На следующее утро Иннори разбудила МакГонаголл. Было еще рано, но завуч показала, чтобы она быстро одевалась и выходила.
Девочка быстро оделась, привела себя в порядок и спустилась в гриффиндорскую гостиную. Завуч уже ждала ее там.
— Идем, — проговорила она, и пошла впереди, Иннори еле поспевала за ней.
Они прошли в кабинет директора, где их уже ждал Думбльдор. Он поприветствовал обеих пришедших, выслушал их «сдобрымутром», и сказал:
— Так как поезда сегодня нет, вы поедете по кружаной сети — я попросил, чтобы мой камин подключили сегодня к ней. Долго не задерживайтесь, — он глянул своим пронизывающим взглядом на Иннори ней показалось, что он знает о ней все-все…
— Хорошо, — сказала МакГонаголл.
— Вот деньги, — он отдал завучу коричневую кожаную сумку и протянул изящный хрустальный сосуд. — Приятно провести время.
— Спасибо, — профессор взяла из него немного сверкающей муки и повернулась к Иннори. — Возьми щепотку и делай все, как я. Прижми руки и ничего не бойся. Слова выговаривай четко, иначе попадешь не туда.
МакГонаголл бросила блестящую муку в огонь, который сразу же стал изумрудным, шагнула туда и сказала: «Диагон-аллея!» И исчезла.
— Смелее, Иннори, — подбодрил ее директор и она тоже бросила в огонь горсть муки.
Шагнула в огонь, который не обжигал, сказала: «Диагон-аллея!», и все завертелось…
Выкинуло ее неожиданно, и, если бы не профессор, которая подхватила ее, то она бы точно впечаталась носом в мощеный пол какого-то темного заведения. Иннори смутилась так, что даже забыла сказать «спасибо».
— Ничего-ничего, — подбодрила ее МакГонаголл. — Для первого раза очень даже хорошо. А теперь идем — тебе надо для начала приобрести одежду.
Оказалось они приземлились в камине магазинчика, который торговал канцелярскими принадлежностями. МакГонаголл взяла Иннори под локоть и вывела наружу и они пошли по улице, запруженной народом. Иннори вертела головой во все стороны, чтобы все успеть посмотреть. А интересного было очень много: разнообразные магазины и магазинчики, лавочки, кафешки с самыми заманчивыми витринами. Они подошли к большому магазину с огромной стеклянной витриной, за которой выстроился целый ряд манекенов в робах разных цветов и фасонов.
Здесь профессор пропустила Иннори вперед и они вошли в магазин мадам Малкин, как гласила вывеска. К ним вышла средних лет симпатичная женщина.
— Что желаете? Робу? — спросила она больше для приличия. — Хорошо, пройдите вот сюда…
Примерка не заняла много времени, но загвоздка состояла в том, что еще нужна была праздничная, хотя Иннори не совсем понимала зачем. Гермиона что-то вчера говорила о Рождественском бале, но она вовсе не хотела туда идти. Однако, ей пришлось перемерять много праздничных роб, но потом мадам принесла откуда-то из заднего помещения робу цвета моря — оттенок был в точности такой, как и ее глаза.
На этом примерка закончилась, и завуч повела ее дальше. Потом они прошли в магазин Завитуша и Клякца, приобрели учебники, потом пергамент и перья, потом чернила, ингредиенты для зелий в аптеке, где был ужасный запах, но тем не менее очень интересно. И еще, и еще… Иннори даже удивилась, как много ей требуется для того, чтобы учиться в Хогварце. В последнюю очередь они зашли в магазин, где продают палочки.
Вдоль стен стояли штабеля коробок с палочками — как предположила Иннори, но самого хозяина — мистера Олливандера же не было видно.
Он неожиданно вынырнул откуда-то из-за длинного, уходящего под потолок штабеля коробок, его серебристые глаза уперлись Иннори в лицо.
— Так, так, — произнес он. — Я получил сову от мистера Думбльдора… Любопытно, любопытно… Какую же вам палочку предложить? Какой рукой предпочитаете колдовать?
— Обеими, — честно сказала Иннори, а на лбу хозяина, и без того изрезанного морщинами, появилась еще одна — глубже других.
— Отлично, — сощурился он, как от яркого света. — Что ж, не будем медлить, — он достал первую. — Попробуйте это. Ивовая, одиннадцать дюймов, струны души дракона.
Иннори взяла ее. Ничего не произошло, и она положила ее назад.
— Нет, не то, — сказала она. — Я ничего не чувствую.
