Глава 5. «Горячительное дерево»
Снейп и сам не мог понять, что на него нашло. Всё это время он скрывал чувства к Лили не только от неё и окружающих, но и от самого себя. Ему было стыдно всякий раз при мысли, что он чувствует к ней вовсе не презрение, как должно было быть: ведь он прирождённый маг из древнего рода, истинный слитеринец, а она — гриффиндорская маглокровка. Но положить конец этому глупому розыгрышу было выше его сил, так же, как и признать своё поражение, — выше его гордости. И вот жизнь сама разрубила этот узел, правда, не в его пользу. Он сидел на полу и смотрел на спины убегавших в разные стороны Лили и Джорджианы, случайной свидетельницы любовной сцены. Сиверус поднялся на ноги и услышал, как под его ботинком хрустнуло дерево. Он опустил глаза, сомнений не было: только что он сломал свою собственную волшебную палочку. Теперь, кроме недели несчастий, ему грозила неделя без волшебства, пока родители не пришлют новую. Снейп сгрёб щепки от палочки и, сунув их в карман, пошёл в сторону, куда удалилась Джорджиана.
Джеймс долго не мог уснуть. События, произошедшие утром, казались бесконечно далёкими, словно происходили в другой жизни и с другим Поттером. Теперь, когда калейдоскоп чувств начал потихоньку затихать, предоставляя свободное пространство для мыслей, в голову полезли глупые и бесполезные вопросы и предположения. И он хотел поскорее прекратить этот поток, чтоб забыться в спасительном сне, но не мог. Он не сказал бы наверняка, сколько так прокрутился: полчаса или полночи, — единственное, что он мог утверждать наверняка, так это то, что теперь спать ему хотелось ещё меньше, чем раньше. Вернее сказать, не хотелось вообще. Он встал и спустился в гостиную.
В погружённой в приятный полумрак гостиной было совсем пусто, и огонь в камине почти погас, лишь кое-где из кучи поленьев пробивались язычки пламени. Джеймс усмехнулся, садясь в кресло. Здесь начался этот сумасшедший для него день и здесь заканчивается. Он махнул палочкой, и пламя разгорелось с новой силой. За спиной послышался звук шагов, кто-то спускался по лестнице. Джеймс оглянулся и разглядел в красноватом свете набирающего силу пламени знакомые черты лица Люпина.
— Не спится? — улыбнувшись, спросил он у друга.
— Ага, — сказал Рем, не глядя на него, и сел в кресло, как показалось Джеймсу, очень напряжённо. Хотя могло статься, что это была просто иллюзия, созданная причудливым танцем бликов от огня.
Гостиная вновь погрузилась в тишину, нарушаемую только треском поленьев. Рем смотрел в огонь невидящим взглядом. Перед его глазами как картинки проносились события последних дней.
Он вспомнил свой разговор о вечном в поезде с Амандой, и как она замолчала, а потом ушла в своё купе, сославшись, что хочет спать, когда он спросил её о любви к Джеймсу. Люпин тогда не придал этому особого значения и решил, что оно к лучшему, так как после превращений он себя неважно чувствовал, а разговор с ней требовал некоторых усилий.
Усилий, чтоб не выдать себя, своих чувств и мыслей. Как бы она ему не нравилась, это не стоило дружбы с Джеймсом, ещё год назад решил для себя Люпин и придерживался этого. Да и был ли у него, простого оборотня, хоть шанс понравиться ей, когда к её ногам падал сам Джеймс Поттер, капитан лучшей команды школы по квидичу. А в прошлом году она таки согласилась стать его девушкой, и если до этого у Рема была какая-то слабая, почти безумная надежда на что-то, то теперь и она исчезла.
И вдруг две недели назад Аманда просит поговорить с ним. Сначала Люпин решил, что это связано с Джеймсом и Эванс, но первые же слова девушки заставили его напрочь откинуть эту мысль.
— Помнишь, ты говорил, что силу своих чувств можно узнать, только поняв, от скольких вещей ты готов отказаться ради человека, к которому ты их испытываешь.
— Хм, так говорят.
— Я думала, от чего бы я могла отказаться ради Джеймса…
— Аманда, это ваше с Джеймсом дело, и не надо впутывать меня сюда, — торопливо открестился Люпин: его не радовала возможность стать её исповедником. Он развернулся и направился к замку.
