Глава 22. Преступник и Белая Дама.
Зажглись еще две палочки — Гермионы и Джинни. В углу застонал и завозился спутанный темный клубок: руки и ноги у Рона и Малфоя были переплетены в кучу.
— Рон! — бросилась к нему Гермиона. — Ты жив? Можешь встать?
— Уф-ф-ф… — пробормотал Рон, брезгливо сбрасывая со своей шеи ногу Малфоя и отряхиваясь. — Кажется, могу. Куда это мы угодили?
— Знаете, — с дрожью в голосе сообщила Гермиона, поднимая горящую палочку повыше. — Мне кажется, что мы каким-то образом сумели открыть пещеру. Мы сейчас внутри запретного подземелья Эльфов.
— Люмос! — Гарри поправил зацепившиеся за ухо очки и теперь разглядывал высокие каменные своды. Совсем не похоже на архитектуру Эльфов — нет ни выбитых на стенах цветов или узора из листьев. И не римская архитектура тоже: каменные колонны и уходящие вверх фигуры людей, задрапированные мраморными складками. Тяжелые балки лежали на таких же тяжелых каменных опорах, похожих на древние менгиры, только выставленных в ряд. Камни были обработаны еле заметно, от них веяло какой-то первобытной дикостью и жестокостью, ощущение тяжести и придавленности овладело Гарри.
— Интересно, как нам отсюда выбраться? — произнес он. Голос, отскакивая от тяжелых каменных опор и балок, звучал глухо, как в могиле. — Не лезть же наверх, слишком высоко.
— Да, наверное, надо поискать здесь, — Сьюзен оглядывалась в поисках возможной двери, но ничего похожего в этом каменном мешке не наблюдалось. — Кто-то там говорил о сокровищах… Похоже, все это только слухи. Ничего здесь нет. Даже выхода, — она нервно вздохнула.
— Ничего, Сью, давай посмотрим, где он здесь может быть, — Гермиона вытянула руку с палочкой и прошла в дальний конец пещеры. — Интересно, что мы смогли сделать, чтобы открыть вход? Вдруг то же самое откроет нам проход снова. Рон, ты помнишь, что произошло?
— Малфой дал мне пинка, — мрачно сказал Рон. — Я схватился за камень, выругался, и тут-то мы и полетели вниз, — при свете палочек было видно, что на скуле у него темнеет синяк. — Больше ничего не помню, кроме того, что мерзкие белесые волосы этого ублюдка все время попадали мне в рот, пока мы падали. Джинни, ты как, не пострадала?
— Порядок, Рон, — Джинни осматривала углы пещеры. — А Малфой там жив еще?
— К сожалению, кажется, жив, — Рон пихнул бесформенную кучу ногой, и куча издала стон, полный отчаянного страдания. — Сегодня, явно, не мой день, иначе бы…
— Погоди-ка, Рон, — Гермиона, наконец, ощупью добралась до конца помещения, подошла к высокой арке, затянутой завесями паутины и зашарила по кажущейся непроницаемой каменной кладке. — Этот камень, кажется, поддается. Помоги-ка!
Гарри подбежал к Гермионе, Рон уперся в камень с другой стороны, и они втроем попытались осторожно сдвинуть камень с места.
— Гермиона, а почему просто не выбить этот валун Сногсшибателем? — поинтересовалась Сью, стоя на коленях в углу возле Малфоя, который продолжал картинно стонать и корчиться, как от сильнейшей боли.
— О нет, Сью, только не это! — замотал головой Гарри. — Рон, помнишь, какой обвал мы учудили в Тайной комнате?
— Ага, и это только обычным Заклятием Забвения. Представляю, что будет, если мы тут Сногсшибатель применим. Да нас попросту раздавит этими каменюгами!
— Попробуй только применить Сногсшибатель, Уизли! Хочешь, совершить самоубийство, так меня в это не впутывай, — прошипел Драко Малфой, брезгливо отбрасывая руку Сьюзен, щупавшую ему пульс. — Отвали, Боунс!
— Что — папочке нажалуешься? — пыхтя, поинтересовался Рон. Он оставил камень — это бесполезное занятие! — и принялся вслед за Гарри простукивать стены. — Думаю, что тут это тебя не спасет, урод… Нет, Гарри, похоже, что этот камень единственный, который можно хоть как-то расшатать… Другого выхода просто нет. О, как же мне осточертело попадать в эти передряги! Даже если мы отсюда выйдем живыми, Эльфы с нас три шкуры сдерут.
— Стойте, — внезапно приказала Гермиона. — Рон, Джинни, ну-ка, вытяните и покажите мне свои руки! — Она медленно осмотрела камень еще раз, а потом подошла к Рону и Джинни и внимательно начала разглядывать их ладони. — Может быть, я ошибаюсь, но это весьма вероятно… Нет, руки тут не при чем...
— Ты думала, что они могли нажать на какой-то потайной рычаг? — заинтересовался Гарри.
— Гарри, мы не прикасались к камню, на него могли нажать только Рон, Джинни или Малфой! — Гермиона напряженно размышляла. — Рон, ты не помнишь ничего такого? Скрип пружины, например? Джинни, не ты случайно нажала на что-нибудь?
Джинни отрицательно покачала головой.
— Малфой?
— Иди ты к дементорам, лохматая маглокровка… — Драко приводил в порядок оторвавшуюся опушку на мантии.
— Поговори мне еще, — рыкнул Рон.
— Ты сказал, что выругался, Рон, — продолжала допрос Гермиона. — Помнишь, что ты точно сказал?
— Что, хочешь, чтобы я еще раз выругался?
— Рон Уизли, кончай валять дурака, соображай быстрее!
— Ну, у меня в тот момент соскользнули руки. Я уперся в камень, чуть не упал и, - Рон скопировал свои движения, уперев руки в покачивающийся камень. — И, кажется, сказал, О как мне осточертели все малфои на этом свете!
— Врешь, Уизли. Ты ничего такого не говорил! А если бы и сказал, то…
— Рон, Рон, погоди, этот идиот прав, ты не говорил ничего такого! — Джинни опиралась на упрямый камень и взволнованно накручивала волосы на палец. — Что-то попроще…
— Хочешь сказать, что я примитивно выражаю свои чувства?
— Нет, она хочет сказать, что тебе нужно пополнить свой словарный запас, — утешил его Гарри. Сью обалдело посмотрела на них.
