Глава 3. Ощущая мрак.
— Бродяга, — мягко произнес Люпин, не отводя взгляда от языков пламени, вырывающихся сквозь решетки камина в кабинете. — Ты там? Ты меня слышишь?
Он сидел за рабочим столом в темноте, держа в руке пустой бокал для вина. Ремус не пил, он вообще не пил много, особенно в одиночестве, но ему нравилось ощущать бокал в руке, смотреть сквозь него, будто наблюдать за сиянием луны через оконное стекло, за ореолом, образовавшимся вокруг серебристого диска, который похож на языки пламени. Он поставил бокал, потянулся и взял держатель для бумаг со стола, который Сириус подарил ему в прошлом году. Это был прозрачный стеклянный шар, внутри которого подал «снег» и маленькая милая фигурка рыжеволосой нимфы, лежащей на крошечном камне, играла на гобое. (Это был магический шар, поэтому снег в нем шел всегда и не было необходимости его встряхивать). Люпину всегда казалось, что нимфа похожа на Лили, конечно, он об этом никогда бы не сказал Сириусу.
Нимфа отложила гобой и посмотрела на него.
— Иди спать, Ремус, — сказала она, — Уже поздно.
— Я жду Бродягу, — мягко произнес Люпин. — Нам надо поговорить.
Он поставил на место шар, встал из-за стола и подошел к огню. Затем он сел и облокотился на стенку камина, закрыв глаза.
— Сириус Блэк, — прошептал он. — Где же ты?
— Я здесь, — прозвучал голос.
Люпин открыл глаза, оглянулся, увидел голову и плечи Сириуса в камине и улыбнулся.
— Извини, — сказал Сириус. — Потребовалось немало времени, чтобы найти подходящий дом с камином. В этой части Греции не так уж и много каминов. Здесь очень жарко.
— Греция хорошо на тебя влияет, — сказал Люпин.
И действительно, Сириус выглядел здоровым, загорел, он улыбался, и даже его, уже ставший обычным, безжизненный взгляд, приобретенный за время сидения в Азкабане, почти исчез. Почти — Люпин сомневался, что тень Азкабана когда-нибудь сойдет с его лица.
— Да, — произнес Сириус, устремив свои темные глаза на Люпина. — Ты сказал мне, что хочешь поговорить о Гарри. С ним все в порядке?
— Да, он в порядке, — ответил Люпин. — Ну, насколько возможно. Ему шестнадцать; на него свалилось много проблем и он не может с ними справиться. Он отдалился от друзей, и, конечно, каждый год, начиная с 11 лет, его кто-нибудь пытается убить. Думаю, он устал и обижен.
— Он не отдалился от своих друзей, — сказал Сириус, — у него есть Драко.
— Малфой? — удивился Люпин. — У меня сложилось такое впечатление, будто они ненавидят друг друга. Сегодня днем мне пришлось оттащить Гарри от него, он его колотил, как грушу, в коридоре. Очень непохоже на Гарри. Малфой сказал, что Гарри был расстроен из-за разрыва с девушкой.
— С Гермионой?
— А-а, так ты об этом знаешь? — с интересом спросил Люпин.
— Гарри ничего мне не говорил, — ответил Сириус с легкой усмешкой. — У меня такое впечатление, что он лучше будет страдать от Пыточного Заклятия, чем расскажет мне о своей личной жизни, но, — глубоко вздохнул Сириус. — Я догадался.
— Как?
— Собачье чутье, — ответил Сириус. — Когда Гарри видит Гермиону, у него становится такой вид, будто его только что ударил бладжер. Джеймс так же смотрел на Лили. Это верный признак…
Люпин опять усмехнулся, — Помню, когда тебе было шестнадцать и ты…
— О, нет, — настойчиво прервал его Сириус. — Мы сейчас говорим о ГАРРИ, а не обо мне.
— Вообще-то я хотел поговорить с тобой о Малфое, — произнес Люпин. — Драко — ужасное имя. Несчастный ребенок.
— Имей ввиду, что имя «Ремус» приобретает популярность, — заметил Сириус.
Люпин улыбнулся. — Теперь ты опять говоришь, как Бродяга, — сказал он. — Ты, должно быть, любишь Малфоя-младшего, извини, Драко.
— Да, — подтвердил Сириус, — Он не такой, как его отец. Он напоминает меня, когда я был в его возрасте.
— Иными словами, он — «часовая бомба», которая ненавидит весь мир и всех, живущих в нем?
— Не всех, — весело сказал Сириус. — Ну давай, Лунатик. Что? Он так ужасен?
— Я не знаю, — в задумчивости произнес Люпин, — Он либо не имеет проблем, либо попадает в такую передрягу, что мы и представить себе не можем…
— Лунатик, — раздраженно перебил его Сириус.
— Ладно, хорошо. — Люпин потянулся и взял со стола книгу и положил ее на колено. Это была та книга, которую видели Драко и Гарри на его столе день тому назад, но он об этом не мог знать. — Я не уверен, что это была хорошая идея, Сириус, позволить ему хранить его магидический меч у себя.
— Я не давал ему меч, это было решение Дамблдора.
— Я полагаю, у него были на это причины, — с сомнением произнес Люпин. — Но этот меч, если это именно тот меч… это очень могущественный и дьявольский предмет.
— Это был меч Салазара Слизерина, не так ли?
— Конечно, есть вероятность, что это подделка или копия. Я понимаю почему Малфои, да и любая другая семья волшебников выставляют напоказ то, что у них есть нечто подобное. История гласит, что Салазар Слизерин продал свою душу могущественному демону за возможность использовать меч, который делал его непобедимым.
— И он действительно действовал?
— Очевидно, да. Слизерин одерживал победу в любом сражении. Но однажды он исчез. Просто исчез. Его больше никогда не видели. Думали, что меч тоже безвозвратно потерян. Но также есть сведения о том, что он отступился от договора с демонами; он не хотел хранить у себя меч всю жизнь, но отказался вернуть его в указанное время, поэтому…, — Люпин пожал плечами, — никто не знает, что с ним произошло, но, очевидно, ничего хорошего.
— Он, должно быть, не читал «Руководство повелителям зла», — ухмыльнулся Сириус. — Правило №54:«Я не буду совершать сделок с демонами, потому что попытка обмануть их мне претит». Люпин посмотрел на Сириуса с широко раскрытыми глазами, — Сириус…
— Извини, я просто не знаю, как это может повлиять на Драко, — сказал Сириус.
— Это демонический меч, Сириус, — произнес Люпин оживленно. — Он обладает большой силой и собственным рассудком. Даже если этот разум милосерден или жесток. Требуется большое желание, сила и способности, чтобы создать что-то подобное, но он всего лишь ребенок.
— Когда нам было шестнадцать, мы не считали, что мы дети.
— Но мы были ими. Только подумай, как все могло обернуться, если бы мы были немного умнее, терпеливее и не такими доверчивыми. Питер мог не поступить так, как поступил, а Джеймс, Джеймс мог…
— Не надо, — прервал его Сириус. — Не говори этого.
Люпин вздохнул, — Есть еще кое -что.
— О, нет, — произнес Сириус без энтузиазма.
— В чем дело?
— Я знаю тебя. Когда ты говоришь «есть еще кое— что» — это значит, что ты припас самую худшую новость напоследок. Все отлично, но Гарри был съеден василиском, или что-то вроде этого, — вздохнул Сириус, — ну, давай, говори…
— Пророчество.
— Ну? В чем дело?
В ответ Люпин прочитал строчки из книги, — Когда меч будет использован в битве хоть раз потомком Слизерина, то сам Слизерин вернется, и он, и его потомок станут порождать хаос и террор в мире волшебников.
— Иногда я поражаюсь, как ты можешь говорить подобные вещи с таким невозмутимым выражением лица, Ремус. Извини, — добавил Сириус добродушно в ответ на помрачневший взгляд Люпина. — Ну, не думаю, что у нас есть сейчас основания для беспокойства. Драко еще не использовал меч в бою, насколько я знаю. Гарри был единственным, кто использовал его против Люциуса.
Люпин вздохнул с облегчением, — Хорошо, это я и хотел знать.
— Просто держи меч подальше от него, — добавил Сириус.
— О, хорошо, — ответил Люпин. — Помнишь, когда нам было шестнадцать, нам говорили, чтобы мы держались подальше от чего-то, как мы к этому прислушивались?
Глаза Сириуса превратились в узкие щелочки от улыбки. Люпин видел Сириуса так улыбающегося немногим людям: Джеймсу, Лили, самому Люпину и Гарри. Может он так же улыбался и Нарциссе, Люпин этого не знал. Но надеялся, что да.
— Мы были ужасны, не так ли? — сказал Сириус.
— Нет, — ответил Люпин улыбаясь в ответ. — Мы не были ужасными, мы были великолепны!
Гермиона закричала.
Она развернулась, прижалась к стене, ужасно напуганная, попыталась отодвинуться как можно дальше от этого ужаса и закрыла глаза.
«Успокойся», — сказала она себе, «Будь сильной. Будь как Гарри. Гарри сталкивался с вещами и похуже. Будь как Гарри. Она открыла глаза. Волшебник, который вошел в комнату все еще не сдвинулся с того места, где стоял раньше. Черный капюшон был откинут, теперь было видно его лицо. Это было лицо человека, по возрасту не старше Сириуса, с морщинами и широкими выдающимися скулами, черными спутанными, неухоженными волосами. У него был большой нос, темные брови и тонкие губы. Он был невероятно худым, намного худее, чем был Сириус, когда вернулся из Азкабана. На коже его щек видны татуировки в виде черепа со змеей, вылезавшей из его рта. Черная метка!
Было ужасно смотреть на это, но Гермиона кричала не поэтому.
Она кричала потому, что знала, кем он был. Как она могла этого не знать? В Хогвардсе повсюду стояли памятники в его честь и висели портреты с его изображением. Но это было невозможно. Черная Магия, думала она. Он мертв. Мертв уже 1000 лет. Воскрешение из мертвых, это некромантия — самая ужасная Черная Магия из всех существующих. Он сделал несколько шагов в ее сторону, она уставилась на его ноги, он был в черных ботинках. Гермиона не могла заставить себя посмотреть на его лицо с меткой еще раз.
