Гарри Поттер рассматривал мёртвого монстра. Тогда, два, даже — «Мерлин мой!» — три года назад ему было не до восхищенного любования и эстетства. Восхищения, впрочем, в его душе и сейчас было меньше всего. Было что-то похожее на изумление.
«Как я смог это сделать? Мне ведь было двенадцать лет, Мерлин мой!» Если все это было три года назад, то ему было только двенадцать лет… Теперь он мог увидеть все детали. Похожие на шипы усики по краям страшной пасти он в прошлый раз не заметил. Как и то, что чешуя чудовища напоминала больше рыбью, чем змеиную…чешуйки, мелкие, не больше ногтя, защищали когда-то гибкое, сильное тело как стальная кольчуга… Гарри вспомнил гриффиндорского второкурсника, Денниса Криви. Деннис казался таким маленьким, а три года назад Гарри, видимо, был таким же… «Как я смог это сделать?». Он недоверчиво покачал головой.
Но странно… Если это случилось уже так давно, то василиск не может быть в таком хорошем состоянии… Наоборот! Ведь кровь, чешую, даже яд василиска используют в волшебных целях! Да и не стал бы Дамблдор оставлять его здесь.
Но казалось, что ни разложение, ни волшебники не потревожили вечный покой Змеиного Короля. Лоснилась зелено-чёрная чешуя… Огромное тело змеи занимало собою немалую площадь… Морда твари была залита свежей кровью.
«Но как это может быть?!» Гарри начал оглядываться вокруг, осознав, наконец, нереальность происходящего. «Что я делаю здесь, в Тайной комнате? Я сюда не спускался, точно!» Юный волшебник попробовал напрячь память, но последнее, что он помнил — дурацкий сон про жука. «Сон! Конечно же, это сон».
— Это сон, Гарри Поттер, — с воркующими интонациями подтвердил смутно памятный Гарри голос.
Доносился он из-за спины. Гарри в ужасе крутанулся, не зная, как справиться с неожиданно охватившей его слепой паникой…
Он уже не казался призрачным, как тогда, на втором курсе Хогвартса, почти целых три года назад… Гарри очень отчетливо видел и правильные черты лица, и наполненные насмешкой глаза, и по-юношески угловатую, но уже грациозную как у танцора, фигуру. Как у танцора — или как у змеи.
— Просыпайся! — велел ему юный Волдеморт.
Гарри Поттер проснулся глубокой ночью.
Шрам не болел. «Уже хорошо. Значит, это обычный сон». Кошмаром парень не стал это называть. Его кошмары были не такими. Это был просто очень короткий сон.
Он поднялся. Оделся тихонько, чтобы не разбудить Рона, и выскользнул из комнаты с намереньем во что бы то ни стало увидеть Сириуса.
В гостиной было темно, только звезды заглядывали в распахнутое окно. Воздух был по-осеннему свеж и пронзительно влажен. Смутная полутьма позволяла ему не споткнуться о стол или кресло. Гарри спустился по лестнице и приготовился завернуться в свой плащ.
— Эй, куда ты собрался? — негромко окликнул его плотный сгусток теней у окна.
Гарри вздрогнул.
— Ну, я…
— Знаешь, — тихо продолжил его собеседник, не слушая сбивчивых объяснений, — я ждал, что появится Рон, Эрмиона… Но ты! Неужели ты мне не поверил?
Не замеченный Гарри рыженький огонек в том углу где сидел Ярослав на мгновение разгорелся сильнее и выхватил из темноты лицо русского. Тот выдохнул струйку сизого дыма и в комнате снова стало темно.
Гарри медленно опустился в ближайшее кресло.
— Ты куришь? — недоверчиво спросил он.
Почему-то он был удивлен. Проживая в магическом мире, Гарри как-то отвык от обычных для магглов проблем. Наркотики, курение, прочие развлечения безпризорных подростков здесь, в Хогвартсе, просто не существовали. В отличие от Смелтинга, в котором обучался Дадли.
Гарри вспомнилось совершенно некстати, как он, застилая однажды кровать кузена, нашел под подушкой «Плэйбой». И какое-то время держал «большого Ди» с бандой на расстоянии, угрожая рассказать все миссис Десли. Впрочем, в отличие от Дадли, Гарри сомневался, что миссис Десли поверила бы ему.
Зрение Гарри уже адаптировалось к полумраку и он увидел как пожал плечами Воронцов.
— Да, попробовал как-то в тринадцать лет. Мать и дядя не знали, но Ольга сердилась и шипела на меня как кошка. Почти сразу заставила бросить, хотя тогда я уже привык. Но сейчас я просто не могу заснуть без сигареты. Даже «без сновидений» не помогает, только хорошая порция никотина.
— Кошмары? — вполголоса уточнил Гарри.
У Ярослава были причины для беспокойного сна. Гарри яростно подавил попытавшееся поднять голову чувство вины. У него было много других проблем и других врагов. Но его собеседник лишь мягко качнул головой:
— Нет, кошмары меня не мучают. Ясновидение. Знаешь, будущее иногда не хочется предсказывать. Никогда не думал, что могу так трусить… Но — вернемся к нашим баранам.
Гарри несколько удивился:
— К баранам?
Русский кивнул:
— Да, к тем самым баранам, о которых уже говорили. На какую Кудыкину гору, — неожиданно разозлившись, тихо процедил он, — ты собрался средь ночи, если я попросил тебя не ходить?
Гарри понял, что должен оправдываться. Он действительно вел себя странно. Сначала поверил в туманное предсказание и послушно лег спать, а потом неожиданно подскочил и отправился путешествовать. И его это беспокоило.
— Я волнуюсь, — ответил он сухо, вспоминая свои мотивы, — ты почти ничего не сказал, если сам не заметил.
— Я просил тебя мне довериться…
Гарри тихо вздохнул.
— Конечно, я тебе доверяю. Просто… Сам не знаю… Мы с Роном условились пойти утром, когда рассветет.
Русский снова кивнул в знак согласия, и задумчиво затянулся. Гарри помедлил чуть-чуть и растеряно добавил:
— Похоже, глаза я успел открыть, а проснуться нормально — нет… Вот и не заметил, что на улице темно. Извини.
Они помолчали. Ярослав затушил догоревшую сигарету.
— Ну что же… — подвел он итог, — Значит, не зря я так беспокоился. Но теперь ты останешься здесь до утра, я надеюсь? — он неожиданно улыбнулся со свойственной ему мягкостью и Гарри улыбнулся в ответ, чувствуя, как отлегло от сердца: оскорбить Воронцова он меньше всего хотел.
Какое-то время комнату заполняло дружеское молчание. Гарри медленно вспоминал многочисленные вопросы, которые так хотел задать Воронцовым, но всегда не хватало времени или рядом кто-то крутился. Юноша поразмыслил и начал с самого легкого и малозначащего из них.
— Почему вас отчислили из Дурмштранга?
Ярослав поудобней устроился в своём кресле и ответил, лениво шлифуя волшебную палочку полой мантии:
— Потому что мы нечистокровные. Лиходейко решил возвратиться к традициям. А по традиции в Академии учатся лишь представители наиболее древних волшебный семей. Правда, первоначально все было иначе. Сам основатель, Великий Магистр Фауст был магглорожденным и о подобных условиях даже не думал. Но кого сейчас интересует история?
Гарри в недоумении поднял бровь:
— В Слитерин принимают так же. Но Ольга теперь в Слитерине. И, мне кажется, ей там нравится.
— Да, я знаю, — Ярослав погрустнел, — она просто подходит им. А совсем магглорожденными нас нельзя назвать, вот и вышло. Но плох вовсе не сам Слитерин, — он отсутствующе взглянул за окно, глаза стали тревожными и пустыми, — Ольга зря заигралась с огнём. Ей придется расплачиваться за это. У Малфоев есть гордость и Драко Малфой нелегко простит этот обман… — он умолк.
— Что? — Гарри вспомнился дядя его собеседника. Тот момент в кабинете Провидения в Дурмштранге, когда старший в семье Воронцовых обещал ему возвращение палочки.
Ярослав закусил губу, теперь выглядя очень усталым.
— Ну что нынче за ночь такая! — шутливо пожаловался он Гарри, — Все время пророчествую. Полнолуние близко что ли?
— Да, уже завтра… — бравую троицу полнолуние не тревожило. Волкогонное зелье делало Лупина безопасным почти как Нюхач.
— И к тому же Плутон в оппозиции с Лунным узлом, — равнодушно добавил тот.
— Это было пророчество?
— Да, — помявшись, ответил русский, — это было пророчество. Что обидно, из тех, которые невозможно расшифровать… набор слов, не имеющий для меня ни малейшего смысла. Я понятия не имею, что значит вся эта белиберда, и мне это ужасно не нравится…
Он беспомощно замолчал.
— От Малфоя всего можно ждать, — Гарри тоже расстроило это странное предсказание, а мысль о подлости Малфоя заставило напрячься. — Особенно если он узнает, что вы не такие уж чистокровные, как он думает. И почему Ольга не хочет держаться подальше от этого хорька? — в сердцах подосадовал он.
Ярослав пожал плечами:
— Понятия не имею. А сестрица больше передо мной не желает отчитываться. Хотя стоило бы.
— Послушай, — чтобы отвлечь его Гарри вернулся к расспросам. — Что ты имел в виду, когда сказал, что Рон может стать ясновидцем?
Русский насмешливо улыбнулся:
— Какое из четырех слов ты не понял? — расслабившись, он с удовольствием объяснил, — Он действительно может стать неплохим ясновидцем, если очень захочет, конечно же.
— Правда? Люмос! — это был Рон. В пижаме, но с палочкой в кулаке. Спустившись с лестницы, он объяснился, — Я решил, что ты один ушел.
— Нет, — смущенно ответил Гарри, щурясь от яркого света волшебной палочки, — я ещё здесь.
— Это правильно, — деловито одобрил приятель, с комфортом устраиваясь в третьем кресле, — с твоей стороны это было бы настоящим свинством. Мне одного Борова хватает, два — это было бы уже слишком.
Гарри бросил осторожный взгляд на русского. Тот лукаво подмигнул ему и произнес:
— Он решил вытрясти из меня все подробности. Я в который раз объясняю, что ничего не могу объяснить — до утра!