— О, Мерлин, Гарри, неужели вы всегда так ругаетесь между собой, когда попадаете в очередную передрягу?
— Что ты сказала? — воскликнул Гарри.
— Вы всегда так…
— Нет! Сначала? — Гарри потряс Сью за плечи, и она непонимающе уставилась на него. Все затихли.
— М-м-м… О, Мерлин…
— Точно! — обрадовался Рон. — Я именно это и произнес тогда! О, Мерлин…
Камень заскрипел и, как на шарнире повернулся вокруг своей оси, открывая входи в просторный коридор. Сверху на Рона и Гарри посыпались комья земли и маленькие камешки. Рон пролез в узкую дыру и совершено растерянно поглядел на Гарри.
— Но я же ничего такого не сделал? — удрученно заметил он. — И никакого заклятия не произнес даже!
— Интересно! — глаза Гермионы горели так же ярко, как и ее палочка. — Это очень похоже на древнее табу!
— Чего?
— Табу, Рон, ты что, книг вообще не читаешь?! Многие сильные волшебники использовали свои имена, чтобы запечатывать сокровища, и никто не мог открыть эти тайники, кроме них самих!
— Я-то тут при чем? — поинтересовался Рон несколько раздраженно. — Какое отношение ко мне имеет Мерлин? Погоди-ка, ты хочешь сказать, что это подземелье мог запечатать он?
— Возможно. Здесь все кажется очень древним, — Гермиона светила палочкой Сью и Джинни, пробиравшимся через дыру. Сзади их грубо подтолкнул Малфой.
— Посторонись, Уизли, мне вовсе не улыбается торчать там одному!
— И эти сокровища, которые, по слухам, хранят Эльфы, принадлежат Мерлину? - задумался Гарри. — Гермиона, это как-то… слишком просто, что ли… Больно быстро у нас это разгадать получилось.
— Поттер, тебя удивляет, что у вас на всех отыскалось полфунта мозгов?
— Закрой рот, Малфой, — рассеянно добавил Гарри. Коридор, по которому они шли, неожиданно кончился, и под ногами оказались ступеньки. Гарри подхватил Сью, которая чуть не поскользнулась на них, и принюхался. — Чувствуете? Кажется, воздух здесь более влажный. Наверное, мы уже почти на уровне озера.
— Или под ним, — Гермиона осторожно карабкалась по ступенькам, цепляясь за Рона. Внезапно, палочка выпала у нее из рук и покатилась вниз. — О, нет! Я потеряла палочку!
— Мы все равно спускаемся вниз, там и поищем, — Гарри чуть не грохнулся вниз вслед за гермиониной палочкой — камни были изрядно пропитаны влагой и покрыты скользким налетом. Но тут сзади раздался грохот: Драко Малфой летел вниз по ступенькам на спине и отчаянно орал. Сметя по дороге Сьюзен и Джинни, он больно толкнул ногой Гарри и Рона, и вся дружная компания покатилась по скользким ступенькам вниз. Когда они повалились в кучу внизу лестницы, Гарри отряхнулся и нащупал очки у себя за пазухой. Защищенные Неразбиваемым заклятием, очки опять оказались целехоньки. Гермиона шлепала рукой по грязи, устало что-то бурчала и искала свою палочку. Внезапно вспыхнул свет.
— Гарри! — услышал он потрясенный возглас Джинни. Рука, которой она сжимала свою палочку, дрожала. — Рон! Гермиона! Боже, вы только взгляните на это!
Это оказалось огромным залом с потолком, теряющимся в высоте и темноте. Прикованные медными кольцами к стене факелы в виде драконьих голов выглядели устрашающе и казались невероятно живыми. Об истинных размерах этого странного помещения можно было только догадываться: Гарри прошел вперед, вытянув руку с горящей палочкой, но так и не смог разглядеть, где же кончается странный зал. А странным он был — Гарри снова споткнулся и чуть не растянулся на полу, — из-за того, чем были покрыты массивные серые плиты этого пола.
Везде, где только хватало глаз, были навалены горы оружия. Старинные пики из потускневшего металла, проржавевшие до основания, громадные боевые топоры с потемневшими лезвиями, изъязвленными темными пятнышками времени, щиты, окованные железными крючьями и шипами, с надписями на непонятном языке, копья с резными деревянными рукоятками и обмотанные полуистлевшими полотнищами незнакомых флагов с древней аляповатой вышивкой, большие рогатые луки и обломки стрел, присыпанные кучками каменных и стальных наконечников. Остатки боевых доспехов: странной формы шлемы в виде драконьих и волчьих голов, сетчатые занавеси кольчуг озерами растекающиеся по полу, поножи и воротники, сваленные в громадные кучи вместе с ржавыми перчатками и звездообразными шпорами. Мечи. Их, наверное, было больше всего — с крестообразными рукоятками, с рукоятками витыми, рукоятками из потемневшего серебра и выточенными из дерева, украшенные драгоценными камнями, ажурным металлическим плетением и простые, совсем без украшений. Все оружие было таким старинным, что казалось ненормальным присутствие нескольких юных учеников Хогвартса на этом кладбище древней славы. Они робко оглядывались, точно боялись потревожить покой неизвестных воинов, бывших обладателей бесчисленного множества оружия, сложенного в этом зале.
— Странно, что тут нет привидений… — пробормотал Рон. — Жуть какая! И ты думаешь, что все это принадлежало Мерлину, Гермиона? Жадный был старичок!
— Помолчи, Рон! — шикнула на него Джинни. Она пошла вдоль рядов выстроившихся вдоль стен доспехов, изредка поднимая палочку, чтобы осветить пустые глазницы их забрал. Каждый ее шаг гулко отдавался в зале, полном старинного металла. — По-моему, здесь очень красиво!..
— Это ты называешь красотой, Уизли? — презрительно скривился Малфой. Он отряхнулся от пыли и паутины. — Да это же сплошной хлам! В замке моего отца таких игрушек куда больше, и все они в значительно лучшем состоянии, чем эта рухлядь. К тому же сомневаюсь, что вы вообще понимаете толк в оружии.
— Ты ошибаешься, Малфой, — заметил Гарри, вытаскивая из ближайшей кучи тусклый луч старинного меча с рукояткой в виде раскинувшего крылья орла. — По-моему, этой штуке лет четыреста-пятьсот… Если бы тут не было так влажно, возможно, она бы и получше сохранилась.