Когда он к ней приблизился, она почувствовала веющий от его мантии запах всемогущества, похожий на запах подогретого бренди. Тяжелый треск раздался, когда он опустился на колени так, чтобы оказаться напротив нее.
— Посмотри на меня. — Казалось, что его голос звучал как шелест крылышек саранчи
Гермиона, пересилив свое отвращение, посмотрела на него. Она попыталась что-то сказать, но не могла. Собравшись, девушка произнесла дрожащим, тоненьким голоском:
— Кто ты?
— Ты не узнаешь меня, Равена? — произнес этот голос. — Я знаю, что выгляжу теперь совсем не так, как раньше, но ты, все же, могла бы узнать своего Салазара.
— Веритас!
Крум тяжело вздохнул — Заклинание Правды начало действовать. Драко знал что он чувствует; он знал эту болезненную агонию, чувство, будто тебя разрывает, и ты уже готов сказать все. Но, потому ли, что на это не было времени, или это было ему не свойственно, он Круму совершенно не сочувствовал.
— Где Гермиона? — спросил он.
— Я-не-знаю, — выдавил сквозь зубы Виктор.
— Малфой, — прошептал Рон, — это заклинание запрещено использовать, тебя могут за это отправить в Азкабан.
— Мне все равно, — произнес Драко, не спуская глаз с Гарри, который посмотрел на него с таким же выражением, подтверждающим, что он тверд в своем решении. Это выражение появлялось у Гарри, когда он играл в квиддич и был целиком сосредоточен на поимке снитча. Когда они играли друг против друга, это его выражение лица сильно нервировало Драко. Теперь же это прибавило ему странной уверенности.
— Продолжай, Малфой, — произнес Гарри.
— Пожалуйста, — неожиданно прервал их Виктор. — Я тоже хочу знать правду. Спросите меня о том, о чем должны.
Драко в сомнении посмотрел на Крума. Виктор был бледен и сильно прикусил губу, но, казалось, что он был искренен.
— Хорошо, — произнес Драко, все еще держа палочку наготове. — Виктор, — продолжал он. , — Расскажи нам ,что ты помнишь о вчерашнем дне?
Крум говорил медленно и с трудом.
— Утром мы играли против Румынии, — пробормотал он. — Мы проиграли, из-за чего я был очень не в духе. Также меня раздражало то, что не было охраны у палаток для игроков. Когда я вернулся в мою палатку, там был какой-то человек и мне пришлось его выпроваживать оттуда.
— Какой человек? — осторожно спросил Гарри.
— Обычный человек, — сказал Виктор. — У нас всегда бывает много людей в палатках: фанаты и все остальные, кто без разрешения туда заходит. Этот предложил мне болгарского вина. Я немного выпил, и он ушел. Я вернулся в свою комнату и, — Виктор отвел глаза в сторону, — я заснул, думаю. Я больше ничего не помню.
— Виктор, — спокойно спросил Драко, — что произошло, когда ты вернулся в комнату? Ты не заснул. Что ты делал?
Крум побледнел, на лбу появились капельки пота: — Я не помню.
Драко с такой силой сжимал свою палочку, что его пальцы побелели: — Что ты делал?
Крум отрицательно покачал головой, сжав руками грудь, будто почувствовал приступ боли и произнес: — Я не помню.
— Он лжет! — решительно сказал Гарри.
— Ты не можешь лгать, когда на тебе лежит Заклятье Правды, — возразил Драко, понизив голос и поворачиваясь к Гарри. — Я знаю.
— Дело в Заклятье Памяти, — прошептал Рон, — он говорит правду, так как думает, что это и есть правда.
— Мы можем снять с него Заклятье Памяти, — произнес Гарри тем же уверенным и спокойным тоном. — Малфой, дай мне свою руку.
— Зачем? — подозрительно спросил Драко. Когда последний раз Гарри попросил руку Драко, он порезал ее перочинным ножом.
— Затем, — произнес Гарри со вздохом. — Если мы оба возьмемся за палочку и произнесем Заклинание, то нашей силы может хватить, чтобы разрушить Заклятие Памяти.
— Этого также, — добавил Драко, — может быть достаточно, чтобы превратить лучшего игрока Болгарии в квиддич в грязную лужицу на полу.
— Не думаю, — сказал Гарри. — Этого не произойдет, если мы сконцентрируемся.
— Так вот и доверяй гриффиндорцам планы придумывать, — заметил Драко. Они с Гарри стояли настолько близко друг к другу, что он мог видеть собственное отражение в очках Гарри. Он выглядел озадаченным и сердитым:
— Что это за план такой «сконцентрироваться»?
— Гарри, — неуверенно прервал его Рон. Он не мог слышать того, о чем они говорили, но выражение лица Гарри его обеспокоило. — Гарри, я не думаю…
Не обращая на него внимания, Гарри взял левую руку Драко(вы никогда не думали, что Драко левша?)и соединил их пальцы вокруг палочки. В тот момент, когда он это сделал, шрам на его ладони соединился со шрамом Драко, и он почувствовал холодок, пробегающий по коже. Он увидел глаза Драко, которые были устремлены на него. Малфлой тоже это ощущал.
— Это плохая идея, — сказал Драко без особой радости.
Гарри направил палочку, находящуюся уже в руках обоих, против Виктора.
— Веритас, — прошептал он.
Драко чувствовал, что его рука устремилась вперед, будто кто-то тянул за нее. Палочку сильно трясло в их руках, он сжал ее крепче. Вдруг, луч черного света вырвался из конца палочки и поразил Крума. Он громко закричал, словно в агонии и упал на колени, сжимая руками грудь.
— Гарри, что ты сделал? — испуганно спросил Рон.
Гарри выпустил из рук палочку и опустился на колени рядом с Крумом, положив руку ему на плечо:
— Я хочу снять это с тебя настолько быстро, насколько возможно, но ты должен нам рассказать, что случилось с тобой вчера? Где ты был вчера ночью?
— После игры я вернулся в свою комнату, — сказал Крум, удивленный звучанием своего голоса. Драко знал, что он чувствует: Заклинание Правды не только заставляет говорить правду, но и вынуждает тебя говорить, говорить и говорить. — Я лег на кровать. Я чувствовал себя довольно странно и думал, что это из-за вина. Затем раздался стук в дверь. Я встал и открыл. Это пришел человек, который был в палатке. Он направляет свою руку на меня и сказал: «Империо». Выражение изумления промелькнуло на лице Крума. Он совершенно не подозревал об этих вещах. Потом он дал мне… э-э … kak shte kazhesh tova na Angliyski…
Рон, Драко и Гарри посмотрели друг на друга, никто из них не знал ни слова по-болгарски. Но Виктор продолжал:
— Бокал, бутылка с жидкостью, он дал мне ее с какими-то указаниями. Я надел свой плащ, направился в Косой переулок. Вошел в Дырявый Котел. Там я ждал, пока не появилась Гермиона, — теперь голос Виктора звучал с сожалением, — она была очень счастлива и красива. Я попросил ее поговорить со мной всего лишь минутку. Мы зашли в темную комнату. Она обернулась, чтобы спросить у меня что-то, но в этот момент я схватил ее, закрыв Гермионе рот, чтобы она не закричала, и заставил ее выпить Зелье.
Глаза Крума были широко открыты от ужаса. Драко, Гарри и Рон были шокированы, в душе возрастало чувство страха за Гермиону.
— Сейчас она спокойна, она покорна, она делает то, что я говорю ей. Она избавилась от рыжеволосой девочки и вернулась в комнату. Мы ждем вместе незнакомца, этот человек пришел. Он направил свою руку на нее и произнес «Империо». Крум немного помолчал: — она плачет. Ему пришлось повторить Заклятье. Наконец мы ушли, Гермиона и я. Мы полетели в Нору. Я жду, пока она соберет вещи и напишет письмо Гарри. Затем мы сели на мою метлу и отправились на Вокзал Кинг Крос. — Голос Крума стал хриплым, то ли от физической боли, то ли из-за шока. — Мужчина ждет нас там, в одежде маглов. Он забрал у меня Гермиону. Затем я ушел оттуда и вернулся в комнату. Когда я проснулся, — он покачал головой, — я ничего не помнил.
— Гарри, — резко прошептал Рон. Теперь он стоял у двери и выглядел довольно обеспокоенным, — Гарри, сюда могут прийти, кто-нибудь уж точно слышал, как кричал Крум.
Но Гарри все еще, не отрываясь, смотрел на Виктора: — Куда ты ее отвел?
— Я не знаю! Я не знаю! Ты должен мне верить, Гарри, я бы никогда не причинил вреда Гермионе!
Гарри встал и отошел от Виктора, который полулежал возле кровати, и, казалось, был полностью изнурен. Сам же Гарри выглядел настолько плохо, что складывалось впечатление, что он болеет неизлечимой болезнью. Он подошел к Драко.
— Думаю, мы должны повторить Заклинание, — произнес он, тяжело вздохнув, — Может быть что-то еще, может он знает…
— Нет, — неожиданно прозвучал голос Рона.
Они оба обернулись и посмотрели на него, находясь напротив двери, оба были злы.
— Зачем тому человеку сообщать Виктору куда они едут с Гермионой? -продолжил он, — Очевидно, что он его просто использовал. Если бы он не был так знаменит, возможно, незнакомец убил бы его. Если он говорит, что не знает, то я ему верю, и Гарри, — добавил он, — ты делаешь ему больно. Это на тебя не похоже. Извините, но вы оба становитесь просто безумными, когда беспокоитесь за Гермиону, поэтому я считаю, что решать следует мне, — он поднял свою палочку и произнес, — Финито.
— Подожди, — сказал быстро Гарри. — Еще один вопрос, только один вопрос, — он обернулся к Круму. — Ты сказал, что он направил руку на Гермиону и использовал «Империус». И все это было сделано рукой, не палочкой. Он не использовал палочки?
