Глава 2. Жених профессора Эвергрин
Утро оказалось серым, мрачным и холодным, в отличие от душного вчерашнего дня. Гарри вышел на веранду и, зябко поежившись, завернулся в мантию покрепче. Сильно задувало за воротник. Он вышел за калитку Норы и посмотрел на расстилающееся перед ним поле и темную кромку леса на холмах вдали. Почему-то у Гарри возникло чувство, что если он побежит к этому лесу быстрее ветра, так, чтобы его безжалостно хлестали жесткие прутики вереска, чтобы ноги увязали в зеленой тяжести июньской травы, чтобы ненасытный медовый запах цветов обволакивал его жадным туманом, то он сможет убежать от смерти. Не своей. Гарри больше всего желал, чтобы другие перестали отдавать жизни за него. Ему скоро будет шестнадцать, и он не хотел, чтобы, начавшись со смертей, его юность оказалась погребена под ними навсегда. В таком возрасте желания берут верх над разумом, но разум Гарри до сих пор не допускал его в дебри желаний. В воздухе так сладко пахло летним лугом, что Гарри устыдился своего странного, налетевшего ниоткуда ощущения полноты жизни, потому что, напомнил он себе, прямо за этим лесом находится маленькое семейное кладбище, на котором вчера стало одной могилой больше.
Но жизнь не хотела уходить, несмотря на острую боль потери. Она цвела в каждом лилово-розовом лепестке вереска, жужжала с каждой присевшей на этот лепесток пчелой, таинственно шелестела листьями в саду и осторожно, но целенаправленно, пробиралась вместе с Криволапсусом сквозь заросли выродившейся малины вслед за пестрой несушкой миссис Уизли.
Кот мяукнул и походя потерся плоской мордочкой о ногу Гарри. Что-то есть хочется, не находишь? Как считаешь, эта толстая глупая птица не подходит мне в качестве небольшой закуски?
— Криволапсус! Кис-кис! Молочка не хочешь? — Валери Эвергрин, с еще мокрым после умывания лицом и полотенцем через плечо ставила на веранду миску с молоком. Криволапсус издал утробное «Мр-р-р-ря-у-у-у!» и, топоча как небольшой слон, побежал к своему завтраку. — Доброе утро, Гарри. Ну что, готов ехать к родственникам?
— Доброе утро, профессор. Вы считаете, что это не опасно? Вольдеморт, наверное, уже знает наверняка, где меня искать. Нас могут там поджидать, чтобы убить.
— Упивающиеся Смертью? Нет, не думаю. Хотя, возможно, они по другой причине постараются войти в контакт с твоими родственниками, — она вытерла лицо и присела на перила, наблюдая за тем, как Криволапсус, забыв о вальяжно гуляющей по двору курице, жадно хлюпает молоком в миске.
— С Дурслеями? Да они же не терпят волшебников! Они даже говорить с ними не захотят! — перед глазами Гарри возникла картина: тетя Петуния орет на Люциуса Малфоя, размахивая своей любимой чугунной сковородкой, и требует, чтобы он немедленно убрался из их дома, а дядя Вернон держит Вольдеморта на мушке своего ружья. Дико, конечно, но Дурслеи способны поступать только так, если речь идет о волшебниках, и им наплевать, добрые они или злые. Это может быть для них слишком опасно, вдруг пришла мысль в голову Гарри.
— Ты еще помнишь нашего бывшего друга Смиткинса, Гарри? — поинтересовалась мисс Эвергрин. Гарри кивнул. — Так вот, у твоих дяди и тети вполне могут появиться точно такие же причины пообщаться со сторонниками Вольдеморта, как и у него. Дурслеи ведь любят деньги. Значит, нам нужно успеть раньше Упивающихся Смертью, иначе даже закон не сможет спасти тебя от них. Надо вытаскивать тебя с Бирючиновой аллеи, такие родственники, как твои дядюшка и тетушка, способны продать родную мать.
— Вы считаете, что Дурслеи могут просто продать меня Вольдеморту? — Гарри осторожно взвешивал эту идею.
— Не исключено. Привет, Чарли, — Валери кивнула одному из старших братьев Уизли. Он выходил из кухни, дожевывая оставшийся от вчерашних поминок пирожок, и заправлял в штаны обыкновенную клетчатую ковбойку. Чарли выглядел ужасно усталым и заспанным. На щеке виднелся рубец от подушки.
— Уезжаешь? — видимо, Чарли был с ней на ты, несмотря на разницу в возрасте, впрочем, подумал Гарри, это естественно, они же когда-то вместе учились. Он с трудом проглотил остатки пирожка и ожидающе уставился на Валери. Между ними пробежала короткая искра понимания, которой не мог не заметить Гарри.
— Да, прямо сейчас. Нужно успеть, пока кое-кому не пришли в голову те же мысли, что и мне. Надеюсь, что мы пока опережаем их на пару дней, — мисс Эвергрин торопливо рылась в карманах, разыскивая ключи от машины. — Мистер Флетчер уже дезаппарировал?
— Пару часов назад, — кивнул Чарли. — Он встал, наверное, в три ночи. Они с папой долго говорили.
— Отлично. Флетчер сказал тебе, что нужно делать?
— Угу. Начну, пожалуй, с родителей Гермионы. Она вчера уже написала им письмо, — коренастый и серьезный, Чарли достал из кармана небольшой блокнот и быстренько пролистал его, просматривая содержимое. — Грэйнджеры, Томасы, Криви, Макферсоны — и это только на сегодня. Не хотелось бы оставлять маму, но делать нечего, к тому же с ней будет Рон. Да, со своими драконами мне придется пообщаться еще не скоро, — вздохнул он. — Хорошо хоть Джинни и Джордж не будут участвовать в этом. Им больше чем всем нам нужно время, — Чарли неловко глянул на Валери, и она моментально раскусила его взгляд.