Рон внимательно посмотрел на него.
— Ты говорил, мы сами все поймем, — русский кивнул, — почему тогда ты не спишь? Караулишь нас, что ли?
Ярослав помрачнел:
— Нет, я не думал, что в этом есть необходимость. Мне казалось, я могу положиться на ваше слово.
Гарри снова задумался о причинах, толкнувших его в неудавшееся путешествие. Он действительно не понимал, почему изменил решение. Может, все дело в сонной одури? Да, должно быть, действительно так…
— Тогда что ты здесь делаешь? — Рон, в отличие от друга, никакими угрызениями совести не терзался.
Русский сухо напомнил:
— Бессонница.
— Бич провидцев! — Рон хмыкнул и с интересом уставился на шестикурсника, — Слышали, как же! Что это значит?
— Ты когда-нибудь предсказывал? — вопросом на вопрос ответил тот.
— Ага, — рассмеялся Рон, — свою смерть. На каждом уроке Трелони.
Ярослав покачал головой:
— А серьезно? Возможно, какие-то мелочи, что-то совсем несущественное. Что сейчас разобьётся чашка или… Да нет, ты бы помнил. Но тебе когда-нибудь приходило в голову, что где-то ты уже видел то, что сейчас происходит, как будто в забытом сне? Ты когда-нибудь понимал, играя в шахматы или в карты, какой ход сейчас сделает твой противник? Ты когда-нибудь делал что-нибудь, не понимая, зачем это делаешь? А потом узнавал, что это действие было необходимо?
— Откуда я знаю! — наконец возмутился Рон. Он заёрзал, как будто сидел на чем-то неудобном, и повторил, — Понятия не имею! Ну да, я хорошо играю в шахматы и часто угадываю, как пойдет Гарри, но у него же все на лице написано, тоже мне, предсказание! А это дежа-вю или как его там… это у всех бывает!
— У всех? — поднял бровь Ярослав, — У кого же еще?
— Не знаю, — отмахнулся Рон.
— Я подскажу. У Висли.
Воронцов с любопытством стал рассматривать Рона, словно ботаник — хорошо изученное, но редко встречающееся растение.
— Думаю, у вас в семье это наследственное. Поэтому ты и считаешь это чем-то естественным. Ты просто не понимаешь, что не похож на других.
Гарри заметил, как Рон отвел взгляд. Юноша отлично понимал, в чем дело. Рон всю жизнь мечтал быть непохожим на других и сейчас слова Воронцова неожиданно заинтересовали его. Вот только как поверить в них?
— Ярослав, — спросил он, понимая, что друг ни за что не захочет высказать свой интерес, — А твой дядя или ты… вы часто предсказываете что-то… серьезное?
Благие намерения рассыпались словно карточный домик, когда он вспомнил о реальных силах Ярослава. Хотя, конечно, сегодняшняя ночь разительно отличалась от того, к чему Гарри привык летом, в доме у Воронцовых. Да и сам Ярослав говорил, что его дар обострился…
— Мой дядя… — русский медленно подбирал слова, не глядя ни на одного из них, — мой дядя предсказал немало серьезных событий, хотя самым серьезным было… падение Тёмного Лорда.
Друзья как по команде уставились на Ярослава. Глаза Рона расшились, Гарри нахмурился. Он никогда не слышал об этом прежде.
— Расскажи! — потребовал Рон, подавшись вперед.
— Да… Но как-нибудь в другой раз. Не сегодня.
— Но…
— Обещаю, — прервал его Ярослав, — когда-нибудь в другой раз.
Рон пожал плечами и вновь принял скептический вид. Но ясновидец, как оказалось, еще не закончил.
— А я, — тихо промолвил он, адресовав печальную улыбку Гарри, — а я однажды предсказал смерть.
Рон слегка встрепенулся:
— Чью?
— Очень близкого мне человека, — все так же печально, беспомощно улыбаясь, сказал Ярослав, — своей матери. Понимаешь, — он внимательно вглядывался в лицо Рона, — я увидел сон, ясно говоривший, что она умрет. И я забыл его. Не хотел принимать. Это… свойственно необученным ясновидцам, — он неопределенно взмахнул рукой, как бы объединяя себя с Висли, — не знать как воспользоваться предсказанием. Если бы я принял его, то, наверное, мог бы предотвратить её смерть. Понимаешь?
Рон медленно кивнул. Потом еще раз — самому себе.
Ярослав ничего не добавил.
Какое-то время все трое молчали, каждый думал о чем-то своем. Рон был бледен, веснушки отчетливо выделялись на его конопатом носу и щеках. Гарри тихо грустил о Виктории, позабыв о вине или гневе…
Наконец, русский тихо вздохнул, закурил, и, с видимым усилием расслабившись, откинулся на спинку кресла. Рон бросил изумленный взгляд на сигареты, но ни Гарри, ни Воронцов не подумали просветить его на сей счет. Русский, полуприкрыв глаза, несколько раз задумчиво затянулся и начал:
— Ночь у нас впереди еще длинная и я думаю, тебе будет полезно узнать кое-что о своих способностях. — Рон хотел, видно, что-то сказать, но Воронцов лишь поднял руку, останавливая его и продолжил, — Кэтти Белл говорила, что ты угадал, в какой Дом попаду я, а в какой — моя сестра. И не только мы, ты здорово угадывал во время всей Сортировки. Если ты не считаешь это проявлением своего дара, то дело, конечно, твое, но имей в виду — для меня это неоспоримо. То что ты до сих пор не понял, что способен предсказывать, совершенно естественно. Такие таланты как ясновидение, телепатия, метаморфация и все такое проявляются гораздо позже чем простые способности к волшебству, причем, чаще всего, именно в возрасте от тринадцати до семнадцати лет.
Гарри заметил, что улыбается. «Интересно, — подумал он, — Ярослав понимает, что копирует голос Магистра Провидения?» Гарри никогда не слышал, как старший Воронцов ведет уроки, но подозревал, что сходство было бы необычайное.
Рон внимательно слушал русского, не пытаясь теперь уже сделать вид, что ему это не интересно.
— Давай сначала теорию. Если ты не будешь понимать, что такое предсказание ты и предсказывать будешь невнятно. — Рон поморщился, а Ярослав понимающе усмехнулся, — ничего, теории будет немного. Во-первых, имей в виду, что будущее зависит от настоящего. То есть, от того что ты сделаешь сегодня зависят события завтрашнего дня.
— Ну, это само собой! — пожал плечами Рон.
— Да, но это важно. В этом причина дурной славы предсказателей. Будущее не развивается по какому-то сценарию, который можно прочитать и стать великим прорицателем. У него много вариантов. Смотри.
Если ты бросил кваффл в кольцо, будущее становится очень определенным и можно с точностью предсказать, что сейчас кваффл попадет в кольцо. Это называется детерминированное будущее. Ясновидцем можно назвать человека, который предскажет это, не зная, что ты бросил кваффл. Но если рядом есть вратарь, будущее становится неопределенным. И только очень хороший ясновидец предскажет что получится.
Чем более детерминировано событие, тем легче его предсказать. То есть, до того как подлетит вратарь ты предскажешь одно, а после этого — другое и оба предсказания будут верны. Но если еще до того, как подлетит вратарь ты предскажешь, что кваффл не попадет в кольцо, а между тем так в результате и случится — можешь считать себя гением.
Гарри не вслушивался в дальнейшие рассуждения Ярослава. Рон что-то спрашивал и, кажется, понимал, о чем говорит Воронцов, но Гарри слишком устал. Уютно устроившись в своем кресле, он накрылся плащом-невидимкой, не заботясь о том, сколь странную картину теперь собой представляет и, согревшись под ним, незаметно для самого себя погрузился в глубокую дрему.
На ощупь чешуя казалась шелковистой. Он удивился, поняв, что попал в тот же самый сон, который видел до этого. Гарри еще раз погладил плоскую голову василиска и вспомнил конец того сна. Обернувшись, он тут же увидел Риддла.
Томас Марволо Риддл сидел на спине (или шее, или хвосте) мёртвой твари и, прищурившись, наблюдал за Гарри. Он по-прежнему выглядел юным, шестнадцатилетним, на нём была та же школьная форма, черные волосы аккуратно расчесаны… Поймав взгляд юноши, он промолчал, но в молчании ощущалась насмешка.
Гарри все это очень не нравилось. Игнорируя Риддла, он пошел прогуляться по залу.
Все было совсем как три года назад. И огромная статуя Слитерина, к подножию которой Гарри направился в первую очередь. И колонны, обвитые змеями, опять показавшимися ему слишком правдоподобно исполненными. И зеленоватый сумрак, заливавший подземелье.
Но кое-чего здесь не было, хотя Гарри прошелся по залу несколько раз. Дневника. И, конечно же, Джинни.
Не зная, что делать, Гарри медленно возвратился к мертвому василиску. Риддл сидел в той же позе на том же месте и читал свой дневник.
— Что ты здесь делаешь? — задумчиво спросил Гарри у Риддла, не особенно интересуясь ответом. Если это был сон, Риддл был здесь не более чем декорацией.
Но декорация оказалась с характером.
— Спроси лучше, — вкрадчиво посоветовала она, — что здесь делаешь ты. Ты ведь должен быть в другом месте.
Гарри был озадачен.
— В другом месте? — переспросил он.
Юный Волдеморт медленно улыбнулся ужасной кривой улыбкой, неприятно преобразившей красивое, в общем, лицо.
— Разумеется, Гарри. Ты вечно оказываешься там, где тебе делать нечего. Почему же ты здесь?
— Что ты хочешь сказать? — спросил Гарри и прикусил язык. Ему все больше не нравилась реалистичность этого сна.
Улыбка Волдеморта растеклась еще шире. Вдруг он выбросил вперед руку и, прежде чем Гарри успел отскочить, сделал то, что давно хотел сделать сам юноша.
Риддл очень чувствительно ущипнул его. Тайная Комната погрузилась во мрак.
— Я должен идти! — прошептал Гарри, вставая из своего кресла.