— Нет, — устало сказал Виктор, — он использовал свою руку.
— В таком случае, он магид, — произнес Драко.
— Это была не простая рука, — продолжил Крум. — Это был обычный, небольшого роста человек. Маленький и полный. Но его рука была сделана из серебра.
Гарри посмотрел на Рона и Драко, которые уставились на него с идентичным выражением ужаса на лицах. Гарри заговорил первым. — Червехвост, — прошептал он.
— Равена? — в изумлении повторила Гермиона.
— Моя красавица, Равена, — произнес волшебник, назвавший себя Салазаром. Он протянул свою руку в перчатке и дотронулся до волос Гермионы. Она не двигалась, несмотря на то, что запах горелого алкоголя вызвал першение в горле.
— Это не мое имя, — произнесла Гермиона, — Я не тот человек. Не та девушка.
— Я бы на твоем месте ему не стал возражать, — сказал резкий и злобный голос. Гермиона повернула голову и, практически, без малейшего удивления увидела знакомые очертания: полную фигуру Червехвоста, стоящую в дверном проходе. Он был в серой мантии, его стальная рука выглядывала из-под правого рукава. Уродливая самодовольная улыбка появилась на его лице. — Ты понимаешь, с кем говоришь?
Гермиона, не спуская глаз с Червехвоста, ответила. Он явно не был победителем конкурса красоты, но все же лицо его было чистым.
— Как я сюда попала? — спросила она, стараясь придать своему голосу жесткость.
— Червехвост привез тебя ко мне, — произнес скрипучий голос слева. — Он очень преданный слуга.
— Не такой уж и преданный, — произнесла Гермиона дрожащим голосом. — Принимая во внимание тот факт, что две недели тому назад он прислуживал Черному Лорду!
— Сейчас я служу Хозяину моего Хозяина, — сказал Петегрю. — Самому могущественному из всей Хогвартской четверки, самому грозному волшебнику, держащему когда-либо палочку. Он равнодушно посмотрел на нее. — Ты знаешь, о ком я говорю?
Гермиона закрыла глаза. — Салазар Слизерин мертв произнесла она. — А мертвые не могут вернуться.
— Мне больно это слышать от тебя, любовь моя, — сказал тот же голос в ее ухо. Голос Салазара Слизерина — ее сознание не хотело этого принимать, она не могла этого допустить. Ничего более ужасного не могло с ней произойти. Его рука в черной перчатке коснулась ее запястья, и шок от его прикосновение был наиболее неприятным чувством, которое она когда-либо испытывала. Он поставил ее на «ватные» ноги и повернул так, чтобы она могла видеть его лицо.
— После стольких лет моих скитаний по серым пространствам, — сказал он. — Ты вернула меня обратно в мир.
— Я что сделала? — переспросила Гермиона.
— Это ты создала Заклятие, которое разрушило то, которое сделало меня пленником, — произнес Слизерин — Конечно, ты это сделала ради некой цели?
Она безнадежно посмотрела в сторону и увидела Червехвоста, пристально смотрящего на нее.
— Твое Ураганное Заклятье, — сказал он, — очень умно. Но, возможно, не достаточно разумно, как могло бы быть, — закончил он несколько холодным тоном, который, однако, выдавал его расположение к ней. — Непредусмотренные последствия.
— Я не понимаю, — произнесла она, переводя взгляд от одного к другому.
— Ты не помнишь? — спросил Слизерин, пожирая её глазами. — Я тебе говорил, что я никогда не умру по-настоящему?
— Нет! — резко возразила Гермиона. — Я не помню, потому что я не та, кем ты меня считаешь. Она отчаявшись посмотрела на худое лицо напротив нее, — Равена Равенкло мертва, — произнесла она. — Она уже мертва вот уже тысячу лет.
В ответ на это рука в перчатке поднялась и схватила ее за горло. На мгновение она подумала, что он ее задушит. Потом она в ужасе поняла, что он хочет использовать Эпициклическое Заклинание, он держал медальон в кулаке. — Ты хранишь у себя на шее жизнь моего потомка, — сказал он. — Так же, как и Равена хранила мою. Когда я проснулся, первое, что я увидел, было твое лицо, я видел тебя сквозь его глаза. Я также видел, что он любит тебя, так же, как и я любил ее. История повторяется вновь. Я видел так же Годрика, его глазами, — произнес Слизерин злобным тоном. — Когда она меня бросила ради Гриффиндора, это уничтожило все, ради чего я работал, все, чего я достиг. Я не допущу, чтобы это вновь повторилось, любовь моя.
— Я не твоя любовь, — отчаявшись, сказала Гермиона.
— Может быть, еще нет, — произнес Салазар. — Но ты будешь ею.
Джинни сидела на кухне, было слышно только тиканье часов, когда распахнулась дверь и Гарри, Рон и Драко вошли внутрь, неся свои метлы. Драко и Рон выглядели измученными. Гарри же выглядел на порядок хуже, словно он был изнурен каким-то ужасным испытанием.
Рон и Драко поставили свои метлы в углу комнаты, Гарри же аккуратно прислонил свою к стене у двери. Джинни наблюдала за ним из кухни, ее сердце сжималось из-за дикого желания подбежать к нему и обнять. Он выглядел очень несчастным.
Рон подошел к ней и положил руку ей на плечо. — Ничего? — тихо спросил он.
Джинни покачала головой: — От нее никаких вестей.
Никто из них, казалось, не был особенно удивлен, услышав это.
— Спасибо, что ждала, Джин, — произнес Гарри тоном смертельно уставшего человека.
— Вы выяснили что-нибудь? — обеспокоено спросила Джинни.
Гарри пожал плечами: — И да, и нет.
— С ней все в порядке?
Ответа не последовало, воцарилось мертвая тишина. Гарри сказал: — Я пойду в душ, скоро вернусь, — он повернулся и поднялся наверх.
Джинни печально посмотрела на Рона: — Что произошло?
Рон вздохнул. Он посмотрел на Драко, который стоял, прислонившись к стене.
— Мы говорили с Крумом, — сказал он, рассказав Джинни, что случилось. — Думаю, нам очень повезло, — заметил он, когда закончил. — Никто нас не поймал, и, когда мы сняли Заклинание с Виктора, он, кажется, чувствовал себя нормально. Крум ничего не помнил из того, что сказал под действием заклинания. Он даже не понял, почему мы там были.
— Мне надо было попросить его автограф, — произнес Драко, пытаясь придать своему голосу жизнерадостности, — но это было как-то неудобно.
— С Гарри все в порядке? — спросила Джинни, посмотрев на Рона. Она пыталась прочесть по его глазам, так, как могла делать раньше, когда она была младше. Сейчас же его глаза говорили, что Гарри в отчаянье, и Рон надеется, что Джин не будет в это лезть.
— Ему надо поспать, — сказала Джинни. — Вам всем надо отоспаться.
— Желаю тебе удачи, попробуй, убеди его в этом, — отозвался Рон.
— Он расстроен из-за Гермионы, не так ли?
— Он расстроен из-за Виктора, — произнес Драко. — Он расстроен из-за мысли о том, на что он способен в тот момент, когда уязвлен в чем-то.
Рон пристально посмотрел на Драко. — Что тебе известно? — спросил он.
— Больше, чем ты думаешь, — ответил Драко, своим прежним презрительным тоном, растягивая слова. Он пожал плечами и вышел, громко хлопнув дверью.
— Я пойду, проверю все ли в порядке с Гарри, — сказала Джинни, не обращая внимания на выражение лица Рона, и стала подниматься наверх.
Драко стоял у сада Уизли, серебряный свет луны падал вниз подобно молочному дождику. Воздух был влажным и свежим, и сад пах мятой, грязью и розмарином. Он не был похож на сад Малфоев, в котором всегда пахло железом, перцем и кровью. Он повернулся лицом к югу, туда, где был его дом. Драко сунул руку в карман и неожиданно осознал: у меня нет палочки. Затем он подумал: это не важно. Магидам его возраста не позволялось пользоваться магией без использования палочки; это действительно было так. Но, также было непозволительным ускользать из школы среди ночи ради того, чтобы накладывать мощнейшие, нелегальные заклинания на известных всему миру спортсменов. Магия без использования палочки, в сравнении с обычной, была второстепенной. К черту это дурацкое правило, подумал он и вытянул свою руку перед собой. Сияние луны ярко осветило кривой шрам на его ладони, словно нарисованный жидкой ртутью.
Странно, что Гарри выбрал именно ту руку, которой я могу совершать магические действия, чтобы ее порезать. Тоже самое и у него. Это было сделано сознательно, интересно?
Он перестал задаваться этим вопросом и попытался максимально сконцентрироваться, думая о предмете, который он хотел достать, представляя его именно в том месте, где видел в последний раз. Он хотел, чтобы Призывающее Заклинание заработало. Было неважно, как далеко находился от него предмет, который он вызывал, но он знал, где точно это находится: на столе отца. Он представил себе кабинет Люциуса, каким он его помнил, рисуя его в воображении вплоть до запахов: книги, бренди и черная магия. Он закрыл глаза и вытянул левую руку.
— Ассiо!
Джинни обнаружила Гарри в бывшей спальне Перси, с теми же отглаженными, голубыми простынями и идеальным порядком, оставшимся еще с того времени, когда здесь был Перси. Гарри снял очки и сидел на кровати, поджав под себя ноги и опустив голову на колени. Джинни села рядом с ним, чувствуя, что из-за ее веса кровать слегка примялась,
— Гарри, — сказала она, — тебе надо немного поспать.
Гарри медленно поднял голову: — Я не устал.
Она всегда поражалась тому, насколько он по-другому выглядел, когда был без очков. Он становился моложе, но менее кротким, что ли. Более холодным и более способным на решительные действия. Теперь на его лице между бровями появилась морщинка, которая стала заметной, когда он посмотрел на Джинни, стараясь улыбнуться. Она думала о годах, требующихся для того, чтобы эта морщинка стала видна, независимо от того улыбается он, или нет. Джинни не знала, увидит ли она это.
