Глава 7. Исполняющий желания
Профессор Эвергрин вернулась через два дня. Она аппарировала прямо перед калиткой, вызвав бурную реакцию у установленных ей же аппародетекторов, и угодила каблуком в лужу.
— Черт побери! О, хм, привет, Глориан, милый! — она покраснела и замешкалась, вытаскивая туфельку, зачерпнувшую воды, из болотистой хляби. Глориан Глендэйл ухмыльнулся, покачал пушистой головой (нет, она неисправима!) и взял из ее рук тяжелые пакеты.
— Ну, как прошла встреча?
— Встреча прошла так, как и должна была пройти, — устало отозвалась Валери, раздраженно ковыряясь в установленном в спинке садовой скамейки регуляторе аппародетекторов и выключая их зловещий вой. — Но, в общем и целом, новости совсем неутешительные. Была уже утренняя почта?
Гарри, сидящий на крыльце с Хедвигой на плече, замотал лохматой шевелюрой.
— Значит, я сама все расскажу, — она зашла в дом, бездумно бросила туфли в угол, устало вытянула ноги и уставилась в одну точку. — Люди снова стали исчезать.
Гарри вздрогнул, настолько серьезным показался ему ее тон.
— Люди? — откликнулся Глор. — Маглы? Или волшебники?
— И те, и другие. Три дня назад исчез автобус со школьниками возле Лидса. Полиция их искала, но не нашла. А наши авроры, когда прибыли на место происшествия, обнаружили там Смертный Знак. И кошмарные выбросы отрицательной энергии — все горескопы зашкаливали. Ни детей, ни автобус разыскать не удалось. Позавчера пропала группа туристов на Хэмпстэд-Хит — тот же случай, пришлось успокаивать народ, видевший там Смертный Знак, и срочно вызывать бригаду обливиаторов. А сегодня, — она замолчала и вытерла руки грязным носовым платком. Руки мелко тряслись. — А сегодня пропал мистер Олливандер, — добавила она совсем тихо. — Прости, Гарри, я не привезла тебе палочку. Не успела.
— Да при чем тут палочка! — воскликнул шокированный Гарри, роняя Хедвигу. — Вы не предполагаете, что могло случиться с мистером Олливандером?
— Мы уже не предполагаем, а знаем. Упивающиеся Смертью похитили его.
— Это точно? — упавшим голосом переспросил Гарри.
— Сто процентов — они оставили письмо с угрозами. Ужасно не только это: мистер Олливандер очень сильный колдун. Чтобы создавать волшебные палочки, нужна колоссальная волшебная сила. То, что он похищен, доказывает, что к его исчезновению приложил руку сам Вольдеморт, — она откинулась на подушку и закрыла глаза. А потом добавила. — Волшебные палочки делать больше некому. Они убили всех учеников в его лаборатории. Началось.
Гарри и Глориан молчали. Не зная, что сказать, Гарри прикоснулся ладонью к руке Валери Эвергрин. Рука была холодная и мокрая.
— Ч-что сказал Дамблдор?
— А что он мог сказать? — пробормотала Валери. — Он только и делает, что Фуджа успокаивает, хотя, по-моему, Фуджу помогла бы хорошая встряска. Впрочем, все и так настолько серьезно, что даже болгарские авроры, которые приезжали к нам с инспекцией от ММВ, прониклись ситуацией и собираются рекомендовать своему правительству отправить сюда несколько своих бригад из подразделения Международной Магической Взаимопомощи. Григорович собирается отправлять к нам двух специалистов из своей фирмы, но этот плут только руки на нашем несчастье нагреть хочет. Представляю, на сколько этим летом взлетят в цене подержанные волшебные палочки. Гарри, ты не волнуйся, мы обязательно достанем тебе одну, но насчет пера Фокса я ничего обещать не могу. Впрочем, я привезла несколько книг, могут пригодиться, если что, — Валери обессилено порылась в сумке и вытащила стопку брошюрок.
Гарри разложил их на столе. Создай сам свою волшебную палочку! Сердцевины волшебных палочек и их магические свойства. Моя первая волшебная палочка: советы по прикладному конструированию и испытательные упражнения. Интересный подбор.
— Думаете, я сам смогу создать себе палочку? — с сомнением почесал он в затылке. Очки сползли на нос. — Вы же сказали, что на это способен исключительно сильный колдун!
— Не грех попробовать, — пожала плечами Валери, меланхолично глядя на то, как Винки и Глориан тихо переговариваются по-эльфийски. — Забери пакеты, Гарри, только не заглядывай в них! Там подарки тебе ко дню рождения, завтра их увидишь.
— Спасибо! — он с благодарностью принял пакеты и еле пересилил себя, чтобы тут же не опустошить свертки. Подарки! Настоящие подарки! Его семья… то есть, его опекун дарит ему подарки! Здорово! Он был уверен, что ничего ненужного мисс Эвергрин ему не преподнесет на день рождения, она отличалась исключительным пониманием потребностей шестнадцатилетнего человека.
Он еще раз подумал, как причудливо жизнь распоряжается судьбами людей. Кто-то умирает, кто-то пропадает без вести. А у кого-то день рождения. Жизнь. Странная штука. И, повинуясь непонятному ему самому любопытству, Гарри выпалил:
— А вы встречались с профессором Снейпом, мисс Эвергрин? Как он себя чувствует?
Валери раздраженно передернула плечами.
— Видела я его. Все такой же ехидный и язвительный, даже укус гигантской кобры не изменит его характер. Упертый зануда, — буркнула она и принялась листать лежавшую сверху Мою первую волшебную палочку. Гарри продолжал смотреть на нее, поэтому мисс Эвергрин неохотно закончила. — Да все с ним в порядке, не беспокойся, Гарри. Такие, как он всегда выплывут.
