Гарри Поттер и книга Скелоса

Глава 1. Гости в доме напротив.

Мальчик по имени Гарри Поттер быстро сбежал вниз по лестнице, чтоб успеть к завтраку. Его дядя и тетя просто ненавидели, когда он опаздывал, так как не считали себя обязанными готовить для «ненормального подростка» отдельно.

Причина, собственно, была в том, что они опасались сил и возможностей Гарри. Гарри Поттер был волшебником. Не тем взрослым чародеем-профессионалом, что решает все жизненные проблемы с помощью одного-единственного взмаха волшебной палочкой, конечно. Он был пока всего лишь учеником в школе Чародейства и Волшебства Хогвартс, но от отца и матери унаследовал недюжинные способности, которые с блеском реализовывал на практике.

Родители Гарри умерли очень давно, когда мальчику исполнился только год, от рук злого чародея Волдеморта, мастера Темных Сил. Сам же Гарри выжил, а ужасный злодей таинственным образом потерял все свое могущество, столкнувшись с малышом. После этого мальчик очутился дома у сестры его матери, тети Петунии и ее кошмарной семейки Дурслеев, которые ненавидели Поттеров и все с ними связанное. Неудивительно, что юному чародею доставалось «на орехи» каждый день.

Несмотря на то, что дяде Вернону было прекрасно известно, что Гарри как еще не закончившему обучение магу не разрешается творить заклятья в мире Магглов, как колдуны называли людей без крови волшебников в жилах, он и его жена вместе с толстым сыночком Дадли боялись мальчика пуще смерти. А поскольку Поттер уже дважды нарушил запрет на использование заклинаний, и заметных последствий не последовало, его по-прежнему упрямо считали опасным неуравновешенным маньяком с манией убийства.

Жизнь Гарри никогда не была особенно хороша в компании Дурслеев, по большей части именно по той самой причине. Но с прошлого года она значительно улучшилась, во многом благодаря вновь найденному крестному Гарри, «беспощадному убийце» и зверомагу Сириусу Блэку, сбежавшему два года назад из тюрьмы волшебников Азкабана. О том, что Сириус на самом деле невиновен в преступлениях, в коих его обвиняли, юный чародей, разумеется, абсолютно случайно не упомянул. А поскольку Блэк был уже взрослым, то перспектива превращения в лягушек всей шизанутой семейки (как про себя окрестил родственничков Гарри) была не столь отдаленной, как казалось…

Появление Сириуса чрезвычайно положительно сказалось на отношениях с Дурслеями. Стоило Гарри теперь хотя бы вскользь заметить имя крестного, как тетя Петуния роняла на пол сковородку, Дадли опрокидывал свою тарелку на стол, а дядя Вернон, покрывшись холодным потом, почти ласково умолял племянника не писать Блэку о них плохого. Разумеется, молодой чародей умело пользовался таким положением. Конечно, бывали и ситуации, когда имя Сириуса не оказывало должного действия. Но это происходило чересчур уж редко.

И вот и сейчас произошла как раз подобная история.

Спускаясь в холл, Гарри заметил, что настенные часы показывали уже одну минуту десятого, тогда как завтрак был запланирован ровно на 9-00. Кто-то скажет: «Ерунда! Две-три минуты ничего не решат!» Но для Гарри они значили очень многое. Дядя Вернон с большой ревностью относился к опозданиям и обругал бы мальчика на чем свет стоит даже при задержке на одну секунду. Впрочем, если бы Гарри появился на кухне на минуту раньше, его ждал бы скандал уже по поводу того, как «этот паршивец и тунеядец стремится их объесть, украв честно заработанные деньги».

Тетя Петуния раскладывала еду по тарелкам. Сейчас семья перешла на нормальный режим питания, взамен прошлогоднего, когда все следовали строгой диете Дадли. Четвертушки грейпфрута каждый день не только не помогли, но и заставили Петунию однажды закатить скандал по поводу того, что ее Дадлик уже с голоду пухнет. Гарри очень сильно подозревал, что не с голоду, но, естественно, мыслей своих высказывать не решился. Но с тех пор кроличий рацион был заменен менее строгим, а именно тортами, пирожными, бифштексами и прочим, сиречь нормальной едой с точки зрения жирного Дадли.