— Не бойся, твоему дяде Джону можно полностью доверять. Я — доверяю. А нервы у Джинни еще покрепче, чем у меня. Она сильная девочка.
— Хотел бы я сказать то же о себе, — проворчал Чарли.
— Где Билл? — немного нервно спросила мисс Эвергрин. — Он мне срочно нужен. И еще — Перси уже ушел?.
— Билл на кухне, допивает кофе, а Перси дезаппарировал вместе с мистером Флетчером. Ну, удачи всем нам, я пошел. Гарри, береги себя, — Чарли приветливо кивнул подростку и тут же с легким хлопком испарился.
— Билл! — громко заорала Валери, нарушив сонную тишину утра.
Билл Уизли выглянул из-за двери.
— Чего вопишь, люди спят, — недовольно сказал он, собирая рыжие волосы в хвост. — Иду я уже! Что, есть задание, мисс начальница?
— Есть, есть, дорогуша, да еще как много, — мисс Эвергрин уселась на перила террасы и извлекла из недр своей необъятной куртки небольшой пакет с документами. — Вот эти бумаги возьмешь с собой в Министерство и отдашь Катберту Мокритцу лично в руки. Он знает, что это. Скажи, что все подписано без вопросов. Он спросит, к кому нужно обратиться, скажешь — к Хвостодеру, он у наших местных гоблинов за главного. Это первое, — она вручила Биллу сверток. — Так. Дальше ты отправишься к Перси… нет-нет, не криви физиономию! У него ты встретишься с одной знакомой тебе барышней и поступишь в полное ее распоряжение. Она знает, что делать, Перси заверил меня, что она прекрасно говорит на языке троллей. Ты за нее головой отвечаешь, понял?
— Интересно, о какой это барышне идет речь? — Билл смешно выкатил глаза. — Она хоть симпатичная?
— Тебе понравится, дорогуша, — пообещала Валери. — Эта красотка всем нравится. Голову только не потеряй, она тебе и на плечах еще понадобится.
— Многообещающее начало, — хмыкнул Билл и растворился в воздухе.
— Так, — Валери мысленно перебирала еще кучу дел, которые необходимо было переделать. — Гарри, теперь ты. У меня есть и для тебя кое-какие ценные указания.
— Да, мисс Эвергрин, — подтянулся Гарри.
— Собственно, они такие же, как и в прошлом году. Никуда без меня не ходить. Во всем меня слушаться. У тебя пока нет палочки, ты не можешь себя пока защитить, понимаешь? Как только разберемся с твоими родственниками, я тут же отправлю сову мистеру Олливандеру, но до тех пор ты должен быть предельно осторожен. Ясно?
— Ясно. Профессор, а как вы хотите с ними разобраться? Вы попросите у них разрешения снова забрать меня на лето? — этого Гарри хотелось больше всего на свете.
— Нет, я намерена более коренным образом изменить твою жизнь, — она тряхнула головой, и пушистая белокурая челка заплясала у нее на лбу. — Садись-ка рядом со мной. Вот так. Знаешь, Гарри, у меня есть к тебе предложение. Уж и не знаю, как ты его воспримешь, но… — предложение, по всей вероятности, было очень серьезным, так как мисс Эвергрин даже слегка смутилась. Ее рука легла на плечо Гарри с приятной ободряющей надежностью. — Прошлым летом ты уже жил со мной. Тебе понравилось? Я не была с тобой слишком резка или, возможно, слишком натягивала поводок? Ты ведь уже взрослый парень, Гарри, но тебе и семья нужна, нормальная семья. Я знаю, когда-то ты мечтал жить с Сириусом. Впрочем, не будем сейчас об этом, — спохватилась она, увидев, как у Гарри потемнело лицо.
— Что вы, мисс Эвергрин. Прошлым летом было очень здорово, — поскорее ввернул Гарри, чтобы сгладить ситуацию и заставить себя не думать о Сириусе.
— Ты не согласишься снова провести лето у меня?
— Что, опять в Хаммерсмите? — Гарри вспомнил жирный загривок Паджетта и осколки горшка на голове у Ральфа МакАбра.
— Нет-нет. Эту квартиру для меня снимало Министерство Магии. Она, конечно, была чудесна, но сейчас я уже не работаю у них, поэтому мне придется вернуться в свой старый дом в Девоншире. Поедешь со мной? Я хочу сказать, ты не согласился бы остаться жить со мной насовсем? Если ты скажешь, что согласен, то я договорюсь с твоими дядей и тетей о передаче опекунства над тобой мне, — она перевела дух, и сразу стало видно, как трудно ей было оформить эту мысль. Она явно волновалась, что скажет Гарри, потому что его слова озвучили бы его отношение к ней. — Директор Дамблдор уже одобрил мое решение, — быстро добавила она.
