Глава 3.«Раз бякоклешень, два бякоклешень, три бякоклешень — трям»
Приближение С.О.В. дало о себе знать с первого же дня: заданий стало больше, задания стали сложнее, и каждый из учителей норовил втолковать ученикам, что его предмет самый важный. Вторые, в свою очередь, как и положено молодому поколению, сомневались в этом. Правда, уроки легче от этого не становились. А Джеймсу помимо этого нужно было разыскать и отвести в Гриффиндорскую башню нескольких заблудившихся первогодок, посетить собрание старост, выслушать жалобы учителей и наставления МакГоннагол, выяснить пароли на следующий месяц, притом что леди в розовом пробило поболтать, и она не спешила отпустить парня. Так что Поттер вошёл в гостиную только около десяти вечера и сразу же ушёл наверх. Он уже не понимал, куда положил одежду, и снял ли он её вообще, глаза закрывались, и он уснул раньше, чем почувствовал подушку под головой.
Этой ночью Джеймсу снился странный сон: он гонялся за Стивеном Бредли по тёмным тоннелям подземелья, наконец-то они забежали в тупик.
— Ну всё, попался, теперь я не выпущу тебя из гриффиндорской башни.
Стивен развернулся, и о ужас, это был совсем не он. Из-под сальных чёрных волос на него смотрели два злобных чёрных глаза — это был Снейп. Джеймс только тут заметил, что Сиверус был карликом, и потому он принял его за гриффиндорского первоклашку. Он потянулся за палочкой, но её нигде не было.
— Теперь тебе конец, Поттер! — Снейп разразился ужасающим смехом.
За спиной послышались чьи-то быстро удаляющиеся шаги, Джеймс не видел того человека, но знал наверняка, что это Берта Джоркинс.
«Теперь я не умру тихо, — она всем растрезвонит, — и они узнают, все узнают…»
— Авада кедавра! — раздался голос Снейпа.
Джеймс приготовился встретить смерть достойно и услышал пронзительный звон в ушах. «Скоро это закончится, — убеждал он самого себя. — Ещё чуть-чуть», — но звон не прекращался, в сознании Рогалиса, что-то щёлкнуло: «Надо открыть глаза».
Джеймс с трудом приподнял веко, потом другое, медленно приходя из царствия Морфея к реальности. Он застонал, и звон прекратился.
— Поттер, ты совсем зазнался, с друзьями не здороваешься, — услышал он над головой голос Луни.
— Луни, дружище, — Джеймс с трудом поднялся в кровати на колени и обнял друга.
— Эээ, поосторожней, задушишь, — смеясь, пожаловался Люпин.
Рогалис отпустил друга и, надевая очки, огляделся: с соседних постелей виднелись заспанные лица. Вероятно, было ещё очень рано, потому что в комнате стоял полумрак, в котором лицо Рема казалось ещё бледнее и болезненней обычного. Хотя это могло быть и правдой, ведь превращения в волка были очень болезненными и отнимали много сил.
— Кстати, я ехал с Амандой.
— А я то думал, почему её нигде не видно. Вероятно, она задержалась в Италии.
— В Италии, а я думал, что ты пригласил её к себе.
— Я пригласил, но она не приехала, так что всё лето я провёл с Сириусом.
— Да ладно тебе прибедняться, Джеймси. Чем я хуже Аманды. Я умнее, я веселее, и я красивее, — Мягколап взглянул на Люпина и встретился с сомневающимся взглядом. — Ладно, с красотой я немного переборщил… И всё равно его не за что жалеть, он вчера подцепил Лили Эванс.
— Что ж, одобряю, — кивнул Люпин.
— Мы просто разговаривали.
— Теперь это так называется?.. Рассказывай, она многим нравится, и тебе, могу поспорить, тоже.
— А я могу поспорить, что она использует очаровывающие заклинания.
— Брось, просто она весёлая и симпатичная. Да и откуда она их знает, ведь их можно найти только в запретной секции? И вообще с чего ты решил?
— У неё ивовая десятидюймовка, очень хороша для очарования…
— Ты что, подрабатывал в магазине у Оливандера на летних каникулах?
— Нет, у моей бабули была такая. Красотой она никогда особа не славилась, но женщины их рода идеально владели очарованием. И достоверно известно, что моему деду после встречи с ней и в голову не приходило изменить. Кроме того, ей нравятся заклинания, и, насколько я понял из речи Флитвика, она одна из его любимых учениц. А Огрид говорил, что профессор очень нравился многим красавицам, и что здесь явно замешана магия. Так почему бы и не поделиться своими секретами с любимой ученицей?