Но все это сейчас перекочевало в лошадином количестве на тарелку дяди Вернона, что чрезвычайно поразило Гарри. До сегодняшнего дня лишь его кузен поглощал сладости в бешеных порциях.

Все оказалось предельно просто: Дадли снова садился на сбалансированную диету. Но теперь она состояла из вкусностей. А именно арахисового крема и бананов. Гарри, как только услышал пояснения своей тетушки, сразу же неосторожно хрюкнул в свой стакан холодного чая, чем немедленно вызвал недовольство дяди Вернона. Но, скажите на милость, как можно не засмеяться, если знать, кто ест бананы и арахисовый крем? Ответ: слоны!

Самому же Гарри достался тонюсенький кусок сыра и такой же кусок хлеба. Сквозь них, сложенных вместе, по проницательному замечанию Гарри, можно было смотреть, как сквозь стекло. Но все же это было лучше, чем ничего. Мальчик очень явственно помнил голодный взгляд Сириуса, когда он с друзьями принесли ему курицу, а тот спокойно сообщил, что уже несколько дней не имел ничего на обед, так как красть много еды не получалось.

Друзья. Эта мысль вытеснила из головы Гарри все остальные. Через два дня у него день рождения, и обязательно придут подарки и открытки от лучших товарищей: Рона Уизли, Гермионы Грейнджер и Хагрида. Ну и, конечно, от Сириуса Блэка… Может быть, еще от Фреда и Джорджа — близнецов Уизли или от их сестры Джинни, похоже, тайно влюбленной в Гарри…

Но тетя Петуния прервала его радостные размышления.

— Ты сегодня опоздал! — жестко сказала она. — За это на подарки ко дню рождения не рассчитывай!

Гарри поперхнулся чаем. Но не потому, что услышал, что не получит подарков — Дурслеи уже пять лет ничего ему не дарили, а так как услышал, что они вообще помнят о его дне рождения. В прошлые четыре года с тех пор, как он узнал о своем необычном происхождении и уехал в Хогвартс, они даже не заикались о его празднике. Наоборот, Гарри в те дни нагружали работой так, как никогда!

Это стало новостью. Причем абсолютно невероятной. Меньше всего Гарри ожидал услышать от тети Петунии эти слова. Он воззрился на нее в безмолвном удивлении. Той, видимо, его взгляд не понравился, потому что она продолжила:

— И не смотри на меня так! За это пойдешь работать в сад! Я дам тебе список всего, что нужно сделать там… и по дому тоже! И если что-либо разобьешь в наше отсутствие!…

Зрачки глаз юного Поттера расширились еще больше. В наше отсутствие… Они что уезжают?! Он с надеждой посмотрел на дядю. Но тот сидел и молча поедал куски торта.

— Да-да, мы уезжаем и немедленно, но не радуйся! — злорадно прошипела тетя Петуния. — Если хоть что-то будет не выполнено — пощады не жди! Вернусь через четыре дня — голову оторву, паршивец!

Сейчас она удивительно напомнила Гарри профессора алхимии Снейпа. Хотя тот, мальчику пришлось себе признаться, все же не был столь неприятным.

Но главным было, что он хотя б на четыре дня остается предоставлен самому себе! Четыре дня без Дурслеев… может быть, пригласить Рона и Гермиону на день рождения, что был через три дня?! Может, Фреда и Джорджа, Джинни и Хагрида! А может… и Сириуса! Вряд ли он не захочет доставить удовольствие крестнику, приехав на его праздник и от души повеселившись! А что до дементоров, идущих по следу… так они ж, наверняка, его не найдут за один-то день! Закатим вечеринку, оторвемся под музыку, как говорят соседские мальчишки! Сделаем лучший день рождения в его жизни!