Гарри врос в землю. Боже! Навсегда попрощаться с Дурслеями! Это же мечта всей его жизни! Не будет больше изнуряющей пахаловки по дому, полуголодного существования под тем предлогом, что дурслеевского Диплодока-Дадли нужно держать на диете. Не будет решеток на окнах, домашних заданий, спрятанных под одеялом, и жалкой полки с учебниками вместо книжного шкафа. Не будет криков, запретов, язвительного шипения тети Петунии, холодной злобы дяди Вернона и увесистых плюх от Дадли и его компании. Уехать от них, быть от них свободным — что может быть лучше?! А то, что сменить опекуна для него, значит, остаться с Валери Эвергрин, совсем не вызывало у него чувство неловкости и смущения. Напротив, из всех взрослых, которых он знал, она вызывала у Гарри ощущение наибольшего доверия и надежности. Разве что кроме Дамблдора. Но Валери была молода, из нее прямо-таки извергалась энергия, и он иногда чувствовал, что она не совсем похожа на учителя, а, скорей, на хорошего друга, который мог серьезно и методично обучать его чему-то, а через несколько секунд она уже будет хохотать до слез вместе с ним над какой-нибудь шуткой, как девчонка. Остаться с ней? Это был отличный выход! Но как же…
— Но как же ваш жених, мисс Эвергрин? Он не будет против? — воображение уже давно нарисовало Гарри здоровенного красавца с могучей мускулатурой, тупо пялящегося на Валери Эвергрин, наподобие Паджетта. Волшебника, конечно, из какого-нибудь богатого старинного рода, имеющего большое влияние, которое так сейчас необходимо Дамблдору и его сторонникам, чтобы поднять все магическое сообщество против Вольдеморта. Гарри совсем не был уверен, что мисс Эвергрин так уж хочется замуж, тем более, за такую фигуру, но ничего другого он просто не мог себе представить.
— О, об этом ты и вовсе не должен волноваться, Гарри. Мой жених совсем не против того, что ты будешь жить с нами. Он сделает то, что я ему скажу только потому, что ему будет приятно доставить мне радость! Он чудесный человек, очень добрый, умный и никогда и ни в чем не будет возражать мне, — последние слова, как показалось Гарри, Валери Эвергрин произнесла с едва заметным оттенком сожаления. — Вы понравитесь друг другу, обещаю тебе! Так что ты скажешь? — вновь забеспокоилась она, осторожно заглядывая ему в глаза.
— Черт, да, конечно да! Я всегда хотел, чтобы… Но как же заставить Дурслей согласиться отпустить меня? — Гарри был уверен: несмотря на то, что дядя и тетя его ненавидят, возможность отпустить его туда, где ему будет хорошо, заставит их еще упорнее сопротивляться такому исходу дела. Нет, так просто он не вырвется из их когтей.
— А это уже мое дело. Если ты согласен, то я сегодня же вытащу тебя из этого омута. Клянусь, — Валери Эвергрин радостно затянула молнию на куртке и еще раз проинспектировала содержимое многочисленных карманов. Обнаружив палочку, она обрадовалась ей, как доброму другу. — Ага. Ну, что ж, трогаем?
— Уже? — растерянно пробормотал Гарри.
— Конечно, чего же время терять?
— Погодите минуточку, а мне можно попрощаться с Уизли и Гермионой? — взмолился Гарри.
— Ладно, давай, только быстренько, и поедем к твоей родне, — Валери кивнула Гарри и извлекла свой маленький серебристый мобильник. — Бода? Привет, красавчик, да это я. Ну что, мой ненаглядный уже у вас?..
Ненаглядный? Это не про своего ли жениха она спрашивает? Бода, кажется, раньше работал вместе с ней в Отделе Тайн, может, ее будущий муж тоже оттуда? Странное описание она дала своему будущему мужу. Не понять, то ли она любит его, то ли нет. Может быть, ей не нравится, что ее избранник в перспективе — подкаблучник? Любопытство терзало Гарри, как девчонку-первоклашку из Слизерина, но он сдержался. Может, она сейчас будет говорить с ним, ему бы не хотелось, чтобы мисс Эвергрин поймала его на том, что он подслушивает подобные разговоры.
Миссис Уизли с черными кругами под глазами сидела за столом, на который накрывали Гермиона и Джинни. Рон и Джордж медленно возили ложками в тарелках с овсянкой, демонстрируя потрясающее нежелание двигаться и вообще что-то делать. Гарри заметил, что, наверное, только сейчас Рон позволил горю прорваться наружу сквозь свою сдержанность. На его щеках отчетливо виднелись следы слез, пальцы с обглоданными ногтями, дрожа, обрывали кружево со скатерти.
— Рон, — внезапно строгим голосом сказала Джинни. — Оставь скатерть в покое!
— Что? — еле-еле проснулся Рон.
— Не обрывай оборку, я сказала!
В то время, когда миссис Уизли явно не могла справиться со своей трагедией и пребывала в полной прострации, тихонько покачиваясь из стороны в сторону (Гарри в ужасе понял, что именно так вела себя безумная Лиза Лонгботтом, уже много лет находящаяся в психиатрической клинике), Джинни твердо решила взять на себя роль главы семьи. Гарри увидел, что она точно так же ловко, как обычно это делала сама Молли Уизли, обращается с кастрюльками и сковородками. Ее палочка в несколько взмахов отправляла в мойку грязную посуду, а кухонные ножи рьяно набрасывались на огурцы и булки хлеба. Из Джинни выросла хорошая хозяйка. Внезапно Гарри осознал, что Джинни уже не та маленькая рыжая девочка, которая краснела каждый раз, когда ухитрялась поймать его взгляд. Перед ним была вполне взрослая девушка, невысокая, бледная и худая, с грустными глазами, твердо поджатыми решительными губами и хрупкими тонкими пальчиками. Каждое движение Джинни было порывисто, точно взмах крыльев молодого лебедя. Такая юная, она, тем не менее, на фоне убитой горем матери казалась намного старше. Да, мы все повзрослели, ничто так не старит, как горе (в волосах мамы Рона явственно виднелись новые седые пряди), подумал Гарри, в который раз удивляясь своей неспособности сказать что-то в утешение. Почему нельзя просто подойти и обнять ее? Нет, тогда Джинни уткнется ему в плечо и расплачется, а ее слез Гарри уже не смог бы вынести. К тому же, Джинни не могла проявить свою боль при матери, чтобы миссис Уизли не стало еще хуже, поэтому она прятала горе за внешней твердостью, изредка позволяя ему прорваться только на скорбно изогнутые уголки губ.