— Да, Рогалис, похоже, Поттерам на роду написано находиться под заклятьями очарования, — с наигранным прискорбием сообщил Сириус. Джеймс кинул в него подушкой, но промазал и попал в Питера, и вскоре комната наполнилась перьями и пухом.
Мародёры шумно спустились к завтраку, обсуждая события последних двух месяцев, которые им пришлось провести врозь:
— Ты бы видел, «В Хогвартсе вас хорошо выжмут!», ярко-зелёное, и красное от ярости лицо МакГоннагол… — вещал Мягколап.
Джеймс уже садился за стол, когда обзор ему закрыли чьи-то руки, и он почувствовал, что на его лицо упали длинные пушистые волосы.
— Аманда.
Девушка отвела руки и улыбнулась. Он со второго класса мечтал о этой голубоглазой блондинке. В прошлом году она таки ответила взаимностью, но за два года безответных чувств влюблённость успела поутихнуть. И странное ощущение, от которого он не мог избавиться уже второй месяц, преследовало Джеймса: это было, как если в фантике из-под шоколадной конфеты найти простенькую карамельку. Нет, она была всё так же хороша, но он изменился…
Девушка поцеловала его и села рядом.
— Я так хотела к тебе приехать, но мои родители, ты же понимаешь. Они хотели, чтоб я поехала с ними в Италию. Сначала мы отправились в Венецию…
Но Джеймс уже не слышал её рассказа, его взгляд упал на противоположную сторону стола, где в паре метров от него вполоборота сидела Лили, болтая со Снейпом. Он снова улыбался, и его это просто бесило. Почему, Джеймс не мог ответить, он знал только, что когда он видел их вместе, то в нём поднималась жгучая волна ненависти.
— Джеймс, ты меня слышишь?
— О да, конечно, любимая, — Поттер повернулся к девушке и улыбнулся. — Я тебя внимательно слушаю.
— Правда? — в её голосе звучало сомнение.
— Так о чём ты говорила?
— Я говорила, что опаздываю на урок, но очень хочу погулять с тобой сегодня вечером вдоль пруда и поговорить, — она встала из-за стола, поцеловала его и ушла.
Шли дни. И между занятиями и ежедневными вечерними прогулками с Амандой Джеймс редко видел Лили. Если появлялась свободная минутка, то её занимали друзья, разговоры о квидиче и планы на очередное полнолуние. В Хогвартсе уже шла третья неделя занятий, и первым уроком в расписании на сегодня значился «Уход за магическими животными». Ребята направились к загонам, что располагались недалеко от жилища Огрида, возле которых уже скопилось порядочно народу.
— Быстрее, господа! — поторопил их профессор Мальюбит. — А то пропустите самое интересное.
— Что в этот раз, скучечерви? — шепнул на ухо Люпин Сириусу.
— Нет, меланхольные креветки-переростки, — так же тихо ответил он, кивая головой в сторону террариума с огромными светло-серыми лобстерами в зелёную крапинку.
— Мистер Блэк, к вашему сведению, это кляксовый бякоклешень. Обитает в основном на скалистых берегах вокруг Европы. И я не позавидую вам, отведай вы его, так как его мясо не подходит для человеческого желудка, вызывая сильную лихорадку и противную зеленоватую сыпь. А теперь, коль ваше любопытство удовлетворено, оденьте, пожалуйста, перчатки из драконьей кожи. И, ради Мерлина, держитесь с ними поосторожнее, иначе — цап! И целую неделю вас будут преследовать несчастья.
Профессор протянул одного особо упитанного Сириусу, и тот, поморщившись, принял животное, тут же впившееся в его драконью перчатку.
Все ученики испытали большое облегчение, когда урок был окончен. И как профессор не пытался установить порядок при возврате «учебного материала» в террариум, ученики всё же устроили сутолоку, пытаясь поскорее избавиться от ужасающих созданий. За таким шумом никто и не заметил, что одного животного не хватает.
Когда Джеймс вернулся в гостиную после очередного собрания старост, то не нашёл ни Рема, ни Сириуса, ни Питера. Спальня тоже была пуста, но на кровати он заметил небольшой кусочек аккуратно сложенного пергамента. Он, не раздумывая долго, развернул его и прочёл единственное предложение:
«Джеймс, я не могу встретиться с тобой сегодня.
Аманда.»
«Здрасте, пожалуйста!» — выругался про себя он.
В таком случае стоило найти друзей, но тех, похоже, и след простыл, во всяком случае, ни Блэка, ни Люпина никто не видел после травологии.