Гарри ерзал и вертелся на стуле от перевозбуждения. Но настроение его тотчас упало, когда он увидел список длиной в метр: список всего, что нужно было сделать в отсутствие Дурслеев. Очки чуть не слетели с носа мальчика, когда он читал длинную колонку:

• Вымыть окна во всем доме;
• Вымыть полы во всем доме;
• Пропылесосить все ковры;
• Вымыть всю посуду;
• Вымыть машину («И чтоб сверкала, как зеркало, паршивец! И чтоб ни единой царапинки!…);
• Постирать свои вещи («Так уж и быть, можешь воспользоваться стиральной машиной»);
• Купить продукты в магазине (Список прилагается);
• Подмести все дорожки сада;
• Выкрасить сарай;
• Выбелить забор;
• Полить цветы в доме и на клумбах;
• Прополоть клумбы («И чтоб ни единого сорняка!»);
• Побелить деревья;
• Постричь изгородь;
• Разобрать вещи на чердаке;
• Покрыть лаком стол в кухне…"

Мальчик сглотнул: праздник если явно не отменялся, то, во всяком случае, надолго откладывался. О вечеринке с Гермионой, Роном и Сириусом нечего было и думать. И тут его осенило: Сириус! А что если…

— Тетя Петуния… — робко начал он, но она перебила:

— И слышать не хочу твоих возражений! Чтоб все было сделано!

— Я невозражаю, — смиренно произнес Гарри, — я лишь хотел спросить: можно, когда я все это выполню, пригласить на день рождения моего крестного, Сириуса?

Тетя побелела как полотно. Вопрос явно застал ее врасплох.

— Вернон! — едва слышно прошептала она.

— И думать не смей, проклятый мальчишка! — рявкнул дядюшка.

— Хорошо, — кивнул Гарри, — тогда я пойду дописывать письмо.

— Т-ты… т-ты ему пишешь? — ахнула тетя Петуния. — Прямо сейчас?

Гарри молча кивнул, глядя на своих родственников с плохо скрываемым триумфом. Это было его ошибкой.

— Хорошо, ты можешь его пригласить! — прошипел дядюшка. — И если хочешь, дружков своих тоже! Но чтоб когда мы вернулись, дом сверкал, и даже следа твоих приятелей тут не было, и чтоб все это, — он кивнул на список, — было непременно сделано!!! Ясно?! Если хоть один пункт из этого списка будет не выполнен… лучше б тебе тогда на свет не рождаться, понял, парень?! Ты это учти!

И, резко развернувшись, он двинулся к машине. Усадив Петунию и Дадли, который один занял все заднее сиденье, он с грохотом захлопнул дверцу и, на прощание зловеще погрозив Гарри пальцем, сел за руль сам и завел мотор.

В груди Гарри поднялась горячая волна радости. Он может пригласить друзей… и даже Сириуса, если тот согласится! Вот будет потеха!…

Гарри быстро вбежал в дом, схватил перо и бумагу и спешно начертал записку Сириусу. Он был дальше всех, поэтому послание ему нужно было отправить скорее всех прочих.

Лихорадочно засунув бумагу внутрь конверта и запечатав его, Гарри подскочил к мирно дремавшей в клетке Хедвиге, растормошил ее, к большому неудовольствию совы, и, привязав письмо к лапе, открыл окно и выпустил свою любимицу.

Некоторое время постояв возле окна, глядя в след быстро удаляющейся птице, Гарри резким движением захлопнул окно и, выскочив из комнаты, помчался вниз по ступенькам. Он должен был еще отослать письма Рону и Гермионе.

Но сначала надо было непременно закончить все дела по дому.

В тот день мальчик только и делал, что отправлял письма своим друзьям: Гермионе по почте, Рону и Хагриду — телеграммы. Оставалось надеяться, они поймут, что к чему. В кои-то веки Гарри наконец смотрел телевизор, что обычно было привилегией Дадли, даже сумел поиграть у него на компьютере в спальне. В общем, развлекался на всю катушку!

Оставшиеся же два дня Гарри решил потратить на уборку.

Сначала он решил сделать все в саду, потому что не был уверен, что хватит сил взбираться на стремянку для процесса мытья окон и процедуры окрашивания сарая после ползанья на животе под всеми диванами и шкафами.

