Глава 16. Тайна знака на стене
День начался спокойно. Мирное, розовое весеннее утро свежим ветерком постучалось в ставни древнего замка, наводняя его воздух воспоминаниями о радостных моментах, которые видали его седые, как само время, стены… Возможно, так оно, конечно, где-то и было, но вот только к Хогвартсу не имело никакого отношения. Ибо его седины в это время сотрясались от безобразия, творившегося где-то на нижних этажах. Туда с самого утра стали стекаться ученики со всей школы, которые редко покидали Alma mater на пасхальных каникулах. И теперь они стремились попасть к неиссякаемому источнику сегодняшней радости, в попытке хоть как-то скрасить беспробудную тоску и стряхнуть книжную пыль, в которую волей не волей погрузили учителя своих учеников, приобщая их к обслюнявниванью гранитной глыбы магической науки, ибо, по их мнению, как бы дети ни старались, а на грызение этот процесс никак не походил. Но сейчас учителя то ли мирно спали, то ли были заняты чем-то очень важным, предоставляя своих подопечных самим себе.
Мародёры решили не отставать от своих соучеников и теперь активно пробирались к зеркалу До, чтоб посмотреть на творение своих рук, и внимательно слушая отзывы о своей проделке.
— Я… я заглянула… в зеркало, — сквозь рыдания вещала какая-то барышня возле женского туалета, — а там прыщи… у меня… никогда… никогда не было прыщей…
— Это такая классная штука, — рассказывал какой-то хаффлпафовец своему другу, таща его за рукав, — лучше любой магловской комнаты смеха! Честное слово…
То тут, то там толпу прорезали взрывы хохота и вопли удивления. Но даже этот шум и гвалт не мог заглушить вопли Пивза, который носился над учениками, хватаясь за прозрачную цветную голову и голося, что было духу:
— Помогите! Спасите! Отбирают работу! Позовите Филча, или МакГоннагол, или Дамбладора! А лучше всех вместе!
Но на этот призыв из слитеринского подземелья выплыл Кровавый Барон. И Пивз с писком: «Ховайся, кто может!», — нырнул в толпу учеников. Мрачный же призрак, не обращая внимания на огорчённого полтергейста, чинно проплыл к причине беспорядка. По толпе прокатилась очередная волна смеха, и барон, шарахнувшись от зеркала, метнулся прямо через стенку к преподавательскому крылу. А тем временем ребятам таки удалось добраться до эпицентра хохота, и теперь они могли воочию увидеть плоды своего труда.
К зеркалу, строя рожицы, то и дело подходили новые и новые смельчаки, и оно, злорадно хихикая, приращивало им ослиные уши и свиные пяточки, до неузнаваемости искажала их тела и одевало в весьма эксцентричные наряды, вроде головного убора из унитаза. Но только внезапно смех стал затихать, и ребята увидели, как в направлении зеркала, отчаянно орудуя шваброй, пробирается заспанный Филч, а в полуметре от него над головами учеников, сложив руки на груди, недовольно плывёт мрачный Барон. Дети, опасаясь получить тумаков, начали расступаться, пропуская смотрителя вперёд.
— Что здесь происходит?! Быстро по своим гостиным! — стал раздавать распоряжения он, когда добрался-таки до средины толпы, и нисколько не обращая внимания на то, что происходило за его спиной в зеркале До.
Похоже было, что призрак не удосужился сообщить ему о сути проблемы, хотя сам предусмотрительно не стал подплывать к зеркалу близко. Но беда-то была в том, что то, что он не видел своего отражения, вовсе не означало, что его не видят другие. А между тем изображение Кровавого Барона стало медленно превращаться в корявого барана. Ученики, увидевшие это, тихо хихикнули. За что Филч одарил нахалов злобным взглядом. А потом, оглянувшись на причину их смеха, встретил там интерпретацию зеркала До его же самого. Со стены на него взирал этакий постаревший мачо: нагеленные седые волосы ближе к плечам завивались, под носом выскочили щёгольские усики, а из расстёгнутого ворота чёрной шёлковой рубашки выглядывала алая косынка. Вместо швабры в руках смотрителя появились кастаньеты, а рядом, там, где должна была быть миссис Норис, прищелкивая деревянным протезом, ковылял гибрид мумии и одноногого Джо.