— Прекрасно, — впервые улыбнулся мистер Олливандер. — Что ж, попробуйте вот эту. Шерсть единорога, ясень, тринадцать дюймов.
Иннори взяла. Ничего не произошло — она положила ее обратно.
— Нет, — хозяин задумался. Потом подошел к сейфу. — Посмотрим, что у меня есть здесь. Не знаю, известно ли вам или нет, но палочка сама выбирает себе хозяина. Неясно, как она это делает, но все же…Вот.
Он открыл ящик и вынул оттуда три коробки.
— Здесь самые необычные сочетания, — сказал он. — Взгляните. Первая: перья феникса, эдельвейсовое дерево — одиннадцать с половиной. Вторая — шерсть единорога, рябина — двенадцать дюймов. Третья: перья феникса, рябина — десять с четвертью. Пробуйте.
Иннори взяла ту, что была из эдельвейсового дерева. И вот теперь она почувствовала такое нежное тепло, распространяющееся от кончиков пальцев по руке, какого не испытывала никогда. Она легонько взмахнула палочкой, и та выпустила сиреневый поток сверкающих искр.
— Браво! — обрадовался мистер Олливандер, закрывая остальные коробки. — Она нашла вас.
МакГонаголл заплатила за палочку и они пошли в кафе, чтобы перекусить.
Профессор хмурилась, Иннори почему-то чувствовала себя виноватой. После горячего чая с пирогом она все же решилась спросить:
— Можно вас спросить?
— Да, — профессор подняла на нее строгий взор стальных глаз.
— Почему мистер Олливандер сказал, что палочка выбирает себе хозяина?
— Так оно и есть, — сказала завуч. — Палочка сама выбирает себе хозяина по своим силам.
— А что за эдельвейсовое дерево? Я о таком ничего не знаю.
— Оно растет в одном из Запретных лесов. Оно одно единственное в своем роде. Оно никогда не старится. Если тебе интересно, можешь взять книгу у профессора Спаржеллы, она о нем знает больше, чем я. Скажи, Иннори, — ее взор стал острым, как шпага, и почти таким же пронизывающим, как у Думбльдора, — что ты почувствовала, когда взяла эту палочку в руки?
— Что-то такое нежное и легкое…не знаю, как это объяснить. Мне стало от нее так тепло…
— Понятно, — просветлев лицом, проговорила МакГонаголл. — Ну, идем, нам еще надо вернуться в Хогварц.
Вернулись они тем же путем, что и попали сюда. Было только четыре часа дня.
Разложив с помощью Гермионы свои вещи, Иннори с подругой спустились в гостиную и, обложившись учебниками, пергаментом, чернильницами, перьями, стали заниматься. Девочки работали допоздна, не замечая летящих часов, Иннори не пошла на ужин, чтобы переписать лекцию и сделать домашнее задание по зельеделию о противоядиях, которое было завтра, а зная характер учителя, можно было предположить, что именно ее он и спросит. Наскоро впихнув в себя бутерброды, которые принесли Рон и Гарри, она продолжала писать, консультируясь с Гермионой.
Рон, недовольно косясь на Иннори, от отвел Гарри в сторону.
— Кажется у Гермионы появилась настоящая подруга, — сказал он, скривившись, как от зубной боли.
— Разве это плохо, Рон? — удивился Гарри. — Она все время была одна.
— А мы? — возмутился Рон.
— Ну… с нами же не поболтаешь, как с девчонками, а у них вечно какие-то секреты.
— И подозрительно все это.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты слышал, какую палочку они купили?
— Ну да, а что?
— Эдельвейсовое дерево! Ничего себе!
— Объясни толком.
— Эдельвейсовое дерево — единственное на земле и находится в одном из Запретных лесов, — со значением поднял палец Рон.
— Ну и что?
— Как что? — изумился Рон, сделав страшные глаза. — Это дерево само по себе — загадка. Папа говорил, что оно стоит у входа в Междумирье.
— Между чего? — удивился Гарри.
— Междумирье, — терпеливо объяснил Рон. — Ну, такое пространство между мирами. Ты думаешь мы одни на Земле? Про теорию параллельных пространств слыхал?
— Ну… что-то вроде.
— Так вот, зуб даю, что она не из нашего мира.
— Рон, ты слишком перезанимался, — осторожно сказал Гарри. — Если вход в Междумирье в Запретном лесу, как она могла попасть сюда?
— Не знаю. Может она шпион.
— Думбльдор бы тогда не разрешил ей оставаться в Хогварце. А просто отправил бы в министерство, чтобы там разбирались.
— Это да, — согласился Рон, колупая ногтем подоконник.