Его трясло как в лихорадке, на душе скребли полчища кошек. Что-то подсказывало ему, что с Сириусом не все в порядке. Подхватив и накинув соскользнувший с его колен плащ, Гарри, не отдавая себе отчета в собственных действиях, стал пробираться к выходу.
— Ты куда? Поттер! Гарри!!!
Рассеянно обернувшись, Гарри увидел встревоженного Воронцова, не понимающего, куда он исчез. «Отлично, — смутно обрадовался паренек, — теперь он не сумеет мне помешать». Эрмиона, тоже вскочившая на ноги, удивленно оглядывалась вокруг:
— Гарри! Гарри, что ты затеял?
«Надо их успокоить, — слабое чувство вины не остановило его, но заставило чуть замедлить шаги, — сказать, что я скоро вернусь… Хотя, я действительно скоро вернусь, они и не заметят, как я уходил. Нет, я не могу задерживаться!»
Что-то внутри воспротивилось этому сстранному рассуждению, но перед глазами юноши вдруг возник образ темного зала с возвышением посередине, и с троном на возвышении. Картина точь-в-точь повторяла его злоключения, но с одной только разницей: вместо Гарри на ступенях у трона беспомощно распростёрся Сириус. Гарри решительно рванул к выходу.
— Оу! — весь мир полетел вверх тормашками, когда что-то тяжелое прыгнуло на паренька, выбив воздух из лёгких и бросив его вниз, на пол. Потом с него начали стягивать плащ, но Гарри уже не заметил этого. — У-у-у… — затылок раскалывался, а перед глазами плясали цветные искры, — Рон, с ума сошёл, больно же?
— Это кто здесь с ума сошел? — раздраженно воскликнул Рон. — Сначала ты куда-то пропадаешь из спальни, потом пытаешься сбежать из гостиной, оба раза мне ни слова… и при этом я сошел с ума!
Гарри посмотрел наверх и увидел раскрасневшегося приятеля.
— Извини, — виновато пробормотал он, — но, я чувствую, Сир… Нюхачу что-то угрожает! — впрочем, Гарри уже не был так в этом уверен.
Почему он так действовал? Что заставило его встать и отправиться одному, игнорируя, словно даже не слыша, друзей? Только сонная одурь? Вряд ли. Он всегда просыпался в полном сознании. А ведь это уже второй раз! Голос подруги озвучил его сомнения:
— Тогда почему ты ничего не сказал, Гарри?
Эрмиона — «Кстати, откуда она взялась?», удивился парнишка — уже опускалась на колени рядом с ним.
— Подними голову, — попросила она и стала ощупывать его бедный затылок. — Что, болит? — сочувствующе спросила девушка, когда Гарри поморщился, — Ничего, это скоро пройдет, ну а так у тебя всё в порядке. По крайней мере, на вид…
— Не сказал бы, — вполголоса возразил Ярослав.
Гарри встретился с ним глазами и какое-то время терпел изучающий взгляд Воронцова. Потом вздохнул, скрывая раздражение. Он был зол на себя и, как следствие, на весь мир.
— Хватит меня разглядывать. Я сам не понимаю, что со мной случилось. Такое чувство, что я действительно такой ненормальный, как пишут в газетах.
Ярослав, пожав плечами, холодно заметил:
— Дело твое. Надеюсь, ты сможешь здесь посидеть еще пару минут? Не нанесет это непоправимого ущерба твоему хрупкому рассудку?
Гарри поднялся:
— Пару минут?
— Не больше! — язвительно заверил его русский, развернулся и стремительно взбежал по лестнице к мальчишескому общежитию.
— Что он задумал? — тихо спросил Гарри ему вслед.
— Не знаю, — Эрмиона подняла плащ-невидимку и бросила её на кресло. — У меня такое чувство, что ему известно больше, чем он говорит. Откуда, интересно?
— Ну… он ясновидец, — изумив подругу, протянул смущенно Рон. — И мне кажется, — вскинулся он, замечая её удивление, — что вы с ним очень даже неплохо спелись!
— Спелись? Просто нашли пару общих знакомых.
Эрмиона гордо подняла голову и вернулась к оставленному дивану. Рон последовал за ней.
— Пару общих знакомых? Как же! «Эр-ми-оу-нина, если я не ошибаюсь?» — передразнил он, старательно подражая голосу Ярослава, — Спорить готов, о тебе весь Дурмштранг судачит!
— Не преувеличивай! — сердито отмахнулась девушка, — а даже если и судачит, тебе-то какая разница?
— Эй, ребята, да хватит вам, — попытался остановить их Гарри.
— А ты тоже хорош! — накинулся на него Рон, — Куда ты собрался один?
— Действительно, Гарри, — Эрмиона нахмурилась и с беспокойством посмотрела на него, — даже если в Стонущих Стенах что-то случилось, ты должен был взять нас тоже. Что ты сделал бы один?
— Что-нибудь сделал бы, — передернул плечами Гарри, — хотя ты права. Но я об этом не подумал. Если честно, — признался он, — я вообще ни о чем не думал. Я просто чувствовал, что должен сейчас быть там.
— А может быть, ты тоже ясновидец? — с энтузиазмом предположил Рон.
— Вряд ли, — Ярослав уже быстро спускался к ним, в руках он держал хрустальный шар. — Аура сильная, но предсказывать он не может.
Рон скривился:
— Хрустальный шар? Аура?
— Я потом объясню!
Русский смахнул со стола забытые там учебники, засохшие бутерброды и прочую ерунду. Бережно опустил шар с танцующим в нем белесым туманом на подушечку черного бархата и зажмурился. Смутные тени внутри задрожали. Проходили секунды, минуты… Наконец Ярослав начал вглядываться вглубь шара, как будто надеясь увидеть там что-то, невидимое другим. Рон вздохнул, Эрмиона скептически хмыкнула. Гарри еле стоял на месте, желание быть рядом с Сириусом развивалось в навязчивую идею.
Но туман неожиданно растворился в прозрачности хрусталя и сейчас же возникло изображение комнаты. Гарри бросил на ясновидца исполненный благодарности взгляд и поспешно шагнул к столу, не слушая возгласов Рона и Эрмионы.
То, что он там увидел, едва не заставило его броситься к выходу, в этот раз совершенно осознанно, только ноги его словно бы онемели и Гарри при всем желании не мог этого сделать.
В Стонущих Стенах во всю шло сражение! «Сколько же там Упивающихся?» Не хватило бы времени сосчитать. А вот Сириус был один. Хотя нет, вот на плечи какому-то Упивающемуся Смертью прыгнул волк, а тот даже не смог защититься… Похоже, профессор Лупин превратился чуть раньше срока… «Но их слишком много. Слишком!»
В подтверждение этому Сириус стал отступать. Пробившийся к нему Лупин весь ощетинился, скалил зубы, но тоже медленно пятился, припадая на заднюю лапу.
— Они знают, что Дамблдора нет в Хогвартсе! — в тихом голосе Эрмионы было что-то, похожее на отчаяние.
Гарри поднял глаза на друзей. Эрмиона, побледневшая под загаром, Рон, которого сотрясала мелкая дрожь, взмокший от напряжения Ярослав… Гарри словно очнулся и бросился прочь.
— К ним! Скорее!
— К ним? Куда!!! — вдогонку ему заорал Ярослав, — Поттер, стой! Задержите его, он не должен там находиться! Кто угодно, но только не он!
— Гарри! Гарри, постой, мы же должны сказать профессору…
— Гарри!!!
Но парень не слушал друзей. Он не понимал, почему должен здесь оставаться, когда Сириус там, совершенно один, а вокруг Упивающиеся Смертью! Гарри почти ненавидел русского, столько времени продержавшего их в неведении, хотя сам знал о том, что там, в Стонущих Стенах, скоро что-то случится. Зародившееся в глубине души возражение — что, наверное, Воронцов все же понимал, что и зачем он делает — Гарри просто отбросил. Не слыша ни окриков Рона и Эрмионы, ни ворчания недовольных всеобщей побудкой портретов, он несся по лестницам и коридорам. В Большой зал, а из зала в Холл, открыть дверь, а теперь со всей прыти через лужайку. Дуб очнулся и тут же забил ветвями, но юный волшебник был уже у корней, хотя сам не заметил как там оказался. Плащ-неведимка скрывал его от макушки до пят, в руке юноша на изготовку держал свою палочку. На секунду остановившись, чтоб отдышаться, он оглянулся. Ни Рона ни Эрмионы поблизости не было, но он это едва заметил. Набрав полные лёгкие воздуха, словно перед прыжком в холодные воды озера, он спустился в подземный лаз.
В прихожей было тихо… «Стонущие Стены» не оправдывали своего названия, ни стонов, ни криков, ни звуков сражения не было слышно. Объяснение этому было только одно. Гарри закусил губы и постарался наступить на хвост своему разыгравшемуся воображению…
Первый этаж был пуст. Волшебник медленно поднялся по скрипящей лестнице, стал заглядывать в комнаты, освещая их светом волшебной палочки. Спальня Сириуса, обычный бардак, казавшийся Гарри настолько естественным после ненормальной чистоты в доме Десли. Пусто. Спальня Лупина, спартанская обстановка, постель аккуратно застелена и только на столе в рабочем беспорядке лежат пергаменты, книги, перья… Еще одна комната, так и не обжитая…
Ступая с носка на пятку Гарри медленно передвигался по дому… Только теперь до него начало доходить, что комнаты, которую показывал хрустальный шар он прежде никогда не видел…
«Еще бы!» Он понял, наконец-то! Было только одно место во всех Стонущих стенах, где он еще не побывал. То место, куда Лупин его ненавязчиво попросил не ходить. Подвал!!!
— Рон, постой! Мы не успеем, Гарри уже там…
— И два десятка Упивающихся Смертью!
— И что ты можешь сделать?! Думай, Рон, думай! Нам надо вызвать ауроров, надо предупредить МакГонагалл!
— Да… Лучше Фигг, она же была аурором…
— Бежим!
— А где русский?
— Не знаю, бежим!
Против обыкновения дверь в подвал не была закрыта. Сжимая побелевшими пальцами палочку и на ходу вспоминая затверженные назубок боевые проклятья, парень ворвался в унылую комнату…
— Молчать! — Уильям вскинул вверх руку и замер, напряженно прислушиваясь.