Это несколько не вязалось с той милой беседой почти у смертного одра профессора Снейпа, которой Гарри был свидетелем. Поэтому он, наплевав на премерзкое настроение Валери Эвергрин, предпочел уточнить:
— Вы его так не любите? — тут он обратил внимание, что Глориан и Винки больше не разговаривают, и Глориан как-то напряженно ждет ответа Валери.
— Гарри, милый, как можно любить человека с таким кошмарным характером, скажи, пожалуйста? — раздраженная Валери закуривала сигарету, чего так не любил Глор. Она уже месяц, как бросила, но сейчас ее пальцы нетерпеливо распаковывали новую пачку и нащупывали зажигалку в сумке. Гарри предпочел больше не распространяться на эту тему, встал и понес к двери пакеты. Но тут его настиг вопрос Валери:
— Лучше расскажи, как вы тут справлялись с хозяйством, Гарри? И еще, Глориан учит тебя…
— Мы уже начинаем продвигаться, — вежливо заметил Глор. — У Гарри есть талант к владению оружием. Еще десятка два уроков, и благородный сэ… то есть, этот юноша сумеет пересилить свое нетерпение и станет неплохо обращаться с мечом.
Гарри покраснел от похвалы и от воспоминания о том, как сегодня утром, привычно обходя эльфов фирменный финт слева, представил, что в руках у него — меч Годрика Гриффиндора. Жадное желание Гарри вновь ощутить в руке оружие своего далекого предка, уже осознавая свою связь с ним, довело его до полного ослепления, и Глориан без лишних усилий выбил меч у него из рук, а кончик лезвия сверкнул у гарриного горла. И это называется «продвигаться»?
— О, так ты у нас, оказывается, молодец! — Валери Эвергрин просияла. — Надеюсь, ты и в уборке по дому преуспел? Винки не нагружал работой?
— Обижаете, мисс! — звонко пискнула Винки. — Винки — хороший эльф! Она сама со всем справится! — Глориан нахмурился.
— Я прополол грядки с розами, — быстро сказал Гарри. — И выносил мусор. И убрал в своей комнате!
Валери засмеялась. Встала. Рязмяла спину и направилась в библиотеку.
— Я не заставляю тебя напрягаться, Гарри! Я же не тетушка Петуния!
— Да мне не сложно, — смутился парень, вновь взваливая на себя свертки с завтрашними сюрпризами. — Просто не хватает времени на все! С утра мы тренируемся с Глорианом, днем я помогаю Винки и занимаюсь в библиотеке, вечером читаю книги по Защите от Черной магии…
— А после обеда? — внезапно спросила Валери, взявшись за ручку двери своей комнаты. — После обеда ты чем занят? Или просто отдыхаешь?
— Ну, после обеда я, это… езжу на Риоке к камням. Там… очень интересно, — почти не соврал Гарри. Говоря по правде, он уже третий день встречался возле каменного круга со Сьюзен. На следующий день после их встречи она привела назад Риока, удивительно спокойно для такого горячего зверюги отнесшегося к девушке. Потом они вновь поехали к Сью домой и под аккомпанемент суровой воркотни Уолли вместе до самого вечера сажали на особой грядке бывшие карандаши и ложки, болтая о разных пустяках (Гарри старательно избегал говорить о мисс Эвергрин, а Сью тактично не допытывалась, почему его опекун — их профессор по Защите от Сил зла). Это приятно расслабляло, но уже сегодня утром Гарри почувствовал некоторый стыд от того, что снова бросил писать Рону и Гермионе, словно бы забыл о них. Еще его мучила необходимость признаться мисс Эвергрин, что в доме у них был посторонний — отец Сью, но у него в горле сразу возник загадочный громадный комок, мешающий говорить. Все равно Глориан ей об этом сообщит, уныло подумал Гарри, а мне влетит за то, что я позвал в дом малознакомого человека.
К вечеру мисс Эвергрин уже обо всем знала, но, к радости Гарри, восприняла все довольно практично.
— Гарри, Глориан рассказал мне о том, что ты завел себе тут друзей поблизости, — она положила еще масла в кашу и с интересом поглядела на то, как парень заливается краской по самые уши. — Правила гостеприимства требуют, чтобы мы тоже позвали их к нам. Глор считает, что мистер Боунс — человек приятный, а Сьюзен мне в этом году очень понравилась. Хорошая, умная девочка. Вернемся с побережья и сразу пошлем им приглашение на обед.
Глориан довольно кивнул. Гарри тоже и подумал, что бы на это сказал Рон? Принялся бы дразнить? А Гермиона? Впрочем, Гермиона — человек не злобный, напротив, Гарри готов был сам с собой поспорить, что она бы сказала что-то, вроде «как здорово, что Сьюзен сможет позаниматься с тобой этим летом!» Относительно занятий у Гарри уже возникла кое-какая мысль, но он отложил ее до понедельника.
Рано утром, когда все еще крепко спали, в окно Гарри настойчиво постучал Свинринстель. Он радостно свистнул сонной Хедвиге, встряхнул окончательно отросшими перьями и уронил на лицо Гарри дребезжащий сверток. Не успел Гарри подскочить от неожиданности, как в его окно, суматошно толкаясь, разом вломились еще две совы: обычная амбарная и серая американская, такая порода только недавно вошла в моду. Гарри, удивленно рассмотрев незнакомых птиц, тоже державших в когтях маленькие посылки, сперва распаковал посылку Свина. В ней оказался небольшой бренчащий мешочек и письмо от Рона.
Гарри, привет, дружище!
