Хмури зафиксировал показания, прежде чем стереть их воспоминания? — неожиданно резко уточнила она.
— Не знаю, — пожал плечами Гарри, — наверное. Профессор Дамблдор сказал, что Фадж все знает. И что Минестерство не хочет вызывать панику среди населения. Еще он сказал, что теперь Фадж собирается готовиться к защите, но так, чтобы Волдеморт этого не заподозрил, — он с отвращением запихнул «Оракул» в сумку, чтобы сжечь на досуге. — Если честно, я не собираюсь забивать себе этим голову. Это дела Дамблдора и лучше уж я не буду ему мешаться.
— А чем же ты собираешься забивать голову? — слегка оторопев, поинтересовалась Эрмиона. Так решительно и спокойно Гарри разговаривал только в самых… критических ситуациях.
Но юноша лукаво улыбнулся.
— СОВ, конечно, чем же еще! — и напустил на себя озабоченный вид. — Если мы не начнем готовиться прямо сейчас, Эрмиона, то потом может быть поздно. Я ничего не хочу сказать, но ЗОТС начинается через двадцать минут, а ты еще здесь. Когда ты собираешься прочесть учебник? Я бы не был так беспечен на твоем месте, у нас новый учитель и ее мнение о нас может сказаться на наших оценках…
— Перси? — Рон, лунатично жевавший бекон, вдруг проснулся и начал оглядываться, — Эй, ребята, я слышал здесь Персика! Он что, снова в школе?! Значит, мне надо бежать! Я не вынесу…
Эрмиона и Гарри расхохотались.
Гриффиндорцы подтягивались постепенно и тихо усаживались на места. Когда неразлучная троица показалась в дверях, в классе было три четверти курса. Профессор Фигг сидела за преподавательским столом, игнорируя мир вообще и своих новоявленных учеников в частности. В ее узловатых, старческих пальцах с неимоверной скоростью сверкала и брякала сотня, если не больше, железных спиц. С такой же удивительной скоростью из под рук ее выползало вязание. Это было бесформенное грязно-розовое полотнище ажурной вязки и неведомого назначения. Для занавеса или шторы оно было чересчур дырявым, для пледа или одеяла — чересчур большим. Оно уже погребло под собой весь учительский стол и даже спадало на пол. На одной из пустующих парт стояла огромных размеров корзина с такого же цвета нитками и котом. К ужасу Гарри, это был толстый, облезлый любимец их новой преподавательницы — Пушок. К Пушку юный волшебник испытывал стойкую неприязнь, ни в какое сравнение не шедшую с отвращением, которое сам котяра питал к нему.
Наконец весь класс, за исключением разве что Невилла, оказался в сборе. Профессор Фигг окинула их строгим взглядом, потом взглянула на свою корзину. Она не сказала не слова и даже не прекращала вязать, но из под спящей туши Пушка неожиданно выполз пергамент. По классу шелохнулся шепоток. Профессор Фигг кивнула и пергамент пополз прямо к ней словно странная гусеница. Класс смотрел. А пергамент находчиво преодолел все преграды и уже расстилался поверх грязно-розового полотна. Профессор что-то тихо прошептала и взглянула на него. Пергамент лежал неподвижно. Ученики перешептывались. Миссис Фигг фыркнула и вернулась к вязанию. Прошло несколько минут.
— Урок уже должен начинаться, — шепнула Эрмиона, — уже время!
Профессор Фигг подняла глаза:
— Милочка моя, кто здесь профессор по твоему мнению?
Эрмиона вздрогнула и с виноватым видом поднялась:
— Вы, профессор Фигг.
— Да неужто? — усмехнулась профессор. — А уж решила, что ты. Посиди пока, Грэйнджер. Подумай. Думать ты любишь, я знаю. Читать не советую, времени мало. Садись.
И Арабелла начала новый ряд. Прошло еще немного времени.
С жутким грохотом распахнулась дверь, влетел Невилл.
— Простите… профессор… я… опоздал…
— Балл с Гриффиндора! — каркнула миссис Фигг. — Сядь, Лонгботтом.
Невилл сел.
— Теперь, — встала профессор, — мы можем начать.
Она махнула палочкой и все огромное полотнище залетело в корзину, только глухо мяукнул из-под него Пушок.
— Ну что, дорогуши мои? — она начала расхаживать перед партами влево и вправо, не сводя при этом сурового взгляда с учеников, — Если повезет, я задержусь у вас только на год, поэтому не очень-то ко мне привязывайтесь. Кстати, этот год я для вас сделаю таким тяжелым, каким только смогу. Никакой теории! Сплошная практика. Я, конечно, не думаю, что к лету хоть половина из вас будет способна выжить в схватке с Черным магом или каким-нибудь еще порождением тьмы, но минут пять все вы продержитесь, а за пять минут подоспеет подмога.
— А если не подоспеет? — с иронией уточнил кто-то.
— А если не подоспеет, вы продержитесь чуть больше или — столько, сколько потребуется, — спокойно пояснила миссис Фигг.
— А если не продержимся? — это уже робко спросил Невилл.
Фигг выразительно взглянула на него и ласково заверила:
— Поверь мне, мальчик, ты не хочешь это знать.
Класс содрогнулся.
— А теперь, — Фигг встала в боевую стойку, — подходите по одному. Посмотрим, на что вы способны, хваленые гриффиндорцы!
Первой в списке была Лаванда.
— Стоп! Плохо! Это же надо, первое же поклятие пропустить! Сглаз ты сняла не в пример быстрее. Тебя что больше беспокоит, Браун, прыщи от сглаза или смерть от проклятья? Можешь не отвечать, сама вижу, что прыщи. Пока ты будешь переживать за свою мордочку, тебя пять раз схватят, три съедят и сто раз убьют. А реакция хуже некуда. Два балла с твоего Дома, куколка!
Остальным повезло еще меньше.
— Стоп! Слишком много думаешь, Грэйнджер, все, что я могу сказать. Враг не оценит твой могучий интеллект, поверь мне. И трусишь, очень трусишь. Балл с Гриффиндора!
Эрмиона, дрожа от досады, вернулась на место.
— Стоп! Стоп! Стоп! Сядь, Лонгботтом! Ты единственный в этом классе, кого я боюсь! Не трогай, я сама ее починю!!! Три с Гриффиндора, поработай над собой. Ведь ты же знаешь эти заклинания, что у тебя с уверенностью в себе? Что-то случилось или никогда не было? Что? Советую завести, полезная вещь.
— Стоп! Балл с Дома!
— Стоп! Минус балл.
— Стоп! Снимаю три балла и это я еще добрая.
— Стоп! Три балла! Минус, разумеется. А ты что думал? Ты три раза упустил верный шанс, когда я открывалась. Ах, ты не понял, что обязан нападать? Снимаю еще два балла.
— Стоп! Балл за удачу! Это невообразимо, ничего не умея, избежать всех проклятий. Балл.
— Стоп! Минус балл!
— Поттер! Ты сражаешься или играешь в салочки? Ступефай! Хватит бегать от меня — дерись! Лучше… лучше… Барьер! Плохо! Очень плохо. Я ожидала большего. Что ты стоишь как истукан, я что, сказала «стоп»? Наконец-то! Стоп! Нормально. Более или менее. Два балла с Дома за несобранность и несообразительность.
— Стоп! Минус балл.
— Стоп! Снимаю два балла, сам знаешь, за что.
— Стоп! Вычитаем пять баллов.