— Питер сказал, что пойдёт в библиотеку писать сочинение по трансфигурации, — сообщил Лонгботтом.
«Неплохая идея, в конце-то концов», — решил для себя Джеймс. Приближался квидичный сезон, и кто мог знать, когда в следующий раз появится время для сидения в библиотеке.
Питер, похоже, корпел над сочинением уже не первый час, он обложился со всех сторон книгами, и Джеймсу стоило немалого труда найти друга за этой баррикадой знаний. Однако в высоких стопках он не нашёл и половины того, что считал необходимым, а потому, оставив на столе письменные принадлежности, отправился к книжным шкафам. Блуждая по лабиринтам библиотеки, Джеймс снял с полок с десяток увесистых томов и уже собирался направиться к своему столу, когда услышал знакомый смех. Это была Лили, теперь он слышал её смех везде, он мог узнать его из тысячи подобных и не понимал, как до сих пор не замечал его. Вот уже две недели он старался не обращать внимания ни на неё, ни на Снейпа, который, как назло, ошивался где-то рядом. Но всё было бесполезно, ноги не слушались, они шли подчиняясь чьей-то воли, но только не его собственной. Они-то и подвели его, когда за звонким смехом послышался не менее знакомый скрипучий голос врага №1. Джеймс попытался развернуться и уйти подальше, но зацепился ногой за неровность пола и, пытаясь удержать равновесие, выронил книги. Не прошло и минуты, как из-за полки показалось испуганное лицо Лили:
— Джеймс, это ты? С тобой всё в порядке?
— Конечно это он! Кто же ещё кроме Поттера мог опуститься до подслушивания, — съязвил Снейп.
Лили посмотрела на него с упрёком, но Джеймс этого не увидел, так как присев на корточки, быстрыми движениями подбирал упавшие книги.
— Тебе помочь? — Лили присела рядом, взяла одну из книг и подала ему.
Но он не взял её, он даже не взглянул в сторону девушки.
— Не надо, — прорычал он, поднялся и пошёл к своему столу.
Джеймс не чувствовал ни рук ни ног, только отчаяние и злость, душившие его изнутри. «Болван, идиот, кретин…» — крутилось в его голове. Он был зол на Снейпа и на Эванс, на себя и на весь мир вообще. «Ненавижу!» — выпалил он шёпотом, кидая книги на стол. Джеймс сел и запустил руки в волосы: «Спокойно, только без нервов», — подумал он и постарался придать своему лицу выражение непробиваемой безмятежности. С ним-то и застала его Лили.
— Ты забыл, — она протянула книгу.
— А, спасибо, — Джеймс попытался улыбнуться.
— Что-то не так? — поинтересовалась девушка.
— Ты это о чём?
— Я не глухая и не слепая, и прекрасно понимаю, как Гриффиндор относится к моей дружбе с Сиверусом, — Джеймс усмехнулся. — Я думала, ты умнее.
Он снял очки и потёр глаза, скорее, чтоб спрятать их от девушки, чем от усталости.
— Послушай, Лил. Мне как-то ни холодно, ни жарко от того, что происходит между тобой и Снейпом. Это твоё личное дело с кем встречаться, — он на минуту запнулся, надел очки и посмотрел ей в глаза. — Но поверь мне, слизеринец не пара гриффиндорке.
— Он вовсе не мой парень… Мы с ним друзья, просто очень хорошие друзья…
— Как знаешь, но мне кажется, что Снейп смотрит на тебя вовсе не как на друга, да и его подружка тоже. А теперь тебе лучше уйти, а то я не напишу сочинение и до завтра.
— Ты… ты ошибаешься… — только и смогла ответить Лили, оставляя его наедине с книгами.
По подсчётом Сириуса, было уже около одиннадцати, когда он вышел из прачечной. Оказалось, что помимо всех недостатков бякоклешней, о которых сообщил профессор Мальюбит, у них имелся ещё один — невероятно стойкий гнилостный запах. Если бы не он, Сириус, наверно, согласился бы оставить этого противного лобстера в качестве домашнего животного. В конце-то концов, чем он хуже, скажем, собаки? Ест мало, а пользы много: вор полезет, а он его — цап, и, слава Мерлину, если бедняга сам себя не убьёт случайно во время грабежа. Конечно, есть и недостатки, но от укусов домочадцев защитят тапочки и перчатки из драконьей кожи. Но этот запах! На несколько минут Сириус представил, как мама, гоняясь за ошалелым бякоклешнем по дому, удаляет этот ни с чем не сравнимый «аромат». Но понял, что на следующий же день она скормит ему эту тварюгу. Так что нужно было куда-то его девать, не пропадать же добру.