С днем рождения! Я знаю, подарок от Гермионы ты уже получил, а вот этот подарок — от нас с Джинни и Джорджем. Ты бы видел, какое столпотворение было перед нашим хохмазином, когда мы с дядей Джоном вешали вывеску! Уже, кажется, все знают, что мы делаем чесночные бомбы для авроров из Министерства, к нам приходит масса заказов, неизвестно, откуда столько людей узнали, чем мы занимаемся. Так что еще до открытия мы ухитрились распродать половину запасов: Ли Джордан у нас ведает службой «Приколы — почтой» и рассылает все заказы клиентам, так что уже сейчас мы заработали столько, что почти окупили три месяца аренды. Твой подарок — 50 галлеонов — твоя доля в нашем предприятии, неплохое начало, верно? Ли с Джорджем безвылазно сидят в подвале хохмазина и делают все новые приколы. Мама недавно была у нас, ей понравилось. Только в подвале душновато, и ей чуть не стало плохо от запаха чеснока. Джинни и дядя Джон ковыряются в бумажках. Похоже, ей это нравится, хотя я не могу понять, что в этом интересного — сплошная скука.
У нас гостят родители Гермионы. Ее папа замечательный человек! Он знает столько интересных историй, они ужасно подружились с нашим папой, и с ма тоже. Думаю, что мама с папой немного отошли от… того, что случилось, именно благодаря ему. Даже Перси говорит, что Ричард — отличный мужик, а уж если наш Перси оказывается способен на такие эпитеты, значит, к нему стоит прислушаться хоть раз в жизни, не находишь? Мама Гермионы тоже чудесная, честное слово, я никогда не думал, что маглы могут быть такими милыми! Правда, когда они начинают рассказывать, как лечат зубы — брррр! — мне бросает в дрожь!
Приезжай на открытие десятого августа, мисс Эвергрин тебя отпустит, я уверен!
С приветом,
Рон
Второе письмо было, к удивлению Гарри, от Невилла. Они дружили, но никогда не были настолько близки, чтобы дарить друг другу подарки. Впрочем, особого подарка от Невилла Гарри не получил — только симпатичную музыкальную открытку с гербом Гриффиндора, распевающую гимн Хогвартса. А письмо оказалось крайне серьезным.
Привет, Гарри.
Я писал Джинни и знаю, что у тебя сегодня день рождения. Поздравляю! Желаю тебе выиграть в этом году кубок школы по квиддичу, думаю, что ты прекрасно справишься!
Знаешь, я пишу еще и потому, что узнал о том, как ты целый год скрывал то, что знаешь о моих родителях. Больше спасибо, что никому не сказал, Гарри, для меня это очень много значит. Мне об этом рассказал дядя Элджи, а я и не знал, что вы с ним знакомы. Он очень странный, мой дядя, но настоящий ученый, так много работает. Ты знаешь, что он работал в магловском университете, чтобы иметь возможность читать магловскую литературу по его специальности?
Я знаю, что не нужно даже просить тебя об этом, но ты же, правда, и дальше будешь молчать о моих папе и маме? Я боюсь, что пойдут глупые слухи (ты же знаешь слизеринцев), а мне не хочется, чтобы они дошли до Ба, она и так сильно переживает.
Желаю тебе хорошо провести праздник! И привет тебе от Тоби.
Невилл.
Гарри тяжело вздохнул. Бедняга Невилл. И он еще нашел в себе смелость открыто написать ему такое письмо. Гарри терялся в догадках относительно дяди Элджи. Все, что он знал о дяде Невилла, было то, что он в невинные годы последнего чуть не уморил мальчика, пытаясь добиться от него доказательства, что он — волшебник. И еще, кажется, Тревора, жабу солидного уже возраста и независимого характера, подарил Невиллу именно этот дядя Элджи. Как я мог познакомиться с ним, ломал голову Гарри, пока его не осенило. Ну конечно же! Кто еще мог знать, кроме членов Ордена Феникса? Даже конкретно одного из них, который переносил Рона и Гермиону портшлюзом в Хогвартс, чуть ли не с того места, где они видели родителей Невилла. Это может быть только Элджернон Джонс! И он действительно ученый. Правда, то, что профессор Джонс работал в магловском университете, Гарри не знал. Так он — дядя Невилла? Забавно.
Последнее письмо Гарри забрал у важно распушившей грудь американской совы, заметив у нее на лапе ленточку с каким-то гербом. Владелец герба моментально обнаружился, стоило только вскрыть письмо.
Гарри!
С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ! Джордж мне рассказал, что ты сегодня празднуешь, смотри, не напивайся! Я подумала и решила послать тебе подарочек, который тебя развлечет и прекрасно поднимет настроение — такая добыча! Помнишь, нашу прошлогоднюю проделку со Снейпом? Я до сих пор вспоминаю о ней и падаю от хохота — так провести этого злыдня! Так вот, от нее у меня остался на память его носовой платок. Я знаю, дарить платки не принято, но это замечательный сувенир, не находишь? Поэтому прошу взамен об услуге: когда будешь набирать новый состав квиддичной сборной, не забудь про меня, ладно? Думаю, охотник из меня получится шикарный!
Клара Ярнли
PS. Обрати внимание на монограмму — столько имен, кажется, даже у меня нет! Я спрашивала папку, но он говорит, что не знает никаких аристократов по фамилии Снейп. Загадочный он человек, наш Змеюка, не находишь?
Гарри развернул пакетик и обнаружил в нем большой зеленый мужской носовой платок, с вышитыми на нем золотом буквами монограммы: С.А.Г.С. Действительно, имен многовато, но кто знает, мало ли аристократических колдовских фамилий, незнакомых герцогу Ярнли? Гарри был почти уверен, что последняя буква означает не «Снейп», а «Слизерин», но это пока были всего лишь догадки. Он хмыкнул, полюбовался трофеем и аккуратно спрятал платок в ящик стола. Что ж, пора было идти умываться, потому что снизу уже слышался шум открываемых дверей, а из кухни тянуло запахом пирога, значит, скоро придет мисс Эвергрин, и нужно будет собираться и ехать на пляж. Он слышал, как совы с шумом отпихивали друг друга от кормушки, пока он спускался по лестнице.