— И вспомни поведение кентавров. Они никогда бы не притащили Огриду врага.
— Ты прав, Гарри. Ну, ты пригласил уже кого-нибудь на бал?
— Еще нет. А ты?
— Тоже нет.
Их прервал голос Гермионы:
— Вы тут всю ночь будете шептаться?
— Мы уже идем, — недовольно буркнул Рон, направляясь к своей лестнице.
Мальчики отправились в свою спальню, Гермиона потянулась, собирая книги.
— Поздно уже, Иннори, — сказала она. — Пора спать.
— Ты иди, — не отрываясь от писанины, сказала Иннори. — Мне чуть-чуть осталось.
Гермиона ушла, отчаянно зевая, потому что уже был первый час ночи.
А Иннори закончила писать, собрала книги, чтобы завтра их не искать, и подошла к окну. За прозрачным стеклом падал снег. Огромные пушистые хлопья медленно опускались с темного неба, покрывая землю белым пуховым одеялом, и девочка смотрела на этот безмолвный танец природы, не думая ни о чем серьезном. Она распустила волосы, покрывшие ее плечи, стояла и смотрела. Кажется так спокойно ей не было никогда.
— Ты чего не спишь? — услышала она и обернулась.
У лестницы стоял один из братьев Уэсли — кажется, Джордж.
— Да так… — ответила она. — На улице красиво.
— А, — отозвался он. — Послушай… Пойдем со мной на бал, а? Только не отговаривайся тем, что будешь сидеть за учебниками, на это у тебя будут все каникулы, — он подошел ближе и Иннори увидела его серьезное и озабоченное лицо. — Так как?
— Хорошо, — улыбнулась девочка. — Раз так, что ж…
— Хм, — вдруг ухмыльнулся Джордж, прислонившись к окну, и глядя на Иннори, — а ты не похожа на других девчонок. Они все какие-то кривляки. Как только к ним подойдешь, начинают истерически хихикать, как будто я их Щекочарой ударил. Как тебе Диагон-аллея?
— Здорово. Только я мало чего там успела посмотреть.
— Рон сказал, что у тебя палочка из эдельвейсового дерева. Правда, что ли? — Джордж с любопытством смотрел ей в лицо.
— Да, а что в этом особенного?
— Ничего особенного, если не считать того, что нет колдуна, который бы пользовался такой палочкой. В последний раз ее купил колдун Маркар в 1534 году, но через три года исчез без следа. С тех пор существует поверье, что эдельвейсовое дерево проклято и пользоваться палочками из него опасно.
— Маркар? — удивилась Иннори.
— Ага. Его полное имя было Шедар Маркар. Но больше ничего я о нем не нашел. А как тебе твоя палочка?
— Ничего, хорошая, — сказала Иннори. — Мне она нравится. Ладно, Джордж, уже поздно, спокойной ночи.
— Ага, пока.
На следующий день начались занятия. Иннори еще позавчера составила список тех предметов, которые она собиралась изучать. Их было не меньше, чем у Гермионы, потому что, просмотрев учебники, она заявила, что ей нравится арифмантика, а вот прорицание совершенно ни к чему.
Утром Иннори и Гермиона спустились к завтраку с набитыми рюкзаками, оживленно болтая. Гермиона вводила Иннори в курс дела, рассказывая все по порядку. Теперь девочка знала про всех учителей, про Гарри, про Вольдеморта, про ситуацию в Хогварце.
Они сели за стол, придвигая к себе тарелки с овсянкой.
— Ой, — сказала Иннори, с отвращением глядя на кашу. — Я не люблю овсянку…
— Она же полезная! — удивилась Гермиона, взяв ложку.
— Ну и что? — Иннори поморщилась и потянулась к бутербродам, и случайно бросила взгляд на крайний стол.
На нее в упор смотрел мальчик с надменным выражением лица.
— Ну, Малфой сейчас что-нибудь натворит, — шепнула Гермиона.
— Так это он?
— Ага. Кто ж еще.
Но к изумлению Гермионы, Малфой поднялся с места и вышел не сказав ни слова, только подозрительно покосился на Иннори.
— Вот это да! — рядом с ними сел изумленный Рон. — Я еще такого не видел. Чтобы Малфой хоть одно утро промолчал? Вы его что, заколдовали?
— Нет, — девочки переглянулись.
— Даже странно, — усмехнулся Гарри. — Чего это он, заболел, что ли?
Быстро позавтракав, дети заспешили к кабинетам, вот-вот должен прозвенеть колокол.
Первой парой была история магии, которую преподавал профессор Биннз — призрак. На его уроке была ужасная скука, от монотонного гудения голоса профессора хотелось спать.