— Ну что уставился, старый пенёк?! — кинула ошарашенному смотрителю вконец обнаглевшая стекляшка, в очередной раз преображая облик смотрителя. Теперь его глаза вылезли на лоб, а челюсть безвольно шлёпнулась на пол.
Последнее просто взбесило старого смотрителя он с воплем: «Убирайся, мерзкий Пивз!», — со всей силы огрел зеркало шваброй. Оно скрипнуло, завибрировало… А уже в следующий момент по стеклу потянулась тонкая трещинка. И на какое-то мгновение показалось, что это последствие удара. Но потом она вдруг быстро превратилась в пасть с двумя рядами клыков-осколков и, вырвав из рук обалдевшего смотрителя швабру, принялась её тщательно пережевывать. Филч, всё ещё не в силах поверить в происходящее, с ужасом смотрел, как его некогда грозное оружие превращается в груду мусора. Зеркало дожевало, громко отрыгнуло и улыбнулось смотрителю во всю ширину своей клыкастой пасти.
— И что это значит? — раздался голос профессора МакГоннагол, которая вместе с Дамбладором уже протиснулась в первый ряд и теперь созерцала этот оскал.
— Профессор, — благоговейно выдохнуло зеркало, — я польщено.
Улыбка исчезла, превращаясь в гладкую поверхность, где тут же отразилась МакГоннагол. Внезапно полы её длинной мантии стали укорачиваться с невероятной скоростью, превращаясь вначале в мини-юбку, а затем и в макси-пояс. Профессор что-то пискнула и запрыгнула за спину директора. Зеркало уже стало прикидывать, чтобы этакое сотворить с Дамбладором, но профессор опередил его, и в следующий момент из его палочки вырвалось бледное поблёскивающее облачко, которое, обволакивая зеркало, начало уплотняться. И вскоре изображения исчезли за густым туманом. Зеркало попыталось испробовать на нём силу своих клыков, но, наглотавшись причудливого дыма, начало кашлять и чихать, и отбросило попытки вырваться из своего зыбкого плена. Директор в это время обернулся к Филчу, который всё ещё под впечатлением от произошедшего взирал на останки своей швабры.
— Мистер Филч, — смотритель вздрогнул от упоминания своего имени и медленно поднял округлённые глаза на директора, — мы с профессором МакГоннагол уберём Большое зеркало. Позаботьтесь, пожалуйста, об остальных испорченных зеркалах, — Филч кивнул головой, но взгляд его остался таким же отрешённым, словно смысл слов Дамбладора ускользнул от него, а кивнул он только по привычке.
Смотритель развернулся и, не замечая учеников на своём пути, поковылял прочь. Дамбладор проводил его недоверчивым взглядом, а потом обратился к ученикам.
— А теперь попрошу всех проследовать в большой зал, там уже накрыты столы для завтрака. И никаких возражений, — мягко, но властно добавил директор, когда по толпе пронёсся шёпот неодобрения.
Спустя пятнадцать минут мародёры уже сидели в столовой. Джеймс с Люпином, похоже, напрочь потеряли аппетит и теперь занимались синхронным ковырянием в овсянке, стараясь не поднимать взгляд на учительский стол. Блэк же, похоже, не чувствовал огорчения и теперь весело болтал с Питтегрю, обсуждая возможности новых проделок. При очередном упоминании о Филче в их разговоре Джеймс встрепенулся.
— И вам его не жаль? Вы видели его глаза? — он сам не понимал, почему вмешался в этот разговор. Может, из-за странного ноющего чувства, мешавшего ему есть, которое появилось сразу после инцидента у зеркала.
— Брось, Джеймс, не будь занудой, — отмахнулся от его слов Блэк, — это было весело.
— Это было отвратительно, — шепнул Люпин своей овсянке.
— Раньше бы вы были другого мнения. Что это с вами?
— Мягколап, Дамбладор нам доверяет, — оторвав от тарелки взгляд и уставившись пронзительными серыми глазами на Сириуса, заговорил Рем, — а мы… мы его подвели.
— Что я слышу. Неужели это угрызение совести? С каких пор мы стали такими правильными? Мы ведь мародёры — люди, не знающие стыда.