Несколько минут они молчали. Наконец он пожал плечами и уселся на яшики возле двери. Впрочем, все остальные расслабиться не пожелали. Шеи были напряжены, глаза то и дело оглядывали пространство, как будто искали что-то, пальцы подрагивали возле тайных карманов… Вязкая, душная тишина обтекала людей и звенела у них в ушах, напряжение оглушало пять чувств и обостряло — до иссупления — все шестые…
Хотя — это только лишь чувствовалось, а по внешнему виду… Одна женщина с неподдельным, казалось бы, интересом полировала и без того идеально ухоженные ноготки. А приземистый, плотного телосложения человек промокал подбородок платком и вполголоса жаловался на тяжелую духоту, словно больше ему ничего в этом мире не досаждало. Кое-кто прислонился к стене за отсутствием стульев, другие спокойно пристроились на полу, не заботясь о сквозняке. А сквознях пронимал их и время от времени заставлял покрываться мурашками или еле заметно вздрагивать. Или, может быть, это был не сквозняк…
— И кого мы здесь ждем? — процедил раздраженно Джон.
— Гарри Поттера.
— Пивз! Ты у меня получишь!!! Ну ты у меня получишь, маленький, гадкий, мерзкий…
— Хи-хи-ху-ха-ха-хе-ха-гы-гы-гы-гы-гы!!! — гомерический хохот Пивза раздавался по коридорам, и портреты, пытавшиеся заснуть в своих рамах, затыкали исполненные в стиле Ренессанса уши, умоляя перенести Хеллоуин на другое число.
Увернувшись от реквизированной недавно бомбы-вонючки, которую в сердцах метнул в него злой как горгулья Филч, Пивз подумал, что не расчитал эффект. По мере того, как все сильнее сказывался возраст сквибба, тот все меньше и меньше уже понимал шуточки полстергейта. Особенно он не любил шутки, связанные с водой, обострявшие застарелый радикулит. Пивз же, сам почему не зная, их особо любил. Он вообще любил пошутить. Не любил полстергейт лишь отчитываться перед букой-Бароном… А отчитываться придется, особенно если завхоз пожалуется… Нужно срочно отвлечь внимание Филча!
— Пииивз!!!
Мда, отвлечь его не на что…
— Что такое сегодня случилось? — возмущенно спросила Фелиция у соседа по галерее, — Носятся туда-сюда всю ночь, то студенты, то профессора, теперь Пивз, негодник… Словно в старые добрые времена, когда девочки из Змеиного Логова собирались на шабаш, а мальчики из Гриффиндора… — престарелая кокотка вдруг зарделась и смущенно захихикала.
— Пииивз!!!
Еще одна бомба точнехонько угодила в невовремя подвернувшуюся Миссис Норрис. Филч взревел, Пивз испуганно закудахтал. Вот теперь завхоз справиться с ним просто так и без помощи слитеринского привидения…
— Не говорите, леди! — подхватил почтенный старичок в украшеной каббалистическими знаками ночной сорочке, — Гриффиндор всегда был невозможен! Не далее как минуту назад двое львят пробежали по Холлу, да так грохотали, так грохотали… Мастер Шамбала было окликнул их…
Пивз взвился от восторга под потолок.
— Гриффиндорцы не спят, Гриффиндорцы не спят! Студенты грохочут по коридорам!!!
Филч забыл о мяукающей Миссис Норрис, о мокрой насквозь одежде, о разламывающейся пояснице и нехорошо оскалился:
— Гриффиндорцы? — и новый рев потряс старые стены замка, — Где они?! Пивз! Немедленно задержи их, Пииивз!!!
— Гарри Поттера, — ровным голосом напомнил Уильям.
Окружающие напряглись. Вопрос Джона, их бывшего лидера, уже долго висел в спёртом воздухе помещения, но высказывать его новому командиру было весьма рискованно. Джон, однако, так не считал.
— Но дождемся мы Дамблдора! — воскликнул он.
Джон был молод по меркам собравщихся здесь, и очень нетерпелив. Именно эта нетерпеливость позволила ему сделать блестящую карьеру в их среде — карьеру, теперь находившуюся под угрозой.
— Дамблдора нет в Хогвартсе, — так же ровно ответил тот.
— Его не замедлят найти! — Джон больше не пробовал иронизировать, — И тогда мы не выполним приказа!
— Мы выполним приказ, появится здесь Дамблдор или нет, — спокойно заверил его Уильям.
Окружающие напряглись еще больше.
Уильям был даже не молодым, а юным, но внушал подчиненным страх, если не сказать больше — ужас. Уильям не был садистом, в отличие от своего отца — и все же его жестокость была широко известна. Если старший Макнейр прославился своей страстью к чужим мучениям, то Уильям — своим равнодушием к ним. Чужие жизни он и вовсе не ценил. И, что пугало Упивающихся смертью, — свою тоже.
— Но как мы его выполним, если будем мертвы?
Макнейр впервые взглянул на Джона и взгляд этот заставил руку оппонента дернуться к волшебной палочке. Губы Макнейра скривились от отвращения. И от гнева.
— Приказания Повелителя не обсуждаются, — зло усмехнулся он, — но ты можешь попробовать! Возвращайся к нему, если хочешь, задай ему свои вопросы. Уверен, он будет рад обсудить свои планы с тобой. Валяй, я разрешаю Телепортацию!
Кое-кто из свидетелей этой сцены поёжился, иные открыто усмехались. Тёмный Лорд запретил им являться без Поттера, недвусмыслено объяснив, что последует за ослушанием. Упивающиеся Смертью не сомневались: хозяин не глядя убъет их бывшего лидера, если только тот не сумеет выбраться из могилы, которую сам себе вырыл.
Но Джон умирать пока не собирался.
— Уволь! Я вовсе не обсуждаю приказы Лорда! Это твоя обязанность, а у меня есть другой, непосредственный командир, — Джон насмешливо поклонился ему, — Я всего лишь спрашиваю «командир, что нам делать, когда сюда ворвутся ауроры»?
Измученный духотой Упивающийся одобрительно улыбнулся и опять промокнул подбородок платком.
— Когда сюда ворвутся ауроры, — поправил Макнейр, — нас здесь не будет.
— А, ну да, малыш Поттер придет к добрым дяденькам Упивающимся куда раньше, — оскалился Джон.
— Сомневаешься? — спросил Уильям.
— Нет-нет! Что ты! Как я могу сомневаться в словах Повелителя? Нет! «Желание моего Лорда — закон для меня»! Но вот только — чего в самом деле желает мой Лорд? Что-то раньше он посылал за Поттером все больше тех — из Внутреннего полукруга. А здесь нет никого ближе четвертого.
Упивающиеся смертью начали переглядываться. В словах Джона было слишком много правды. Повелитель не тратил людей напрасно, но те, кто стояли от Трона дальше третьего полукруга, были мелкой разменной монетой.
Мысль о том, что их всех отослали на верную смерть — или Азкабан, что даже хуже, казалась вполне естественной.
Уильяма это, казалось, нимало не беспокоило.
— Воры! Грабители! Каррраул!!!
— Пивз! Пивз, выпусти нас!
— Скажи волшебное слово!
— Пивз, — взмолилась Эрмиона, — пожалуйста, выпусти нас!
— Не это волшебное слово! — захихикал за запертой дверью Пивз.
— Пивз, гадкие горгульи…
— И не это, — захохотал полстергейт.
Снова попробовала Эрмиона:
— Пивз, пожалуйста, Хогвартс в опасности! Мы идем к профессору Мак…
— Хогвартс в опасности! Сенсация! Хогвартс в опасности! Студенты разгуливают по коридорам! Студенты терроризируют привидения!
— Ну, я ему дам волшебное слово! — заявил Рон,- Ну-ка! Алохомора!
Дверь отворилась.
— Студенты взламывают двери!
— Ну Пивз, ты у меня получишь!
— Студенты…
И тут гриффиндорцы услышали то, что повергло их в панику:
— Задержи их на месте, Пивз!!!
— На что ты намекаешь?
— На то, что нас приговорили к смерти! — заорал Джон, — И тебе это прекрасно известно!
Звенящая тишина заполнила комнату.
Потом Уильям тихо промолвил:
— Что ж. Разумное предположение.
Упивающиеся смертью изумленно зашевелились, кое-кто даже стал перешептываться.
— Как ты правильно вспомнил, желания нашего Лорда закон для нас. И наши жизни — собственность нашего Лорда. Ты ведь все еще помнишь об этом, Джон? Ты ведь умрешь по его приказу?
— Ты знаешь больше нас! — зарычал Джон, — тебе-то наверняка обещана жизнь, не так ли?
Упивающиеся Смертью роптали.
— А почему тебя это интересует, Джон? Мы оба должны исполнить то, что нам приказали! — в голосе Уильяма сквозило откроенное презрение, — Но ты прав, Джон, я знаю гораздо больше чем ты. Только ты в этом уже не участвуешь. Ты не выдержал этой проверки на вшивость!
Опять повисла тишина, подчеркивавшая значимость его слов. Упивающиеся Смертью уставились на командира с интересом. Джон начал понимать, что проиграл. Он затравлено огляделся, но не нашел поддержки среди соратников, а Макнейр продолжил:
— Ты в любую минуту можешь нарушить клятву и ты показал нам это. Ты знаешь наказание за измену. К тому же ты знаешь, что стало с Каркаровым, так что не пробуй бежать.
Он поднялся и двинулся к Джону. Тот стал пятится и отступал, пока не уперся спиной в одного из товарищей.
Уильям тем временем говорил, не спуская глаз с оппонента:
— Ты сомневался в своем Повелителе. Ты сомневался, что Поттер придет к Упивающимся, придет добровольно, как обещал нам наш Лорд. Но я же пришел к нему, разве нет? Ведь и я отказался когда-то служить Повелителю, как и Поттер, ты помнишь? А потом я просил, умолял его о прощении. На коленях молил.