— Стоп! Висли, от ученика О?Гогонелла я ждала как минимум… и что, что только месяц? Ты неприятелю тоже про месяц будешь рассказывать? Я достала тебя два раза! А если не знаешь, бери пример с Поттера — бегай. Ему нельзя, потому что он знает. Сядь, минус три балла.
Когда урок закончился, гриффиндорцы потеряли сотню баллов и получили повреждения разной степени тяжести. Профессор Фигг промакнула шею ветхим кружевным платочком и достала Пушка из корзинки. Теперь она снова напоминала добрую бабусю, вроде тех, что встречаются в детских сказках.
— Очень плохо, ребята. Отвратительно, я бы сказала, — пожурила она, почесывая кота за ухом. — Особенно, если учесть, кто учил вас в прошлом году. На следующий урок вы прочтете учебник до сотой страницы и потренируетесь в заклинаниях, упомянутых в нем. Самостоятельность поощряется. Те, кто на следующем уроке допустят те же самые ошибки, что и сегодня, будут ответственны за потерю пятидесяти очков. С каждого! — переждав бурю, вызванную ее словами, Фигг улыбнулась, — Ну а те, кто превзойдет мои ожидания, получат столько же в добавку.
С урока гриффиндорцы уходили оглушенные.
— Это невероятно! — восклицала уязвленная Эрмиона. — Она использовала заклинания, которых не проходят даже семикурсники. Как, интересно, мы должны были защищаться?
— Мы еще и нападать должны, — хмуро напомнил Рон, — действительно, ради бороды Мерлина, как мы должны это делать?! И что будет на следующем уроке? Она снимет с нас тысячу баллов? У нас их уже… О-о-о!
Один взгляд на огромные табло Гриффиндора и Хаффлпаффа поверг ребят в состояние шока. Счет пошел на отрицательные числа.
— Минус семьдесят? — Гарри даже не думал, что такое возможно.
— Все правильно, — несчастно прошептала Эрмиона, — вчера мы не набрали и тридцати… А хаффлпаффцы заработали на Травоведении пятьдесят… а сейчас, посмотри, у них минус сто восемьдесят четыре.
— Бедняги, — посочувствовал Рон.
— Это никуда не годиться, — фыркнула Эрмиона, — я имею в виду, что мы не можем позволить себе и дальше терять очки.
— И как ты собираешься сражаться с аурором? Она же дерется в полную силу.
— Не знаю, — пожал плечами Гарри, успокаиваясь, — но, знаешь, она нам не навредит, а вот Упивающиеся смертью — очень даже. Если мы сможем сражаться с ней, то и против них у нас появятся шансы.
— Тебе-то хорошо говорить, — сказал Рон, — ты даже умудрился ее сглазить.
— Правда, Гарри, как тебе удалось?
— Это все книга Сириуса, я вам ее покажу. Он прислал мне на день рождения книгу проклятий Бесстрашиуса Бормоглота, так что я теперь кое-что умею.
— Ух ты! Бормоглот, я о нем слышал! Он возглавлял восстания троллей.
— Разве он был троллем?
— Не… он был этим… Добрым Робином.
— Рон, — строго сказала Эрмиона, — ты путаешь Робина Гуда с Паком.
— А Робин Гуд здесь причем?
— Вам обоим стоит быть внимательнее ни Истории Магии. Бесстрашиус Робертус Бормоглот был борцом за права обездоленных и притесненных. А еще он был наполовину магглом. Поэтому он сначала защищал простое население от власть имущих и его прозвали Робином Гудом, а потом, когда началось восстание троллей — присоединился к ним. Потом, правда, он решил, что троллей никто не притеснял, потому что они сами кого хочешь притеснят и начал подавлять эти же восстания.
— Но ведь Робин Гуд не был волшебником, он был лучником?
— Еще бы! У него отобрали волшебную палочку. Закон запрещающий колдовать среди магглов был уже тогда. А Бесстрашиус однажды проклял шерифа Натингамского Апчихотой. Ну, тогдашний Министр Магии приказал сломать палочку и Бесстрашиус стал простым магглским лучником. Хотя всё говорит, что его стрелы были самонаводящимися, маггл ни за что не смог бы так стрелять.
— Эрмиона, — задумчиво сказал Рон, — что ты думаешь о том, чтобы мы свергли Биннса, а ты стала профессором Истории Магии?
— Ну тебя! — Эрмиона пихнула его в бок и продолжила. — Но Бормоглот всегда мечтал вернуться в волшебный мир и считал, что его осудили несправедливо. Я с ним почти согласна, кстати. Так что когда мимо Шервудского леса промаршировала банда троллей, Бормоглат распустил слух о своей смерти и отправился с ними. Воевал он по-прежнему с луком и стрелами, но был умен и умудрялся командовать троллями, так что их набеги стали гораздо результативными, чем раньше. Ну, Министерству Магии это, конечно, не понравилось. После нескольких неудачных попыток захватить Бормоглота, ему предложили амнистию и волшебную палочку, если он перейдет на сторону Минестерства. Бесстрашиус, которому тролли самому уже надоели так, что дальше некуда, согласился.
— Он их предал, получается? — удивился Гарри.
— Он уже давно пытался их остановить, — пожала плечами Эрмиона, — но это же тролли…
— Ого, да Эрмиона притесняет другие расы! — ехидно пропел Рон, — Я уж думал, ты скорее учредишь какой-нибудь ТОРТ — Территорию Охраны Разведения Троллей.
— Не болтай глупости, Рон, — резко прервала его Эрмиона, — любой народ следует защищать, только если он в этом нуждается.
— А домовые эльфы, между прочим…
— А домовые эльфы в этом не нуждаются! — снова зло перебила его Эрмиона, — С ЗАДом покончено! Мне давно надо было понять, что некоторым просто нравиться рабство!
— Ну, Добби, например… — неуверенно начал Гарри.
Эрмиона перебила и его:
— Если мы не поторопимся, то сами станем домовыми эльфами. На посылках у Снейпа.
— Точно! — ахнул Рон, подхватывая сумку.
Все трое поспешили к подземельям.
— А чем закончилась эта история с Бормоглотом? — на ходу спросил Гарри, чтобы как-то отвлечь Эрмиону от мрачных мыслей.
— Он стал главой ауроров. — ответила Эрмиона, — Не сразу конечно. Но именно он подавил последний мятеж троллей. Потом он еще сражался с одним черным магом, вы о нем вряд ли слышали, и спасал из рук Инквизиции несчастных магглов, обвиненных в колдовстве. Для этого он часто переодевался инквизитором и так привык к рясе, что в старости принял монашеский постриг и поселился жить в монастыре, вместе со старым приятелем, братом Туком. Там он написал семь томов мемуаров, которые Министерство Магии после его смерти объявило секретными документами и еще несколько заклинательных книг. Заклинательные книги секретными не объявили, зато отправили в Тихую Библиотеку при Министерстве Магии. Там занимаются только очень важные люди и только по пропускам, — Эрмиона завистливо вздохнула, — а все книги в ней существуют в единственном экземпляре.
— Как?! — Гарри не сразу понял, а, поняв, даже остановился от неожиданности. Нагнав Эрмиону, он спросил, — А моя? Значит, это не может быть книгой Бесстрашиуса? Или она краденная?
Второй вопрос был риторическим, но Эрмиона кивнула:
— Точно. Когда Министерство конфисковало из монастыря рукописи, одна из книг исчезла. Все решили, что ее украл какой-нибудь ужасный черный маг. Потом ее издали.
— Кто?