— Прошу, дослушай до конца. Мне не с кем больше поделиться, — взмолилась девушка, и Люпин нехотя остановился. Он чувствовал, что поступает неправильно, что предаёт друга, узнавая тайну Аманды, какой бы она ни была. Но разве мог он отказать ей.
— Пожалуйста, — повторила она. Рем подошёл ближе. Девушка несколько минут молчала, глядя ему в глаза, словно ища поддержки.
— Хочешь, я с ним порву? Только скажи, — она потянулась рукой к его плечу.
— Аманда, ты с ума сошла. Что ты делаешь? Джеймс тебя любит, а ты любишь его… — схватив за руку девушку, сказал Люпин со всей холодностью, на которую был способен в данной ситуации.
— Нет, я люблю тебя… слышишь, тебя… — закричала Аманда.
Люпин закрыл ей рот ладонью, пока она не привлекла к себе внимания всей школы.
— Тебе надо отдохнуть, ты устала, — отцовским тоном прошептал Люпин.
— Я не устала. Я знаю, что говорю. Я тебя люблю, — настойчиво, но уже более спокойно повторила Девушка.
— Ты не можешь.
— Почему? — она впилась в Рема решительным взглядом. — Одно твоё слово, и Джеймс уйдёт в прошлое. Что ещё может нам помешать?
— То, что я оборотень, — кинул Люпин, отталкивая руку девушки, которую всё ещё держал, и направляясь к замку. Аманда не шелохнулась.
Люпин решил, что это всего лишь подростковая истерика, что скоро всё пройдёт, и не стоит волновать друга по пустякам. Но на следующий день понял, что ошибся…
— Джеймс, ты расстался с Амандой? — голос Люпина разрезал молчание.
— Это тебе Мягколап сказал? — помедлив, поинтересовался парень.
— Нет.
— Неужели наш разговор слышала Джоркинс, и теперь об этом судачит вся школа?
— Нет. Мне сказала Аманда.
— Что? Ты с ней разговаривал? И что она ещё сказала?
— Хм, что ей нравиться другой.
Джеймс замолчал.
— Тебе не интересно знать кто?
В этот момент, Поттер понял, что знает ответ на вопрос и не хочет слышать его. Голову вновь сдавил обруч: «Она тебя бросила, как игрушку.»
— Нет, — ответил он, стараясь совладать с собой.
— Но ты должен узнать об этом.
Внутри что-то надломилось, и он, сорвавшись с кресла, в одно мгновение врезал что было духа в челюсть Рему. Потом схватил его за шиворот пижамы. Но Люпин даже не попытался ответить, казалось, он воспринимал это как должное. И Джеймса охватило новое чувство — стыд. Он сел на пол рядом с Ремом и обхватил голову руками.
— Что я делаю? Мы ведь с тобой друзья. А я бью тебя из-за девчонки, которую уже даже не люблю.
Рем сел рядом и обнял его за плечо.
— Прости.
— Нет, это ты меня прости, — ответил парень, вглядываясь в огонь камина.
На субботу был назначен поход в Хоксмёд, так что Сириус проснулся пораньше, чтоб составить список всего необходимого ему в хохмазине Зонко. Он раздвинул балдахин соседней кровати, чтоб разбудить соню-Джеймса, но, к своему удивлению, обнаружил, что постель пуста. Подумав, что Джеймс даже в выходной не может расстаться с обязанностями старосты, он направился к кровати Люпина, но и его не оказалось на месте. «Хорошенькие дела», — подумал Сириус и с опаской направился к постели Питера. К величайшему его облегчению, Питтегрю мирно посапывал под тёплым одеялом.
— Вставай, соня, — Сириус бесцеремонно сорвал с Питера одеяло.
Питер сел и удивлённо заморгал глазами.
— Блэк, это опять ты! — ложась и пряча голову под подушку, застонал Питер.
— Давай вставай!
— И чего тебе по субботам не спится, — продолжал хныкать Питер.
Сириус решил, что продолжать его будить — дело бесполезное и неблагодарное, кинул одеяло наместо и задёрнул балдахин. Хныканья Питера тут же прекратились, сменяясь мирным посапыванием.
Несмотря на то, что в гостиной было немало народу, стояла небывалая тишина.