— Ой, только не строй из себя знатока, Поттер! Можно подумать, что это к тебе с пяти лет ходил лучший в стране фехтовальщик и учил биться на мечах!
— А к тебе что, ходил? — презрительно скривился Рон.
— Уизли, это твой отец не может себе позволить дать своим многочисленным детям подобающее их роду воспитание. Мои же родители никогда не экономили на этом. Так что советую не становиться у меня на пути, — Драко резко оттер плечом Рона и прошел в другой конец зала. Он небрежно вытянул из кучи наугад какой-то меч и принялся презрительно его разглядывать.
— Умение махать мечом еще ничего не значит, Малфой, — бросила Гермиона. — Главное — зачем ты это делаешь!
— Твоего мнения я не спрашивал, глупая маглорожденная обезьяна, — отвернулся Малфой.
— Ну все, скот ты этакий! — не выдержал Рон. Он протянул руку к ближайшей куче металла и, тоже не глядя, вытащил первый попавшийся меч. — Сейчас я тебе заткну рот!
— Рон, перестань! — Гарри попытался встать между Малфоем, ехидно изогнувшим светлую бровь, покачивающим меч в руке, чтобы перехватить его поудобнее, и Роном, неумело вцепившимся в рукоятку своего. — Слушайте, вы, психи, тут не место!
— Еще какое место, Поттер! Может, ты тоже хочешь выйти против меня? Давайте вдвоем, думаю, вы не протянете и пяти минут!
— Малфой, не смей! — Гермиона взмахнула палочкой.
— Грэйнджер, если ты только попробуешь наложить на меня какое-то заклинание, то, будь уверена, я отрублю тебе руку еще до того, как ты поймешь, что случилось! - Драко Малфой вдруг показался Гарри совсем другим. Привыкнув считать его трусливым хорьком, папенькиным сынком, Гарри, вырастая сам, не замечал, как его вечный враг тоже взрослеет. Гарри только сейчас при тусклом свете из палочек девушек вдруг обратил внимание на то, какие крепкие мускулы у Драко. Шея у Малфоя стала уже не тощая, как в первом классе, а накачанная, почти бычья. Широкие покрасневшие руки с длинными цепкими пальцами вертели меч уверенными движениями, было видно, что Драко в кои-то веки не хвастал, говоря о своих успехах в фехтовании.
— Малфой, оставь его в покое!
— Это и тебя касается, рыжая мелочь! И тебя, поттерова белобрысая шлюха! Если вы поднимите палочки на меня, то…
Этого Гарри уже стерпеть не мог. Пусть это нечестно — двое на одного, плевать, подумал он, когда его рука уже автоматически разыскивала в куче оружия какой-нибудь меч, выпутывала лезвие из ажурных вязей кольчуги, рывком поднимала меч из какой-то тяжелой кучи, повисшей на нем. Несколько пробных взмахов — надо же проверить, как держится в руке оружие, удобно ли? — и Гарри встал в позицию.
Глаза Малфоя безошибочно определили, что отточенные движения Гарри отличаются от неумелых взмахов Рона.
— О, Поттер, это уже интересно? Где ты научился этому? — Гарри мог поклясться, что в глазах Драко на секунду сверкнул искренний интерес.
— Не твое дело, Малфой. Лучше обещай, что оставишь свои попытки…
— Будет тебе ломаться, как баба, Поттер! Бери пример со своего рыжего дружка! Учись принимать правила игры! — с этими словами Малфой так стремительно сделал первый выпад, что Гарри чуть не пропустил его, в последний момент ухитрившись отвести удар от левого плеча Рона.
— Малфой, говорю последний раз — хватит! Ты уже похвалился своими талантами и хамством перед девушками, можно и передохнуть.
— Уже устал, Поттер? Где же твоя гриффиндорская храбрость? — этот удар Малфоя Гарри парировал уже с трудом. Четкости и выверенности движений Драко было не занимать. Гарри скользнул под его рукой, и теперь они с Роном зажали Драко в клещи, впрочем, это было еще под вопросом, так как Рон, не умея махать мечом как следует, поскользнулся и чуть не упал прямо на горку весьма острых предметов, состоящих, в основном из торчащих обломков старинных копий и мечей. Малфой одним ударом переломил заржавленный меч Рона и заносил руку для очередного удара. Гарри пришлось отвлечь внимание Малфоя, пока Рон не поднялся на ноги, но Драко и тут изловчился и подсечкой выбил у него меч из рук.
— Сдавайся, Уизли!… Поттер, сволочь!
Гарри невинно смотрел, как Малфой выпутывается из огромной кольчуги, размерами напоминающей простыню для гиганта. Девчонок этот эпизод окрылил: Джинни бешено расхохоталась. За то когда Малфой поднялся на ноги, на него страшно было смотреть: красный, злой, он напоминал разъяренного гиппогрифа.
— Убью! — завыл он и бросился на Гарри со скоростью несущейся на врага кобры.
Гарри парировал один его удар, другой. Третий заставил его нагнуться и пришелся по куче полуразложившихся полотнищ старинных флагов. Пыль и труха взметнулись вверх. Пока Гарри надрывно кашлял в туче наседавших на него ошметков, меч Малфоя незаметно подкрался сзади к его шее.
— Гарри! — отчаянно вскрикнула Сьюзен.
— Ну, все, Поттер? Тебя только на это хватило?
— Обернись, гад! — прорычал Рон сзади.
Все обернулись и увидели дикую картину. Рон в наезжавшем на лоб старинном шлеме закрывался большим круглым щитом, окованным металлическими бляшками, окружавшими голову дракона, яростно нащупывал в соседней куче новое оружие. Наконец, его пальцы легли на что-то более подходящее, Рон изо всех сил потянул меч на себя, и у него в руке сверкнули бледные камни эфеса. Он поднял меч и скопировал боевую стойку Гарри.
— Ну, подойди, Малфой! Я сейчас нос тебе отрежу!