Уильям Макнейр сейчас казался страшным. Сквозь прорези белой маски сверкали безумным гневом шальные глаза. Он дрожал от возбуждения, руки нервно стискивали ремень. Говорил он не то чтобы очень громно, но в звучании его голоса было столько угрозы, что Джон окончательно струсил. Бывшего лидера не пугали опасные соперники, не страшили суровые ауроры… даже упоминание Азкабана не заставляло его бледнеть. Но теперь он был жалок в собственном ужасе и одни Упивающиеся Смертью с презрением отворачивались, в то время как губы других искажали усмешки. Третьи с опаской смотрели на командира.
Но неожиданно Уильям словно бы успокоился. В глазах его появилось понимание, почти сочуствие. Приблизившись, он положил руку на плечо Джона:
— Да, каждый здесь отказался однажды от Клятвы. Каждый из нас стоял на коленях. Кроме тебя, новобранца. И он, — голос юноши упал до шепота, — знал, что однажды это случится. Иди к нему! — вскричал Уильям Макнейр, — Иди и моли его о прощении, как когда-то молили мы!
Джон отшатнулся. Огляделся. Взгляды, которые были направлены на него, не давали ему надежды.
— Конечно, — пробормотал он, — конечно…
Макнейр отошел и снова сел на свой ящик, вдруг сделавшись равнодушным.
— Отправляйся, Джон. Это приказ.
— Да… — Джон сосредоточился, закрыл глаза, приготовившись к Телепортации.
— Стой!
Глаза распахнулись. Окружающие насторожились.
— Я подумал, — произнес Уильям, — что кое в чем ты был на самом деле прав. Взять его!
Джона схватили прежде, чем он сам понял смысл происшествия.
— Не стоит беспокоить Повелителя по пустякам. — сапокойно произнес Макнейр, — Наказание известно. Ава… хотя… нет. Может, кто-нибудь возражает?
По комнате пробежал шепоток. Джон напрасно пытался встретиться с кем-то взглядом.
Наконец от толпы вперед вышел Упивающийся с короткой седой бородкой:
— Лично я только «за». Джон пришел только в начале лета, но уже потерял целый отряд.
— Ну что ж… Авада…
И вновь пауза. Колени Джона подогнулись, он медленно осел в руках своих пленителей, но сознания не потерял. Уильям снова взглянул на своих подчиненных.
— Тогда, может, кто-нибудь сделает это… лично?
На этот раз перешептывались недолго. Вперед вышла женщина и протянула к опальному командиру волшебную палочку.
— Авада Кедавра!
Тело Джона упало на пол.
— Тише! Там, в коридоре! Вы что-нибудь слышали?
— Тихо!
— Мистер Филч, мы не можем поторопиться?
— Ну же, быстрее!
— Вы только полюбуйтесь, Миссис Норрис. Никогда не видел, чтобы нарушители так рвались получить наказание, — пренеприятно ухмыльнулся Филч.
— Я же говорю вам! — закричал раздосадованный медлительностью завхоза Рон, — Там Упивающиеся Смертью и Гарри…
— А я вот думаю, — оскалился Филч, — а надо ли будить декана?
Гриффиндорцы онемели.
— То-то и оно, — Филч показал в очередной ухмылке отвратительные зубы, — помолчите наконец. Проявите-ка уважение к старшим. Сколько можно трещать как сороки всякую чушь.
— Но, мистер Филч…
— Молчать, я сказал! Или задержу вас в кабинете до утра!
— Но Гарри убьют!!!
— МОЛЧАТЬ!!! Я не позволю всяким соплякам о себя ноги вытирать!
— Но, мистер…
— Филч! Что они здесь делают?
— Они гуляли по ночам, профессор Снейп!
— Что ж, тридцать баллов с Гриффиндора! С каждого!
— Профессор Снейп!…
— И следуйте за мной к профессору МакГонагалл. Филч, вы свободны.
Гарри, дрожа, прижался к стене. Уильям сидел совсем рядом, но любое движение сейчас стоило бы молодому волшебнику нового приступа тошноты, а в третий раз Макнейр не успокоится так быстро… разве что наконец умудрится найти его. Ожидая, пока Упивающиеся смертью немного расслабятся, Гарри попробовал разобраться в сложившейся ситуации.
Они ждут здесь его. Потому что Волдеморт сказал, что Гарри будет здесь. Они дождались — Гарри здесь. Но он здесь не из-за Волдеморта, а… ну да — из-за русского. Ведь это Ярослав показал ему сражающихся с Упивающимися Сириуса и Лупина. Кстати — где Лупин и Сириус?
— Итак, — промолвил Уильям, — это была ложная тревога.
Гарри замер и плотней завернулся в свой плащ.
— Ну а теперь я отвечу на все вопросы, которые так волновали Джона… да и всех вас!
Упивающиеся Смертью заволновались, но Уильям лишь примирительно поднял руку:
— И нет ничего плохого в том, что они волновали вас. Повелителю не нужны идиоты.
— Действительно, командир? — сухо осведомился тот самый Упивающийся смертью, что недавно был «за» казнь Джона, — но тогда почему… — красноречивый взгляд на труп закончил его фразу.
Уильям прямо взглянул на него:
— От вопроса до сомнения только шаг, и от сомнения до измены — тоже. Измена влечет за собой соответствующее наказание. Но сомнения и вопросы вполне допустимы.
— Но Джон, — насмешливо заметил плотный Упивающийся, жаловавшийся на духоту, не изменял еще Темному Лорду.
— Что действительно? — Уильям холодно посмотрел на него, — И за что же тогда вы убили его?
Повисло молчание. Гарри читал в глазах Упивающихса Смертью развлечение, страх, восхищение. Одна низенькая фигурка, неясно женская или мужская, беззвучно апплодировала.
Гарри вновь сделалось дурно и он поспешил прочь от Уильяма, прижимаясь к стене и стараясь не задевать Упивающихся Смертью. В такой тесноте это было непросто, но его не заметили. Когда он добрался до дальней от входа стены, то услышал негромкое обсуждение происходившего:
— Ты смотри, как красиво сработано! Джон бы не успокоился пока не вернул себе звание командира, а этот молокосос просто убрал его, да еще и нашими руками!
— И что дальше? — скептично спросил второй. — Ты думаешь, он действительно получил от Повелителя какие-нибудь полномочия?
— Даже если нет… Теперь мы сами предоставили ему все полномочия. Мы все повязаны!
Гарри попробовал отрешиться от тошнотворного спектакля и вспомнить почерпнутые из книг по телепатии познания. Ему придеться вызвать Снейпа, иначе не спастись!
— Гх-м, — прокашлялся плотный, — мы, командир, казнили его. За то, что он призывал нас к измене.
— А он призывал, — спросил Уильям, — все слышали?
Упивающиеся Смертью почти в унисон подтвердили, что ясно слышали изменнические речи Джона.
— Ну вот и отлично, — поднялся Уильям, — Тогда я могу передать вам слова Повелителя.
Гарри медленно осел на пол, пытаясь сосредоточиться. Знакомая головная боль предвещала ему спасение.
— … А потом Гарри просто сорвался с места и убежал, — тараторила на ходу Эрмиона, -мы не могли догнать его, он был в плаще-невидимке и…
Дверь распахнулась.
— Вы не спите, Минерва? В чем дело, ваши студенты не иначе как рассказывают мне сказки на ночь, про Упивающихся Смертью в Стонущих Стенах…
Минева МакГонагалл, в кледчатом халате и с длинной косой седеющих волос за спиной, прервала его успокаивающим жестом:
— Это не сказки, Северус. Хотя мне не понятно, откуда они могли бы узнать…
— Но тогда я не понимаю, где наш чёртов хранитель зданий? Поттер, будь он проклят, тоже там!
— Гарри?! — вскричала МакГонагалл.
Из стоящего у камина кресла послышалось леденящее душу рычание. Тяжело приадая на заднюю лапу, из него выбрался громадный бурый волк.
— Лупин, — Снейп с отвращением посмотрел на него, — вы опять перепутали дозировку ингридиентов?
— Это я, — виновато прошептала Эрмиона, — мистер Лупин разрешил мне помочь ему…
Лицо декана выражало теперь беспредельную ярость:
— Нам нужны ауроры, чем больше тем лучше!
— Араббела уже отправилась за директором, а Сириус — в штаб, — декан Гриффиндора нервно меряла шагами комнату, — подумать только, что все зря и Гарри…
— Ничего, Минерва, с Гарри все в порядке, — произнес веселый голос от дверей, — я заглядывал в подвал Стонущих Стен, они все еще там.
— Директор!
— Джон, да горит его душа в аду, задал мне несколько интересных вопросов. Один из них, почему в этот рейд не отправилось никого, кто стоял бы к Трону ближе четырех кругов. Я вам отвечу: те, кто стоит сейчас в первых Кругах ( да, Кругах, а не полукругах), доверенные слуги Лорда, — стоят там давно. Пятнадцать лет назад они стояли там же. Но за пятнадцать лет изменилось многое. И, возвратившись, наш Лорд обнаружил, что те, кому он отдал силу и власть, оказались ее недостойны. Да, каждый из вас стоял перед ним на коленях, вымаливая прощение, но равна ни ваша вина? Они были вознесены, а вы — что вы могли сделать для своего господина? Или вы, как Малфой, обладали общирными связями, положением в обществе и богатством? Или вы, как Каркаров, имели в своем подчинении гениев черной магии, профессоров Дурмштранга, и комндовали всем Восточноевропейским Кругом? Или, может быть, были допущены в стан врага, как предатель Северус Снейп?
Нет. Вы не были наделены властью, вы не могли помочь своему господину. Пример Лестрангов показал, что вы могли хотя бы попытаться… и Повелитель не забывает вашей вины. Но вас он простит. А вот тех, на кого он расчитывал…
— Но почему кроме Каркарова все живы? Даже Снейп?
— Они полены Повелителю. Пока. К тому же — кем ты предлагаешь заменить их? Они ведь добивались своего нынешнего положения годами, они показали себя лучшими. Без сомнения, смена найдется — но кто? Может быть даже кто-нибудь из четвертого полукруга? А может быть — новобранцы, такие как Диктра?