— Овсянки, Гарри? — Джинни подошла к нему с кастрюлькой.
— Нет, спасибо. Я хотел попрощаться, — после некоторой заминки сообщил Гарри. — Я уезжаю.
Миссис Уизли подняла мокрые от слез глаза.
— Сынок, но куда ты пойдешь? Не возвращаться же тебе к этим, — она не терпела Дурслей почти так же, как и сам Гарри. — Останься здесь, Гарри, у нас безопасно!
— Не могу. Мисс Эвергрин сказала, что забирает меня. Дамблдор тоже так хочет.
— Гарри, тебе сейчас нельзя показываться никому на глаза! — воскликнула Гермиона, бросая вилки в раковину. — Если Вольдеморт узнает, что ты вернулся к Дурслеям, то… — она покосилась на миссис Уизли.
— Гарри, малыш мой, я не хочу, чтобы и с тобой случилось то же, что и с Фредом! — громко заплакала Молли Уизли. Гарри не выдержал вида слез миссис Уизли и рискнул перебить ее:
— Я обещаю, что со мной ничего не случится! Я не могу позволить этого, слишком много нам еще нужно сделать!
Некоторое время все переваривали его отчаянный возглас. В глазах у Гермионы мелькнул огонек одобрения и гордости за самообладание Гарри. Рон долго смотрел на него, а потом кивнул.
— Если ты считаешь, что так лучше, Гарри, то делай то, что должен, — их взгляды встретились, и Гарри понял: медальон Ордена Феникса оттягивает шею не только ему одному, Рон и Гермиона тоже знают, что им, скорее всего, придется много поработать в этом году.
— Обещайте, что позаботитесь о Гермионе.
— Обещаю! — тут же воскликнул Рон, но миссис Уизли перебила его.
— Артур вчера сказал, что маглорожденным колдунам и их родственникам лучше укрыться у знакомых чистокровных волшебников. Во всяком случае, на первое время. Поэтому…
— Поэтому Чарли привезет сюда еще и моих маму и папу, — призналась Гермиона. — Честное слово, я не знаю, как они отреагируют на это, но я буду спокойна за них только, когда они рядом со мной. Мистер Уизли был так любезен, что разрешил всем нам остаться здесь на все лето.
— Мы будем рады принять их у себя, милая, — тихо сказала Молли Уизли. — В такое время все должны держаться вместе.
— Здорово, что можно будет познакомиться с твоими родителями поближе, Гермиона, — добавила Джинни, и смущенный Рон яростно зыркнул на нее. — Гарри, ты, честное слово, будешь осторожен? — она с надеждой вскинула на него все еще отчаянно влюбленный взгляд. Интересно, понимает ли она, как к ней относится Невилл, внезапно подумалось Гарри.
— Да, Джинни, конечно. Вы с Джорджем скоро уезжаете, верно? Это не будет опасно? — Гарри покосился на миссис Уизли.
— Дядя Джон поедет с нами, — беспечно заметила Джинни. — Он снимает помещение на Диагон-аллее под наш хохмазин, и мы с Джорджем поедем туда, чтобы прибраться. Уж на Диагон-аллее с нами точно ничего не случится, я уверена, мам, — мягко добавила она.
— Папа нас отвезет, вот от Клариного отца вернется. Он по кружаной сети решил отвести Клару домой, да что-то вот задержался, — добавил до сих пор молчавший Джордж. — Видимо, сэр герцог до сих пор прочищает ему мозги.
Несмотря на тяжелую атмосферу, царившую в доме, Рон громко хмыкнул.Джинни и Гермиона нахмурились.
— Ладно, я поехал, — поспешил разрядить обстановку Гарри. — Я напишу вам, обещаю. Пока, Рон, — он обнял Рона и постучал его по костлявому плечу. — Крепись, — шепнул Гарри.
— Ты тоже, — шепотом ответил Рон. Гермиона повесилась на шею Гарри и зашмыгала носом. Джинни не посмела последовать его примеру и лишь пронзительно посмотрела в глаза Гарри, точно пытаясь запомнить его лицо перед долгой разлукой. Это заставило Гарри несколько неловко поежиться: сам он не питал к Джинни иных чувств, кроме дружеских. Джордж встал и через стол крепко пожал Гарри руку.
— Не пропадай!
Легко сказать — не пропадай, думал Гарри, бредя с клеткой для Хедвиги по росистой траве заднего двора к совяльне, распугивая всполошенно хрюкающих поросят, с наслаждением роющихся в луже у свинарника. Кто знает, что еще с ним случится в этом году, когда Вольдеморт объявился уже открыто и возвестил о своем появлении первыми жертвами? Кого ему еще предстоит потерять? О собственной смерти Гарри даже и не думал, просто удивительно.
Он поздоровался с обитателями маленькой, темной и сырой совяльни Уизли. Подслеповатым старым Эрролом, рыжим нагловатым Гермесом и гордо выставившим обросшую взрослыми перьями грудь Свинринстелем. И тут же попрощался с ними, запихнув сонную Хедвигу в клетку. Она обиженно взъерошила перья и отвернулась — нахал, спать, понимаете, не дает. Ты попроси меня еще письмо отправить, узнаешь, что такое месть разбуженной не вовремя совы!