— Брат Тук конечно, — засмеялась Эрмиона, — он оправдывался тем, что со смертью его друга Робина в монастыре стало очень скучно, а чтобы переехать в Бермудский треугольник ему не хватало нескольких галлеонов. Так что он решил заработать.
— И откуда ты все это знаешь? — изумился Гарри.
Эрмиона слегка покраснела.
— Я читаю учебники. И молодежные журналы.
— Ты читаешь все, что под руку попадется, — беззаботно поправил Рон.
— И из какого журнала ты это вычитала? — спросил Гарри.
— Крутые Колдуны. Но большую часть все равно из учебника по Истории Магии.
Но тут им пришлось замолчать — они походили к классу Алхимии.
Алхимия была ужасна. Слитерин улюлюкал, Снейп издевался, Гриффиндорцы вяло огрызались. В результате Рон прямо во время урока едва не подрался с Краббом (что, по словам Шеймуса, показало всю глубину его отчаяния), а Дом лишился тридцати шести очков. Кроме этого они варили старое скучное зелье из множества ингредиентов и возможностей отвлечься или положить кожу бумсланга вместо чешуи снарка было хоть отбавляй. Слитерин получил пятьдесят баллов.
Едва войдя в класс, Гарри заметил Ольгу, сидящую рядом с Малфоем. Не сказать, чтобы его это обрадовало, на его взгляд Ольге и так досталось, не хватало ей еще и внимания магглофоба Малфоя. К его облегчению, едва влетев в класс, Снейп немедленно стал пересаживать учеников. Гарри пришлось отсесть от Рона на первую парту чтобы, как с издевкой объяснил Снейп, «не напрягать зрение». Сам юноша предполагал, что тот просто хочет без помех следить за ним. Эрмиону Снейп отсадил от Невилла, как он выразился, чтобы Лонгботтом постепенно приучался думать сам, и велел Ольге занять ее место. Несмотря на привычку Невилла взрывать котлы, Гарри считал, что теперь русская находится в гораздо большей безопасности. На мгновение он даже ощутил к Снейпу что-то похожее на симпатию. Впрочем, это длилось недолго. Впоследствии Гарри считал, что это была не самая здравая его мысль.
— Ну-с, Поттер, и на что же вы употребили все каникулы? Это и есть ваше зелье? Ваше? Вы абсолютно уверены? Насколько я помню, вы абсолютно неспособны сварить зелье так, чтобы в нем не плавало посторонних предметов. — похоже, Снейп до выпускного года будет вспоминать то зелье Остроумия, в которое Малфой подкинул головастиков.
— В моих зельях ничего не плавает, когда мне не мешают… — Гарри, оказывается, был взвинчен до предела.
— С Гриффиндора, — с садистскими паузами начал Снейп, — снимается…
— Нет, Ольга, только не чешую снарка! — раздался панический вопль Невилла.
Снейп молниеносно развернулся на вопль. Зелье Ольги вскипало черными пузырями.
— Класс, ложись! — не своим голосом заорал Снейп.
БУУУХ!!! На этом урок и закончился.
— Я однажды тоже положил чешую снарка в кипящее зелье, — шепотом рассказывал Невилл, пока Эрмиона разными заклятиями счищала с него черную вязкую дрянь облепившую их с Ольгой с ног до головы. Ольга почистилась самостоятельно и теперь хмуро извинялась перед Снейпом, слушавшему ее с выражением бесконечной усталости на лице, — так что когда она бросила в зелье целую горсть…
— Я зря посадил вас рядом с Лонгботтомом, Воронцова, — раздраженно заявил Снейп. — Очевидно, его слабоумие заразительно.
Ольга что-то негромко пробормотала, а Невилл с недоумением посмотрел на друзей.
— Но я же ничего не напутал, — жалобно прошептал он, — наоборот… я пытался остановить ее!
— Не слушай его, — возмущенно фыркнула Эрмиона. — Ты все сделал правильно, а он просто не хочет снимать баллы со своего драгоценного Слитерина. Хотя стоило бы! — она сильно повысила голос и ребята зашикали на нее.
— Все свободны! — с отвращением произнес Снейп.
Ольга первой выскользнула наружу.
Выходили из класса они всей гурьбой, но Гарри почему-то повезло столкнуться в дверях именно с Малфоем.
— Маленький Потти! — Малфой по прошествии лета сделался выше Гарри на полголовы, — Скажи мне, чем вы занимались на Защите? Что нужно сделать, чтобы стоить меньше чем ноль? Меньше чем ничего?
Кто-то из Слитеринцев услужливо захихикал. Гарри отошел от дверей и теперь молча ждал, когда в них покажутся лица друзей.
— Скажи мне, — вкрадчиво спросил Малфой, приблизившись к нему, — каково это — значить меньше чем ноль? Я-то всегда думал, что тебя переоценивают, но теперь, похоже, все становится на свои места, а, Потти? Теперь тебя считают тем, кто ты и есть — дешевкой. Так каково это, скажи, я никогда не чувствовал подобного?
Гарри перевел на него взгляд.
— В отличие от тебя, Малфой, — с тихой угрозой в голосе заметил он, — я никогда не хотел, чтобы меня оценивали или, тем более, покупали. Если ты стоишь дорого или вообще сколько-то стоишь, это твои проблемы. Не навязывай их мне.
— Ах ты бесценный наш! — с неприятной лаской рассмеялся Малфой, — Не хочешь, чтобы тебя покупали… Что ж, возьмут даром. Ты ведь помнишь об этом, да?
— Опять? Который это будет раз по счету?
— Будешь упрямиться, — тихо ответил тот, — дождешься, что однажды это надоест ему. На твоем месте я бы не хотел дожить до дня, когда терпение ему изменит.
— Пореже представляй себя на моем месте, Малфой. Будь доволен тем, что имеешь.
Гарри не знал, откуда взялось столько яда в его словах. Возможно, Сортировочная Шляпа была права, когда хотела отправить его в Слитерин? Впрочем, это не так уж его волновало. Теперь уже нет.
Одно он знал точно: Малфой еще никогда не был так ему отвратителен и ненавистен. «За неимением своего хозяина, что ли?» В любом случае общаться с этой, этим… Гарри не хотел.
Рон и Эрмиона вышли наконец из класса и юноша поспешил к друзьям не оглядываясь.
— Хагрид!
— Здор0во, ребята! Ох и вымахали вы все! Как живете, как жуете?
— Хорошо, — ответила Эрмиона, со смехом уворачиваясь от радостных лобызаний Клыка.
— Все пучком! — заявил Рон, поднимаясь с пола — Хагрид хлопнул его по плечу и, как обычно, на радостях не рассчитал силы.
— Рад видеть тебя, Хагрид, — улыбнулся Гарри.
— Как тебе мой подарок, понравился? — озабоченно спросил полувеликан.
— Да, он великолепен!
— Точно? Я ведь, ну, того, не знал твоего размера, вот и боялся, что большеват будет… Ну хорошо так хорошо!
Хагрид нервно смотрел на приближающихся учеников.
— Слитерин! — простонал Рон, — Опять! Хагрид, — в его глазах вспыхнула надежда, — кого мы изучаем сегодня? Соплохвостов? Драконов?
— Это сюрприз, — неуверенно пробормотал Хагрид.
— Слава Мерлину, — облегченно вздохнул Рон, — значит это что-нибудь ужасное.
Эрмиона и Гарри уставились на него.
— Я сегодня же поджарю Крабба, вот увидите!