— Мой нос пока вполне устраивает меня на его собственном месте, а вот твои свинячьи уши пора укоротить, Уизли! — Драко замахнулся изо всех сил, но тут его рука натолкнулась на меч Рона, и клинок Драко посыпался на пол, как осколки стекла, видимо, меч Рона был куда прочнее. Отскочив от сломанного оружия, меч Рона едва не расколол пополам каменную плиту, приподнимающуюся над полом на несколько дюймов и со скрежетом прочертил глубокую борозду на полустертой надписи «…US …EX». Малфой попятился в темноту и натолкнулся на что-то сзади, похожее на низкую каменную колонну приблизительно его роста. Колонна покачнулась, и палочка Гермионы высветила это неожиданное препятствие. Гарри присмотрелся, чтобы разглядеть колонну.
И ахнул.
На самом краю высокого и узкого темного камня с насечкой из резных зубчатых рун покачивалась небольшая чаша или, возможно, маленький кубок, выточенный из цельного куска горного хрусталя. По краям кубка сияли красные и зеленые драгоценные камни. Обработанные довольно грубо, они перемежались переливчатыми дорожками из мелкого речного жемчуга. От точка, едва не повалившего камень, чаша легонько качалась на золотой ножке, обнимавшей низ хрустального творения переплетением блестящих выточенных веток остролиста.
Все замерли. А потом на остром лице Драко появилась хищная ухмылка.
— Вот это уже больше похоже на сокровища!
Он протянул за чашей руку, и тут Гарри осенило.
— Не смей! Это Чаша Зеленого Праздника Эльфов! Это их величайшее сокровище! Если ты что-то сделаешь с ней, то…
— То пусть они разбираются с тобой, Поттер. Я хочу эту штуку, и она будет моя — этого довольно, — Драко скреб пальцами по камню, пытаясь добраться до чаши, которая раскачивалась на самом краю, и Гарри ничего не оставалось, как броситься к Малфою и перехватить его пальцы. Гарри успел прижать слизеринца в колонне, когда чаша, мелодично звякнув краем о камень, плавно начала пикировать вниз. Гарри был очень занят и не мог отвлекаться на чашу, пока висел на Малфое мертвой хваткой. Девушкам пришлось бы бежать через ползала, сквозь полутемное пространство, полное незнакомых острых предметов, чтобы подхватить ее. Оставался Рон. Он отбросил свой меч куда-то в очередную кучу оружия и прыгнул. Наверное, это был лучший прыжок в его жизни, потому что поймал он чашу прямо возле самого каменного пола, когда она уже была готова расколоться на миллион осколков. Гермиона вскрикнула, потому что Рон упал очень неловко, прямо на кучу наконечников стрел, и на руке у него появилась кровь. Гарри решил, что Рон ранен, подбежал, чтобы вынуть чашу у него из рук и посмотреть, что случилось с его другом. Но на этом интересном месте на сцене появилось еще несколько участников драмы.
Куно Глендэйл, нет, не с ужасом (ужас Эльфам был как-то не свойствен), но с видом, выдававшим чрезвычайное волнение, смотрел на открывшуюся перед ним картину: Гарри и Рон на полу с чашей, у Гарри в руке — заржавленный меч. Рядом — Драко Малфой, за долю секунды успевший принять вид оскорбленной невинности, но не успевший выбросить свое оружие, от чего невинность выглядела довольно фальшиво. Застывшая в прыжке над кучей железа Джинни, запутавшаяся в бесконечных железных сетках кольчуг Сьюзен и Гермиона, наставившая на Малфоя палочку, — это довершало драматичность подобной ирреальной картины.
Позади Куно стоял Глориан и неверяще смотрел на Гарри, точно не в силах осознать такое предательство с его стороны. Очевидно было, кто преступник: чаша — в руках у Гарри и Рона, а Малфой, хоть и с оружием, стоял на довольно большом расстоянии от нее, и подлыми грабителями, вне всяких сомнений, выглядели гриффиндорцы. Рон, сдвигая упавший ему на нос шлем, придушенно заявил:
— Это не мы! Мы не хотели ее брать, сэр!
Неизвестно, к кому он конкретно обращался — к Куно, к Глориану или к Валери, спускающейся по ступенькам в этот самый момент, но вид у него был такой виноватый, а уши пылали просто ужасно даже в свете палочек и факела в руке у Глора, что на месте Куно я бы ни за что Рону не поверил, подумал Гарри. Глориан, наконец, пошевелился, в то время как его отец стоял неподвижно и невидящим взглядом смотрел сквозь юных волшебников, и холодно спросил:
— Как вы сюда попали?
— Случайно, сэр! — взволнованно затараторила Гермиона. Она умоляюще взглянула на Глориана Глендэйла и нетерпеливо продолжила. — Мы как-то ухитрились открыть камень, но мы, правда, не нарочно, сэр! Просто Рон произнес слова, а Джинни и Малфой как-то надавили на камень, не иначе, и он открылся, и мы все упали вниз, было очень темно и больно, и Рон расцарапал всю руку, а Гарри порезал лицо, а потом мы ужасно испугались, что не сумеем выбраться наружу, но Рон вспомнил слова, которые нужно говорить, и камень открылся. Мы попали в это место, хотели выбраться, но натолкнулись на кучу оружия, — кто его оставил здесь, сэр?! — а потом Рон и Малфой поссорились, Малфой нас оскорблял, и Гарри с Роном пытались защитить нас, они взяли мечи из этой вот кучи, и начали вести себя как круглые дураки, а мы ничего не могли поделать. Потом Малфой чуть не опрокинул постамент с этой вазой, то есть, я хотела сказать, чашей, сэр. Он хотел забрать ее, но ребята не дали, и ва… то есть, чаша чуть не разбилась, но они сумели…
— Я все понял, — сказал Глориан.
Оба Эльфа молча застыли на месте, и Гарри мог поклясться, что в данный момент, кто-то из них активно роется у него в голове.
— Все было вовсе не так, сэр! — голосом оскорбленного пай-мальчика возразил Малфой. — Уизли и Поттер толкнули меня, сбросили в эту яму, а потом обвинили во всем меня. Потом они нашли эту прекрасную чашу, и захотели взять ее себе, но поссорились из-за того, кому она достанется. Я схватил меч, чтобы защитить ваше достояние, сэр, и тогда они набросились на меня все вместе! Хорошо, что вы появились, сэр, думаю, они бы меня убили! Они — ненормальные ворюги, говорю вам, сэр!