Валери Эвергрин ждала его на той же веранде. Впрочем, не совсем ждала, она до сих пор говорила по телефону:
— Да. Тот же самый адрес, ничего не изменилось. Привезите его прямо туда и приведите перед этим его в приличный вид, чтобы тамошние маглы не слишком испугались… Да… Я знаю, но вы постарайтесь! — сердито сказала она трубке. — Не нервничай, Кешифр, старина. Знаю, что у всех нас много работы. Свою часть я наверняка обеспечу, не сомневайся. Значит, насчет охраны я могу быть уверена?.. Но моей тете не двадцать лет, чтобы с палочкой поджидать на углу Упивающихся Смертью! — она замолчала и терпеливо подождала, пока трубка перестанет кричать. — Вуд? Ну, пусть он, хорошо, хорошо. Привет Аластору и передай: ежели что случится — мой дом абсолютно безопасен. Пусть отправляет людей туда в любое время, даже если нас там уже не будет. Все, привет. Жду, — она чирикнула выключаемым мобильником и повернулась к Гарри. — Ты готов? Вот и отлично, твои вещи уже погружены. Можем ехать, — она спустилась с веранды на дорожку к калитке, за которой стоял тот самый феррари в виде кадиллака, на котором она увозила Гарри из дома в прошлом году. Возле заднего колеса нагло задрал хвост Криволапсус, пяля на Валери откровенные хамские глазищи. — Вот нахальная животина!
— А нам долго ехать? — Гарри засунул клетку с Хедвигой в багажник.
— Меньше секунды, — хмыкнула Валери. — Пока ты там копался, я даже успела превратить машину в портшлюз. Садись, скорей!
Гарри устроился на переднем сидении рядом с мисс Эвергрин, выпихнув на заднее небольшой, но тяжелый черный чемодан. Когда она посчитала до пяти и повернула ключ зажигания, его привычно дернуло за пупок, поволокло в никуда, а затем отпустило. Серебристый туман, сгустившийся в машине, рассеялся. Гарри огляделся и удивленно осознал: они уже на Бирючиновой аллее. Знакомые палисаднички с ухоженными газонами, калитки, увитые старомодными розами и выглядывающие из-за белых заборчиков лапы давно отцветшей черемухи. Они проехали мимо домика миссис Фигг, и Гарри успел заметить, что его хозяйка, суровая старуха, усиленно делает вид, что подстригает кусты, совершенно в стрижке не нуждавшиеся. Гарри так часто приходилось заниматься у Дурслеев такой же работой, что он вполне мог считать себя садовым дизайнером высшего класса, поэтому он сразу же приметил, что Арабелла Фигг с Бирючиновой аллеи на самом деле вовсю бдит, ожидая их приезда, а вовсе не стрижет живую изгородь. Когда их машина пронеслась мимо, миссис Фигг даже бровью не повела, точно ее это не касалось. Валери Эвергрин тоже не повернула головы в сторону своей внучатой тетки и поехала дальше. Мимо купы тисовых саженцев, в которых ковырялся садовник. Мимо отчаянно милующейся на скамейке парочки (немного растерянный парень почему-то показался Гарри знакомым). Мимо первого утреннего бомжика, неизвестно каким образом забредшего в их квартал. Бомж уныло искал что-то грязной пятерней в зубах и проводил их машину завистливым взглядом. Мимо уткнувшегося в газету бизнесмена с сигарой, он опирался о свою машину и поминутно смотрел на часы, наверное, кого-то ждал.
В газете была дырка.
— Профессионалы, черт их побери, — недовольно покачала головой Валери Эвергрин. — Так откровенно переигрывает!
— Так это — колдун из отдела Тайн? — догадался Гарри. Он чуть не свернул шею, пытаясь разглядеть увлеченного утренней прессой человека, но у него оказалось настолько неприметное лицо, что Гарри его не запомнил.
— Ага. Эти люди — подсадки, Гарри. В такой час на Бирючиновой аллее все жители еще спят, сам знаешь, — она вывернула машину на стоянку возле дома мистера и миссис Дурсль и остановилась. — Подай-ка мне тот чемоданчик. Спасибо. Нет, мантию можешь не снимать, — остановила она его, увидев, что Гарри пытается снять с себя школьную форму и остаться в стареньком свитере. — Не то, чтобы мне самой нравились мантии, но глаза твоей тетки, когда она увидит, во что одеваются волшебники — на это стоит полюбоваться! — Она поставила машину на охрану и решительно прошла к дому.
Гарри перевел дух. Сейчас все решится. Или свобода, или… что дальше будет, он не успел подумать, потому что Валери Эвергрин уже позвонила в дверь. Гарри думал, что теперь им придется ждать целую вечность, пока кто-нибудь из обитателей дома не проснется, но к его изумлению дверь открылась почти мгновенно. На пороге стоял дядя Вернон и с таким отвращением смотрел на мисс Эвергрин и Гарри, точно их появление означало, что его уволят с работы. Гарри сразу заметил, что дядя Вернон выглядит как-то странно. Усы у него устало и нервно обвисли, он дергал воскресным пиджаком, не попадая в рукав. Было похоже, что он куда-то собирался по важным делам и уже стоял на пороге, но ему помешали.
— Вы! — прошипел он придушенно и злобно. — Вы здесь! Мы думали, что ты уже никогда не вернешься, мальчик! Какого дьявола ты не приехал поездом и заставил нас проторчать целый час на вокзале?!