Гарри предпочел не спорить, предоставив это сомнительное удовольствие Эрмионе.
Во время обеда пятикурсники поразили Почти Безголового Ника невообразимой прожорливостью.
— Ну же, — недовольно приговаривал он, летая над их столом, — не спешите так, умоляю! Кровавый барон и так считает Гриффиндор самым некультурным факультетом в Хогвартсе…
— Только не говори, что ты с ним согласен, — с набитым ртом пробурчал Рон, — ты разбиваешь мне сердце.
— Нет, конечно, я с ним не согласен, но вы могли бы…
— Ник, — взмолилась Лаванда, — мы весь урок искали и ловили развегающихся моко!
— Под комментарии белобрысого раздражара! — добавил Шеймус.
— Как? — удивился призрак, — Хагрид показывал вам раздражара? Но ведь его проходят только в старших классах, когда ученики уже… эээ… владеют своим темпераментом. Во избежание лишних жертв, так сказать.
— Да, — язвительно заметила Эрмиона, многозначительно поглядывая на Рона, — кое-кому неплохо было бы овладеть своим темпераментом! Во избежание лишних жертв, так сказать.
— Мы говорим о Малфое, Ник, — отрываясь от пудинга, объяснил Гарри, великодушно дав Рону время, чтобы справиться с яблочным пирогом. — Этот на редкость хилый слитеринец умудрился вывихнуть руку, охотясь на моко, — Гарри говорил без особенных чувств, просто рассказывал. Выходки слитеринцев почему-то казались ему малозначимыми. Еще бы Рон так думал, совсем было бы хорошо, — и весь урок комментировал наши действия, стоя в сторонке.
— И вы не сдержали свой темперамент? — укоризненно уточнил призрак, гляда на свежие ожоги Рона.
— Да не трогал я его, — невинно заметил тот, — даже близко не подходил.
Шеймус, Лаванда и Дин захихикали. Гарри улыбнулся и потянулся за тыквенным соком.
— Рон кидался в него соплохвостами, — ядовито ответила Эрмиона. — Хагриду пришлось снять с нас пятнадцать баллов.
— Невелика потеря, — легкомысленно отмахнулся Рон.
— Это влияние Пивза, — озабоченно произнес Фриар. — Ник, я хотел пригласить тебя к нашему столу, друг мой. Эта девочка, Ханна, возраждает традиции самой Хаффлпафф!
— Хагрид расстроился, — напомнила Эрмиона Рону, проводив привидения взглядом.
— Я подарю ему на рождество яйцо химеры и он обрадуется, — парировал парень.
— Мне придется рассказать об этом МакГонагалл. А если Малфой пожалуется своему отцу, тебя исключат из школы.
— Класс! — мечтательно выдохнул Рон, — Я стану позором семьи и пойду грабить честных людей на большую дорогу. А когда мне это наскучит, — совсем размечтался он, — плюну на карьеру разбойника и отправлюсь сражаться с Упивающимися Смертью. Победю…
— Победю! — Эрмиона, не выдержав, расхохоталась.
— Победю… — нахмурился Рон, — побежду… нет, победю… или все-таки…. Одолею, — нашелся он, — Сама-Знаешь-Кого…
— Не далеко ли ты зашел? — резко вклинился Шеймус.
Гарри с удивлением взглянул на него. Во взгляде Шеймуса читался вызов.
— Все эти рассказы о том, что Сам-Знаешь-Кто мол, вернулся… что-то не верится! — сказал он, — Так что если тебе так уж хочеться победить его…
— Ты прав, Финниган, так тебя зовут, да? — спокойно произнес Воронцов, только что подошедший к столу.
Вместе с ним подошли братья Висли, Ли Джордан и остальные шестикурсники. К разговору, однако, никто не прислушался — Фрэд как раз рекламировал Обморочные Облатки. Эрмиона недовольно посмотрела на него, но вмешиваться не стала. Ярослав сел и продолжил:
— Прежде чем сражаться с врагом, слледует сразиться с собственным страхом перед ним. Верно?
— Да, — неприязненно ответил Шеймус.
— Ну вот, уже какое-то согласие. И не смотри на меня как на врага народа, я просто хочу кое-что уточнить.
— Что? — отрывисто спросил Шеймус, желая скорее избавиться от Воронцова.
Ярослав поднял бровь:
— Почему ты боишься поверить в его возвращение?
— Я не боюсь! — ответил Шеймус, — Я просто не верю.
Ярослав задумчиво посмотрел на него.
— Чему мы, русские, научились в своей России, — с мягкой усмешкой заметил он, — так это тому, что слово политика мало стоит. Любого политика, кстати, в любой стране. Это вовсе не значит, что политики всегда лгут. Просто надо внимательние относиться к тому, что ты слышишь. Подходить ко всему со своим — исключительно со своим — суждением…
— Здесь не Россия, — раздраженно отмахнулся Шеймус.
— Верно, — кивнул Ярослав. — но хоть в Англии,. хоть в России, хоть в Африке если мне дадут слово такого человека как Дамблдор против слова любого политика, а в особенности такого как Фадж, я прислушаюсь к Дамблдору.
— Это твое личное дело! — заявил Шеймус.
— Именно. И твое. Очень личное дело. Просто, видишь ли, неприятно смотреть как человек пренебрегает своим суждением и идет вместе с толпой баранов на бойню. Мне нет дела ни до тебя, ни даже до Поттера. Но я видел всю эту газетную травлю… Ты же не пытался разобраться, ты всего лишь продолжил ее, — неожиданно он вздохнул и поднял руки, как бы капитулируя, — вообще-то я должен сейчас извиниться за то, что так так бесцеремонно прервал вашу беседу.
— Ну тогда извиняйся! — потребовал Шеймус.
Ярослав улыбнулся:
— Прошу прощения. Больше я вам не буду мешать.
И, отвернувшись от Шеймуса, сосредоточил внимание на вареной картошке. Шеймус с недоумением и раздражением посмотрел на Гарри. Тот ответил таким же растерянным взглядом. Наконец Финниган поднялся:
— После поговрим, — пробормотал он непонятно кому с неуверенными, вопросительно-злыми нотками в голосе.
Гарри кивнул и Шеймус ушел. Ярослав отставил тарелку.
— Прости за это представление, Поттер, но я совершенно не умею держать свое мнение при себе. Комплекс старшего брата, если можно так это назвать. Извините.
Он встал и направился прямиком к слитернцам. Поздоровавишись с ними, русский что-то сказал сестре. Ольга встала и Воронцовы вместе покинули Большой зал.
— Странный тип, — сказал Рон.
— Не то слово, — заметила Джинни.
Гарри с удивлением посмотрел на нее. Висли-самая-младшая невозмутимо жевала пирог.
— Его сестра гораздо симпатичнее. Она, правда, такая же задавала как все слитеринцы, но он даже хуже.
— Русские! — завел глаза Рон.
— Загадочная русская душа, — пробормотал Гарри.
— А вы что, на Историю Магии не пойдете? — невинно спросила Джинни. — Эрмиона давно уже там.
Мальчишки, с грохотом отодвигая стулья, вскочили из-за стола.