Они загрузили в багажник провизию, пледы, теннисные ракетки, зонтики от солнца, консервные ножи, салфетки, сумку-холодильник, пляжные полотенца и его подарки (весь вечер накануне Гарри пытался заставить Глориана примерить привезенные для него из Лондона плавки, пока не пришла мисс Эвергрин и не заверила, что и сама прекрасно сумеет объяснить принцу, как это делается) и отправились к ближайшему побережью. Очередной приступ любви к машинам у Валери Эвергрин выражался в новом форде-скорпио цвета кофе с молоком и нежном ворковании по поводу того, как она соскучилась по красивой кожаной поверхности руля и плавно отжимающейся педали газа. Глориан сидел смирно и с наслаждением вертел головой, осматривая аккуратные коттеджики и фруктовые сады, заболоченные равнины и редколесные холмы. А Гарри вовсю ловил кайф, стараясь не упустить ни единого момента своего счастья: еще бы, пикник в честь дня рождения — такого он не видел за всю свою жизнь. Он решил, что какие бы события ни происходили в волшебном мире, он не должен терять способности радоваться жизни. И сегодня был настроен перевыполнить годовой план по удовольствиям.
Они бросили якорь в маленькой бухточке, узкой и длинной, загибающейся к юго-западу, и вышли на пляж из белых, идеально круглых камешков и сияющего песка, нанесенного недалеким океаном. Бухта оказалась почти пустынной, совершенно не заполненной людьми, вероятно, из-за неудобного расположения: к заливчику можно было пройти только по маленькой извивающейся между скал тропинке. Соседями их стали исключительно бывалые хайкеры, всего лишь парочка теплых компаний. Со стороны одной, разбитой почти на горизонте палатки бархатисто мурлыкала гитара, со стороны другой, располагавшейся еще дальше на белых скалах, то и дело раздавались хлопки открывающихся бутылок с пивом. Сама же мисс Эвергрин ухитрилась провести машину в такую узенькую щелочку, что Гарри не верилось, что это вообще возможно. Профессор явно опять занялась своим любимым делом — шутками с пространством. Поставив форд в стороне от любителей рюкзакового спорта и измерения ногами земной тверди Валери вышла из машины, и они с Гарри принялись прикреплять к ней тент замечательного василькового цвета. Глориан подошел к спокойно плещущейся воде и зачарованно уставился на нее, изредка легонько касаясь набегающей волны длинными чуткими пальцами. Позже, расположившись в тени тента, они втроем дружно налегли на бутерброды с огурцами, которые в изобилии припасла для них Винки, а потом Валери Эвергрин, таинственно улыбаясь, извлекла из недр самого большого пакета громадный торт, усыпанный вишнями и апельсиновыми цукатами — под цвет гриффиндорского флага.
— С днем рожденья тебя, с днем рожденья тебя, с днем рожденья, милый Гарри, с днем рожденья тебя! — пропела она, наливая в высокий бокал шампанское из бутылки, которую раскупорила без всякой помощи со стороны Глориана. — На-ка! Учись пить шампанское!
— Э-э-э, а можно? — нерешительно осведомился Гарри. Кроме усладэля он никогда не пил спиртного, но усладэль был куда слабее даже пива, поэтому его беспокойство было понятно. Валери и Глориан переглянулись и усмехнулись совершенно одинаково.
— Можно, конечно!
Гарри пригубил совсем чуть-чуть, и шампанское тут же начало слегка кружить ему голову. Ощущение было почти такое же, как когда он сосредотачивался в поисках чьих-то мыслей — гудела голова, слегка звенело в ушах, и в тело впивались приятно щекочущие иголочки.
— А мы пьем пряный медовый напиток, — объяснял ему Глориан, пока Гарри с наслаждением разваливался на полотенце, подставив спину тускловатому, то и дело заходящему за тучки солнцу и дожевывал кусок изумительного торта. — Варим его осенью в больших чанах, разливаем по бочкам и ждем, пока он забродит. Всю зиму бочки так и гудят! А на Зеленый праздник в апреле мы открываем бочки меда прошлогоднего урожая и пьем все вместе.
— Зеленый праздник? А что это такое?
— Мы отмечаем наступление весны, — Глор рассказывал свою историю Гарри, но его глаза почти неотрывно следили за Валери Эвергрин, которая переодевалась в купальный костюм в машине. — Все Древние Эльфы собираются в этот день вокруг самого большого круглого стола в самом большом зале и передают друг другу драгоценную чашу с пряным медом. О, Гарри, наш медовый напиток обладает удивительными свойствами! Он утешает горе, лечит болезни и затягивает любые раны, вселяет храбрость в сердца!.. Настоящее сокровище! Его секрет умрет вместе с нами.
— Он, по всей видимости, с вами и умер, — отозвалась Валери из машины, тихонько щелкая расстегиваемыми крючками. — Никто давно не слышал о таком зелье, которое обладает свойствами панацеи! А жаль: в наши дни оно бы так пригодилось… многим, — она прервала мысли Гарри, покатившиеся куда-то не туда, своим эффектным появлением в крошечном лазурного цвета купальнике. И засмеялась, наконец, прервав осоловелый ступор, в который мгновенно погрузились оба ее спутника.
— Эй, мальчишки, осторожно, не обожгите себе глазки!
— Г-хм-м-м, простите…
— Гарри, честное слово, ты не походишь на счастливого именинника! А ну-ка, давай, быстро распаковывай подарки!