— Довольно, мистер Малфой, — прорычала Валери, нервно дергая оборку платья, зацепившуюся за какой-то обломок пики. — Сейчас не столь важно, кто из вас вор. Важно другое, вы…
— Нарушили границы нашей святыни, — ровно произнес Куно Глендэйл. В свете факела, который держал его сын, Древний Эльф выглядел еще более древним, а его волосы казались серебряным сугробом снега на голове, из которого сверкали фиолетово-опаловые глаза. — Это — страшное преступление здесь, на Инисавале. Ни один Эльф не позволил бы себе такого. А наказание за это, - он помедлил, а затем подошел к краю той самой плиты, которую расколол меч Рона, прищурился, рассматривая ее, и почти равнодушно добавил. — Смерть.
Гарри скорее почувствовал, чем увидел, как вздрогнула Гермиона. На спине у него мерзкими липкими каплями начал выступать холодный пот. Гарри, не отрываясь, глядел на Драко Малфоя, и испытывал ненормальное удовольствие, наблюдая за тем, как бахвальство сменяется на лице слизеринца смертельным ужасом. Малфой выглядел сейчас так, словно маленькая ядовитая змейка, бившаяся под давящим ее каблуком.
— Но… мы же ничего не сделали, сэр, правитель! — почти взвизгнул он.
— Закон существует для всех, — пожал плечами Глориан. На Гарри он не смотрел.
— Государь, — тихо, но настойчиво возразила Валери Эвергрин. — Я согласна с тем, что незнание или непонимание закона не освобождает от его выполнения, но вы же знаете, что они здесь — пришельцы, чужие. И они — еще дети! И вы же разрешили приходить сюда — мне!
— Дорогая, — незнакомым сухим голосом уронил Глор. — То, что они здесь посторонние, не меняет дела, и они ничем не связаны с этим местом, в отличие от тебя… Ты же почти моя жена. А с тем, что они — дети, я не согласен. Здесь взрослеют куда раньше, и они теперь принадлежат нашему миру, а не своему.
Пот уже тек по спине Гарри почти струйкой.
— Наш мир и ваш мир… Глориан, милый, мы, кажется, договорились, что не будем делить его, — Валери выглядела как никогда раздраженной. Напряжение последних дней, видимо, доконало ее, и сейчас Гарри вдруг понял, как была права Джинни. Валери сдерживалась, чтобы не наговорить лишнего, а в присутствии Глориана и его отца — даже не думать о том, в чем она, наверное, боялась признаться даже себе. Ее синие глаза в полутьме казались почти черными.
— Что ты хочешь сказать, моя дорогая невеста? — Эльф теперь говорил уже не на своем языке, на котором они общались с самого его возвращения на Инисаваль. — Почему мне кажется, что ты хочешь поссориться со мной? Тебе уже давит на плечи твой венок?
— Я не отдам вам детей, — четко выговаривала каждое слово Валери.
— Ты думаешь, что я хочу, что я способен убить Гарри?
— Я уже не знаю, на что ты способен, Глориан. Мне страшно от твоих слов. Но детей я вам не отдам, даже если мне для этого придется…
— Придется — что? — певуче прозвучал в холодном влажном сумраке голос правителя Глендэйла.
Валери промолчала. Малфой умоляюще посмотрел на нее. Гарри не мог видеть ни Рона, ни Сью, ни Гермиону, ни Джинни — все они стояли у него за спиной — но их мысли содрогались внутри его черепа, точно птицы, рвущиеся прочь от прутьев клетки. Сам того не желая, Гарри слышал их — настолько были напряжены и их, и его чувства.
На вопрос Куно не ответил никто. Тогда правитель задал другой.
— Мне все же хотелось бы знать, как именно вы оказались здесь. Наш древний камень не мог сдвинуть никто, кроме…
— Кроме кого, сэр? — замирающим голосом спросила Гермиона.
— Нет, ничего…Просто странно, — Куно внимательно разглядывал лица детей. — Странно, потому что этого бы никто из людей сделать не смог, кроме…
— Да кого же кроме-то? — не выдержал Рон.
Куно Глендэйл замолчал. Потом его фиолетовые зрачки пропутешествовали к куче оружия, наваленной на каменной плите.
— Я сейчас должен принять решение, — сказал он медленно. — Закон недвусмысленно гласит: смерть тому, кто нарушит покой древнего святилища и гробницы в нем…
Какой еще гробницы?
— Но я решил изменить закон, из-за того, что за вас просит жена сына моего, — патриарх Эльфов медленно перевел глаза с Гарри на Драко и обратно. — Я оставлю вас в живых. Но через три дня вас здесь быть не должно.
Стало так тихо, что Гарри услышал, как где-то в подземелье с потолка размеренно капает вода.
— Что значит — не должно? — прошептала Валери.
— После свадьбы моего сына и леди Валери Эвергрин все остальные пришельцы должны будут покинуть Инисаваль. Пришельцы должны уйти. Все, — мягко сказал Куно и отвернулся, чтобы выйти прочь. — От них пахнет бедой. И Злом. Особенно вот от них, — он, не глядя, махнул рукой на Малфоя и Гарри. Глориан обомлел.
— Отец, но… Гарри…
— Спроси его сам, сын мой, почему он не сказал тебе, что умеет говорить со змеями.
Снег падал уже не большими мокрыми хлопьями, а сеялся крошечными снежинками, оседавшими на полах гарриной изодранной черной мантии. Ход был узким и грязным. Когда Глориан вывел их прямо к мертво-черному зимнему озеру с покачивающимися на его поверхности эльфийскими ладьями, Рон и Гермиона сразу подошли к морозной воде, чтобы умыться. Гарри разглядывал Валери и его пробирал холод: ее профиль казался вырезанным из мрамора. Глориан же не смотрел на нее, он не смотрел и на Гарри: просто отошел в сторону и сел на камень, видимо, ждал реакции. Но ее не последовало. Гермиона и Рон молча отмывали грязь с рук и ног в воде, Джинни села на заметаемый снегом песок и закрыла лицо худыми руками, а Сьюзен молча опустилась рядом с ней, взметнув полами мантии тучу снежинок. Ее пальцы машинально перекатывали комочек снега. Драко Малфой моментально исчез, наверное, тупо подумал Гарри, отправился жаловаться профессору Снейпу на ужасную несправедливость Эльфов и проклинать Поттера, Уизли и весь Гриффиндор.