Сириус на цыпочках подошёл к повороту и заглянул за угол. За годы обучения в Хогвартсе он хорошо изучил этот путь и наверняка смог бы пройти его с завязанными глазами, ни разу не оступившись. В коридоре стояла тишина, и даже сквозняк не тревожил пламя факелов. Сириус тихо, как мышь, проскользнул к следующему повороту и вжался в стенку, когда в паре шагов от него степенно проплыл призрак Кровавого Барона, на одеждах которого мрачно поблёскивала серебристая кровь. Но это были ещё цветочки, так как издалека послышался голос Филча, обращённый к его извечной спутнице, Миссис Норис. Блэк не мог точно расслышать, что именно шептал старый сквиб своей кошке, но пара слов всё же долетели до его ушей: «прачечная» и «мальчишки». Ситуация складывалась не в его пользу, и нужно было что-то срочно менять. Он вытащил из кармана чернильную бомбу и швырнул её как можно дальше, в соседний от Филча небольшой коридор, пока тот наклонился к своей любимице. К счастью, бомба оказалась довольно крепкой, она прокатилась через весь коридор и взорвалась где-то на ступеньках. Через секунду мимо Сириуса поковылял Филч, привлечённый внезапным шумом.
— Это опять этот мерзкий Брюзг, моя дорогая. Мы поймаем его и зададим хорошую трёпку… — вещал смотритель, обращаясь к семенящей рядом Миссис Норис.
Уловка удалась. И как только Филч подошёл к лестнице, Сириус шмыгнул в освободившийся коридор, а затем в тайный проход за картиной. Он быстро поднялся вверх, перепрыгнув ступеньку-ловушку и вырвавшись из плена старого, пыльного гобелена оказался в трофейной комнате. Теперь от гостиной Гриффиндора его отделяли какие-то пятьдесят шагов. Он выскочил в дверь и понёсся к спасительному портрету леди в розовом. За спиной раздались шваркающие шаги, вероятно, Филч, сообразив в чём дело, решил во что бы то ни стало поймать мерзавца, посмевшего добавить ему работы. Блэк невольно оглянулся назад — и тут же врезался во что-то твёрдое. Удар был настолько сильным, что он упал, перед глазами поплыли цветные пятна. «Но ведь передо мной не было ничего, я же видел… видел…» — повторял он как заклинание. Шаги приближались, и Сириус уже представлял себе, как Филч тащит его в кабинет Дамбладора. Тот выходит к ним в ночной рубашке, колпаке и криво одетых очках… В этот момент он понял, что кто-то поволок его за угол и втянул в слабоосвещённое помещение, потом послышался шум трущихся камней, и шаги Филча исчезли.
— Энервейт! — раздался сверху женский голос. И цветные пятна исчезли.
Сириус поднял голову и посмотрел на девушку, стоявшую перед ним скрестив руки на груди. Она была явно чем-то недовольна.
— Литиссия?! — простонал Мягколап и уронил голову на пол.
«О, нет. Только не это, — промелькнуло у него в голове. — Сегодня четверг, значит, я пропустил свидание с Лит.»
— Свидание? — Блэк приподнял голову и с надеждой посмотрел на грозную девушку.
— Свидание! — сурово подтвердила та. И Сириус вновь уронил голову.
— Знаешь, меня сегодня на травологие ударила по руке змеевидная лиана и переломала все кости. И я только что вышел из больничного крыла, где меня несколько часов пичкали костеростом. И сразу же помчался к тебе… Веришь?
— Неа, — девушка покачала головой в подтверждение слов.
Сириус медленно встал и, ощупывая набухающую на затылки шишку, приблизился к девушке.
— Прости, я забыл. Знаешь, такое иногда случается, маглы называют это амнеурезией.
Литиссия не смогла удержаться, и её губы изобразили борьбу улыбки и строгости. Мягколап улыбнулся.
— А что это за комната? — он решил уйти от разговора о свидании.
Тусклый свет пары маленьких свечей освещали лишь средину комнаты, а стены и потолок скрывала тьма, через которую с трудом отгадывались очертания каких-то громоздких предметов.
— Отец сказал, что это что-то вроде музея Годрика Гриффиндора. Но я думаю, что это кладовка. Во всяком случае, больше похоже на это. Тут куча хлама тысячелетней давности, не представляющего ничего ценного… Кроме, разве что, возможности перехватить самого симпатичного парня колледжа по дороге в гостиную Гриффиндора, — потупив глаза в пол, ответила Литиссия.