— Конечно, ты устал, — сказала она. — Ты был на ногах много часов, пролетел мили. Тебе надо поспать. Ты не сможешь помочь Гермионе, если свалишься с метлы и упадешь в Канал.
— Я в любом случае не могу ей помочь, — произнес он сдавленным тоном. — Это моя вина.
— Это не твоя вина! — возразила Джинни, — Как это может быть твоей виной? Это больше моя вина, мне не следовало оставлять ее одну с Крумом в «Дырявом Котле»…
— Нет, — сказал Гарри, качая головой, — Червехвост похитил Гермиону из-за меня, другой причины нет. Она в опасности только потому, что она мне дорога. Также как Сириус, Рон и все остальные о ком я волнуюсь.
— Ну, — произнесла Джинни, стараясь чтобы её голос звучал весело, — в конце концов, Малфой в безопасности.
Гарри улыбнулся: — Думаю да, — сказал он и убрал с лица волосы. — Джинни…
— Прошу, Гарри, — сказала она, — обещай, что ты немного поспишь. Малфой может лечь в бывшей спальне Чарли, а ты можешь остаться здесь. Все, что надо мы можем сделать завтра с утра.
Гарри мгновение колебался, затем кивнул головой. — Ты права, — сказал он, — Я знаю, что ты права. Он ей улыбнулся, и у нее в животе потеплело. — Только еще одна вещь, Джин, если ты не против; я сейчас не совсем отвечаю за себя, но…
Джинни уставилась на него. — В чем дело? — спросила она робко.
— Не могла бы ты попросить Рона подняться сюда? Я не в состоянии спускаться вниз, но мне необходимо с ним поговорить.
— А, — произнесла она и встала, — а, конечно. Я…я его позову прямо сейчас.
Спустившись на первый этаж ,она прошла мимо Драко, который тащил большую зеленую книгу в руках. У нее неожиданно возникло дикое желание ударить его по коленке посильнее, но она подумала, что это будет несправедливо и сдержалась.
— Ты будешь спать в той комнате, — сказала она ему, указывая на комнату Чарли в конце коридора, которая была рядом с её. — Там есть одеяла в шкафу. И не проси меня застелить тебе кровать, потому что я этого не буду делать.
Он с любопытством на нее посмотрел. — Что тебя беспокоит? — спросил он. — Опять поттеромания? Выражение его лица не изменилось, но было видно, что его самодовольная ухмылка так и хочет вырваться наружу.
— Я тебя не переношу, — сказала она. — Просто подумала, что ты должен это знать.
— Мне действительно все равно, — произнес он, обошел ее и медленно стал удаляться по коридору в сторону комнаты Чарли. Джинни некоторое время еще постояла, провожая его взглядом. Она не могла понять почему, но она себя чувствовала намного хуже, чем раньше.
*** Сон Драко***
Он находился в какой-то комнате, которая была где-то под землей. Драко не понимал, откуда он это знает, но был в этом уверен. Он был в черной мантии, расшитой зеленым и серебряным, обут в ботинки из драконьей кожи. Он не сомневался в том, что к подошвам его обуви было добавлено несколько дюймов, для придания ему большего роста. Но, несмотря на это, Драко все еще ощущал жар, исходящий от пола, проникающий сквозь его платформы. Он был не один. Они стояли вокруг него, образуя полукруг. Их было семеро. Драко сразу понял кто они. Он узнал их длинные с двумя пальцами руки, их гладкие, без ушей, головы. Это были демоны. Только они носили черные с красным мантии, самый высокий из них, тот, который стоял в центре полукруга, держал что-то на вытянутых руках.
Длинный серебряный меч, рукоятка которого была украшена множеством зеленых драгоценных камней.
— Ты пришел сюда, чтобы обменяться с нами, — произнес самый высокий демон. Драко услышал голос, но он был не его, он походил на голос человека намного старше Малфлоя: — Да, я пришел поэтому.
— И ты знаешь, что этот обмен в себе таит?
— Я дам вам то, что вы хотите, — сказал Драко, который им не был. — И вы дадите мне меч.
— С этим мечом человек может творить чудеса, — сказал демон.
— Я не интересуюсь чудесами, — сказал Драко. — Меня интересует могущество. Мне сказали, что этот меч придаст мне силы. Это правда?
— Он тебе даст очень много могущества, — ответил демон. Драко во сне засмеялся. — Я этому не верю, — произнес он.
— Ты должен понимать, что все должно находиться в равновесии, — сказал демон. — Одно дело — выгода, а другое — плата за нее. Ты многого достигнешь, используя этот меч, но, сначала, за это надо заплатить. Драко почувствовал, как его вполне реальные и сильные руки, совсем как наяву, тянутся к горлу, отстегивают булавку. Он снял свою мантию и рубашку, которая была под ней, так что теперь его грудь была открыта.
— Возьми свою плату, — сказал он.
Демон поднял свою омерзительную руку и согнул свои длинные пальцы. Затем, подобно боксерскому удару сквозь непрочную картонную стену, демон погрузил свою руку в грудь Драко. Наступила мучительная боль, его обуревал ужас — но все это продолжалась мгновение. Драко закричал, и демон вытащил руку, в которой держал что-то своими пальцами, сквозь кожу которых были видны вены. То, что он держал слабо сияло и мерцало, подобно слабому огню свечи. Демон улыбнулся. Показавшиеся при этом клыки были длинными и острыми.
— Меч твой, — сказал он. — Преисподняя удовлетворена.
— Малфой! Малфой! Проснись!
Кто-то держал его за плечо и тряс. Он отвернулся и закрыл лицо руками. Он все ещё слышал чей-то крик. Кто-то схватил его руки, пытаясь убрать их с его лица.
— Проснись! — произнес голос в отчаянии. — Малфой, пожалуйста.
— Он открыл глаза. Крик прекратился, и неожиданно наступила блаженная тишина. Это я кричал, понял Драко. Это был я.
— В комнате было темно. Только серебряный свет луны струился через окно и освещал девочку, находящуюся перед ним, удивленную, с темными глазами и длинными, вьющимися волосами. В полумраке она выглядела как…
— Гермиона? — спросил еще сонный Драко.
— Нет, это Джинни.
— Он медленно убрал с лица руки. — Конечно, — сказал он, — ты не она, она зовет меня по имени. Он моргнул и уставился на нее: — Что ты здесь делаешь?
— Что я здесь делаю? — переспросила раздражительно Джинни. — Ты кричал как ненормальный, вот что я здесь делаю. Я думала, что кто-то тебя убивает. Посмотри где ты, Малфой.
— Драко сел и удивленно огляделся. Он наполовину был на полу на скомканной простыне. Он не помнил, как упал с кровати, но и крика он также не помнил. Он помнил только свой сон. Он порывисто вздохнул, вспоминая ту боль, руку демона в своей груди. Жар. Меч.
— Когда Джинни снова заговорила, ее голос звучал взволнованно: — Малфой….
— Что?
— У тебя течет кровь.
— Он испуганно посмотрел вниз и увидел на рубашке, в районе сердца, растекающееся красное пятно, уже ставшее размером с обеденную тарелку. Драко приложил руку к пятну, и его пальцы окрасились в красный. Это была свежая кровь. Он посмотрел на Джинни.
— Приведи Гарри, — хрипло сказал он. Джинни поднялась на ноги и повернулась к двери. На пол пути Драко крикнул: — Стой!
Она повернулась к нему. Он снял с себя рубашку и смотрел на свою грудь, которая была немного бледнее, чем остальная его кожа под светом луны. На ней не было никакой раны.
— Неважно, — произнес он, — кажется, со мной все в порядке.
— Это была….не твоя кровь? — спросила она в замешательстве.
Он посмотрел на Джинни и свет луны отразился в его, казалось, серебряных глазах: — Я не знаю, но, кажется, у меня есть идея и мне она не нравится.
— Это связано с твоим ночным кошмаром?
— Да, — сказал он, качая головой, — в смысле, нет. В смысле, я не уверен, что это был кошмар. Думаю, это было воспоминание, сцена из жизни, или иллюзия. Либо это было воспоминание в иллюзии. Это возможно?
Джинни чувствовала, как ее глаза раскрывались от реакции на услышанное:
— Надо позвать Гарри.
Но Драко покачал головой.
— Не беспокой Поттера, — сказал он. — Просто посиди здесь со мной минутку.
Джинни колебалась. Было очень трудно понять выражение лица Драко. В темноте его глаза отражали свет подобно глазам кошки. Она медленно подошла к нему и села рядом с ним на одеяло. Но она не хотела смотреть на него, потому что он был без рубашки, и от этого у нее возникало странное чувство, поэтому она уставилась на ночник и произнесла первое, что пришло ей в голову: — Болит?
— Когда я спал, болело, — ответил он. — Но уже нет.
Он посмотрел на свою рубашку, на которой было большое пятно красного цвета. Его руки также были в крови. Джинни с любопытством посмотрела на него — что-то было в нем странное. Его руки были похожи на руки Гарри: та же форма, такие же ногти, те же длинные пальцы и выпирающие суставы. Она довольно насмотрелась на руки Гарри, и хорошо их помнила. Она их знала досконально. Только шрамы добавили необычности. Джинни потянулась и тронула его шрам на левой ладони: — Откуда это у тебя и Гарри?
Драко посмотрел на нее:
— Рон тебе не сказал?
Она покачала отрицательно головой. Драко снова посмотрел на рубашку.
— Неприятность с острым краем колоды карт, — сказал он. — Мы не особо любим вспоминать это. Слишком больно.
— Джинни изменилась в лице:
— Знаешь, какая вещь меня больше всего бесит в тебе, Малфой? Он взглянул на нее и ухмыльнулся.
— Я в шоке, — сказал он, — в шоке потому, что есть только одна вещь, которая тебя бесит во мне. Я думал, что у тебя есть список того, чего ты во мне ненавидишь, возможно, даже пронумерованный.