Стремянка, надо сказать, была в ужасном состоянии: все до единой ступеньки качались и едва-едва держались на болтах. Залезть и слезть с нее, не сломав при этом ноги, представлялось уже само по себе трудной задачей, а уж, стоя на ней, красить сарай и мыть окна… надо было обладать талантом альпиниста! Дяде Вернону самолично, разумеется, никогда на ней постоять не представлялось возможности. Собственно, именно поскольку единственным, кто на нее лазал у Дурслеев, был Гарри, то семейка не считала нужным потратиться на ремонт. Наоборот, по словам дяди Вернона «этот мальчишка их в гроб скоро вгонит со своими непредвиденными расходами, на которые деньги не предусмотрены». Хотя денег на Гарри тратилось совсем немного, можно сказать, совсем ничего, и собственного карманного капитала у него не было. Естественно, о своем гигантском вкла! де в Гринготтсе — банке волшебников — Гарри предпочитал не распространяться: еще, чего доброго изымут.

Как ни странно, процедура слезания-влезания оказалась Гарри вполне по силам. Через пару часов после отъезда Дурслеев все окна в доме сверкали, а сарай из мрачно-серого превратился в радостно-синий.

Постояв пару минут, любуясь работой, Гарри принялся, насвистывая, подметать дорожки. Метла в его руках напомнила о «Файерболте» (иначе «Всполохе»), на котором Гарри играл в спорт волшебников Квиддич за школьную команду дома Гриффиндор. Кстати, мысль о Квиддиче и Гриффиндоре навела его на мысль, что от старого состава их команды не останется и следа: Оливер Вуд уже закончил школу, а Ангелина Джонсон и Кэтрин Белл были переведены в Бэльстэк по просьбе родителей (там, якобы, безопаснее); нужны новые талантливые нападающие и вратарь. Хорошо еще близнецы Уизли да он сам с Алисией Спиннет остались! Да, ведь еще предстоит выбрать нового капитана!… Очень интересно, кого выберет профессор МакГонагалл на эту должность.

Пока он так думал, сам не заметил, как идеально вымел все тропинки. Предстояло заняться побелкой деревьев и изгородью. Но если с первым он имел дело очень давно и управился всего за полчаса, то с подстрижкой возникли проблемы. В первую очередь Гарри не знал в какой форме сделать кусты, чтоб Дурслеи остались довольны. Ну и, во-вторых, он не имел не малейшего представления где в доме могут находиться ножницы для стрижки.

Безрезультатно прокопавшись в сарае и всех ящиках дяди Вернона, Гарри решил пойти на крайние меры и заглянуть к соседям Петерсонам в доме напротив. У них был такой же сад, как и у Дурслеи, а, следовательно, обязаны были быть и садовые ножницы. Но он не слишком надеялся на успех по двум причинам: во-первых, Дурслеи без устали рассказывали про его жизнь в Санкт-Бритусе, где была школа для трудных подростков, и, во-вторых, мальчик как будто слышал, что соседи взяли садовника. А тот, очевидно, носил с собой весь набор секаторов. Но у Гарри не было никакого выбора: если кусты не будут подстрижены, вечеринка не состоится, и уж тем более ему здорово влетит от дяди. Поэтому, собрав всю волю и мужество в кулак, юный Поттер смело направился через дорогу к дому напротив. Возле подъезда того стояла странная машина. Гарри сначала предположил, что соседи просто либо уезжали, либо только что вернулись, что объясняло нахождение автомобиля прямо на дорожке к дому. Но тотчас же отмел эту мысль, ибо соседи его были такими же ревнителями порядка, что и Дурслеи, и не стали бы даже под  страхом смерти портить новую тропинку, вымощенную гладко отполированным камнем, который, по мнению Гарри, стоил бешеных денег, и прелестную, ровно скошенную лужайку с маленьким фонтаном — вот уж откуда взялся? — и фруктовыми деревьями вдоль забора. Который, кстати, тоже сиял белизной.

Но то, что заставило Гарри разинуть рот от удивления была машина их соседей, преспокойно стоявшая в гараже! Любой бы на его месте не удивился — подумаешь, собственная машина в гараже, а чужая возле дома — вдруг просто кто-то знакомый приехал навестить семейство Петерсонов. У них было много родственников в Швеции, откуда, Гарри слышал, нынешние соседи Дурслеев и появились. Но Гарри также знал миссис Петерсон: она даже своему обожаемому сыночку — вылитому Дадли по фигуре, кстати — не дала шагу ступить на газон, а тут — машина! Кто же мог совершить такую наглость и кощунство?