Гарри, абсолютно забывший о том, что к такому замечательному дню прилагаются еще и подарки, не заставил просить себя дважды и резво закопался в кульки и свертки. Первую упаковку он достал из зеленого пакета с надписью «Хэрродз». В упаковке оказался невероятно красивый свитер из мягкой красной шерсти с логотипом дорогого лондонского магазина, не чета тем простым фуфайкам, которые для него каждый год к Рождеству вязала добрая миссис Уизли.
— Ого!.. Но, мисс Эвергрин, это же безумно до…
— Гарри, тебе нужно перестать одеваться в старые тряпки. Надеюсь, за лето мы сумеем обновить твой гардероб настолько, что ни единой заношенной шмотки Дадли у тебя не останется. За почин! — она весело подняла бокал с шампанским.
В следующем пакете оказалась новая остроконечная шляпа. Вовремя: собственная шляпа Гарри уже давно не налезала ему даже на лоб, съезжала ему на глаза и была прожжена в нескольких местах. Еще один пакет — куча литературы по мыслечтению! Гарри жадно листал новенькие страницы: Если ты — ментолегус? Прикладная телепатия: от седой древности до наших дней, Исторический опыт столетнего телепата Скарабея Уолтерса, Самые знаменитые ментолегусы ХХ века и их роль в магловской политике. В малюсеньком конвертике, вложенном в последнюю книжку оказалось вежливое извещение о том, что мистер Гарри Поттер подписан на международный еженедельный вестник Квиддич-Экспресс, с прилагающимися к нему бесплатными купонами на покупку новой скоростной метлы. У Гарри тряслись руки от ощущения того, что он стал обладателем стольких сокровищ. В последнем, самом маленьком свертке оказался бархатный футляр. У Гарри занялся дух от ужаса: а вдруг там очередное золотое украшение? Медальон Ордена Феникса он привычно носил на шее, но на пляже им вновь овладело неприятное ощущение того, что всем видно, что на нем болтается откровенно девчачья финтифлюшка. Дрожащей рукой Гарри приподнял зеленую крышку и обнаружил там…
— Вот это да!!!
— Нравится, Гарри? — ухмылялась Валери Эвергрин. — Примерь-ка! Думаю, что я правильно рассчитала размер. Но форму я решила оставить ту же. Они тебе нравятся?
Еще бы! Старые очки уже давно сильно жали Гарри за ушами, и он периодически прибегал к Растягивающему заклятию, чтобы увеличить их, или Восстанавливающему заклятию, чтобы вставить постоянно бившиеся на тренировках стекла. Новые очки смотрелись неприлично дорого, и Гарри, всю жизнь довольствовавшегося чужими обносками, они поразили тем, что теперь были его собственностью. Все те же «бабушкины» очки-велосипед, но новые, они выглядели куда более стильно, сверкали блестящей оправой (Гарри от всей души понадеялся, что она хотя бы не золотая) и блестели стеклами. Он осторожно вытащил очки из коробки и аккуратно надел их. Видно в них все было замечательно, а немного широковатая дужка тут же сжалась до нужного размера.
— Ну как, дорогой? По носу? Откровенно говоря, ты выглядишь ужасающе современно, даже немного чересчур… Но мне так хотелось, чтобы ты сменил имидж бедного родственника!..
— О, спасибо! Спасибо, мисс Эвергрин! Да я никогда, никогда в жизни…
— Не волнуйся, сынок, ты еще много подарков за свою жизнь получишь на днях рождения. Я пойду купаться, дорогой, — мисс Эвергрин очаровательно улыбнулась Глориану и медленно потянулась, как большая сытая львица. — Не хочешь составить мне компанию?
Глориан оглянулся на затихшие в своих далеких палатках компашки отдыхающих.
— Гарри сможет остаться один?
— Конечно! Я оставлю ему свою палочку. Но ты пока в воду не суйся, Гарри, во-первых, пока еще свежо, а во-вторых, не забудь, ты только что выпил бокал шампанского. Не стоит лезть в море, пока в крови у тебя играют эти милые желтоватые пузырьки, — Валери разбежалась и шумно нырнула в серо-голубую волну прилива. Стриженный золотистый ежик ее волос мелькнул в море, она развернулась и весело помахала рукой Глору.
Эльф осторожно повел плечами, сбросил широкую белую рубашку, и спустя секунду Гарри уже удивленно разглядывал невероятно мощный и гибкий для такого невысокого мужчины торс, сильные руки и чуть коротковатые крепкие ноги. Если бы не тот факт, что Эльф был ниже самого Гарри, он бы казался идеально сложен. Быстро свернув длинные волосы в замысловатый жгут, Глориан приветливо сверкнул Гарри своими фиолетовыми глазами, медленно вошел в воду и исчез в волне. Появился он уже рядом с Валери. Они быстро поплыли в сторону океана, о чем-то переговариваясь друг с другом.
Гарри поглядел на волшебную палочку Валери, лежавшую на полотенце. У него возникла мысль попробовать какое-нибудь заклятие помогающее читать мысли, и он с надеждой посмотрел на далекие палатки туристов. Нет, слишком далеко, он не услышит. Тогда он расположился на солнышке, обложившись книгами, яблоками, домашним печеньем Винки и остатками торта, чувствуя себя на седьмом небе. Уже припекающее солнце наводило на него сон. Гарри знал, что нельзя засыпать на солнцепеке, но в тени машины было темновато и довольно прохладно. Тогда он встал, подошел к воде и плеснул немного себе на лицо. Помогло. Очнувшись, Гарри решил немного погулять по пляжу, не отходя, впрочем, далеко от машины. Он натянул джинсы, засунул палочку Валери за пояс и отправился на прогулку.