На этот раз Сириус ничего не сказал, а просто притянул девушку за талию поближе.
Джеймс проснулся довольно рано и, покрутившись с полчаса в постели, понял, что уснуть больше не сможет. Остальные ребята ещё спали, и он решил спуститься в гостиную, чтоб не разбудить кого-нибудь.
К его удивлению, она уже не была пуста. Несколько первоклашек в поте лица трудились над своими макетами вселенной. Никто из них даже и не заметил появления старосты, что очень обрадовало Джеймса. Он сел поближе к камину и уставился в пламя. Оно гипнотизировало. То тут, то там выскакивали яркие лоскуты огня, словно заколдованные танцевальным заклятием перьев феникса. Иногда Джеймсу казалось, что он мог бы смотреть на это удивительное действие часами, теряя счёт времени…
— Рогалис! — над головой раздался взволнованный голос Люпина. Джеймс оглянулся. — Идём быстрее, пока ещё не поздно…
— Поздно для чего? — спросил Джеймс, замечая перекошенную мантию Луни.
— О, да быстрее же, — Рем потянул друга за руку.
Джеймс встал и недоумённо последовал за ним. Видимо, это было и вправду важно, Люпин был не из тех, кто кричит «Караул!» в шутку. Друзья выбежали из гостиной и двинулись по одному из коридоров.
— Мягколап что-то замышляет… — объяснил Люпин своё странное поведение, поправляя мантию.
— Он всегда что-нибудь да замышляет.
— Но на этот раз, мне кажется, что это что-то серьёзное.
Джеймс нахмурился и ускорил шаг.
— Ты что-то заметил? Или он что-то тебе сказал?
— Нет. В том-то и дело. Он ничего не сказал ни мне, ни тебе. А ведь ты его лучший друг. А сегодня с утра он вытащил из-под кровати мешок из драконьей кожи и ушёл.
— Драконья кожа? Ты уверен?
— Ха. Даю голову на отсечение, это был тот самый, который я ему подарил на прошлое Рождество.
— Тогда надо спешить, — Джеймс резко повернул и перешёл на бег.
— Ты куда? У тебя есть идея? Ну, говори же, — допытывал его на бегу Люпин.
— Надеюсь, что только идея.
Но через пару поворотов они увидели спину друга и вскоре догнали его.
— Сириус, что ты задумал?
— Я? Задумал? — невинно моргая глазами, переспросил он и спрятал мешок за спину.
— Покажи, что там, — тяжело дыша после пробежки, попросил Люпин.
— Нет. Это моё.
— Это ведь бякоклешень? Что ты задумал? — настаивал Джеймс.
— Да, это бякоклешень. Я скормлю его Джоркинс, и, может, тогда она научится не совать свой нос в чужие секреты.
— Сириус, Берта всем изрядно поднадоела со своей любопытностью, но ведь это ещё не повод так с ней обращаться. Отдай мне мешок.
Джеймс ухватился за ношу Блэка и потянул её, к нему присоединился Люпин, но Сириус продолжал упорствовать. И, возможно, даже драконья кожа не выдержала бы такой нагрузки, если бы не…
— Ассио, — и сумка вылетела из рук ребят, свалившихся в тот же момент на пол.
— Так, так. Вот уж не подумал бы, что увижу, как неразлучные друзья устроили потасовку. Интересно сколько с вас за это вычтут баллов? — спросил темноглазый парень с сальными волосами.
— Нисколько. Потому что ты сейчас же вернёшь нам мешок и забудешь всё, что видел, — ответил Джеймс, вставая и направляя палочку на Снейпа.
— Ах да, мешок, — Сиверус злобно ухмыльнулся и, раскрыв его, полез туда рукой.
— Стой.
— Отчего же.
— Потом не говори, что не предупреждал.
— Поттер, неужели ты думаешь, что я тебе поверю, — с этими словами Снейп опустил пятерню ещё дальше, но тут же отдёрнул её с воплем. Вслед за его рукой в воздух взмыл злосчастный бякоклешень.
— Чёрт, что это за гадость, — заголосил подросток, осматривая набухающий палец.
Но ответа не последовало. Джеймс отталкивающим заклятием направлял бедное животное в террариум. Снейп попытался его остановить, но вместо этого растянулся на полу. Сириус выдернул из его руки мешок, и ребята, что было духу, помчались в свою башню, оставляя позади разъяренного Снейпа.
Подготовил: Alexxxi,