После пролетели почти мгновенно уроки превращений и заклинаний, потом у Иннори и Гермионы был урок арифмантики, а у мальчиков и доброй половины класса — прорицание. Профессор Вектор произвел на Иннори неизгладимое впечатление, и оказалось, что в арифмантике девочка разбирается, и очень прилично. «Кажется это единственный предмет, который мне не нужно будет так усиленно учить», — подумала Иннори, когда они шли на обед. После него было сдвоенное зельеделие со слизеринцами. В подземелье был жуткий холод, а профессор Злей словно не замечал этого.
— Что ж, — ехидно заметил он. — В «Гриффиндоре» пополнение. Надеюсь вы подготовились к моему уроку, мисс? — он перевел острый взгляд черных глаз на Иннори, и не дожидаясь ответа сказал: — Попрошу рассказать о противоядиях.
— Обо всех, которых знаю?
— Да, обо всех.
— Хорошо. Самым простым противоядием является… — она стала рассказывать так увлеченно, что даже слизеринцы застыли, слушая. Злей не перебивал ее, сощурив глаза.
— …И, наконец, утренняя роса, собранная до восхода солнца восьмого июля, в день Ивана Купала, с соответствующими заклинаниями, является универсальным противоядием, которое также отправляет обратный удар на отравителя. Это все.
— Откуда вам известно про росу? — задал он вопрос, сверля ее взглядом, и было непонятно, доволен он ее ответом или нет.
— Наверное где-то прочитала, не помню.
— Садитесь, — кажется Злей не нашел к чему придраться на этот раз.
Урок пошел своим чередом, они стали варить одно из сложных противоядий, и уж тут профессор придирался по полной программе. У Невилля опять что-то не задалось с зельем, и Злей снял с колледжа пять баллов, потом снял еще пять за то, что у Рона случайно вылетели брызги и покрыли и без того пестрый стол оранжевыми пятнами, а заодно и пол вокруг котла.
Все вздохнули с облегчением, когда урок наконец закончился.
— Спорим, Злей не знал про росу! — сказал Рон, когда они поднимались наверх. — Он нам такого не давал. А вот ты откуда это знаешь?
Иннори пожала плечами.
— Может быть прочитала, может быть знала, — ответила за подругу Гермиона. — Но то, что Злей этого не знал — это ясно.
— А мне показалось, что знал, — сказала Иннори.
— Тебе показалось, — вставил Гарри. — Вы сейчас куда?
— В библиотеку, что за вопрос, — сказала Гермиона, — А вы нет?
Они не хотели в библиотеку.
В читальном не было почти никого, кроме нескольких учеников из старших классов, и девочки расположились так, как удобно им, заняв книжками целый стол. Мельком Иннори увидела, как в библиотеку вошел хмурого вида парень, в совершенно другой одежде, отличавшейся от формы Хогварца.
— Это Крум, Виктор Крум, — пояснила Гермиона. — Он из «Дурмштранга».
Крум подошел решительной походкой к столу девочек, глядя на Гермиону.
— Мошно мне с вами поговорить? — произнес он с жутким акцентом, а Иннори увидела, что Крум ужасно смущается, но старается не выдать себя.
— Конечно, — бросив быстрый взгляд на подругу сказала Гермиона и вышла с Крумом.
Вернулась она минут через десять, хмурясь.
— Чего, приглашал на бал? — сразу догадалась Иннори, взглянув ей в глаза.
— Как ты догадалась? — удивилась Гермиона.
— Это же очевидно, — Иннори улыбнулась. — Изо всех сил старался быть смелым.
— Да уж, — хмыкнула Гермиона, взяв перо. — Только не говори мальчишкам, ладно?
— Хорошо, — согласилась Иннори.
— А тебя уже кто-нибудь пригласил?
— Вчера ночью, — кивнула Иннори, выписывая формулы на пергаменте. — Джордж.
— Вот это да! — удивилась Гермиона. — Быстро же он. А наши мальчишки никак не могут найти себе партнерш, хотя Гарри уже надо бы. Чемпионы будут открывать танцы.
Через час Иннори ушла заниматься с профессором Флитвиком, чей предмет был без сомнения трудным.
К своему удивлению, она быстро отыскала кабинет учителя, ни разу не свернув не туда. Она правильно нашла дорогу, несмотря на то, что заблудиться здесь было очень просто.
Вернулась она не так уж и поздно но в гостиной Гермионы не обнаружила.
— А где Гермиона? — удивилась Иннори, обратившись к Гарри с Роном.