— Вам было отправлено письмо, в котором сообщалось, что Гарри привезу я, но если вы относитесь к совиной почте так старомодно, как мне кажется, то вы, сэр, сами виноваты, — холодно заметила Валери Эвергрин. — Кстати, доброе утро, мистер Дурсль.
— Доброе? — ощетинился дядя Вернон. — Еще какое доброе! Особенно после того, как приехал этот ублюдок! Заходи в дом, и чтобы тебя даже слышно не было! В свою комнату, живо!
У Гарри вновь проявилось многолетнее желание шваркнуть милого родственника по огромному красному носу, но он сдержался. И остался стоять на месте.
— Я догадывался, что вы — такая же ненормальная, как и этот! — мистер Дурсль был намерен, по всей вероятности, ни за что не пускать в дом такую подозрительную личность, как мисс Эвергрин. — Ваша сумасшедшая старуха тетка всегда была мне противна! — дядюшка Вернон с тщательно наигранным отвращением посмотрел на кадиллак Валери и жадно сглотнул слюну. — Убирайтесь! И чтобы ноги вашей на пороге моего дома и близко не было!
— Увы, как бы мне ни хотелось расстаться с вами побыстрее, это невозможно, пока мы с вами не побеседуем, — Валери отстранила рукой обалдевшего мистера Дурслея и преспокойно вошла в дом. Гарри, воспользовавшись секундным обалдением дяди Вернона, последовал ее примеру.
Он тут же увидел тетю Петунию, стоявшую перед зеркалом в незнакомом ему (видимо, новом) костюме и со шляпкой в руках. Лицо у тетушки скривилось, словно от хронического несварения, а когда она оглядела его мантию, ее глаза начали метать молнии.
— Снять с себя эти тряпки, живо! — взвизгнула она, метнув злобный взгляд в сторону Валери. — А ты… ты… мерзкая, паршивая… Убирайся отсюда!!!
— Гарри, где тут у вас гостиная? — спокойно поинтересовалась Валери.
— Вон там, я покажу, — Гарри открыл перед ней дверь, и мисс Эвергрин зашла в комнату, набитую креслами, пуфиками, сельскими пейзажами, мраморными слониками и фотографиями Дадли в разных ракурсах. Она неодобрительно посмотрела на включенный телевизор (на канале повторного фильма показывали «Как украсть миллион?»), грохнула свой чемоданчик на журнальный столик, чуть не сломав его ножки, и упала на диван, измученно вытянув ноги.
— Ф-фух! Как же я устала! Да вы присаживайтесь, присаживайтесь, — кивнула она Дурслеям, засунувшим носы в собственную гостиную и онемевшим от такой наглости. — У меня к вам деловое предложение. Разрешите?, — она порылась в вазочке с печеньем, извлекла засохшую галету и грустно посмотрела на нее. — Жутко есть хочется, — призналась Валери. — Я сегодня не завтракала, не успела. Столько всего надо было сделать.
— Вызывай полицию, Петуния! — провозгласил дядя Вернон.
— Полицию? Отчего же, это можно, — Валери с готовностью протянула ему свой мобильник. — Воспользуетесь? Очень удобный тариф: вызов полиции — бесплатно. Мне это не будет стоить ни гроша.
— Вы что, издеваетесь? — прорвало даже тетю Петунию. Гарри просочился мимо возмущенно брызгающих слюной родственников и потихоньку отправился на кухню ставить чай. Мисс Эвергрин сама сказала, она не завтракала.
— Ничуть! — услышал Гарри из кухни, набирая воду в чайник. — Если вы вызовете полицию, то это только усугубит ваше положение, разве не понятно?
Воцарилась тишина, в которой, кажется, один Гарри не понимал, в чем, собственно, дело.
— О чем это вы? — деревянным голосом переспросил дядя Вернон. Судя по звукам, доносящимся из гостиной, он прошел в комнату и тоже присел на диван. Валери весело хрумкала печеньем.
— Я говорю о двух мальчиках, — жизнерадостно пояснила Валери Эвергрин. — И о двух возможных судебных разбирательствах.
Снова тихо.
— К-каких разбирательствах? — осторожно проговорила Петуния.
— Дело о жестоком обращении с несовершеннолетним ребенком. Бедняжка, его родственники так ненавидели его, что запирали на несколько дней в чулане, кормили объедками и — ужасно, представляете! — даже били! Особенно отличился его кузен, когда несчастный ребенок был еще совсем мал, этот мальчик, — кстати, его зовут Дадли Дурсль, не знаете такого? — лупил его чуть ли не круглые сутки! Представляете, какое впечатление это произведет на судью? Особенно, когда судья узнает, что в данный момент этот самый Дадли Дурсль находится под следствием: его обвиняют в том, что, будучи пьян, этот малыш разбил несколько витрин в ночном супермаркете, где ему отказались продать бутылку виски, потом угнал машину и на полной скорости сбил человека на улице. А человек-то выжил, не знаете? — она с искренним интересом ожидала реакции Дурслей, но ее не последовало, поэтому Валери уверенно продолжила. — Вы ведь сейчас собирались отправляться в банк, чтобы попросить кредит на выплату ущерба этому господину и его семье? А уж если несчастный скончается, вашему сыну, боюсь, придется несладко.
Гарри чуть не выпустил чайник из рук. Дадли чуть не убил человека? Невероятно! Впрочем, подумав, рассудил Гарри, это не так уже невероятно, но убийство — это уж слишком. Интересно, когда это он успел так радикально измениться в худшую сторону? Впрочем, от Дадли всего можно было ожидать. Нажрался как свинья, ничего себе. В общем, подобное перевоплощение могло удивить только дядю и тетю: для них Дадли все еще оставался маленьким ангелом, хотя Гарри мог бы поклясться, что его кузена вполне может ожидать блестящая карьера на преступном поприще, не будь он таким невозможным придурком.