— Ты ничего не хочешь мне сказать? — волосы Глориана падали ему на колени, закрывали лицо.
— Я курить хочу, — нелогично отозвалась Валери, машинально шаря у себя по платью там, где обычно были карманы на ее костюмах. Ее голос дрожал.
Гарри заметил, как странно смотрят на них обоих Рон и Гермиона. Точно видят в первый раз.
— Уходите, — твердо прозвучал голос Валери. Она закончила рассеяно шарить по своему серому с серебром платью и повернулась к гриффиндорцам. — Джинни, отведи, пожалуйста Сьюзен к домам Хуффльпуффа и немедленно отправляйся за своим братом к Северной скале. Всем оставаться там. Никуда не выходить. Все, — она повернулась к Глориану, и Гарри понял, что сейчас состоится настолько серьезный разговор, что мисс Эвергрин не хочет, чтобы при нем присутствовали посторонние. Он двинулся следом за Роном, но голос профессора Эвергрин остановил его на полпути. — Гарри, а с тобой нам надо поговорить.
Он послушно остановился, запахнул поплотнее плащ, — становилось все холоднее, — и стал ждать, каким образом она выругает его за сегодняшний просту… нет, уже, наверное, преступление.
Но Гарри не услышал от нее ни слова попрека. Только это:
— Гарри, с тех пор, как профессор Дамблдор попросил меня за тобой присматривать прошло уже почти полтора года. Ты сильно изменился за это время, Гарри, ты вырос. Шестнадцать лет — это странный возраст. Ты уже не ребенок, но взрослым человек становится только тогда, когда к нему приходит умение отвечать за свои поступки и решения и не полагаться на окружающих его старших людей. Я сильно привязалась к тебе, Гарри, ты стал для меня как… маленький шкодливый братишка, который вечно попадает в неприятности, и которого из этих неприятностей нужно вытаскивать. Но ты уже не маленький, и сам должен понимать, что вечно ждать помощи от других нельзя. Ты сам должен научиться помогать себе, — она отвернулась от него, и теперь Гарри видел, как ее золотисто-пшеничный ежик волос намокает под пикирующими на него упрямыми снежинками. — Глориан, ты прав. Я не могу здесь ничего решать. Отчасти потому, что не вправе вмешиваться в дела твоей семьи, пока не стала ее частью. И отчасти… — Она вновь повернулась к Гарри. В ее глазах было отчаяние. — Потому что мы — не дома, Гарри! Это не двадцатый век, когда все люди вправе говорить и делать все, что им вздумается. Это — время мужчин, и я не могу здесь принимать решения самостоятельно, этого никто не поймет и не одобрит! Здесь я, пусть и волшебница не без способностей, не имею права голоса, за меня всегда будет решать кто-то другой! Здесь я — всего лишь женщина!.. Это отвратительно, но это так! Пока мы не найдем способа вернуться обратно, нам придется смириться с этим, иначе мы не выживем здесь! Поэтому пришло время научиться отвечать за свои действия, Гарри. Ты — мужчина и сам теперь выбираешь себе жизнь! А теперь уходи! Уходи, мне нужно поговорить с Глором, а при тебе у меня не хватит на это смелости!
Ноги Гарри вросли в землю, точно она ударила его. Он думал, что уже давным-давно вырос, а, мисс Эвергрин, оказывается, считает, что он еще не научился самостоятельно принимать решения и брать на себя ответственность за свои поступки.
— Уходи, я сказала.
И тогда Гарри повернулся и пошел. Стоило ему завернуть за угол, как он услышал, как Валери сказала Глориану. Очень тихо:
— Глор, я знаю, что ты любишь меня. Иногда мне просто стыдно за то, что подсознательно я ищу доказательства этому — твой выбор нелогичен с моей точки зрения, можно было найти куда более достойную особу. Я прошу, скажи мне сейчас как на духу: ты все-таки решил на мне жениться из-за твоих чувств или больше потому, что этого требовали интересы твоего рода?
Тишина. Затем Глориан неловко пошевелился, точно ему стало неуютно.
— Зачем ты просишь меня ответить на этот вопрос? Разве ты сомневаешься во мне?
— Я же сказала, что не сомневаюсь. Но я должна знать, что для тебя важнее.
Глор молчал.
— Не молчи, пожалуйста, милый! Я не вынесу этого!
— Ты хочешь, чтобы я сказал, что женюсь на тебе по приказу отца? Что я не люблю тебя, и меня заботит лишь продолжение рода Эльфов?
— Я не хочу это услышать, но если такова правда, то я должна знать ее, разве не так?
— Зачем?
— Чтобы легче пережить разочарование, — ответила Валери глухо.
— Я никогда бы не посмел разочаровать тебя, Валери, любимая! — Глориан порывисто встал и прошел к берегу. Под его ногами хрустел снег, а потом плеснула вода. — Я никогда не посмею оскорбить тебя, ты же это понимаешь!
— Да? А кто сегодня выгнал отсюда сто пятьдесят бездомных детей? Ты что, всерьез думал, что я соглашусь бросить их и остаться здесь, с тобой? Променять их на тебя? Им нужна моя забота! Особенно здесь! А ты лишь потому, что они по глупости оказались в этом клопином углу, заваленном ржавыми железками, готов вслед за своим отцом назвать их преступниками?!
— Ты преувеличиваешь!
— Я ничего не преувеличиваю! Ваши законы устарели! Они были созданы в те времена, когда и люди, и Эльфы были совсем другими, но эти дети — иные.
— Это правда, многие дети совсем не такие, какими я их себе представлял. Если бы я знал, что Гарри умеет разговаривать со змеями, то…
— То - возненавидел бы его?
Глориан замолчал.
— Я теперь не смогу доверять ему, как прежде, — твердо припечатал он.
— Только из-за этого недоразумения?
— Это — не недоразумение! Он нарушил закон, осквернил священное место. И ты сама знаешь, что змеи…
— Ничего я не знаю. Вы иногда изумляете меня своими страхами. Вы говорите о ЗЛЕ, но никто из вас не видел его воочию! Вы боитесь спускаться в священное подземелье, хотя не представляете, чем оно священно. Твой отец один знает, почему же он хотя бы тебе об этом не расскажет? Почему разрешает спускаться туда лишь тебе и мне? И почему, раз туда, по слухам, так сложно попасть, дети смогли открыть его, произнеся лишь одно слово?! Глориан, несмотря на то, что ты меня любишь, я иногда боюсь тебя, потому что ты — другой! Как же мы будем здесь жить вместе, если на меня все смотрят косо, детей, которые мне дороги и за которых я в ответе, — гонят, а человека готовы уничтожить лишь по дурацкому подозрению, что в нем, видите ли, скрыто Зло?