Некоторое время все молчали. Уильям смотрел на своих подчиненных. Потом он закончил:
— В ближайшее время никто не пошлет вас на смерть. Но наш Лорд дал вам шанс. Верность — вот ваш путь к величию. Вы можете и спрашивать, и сомневаться, но вы должны быть верны. И если Лорд прикажет умереть, то вы пойдете умирать, а если он прикажет сдаться аурорам…
Подкрепляя свои слова, Уильям взмахнул рукой в сторону двери. Он даже не сразу понял, в чем причина его удивления. Секунду он недоуменно расматривал свою руку, потом осознал — преграда, не выпускавшая Упивающихся из подвала, изчезла! И в то же мгновение он ощутил движение, что-то махнуло его по ногам…
Не глядя, положась лишь на удачу, Уильям попытался ухватить это, вот он почувствовал под пальцами плечо, да, он был абсолютно уверен, что это плечо — беглец дернулся, вывернулся, оставляя в руках у Уильяма серебрящийся в свете волшебных палочек плащ… Макнейр глянул на него, одновременно нащупав в левом рукаве мантии палочку… и ахнул, тут же выронив ее при виде представшего перед ними чудовища.
— Дымонио! — из палочки метнувшейся навстречу Гарри женщины вырвалась струя едкого черного дыма.
Подвальное помещение тут же окуталось сероватой пеленой, но ничто не мешало Гарри услышать кашель Упивающихся Смертью и их крики, полные страха и ярости:
— Это был Поттер!
— Ветрум Веетус!
— Ауроры!
— Не дышать, тупицы!
— За Повелителя!
— Гарри? Назад! Не дыши! — женщина схватила Гарри за ворот и потащила к выходу. Уже у самой лестницы наверх неясное предчуствие заставило юношу обернуться. Дальше он действовал, повинуясь инстинкту.
— … Кедавра! — выкрикнул Упивающийся.
— Окаменелус! — крикнул Гарри, одновременно удивляясь тому, как дернулась рука противника.
Убийственное заклятье ударило в лестницу, начисто срезав нижние ступеньки, а бросивший его плотного телосложения человек свалился на пол в странной позе — вытянутая рука с зажатой в ней палочкой, высоко занесенная нога…
Ветерок продолжал овевать измученного духотой Упивающегося Смертью, прогоняя прочь дым… а вот Гарри уже почувствовал во рту горечь и увидел как расплываются контуры лестницы перед глазами…
— Наверх!
Женщина все же вытащила Гарри из подвала, а наверху его подхватил Сириус. Подхватил, осмотрел и немедленно приказал:
— Тонкс, уведи его, ыы надышались.
— Нет, я с вами! — воскликнула женщина.
— Тонкс!
— Ну… хорошо… — согласилась она, сделав пару шагов, и они с Гарри, обхватив друг друга за плечи, пошатываясь, направились в гостиную.
Сириус же, накинув на нос и рот что-то вроде платка, следом за Араббелой спустился вниз.
Войдя в гостинную, они рухнули на диван, причем Гарри почему-то не смог разжать руки — видимо, сказывалось нервное напряжение. Тонкс, на которую наконец-то подействовал паралитический дым, бессильно обмякла, опустив голову на плечо Гарри. Так они и сидели в обнимку.
— Куда они? — спросил Гарри, пытаясь придти в себя.
— Ловить оставшихся, — пожала плечами Тонкс и словно вдруг помолодела, блеснув зелеными глазами. Гарри, минуту назад отчетливо видевший, что глаза у нее голубые, решил, что ему померещилось, — Но все, кого не парализовало сразу, наверное, уже разбежались.
— Вряд ли, — возразил Гарри, — им запрещено возвращаться… без меня.
— Правда? Здорово, значит, наши больше уложат! — Тонкс на радостях превратилась в ангелоподобное существо с золотистыми волосами, — Что смотришь? — хитро усмехнулась она, — Я метаморф. Слышал о таких? — и ее волосы позеленели, а нос стал красным и круглым как помидор.
— Слышал, — усмехнулся в ответ Гарри, — а здорово ты напугала Макнейра, — он наконец сообразил, откуда взялось то страшилище в подвале и куда потом делось.
— Ну так! — гордо подняла голову Тонкс, — моя боевая раскраска!
И Гарри снова увидел перед собой странную помесь тролля и гоблина.
— Ой! Убери, пожалуйста, -у него даже руки разжались.
— Извини, — принимая человеческий (если не считать розовых волос) облик, виновато сказала Тонкс, — Я не специально. Вечно этот газ на меня так действует. Подожди, — отодвигаясь от Гарри, переспросила она, — кого-кого я напугала?
— Ну… командира Упивающихся.
— Нет! Тот самый Макнейр? — возбужденно воскликнула Тонкс.
— Нет… его сын…
— Да-а… — женщина-аурор казалась разочарованной, — ну, все равно неплохо.
— Это даже еще лучше… — устало откликнулся Гарри, — если его схватили…
— Э, да ты совсем раскис, — Гарри скорее почувствовал, чем увидел как Тонкс поднималась с дивана. — Хочешь кофе? Или чайку? Я кину листьев утиных лапок, смотри, они у меня с собой… да где же они… это всегда помогает!
Не дожидаясь ответа, Тонкс ушла на кухню. По пути она что-то уронила, но Гарри уже не заметил этого. Глаза закрылись сами собой, измученное тело требовало отдыха…
Какое-то время Гарри просто наслаждался тишиной и спокойствием. И прохладой. Он полулежал, опираясь на что-то прохладное и упругое. «Василиск» — понял он и его это не удивило. Он только не хотел, чтоб кто-нибудь его тревожил… а ведь потревожит, Гарри был в этом уверен…
— Ну что, Гарри Поттер, ты выкрутился, как всегда? — спросил Риддл.
Не открывая глаз, Гарри щипнул себя. Не помогло.
— Конечно, не поможет, — Гарри чувствовал, что Волдеморт улыбается, — ты приходишь сюда, потому что я так хочу, и проснуться можешь только если я тебе позволю.
— Мне как раз очень хочется выспаться, — проворчал юноша, открывая глаза.
Он отчетливо понимал всю опасность сложившейся ситуации. Это были так называемые «наведенные сны» — Гарри бегло проглядел их описание в книге «Магия в мире магглов». Какой-то Кастанеда их практиковал. Гарри так и не понял принципа и теперь не знал как вырваться из сна… или как помешать Волдеморту читать его мысли. И — не только читать.
Риддл следил за ним со все той же слегка разраженной улыбкой.
— Я хочу, чтоб ты кое-что подписал, тогда я тебя выпущу.
— Подписал?
На коленях у Риддла лежал его старый дневник. В руках он держал перо.
— Именно.
— А если я откажусь?
Неодиданно Волдеморт перестал улыбаться.
— Я убью тебя, — тихо промолвил он. — Прямо сейчас. Мне не понадобится наставлять на тебя палочку и говорить древнюю формулу убийства. Ты сам знаешь это.
Гарри вздохнул и откинулся на василиска.
— Попробуй, — безразлично сказал он, — мне все равно.
И вдруг проснулся.
— Тонкс! — теперь Гарри понял, что происходило с ним.
Это Волдеморд заставлял его рваться «на помощь» к Сириусу. Это Волдеморт заставлял его нарушать слово, данное Ярославу и, скрываясь под плащем, сбегать от друзей. «Наведенные сны» позволяют опытным (очень опытным) телепатам управлять людьми на расстоянии…
— Тонкс?
«Ну где же она?» Гарри надеялся, что Тонкс вернется с чаем и разбудит его раньше,чем… Но тут до слуха Гарри донеснось чуть слышимое бормотание. «…телепортатус эт доминус…» Кто это? И неожиданно понял. Гарри сидел, не двигаясь, не открывая глаз, слушая как нарастает напряжение Макнейра. Уильям нервничал, пот тек по лбу, его маска уже промокла… Так… ему осталась еще пара слов… только бы Поттер не открыл глаз… Хотя, он все равно ничего не увидит… еще одно слово, длинное… не вернулась бы женщина, не подвела бы чужая палочка… палочка, которую так хотел получить Повелитель… последние звуки! Гарри вскочил и бросился на пол, закатился за стол, оглянулся… дивана больше не было. «Заклятие перемещения предметов. Мы должны проходить его на седьмом курсе». Эрмионе уже не терпелось…
— Оглушить! — Макнейр сориентировался очень быстро, но Гарри уже не было на месте.
Новое намеренье противника Гарри тоже успел понять — не успел помешать ему. Уильям успел встать в дверях, а вот Гарри укрыться было негде и защититься нечем! Ему едва хватило времени, чтобы кинуть в Макнейра тяжелый Жезл Исцеления и завопить во всю мощь легких:
— То-о-онкс!
— Окаменелус! Телепортатус эт…
Гарри стоял, не имея возможности пошевелиться. Он знал, что случиться потом — он окажется у Волдеморта, даже если Макнейр не успеет спастись сам. Ведь смысл его жизни — служение… А Макнейру опять остается последняя пара слов!
— Оглушить!
— Барьер! — Уильям отпрыгнул в сторону, заклинание было поглощено фарфоровым чайником, брошенным Тонкс, а Сириусово «Оглушить» разнесло в щепки стул, — Разоружармус! — у Сириуса больше не было палочки, а у Уильяма — выбора, он прицелился в Гарри, но теперь вспоминал не заклятие перемещения, слишком длинное, а другое…
— Авада…
— Нет!
Время замедлило бег. Сириус стоял как вкопанный, почти умоляюще протянув вперед пустую руку… нет, он медленно прыгал, в прыжке превращаясь… но Гарри сейчас беспокоил не Сириус, он все равно не успеет… Нет, его жзнь зависила от того, сумеет ли Уильям закончить свое заклинание… а Уильям колеблется! Гарри чувствовал его внутреннюю борьбу…
«Нет! Ты не сделаешь это, я знаю. Я же чувствую, ты ненавидишь убийства. Ты поэтому поручил им убийство Джона? Не делай это, Уилл!»
Уильям заколебался сильнее, отчаянно впившись глазами в Гарри…
«Ты не способен этого сделать… Ты способен не сделать этого! Ты отказывался служить ему, вспомни!»
Это было ошибкой — он вспомнил. И мысль о Повелителе заставила жутко расшириться его зрачки, сделав карие глаза черными…
Сириус летел медленно и стремительно одновременно. Вот он коснулся Макнейра самыми кончиками когтей, вот он медленно повалил его…
Молодого волшебника ослепило зеленым, тошнотворно зеленым…
— … Кедавра!