На Истории Магии Гарри, стараясь не вслушиваться в монотонный бубнеж профессора Бинса, старательно изучал Телепатию в многочисленейших ее проявлениях. Они с Роном планировали повести это время за партией в карты Таро, но Эрмиона заботливо захватила из библиотеки огромную стопку полезной литературы, так что Гарри пришлось заниматься, а Рону — спать. Ни один, ни другой особенно не возражали…
Первые семь дней учебы протекли незаметно…
Это было хорошее время. Днём они отдувались за потерянные баллы, ночью пробирались в Стонущие Стены и принимали советы Сириуса и Лупина. Профессор Фигг задавала им невообразимое количество работы, с каждым уроком завышала планку, ее заклинания все усложнялись… хогвартсцы уже привыкли терять по триста баллов за один ее урок или набирать столько же. На табло в Большом зале смотрели все реже — это было бессмысленно.
Капитаном команды так никого и не выбрали. Сперва хотели назначить на этот ответственный пост Ангелину. Она сопротивлялась, утверждая, что не сможет уделять команде достаточно времени, но Висли были непреклонны, а девочки-нападающие — тем более.
— Кого ты предлагаешь назначить вместо себя? — спокойно спросила ее Алисия Спиннет, — Сама знаешь, что Висли на эту роль не годятся: Фред слишком азартен, а Джордж… словом, Джордж это Джордж. Мы с Кэтти умеем работать в команде, но командовать ей не можем, в отличие от тебя. Ты отлично видишь поле, чувствуешь игроков… я-то помню как ты заявила Оливеру, что Гарри надо оставить в покое и не пытаться командовать им и тогда все пойдет на лад, — тут Гарри удивленно вытаращился на нее, но Алисия как ни в чем не бывало продолжила, — А на Висли ты всегда орала и была права. Оливер всегда с тобой советовался, и…
Но Ангелина прервала ее:
— Но я не умею оценнивать саму игру, забыла? Во время матча Вуд не только со мной не советовался, а посылал подальше и был прав.
— Но другого варианта все равно нет, — покачала головой Алисия.
— Есть, — влезла Кэтти Белл, — у нас еще нет вратаря. Может, наш вратарь будет хорошим капитаном?
— Сама подумай, Кет, — возвел очи горе Джордж, — ну кто может стать вратарем? У нас около дюжины кандидатов и все как один не то что в капитаны — во вратари-то не годятся.
— А этот парень, Ярослав? — смущенно пробормотала Кэтти.
— Я уже спрашивала, — покачала головой Ангелина, — он не любит квиддитч. Хуже того, он боится высоты.
Висли зафыркали, а Кэтти печально вздохнула:
— Бедняжка…
Близнецы расхохотались в полный голос.
— Из Рона получится неплохой вратарь, — как можно увереннее заявил Гарри, вспоминая их с Роном вчерашнюю транировку. Поначалу Рон сильно нервничал и пропускал все мячи, зато потом, увлекшись, показал высший класс.
— Может быть, — не стала спорить Алисия, — но капитанствовать он не годится. И никто не годится, кроме тебя, Ангелина.
— Гарри, — решительно возразила та.
Юноша потерял дар речи, и окончательно растерялся, когда все члены команды оценивающе уставились на него.
— Вы что, с ума сошли? — хладнокровно поинтересовался он, немного придя в себя. — Из меня капитан, как одеяло из смертофалда.
— Помолчи, — приказала Алисия, — Джонсон лучше знать, — потом она поморщилась и заявила, — молод, Анджи. Ну как ты себе это представляешь? Мы же все старше его.
— Слушай, Анджи, — подключился к их спору напуганный капитанством Гарри, — попробуй только этот год. А там видно будет. Может из Рона к следующему лету выйдет отличный капитан. Или Ярослав полюбит высоту. Или ты втянешься, это будет лучше всего. Все равно у нас никого другого нет. Если не ты, то команду можно распускать за ненадобностью.
Какое то время все думали.
— Значит так! — наконец заявила им Ангелина, — Пока мы решать ничего не будем. Сосредоточимся на выборе вратаря. Я попытаюсь отделаться от пары уроков, а Гарри прикинет на себя роль капитана — я серьезно, Поттер! Ты правильно сказал, не в этом году так в следующем, а капитаном тебе быть.
— Да почему ты так решила? — разозлился Гарри.
— Да потому, — передразнила та, — что рано или поздно некто Малфой обязательно вылезет в слитеринские капитаны. С деньгами его папаши это будет нетрудно. А ведь ты его терпеть не можешь, да?
— Да, — сдержанно кивнул Гарри и честно добавил, — и именно поэтому не хочу, чтобы мы проиграли. А если меня заставят капитанствовать, это точно случится.
— Не прибедняйся, — перебила Ангелина, — и не думай, что знаешь на что ты способен. Со стороны виднее. И вообще, мы сегодня будем тренироваться или еще чего-нибудь обсудим? Смысл нашего бренного существования, например?
— Смысл бренного существование Слитерина, — кровожадно ухмыльнулся Фрэд. — Оно давно стоит под вопросом.
— Слитеринцам: жить или не жить, вот в чем вопрос! — провозгласил повестку дня Джордж.
— Не вопрос! — заявили девчонки.
Гарри поднялся:
— Пошли, приведем себя в форму а в конце сентября порвем их а сувениры!
Выйдя из раздевалки, гриффиндорцы вскочили на метлы и ринулись в небо.
А потом незаметно растаяло еще несколько дней…
Ольга, к изумлению Гарри, вполне прижилась в Слитерине. Малфой стал ее вечным спутником, а вот с Паркинсон они перессорились. На уроках Ольга часто язвила и вообще, вела себя как типичная слитеринка, но в отличие от Малфоя, никогда не насмешничала впустую. Впрочем, к этому Гарри привык еще летом… В Алхимии она была гораздо хуже Невилла, но Снеп их так и не рассадил. Теперь весь Гриффиндор с любопытством и торжеством наблюдал как на уроках Воронцова советовалась с Лонгботтомом. Сам Невилл, через пару занятий осознавший, что если он вовремя не подскажет, как правильно сварить зелье, то и расхлебывать эту кашу придется ему же (еще бы, он ведь сидел рядом с ней), начал делать невиданные успехи. Он далеко не всегда знал, как надо варить заданную микстуру и что следует в нее класть, но точно помнил, чего делать не следует, и какие ингридиенты вызовут взрыв, а какие только превратят безобидную Улучшающую Аппетит эссэнцию в страшный яд…
Рон действительно стал вратарем и получил первоклассный подарок от мистера Висли — новенькую Чистюлю. Тренировки проходили регулярно, но с выбором капитана гриффиндорцы никак не могли определиться. Гарри был уверен, что думать тут не о чем и его только злило отсутствие у Ангелины свободного времени и даже намека на совесть. Тем не менее, существование без капитана никак не сказалось на успехах команды. После каждой тренировки они обсуждали результаты, договаривались разработать маневр и все такое прочее… Иногда Гарри спорил с Ангелиной, что было с его точки зрения совершенно нормально, но когда она уступала, с неприятным смущением осозновал, что пожалуй, в глубине души действительно был бы не против когда-нибудь покапитанствовать — просто потому что некоторые его идеи были видимо неплохи.
В Слитеринской команде тоже произошли изменения. Крабба и Гойла взяли новыми отбивающими, а вратарем (им тоже нужен был вратарь) неожиданно стала Ольга. Гарри почти жалел, что научил ее играть в квиддитч, и с улыбкой так ей и сказал, когда они случайно столкнулись в коридоре.
— Твое право конечно, — насмешливо фыркнула русская, — но думаю, что стань я отбивающим, ты бы расстроился гораздо больше!