Он весело шлепал по воде, изредка отпрыгивая от хитрых волн, норовящих намочить ему штанины, и собирал раковины, как шестилетний мальчишка. Сейчас Гарри действительно чувствовал себя маленьким мальчиком, внезапно получившим в жизни все, что он хотел, и даже еще больше. Нет, жить с Валери Эвергрин было действительно здорово, а Глориан в самом деле удивительно искренний и приятный челове… то есть, эльф. Даже несмотря на странную суровость, которая в ним иногда чувствуется. Сегодня, думал Гарри, самый счастливый день в моей жизни, вот еще бы сюда Рона и Гермиону. Тогда было бы совсем весело.
И еще маму с папой.
Гарри вздохнул и присел у кромки воды. Он машинально пошарил рукой в чистом песке, разыскивая целые раковины, но вместо этого его рука наткнулась на что-то твердое, длинное и холодное: какой-то камень, весь обросший водорослями и ракушками, в глубине сверкнувший зеленым отблеском. Гарри пошевелил упрямый камень, но тот поддавался с трудом. Ах, ты, значит, упрямый, распалился Гарри, так я тебя переупрямлю. Он быстро ссыпал собранные кусочки раковин в воду, вооружился лежащим неподалеку длинным сучком, как рычагом, и осторожно потянул упрямый предмет на себя. Предмет неожиданно поддался, и отдачей Гарри отбросило назад. Он упал на песок, и обнаружил, что держит в руках не камень, а сильно заросшую и почти целиком окаменевшую бутылку.
Это становилось интересным. Гарри читал, что в бутылках моряки, потерпевшие кораблекрушение, часто отправляли послания с просьбой о помощи. Бутылка была совсем замшелая, но было заметно, что она далеко не обычной формы, скорее, старинная, и несчастный моряк, избравший ее для своего трагического послания, явно давно умер, но любопытство подсказывало Гарри, что внутри может оказаться что-нибудь интересное. К тому же бутылка была необычной формы, а мисс Эвергрин любила подобные необычные вещи, у нее на шкафу в комнате стояла целая выставка странных предметов: камешки, похожие на людей и животных, коряги, красиво оплетенные сухим плющом и, среди прочего, пара оригинальных декоративных бутылок, которые она использовала в качестве вазочек. Еще одна, ей будет приятно, решил Гарри, отколупывая склизкие отложения на старинном стекле. Очистив горлышко, Гарри обнаружил, что оно плотно закупорено, и, похоже, камнем, а сверху еще и залито каким-то липким и противным зеленым воском, совершенно окаменевшим. Гарри задумчиво встряхнул бутылку, и в ней что-то отчетливо плюхнуло. Точно, что-то есть внутри! Но если бутылку не открыть, то и содержимое не увидеть. К тому же, как можно отмыть ее, если она закупорена?
Гарри потыкал длинным камнем в горлышко. Нет, так нельзя, разобьется, если сильно ударить, похоже, стекло хрупкое. Интересно, почему она тогда осталась целехонька, проплыв в океане столько времени? Повозившись с бутылкой еще немного, Гарри оставил свои попытки. Черт, где же мисс Эвергрин и Глориан Глендэйл? Уже должны были давно вернуться. Гарри прищурился и рассмотрел две крошечные точки у горизонта. Далеко. Может, самому попробовать? Как это она говорила?.. Еще профессор Люпин, Римус, помнится, тоже использовал это заклинание… Гарри поднял палочку на уровне груди, приставил кончик к горлышку бутылки и произнес:
— Ваддиваси!
Реакция бутылки на одно из самых простых заклятий превзошла все ожидания.
Каменная пробка вылетела из горлышка с бешеной скоростью, чуть не разбив Гарри лицо, бутыль, как живая, зашевелилась у Гарри в руках, стала горячей и выпрыгнула из его ладоней на песок с такой резвостью, что Гарри, не ожидавшего от неодушевленного предмета такой прыти, больно отбросило назад, на камни. Из горлышка повалили клубы черного дыма с отвратительным затхлым запахом, точно от сжигаемых старых тряпок, и в облаке огненных искр перед обалдевшим Гарри явился незнакомец. Автоматически Гарри оглянулся на далекие палатки, понимая, что происходит что-то странное, что-то настолько волшебное, что он боялся не за себя, а того, что кто-то сможет увидеть этого невероятного человека.
Он был смугл, черноглаз, и один глаз у него был кривой. Крупный, мясистый хищно изогнутый нос радостно зашевелился, впитывая запахи моря. Почему-то Гарри сразу решил, что неизвестный — скорее, житель востока, все в нем выдавало, прикинул парень, наверное, араба. Правда, смутил Гарри костюм пришельца — совсем не арабский. На незнакомца был боком нахлобучен напудренный парик, приблизительно, по прикидкам Гарри, эпохи Реставрации, костюм его отличался радужным разнообразием пуговиц и их общим количеством, явно переваливавшим за сотню. Благородные шелка и бархат старинного лапсердака совсем не сочетались с голыми ногами и отсутствием штанов. Кстати, Гарри только сейчас обратил на это внимание, ноги у незнакомца были совершенно удивительные. Ступней у него не было вовсе: смуглые голени, обильно покрытые жесткими черными волосами, таяли в пространстве, не доходя до земли, так что этот загадочный человек просто парил над пляжем.
Но человек ли он?
Незнакомец пошевелил кривым носом, заморгал кривым глазом и громко чихнул. Затем полез в карман своего камзола, достал чистейший шелковый платок и так радостно в него высморкался, точно не делал этого много лет. Затем решительно оправил на себя парик, предварительно приподняв его и остервенело почесавшись. Обнажился лысый череп, загорелый и блестящий.
— Это что за страна? — оглядываясь спросил он.
— А-англия, — пробормотал Гарри. — Великобритания.
— И который час? — строго спросил его незнакомец. Гарри глянул на часы.
— Два часа пополудни.
Поправив на себе шелка камзола и тщательно проверив свежесть кружев на манжетах, незнакомец откашлявшись, пал перед Гарри на полупрозрачные колени, заставив парня отползти еще дальше по песку.