Потом была темнота.
Сириус встал с придушенного Макнейра, все еще ощущая желание перегрызть ему горло.
— Гарри!
Мальчик лежал на полу без движения, ведь проклятие Окаменелус действует лишь на живую плоть… Гарри лежал на полу.
Глаза Сириуса застилали зеленые блики, в груди было больно.
— Сириус…
Тонкс. Глупышка никак не поймет, что война — это смерть. Все по юности рвется в бой. «Где ты была? Ведь я тебе велел за ним приглядывать?!» Сириус даже не понял, что сказал это вслух.
— Прости… Сириус…
— Это я виноват…
Это он задержал ее там, на кухне. Он решил, что все кончено, всех схватили… что Гарри теперь в безопасности… он поддразнивал Тонкс и она разлила кипяток… а тем временем Упивающийся проник под плащем Джеймса в комнату… Нимфадора лечила его ожоги, а Сириус харахорился как мальчишка, заигрывал с ней… в то время как должен был быть рядом с крестником…
Сириус подошел к телу — «Боже, к телу!» — и опустился возле него на колени. Гарри выглядел сейчас совсем ребенком, хотя только минуту назад — «он был жив!» — он казался копией Джеймса, каким Сириус его помнил… но с пронзительными глазами Лили на осунувшемся лице.
— Прости, Гарри… — Сириус осторожно поднял мальчика с пола. Лохматая голова Гарри беспомощно запрокинулась, — Если можешь, прости меня, Джеймс…
Тонкс не решалась ни уйти, чтобы позвать на помощь, ни приблизиться. Упивающийся лежал на полу без ознания, ее помощь была не нужна… «Какая помощь? — горько подумалось ей, — какая помощь, я всегда только мешаюсь». Несколько минут назад она гордилась собой, тем, как быстро и умело вытащила из лап Упивающихся Смертью Гарри… теперь Гарри лежал мертвый, а Сириус сидел рядом, похожий на осиротевшего пса… Нимфадора смахнула слезы и всхлипнула:
— Сириус… я… позову…
И испуганно вздрогнула, когда Блэк неожиданно заорал:
— Нимфадора! Зови… Помфей!
Гарри Поттер ненавидел зеленый цвет. Так что было естественно, что его Ад был зеленым. Еще он ненавидел Слитерин. Наверное, поэтому, Ад был полон символики Слитерина — начиная с колонн, на которых висели сработанные из зеленого камня змеи, и заканчивая василиском. Еще Гарри терпеть не мог одиночества. Что ж, и этого в личном Аду Гарри Поттера было достаточно. Даже Риддла здесь нет. Хотя… может, он просто его недостаточно ненавидел?
Этими странными мыслями Гарри развлекался уже давно. Он не знал, сколько времени здесь находится, и сколько еще ему ждать. Что ж, он хотя бы знал, чего он ждет — и на том спасибо. Возле его ноги лежал Риддлов дневник. Рядом перышко. Гарри выучил наизусть, что написано на раскрытой странице.
Здравствуй, Гарри!
Рад, что ты заглянул. Непременно дождись меня — я сейчас слегка занят наказанием дезертиров, но как только смогу, навещу тебя. Впрочем, если тебе недосуг, будь так добр, оставь свой автограф на следующей станице — и немедля проснешься.
С симпатией,
твой Том Риддл.
P.S. Спасибо за диван. Очень милый дизайн, мне понравилось. К сожалению, он не вписался в мой интерьер и пришлось его испепелить.
Гарри чуть не расхохотался, представив диван из Лупиновой гостиной в мрачном зале, на возвышении рядом с троном… и выражение лица Волдеморта, когда он возник!
«… и пришлось его испепелить». Звучит угрожающе. Улыбка сошла с его губ.
Сколько времени он уже здесь? Жив он? Мертв? Что сейчас с его телом? Может быть, он уже похоронен, а мается здесь неприкаянное привидение? Но щипать себя юноше надоело. Нет, эти мысли ему не нужны. Он ждет Риддла, а значит, ему надо мыслить спокойно и четко. Не нервничать. И не то, чтобы это было так трудно. Просто… очень уж долго!
На следующей странице не было договора на тему продажи души. Даже обязательств служить Волдеморту никто на него не накладывал. Нет. Все было настолько просто, что Гарри, прочтя это в первый раз, крепко задумался.
«Я, нижеподписавшийся Гарри Поттер, обязуюсь отныне и впредь забывать свои сны»
Вот и все. Дата, подпись. И он свободен.
Забывать свои сны. Забывать это место. Проснуться — и не рассказать Дамблдору о том, что Том Риддл управляет им, Гарри. Проснуться — и не помчаться к мадам Помфей, умоляя дать средство от сна. Не кинуться в библиотеку, к заветному томику «Магия в мире магглов». Не отправиться к аурорам, чтобы держали его под замком…
Гарри Поттер не стал подписывать. Сколько времени он уже здесь? Сколько времени еще ждать?
— Соскучился?
Гарри медленно обернулся. Том насмешливо улыбался. С симпатией.
— Как ты мне надоел, — сказал Гарри.
— Уйти?
— А зачем приходил тогда?
Риддл облокотился о василиска:
— Спасти тебя, для чего же еще.
— От чего? Мне здесь, вроде, ничто пока не угрожает. Ну разве что скука.
Действительно, никакие телесные нужды пока его не смущали. Ни голод, ни жажда, ни потребность во сне… Разве только потребность проснуться.
— А сколько я здесь, кстати?
Риддл равнодушно пожал плечами:
— Уже больше двух суток. Пятьдесят два часа. Впечатляет?
— Неплохо, — согласился с ним Гарри. — А что, я не мертв?
— А ты чувствуешь себя мертвым?
— Не знаю. Никогда еще не умирал. Каково это?
Риддл лишь весело расхохотался. От был в великолепнейшем настроении.
— Да я тоже… насколько тебе известно. А Ад выглядит совершенно иначе. Все девять кругов, если верить Данте Алигьери…
— Даже если не верить, — скептично добавил Гарри, — если это мой Ад, что здесь делаешь ты? Разве что, тебя тоже убили.
— Логично, — усмехнулся его оппонент. — Поскольку убить меня невозможно… логично.
— Все девять кругов… — Гарри вдруг осенило, — Полукругов ведь тоже девять…
Улыбка Риддла стала восхищенной, почти радостной:
— Да, ты первый, кто понял это. Но не полукруги — Круги. Покамест не все мои слуги пришли ко мне. Я расчитываю призвать больше, и тогда все Круги замкнуться…
Юношу поразило, насколько охотно Волдеморт подхватил эту тему. Гарри подумал, что он одинок. И сказал:
— Ты безумен.
— Я знаю, — ответил Том Риддл. — А ты умираешь.
Гарри чуть-чуть помолчал. И ответил:
— Я чувствую.
Поздним вечером в красной с золотом комнате собрались гриффиндоцы. Никто не носил на плечах тонких ленточек черной ткани, как делали хаффлпаффцы, да и над камином не было в вазе веточки кипариса. Никто просто не знал, что Гарри убили. Почти. Почти никто не знал. Почти убили.
В креслах перед камином сидели два мальчика. Один старше, с распущеными, цвета воронова крыла волосами. Один младше, с короткой, пламенеющей ярче огня шевелюрой. Они были разными — и похожи. Так думала девочка, наблюдавшая за игрой этих двух парней в карты. А впрочем — игрой ли?
— Пустые хлопоты, — сказал младший, опуская на столик валета пик.
— Верно. Следущая.
— Смерть? — вздрогнул юноша, гляда на пиковый туз у себя в руке.
— Драка. — старший взял карту и подбросл ее щелчком.
Туз упал на валета — изящного, темноглазого и вооруженного пикой. Валет насмешливо прищурился.
— Точно драка, — повторил старший. — Пошел на свидание и наткнулся на неприятеля.
— Почему на свидание? — спросил младший.
— Следущую.
— Встреча.
Новая карта действительно предвещала свидание, как уже уяснил себе младший. Старший только кивнул.
Они молча вытягивали все новые карты. Девочка задремала и юноши не хотели ее будить. За прошедшие трое суток она почти не спала.
— Куда ты исчез, когда мы побежали за ним? — наконец спросил шепотом младший.
Старший вытянул короля бубей. Король был при усах и белокур, но странным образом напомнил двоим третьего, того, которому они сейчас гадали.
— Напомни мне тебе ответить, когда будет выпускной. Твой выпускной. Хотя, ты раньше сам поймешь.
Младший не дал ему вытянуть новую карту.
— Что ты будешь здесь делать на мой выпускной, ты же старше на курс?
— Я не знаю.
У старшего был пустой взгляд. Он смотрел не на карты, не на собеседника, а сквозь них.
— Давай уговоримся: ты оставляешь эту тему, а я не спрашиваю, куда именно он побежал, и кто были все эти люди в моем видении… хотя униформа у них была знаменитая…
— Я не верю тебе, — шепнул младший после неловкого молчания. И отчаянно покрутил головой, привыкая к такому — не верить союзнику, собеседнику, однокашнику. Человеку, недавно сломившему это его недоверие.
— Знаю. Это нормально.
Какое-то время молчали. Младший вытянул карту — восьмерку пик.
— Болезнь, — прошептал он и замер. Старший не торопился.
— А знаешь, — негомко сказал он, — Кассандре ведь тоже не верили. Возможно, поэтому Троя и пала.
— Я не о том говорю, — угрюмо пробормотал младший.
— Я тоже, — черноволосый вздохнул и потянулся к колоде, но карту не взял. — Кассандре не верили никогда. В городе не любили ее, считали безумной, чудаковатой. И Кассандра со временем возненавидела этот город. Потому, когда ей открылось будущее, она не попыталась предотвратить его. Она стала пророчествовать. — он пристально взглянул на рыжего и продолжил, — Ясновидцам дарована эта способность. Мы можем пророчествовать — или проклинать. Я тебе говорил об этом, но ты не вслушивался. Повторяю. Если прорицатель предречет событие, оно произойдет с большей вероятностью, чем если бы он промолчал. Мир подстраивается под людей и особенно — под прорицателей. Потому они и говорят так запутанно — если говорят. Кассандра говорила. А когда завоеватели нашли ее в храме Афины, хохотала как сумасшедшая. Ее семью вырезали без жалости в этой войне. — он помолчал, поглаживая лежащего на столе трефового короля, — Дядя Саша, мой дядя, когда Гарри еще и на свете-то не было, проклял Темного Лорда. Предсказал ему поражение от рук сына его врагов, появившегося на свет на исходе июля. Он так… отомстил ему, что ли, за смерть моей тети…
— Почему ты мне это рассказываешь? — спросил младший притихшего старшего.