— Суд, кажется, назначен на понедельник? — участливо спросила Валери Эвергрин. — Эй, Гарри, как там у нас с чаем?
— Сейчас! — Гарри воткнул вилку в розетку.
— Откуда вы знаете? — мрачно спросил дядя Вернон. — Хотя… такие, как вы… — он не закончил фразы.
— Чего вы хотите от нас? — задребезжал голос тети Петунии. — Вы нам угрожаете? Я не понимаю, что вам нужно?
— Я не угрожаю, — примирительно откликнулась мисс Эвергрин, выскребая из вазочки остатки печенья. — Я просто констатирую факт: если состоится слушание по обвинению в жестоком обращении с несовершеннолетним, злоупотреблении опекунскими правами и так далее, то вам, увы, придется несладко. Суд однозначно постановит — передать права на опеку над Гарри Джеймсом Поттером другим людям. Это все так печально, канительно и противно — вспомните, какую неблаговидную роль здесь может сыграть пресса! — что я вам предлагаю кардинальное решение этой проблемы!
— Какое решение? — дрогнувшим голосом спросила миссис Дурсль. Дядя Вернон молчал.
— Ну, как же! Без всяких судебных волокит отказаться от права на опекунство, и этим избавить себя от хлопот. Разве не удобно? — Гарри вошел в комнату с подносом как раз в тот момент, когда Валери откинулась на диван и стала снимать с себя куртку с многочисленными карманами. — Где-то здесь у меня были эти бумажки… Ага! Вот! Прошу, сэр, — она вручила ворох документов опешившему дяде Вернону. — Прошение о передачи прав опеки, согласование с Советом по социальной защите несовершеннолетних, краткая характеристика с места работы предполагаемого нового опекуна, рекомендации и отзывы, финансовое положение, семейное положение…
— И что нам это даст! — отшвырнул документы дядя Вернон. Край заявления тут же угодил в чашку с чаем. — Вы считаете, что мы хотим избавиться от этого мерзавца? — Гарри как-то сразу понял, что речь идет о нем. — Это точно, много лет мечтаем! Но отдать его — куда? К таким, как вы? Он там станет еще большим уродом, чем был!
Большим уродом, чем Дадли, стать невозможно, чуть не вырвалось у Гарри, но он промолчал.
— Вы меня разочаровываете, мистер Дурсль, — грустно заметила Валери Эвергрин. — Вам не хочется подумать о Дадли? Каково ему сейчас в камере предварительного заключения? Кажется, вам не хватило средств, чтобы внести залог? Что, так дорого?
— Заткнись, мерзавка! — вскипела тетя Петуния, но дядя Вернон ухватил ее за руку и против воли усадил рядом с собой.
— Что вы предлагаете? — через силу спросил он. Ради своего ненаглядного ангела он был готов на все.
— Вот, это уже деловой разговор, — одобрительно заметила мисс Эвергрин. — Приятно, что вы все-таки решили прислушаться к голосу разума. Что ж, условия таковы: вы передаете мне права опекунства над Гарри Поттером, взамен чего получаете возможность не присутствовать на процессе в качестве обвиняемых в жестоком обращении над мальчиком. Свидетели, не волнуйтесь, найдутся — целая улица. Ваша соседка, например, миссис Арабелла Фигг, почтенная гражданка, подтвердит, что вы много лет измывались над ребенком…
— Мерзкая тварь! — не выдержала Петуния.
— Тихо, тихо, я еще не закончила, — Валери с явным удовольствием наблюдала, как цвет лица у тетушки Петунии меняется на темно-багровый. — Далее. После того, как вы подпишете документы, вы еще получите определенную сумму денег, достаточную, чтобы внести залог за Дадли, выплатить ущерб пострадавшему, умаслить владельцев супермаркета и хозяина угнанной машины. Сумма будет достаточно велика, от вас требуется только одно — немедленно уехать отсюда после завершения всех формальностей!
— Что-о-о?!
— Что слышали, сэр. Канары, — вам, кстати, там понравилось, кажется? — остров Уайт, Джерси. Или даже Швейцария. Мир велик. Но на Бирючиновой аллее вы не должны оставаться, ясно?
— Вам мало того, что вы ставите нам условия! Вы еще хотите выгнать нас из собственного дома?! — проорал Вернон Дурсль. — А вам не приходило в голову, что суд просто не даст вам возможности опекать мальчишку, хотя бы потому, что вы не замужем? Такому отвратительному синему чулку, как вы, никто не позволит взять на воспитание ребенка! К тому же вы слишком молоды!
— Не думала, что это такой уж недостаток, — довольно ухмыльнулась Валери. — Спасибо за комплимент, сэр. С судом я уж как-нибудь разберусь. Он примет во внимание, что я в этом году выхожу замуж, и мой будущий, хм, супруг не возражает против того, чтобы взять на свое попечение Гарри. Он вот-вот должен подойти. Вы познакомитесь, он вам, не сомневаюсь, понравится, и, право, вы не сможете ему отказать в такой мелочи, как отдать нам мальчика!
— Все предусмотрела, — злобно рявкнул мистер Дурсль.
— Но еще не все сказала, — Валери прихлебнула чай. — Тот несчастный, которого сбил ваш милый мальчик, он ведь в больнице. Так? В критическом состоянии? Боюсь, если он не выживет, вам придется туго. Поэтому я беру на себя улаживание и этой проблемы.