При этих словах Люпин бросил ложку в овсянку, поднялся из-за стола и направился к выходу.
С этого момента словно чёрная кошка пробежала между друзьями, стоило им оказаться рядом, как тут же разговор начинал сводиться к перепалке о доверии Дамбладора. Сириус и Люпин дулись друг на друга, то и дело становясь в позу. Но доставалось от их несогласия больше всех Питеру, и он уже даже боялся подходить к ним, опасаясь очередного разряда гнева, который, словно молния, скользил между ребятами. Джеймс же понимал Люпина, ведь своим поступлением в Хогвартс он был обязан Дамбладору, и не мог отступиться от Сириуса: как никак, они были лучшими друзьями. А потому, сдерживая желание накостылять обоим, предложил заняться «Картой мародёров». Похоже, что только это и могло их примирить, так как, отрываясь от карты, они тут же находили повод для ссор. Правда, работы на этом поприще хватало для всех, а потому повышенные тона в их компании звучали всё реже. А когда Филч выздоровел и установил за ними настоящую слежку, то и вовсе прекратились. И это было, конечно, хорошо. Плохо было лишь одно, что ребята, казалось, напрочь позабыли обо всём, что не касалось карты. Так, от их внимания ускользнуло то, что испорченные зеркала заменили и на месте зеркала До повесили портрет сэра Кадогана, который всё время норовил вызвать кого-нибудь на дуэль. Оставшиеся незаколдованные шесть больших зеркал постигла та же участь — их заменили картинами из северной башни. И это они тоже не заметили. Да вот только это было, пожалуй, не самым страшным из незамеченных ими вещей.
Куда хуже было то, что Джеймс чуть не прохлопал ушами квидичного матча с Райвенкло. Спасибо, вовремя спохватился Мундугнус. И всё же момент был упущен, и Гриффиндор проиграл, хоть и не сильно уступил Райвенкло. Это заставило Поттера встрепенуться и, откинув создание «Карты Мародёров», заняться своими прямыми обязанностями. К матчу с Хаффлпафом команда, вопреки всем намёкам, что они довольно слабые соперники, готовилась почти с теми же усилиями, что и со Слитерином. И это, конечно же, отразилось на результатах. Хаффлпаф, наверное, ещё никогда не знал такого сокрушительного поражения.
Гриффиндор же два дня буянил, празднуя свою победу в квидичном первенстве школы, из-за чего гостиная стала походить на зал после новогоднего карнавала. Когда все запасы масляного эля были опустошены, пришло неприятное воспоминание о грядущих С.О.В. И ребята, борясь с тяжестью всенощных гулянок, занялись подготовкой к ним.
И хоть на улице стояла непривычная для этого времени жара, и приветливое солнце щедро разливало раскалённое золото по прохладным помещениям замка, но они были вынуждены сидеть за толстенными фолиантами, зазубривая формулы магических функций и длиннющие ряды трансформаций.
— Нет, это же невозможно! — роняя голову на книгу по арифмантике, простонал Блэк. — Кто придумал сдавать экзамены летом? С одной стороны солнышко, с другой — коленки, — взирая на Бриджит, которая нисколько не смущалась длинной своей юбки, продолжал он. — Какая синусоидально-люмосоподобная функция, какая теория Ниббеля-Фрога? У меня мозги уже прошли порог постмагической стабилизации волны средней неодушивляемости…
Но экзамены неумолимо приближались, и вот — позади осталась астрономия и уход за магическими животными. И невольно вспомнилась поговорка: «Не так страшен чёрт, как его малюют». Конечно, экзамены были сложнее, чем раньше: практическая и теоретическая часть, охватывающая материал пяти лет обучения. Но вместе с тем ожидаемого «расстрела на месте» не произошло. За подготовкой дни сменяли друг друга с бешеной скоростью, экзамены медленно сдавались. И, возвращаясь после арифмантики в гостиную, Сириус почти прыгал от счастья.
— Осталась какая-то трансфигурация и гербология. Да, да, да. Ну, трансфигурации нам нечего бояться. Да и гербология у нас почти что в кармане, во всяком случае, практика.
Внезапно Сириус остановился и уставился на стенку. В его голове промелькнули одновременно тысячи мыслей, сливаясь в одну.