Гарри натянуто рассмеялся, Ольга сдержанно улыбнулась. Она вообще стала сдержаннее, чем раньше. Завязывала волосы в высокие прически, одевалась по-другому. Но дело было не в этом. В общении русская стала тихой и напряженной, и теперь напоминала Гарри затаившуюся… ну, да — змею. Особенно когда она разговаривала с Панси Паркинсон, тогда ее интонации становились ласковыми, угрожающими…
— Паршиво в Слитерине?
Ольга удивилась. И задумалась:
— Да нет… они не лезут в душу, по русскому выражению, понимаешь? Разве что Малфой… но он не в счет. Это удобно, мне приходится одновременно и воевать с ними и поддерживать добрые отношения, так что расслабиться я не могу. Теперь я чувствую свою силу, а в более спокойном колледже считала бы себя слабачкой. Так что, — усмехнулась она, — среди слитеринцев я отдыхаю душой, как ни странно.
— А Ярославу у нас понравилось…
— Знаю. Я так и думала, что он будет у вас или в Хаффлпаффе. Яро сильнее меня. И ты тоже. Вы, когда вас бьют по щеке, подставляете другую и, только дождавшись второго удара, с размаху ломаете врагу нос. А я сразу дерусь. Возрастное, наверное, но мне так легче.- Ольга вздохнула и вдруг стала похожа на себя прежнюю, — На самом деле ненавидеть куда легче, чем любить. Отец Сергий так говорит…
— Я сейчас предпочитаю ненавидеть, — глухо пробормотал Гарри, вспомнив о Волдеморте.
— Но лишь потомучто любишь, — грустно пожала плечами Ольга. — А вот Драко ненавидит, потомучто совсем не умеет любить. Это страшно… Ая, если бы у меня не было Яро, ни дня не продержалась бы в Слитерине. И тем более бы не смогла получать удовольствие от их игр, — она рассмеялась. — Но ты бы знал, как их интриги иногда смешны! — потом оглянулась, — Гарри, прости, но мне надо идти. Будет странно, если Драко увидит меня с гриффиндорцем. Ведь нам не нужны никакие немые сцены?
— Знаешь, Ольга, держись от Малфоя подальше, ладно? Его мать и отец — Упивающиеся Смертью, и он сам им станет, как только ему исполнится…
— Знаю, шестнадцать, — она улыбнулась криво. — Не бойся, я знаю, как с ним обращаться. Мне уже предлагали дождаться шестнадцатилетия и принять их клеймо.
— Тебе?! — Гарри был ошарашен, — Но ты же магглорожденная…
— Тише! Я больше привыкла к термину «нечистокровная»… Я никому не врала, Гарри. Но у меня есть коронная фразочка. Звучит так, — она вздернула подбородок и высокомерно произнесла, — Моя мать была сквибом и кое-кто полагает, что моя кровь, мол, недостаточна чиста! — она холодно хмыкнула и немедленно весело рассмеялась, — почему-то они полагают, что все прочие мои родичи были волшебниками. Ну а я позволяю им думать так.
— Ты просто созданна для Слитерина, — улыбнулся Гарри.
— Вполне возможно. Мне пора… Передай привет Яро. Пока!
В школе все шло своим чередом. Но вот за пределами Хогвартса…
— Что-то много в последнее время странных несчастных случаев, — пробормотала Эрмиона. — Тут сквиб увидел дементоров, та пустой котел взорвался… с жертвами…
— Перси написал маме, что несколько человек из папиного отдела два месяца назад взяли отпуск по личным обстоятельствам и до сих пор не вышли на работу. — Рон тоже мрачно проглядывал корреспонденцию, пока довольно ухающий Боров разорял его тарелку.
— Несколько, это сколько? — уточнил Гарри.
— Восемь.
Гарри не стал комментировать.
— Сколько можно молчать? — тихо спросила его Эрмиона. — Гарри, ведь когда пропала Берта Джоркинс, все Министерство об этом судачило, а теперь?
— Не знаю, Эрмиона, — покачал головой Гарри. — Это по-прежнему дело профессора Дамблдора. С меня хватило и нашей собственной пресс-конференции.
Под пресс-конференцией он подразумевал состоявшийся в среду «разговор с Шеймусом». Вместе с Шеймусом в гриффиндорской гостинной собрался едва ли не весь Гриффиндор и Гарри, вместо того чтобы как положенно выложить Финнигану все, что он о нем думает, стал рассказывать о возвращении Тёмного Лорда. Потом оказалось, что кто-то зачем-то записывал этот рассказ и вскоре листы с его «интервью» расплодились по школе как бандиманы. А потом оказалось, что кое-кто стал посылать эти записи в письмах родителям и… Гарри потряс головой, не желая вспоминать всю эту вакханалию. Задумчивые взгляды Райвенкло, горячая поддержка Гриффиндора, робкие улыбки хаффлпаффцев, злобные выпады Слитерина… потом его «интервью» странным образом оказалось в какой-то газете с сомнительным содержанием и на Гарри посыпались письма… сейчас он с отвращением вскрывал пятый конверт. Проглядев его, он вздохнул:
— У меня здесь еще один неубежденный. Доказательства ему подавай. Могила Седрика ему не доказательство, — совсем тихо пробормотал он, беря следующее письмо.
— Могила Седрика? Что? — Эрмиона нервно вскинула голову и тут же начала сворачивать Ежедневный Пророк.
— Ничего, это я так… Что с тобой?
— Мне надо в библиотеку, я кое-что вспомнила, — деловито пояснила девочка и стала торопливо собирать со стола свою почту, прихватив заодно и еще не тронутый Гарри выпуск Пророка.
— Подожди, это мой номер!
— Серьезно? Слушай, Гарри, почему бы тебе не пойти со мной? — вдруг нервно предложила Эрмиона.
— Куда, зачем?
— В библиотеку. Посмотришь все о телепатии и еще я видела там одну книгу, посвященную целиком ментальной блокировке…
— Но я еще не прочел и того, что ты мне дала!
— Не важно!
— Хватит! — вдруг приказал им Рон.
Они замолчали, Эрмиона — смущенно, а Гарри — растерянно.
— Пусть прочтет, Эрмиона. Он все равно прочтет.
— Что прочту? — с недоумением спросил Гарри.
— Вот, — Рон отобрал у девушки газету, перелистнул ее и сунул под нос Гарри.
Тот остолбенел.
«Мальчик-Который-Выжил — Лгун?
Хвастун??
УБИЙЦА???
Прошло уже почти полгода, с тех пор как волшебников по всему миру возмутила и напугала смерть Седрика Диггори, студента Хогвартской Академии Волшебства. Единственным свидетелем его гибели был Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил. Трагедия случилась на финальном этапе Трехмагового турнира, когда Поттер и Диггори оказались единственными претенденртами на победу. Когда Диггори остался единственным соперником повзрослевшего Гарри Поттера…
Наконец Гарри отложил статью, не в силах перечитать ее по порядку. Его разум все еще перебирал отдельные, поразившие его фразы.
…Чрезвычайно странные обстоятельства…
…списать все на мифмческое возвращение Сами-Знаете-Кого…
…перенесенная во младенчестве травма… …тревожные состояния…галлюцинациии…шизофрения…припадки…
…на протяжении года обучая студентов Непрощаемым заклятиям… …Флёр Делакур была оглушена… …Крум подтвердил, что на него был направлен Империус…
…Благодаря стараниям директора Дамблдора инцидент удалось замять… …отличался любовью ко всякого рода монстрам…одурачил всех…можем ли мы позволить…
…вовремя появившиеся дементоры…расследование произведено не было… Родители погибщего мальчика отказались от интервью — почему?