Джинни внезапно улыбнулась и, одновременно, испугалась. Почему она улыбалась Драко Малфою? Это было нехорошо. Вдруг она подумала, как это могло выглядеть в глазах Рона, если бы он сейчас вошел в комнату: она сидела на полу рядом с полураздетым Драко среди скомканных простыней и одеял, и они улыбались друг другу так, будто были друзьями.
— Я зову Гарри, — произнесла она, быстро вставая с пола и поправляя ночную рубашку.
— Не надо, — сказал он, — это не настолько важно.
— Ты истекаешь, непонятно откуда взявшейся, кровью, — возразила Джинни. — Думаю, что это стоит того, чтобы разбудить Гарри.
— Ерунда, — сказал Драко немного неуверенно. — Просто не могла бы ты дать мне другую рубашку?
— Рубашку? — недоверчиво переспросила Джинни.
— Да, рубашку. У тебя много братьев, у вас в доме, должно быть, куча одежды.
Джинни сжала губы и вышла из комнаты. Она вернулась и кинула Драко один из знаменитых свитеров миссис Уизли.
— Розовый, — произнес он мрачно. — Я ненавижу розовый.
— Спокойной ночи, Малфой, — сказала Джинни и закрыла за собой дверь.
Джинни и Рон уже проснулись к тому моменту, когда Гарри спустился вниз, на завтрак, следующим утром. Он был в одном из зеленых свитеров, подаренных Миссис Уизли несколько лет назад. Сейчас он стал ему уже мал, и из коротких рукавов были видны его тонкие запястья. Он плюхнулся на стул напротив Джинни, взял ложку и вяло поковырялся в миске с овсяными хлопьями, которая стояла перед ним. Рон был серьезным, внимательно читая «Ежедневный Пророк.»
— Какие новости? — спросил Гарри.
— Дементоры еще не обнаружены, — произнес Рон, жуя тост. — Говорят, их видели где-то на юге у города волшебников, но это не было подтверждено.
Джинни содрогнулась:
— Представляете, если вы увидите дементоров в своем городе, — сказала она. — Прямо в своем саду…
Они одновременно обеспокоено посмотрели в окно.
— Джинни, не надо, — неуверенно произнес Рон. Но Джинни думала уже о другом, о чем хотела поговорить.
— Гарри, — произнесла она, — с Драко что-то не так. Рон с Гарри заинтересованно посмотрели на нее. Она намазывала тост маслом и была настроена весьма решительно.
— Что-то большее, нежели всегда? — спросил Гарри.
— Да, — твердо ответила Джинни. — Прошлой ночью он кричал так громко во сне, что это меня разбудило. Я никогда раньше не слышала, чтобы так кричали. Когда я зашла к нему в комнату, он лежал на полу, и его рубашка была в крови.
— У него текла кровь? — переспросил Гарри.
— Ты была в его комнате? — взволнованно поинтересовался Рон.
— Да, именно, — сказала Джинни, — но дело не в комнате. Крик и кровь — вот что имеет значение, — она содрогнулась. — Я не знаю на что похожа Черная магия, — произнесла она более тихо. — Но здесь не обошлось без нее.
— Ты осталась у него в комнате? — спросил Рон.
— Рон, ты меня когда-нибудь слушаешь? — резко спросила Джинни.
— Ведь нет, не так ли? — продолжал Рон, взволнованно. — Джинни! Малфой?
— А хорошо звучит, — заметила его сестра со злобной ухмылкой. — Джинни Малфой.
— Джинни, — торопливо произнес Рон, — я хочу, чтобы ты прямо сейчас пообещала мне, что никогда не будешь с Малфоем!
Джинни отломала кусочек тоста и пожала плечами. — Наша любовь запретная, — сказала она.
— Джинни, прекрати мучить Рона, — произнес Гарри, стараясь скрыть улыбку. — Рон, не будь дураком. Я уверен, что Джинни не оставалась в комнате Малфоя дольше, чем требовалось. Джин, что ты имеешь ввиду под тем, что его окружала Черная магия.
Джинни нахмурилась:
— У меня просто такое чувство, — сказала она. — С тех пор, как мы были в Потайной комнате, я всегда чувствую что-то подобное, когда рядом Черная магия. Я испытала это чувство и в Косом переулке, после того, как Гермиона встретила Виктора. И я почувствовала это у Малфоя.
— Пожалуй, это не очень удивительно, — сказал Рон, — я имею ввиду то, что он провел всю жизнь среди Черной магии.
— Может быть, — сказал Гарри, постукивая костяшками руки по столу. Он это делал всегда, когда напряженно думал.
— Думаешь, он опасен? — спросил Рон, голос которого звучал довольно беспомощно.
В какой-то степени не желая этого, Гарри думал о мече, Талисмане истинного зла и о той волне холода, которую он почувствовал через руку Драко, когда они использовали Заклинание Правды на Круме.
— Я так не думаю, — произнес он.
— Тем не менее, — сказал Рон, потянувшись к тарелке с тостами. — Точно известно, что он вредный и хладнокровный. Джинни издала странный звук. Рон поднял глаза и увидел Драко, стоящего в дверном проходе в свитере Миссис Уизли непонятного розового цвета и держащего в руках большую зеленую книгу.
— Оу,ммм…Тост? — спросил Рон неровным голосом, протягивая Драко тарелку.
— Меня за всю мою жизнь называли по-разному, — произнес Драко, смотря на тарелку. — Но никогда еще не называли вредным, хладнокровным тостом.
Рон был немного смущен.
— Извини, Малфой, — пробормотал он, — но Джинни…
— Рассказала вам о вчерашней ночи, — закончил Драко, холодно посмотрев на Джинни, которая обернулась и тоже посмотрела на него. Он был прав, говоря, что не любит розовый, думала Джинни. Этот цвет ему не идет. Он плохо смотрелся вместе с его светлыми волосами, так что Драко теперь был похож на замороженный праздничный торт.
— У меня был ночной кошмар, — сказал он. — Что в этом такого?
— Мне всегда снятся кошмары, — ответил Гарри. — Но я не часто просыпаюсь весь в крови.
— «Весь» это сильно сказано, — заметил Драко, садясь за стол, — скорее… слегка испачкан.
— О, верно, — саркастически заметил Рон, — тогда это не странно, это совсем не важно.
— Точно, — произнес Драко, игнорируя взгляд Рона, выражавший дикое сомнение, и повернулся к Гарри. — Поттер, — сказал он, — у меня есть идея. Он поднял руку в сторону Рона, который, казалось, собирался что-то сказать. — И больше никакого сарказма, пожалуйста.
— Хорошо, — сказал Гарри, — какая идея?
— Эпициклическое Заклинание, — сказал Драко, — мое Эпицикческое заклинание. Оно никогда еще не проверялось на практике, но, теоретически, где бы я ни был в мире, Гермиона может меня найти с его помощью. Я знаю, что она могла найти меня в Хогвардсе, где угодно, она его несколько раз использовала.
— Но это действует, только если она пытается тебя найти, — сказал Гарри, — никак иначе.
— Да, это так, но если существует только одно Эпическое Заклинание, — сказал Драко. Он указал на зеленую книгу, которую держал в руках, ту самую, которую призвал прошлой ночью. Это была копия Эпической разработки колдовства, принадлежащая его отцу. — Но если мы сделаем еще одно Заклинание, то два Заклинания могут найти друг друга.
Гарри, Рон и Джинни уставились на него.
— Еще одно Эпицикческое заклинание? — просил Гарри с недоверием, — но это разве не сложно и опасно?
— Не совсем, — сказал Драко. — Я немного старше, поэтому будет труднее, но должно быть достаточно эффективно. Я с радостью пожертвую собой, если это поможет.
— Не значит ли это, что мы можем выбить тебе зубы? — заинтересованно спросил Рон.
— Я бы посмотрел, как бы у тебя это получилось, Уизли, — сказал Драко. — Я подумывал о пряди волос.
— Хм, у нас все есть, что требуется для заклинания? — спросил Гарри.
— Нет, не все, — заключил Драко, — еще не все. Нам нужно немного того, что принадлежит человеку, шерсть волка и Око Тезала.
— Э-э, что? — спросила Джинни.
— Око Тезала, — повторил Драко. — Оно используется в заклинаниях трансфигурации и трансформации. Оно связано с перенесением души. Его не трудно использовать, но тяжело его достать. Полагаю, что у отца есть подобная штука, но я не представляю, где он мог ее хранить.
— Тогда, куда нам надо пойти, чтобы это достать? — спросил Гарри. — Это одна из тех вещей, которые можно приобрести в Косом переулке?
— Вообще-то, нет, — сказал Драко, — но это одна из тех вещей, которые должны быть в кабинете у учителя по трансфигурации.
— Люпин, — произнес Гарри, — Он никогда не позволит нам взять что-то вроде этого.
— Это верно, — согласился Драко. — Поэтому мы проберемся в его кабинет и возьмем Око сами. В любом случае, нам надо вернуться в школу, и пока мы там будем…
Гарри удивленно переспросил:
— Нам надо вернуться в школу?
— Конечно, — ответил Драко таким тоном, будто это было очевидно, — нам надо достать мой меч.
Гарри со скрежетом отодвинул свой стул от стола.
— Ни за что, — уверенно сказал он, — мы не понесем с собой это.
Серые глаза Драко вспыхнули от злости:
— Почему нет?
— Потому что, — ответил ему Гарри таким же тоном, говорящим, что это очевидно. — Это зло. Эта вещь принадлежит злу, и я не хочу, чтобы это было рядом со мной.
— Это очень сильное оружие, — сказал Драко. — Мы не можем и представить, насколько оно могущественно.
— Да уж, — согласился Гарри, — потому что оно действительно ужасно.
— Ты этого не знаешь, — уверенно произнес Драко. — Даже Люпин этого не знает. Он сказал, что ему нужно закончить тестировать его. Это меч магида, — добавил Драко. — И я являюсь магидом, он принадлежал моим предкам, он принадлежал моей семье многие поколения и я хочу, чтобы он был у меня.
Гарри неожиданно услышал в голове голос Гермионы, вспомнил то, что она ему говорила пару недель назад — прошло только две недели? «Разве Дамблдор не говорил тебе, что люди выбирают то, что хуже для них.» «Да»,-ответил Гарри, «но не все».