— Эй, люди, вы не видели Поттера и Люпина, — крикнул Сириус, спускаясь по лестнице.
— Тсс, — шикнула на него заспанная семиклассница и указала на место возле камина, которое скрывали от глаз парня пара кресел.
Сириус подошёл поближе, оглядывая камин, и чуть не споткнулся обо что-то огромное, лежащее на пути к очагу.
— Ёшкин кот! — выругался, пытаясь удержаться на ногах, Блэк.
Перед ним прямо на полу, свернувшись в какой-то жутко неудобный узел, лежали пропавшие друзья. Шум, поднятый Сириусом, заставил их очнуться, и теперь они, кряхтя и хрустя косточками, принимали сидячее положение.
— И что вы тут делали? — в глазах Блэка забегали чёртики.
— Спааали, — потягиваясь, ответил Люпин.
— Да? А это что, — он кивнул головой на разбитую губу и красивый синяк Рема.
— Засос, — хватая Рема за подбородок и складывая губы для шуточного поцелуя, ответил Джеймс.
— Ты же не думаешь, что мы здесь время теряли даром? — подтвердил, улыбаясь, Луни, когда Рогалис начал излечивать его увечия.
— Ага, — могли бы меня позвать, — я бы арбитром поработал.
— Угу, или боксёрской грушей, — кивнул Люпин.
После завтрака ребята ненадолго вернулись в гостиную, чтоб забрать рюкзаки и обсудить план действий на сегодня.
— …лучше сначала к Зонко… — упрашивал Сириус.
— Да что мы у Зонко не видели, — возражал Питер.
В это время в гостиную с завтрака вернулись несколько четвероклассниц, что-то шумно обсуждая и смеясь. И Джеймс сразу забыл о проблеме выбора маршрута. Ему не нужно было поднимать голову, чтоб с полной уверенностью сказать, что одной из них была Лили. Он следил, как ребята водят палочками по листу со списком мероприятий, переставляя их местами, но уже не мог понять, что это может значить, в голове звучал её смех. Он бесцельно всматривался в бумагу и слушал, слушал, слушал. Постепенно другие голоса утихли, и остался только её смех. Из оцепенения Джеймса вывел грубый толчок Сириуса в рёбра. Но ничего не изменилось: не было слышно ни единого звука, кроме смеха Лили. Он посмотрел на девушку, схватившуюся за живот. Рядом стояли её подруги, перепуганные поведением Эванс. Джеймс подбежал к толпе, окружившей её кресло.
— Кто применял смехочары? — оглядывая толпу, осведомился он, но все только качали головой. — Фините Инкантатем! — произнёс Поттер, но ничего не произошло, Лили продолжала угорать со смеха.
Джеймс посмотрел на неё ещё раз, и на его лице отобразилось понимание.
— Рем, Сириус, ведите её наверх и никого не пускайте в спальню. Питер, за мной, — и он стремглав помчался вверх по ступенькам в их комнату, Питер последовал его примеру. Через пару минут в спальню девочек вбежали, нагруженные котлом и ингредиентами для зелий, Питтегрю и Поттер.
Лили уже лежала на постели, продолжая смеяться. Джеймс быстро развёл в стакане воды какую-то бледно коричневую вязкую массу.
— Напоите её этим, — приказал он ребятам, приступая к приготовлению зелья.
Поить Лили оказалось довольно сложной задачей: во-первых, потому что она беспрерывно смеялась, во-вторых, потому что хлюпать и пускать пузыри в стакан ей казалось очень забавным действием. В общем, по месту назначения попало совсем немного, основная часть осталась на полотенце, которое исполняло роль слюнявчика. Пока ребята маялись с девушкой, Поттер быстрыми движениями резал и измельчал в ступке ингредиенты для снадобья и кидал их в котёл, под которым уже потрескивал наколдованный на скорую руку костерок.
— Всё, — в конце концов, объявил он, туша костёр и фильтруя зелье. Лили эта фраза показалась очень весёлой, так как она засмеялась с новой силой. Он аккуратно поднёс к постели кубок с голубоватой жидкостью, источавшей на редкость приятный аромат.
— Её невозможно напоить, смотри, она почти всё пролила, — возмущаясь, Сириус указал на полотенце.