Но что совсем добило Гарри, так это то, что Дурслеи уехали, ничего не зная! Они были слишком дружны (если здесь уместно такое слово) с соседями, чтоб те пригласили гостей и ничего об этом не ведали! Даже дядя Вернон, когда звал кого-то к себе в дом, всегда с важностью и значительностью Перси докладывал об этом Петерсонам. Что уж говорить о самих Петерсонах — самых отъявленных сплетниках во всем Литтл Вингинге?

Не веря своим глазам, мальчик хотел было исследовать машину, но потом вспомнил, что если его тут увидят, то немедленно доложат Дурслеям после их возвращения. Поэтому он, сохраняя как можно более невозмутимый вид, поднялся по ступеням парадного крыльца и деликатно постучал.

Из дома послышались странные звуки и странно знакомый голос произнес свистящим шепотом:

— Только не вздумайте ничего говорить тому, кто пришел, Эльза!

Послышались шаги. Дверь открылась. На пороге стояла миссис Петерсон. Вид у нее был странно взвинченный и испуганный. Тем не менее Гарри она узнала.

— Что вы хотите, мистер Поттер? — произнесла она высокомерным тоном.

— Э-э-э, простите за беспокойство, — сказал Гарри, украдкой слушая странное перешептывание, что началось, стоило женщине произнести его фамилию, — но, мне кажется… то есть я хотел сказать, что никак не могу найти садовые ножницы у нас дома и в саду, — он покраснел до корней волос, сам не зная, почему. — И… вы не могли бы одолжить на пару-тройку часов. Тетя Петуния заста… сказала мне, чтоб я постриг нашу изгородь, мэм. И… я…

— Все ясно, — прервала его соседка, — зайдите на минутку, я попрошу Гарольда достать наши ножницы. Вернете их через три часа.

— Да, мэм, — смущенно сказал Гарри, переступая порог и входя в прихожую.

Миссис Петерсон удалилась в другую комнату. В это время из гостиной вышел мальчик одного возраста с Гарри. Вышел и, увидев юного волшебника, остановился как вкопанный. Это был не кто иной, как Драко Малфой.

— Поттер?! — воскликнул он. — Что ты здесь делаешь, придурок?

Гарри хотел было ответить, но вовремя сообразил, что тогда услышит миссис Петерсон, и у него будут крупные неприятности с Дурслеями. Поэтому он просто промолчал.

На голос из гостиной вышел высокий человек с бледным аристократическим лицом. Гарри узнал и его тоже: это был отец Драко Малфоя Люциус.

— А-а, мистер Поттер! — сказал он, искривляя губы в неприятной улыбке. Такой улыбки и такой ненависти во взгляде Гарри не приходилось видеть даже у Снейпа. — Чудно, что вы к нам заглянули! Мы как раз говорили о вас.

— Неужели? — не сдержался Гарри.

— Да, представь себе, мальчик, — кивнул тот, сокрушенно разводя руками. — Очень хотели пригласить вас на огонек.

И он медленно начал двигаться к Гарри. Тот отпрянул, но Люциус продолжал наступать. Сердце Гарри подпрыгнуло и провалилось в никуда — сомнений нет: этот тип с физиономией привидения может сейчас его убить. И даже не станет скрываться.

Драко тоже сделал шаг навстречу Гарри, но отец сурово прикрикнул на него:

— Стоять, Драко, если не хочешь, чтоб у тебя были неприятности!!

Тот резко остановился, в то время как Люциус поднял руку с зажатой в ней волшебной палочкой. Гарри понял: сейчас он наложит Аваду Кедавру, от которой ему уже не спастись!

Спасла его миссис Петерсон, вернувшаяся из комнаты с секатором.

— Вот, мистер Поттер, можете быть свободны.