— Что там, Мягколап?
— Мы кое-что забыли нарисовать на карте, — сверкая глазами, ответил он, и, игнорируя подозрительный взгляд Джеймса, подошёл к стене, и, приложив палочку к неровности каменной кладки, произнёс: — Альтапарус.
Раздался лёгкий скрежет камней, и кусок стены, казавшийся доселе единым целым, проворачиваясь вокруг своей оси, раскрыл чёрную пасть. Блэк, не долго думая, скользнул туда, увлекая за собой Джеймса.
— Люмос, — шепнул он.
И перед глазами Рогалиса предстала маленькая пыльная комнатка, больше напоминавшая запасник нерадивого коллекционера. То тут, то там выблескивали золочёные рамы картин, и виднелись бледные проплешины обивки старой мебели. Но самым ярким пятном комнаты была статуя в натуральный рост довольно высокого человека.
— Что это за комната? Как ты её раскопал? — заваливал Джеймс вопросами Блэка, осторожно, словно охотник к дичи, приближаясь к статуе.
— Хм, мне… э… её Литиссия показала. Я уж почти забыл о ней. Это вроде кладовка какая-то. Можно её использовать в качестве хранилища для навозных бомб и прочей ерунды. Никто не знает о ней, и близко к гостиной…
Но Джеймс, похоже, уже плохо слышал его.
— Смотри, — внезапно проронил он.
Сириус подошёл ближе и уставился на статую престарелого мужчины с добрыми глазами. Ничего особенного в ней не было, очередная скучная статуя, в Хогвартсе есть куда красивее.
— Статуя божьего одуванчика, и что в ней?
— Да не на лицо смотри, — Джеймс указал пальцем на рукоять меча, который старик пытался использовать вместо посоха. Там, на противовесе вокруг небольшой точки, извивались две изогнутые капли.
— Ты… ты же рисовал точно такой же знак! — воскликнул Блэк, поднимая на Джеймса полные недоумения и восторга глаза.
— То-то же, — прищелкивая языком, ответил Рогалис, присаживаясь на корточки.
На тоненьком постаменте лежал вековой слой пыли, и Джеймс аккуратно, с дотошностью археолога-профессионала, начал снимать его рукой. Но лёгкие частички всё же образовали небольшое облачко, заставившее их расчихаться.
Но вскоре оно опустилось, открывая на обозрение ребят красивые угловатые готические буквы, гласившие: «Годрик Гриффиндор».
— Ха! — полушёпотом выдал Сириус, будто боясь спугнуть дух старины, витавший над окружающими предметами. — А я-то думал, это Мерлин с Эскалибуром.
Конечно, его заблуждение было вполне обосновано. Так как те редкие портреты создателей Хогвартса, которые удалось им видеть, изображали людей тридцати-сорока. А пожилым и с мечом обычно рисовали именно Мерлина.
— Хорошо, — прервал его паузу Джеймс, — я так понимаю, что это меч Гриффиндора. Но какое отношение имеет к нему та пещера. Да и этот противовес не мог оставить такой большой след… почему он светился… — Джеймс внезапно понял, что их находка не столько упростила, сколько осложнила задачу, так как в голову полезли десятки, а может, и сотни вопросов. Некоторые из них, так и не успев преобразиться в слова, умирали в глубинной пропасти забвения.
— И что это может быть, может, какое-нибудь тайное общество, или клан, или религия? — теперь уже Блэк стал походить на рог изобилия вопросов.
— Не имею представления, но ведь разгадка должна же быть где-то. И я думаю, что где-то здесь, — полным уверенности голосом ответил он, начиная копаться в старом хламе.
Несколько часов спустя Джеймс разочарованно отодвинулся от очередного старого сундука и подсел к Блэку, который уже потерял надежду встретить что-нибудь стоящее.
— Это был последний, — констатировал он.
— Литиссия была права — тут нет ничего интересного, — равнодушно ответил Блэк, трепля подол ветхой скатерти.
— Зато теперь мы знаем, что знак существует на самом деле. А не придуман мной или мадам Пинс.
— Мадам Пинс? — оживился Мягколап. — Она его тоже видела?
— Да, в какой-то книге. Так она говорила. Но найти её не смогла.