— Плохо. Ладно, ничего не поделаешь. Прости, Лили, — сказал Джеймс, отпуская ей пару пощёчин. Лили замолчала на минуту и посмотрела на него с испугом. Но этого времени оказалось достаточно, чтоб напоить её зельем. Ещё минут пять она продолжала беспрерывно смеяться, а потом стала затихать.
— Что ты ей дал? — поинтересовался Люпин, оглядывая кубок из-под зелья.
— Лучше скажи, что с ней? — перебил его Сириус.
— Листья горячительного дерева. Я ей дал сонное зелье с паточкой грюмошмеля, должно подействовать, — Лили снова засмеялась, и Джеймс сел на кровать, обняв её как ребёнка.
— Ты думаешь, она это сделала по собственному желанию?
— Вряд ли. Скорее съела вместе с салатом, который подавали сегодня за завтраком. Только вот кому их понадобилось туда класть. Не напои мы сейчас её этим зельем, и она бы смеялась ещё не меньше недели.
— А они не могли попасть случайно? Залететь через окно, например?
— Не говори глупостей, Питер, — ответил Сириус, — если бы ты внимательней слушал Спаржелу, то знал бы, что в Хогвартсе всего одно такое дерево, и растёт оно в седьмой теплице. Я бы хотел посмотреть на тот ветер, который может принести его листья в столовую или кухню.
— Я, в отличие от некоторых, не интересуюсь тем, кому как насолить, — съехидничал Питер.
— Кто бы говорил, — ответил ему Сириус.
— Тихо, — прервал их пререкания Джеймс. — Идите в Хоксмёд, а я здесь посижу с Лили.
— Я с тобой… — начал было Питтегрю, но Мягколап, подмигнув Поттеру, потащил его на выход.
Вскоре смешки Лили стали ещё тише и, в конце концов, она уснула с последним «Хи-хи».
Джеймса разбудил шум за дверью. Наверное, тяжёлая ночь дала о себе знать, так как он уснул вскоре после ухода ребят, всё ещё обнимая Эванс. Рогалис поднялся как раз вовремя, так как в комнату как ураган внеслись Литиссия и Джейн.
— Джеймс, быстрее, там Сириус избивает Снейпа, — выпалила девушка на одном дыхании, указывая на дверь.
Джеймс не раздумывая ни минуты более, вылетел из спальни, а затем и из гостиной. Тут его осенило, что кроме того, что драка происходит за пределами их башни, он ничего не знает, но возвращаться за уточнением было уже поздно. Из соседнего коридора доносились звуки голосов его друзей.
— Что произошло? — спросил он.
— Ничего, — буркнул Блэк.
— Он избил Снейпа на глазах у половины школы, — кивнул Люпин в сторону Блэка.
— Избиение — это когда только один человек получил увечия, а он меня поцарапал, — сообщил Сириус, указывая на пару царапин на руке, — значит, это была драка.
— Ладно бы хоть на палочках… Вы же волшебники, а не маглы, чтоб в рукопашную драться.
— У него палочка сломалась, — входя в гостиную, объяснял Мягколап.
— И из-за чего же ты его из… вы с ним подрались.
Блэк молчал, но молчание нарушил голос Литиссии.
— Это из-за сплетней Берты. Она сказала, что вчера Джорджиана видела, как Снейп целовал Лили, и решила с ним порвать, но её отговорил Малфой, сказав, что она наложила на него заклинания очарования. И Хингес сказала, что отомстит ей, — Блэк фыркнул.
— Нечего лезть к нашим девчонкам, если не можешь защитить от своих друзей и подружек.
— В таком случае хорошо, что это было только горячительное дерево, а не буботуберовый гной, — заметил Джеймс.
В этот момент в комнату вошёл Стивен Бредли.
— Джеймс, тебе просил передать белобрысый из Слитерина, — протянул он письмо Рогалису.
— Ты смотри осторожнее, — предупредил его Люпин.
Джеймс взял конверт, аккуратно вскрыл, достал листочек жёлтого пергамента, на котором каллиграфическим подчерком было выведено:
Джеймс, я бы хотел побеседовать с тобой с глазу на глаз сегодня в 19.00 в комнате для старост. Приходи один, со мной тоже никого не будет. Не опаздывай.
Люциус Малфой.
Подготовил: Alexxxi,