Люциус Малфой пошипел что-то непонятное. Очевидно, он был против столь скорого ухода Гарри. Но прежде чем он успел вымолвить хоть слово, Поттер, схватив ножницы, опрометью выскочил за дверь, крикнув на ходу: «Спасибо, миссис Петерсон!!» — и пулей припустил по улице. Но побежал он не в свой дом, а вдоль всего Бирючинного проезда и дальше, улицами, улицами… Вначале Гарри чувствовал у себя на плечах погоню, но по мере того как он сворачивал в темные переулки, хорошо известные ему со времен его школьных лет с Дадли и наверняка незнакомые преследователям, он ощутил, что Малфои подотстали и больше за ним не бегут.

Так он и вернулся назад, в родной дом номер 4. Если его только можно было назвать родным, в чем Гарри в любом другом случае не преминул бы посомневаться. Сейчас же он вздохнул с облегчением только после того, как взлетел по ступенькам к себе в комнату, заперся изнутри и, задернув занавески, начал яростно рыться у себя в сумке, силясь найти записную книжку с телефоном Гермионы. Только через нее он мог дать знать профессору Дамблдору.

Наконец, его старания увенчались успехом. Вот он, вожделенный телефон! Гарри отворил дверь, в два прыжка преодолел лестницу и подскочил к аппарату. Затем глубоко вздохнул и… набрал номер.

Трубку взяли почти тотчас же. Ответил приятный голос лучшей подруги Гарри.

— Алле?

— Гермиона, это я, Гарри!… — начал мальчик.

— Ой, Гарри, какой сюрприз! Я получила твое письмо, очень за тебя рада!

— Ты бы так не говорила, если б знала, что сегодня случилось, — мрачно отозвался юный маг и вкратце пересказал свои приключения. После того, как он закончил, в трубке царило молчание.

— Гермиона, я хочу, чтоб ты связалась с Дамблдором. Хедвига улетела с письмом к Сириусу. Я не могу дать знать о том, что произошло, понимаешь?

— Да, понимаю! — послышался взволнованный голос девочки. — Но ты тоже должен понять, Гарри, это не игрушки! Малфой мог тебя убить!

— Мог, — угрюмо отозвался Гарри, — и я не уверен, что он отказался от этой затеи. Поэтому как можно скорее отправь письмо прямо Дамблдору.

— Все, я уже! — победно сказала Гермиона. — Только что отправила сову!

— Ты успела записать весь мой рассказ? — не поверил Гарри.

— Да, а что в этом такого! — рассмеялась она, но затем, посерьезнев, добавила: — И, знаешь, я дам знать Рону и Сириусу.

— Хорошо! — кивнул Гарри.

И тут послышался стук в дверь. Громкий и настойчивый.

— О Боже! — услышал Гарри вздох Гермионы в трубке. — Гарри, ты не можешь воспользоваться камином?!

— У меня нет кружаной муки! — с явным страхом в голосе пролепетал Гарри, кладя трубку и отползая подальше от двери.

Из-за нее послышался громкий вскрик, полный боли. Все стихло. Гарри охватил ледяной ужас, по спине забегали мурашки. Кого-то, возможно, только что убили возле дверей его дома…

— Гарри… Гарри… помоги… — послышался знакомый голос. Только обычно он не столь дрожал и не был хриплым. Это был голос Сириуса.

Гарри, не помня себя от ужаса, что его крестный сейчас умирает у него под дверью, выскочил в прихожую, яростно повернул ключ в замке и осторожно выглянул. Там, в уже наступившей темноте, разгоняемой лишь светом крошечной лампы, освещавшей дорогу лежал Сириус Блэк. Он был ранен и довольно тяжело, в чем не было сомнений даже у не слишком сильного в медицине Гарри.

Мальчик опрометью кинулся к лежащему на земле другу его отца, обхватил его за плечи и, напрягая все силы, втащил в дом. Дверь резко захлопнулась за ним и он поспешил запереть ее как следует: на три полных оборота и включить сигнализацию — на всякий случай.

Сириус уже очнулся и смотрел на Гарри, изредка жмурясь от боли.

— Господи, Сириус, что с тобой произошло? — ахнул Гарри, глядя на залитую кровью грудь друга. И тотчас же сам ответил:—  Малфой, да?

Зверомаг нашел в себе силы лишь кивнуть.

— Ничего, все будет в порядке, — ласково утешил крестного Гарри и выбежал из комнаты в ванную, где хранилась аптечка. Лечить с помощью волшебства ему все же было запрещено.