— Да, — отмахнулся Рон. — Она обиделась. Сказала, что идет спать.
— А ты одна ходила к Флитвику? — подозрительно глянул на нее Гарри.
— Да, а что?
— И не заблудилась?
— Нет, а должна была?
— Ну, для новичков здесь слишком все запутано, — вмешался Рон. — Разве тебе так не показалось?
— Не знаю, — пожала плечом Иннори. — Я пойду наверх.
Она поднялась в спальню, и увидела Гермиону, сидящую на кровати и нервно листающую книгу. Кажется, она была вне себя от гнева.
— Что случилось? — спросила Иннори, присаживаясь рядом.
— Эти мальчишки! — выкрикнула Гермиона, захлопывая книгу. — Почему они такие глупые?
— А что произошло пока меня не было? Из-за чего вы поссорились?
Гермиона дрожащим от возмущения голосом поведала Иннори о том, как Рон выразился о девочках: что лучше пойти на бал с глупой, но красивой, чем с умной, но не очень красивой.
— Почему они такие глупые, — от обиды у нее даже выступили слезы на глазах. — Они ничего не понимают!
— Гермиона, — успокаивающе погладила подругу по плечу Иннори. — Мы же взрослеем быстрее них, ты же знаешь… Они еще такие дети.
— Дети! — фыркнула Гермиона, яростно вытирая глаза. — Дураки они… Ну как у тебя прошли занятия?
— Все в порядке, — ответила Иннори. — Профессор Флитвик очень хорошо все объяснял, я быстро поняла, как что делать. Мне кажется из всех предметов самый сложный — это превращения.
— Так оно и есть, — успокаиваясь сказала Гермиона. — Самый трудный и самый опасный.
— А защита от сил зла?
— Там не так сложно, как можно подумать сначала. Ты видела Хмури?
— Да… Мне он показался таким страшным.
— О, да, это он умеет, — шмыгнула носом Гермиона. — «Неусыпная бдительность» — вот его любимые слова. Подожди, завтра увидишь.
— Расскажи мне про Тремудрый турнир, — попросила Иннори.
Следующие дни понеслись с бешеной скоростью. Замок украшали к Рождеству, Иннори очень нравились выдумки учителей, столько было всего волшебного и прекрасного. Сама она не видела, когда проходили дни: она была все время занята, узнавая новости лишь от Гермионы. За это время они сдружились, как настоящие подруги, хотя Рон — Иннори это чувствовала — относился к ней с недоверием. С остальными гриффиндорцами Иннори нашла общий язык, и в этом не было ничего особенного. С учителями девочка занималась после уроков, ей не пришлось подтягивать лишь арифмантику и, как ни странно, астрономию. Зловестра пришла в восторг, когда Иннори рассказала ей все про созвездия и звезды, про черные дыры и кометы, и так далее, и показала, что может делать вычисления разной сложности. Гербология тоже не была трудной, и мадам Спаржелла не слишком напрягала Иннори, понимая, что той надо сосредоточиться на более сложных предметах. Для девочки был настоящий праздник, когда она смогла, наконец, превратить цесарку в морскую свинку без того, чтобы не оставить ей часть птицы. Профессор МакГонаголл похвалила ее и задала на дом еще больше, чем обычно.
Со Злеем Иннори не занималась. Она просто сдала ему все экстерном: профессор наугад выбирал сложные из пройденных в этом году зелий и заставлял ее их приготовить. А так как Иннори занималась с Гермионой, то смогла все зелья выварить правильно, что считала чистой случайностью.
Профессор Флитвик тоже был доволен понятливостью новенькой. Она быстро усваивала новые заклинания, параллельно учила те, что прошли все за три года. Что-то давалось очень легко, а над некоторыми надо было работать и работать.
Предмет защиты от сил зла Иннори невзлюбила. Она не знала почему, но Хмури ей не то чтобы не нравился, но вызывал какой-то неосознанный страх. И когда Хмури применил к ней проклятие подвластия и ей потребовалось всего лишь несколько секунд, чтобы освободиться от него, она почувствовала его неприязнь к себе, хотя он очень ее хвалил.
Гермиона не приняла страхов Иннори всерьез, когда она рассказала ей обо всем.
— Просто ты к нему предвзято относишься, — сказала она. — Возможно из-за его вида.
— Внешность здесь не при чем, — возразила Иннори. — В нем есть что-то пугающее.
— Он же был аврором, — махнула рукой Гермиона. — Оттого он такой. Думбльдор ему полностью доверяет.
При упоминании о директоре Иннори успокоилась. Наверное она действительно слишком предвзято к нему относится, как выразилась Гермиона.