— Хорошо, что ты напомнила об этом человеке. Может, мы опять о нем поговорим? Я думал, что эту тему мы давно уже закрыли!
— Знаешь, Глориан, после того, что случилось, я уже не так уверена в своем решении, как раньше. Мне нужно подумать.
— Ты отказываешь мне? Валери, ты не хочешь быть моей женой?
Шуршание кустов с другой стороны скалы выдало приближение еще одного человека.
— А, ты вовремя, — холодно сказала Валери по-эльфийски. — Я так и думала, что ты подслушиваешь где-нибудь поблизости. Гвеннол, объясни своему «брату», что такое милосердие. Он этого, кажется, не понимает, но ты-то женщина, ты должна это знать.
— Я не женщина. Я — Эльф, — раздался тонкий глухой голос Гвеннол Дивир. — Милосердие — это понятие, которое придумали люди.
— И вы утверждаете, будто знаете, что такое Зло? Как можно так говорить. Если не знаешь, что такое добро и милосердие? Мне жаль вас всех: и тебя, Глор, и тебе, моя ласточка. Сердца у вас нет, вот что! Если бы оно у тебя было, Гвеннол, ты бы уже кричала повсюду, что любишь его, ты бы напала на меня и вырывала у меня волосы, била бы меня палкой или сбросила со скалы! Но ты молчишь, ты принимаешь все это. У тебя холодная душа.
— Я всего лишь поступаю так, как велит наш повелитель.
— Вы страшны, — ужас в голосе Валери заставил Гарри задрожать. — Как можно любить все живое так, как вы, и вместе с тем так ненавидеть людей? Неужели это лишь потому, что вы умираете, а они — остаются?
Послышались торопливые шаги по воде.
— Куда ты? — отчаяние в голосе Глориана делало его все же не таким монстром, как в данный момент, наверное, казалось Валери.
— Я хочу подумать! И я надеюсь, что ты тоже подумаешь, Глор. Я знаю, наше соглашение все еще в силе, и только моя вздорность сейчас — главное препятствие к нашей свадьбе, но я отдаюсь на волю собственной вздорности! Я уезжаю в Лес Теней, там-то, надеюсь, меня никто не побеспокоит.
— Безумная! Там же опасно!
— Наплевать! — плеск весла подсказал Гарри, что Валери оттолкнула лодку от берега и поплыла через озеро.
Молчание. Затем Глориан тихо пробормотал по-эльфийски:
— Гвеннол, где мой отец?
— Правитель вернулся в свой дом, принц Глориан. Он очень рассержен.
— Я пойду, попробую уговорить его.
— Зачем? Пусть они уходят! Пусть уходят все пришлые! От них одно Зло!
— Если они уйдут, Валери тоже не останется, — почти бегом Глориан покинул берег.
Гарри вышел из своего укрытия, думая, что Гвеннол тоже ушла, но она все так же сидела на берегу, и ее медовую косу заносило снегом.
— А, это ты. Мальчик, который умеет говорить со змеями.
— Это не моя природная способность. Мне ее передал один Черный маг, когда хотел меня убить. Но его проклятие отскочило и попало в меня самого. Я не знаю, почему так случилось.
— Это часто бывает, — равнодушно заметила Гвеннол. — Разве ты не знаешь, маленький колдун, что когда один из вас выходит с другим на поединок, то в случае смерти соперника забирает его волшебные силы? Но это все равно не важно. Это Зло было у него, теперь оно — в тебе.
— Во мне нет Зла! — в ярости выкрикнул Гарри.
— Да? И ты никому не желаешь смерти? Ты никого не можешь ненавидеть? Ты человек, поэтому Зло спит в тебе всегда. Когда-нибудь оно проснется, — Гвеннол Дивир встала и исчезла так быстро, что Гарри не успел подумать, как ей можно возразить.
Он опустился на холодный снег и обхватил голову руками.
Что делать? Они сами виноваты — проклятый Малфой, от него все неприятности! Если бы он не пришел к камню… держу пари, что он уже тогда разнюхивал, как его открыть. Если Эльфы выгонят их — куда им идти? Если Валери откажется выйти замуж за Глориана, союз домовых эльфов и волшебников против Вольдеморта распадется, ничто, кроме приказа обожаемого ими принца, не сможет заставить их выйти воевать против Черного Лорда. А если Валери согласится — она останется здесь, на Инисавале, а им, что, всем придется идти, куда глаза глядят?
Никакого выхода Гарри не видел из этой ситуации. Это нестерпимо глодало его, но еще хуже ему становилось, когда он вновь представлял себе глаза Валери в тот момент, когда она говорила ему, что пора принимать решения самому.
Черт! А еще Глориан… Как он мог так поступить с Валери? Как он мог позволить ей одной отправиться в Лес Теней, когда там полным-полно хищных троллей, крюкорогов, да волков, наконец… И мало ли, каких волков…
И Гарри Поттер принял решение. Последняя лодка покачивалась на волнах, когда он отвязывал ее и залезал на корму. Гарри приложил руку к глазам: за туманной завесой снегопада уже не было видно ни другого берега, ни лодки, на которой плыла Валери. С ума сошла, недовольно подумал он. Ох уж эти женщины! Чуть что — сразу драмы. Ну, зачем ей понадобилось отправляться подумать именно в Лес Теней. Надо вернуть ее. Гарри греб около часа, отгоняя веслом налипавшие на борта кусочки льда, пока дно лодки не царапнуло прибрежный песок. Тогда он вскочил, привязал лодку к отсыревшей коряге, которых здесь было в изобилии, и отправился на поляну, где обычно паслись единороги Древних Эльфов, по дороге размышляя о том, что по закону подлости их там не должно оказаться, а путешествие пешком по заснеженному лесу, полному всякой нечисти, его мало вдохновляло. Как ни странно, ему повезло. На поляне он нашел молодую самку единорога, осторожно выбиравшую из-под снега остатки коры и замерзшие травинки. Гарри осторожно, как его и учили, подошел к единорогу справа, почтительно наклонил голову и предложил единорожке весьма кстати завалявшееся в кармане яблоко. Белоснежный зверь сперва осторожно отпрянул от парня, но затем принюхался и, с такой же благодарностью, с которой Риок когда-то шарил по гарриным карманам, принял угощение. Гарри любовно похлопал единорога по шее, и молодая единорожка благосклонно фыркнула в ответ. Тогда Гарри решительно уперся ладонями ей в спину и вскочил на животное верхом. Единорог сперва нервно заскакал на месте, задирая на спину золотистый рог и пытаясь сбросить наездника, но Гарри ухитрился удержаться. Спустя несколько минут, когда животное успокоилось, Гарри осторожно сжал коленями ее бока и направил единорожку к лесной тропе, попутно размышляя, куда могла подеваться Валери. Скорее всего, она тоже взяла единорога, об этом можно было догадаться даже по следам на снегу.