…получив приз…медицинское обследование…Святого Мунго…неоднократно нарушал…
Вновь! …наши дети…Хогвартс — рассадник…желтая пресса…жаждет внимания……можем ли мы позволить?
Гарри закрыл глаза, но слова все равно мелькали перед глазами, словно были написаны на изнанке век. Во рту был гадкий привкус, словно он не прочел, а съел эту статью и вся грязь, содержавшаяся в словах, осталась на языке. Гарри заставил себя пожевать что-то сладкое — не помогло. Осушил стакан сока. Заметил друзей. Сделал неудачную попытку улыбнуться. Поднял взгляд на пустующий преподовательский стол. Один только профессор Флитвик сидел на обычном месте, больше никого не было. Гарри не знал, что ему делать. Внутри бушевала такая буря, что он не понимал, как умудряется не взорваться, словно слишком сильно надутый воздушный шарик. Гадкий привкус во рту не позволял ему сосредоточиться.
— Спасибо, ребята. Сейчас, я успокоюсь, ладно?
Кажется, кто-то из них кивнул. Гарри осмотрел стол, нашел солонку и перечницу, как следует посолил и поперчил свой чёрный пудинг (Рон только рот открыл от ужаса) и начал методично поглощать огненную пищу. Через какое-то время ощущение пожара во рту вытеснило все прочие ощущения. Какая там людская молва, когда ты чувствуешь себя Венгерским Рогохвостом?!!! Запив пудинг тыквенным соком, Гарри почувствовал, что способен спокойно мыслить и обернулся друзьям.
— Я ничего непонимаю, — сообщил он.
— Ты уверен, — уточнил Рон, — что Фадж все знает?
— Я никогда не был так в этом уверен, — серьезно ответил Гарри и стал подниматься.
— Куда ты? — Эрмиона сейчас же вскочила.
— К Дамблдору. Мне нужны объяснения.
— Правильно! — заявил Рон, — А я напишу отцу.
— Что ты ему напишешь? — спросила девушка.
— Ну, не знаю, спрошу как дела….
— Напиши ему, чтобы был осторожнее, — посоветовал Гарри сухо, — и боялся своих.
— Хорошо, — поник Рон. — Напишу.
Гарри сжал его плечо. Не столько чтобы подбодрить друга, сколько — чтобы приободриться самому.
— Ой!!! — парни обернулись.
Эрмиона стояла возле стола и, еле сдерживая слёзы, дула на обожженные пальцы. На полу догорал Ежедневный Пророк.
— Что ты сделала?
— Эрмиона, зачем?
— Я… не хотела. Со мной так бывает. Волшебство без палочки. Я просто хотела сложить газету и очень разозлилась…. Это со всеми бывает в детстве. И со мной тоже.
— Эрмиона! — восторженно заорал Рон, — Ты хоть, понимаешь, что ты… ты… гадкие горгульи, ну как же это называется?!
— Менниаса, — насмешливо ответила Эрмиона, аккуратно затаптывая газету. — Да, я могу колдовать без палочки. Но у меня плохо получается и я очень устаю.
— А почему не сказала нам? — улыбаясь, спросил Гарри.
— Я хотела сначала действительно научиться творить волшебство без палочки. Сейчас это выглядит как сплошное недоразумение. Значит так, мы все куда-то собирались, я правильно помню?
Гарри Поттер открыл глаза. В комнате было темно. Он прислушался. Всхрапывал Невилл, посапывал Шеймус. Остальные всегда спали тихо. Кроме Рона.
— Рон?
— Слышу. Все спят. Думаешь, пора идти?
— Не знаю. Сколько времени? Я задремал.
— А ведь Эрмиона говорила, чтобы ты лег раньше.
— Ты знаешь, почему я не лёг.
— Он так и не вернулся?
— Дамблдор? Нет. Фигг отказывается что-нибудь объяснять. Эрмиона говорила с МакГонагалл?
— МакГонагалл ничего не знает. Уехал еще до завтрака. Почему и куда никому не известно.
— Всё то же самое, что утром. Это мы слышали. Давай одеваться?
— Давай.
— Рон, что ты написал отцу?
— Все, что ты просил.
— А имя автора этой статьи?
— Тоже. Ты думаешь, я мог забыть?
— Да нет… Просто я вчера с Малфоем поцапался.
— Ну и что он сказал? Что-то новое?
— Нет. Изображал придурка. Как обычно. Но его послушать, так все это — дело рук Волдеморта.
— А ты сомневаешься?
— Теперь я во всем сомневаюсь.
— Готов? Плащ взял?
— Взял. Как думаешь, Эрмиона не проспит?
— Когда с ней такое было? Не дрейфь.
— Ладно. Пошли.
По лестнице спускались быстро, тихо. Перепрыгнули один за другим ступеньку с ловушкой.
— Подождем Эрмиону, она вот-вот будет. Люмос.
— Эй!
— Ярослав! Что ты здесь делаешь?
— Вас стерегу.
Большое окно гостинной было распахнуто настежь. С ногами забрабшись на подоконник, на фоне луны сидел Ярослав.
— Какие Мерлиновы потроха ты здесь забыл?
Русский косо взглянул на Рона.
— Бессонница. Бич провидцев.
Рыжеволосый фыркнул:
— Что за чущь!
— Это не чушь, — Воронцов покачал головой. На лестнице послышались шаги. — Вот и ваша подруга. Доброй ночи, Эрмиона.
— Доброй…
Ярослав соскочил с подоконника, плотно закрыл окно. Света Роновой палочки было достаточно, чтобы Гарри смог разглядеть его. Из под мантии русского виднелась полосатая пижама, волосы были растрепаны.
— Теперь послушайте меня пару минут, ладно? Все трое.
— В честь чего это мы должны… — начал Рон.
Гарри поспешно перебил его, не желая терять драгоценное время:
— Рассказывай.
— Рассказываю, — кивнул русский, — сначала обо мне. Мой дядя, Александр Воронцов был Магистром Провидения в Дурмштранге. Он был гением в этом. Он мог предсказать очень многое многими способами, карты, чайные листья, руны, кофейная гуща, хрустальный шар… но это все лишь вспомогательные средства. Действительно талантливому ясновидцу они не нужны. Чаще всего грядущее снится нам. Кое-кто из самых одаренных просто вспоминает будущее, но сейчас не о них. Дар передался мне от дяди. И в последнее время весьма обострился. Сегодня мне приснилось ваше будущее.
Он замолчал, словно не зная как продолжить.
— Да, — нахмурившись, вспомнила Эрмиона, — Кэтти расказывала… Трелони просила тебя что-нибудь предсказать и ты отказался…
— У меня не было никакого желания что-либо ей предсказывать, — сухо заметил он.
— И что тебе приснилось? — спросил Гарри.
— Я не имею права рассказывать. Это еще может случиться, так что пока нельзя. Произнесенное пророчество имеет силу заклинания. Утром — пожалуйста. А сейчас я могу сказать только самое главное: вам нельзя уходить из Хогвартса. Вам нельзя находиться там, гуда вы собрались.
— И куда мы, по-твоему, собрались? — вкрадчиво осведомился Рон.
Ярослав ответил на это пристальным взглядом. Потом закрыл глаза.