— О великий господин, чья власть не имеет себе равных, а мудрость служит опорой твоему народу, подобно столпам, подпирающим небесную твердь! Твой презренный раб Джамаледдин Кудама ибн-Омар ибн-Алим абд-аль Азим слушается тебя и повинуется твоим божественным приказам! Повелевай! Прикажи, и я исполню три любые твои желания! Хочешь, — он возлетел с колен и приблизился к Гарри на опасно близкое, как тому показалось, расстояние. — Я разрушу город или построю дворец в твою честь? Хочешь, я добуду тебе в жены принцессу Срединной Империи? Только скажи — я возведу для тебя несокрушимую крепость или выращу сады, не имеющие себе равных по красоте! Повели — и я повергну всех твоих врагов! Если они не слишком сильны, конечно, — добавил незнакомец с некоторым сомнением, говорящим о его врожденной практичности. Он с надеждой ждал ответа от Гарри, онемевшего от изумления.
Так с ним еще никто никогда не говорил. Даже называвший его «сэром» Глориан перед ним не преклонялся так… рабски. Что происходит? Гарри осторожно притянул к себе заросшую бутылку и посмотрел внутрь. Бутылка была пуста. У него тут же возникло одно подозрение, тем более что в прошлом году, копаясь в книжках по вампирологии, он случайно набрел в библиотеке на раздел, как ему теперь казалось, посвященный именно таким существам, как его сегодняшний собеседник.
— Вы — джинн? — хрипло пробормотал Гарри, уже почти уверенный в своем предположении. Незнакомец с невероятно длинным именем просиял.
— Воистину так, мой господин! Джамаледдин Кудама ибн-Омар ибн-Алим абд-аль Азим, уроженец Кордовы, пятый сын Омара Великого, внук Алима Премудрого, светлейшего звездочета и великого визиря султана Махмуда Мавританского! — похвастался джинн, вынимая из кармана крошечное зеркальце и придирчиво оглядывая в него косым глазом ту поверхность лица, которая была доступна взору в зеркальце размером дюйм на дюйм. — А могу ли я узнать прекраснейшее имя моего нового пресветлого господина, на службу к которому я поступаю? — спохватился джинн и спрятал зеркало.
— Гарри. Гарри Поттер. Но вы вовсе не обязаны…
— Как, о мой повелитель? — переспросил джинн, прикладывая ладонь к уху. — Простите, о великий, но имена неверных даются мне с трудом, иначе бы твой раб не посмел бы переспросить…
— Гарри!
— Гази?
Гарри замотал головой. Ну и ну! Никогда не думал, что его имя столь трудно для понимания!
— Хамза? — раб винной бутылки явно не отличался хорошим слухом. — О, простите, повелитель! Не будет ли вам угодно разрешить презренному рабу Джамаледдину звать своего господина благородным именем Малик-бей ибн-Асад? Имя это как нельзя больше подходит моему повелителю! — восхищенно закончил джинн. Гарри не возражал: все сгодится, лишь бы джинн утихомирился.
— А как вы оказались в бутылке? — в свою очередь заинтересовался Гарри. Он подтянул под себя колени и сел поудобнее, чтобы слушать рассказ джинна. Он уже не казался ему ни пьяной фантазией, ни страшным чудовищем, уж больно был похож на тех хитрого вида арабских эмигрантов, торговавших тряпками, коврами и подделками под золото на Портобелло-роуд. Если бы не прозрачные ноги и замечательный шелково-бархатный наряд, джинн показался бы обычным человеком.
— О, повелитель! — джинн просиял от такого вопроса точно Миртл, которую спросили о ее смерти. — Да будет тебе известно, о прекраснейший мой господин, что Джамаледдин ибн-Омар ибн… нет-нет, не буду утомлять тебя всеми именами, которые носит твой презренный раб!.. Итак, тебе угодно знать о преступлении, которое послужило причиной столько жестокого заключения несчастного раба твоего в границы этого презренного сосуда? Изволь: собака Джамаледдин был проклят и заточен в заговоренные глубины этой бутылки за убийство неверного! Что есть величайшая несправедливость, не находишь ли, мой господин? — уныло спросил джинн, ковыряя в носу. — Этот неверный был хитрый и могучий колдун, притворяющийся простым маглом на службе у короля Испанского. Маскируясь под монаха именем Доменико Сордо, нечестивый пес проник под видом посланника к моему султану и пытался залучить его на путь зла, совратив с пути истинной веры. Твой раб Джамаледдин тогда служил начальником охраны великого султана и однажды, когда подлый пес опаивал моего господина своими снадобьями, отнимающими разум, правоверное сердце Джамаледдина не выдержало, и он поднял саблю на преступника. К сожалению, он скрылся, змеей уполз из покоев господина, а пресветлый султан, очнувшись, за оскорбление посла милостиво пожаловал меня смертью через сдирание кожи. К счастью, Джамаледдин сумел бежать в ту же ночь. Он пробрался в покои неверного и заколол его заговоренным кинжалом. Но прежде, чем умереть, собака Сордо проклял Джамаледдина страшным проклятием, понуждавшим его служить хозяину бутыли, в которую его заточил негодяй испанец, исполняя три его желания. Как только желания будут выполнены, Джамаледдин должен сменить господина и служить уже новому повелителю. Твой презренный раб, о повелитель, — вздохнул джинн, уныло подпирая локтем смуглую щеку. — Служил уже более чем тридцати господам. В последний раз это было так давно… я не угодил тогда своему господину, и он, в ярости, что его желание не сбылось, выбросил бутылку вместе со мной в воды великого океана. Я томился, заточенный в зеленое стекло, почти триста лет, пока твои мудрые руки не освободили меня из трехвекового плена, за что собака Джамаледдин будет тебе обязан по гроб своей никчемной жизни! — и джинн предпринял очередную попытку пасть ниц перед Гарри.