Гарри нагнулся, свесившись со спины единорога. Следы вели направо. Гарри вытащил палочку и установил ее на ладони.
— Указуй мисс Эвергрин!
Палочка плавно повернулась на запад. Гарри легонько сжал пятками бока единорога, понуждая повернуться в нужную сторону. Единорожка нервно всхрапнула, но послушно повернулась в затрусила в нужном направлении. Гарри нагибался, когда она несла его через заснеженные заросли, и стряхивал с рук сугробы. Рукава у него быстро промокли, пушистое эльфийское одеяние свалялось клочками, а за голенища сапог начал стекать растаявший на рукавах снег. Гарри порядочно взмок и постоянно нервничал из-за того, что ему пришлось ехать по снегу, из-за этого рысь единорога была тряской и нечеткой, и парню приходилось вцепляться изо всех сил в его гриву, что единорожке не слишком нравилось. Ездить без седла для Гарри уже не было такой большой проблемой, но он все же чувствовал себя неудобно, потому что спина животного была довольно скользкой. Все же он удержался от желания наколдовать упряжь и направил единорога дальше на запад.
Пока ему везло, и никого из лесных обитателей он не встретил. Возможно, тролли в такой холод не рисковали высовывать свои вонючие лапы из нор, да и остальные звери вели себя так же осторожно. Лес молчал, словно вымер. Эта тишина не показалась Гарри подозрительной, напротив, он вздохнул с облегчением: никто его не увидит и не услышит. Казалось невозможным, чтобы кто-то из маглов забрел сюда: сам Лес Теней выглядел достаточно устрашающе, и его не делал менее опасным белый блестящий покров снега. Поэтому осторожность все-таки не помешает.
Гарри ехал на единороге уже больше часа, и уже начинало заметно темнеть. Заваленные снегом гирлянды мха на столетних деревьях принялись слегка покачиваться от ветра. Увидев, что снова начинается метель, Гарри забеспокоился. Он был уверен, что найдет обратную дорогу к озеру, но сомневался, что теперь в быстро вступающей в свои права ночи он сумеет отыскать Валери. Поэтому он набрался храбрости и позвал ее:
— Мисс Эвергрин!!!
Гарри прислушался. Никто ему не ответил, однако, Лес точно зашевелился вдруг. Единорог вздрогнул и чуть заметно взбрыкнул, но Гарри счел, что самка просто испугалась его крика, и легонько потрепал ее по гриве, стараясь успокоить. Это не помогло. Тем более, что где-то слева вдруг послышалась какая-то возня: не то потревоженный медведь решительно выбирался из берлоги с твердым намерением надрать шею крикуну, не то один лесных троллей решил, что голод страшнее холода и тоже вышел на охоту за ним. У Гарри пробежал холодок по спине, хотя ему стало холодно уже задолго до этого. Держась за гриву единорога обеими руками, Гарри сжимал палочку не слишком удобно, поэтому ему никак не удавалось наложить Согревающее заклятие. Шорох раздавался уже совсем рядом.
— Мисс Эвергрин? — осторожно спросил Гарри у шуршащего куста. За ним (он вздохнул с облегчением) послышался топот, наверняка издаваемый копытами единорога. Гарри раздвинул кусты, намереваясь выяснить раз и навсегда, нашел ли он Валери или нет, но тут поскок копыт стал еще громче, Гарри еле успел пригнуться, и тут через покрытые снегом заросли шиповника перескочил всадник.
Возможно, это была и Валери, Гарри не успел разглядеть. Эта умелая всадница, безусловно, была женщиной, он понял это по оборке юбки, выглядывающей из-под широкого белого с серебром плаща и по маленькой ножке, мелькнувшей в стремени. Стоп! Стремя? Так это — не единорог? Это — не мисс Эвергрин? Гарри не удержался и погнал единорога за всадницей, чтобы убедиться в этом.
Белый конь незнакомки несся как стрела, так что Гарри не успевал за ней, но единственное, что он успел пока разглядеть, это то, что всадница была вся одета в белое, и ее накидка оторочена мехом горностая. Наверняка не Валери. К тому же Валери никогда на памяти Гарри не погоняла Ройсин или Зигзага так, словно за ней неслась стая оголодавших гиппогрифов. Гарри уже хотел остановить единорога, чтобы не попасться на глаза незнакомой всаднице, как его пронзила внезапная идея.
Кто может вот так просто разъезжать по Лесу Теней, не боясь ни троллей, ни другого хищного волшебного зверья, кроме волшебника? Что, если эта женщина — могущественная ведьма? Что, если это и есть…
Белая Дама…
Гарри не успел додумать эту мысль, как перед ним внезапно материализовался огромный древесный сук, с которого свисали заснеженные клочья мха. Отвлекшись от дороги, Гарри его не заметил, и, не успев повернуть единорога, изо всех сил ударился об него головой так, что у него загудело в ушах. Животное дернулось, сбрасывая его, потом Гарри сквозь непрекращающийся шум в голове и нарастающую боль в правом виске успел заметить, как далеко впереди белый конь уносится прочь со своей всадницей, и все расплылось в кровавом мареве. Гарри почувствовал, что кровь из раны течет у него по лбу и щекам, услышал отдаленное ржание своего единорога, а потом не стало ничего, кроме ощущения холода, потому что замерзать Гарри стал сразу же, как только начал терять сознание. Мир черно-белым волчком повернулся вокруг него в последний раз и исчез.