— Какой проблемы? — тетя Петуния очередной раз посмотрела на Валери, как на ненормальную. — Вы думаете, что сможете исправить и полуразбитую голову этого типа? Черепно-мозговая травма такого рода не лечится! — она не выдержала и ударилась в слезы.
— Вылечим, — утешила ее Валери Эвергрин. — Мне стоит только позвонить по телефону, и все уладится. Так что вы решили? Учтите, времени на размышления я вам не даю, — она снова налегла на чай (печенье, к ее величайшему сожалению, уже закончилось).
— Это шантаж! — прошипел мистер Дурсль.
— Что вы, сэр! Я просто хочу вам помочь, — всем своим сочувственнно-скорбным видом Валери Эвергрин подчеркивала, что это действительно так.
Гарри замер. От решения Дурслеев зависела вся его дальнейшая жизнь. Никогда больше не видеть Дурслей, думал он, разглядывая сочащуюся потом розовую лысину дяди Вернона. Никогда — тетя Петуния сжала губы в черную точку, и ее морщины на угрюмом лице стали еще явственней. Внезапно, Гарри испытал жалость к этим людям. Да, они издевались над ним много лет, они мучили его, и в то же время так слепо любили Дадли, что не замечали, как их родной сын из года в год медленно, но верно, превращается в чудовище. Ну вот, они и получили то, что заслужили. Но теперь в своем унижении Дурслеи казались Гарри маленькими и жалкими, поэтому в эту секунду он был готов даже подойти и утешить их. Но он этого сделать не успел.
Потому что раздался звонок в дверь.
Валери медленно извлекла палочку из недр своих многочисленных карманов. Дядя Вернон и тетя Петуния уставились на палочку, как на дуло пистолета, точно ожидая, что она сейчас выстрелит.
— Пойди-ка, Гарри, посмотри, кто там пришел, — попросила мисс Эвергрин. Она встала с дивана и прошла мимо Дурслеев, не глядя на то, как те в ужасе прижались друг к другу и смотрели, как Гарри идет к входной двери, как Валери направляет на нее палочку, и ее глаза принимают жесткое и внимательное выражение, как у выбирающего цель снайпера. — Я, конечно, жду моего… э-э-э… жениха, но все может быть. Откроешь и сразу встань за дверь, если что.
Гарри перевел дух и подошел к белой двери, думая, кто сейчас за ней окажется: дюжина Упивающихся Смертью или здоровенный красавец с увесистыми кулаками. Он повернул ключ и…
Ни то ни другое.
На Гарри, склонив голову, с интересом смотрел молодой человек. Гарри решил, что он, пожалуй, молод, хотя, тут же поправился — не поймешь с первого взгляда, какого незнакомец возраста. Не то двадцать, не то сорок… Загадочный незнакомец был ошеломляюще красив. Длинное умное лицо. Глубокие благородные глаза удивительного фиолетового цвета прикрывали темные пушистые ресницы, которым могла позавидовать даже Парвати Патил; ее любимым развлечением было укладывание спичек на собственных ресницах — не меньше шести, как правило. Светло-русые волосы, закрывая уши, падали на спину, и, кажется, доходили до самой талии. На широких плечах незнакомца неловко смотрелся несколько консервативный светло-серый костюм, плохо сочетаясь с расслабленно хипповой внешностью: было заметно, что этот человек не привык к такой одежде. И — ого! — Гарри с изумлением увидел, что на тщательно отглаженных брюках молодого человека косо висит искусно сплетенный из узеньких ремешков пояс, на котором в серебристых ножнах покоится короткий меч. Рукоять этого благородного оружия была отделана сапфирами.
Этот поразительный человек любой женщине показался бы идеальным красавцем, если бы не одно «но»… Незнакомец был так невысок, что еле-еле доставал Гарри до плеча. И это — жених профессора Эвергрин?! Он же втрое ее меньше, растерянно решил парень.
— Благородный сэр, вы — Гарри Поттер, если я не ошибаюсь? — вежливо поинтересовался молодой человек. Гарри ошеломленно кивнул. — Рад видеть вас, юный лорд.
— Входите, входите, пожалуйста, — засуетился Гарри, пропуская в дом корректного господина, только что обозвавшего его лордом. Молодой человек зашел, с каким-то забавным любопытством осмотрел стены и потолок, но тут его взгляд уперся в улыбающуюся Валери Эвергрин. Она стояла в дверях гостиной в облегающем свитерке и таких же джинсах (вид обалденный, подумал Гарри) и радостно раскрывала объятия. Из-за ее спины опасливо подглядывали Дурслеи. При виде такого малютки-жениха губа у тетушки Петунии презрительно оттопырилась. Дядя же Вернон в ужасе смотрел на небольшой меч на бедре у странного косматого недомерка.
— Дорогой! — Валери уже летела навстречу молодому человеку. Его лицо засияло от счастья. Спустя секунду они уже целовались так, словно не делали этого по меньшей мере лет десять. Гарри скромно отвернулся: дабы не смутить жениха своим гренадерским, по сравнению с ним, ростом, Валери пришлось встать на одно колено. Вид у них обоих был крайне забавный, но они оба, очевидно, были безгранично счастливы видеть друг друга. Гарри был потрясен, насколько же его предположения оказались неправильны.
— Гарри! — восхищенно позвала его Валери, наконец, оторвавшись от любимого человека. Ее глаза горели от радости. — Гарри! Разреши представить: Глориан Глендэйл, наследный принц Леса Теней. И твой будущий опекун.
Слово принц доконало тетку Петунию окончательно, и она грохнулась в спасительный обморок.