— Малфой…. — начал было он, но Драко встал из-за стола и посмотрел на них с нескрываемой злостью в глазах. — Слушайте, — сказал он, — я не знаю, против чего мы боремся, впрочем, как и вы. Но, судя по тому, что мы видели, мы столкнулись с серьезной Черной магией. Этот меч — дар, Поттер. Он может поразить все. Черный Лорд может быть им уничтожен. Люпин говорил об этом.
Теперь Гарри, казалось, разозлился.
— Ты, разве, не помнишь книги, — заметил он. — Ты можешь воспользоваться мечом, только заплатив за это.
— Я Малфой, — сказал Драко, — мы не интересуемся ценами. Он невесело ухмыльнулся: — я могу себе это позволить.
— Не думаю, что можешь, — произнес Гарри.
Джинни смотрела то на одного, то на другого. Драко и Гарри не спускали друг с друга глаз, Драко весь раскраснелся, на его щеках выступили алые пятна, Гарри же был бледен.
— Что если не ты один заплатишь эту цену, Малфой? — спросил ровным тоном Гарри. — Что, если кто-то еще заплатит? Что, если этим кем-то будет … Он почти сказал Гермиона, но он не хотел походить на Драко, не хотел использовать имя Гермионы, чтобы убедить оппонента. — Я сам? — заключил он.
Глаза Драко сверкнули:
— Я воспользуюсь этой возможностью, — произнес он.
Теперь заговорил Рон:
— Ты мерзавец, Малфой, — сказал он спокойно.
Драко не посмотрел на него, он продолжал смотреть только на Гарри.
— Что, если она в опасности и меч — единственный способ спасти ее? — сказал он. — Ты хочешь рискнуть или ждать не произойдет ли чего-нибудь с ней, что мы могли бы предотвратить, если бы ты не был столь щепетильным.
Гарри постукивал пальцами по столу и когда он заговорил, казалось, он прилагал к этому усилия.
— Щепетильным, — повторил он слабо. — Надеюсь, ты вспомнишь свои слова, когда кого-нибудь из нас будет убит.
На время повисло молчание. Затем Драко произнес, смотря в сторону:
— Если ты мне не веришь, тогда можете идти без меня, — его слова звучали одновременно и печально, и зло. Джинни сомневалась, что он знал, как печально прозвучали его слова, если бы он это знал, то, вероятно, ничего бы не сказал.
— Я не доверяю тебе, Малфой, — тихо сказал Гарри. — Но я не хочу идти без тебя.
Он посмотрел на свою руку со шрамом потом перевел взгляд на Драко:
— Судя по тому, что мы сделали с Крумом, сила, которой мы обладаем вместе намного больше той, которая у нас есть поодиночке. Может быть, ты прав, говоря о том, что надо использовать все, что возможно.
— Я прав, — сказал Драко, с облегчением. Атмосфера напряженности улетучилась так же быстро, как и появилась.
— Вот увидишь, — сказал он Гарри, — мы сначала поедем в школу, возьмем там меч, затем, отправимся за Гермионой.
Он выпрямился и заговорил с холодной решимостью в голосе:
— Мне все равно, что мне придется сделать. Мне все равно у Черного Лорда она или нет. Но если он причинит ей зло, слуги будут искать его тело годами.
Драко замолчал. Гарри, Джинни и Рон уставились на него со странным выражением на лицах.
— Ладно, — сказал он, — это звучало бы более устрашающе, если бы я не был в этом непонятном розовом свитере, так?
Гарри кивнул.
— Все же, это было убедительно, — вмешалась Джинни. — И мне особенно понравилась та часть, где говорилось о том, что они будут искать его тело годами. Это было очень эффектно.
— Я все еще считаю, что я прав, — произнес Драко, удовлетворенный ее реакцией на речь.
— И я все еще думаю, что ты сумасшедший, — сказал Гарри, — и, вероятно, злой. Но очевидно, что ты настроен решительно, и я этим восхищаюсь.
Он улыбнулся. Это был первый раз за весь день, когда он улыбался:
— Это тебе подходит, Малфой.
— Действительно, — неожиданно согласилась Джинни, — но этот свитер точно тебе не идет.
— Смотри, Рон, — сказала Джинни с усмешкой. — Сущность Малфоя. Это фуксин (красная анилиновая краска).
Она помешала закипающее в котле зелье палочкой и посмотрела на Рона. Он сидел на краю кровати Гарри и вяло резал крылья жуков для зелья, потом он их толок при помощи ступки и пестика, стараясь при этом не зевать. Сразу после завтрака они сели на метлы и прибыли в школу Гарри и Драко, когда было еще раннее утро. Все их четыре метлы теперь стояли у стены, напротив кровати Гарри. Драко и Поттер тем временем, спрятавшись под мантией-невидимкой, уже прокрались вниз к кабинету Люпина. Джинни хотела их спросить, что они будут делать, если Люпин будет у себя в кабинете, но передумала. Она решила, что это их проблема, а приготовление зелья — ее. Она в школе успешно с этим справлялась, поэтому сейчас это для нее было на удивление просто.
Но сложности появятся позже, с того момента, когда эпический процесс станет комбинацией в равных пропорциях зелья, заклятия и заклинания трансфигурации. Но в данный момент, зелье, которое являлось первой стадией, уже содержало несколько ключевых компонентов, среди которых была кровь Драко. Заклинание должно было содержать в себе его волосы (он дал ей локон своих волос для зелья, они были настолько тонкими и серебряными, что не были похожи на волосы человека).
— Это не фуксин, — заключил Рон, вновь широко зевая. — Это фуксия, которая, достаточно ужасно выглядит.
— Рон, тебе надо растереть жуков, а не просто их потолочь, — отчитала его Джинни.
— Я не могу это продолжать делать, — сказал Рон угрюмо, — я никак не могу отделаться от чувства, что мы это все делаем ради выгоды Малфоя. И чтобы Гарри не говорил, я все еще ненавижу его выдержку и хладнокровие.
Джинни слегка улыбнулась:
— Это ради Гермионы, Рон, — сказала она. — Почему бы нам не поменяться, я продолжу толочь жуков, а ты будешь помешивать зелье? В любом случае, тебе надо переключиться на что-то другое.
Рон согласился без вопросов, и как только они поменялись местами, дверь в комнату распахнулась, Гарри и Драко, с очень встревоженными лицами, влетели внутрь.
— Он там! — сказал Гарри в смятении. — Почему он там? У него разве нет сейчас урока?
— Ублюдок, — сказал Рон, — что это он делает в своем собственном кабинете?
Гарри постукивал в задумчивости костяшками пальцев. — Нам необходимо его оттуда выманить, — сказал он, — но как? Если один из нас это сделает, то Люпин подумает, что мы пытаемся проникнуть в его кабинет и забрать меч. И… — добавил он, — он будет прав.
Драко перестал шагать взад — вперед по комнате. — У меня есть идея, — сказал он. — О, теперь их у меня даже две.
Рон с любопытством повернулся к нему и случайно толкнул котел, немного жидкости выплеснулось на пол.
— Так, я протестую, — произнес Драко. — Уизли, держи свои корявые руки подальше от зелья. Ты размешиваешь там мою душу, и ты это знаешь. Там моя жизненная сущность, мое бытие, это…
— Потрясающее новое моющее средство! — закончил Рон, смотря на пол, куда капнуло зельем. В этом месте образовалась дыра, был прожжен ковер и половина каменного перекрытия. — Я никогда раньше ничего подобного не видел. Это жутко токсично.
Они все с любопытством уставились на дыру.
— Я отказываюсь рассматривать это, как отражение моей сущности, — сказал Драко, смотря на прожженный ковер.
— И это твое право, — произнес Гарри. — Так что у тебя была за идея?
Драко взглянул на него в изумлении:
— Сейчас ты все поймешь, Поттер, — сказал он, взявшись за дверную ручку. — Подождите, я скоро вернусь…
У Флер была своя отдельная комната в школе. В данный момент, она была наполнена нереально маленькими, хрупкими, ярко окрашенными бабочками, которых она наколдовала для себя. Когда Драко зашел к ней, пятнадцать синих бабочек тут же село ему на голову, и еще несколько розовых оказалось на его плечах.
— О, — произнесла Флер, посмотрев на него, — как это восхитительно.
С трудом Драко сдержался и не закричал: Убери этих чертовых бабочек с меня!
— Не могла бы ты мне оказать одну услугу, — сказал он вместо этого, не спуская взгляда с Флер, которая сидела на кровати, вытянув перед собой ноги и касаясь каждого ногтя своей серебряной, длинной палочкой, что окрашивало их в различные оттенки розового.
— Мне надо, чтобы ты выманила профессора Люпина из его кабинета. Лишь на несколько минут, — добавил он, видя ее сомнение. — Ну, я думал, что он тебе нравится.
— Он мне нравился, сказала Флер, окрашивая большой ноготь на левой ноге в розово-лиловый цвет. — Но с тех пор я изменила свое мнение о нем. Он симпатичный, но слишком… неинтересный.
Драко прикусил губу от расстройства:
— Флер, он — оборотень. Насколько интересным он может быть?
— Он скучный, — сказала Флер уверенно, — он скучный, обычный и англичанин. Не такой как ты, — быстро добавила она. — Ты англичанин, но с французскими чувствами, — усмехнулась она. — И в тебе течет кровь вейл, ты не скучный, а Люпин нагоняет на меня тоску.
— Это свойство всех учителей, — сказал Драко, надеясь, что его голос звучит убедительно, — серьезен днем, возможно, по ночам он расслабляется, пьет, распутничает и устраивает беспредел.
Флер сморщила свой маленький носик. — Я не верю тебе, — произнесла она.
— Ну, Флер, сделай это ради меня, — сказал он, слегка вздрогнув. (Лорд его знает, что она может попросить взамен). — Пожалуйста?