— Комната. Стол. Большой, круглый, черный. Стулья. Камин. Очень большой камин из серого камня. Над камином зеркало… нет, не зеркало… похоже на хрустальный шар по свойствам… Вражье стекло. Полки. Много книг. Большая книга в черном переплете лежит на боку… волчки… плутоскопы… один упал на пол. Большой, с кулак, серо-зеленого цвета. Палка. Висит на стене. Деревянная. Золотистое дерево… резьба, буквы, древний язык… столик… нет, бюро… ковер… старый, жесткий… Достаточно?
Воронцов открыл глаза и Гарри заметил тёмные круги под ними.
— Нас ждут, — сказал он.
— Ничего. Будет лучше, если вы не придете.
Гарри напрягся.
— Им угрожает опасность?
— Нет. Только вам, если уйдете.
— Он из Дурмштранга, — бесстрастно заметил Рон. — А его сестра постоянно с Малфоем.
— Что я могу сделать, чтобы ты поверил мне? — Ярослав был бледен, но очень спокоен.
— Ничего! — заявил Рон, — Хоть бы придумал сказку поинтереснее. С меня хватит Трелони с ее пророчествами…
— То есть, ты не веришь в предсказания? — перебил его Ярослав.
— Нет, не верю.
— А если я докажу тебе, что действительно могу видеть будущее и прошлое?
Рон усмехнулся:
— Ну попробуй.
— Дай руки.
Рон нехотя протянул ему руки ладонями вверх. Ярослав достал палочку, шепнул «Люмос» и начал разглядывать линии на ладонях.
— У тебя хорошая семья. Родител любят друг друга. Много родных, которым ты не придаешь значения, — Рон хмыкнул. Русский продолжал, — Кроме тебя в семье семь детей.
— Шесть.
— Семь. Один младше тебя, это Джинни. И еще шесть старше… один умер. Старше Фреда и Джорджа и еще одного ребенка.
— Старше Перси. Никогда не слышал, — сухо ответил Рон.
— Так спроси у родителей. Любишь путешествовать. Любишь приключения и они тебя тоже. У тебя богатое воображение. А запоминать что-то скучно. Полководец из тебя хороший… А сам дерешься не очень хорошо. Ораторский дар… и ясновидческий… серьезно говорю, парень, ты будешь отличным провидцем, если захочешь. Так, но это способности… здоровье… кости легко ломаешь, недавно что-то сломал… Болел в детстве. Недолго, но очень серьезно, мог умереть. Так, лет в шесть. Что-то связанное с дыханием. Пневмония, что ли? Нет, волшебный недуг…
— Я надышался паром какого-то зелья, — прошептал Рон.
— Да, вот и Сатурн… яды, правильно. Тебя кто-то предал. Год или два назад. Два года. Ты не был привязан к этому человеку, но придательство на тебяя повлияло. Ты еще с ним встретишься. Теперь будущее. Двое детей. Женишься примерно в двадцать три. Брак будет скорее всего один. Очень богат не будешь, но будешь скорее богат, чем беден. Будешь известен и уважаем. Ну и хватит пока. Все правильно?
— Ты мог все это узнать у кого-нибудь, — заявил Рон.
— У кого, например? — фыркнул русский.
— Ну мало ли… Фрэд, Джордж, Джинни…
— Я не собираюсь тебя уговаривать, — покачал головой Воронцов. — Хотя ты можешь спросить у братьев, спрашивал ли я о тебе. Но, если желаете — идите куда угодно. Выбирайте, поверить мне или нет. Я всего лишь не хочу, чтобы вы влипли в историю.
— И почему ты о нас беспокоишься? — спросила его Эрмиона.
— Я соблюдаю десять заповедей, — бросил Ярослав и вдруг напрягся, сцепив руки, сильно выпрямившись. — Одна из них, «возлюби ближнего». Все понятно?
Гарри смотрел на него. Эрмиона и Рон смотрели на Гарри.
— Понятно, — ответил юноша. — Мы никуда не идем. А утром расскажешь, что ты такого увидел.
— Утром сами поймете. Мне ничего не придется рассказывать.
— Ну вот и хорошо, — заключил Гарри.
Он вдруг почувствовал себя смертельно усталым. Весь этот день, проведенный в предельном напряжении, потом краткий поверхностный сон, не принесший даже малейшего оотдыха… А потом еще Ярослав, с его десятью заповедями. Странно, что его мучает вовсе не гибель дяди и матери, а тот факт, что он убил врага… Хотя Гарри не мог сказать, что не понимает этого… он вообще стал больше понимать других людей с тех пор как научился телепатии… в книгах Эрмионы об этом было написано…
— Пойдем спать, — сказал он, потирая глаза. — Нет, Рон, даже не возражай, пожалуйста. Я, если честно, верю в предсказания. Да и вряд ли мы узнаем что-то новое, пока директор не вернется, верно? Эрмиона, что скажешь?
— Ничего, — ответила девушка, — ты решаешь. А я действительно хочу спать.
— Ну вот и ладно, — кивнул Ярослав. — Идите. Спокойной ночи, ребята.
Они попрощались и вернулись обратно.
— Ты и вправду поверил ему? — удивился Рон.
Они опять перешептывались, лежа в своих кроватях в темной спальне парней-пятикурсников. Снова всхрапывал Невилл, посапывал Шеймус, ворочался Дин…
— Не знаю, — шепотом сказал Гарри, дождавшись, пока Дин успокоится. — Но с другой стороны, откуда он мог узнать, что сегодня мы собираемся прогуляться?
— Шпионил, — немедленно выдвинул версию Рон.
— Как, хотел бы я знать? Неудели он анимаг, вроде Риты Москиты? Вряд ли, правда? И, в любом случае, ну зачем ему отговаривать нас? Не знаю… Ладно, Рон, все равно мы зайдем туда, только утром, когда расцветет. Под плащем нас никто не увидит.
— Точно.
На этом и порешили. Рон заснул почти сразу, а Гарри какое-то время ворочался. Его все тянуло подняться и посмотреть, не ушел ли еще Ярослав. Очень хотелось накинуть плащ и одному смотаться в Стонущие Стены. Будоражило недосказанное Воронцовым… Наконец, осознав, что лежать, уставившись в потолок, абсолютно бессмысленно, Гарри устроился поудобнее и заставил себя дышать ровно и тихо. Вдох… Выдох… Вдох… Выдох… Вдох… Интересно, что значит, что дар Ярослава обострился? Раньше все его предсказания были мелкими, он и сам говорил так. Вдох… Выдох… Что же такое ему приснилось, хотел бы он, Гарри, знать… Выдох… Он угадал все события жизни Рона, и предательство Червехвоста, и детскую болезнь… И то, что Рон ногу сломал… Вдох… А Рон, значит, может стать ясновидцем, смотрите-ка… интересно, с чего Ярослав это взял? Вроде, Рон никогда ничего не предсказывал… Выдох… Спуститься и поболтать с ним немного… Сейчас… Вдох… Они ведь почти что и не разговаривали после лета… Выдох… Да, надо… Только уже очень хочется спать… Вдох… Тяжелый был день и эта статья в газете… Выдох… И все-таки надо спуститься… Вдох…
Вскоре мысли его потеряли обычную ясность, стали темными, путанными, а потом разноцветными… И он увидел как Рита Москита, похожая в шали Трелони на огромную моль умоляла его не ходить на урок Предсказаний… потом она преврасилась в жука, на которого натупил Ярослав… А Эрмиона заметилала, что теперь как префект должна сделать ему замечание, потому что хотела пополнить коллекцию репортеров…
Похрапывал Невилл, сопел Шеймус Финнеган, бормотал во сне Рон. Остальные всегда спали тихо.