— Но ведь я обещал тебе как-нибудь рассказать, — погруснев, сказал тот, — вот, рассказываю.
И он вытащил карту. Бубновый туз лег непосредственно на восьмерку пик.
— Он проснется, — с улыбкой ответил он на невысказанный вопрос ошалевшего Рона. — Предсказываю тебе.
Сухопарый седеющий человек наконец-то позволил себе расслабиться. Расцепил сплетенные пальцы, откинулся от стола и глотнул замечательно приготовленный кофе с растертыми листьями Горячильного дерева. Он рассказал все, что запомнил, и, кажется, предоставил хозяину кабинета новую информацию. Подождем, что тот скажет.
Взглядом эстета он окинул прекрасный антикварный стол из дуба, серебрянные подсвечники в виде дриад, занавесившие окно портъеры тяжелой зеленой плевы. Он сам любил этот материал, красивый, тонкий и звуконепроницаемый, изготовляемый из той особой паутины, которой самки акромантулов оплетают гнездо, собираясь откладывать яйца, а как следствие — стоящий баснословные деньги. Но довольно дешевый по меркам Малфоя.
— Что же, Дерек, — Люциус улыбнулся и тоже коснулся губами края маленькой чашечки с ароматным напитком, — любопытно проходят будни скромного антиквара. Кстати, как процветает ваш магазин?
Дерек позволил себе ответить на это поддразнивание чуть смущенным пожатием плеч. Он не мог допустить, чтобы Люциус расплатился деньгами.
— Старые вещи учат видеть ход истории, мистер Малфой. Я с детства научился различать по самым незначительным деталям интерьера признаки эпохи, в которой они были созданны. Вот ваш дом, с позволения заметить, обустраивался в эпоху королевы Виктории… — он кивнул на подсвечник и тут же задумчиво улыбнулся. — Хотя начало свое ваш род взял в эпоху великого Мерлина, — теперь взгляд его устремился к клейму на подсвечнике, где на гербе дома Малфоев переплетались дуб, тёрн и священный ясень.
Малфой слушал с вежливым удовольствием и со сдержанным любопытством. Дерек не только был эстетом, но и обладал поэтическим образом мыслей, и, как всякий поэт, издалека заводил речь о главном… впрочем, он еще не разу не позволил речи завести себя так далеко, чтоб не вернуться, а иначе не был бы теперь доверенным шпионом Люциуса.
— Что забавно, стиль жизни и человеческое восприятие красоты изменяются чуть заранее, чем сменяются сами эпохи. Я долго раздумывал, в чем же причина, но, боюсь, результаты моих раздумий не будут вам интересны, — извиняющаяся улыбка дала знать Малфою, что сейчас шпион коснется сути, — Но, поверьте моему чутью, мистер Малфой… Эпоха Покрова закончилась. И как же я, привыкший наблюдать ход времени, творение истории, рождение и гибель династий, мог оставить без внимания созидание новой эпохи? Конечно, я, бросив свой прежний размеренный образ жизни, теперь вынужден уделять своему магазину куда меньше времени, чем завещано мне отцом, дедом, прадедом… — Дерек вздохнул, увидев понимающую улыбку Малфоя, — но что такое деньги по сравнению со знанием!
Люциус тоже задумчиво посмотрел на клеймо, украшавшее старый подсвечник.
— Клуб Колдовской Аристократии по праву считает вас одним из наиболее достойных своих членов, Дерек. И было бы весьма прискорбно, если бы ваша любовь к истории привела вас на грань разорения. Мы не имеем права оставить без поддержки такие благородные порывы, не правда ли? Зайдите в Клуб, когда будет время, поделитесь с нами сокровищами вашей мудрости. Я и сам намеревался побывать там в ближайшие дни…
Дерек вежливо кивал, одновременно пытаясь понять смысл сказанного. Клуб Колдовской Аристократии, в свое время учрежденный Люциусом существовал единственно ради нужд своего учредителя и его партнеров. Дерек и подобные ему «аристократы» изредка оказывающие своеобразные и не подлежащие огласке услуги своим покровителям регулярно получали из фонда Клуба «поддержку», более или менее тяжелые мешочки с золотом… Но для того чтобы забрать вознаграждение Дереку довольно самому явиться в Клуб, зачем туда приходить еще Люциусу?
— Вы согласны? — тем временем спрашивал Люциус, — Великолепно. Там и продолжим нашу занимательную беседу. Вы напрасно считаете, что я не вижу знамений о смене эпох…
Дерек возликовал. Информация! Наниматель поделится с ним информацией…
— Возможно, — поспешно добавил он, замечая, что Люциус хочет подняться из-за стола, — там, в более располагающей обстановке, вы расскажете мне о судьбе молодого волшебника, мистер Малфой… Да, я думаю, мы проведем занимательный вечер…
— О Макнейре? — рассеянно уточнил Люциус, — К тому времени вы и сами прочтете в газетах… но в этой истории нет ничего интересного, можете мне поверить.
Дерек задумчиво поскреб бороду и откланялся. Еще до того как на лестнице стихли шаги антиквара, Люциус позабыл о своем посетителе.
Маг поднялся и подошел к окну. Отодвинув тяжелую штору, он повторил запавшую в его память фразу:
— Так чего в самом деле ты хочешь, мой Лорд?
Он вдыхал свежий ветер с запахом прелой травы, он смотрел на светлеющий горизонт, наслаждался привычными звуками, доносившимися от Запретного Леса… Крики сов, шорох листьев, и эхо, усиливающее их.
На душе было муторно и тревожно, но этому настроению странно соседствовали ликование и восторг… он никогда раньше не замечал природу, по крайней мере — так пронзительно не упивался ей… Хотя, те же чувства в нем вызывали теперь и люди, вот только — рядом с людьми тревога существенно возрастала. И хотелось бежать непонятно куда, делать что-то зачем-то, а что и зачем — неизвестно… Он какое-то время терпел. Пока было необходимо. А потом, не сдержавшись, отправился прогуляться. Гулял он всю ночь.
Гарри Поттер смотрел на туманный осенний рассвет и с ужасом думал, что ведь мог и не видеть его. Просто мог не дожить. Раньше он никогда не боялся смерти… Боли — может быть… может быть, что и раньше он не хотел умирать… Но еще никогда так отчетливо Гарри не понимал, до чего хочет жить.
Он подумал о Роне и Эрмионе. О том, что не сможет им объяснить… И о том, что не хочет, чтобы они понимали. Лучше пусть они не понимают, что значит… когда… когда этого нет. Когда знаешь, что этого больше не будет.
Он порывисто наклонился и обнял за шею сидевшего рядом с ним Нюхача.
— Ты, наверное, чувствовал то же самое, когда вырвался из Азкабана, да, Сириус?
Черный пес промолчал.
Он нашел совершенно замерзшего мальчика всего пару часов назад и тут же перевоплотился, чтобы отчитать его за затянувшуюся прогулку, больше похожую на побег. Но, заглянув в растерянное лицо крестника, решил лучше помолчать. Он еще помнил эту бессловесность Азкабана… впрочем, он иногда теперь не понимал, когда все-таки приходилось ему тяжелее: там, в Азкабане, когда приходилось все время бороться за жизнь, или потом, когда вдруг оказалось, что жить надо снова учиться. Ругательски ругая себя за недогадливость и невнимательность, Блэк стащил с себя теплую мантию, оставшись только в тонких брюках и рубахе, и без лишних слов натянул на Гарри. Потом вернулся в облик пса и притулился рядом с крестником, время от времени тыкаясь мокрым носом в его ладонь: мол, я здесь.
То, что Гарри хоть что-то сказал, несказанно его обрадовало. Разобрался парнишка. И даже почти успокоился. Теперь все будет хорошо. Скоро солнце поднимется, и тогда уже точно все будет отлично. Когда вокруг бурлит жизнь Хогвартса, носятся и голосят мальчишки, улыбаются и по-детски кокетничают девчонки (уж Сириус-то, вечно прятавшийся под кустами возле озера, отлично видел как они из-под тишка поглядывают на очередного Золотого Мальчика) оставаться меланхоличным призраком не способен никто, даже Серая Леди.
Скоро солнце взойдет и тогда он забудет о том, как непрочно все это. Он будет думать о том чтобы выспаться на уроке у Биннса. Или вытерпеть дополнительную Алхимию. Чертов Снейп, мрачный сыч, может, все-таки наведет на него еще парочку неприятных безрадостных мыслей… но, что делать, раз так решил Дамблдор.
Лучи солнца, конечно же, не отогрели замерзшего парня, но заставили его вспомнить о том, что уже наступило утро. Он повел затекшими плечами и почувствовал, что обе мантии — его и сириусова, промокли от тумана. Он протер очки и потер глаза… сладко зевнул.
— Мне пора.
Сириус превратился опять в человека и принял промокшую мантию.
— Извини, я не должен был убегать. Ты, наверное, устал…
— Ничего, на стреме сегодня Лунатик, так что я высплюсь. Пришел в себя?
— Ага. Спасибо. Как его нога?
— В порядке, может джигу танцевать.
— Отлично. Ну, я пошел?
— Угу. Гарри…
— А?
— Если станет паршиво, приходи, поболтаем. Ну, кошмары там будут сниться и все такое.
— Кошмары? — Гарри обернулся, словно что-то хотел сказать. Но потом улыбнулся, — Нет, Сириус, мне кошмары не сняться. В последнее время мне вообще ничего не снится. Пока!
Черный пес смотрел вслед возвращавшемуся в замок мальчику и хотел спрятать морду: ему было стыдно. Гарри, может быть, и забудет. А Сириус — никогда.