— Значит, вы — колдун? — уточнил Гарри.
— О, да, повелитель! — закивал джинн лысой головой, с которой вновь съехал парик. Он стащил его с головы, чтобы немного остудить на воздухе пропотевшую под париком лысину, и объяснил. — Мы, джинны, рабы предметов, в которые нас заточило колдовство великих волшебников, у которых нам не посчастливилось встать на дороге, все колдуны! Кто-то сильнее, кто-то слабее. У каждого есть предел, о прекраснейший мой хозяин! Не скажу, что раб твой Джамаледдин может многое, но если твои желания будут разумны и умеренны, ты не будешь разочарован таким слугой, как Джамаледдин! Позволь лишь один скромный совет от своего преданного раба, господин: когда будешь желать чего-либо, формулируй свои мысли аккуратно, чтобы собака Джамаледдин не смог неверно истолковать их и выполнить совсем не то, что хочет от него повелитель! — невинно захлопал черными глазками джинн. Гарри сразу подумал, что этот Джамаледдин — тот еще хитрец. — Итак, каково же будет первое пожелание великого и мудрейшего Малик-бея ибн-Асада? — деловито осведомился джинн, доставая из кармана внушительную золотую чернильницу. Он заправски извлек из-за уха здоровенное павлинье перо и вытащил длиннющий пергаментный свиток из рукава, точно фокусник, извлекающий у себя из кармана бесконечную ленту. Край свитка упал на песок и развернулся на несколько метров. Джинн отчеркнул пером предыдущую надпись и накорябал что-то арабскими закорючками, а потом на чистейшем английском написал: «Малик-бей ибн-Асад», поставил арабскую цифру 1 и жадно впился в Гарри глазами.
Гарри задумался. Какое у него может быть желание? Только одно…
— А вы можете… сделать так, чтобы мои родители, которые умерли много лет назад, снова ожили и вернулись? — дрожащим голосом спросил Гарри, бросая мимолетный взгляд на кромку моря у самого горизонта, где были еле видны очертания двух плывущих назад силуэтов.
Джинн пригорюнился. Он присел на корточки и вытер набежавшую слезу краем пергаментного свитка, размазав на нем чернила.
— Как благороден мой господин! — подвывал он. — Как бескорыстен! Вместо того, чтобы пожелать себе богатства и славы, безграничной власти и поклонения миллионов подданных, он хочет вернуть к жизни своего отца и мать! Как мудр мой господин, как благороден и мудр! Нет, — решительно сказал Джамаледдин, скатывая свиток и пряча перо. — Этого я не могу сделать. Мертвых к жизни не вернешь, о мой повелитель. Они уходят навсегда, — грустно добавил он и виновато поглядел на Гарри.
Парень вздохнул. Почему я знал, что это невозможно? Что же тогда можно пожелать? Кроме этого, у него все есть: друзья, любимая школа, почти настоящая семья… Что же ему не хватает? Нужно пожелать чего-то, что принесет пользу многим другим, не только ему. Он знал, что, кроме того, первого заветного желания, у него есть еще одно, но не знал, что ему на это ответит джинн.
— А вы можете… — начал он неуверенно и замолчал. Джинн преданно смотрел ему в глаза, машинально почесывая волосатую ногу, и ждал, что пожелает Гарри. — Есть один… челове… В общем, один сильный черный колдун хочет покорить весь мир. Он убил уже многих моих друзей — и моих родителей, — при этих словах Гарри джинн вновь извлек шелковый платок и трагически высморкался в него. — Он бессмертен, и его ничего не может одолеть, но, может быть можете…
Гарри запнулся, увидев, как сочувственно джинн качает лысой головой. Неужели, это значит «нет»?
— Бедный, бедный мой юный повелитель! — драматично всхлипнул Джамаледдин. — Твой презренный раб был заключен в стекло этого мерзкого сосуда за убийство колдуна! — он в ярости пнул бутылку, и она покатилась по песку. — Поэтому, на мне лежит зарок — я не могу своими руками убивать людей! О, как такое ничтожество, как я, может претендовать на то, чтобы служить такому благородному повелителю, как Малик-бей ибн-Асад! Я не в состоянии выполнить его высочайшие повеления! О, как я несчастен! — джинн нарочито громко зарыдал, выжимая платок. — Может, какое-нибудь другое пожелание, господин? — между двумя особенно громкими всхлипами осведомился джинн.
Две плывущие к берегу фигурки приближались. Гарри вздохнул.
— Я подумаю, можно? Знаешь… Джамаледдин… какое у тебя длинное имя, можно я буду называть тебя…
— Называй меня рабом, господин! — с воодушевлением предложил джинн, прекращая рыдать. — Или нечестивым псом, как мой прошлый хозяин звал меня!
Гарри поморщился.
— Что ты скажешь, если я буду звать тебя просто Джим? Твое имя, он красивое, конечно, но чуточку длинновато для меня.
— Твой презренный раб может отзываться на любое имя, господин мой, — закивал лысиной новоиспеченный Джим. — Если захочешь снова видеть меня или пожелать что угодно — открой бутылку, и твой раб немедленно явится на твой зов! — он превратился в смутный клуб дыма и заполз обратно в бутылку. Пробка подползла к горлышку и снова крепко заткнула его.
Валери Эвергрин вышла из воды, тяжело дыша.
— Ух и здорово поплавали! Гарри, мне издалека показалось, что ты разговаривал здесь с кем-то…
— Да нет, просто мимо проходил один человек и спросил, который час, — почти не соврал Гарри, потихоньку заталкивая грязную бутылку подальше в пакет со свитером из Хэрродза. — Мисс Эвергрин, кажется, у меня уже проветрилось в голове, можно мне идти купаться?