Она внимательно на него посмотрела, затем встала, убирая назад свои длинные серебряные волосы. — Хорошо, — сказала она, без особого энтузиазма. — Я сделаю это ради тебя, но ты…, — она положила руку на его плечо и задержала ее там несколько дольше, чем было нужно, — ты будешь мне должен, Драко Малфой.
— Ты уверен, что это хорошая идея? — спросил Гарри с тенью сомнения в голосе.
Драко было неудобно под мантией-невидимкой. Она была большой, но было сложно спрятаться под ней вчетвером посреди коридора.
— А почему нет?
— Ну, — произнес Гарри, — в любом случае, если даже это не сработает, у нас будут проблемы, а если сработает, тогда у меня есть для тебя два слова.
— Это случайно не слова «тюрьма» и «залог». Я заранее знаю, что ты скажешь, Поттер, — сказал Драко.
— И?
— И ей 20 лет! Ладно, почти 20. Она имеет право, все нормально.
— Это НЕ нормально, — раздраженно сказал Рон.
— Почему нет?
— Потому что он очень, очень стар и это неправильно, — твердо заявил Рон.
— Он не так уж и стар, — сказала Джинни.
Мантия немного затрещала, так как Гарри, Рон и Драко попытались одновременно посмотреть на Джинни, пока не поняли, что это невозможно. Гарри был практически уверен, что судя по голосу, она улыбалась.
— Не так уж, — настаивала Джинни.
— Джинни, — сказал Рон настороженным тоном.
— Он привлекателен, в общем-то, — произнесла она.
— Может вернуться назад, поговорить о дементорах на заднем дворе? — спросил Рон. — Потому что это меня бесит.
В это время Флер показалась из-за угла. Она была в подчеркивающей фигуру серебряной мантии. Остановилась у двери кабинета Люпина и, подмигнув в их направлении, она постучалась. Ребята видели, как Флер открывает дверь и заглядывает в кабинет. Что она говорила было не слышно, но через мгновение Люпин, выглядевший довольно рассеянным и явно удивленным, показался у двери.
— Почему мы не можем поговорить о твоей домашней работе в моем кабинете? — спросил он, выходя в коридор и закрывая за собой дверь.
— Намного приятнее идти и разговаривать, — сказала Флер, взяв его под руку.
— Ну, если ты так считаешь, — произнес Люпин в сомнении.
— Кто-нибудь вам говорил, что вы хороший учитель? — спросила Флер, стараясь увести его дальше по коридору.
— О да, мне это часто говорят, — сказал он, проходя мимо невидимых Рона, Драко, Гарри и Джинни.
— Кто-нибудь вам говорил, что вы также очень привлекательны?
— Э-э… — произнес Люпин несколько испуганным тоном, когда они скрылись за поворотом, — нет, по некоторым причинам это обычно опускается.
И они ушли. Несмотря на то, что он не мог видеть лица друзей, Гарри чувствовал, что все вокруг него содрогаются от смеха. Смеялся даже Рон. Это было похоже на небольшое землетрясение, в эпицентре которого он оказался.
— Ш-ш-ш, — прошипел он, стараясь удержаться от нового приступа смеха
— Ш-ш-ш, подождите, пока мы не зайдем в кабинет…
Попав внутрь, Гарри сразу скинул с них мантию-невидимку, позволяя тем самым Драко, который уже чуть ли не плакал от смеха, облокотиться на стол.
— Я практически люблю Флер, — наконец произнес он, стараясь успокоиться. — «Кто-нибудь вам говорил, что вы очень привлекательны?»
Джинни покачала головой:
— Бедняга, он не заслуживает такого обращения с собой.
— На это есть причины, Джинни, — смеясь, сказал Рон. — В любом случае, та ревность, которую он мог бы испытывать по к Флер, кажется, исчезла. — Эй, Малфой, — добавил он, — что ты делаешь?
— Достаю необходимые составляющие, — ответил Драко, согнувшись у книжного шкафа Люпина. — Это тут… во, достал…
Он вытащил маленький голубой пузырек, откупорил его и понюхал, скривясь от запаха. — Шерсть волка, — произнес он и протянул это Гарри, который украдкой поглядел на пузырек и передал Джинни. — То, что от человека у нас есть наверху… и-и-и-… вот оно… Око Тезала.
— Это шар со снегом, Малфой, — сказал Гарри. — Но хорошая попытка. Нимфа в шаре подмигнула Драко, когда он ставил его обратно.
— Извините, — произнес он, продолжая смеяться. — Верно, — сказал он через мгновение, — держи.
И он протянул Гарри что-то, что имело вид черного стеклянного теннисного мячика.
— Ты уверен? — спросил Гарри, внимательно посмотрев на Драко.
— Если это не Око Тезала, то, в таком случае, я взорвусь в прямом смысле этого слова, — сказал Драко, — поэтому да, я уверен.
— Взорвешься? — повторила Джинни, побледнев также как Гарри. Драко театрально провел рукой.
— Такое иногда случается, — сказал он. — Просто закончи зелье правильно и со всеми нами все будет в порядке. Джинни посмотрела на Рона, который весьма заметно занервничал.
— Я не знаю…
— Просто сделай это, — сказал Драко, скрывшись за столом Люпина. — И побыстрей. Нам надо отсюда выбираться. Почему бы вам двоим не вернуться в комнату, мы придем туда через несколько минут. Возьмите мантию-невидимку. Он выглянул из-за стола и увидел всех троих, готовящихся уйти и быстро добавил:
— Поттер, ты остаешься здесь со мной.
Гарри задумался:
— Хорошо, — сказал он, возвращаясь в кабинет.
Рон и Джинни посмотрели на него, укутались в мантию и исчезли в ту же секунду. Дверь кабинета открылась и вновь закрылась за ними, Гарри обернулся к Драко, который показался из-за стола Люпина, вытаскивая ящик, в котором хранился меч Слизерина. Глаза его горели, и Гарри почувствовал, как его пронзило неопределенное дурное предчувствие.
— Ну, Поттер, — сказал Драко, — помоги мне открыть эту штуку.
— Я думала, что Черная Метка это знак Вольдеморта, — сказала Гермиона. Она решила, что нет смысла не произносить имя Вольдеморта, учитывая то, что ее похитил самый ужасный волшебник, из существовавших когда-либо. Слизерин, которому, видимо, палочка была не нужна (Конечно нет, подумала она, он же магид, как и Гарри) связал ее руку с рукой Червехвоста и приказал им следовать за ним. Они втроем шли по длинному каменному коридору, Гермиона не представляла, куда он мог их вести. Слизерин шел, конечно, впереди, а она и Червехвост следовали за ним.
— Не он ее изобрел, — сказал Червехвост, нескрывая своего самодовольства, — Она сначала принадлежала Слизерину. Почти все Черный Лорд перенял у Слизерина.
— Твои слова звучат ужасно самодовольно, — сказала Гермиона. — Ты не боишься, что Волдеморт будет на тебя зол, когда узнает, что ты его предал?
— Нет, — ответил Червехвост, и его ухмылка растянулась в неприятную гримасу, — потому что он мертв.
— Мертв? — ошарашено повторила Гермиона. — Он не может быть мертвым!
— Почему нет? — спросил Червехвост. Он все еще ухмылялся. — Старое возвращается, новое проходит, — добавил он хихикая. — Если ты еще не заметила, — продолжал он, — история повторяется снова. Этому нет смысла препятствовать. Все это уже было предсказано. Дамблдор знает это. Почему ты думаешь, что…
Он умолк, Салазар Слизерин остановился и повернулся к ним. Его худое лицо было безразлично. Они пришли к концу коридора, который вел в большую круглую комнату, где было развешено множество гобеленов.
— Червехвост, — сказал Слизерин. — Пожалуйста, подожди нас у выхода из коридора. Я хочу показать кое-что моей гостье. Он направил руку на Гермиону, и веревки, связывающие ее с Червехвостом, исчезли. — Иди сюда, — приказал ей Салазар. Она приблизилась к нему, особо не радуясь тому, что Червехвост ушел.
— Я хотел, чтобы ты это увидела, — сказал Слизерин, указывая на самый большой гобелен, висящий на стене напротив. — Может быть, это поможет тебе понять.
На гобелене было изображено четыре фигуры ,стоящие рядом под сплетенным арочным проходом. Они были молоды, возможно, не старше двадцати лет. Они все смотрели на Гермиону, улыбаясь, словно позировали для фотографии. Мужчину слева она узнала сразу. Его портрет висел в гриффиндорской гостиной. Высокий и красивый, темноволосый, одет в золотое и алое. Годрик Гриффиндор был поразительно похож на Гарри.
Затем стояла слегка полная женщина, рыжеволосая, по видимому, очень добрая, в желтой мантии. Она напомнила Гермионе миссис Уизли. Конечно, это была Хельга Хаффлпафф.
Затем был еще один мужчина. Он не был так же высок, как Годрик, но был уверен в своем могуществе. У него были темные волосы и неприятная, злая улыбка. Если бы не ухмылка, то можно было бы сказать, что он действительно красив. Мужчина был в серой атласной мантии с черным, змеи, сделанные из серебра, обивали запястья. Его глаза были стальными и отливали холодным блеском. Он был одним из тех великих, кого Червехвост назвал Хогвартской Четверкой. Но он не выглядел, как человек, гордящийся своим величием. Он выглядел невероятно несчастным.
Но на гобелене была еще одна женщина, приковывавшая к себе внимание, стоявшая между Слизерином и Гриффиндором, она была в темно синей мантии. В руках она держала книги, а ее вьющиеся волосы, заплетенные в косы, были уложены вокруг головы. На щеке виднелось чернильное пятно, но это не портило общий вид гобелена. Она была привлекательна, в ней не было ничего особенного, но она выглядела как-то….очень живой. Не похожа ли она на меня? — думала Гермиона в смятении. — Да, немного — заключила она. Конечно, они не были точной копией друг друга. Глаза Равены Равенкло были голубыми, но что-то было….определенно что-то было…
Конечно, это не делало Салазара Слизерина, или того, что от него осталось, менее сумасшедшим. Он посмотрел на нее, и она увидела Черную метку, яркую и ужасную, вытатуированную на его ничего не выражающем лице. Она содрогалась при виде его, но это была не та дрожь, которую она испытывала при виде Волдеморта. Салазар Слизерин был довольно ужасен, чтобы считать его высшим злом, и не было сомнения в том, что она его боялась. И опять Гермиона почувствовала, в каком-то роде… жалость к нему. Совсем немного, но все же…
— Сейчас, — сказал он, — я хочу рассказать тебе одну историю.
Драко откинул свои волосы с лица и тяжело вздохнул. Ящик никак не реагировал на их действия. Драко уже использовал Открывающие заклинания, Дробящие Чары, осмелился попробовать Крушащие Заклинания, держа вдвоем с Гарри палочку. Ничего не действовало. Драко хотел уже попробовать Ураганное заклинание, но Гарри убедил его, что оно с трудом поддается контролю, и их просто может выкинуть из окна. Поэтому Драко оставил надежду открыть ящик с помощью магии и стал пытаться его разломать, долбя им по стене. Это не привело ни к чему, кроме боли в запястьях. В бешенстве, он бросил ящик на пол и начал по нему прыгать, проклиная всех и вся. Когда он, наконец, поднял голову, тяжело дыша, он увидел хихикающего Гарри.
— Что? — спросил растерянно Драко. — В чем дело?
— Ты очень смешно выглядишь, — ответил Гарри, не в силах сдержаться от смеха. Драко, задумавшись, остановился: — Правда?
— Да, правда, — подтвердил Гарри. — Ничто меня не заставляло так смеяться все эти дни.
Драко перестал прыгать и посмотрел на Гарри со странным выражением лица:
— Я тебя заставляю смеяться?
Гарри пожал плечами:
— В этом нет ничего особо выдающегося, Малфой
— Просто, — заметил Драко, — я чувствую себя виноватым.
— Виноватым? — с трудом повторил Гарри. — В чем?
Драко сошел с ящика, нагнулся, чтобы поднять его и подошел к Гарри, который с беспокойством смотрел на него.
— Поттер, — начал Драко, — мне надо тебе кое-что сказать. Гарри удивленно посмотрел на него. Драко держал в руках ящик, прижав к груди, будто ребенка, и его глаза были широко открыты и воспалены. Гарри в жизни не видел подобного выражения лица, как сейчас было у Драко. Он выглядел так, будто только что проглотил гвоздь.
— Что-что тебе надо мне сказать, Малфой? — спросил Гарри. — С тобой все в порядке? Ты умираешь? Что?
— Это связано с Гермионой, — сказал Драко. — Я просто… ты так верил, что мы с Гермионой друзья, что я начал чувствовать вину. В смысле, ничего особенного не было, было только однажды…
Гарри уставился на него:
— Было однажды ЧТО?
Драко, очевидно, был смущен:
— Ну, Поттер, не заставляй меня произнести это.
— Нет, — сказал Гарри холодным тоном. — Произнеси. Произнеси, потому что я не понимаю тебя.
— Слушай, — сказал Драко, — это было только один раз, думаю, ей тоже было стыдно за себя. Знаешь, это не значит то, что она тебя не любит.
— Если ты имеешь ввиду то, о чем я подумал, — отрывисто произнес Гарри. — Я тебе не верю, — заключил он. — Просто не верю.
— Правда? — спросил, улыбаясь, как довольный кот, Драко. — Тогда почему твой маленький детектор лжи замер? Твой… плутоскоп. Гарри опустил взгляд вниз, действительно, плутоскоп не двигался.
— Извини, Поттер, — сказал Драко, — такое, бывает, случается.
— Извини? — повторил, задыхаясь от эмоций, Гарри. — Извини? И это все, что ты можешь мне сказать? Почему…почему никто из вас мне не сказал этого раньше?
Драко пожал плечами:
— Мы никак не могли придумать как лучше тебе об этом сказать, — произнес он. — В конце концов, Гермиона решила, что лучше вообще тебе не говорить. Возможно, она была права, — добавил он, в сомнении смотря на Гарри. — Ты это явно нормально не воспринял…
Черные пятна мелькали перед глазами Гарри. Он мог вспомнить, когда он был настолько зол лишь пару раз в жизни, и лишь перед Волдемортом. «Он лжет», — сказал он сам себе — «но ,тогда почему Плутоскоп не двигается? Гермиона этого бы никогда не сделала. Но, тогда почему Плутоскоп не двигается? я всегда думал, что буду первым — единственным — это объясняет то, почему она писала ему все эти письма, каждый день новое письмо, я знал, что это не было нормально…»
— Эй, — произнес Драко, и его голос, казалось, звучал откуда-то издалека, — Помнишь, Поттер. Контроль, контроль и еще раз контроль…
БЭНГ!!!
Шар со снегом внутри на столе Люпина взорвался подобно бомбе, вся вода и искусственный снег оказались на бумагах Люпина. Нимфа из снежного шара закричала. Драко увидел трещины на оконном стекле, бокал для вина разлетелся вдребезги. Дай ему достаточно разозлиться, убеждал он себя. Дай ему достаточно разозлиться…
КРАК!!!
И Драко успел увернуться, когда ящик в его руках треснул и раскололся пополам, при этом раздался звук, будто ломаются кости. Сработало! Он бросил ящик с мечом, от удара ящик разлетелся на куски. Драко схватил Гарри за край рубашки.
— Я соврал, — крикнул он ему, стараясь перекричать звук бьющегося стекла и вой ветра. — Я соврал!
Гарри резко повернулся:
— Ты что сделал?
— Я соврал! Конечно, я соврал! Теперь останови это!
— Ты просто испугался, — сказал Гарри, прикрыв глаза в тот момент, когда держатель для бумаг пролетел по комнате и врезался в стену в сантиметре от головы Драко. У Драко сложилось впечатление, что Гарри в каком-то смысле наслаждался, разрушая все в ярости.
— Не будь идиотом! — крикнул Драко. — Ты думаешь, что если бы я переспал с Гермионой, я бы стал об этом говорить именно сейчас? И когда бы у нас было время на это? Вы всегда вместе. Подумай логически, Поттер!
— Что тогда с моим плутоскопом? — упрямо закричал Гарри. — Почему он не двигался?
— Потому что он в твоем пиджаке наверху! — ответил Драко, — Pillock!
Вдруг воцарилось молчание, лишь слегка позвякивали разбитые стекла на полу и раздавался тоненький, разозленный голосок нимфы из снежного шара, которая проклинала их обоих. Гарри этого не слышал, он не спускал глаз с Драко, полностью шокированный его словами: — Но зачем?
Он тоже, оглядел кабинет Люпина: везде была вода, разорванные в клочья бумаги, раздолбанная оконная рама. Меч лежал у ног Драко, блестящий и серебряный, такой же, каким они его увидели впервые той ночью, когда нашли. Драко наклонился и поднял меч, взяв его за рукоятку, показал его Гарри, который уставился на него.
— О, — произнес Гарри, когда до него дошло «зачем», — О.
Он посмотрел на Драко:
— Ты, грязный ублюдок, — сказал он, — но без особого воодушевления. — Ты не мог придумать ничего другого?
— Извини, — без малейшего раскаяния ответил Драко, — ты сказал, что мы можем использовать все, что возможно.
Гарри покачал головой:
— Я ненавижу упрощать тебе жизнь, — сказал он, — правда ненавижу.
— Просто как отнять конфетку у ребенка, — сказал Драко, хихикая, затем посмотрел на свои руки, которые были все в крови, поцарапанные осколками ящика. — Правда, — добавил он, — очень большого и злого ребенка.
— Я очень устал сейчас, чтобы с тобой разбираться, Малфой, — сказал спокойно Гарри. — Но будь уверен, я тебе это припомню.
Драко не мог понять шутит он, или нет.
— Буду ждать, — ответил он. — А теперь, пойдем-ка отсюда, пока Люпин не отделался от Флер и не вернулся, — он пожал плечами. — Или хуже того, пока они не вернулись вместе.
Когда они вернулись в спальню, то обнаружили Рона с Джинни на полу перед котлом. Джинни аккуратно доставало что-то оттуда. Она обернулась, услышав, что они вошли, и слегка улыбнулась. Медальон, который она сделала, был красивым и выглядел не смертельно опасным, как тот, который сделал Люциус. Он не был идеальным кругом, а был продолговатым.
— Он еще не готов, — сказала Джинни. — Вот, — она протянула его Драко. — Держи. Мне надо сделать последнее заклинание.
Он держал медальон, пока она направляла палочку. Длинная прядь рыжих волос упала ей на лицо, она нетерпеливо ее убрала: — Ullus res muta. Anima irreti. Sanguinum ad vitrum transmuta! — Появилась яркая вспышка света, и медальон вздрогнул в его руке.
— Готово, — произнесла Джинни.
Драко встал, не отводя глаз от медальона, который, подобно тому другому, был прозрачный, только в этом был локон его волос, а в том — зуб. «Теперь существует в мире две вещи, которые могут меня убить», — мрачно думал он. «Первая из них у Гермионы. кому я могу достаточно доверять, чтобы доверить вторую?» Он чувствовал на себе взгляд остальных, когда подходил к окну, держа в руке медальон. Драко остановился и выглянул в окно. Затем он закрыл глаза, позволяя всему остальному исчезнуть, так он делал, когда был ребенком и сидел запертый в шкафу для одежды в своей спальне. Он чувствовал, как этот медальон бьется, подобно маленькому сердцу, но, в то же время, он знал, что он чувствует ничто иное, как свой пульс. Он сконцентрировался на этом, сжимая медальон крепче, крепче…
Круглая башня окружена деревьями. Ее стены очень древние, местами почерневшие, будто башня когда-то горела. Птиц нет. Быстро промелькнули картинки: пустая комната, пол в которой был покрыт соломой, человек с серебряной рукой, коридор, украшенный гобеленами, и Гермиона, чьи темные глаза с тревогой смотрели на него.
Где ты? Где ты?
Он открыл глаза, обернулся и встретился взглядом с Гарри.
— На юг, — сказал он. — Мы идем на юг.