— А может, она не там искала?
— А может, её списали?
— Не будь пессимистом, — одёрнул Рогалиса Сириус, поднимаясь на ноги и обтряхивая мантию.
— Мадам Пинс, — неловко обратился Сириус к похожей на сморщенный огурец женщине в огромных очках. Библиотекарь оторвалась от какой-то зачитанной до дыр книжки и уставилась на него.
— Вы бы не могли подсказать, эээ, где находятся книги о магическом оружии.
Мадам Пинс смерила его холодным взглядом.
— Смотря о каком. Большинство из них хранится в запретной секции.
— Нам нужна литература о мечах, — уточнил Джеймс.
Женщина, казалось, только сейчас заметила его присутствие. Она заложила закладку в книгу и, строго вскинув голову, выплыла из-за стола.
— Следуйте за мной.
Поттер и Блэк повиновались. Несмотря на свой уже неюный возраст, мадам Пинс двигалась довольно быстро. Так что ребята едва поспевали следить за её затылком, который то и дело сворачивал в один из переходов между полками. В конце концов она остановилась возле одного из стеллажей и с видом экскурсовода начала рассказывать, продвигаясь вдоль полки:
— Здесь можно найти информацию о кельтских мечах. Вот отдельный раздел об Эскалибуре. Эти книги посвящены секретам изготовления дамасской стали. Здесь об русских мечах-кладенцах. Об клинках древних эльфов…
Мадам Пинс строго взглянула поверх толстых стёкол на Поттера, который разочарованно шарил взглядом по корешкам книг в поисках чего-нибудь подходящего.
— Мистер Поттер, может, вы скажете мне точнее, что хотите найти?
— Эээ, — очнулся Рогалис. — Да, эээ, помните, я приносил рисунок…
Глаза Мадам Пинс округлились, почти повторяя контуры очков.
— Конечно! — вдруг радостно всплеснула она руками. — Мечи! А я-то искала его в книгах о древних письменах. Альманах «История магии»! Только бы мы его не выкинули, — прошептала она, направляясь к хранилищу. — А вы останьтесь здесь, — строго приказала она.
— Слушаюсь и повинуюсь, — шутливо поклонился Блэк.
Время текло медленно, словно вдруг стремительный горный поток превратился в густой вязкий кисель. Стрелка неохотно перепрыгивала с сечения на сечение. И ребятам показалось, что прошла целая вечность, прежде чем дверь в хранилище отворилась и на пороге показалась довольная мадам Пинс. Джеймс не видел её такой, с тех пор как два года тому назад Министр магии торжественно передал в дар Хогвартской библиотеке рукопись Пифагора с нумерологическими таблицами.
— Держите, — сказала она, протягивая потёртый, многократно склеенный колдолентой журнал.
— Спасибо, — благоговейно протянул Джеймс.
— Пожалуйста, — уже привычно строго ответила она и направилась к своему рабочему месту.
Журнал был так истрёпан, что казалось, что одно дуновение могло бы превратить его в пыль. А потому ребята постарались листать его как можно аккуратнее. Засаленные страницы альманаха хранили на себе следы не только научной, но и школьной истории в виде заметок на полях, вроде: «Браун любит Дарси», — или вырванных страниц. Собственно говоря, одним из ошмётков, оставленных нерадивыми учениками от страницы, и должно было быть начало статьи «Авторские знаки на мечах 9-12вв». Но продолжение статьи всё же уцелело:
«…и обретя силу, Салазар Слитерин с небольшой группкой своих учеников организовал так называемое «Восстание чистой крови». Во время которого было убито много маглов и маглорожденных колдунов. Годрик Гриффиндор обратился к создателям меча за помощью. И те изготовили для него ещё один меч и рассказали, как уничтожить меч Слитерина. Как сообщает нам Джеферсон Сладкословный в «Песне о великой битве»:
И сошлись на том поле ратном два великих воина,
И семь дней и ночей они бились без устали,
Осенённые печатью саламандровой…
Так называемая «Печать саламандры» встречается и на некоторых гравюрах того времени, изображавших Годрика Гриффиндора. Согласно легенде, он победил Слитерина, уничтожил его меч и изгнал его с земель Хогвартса. К сожалению, на сегодняшний день не существует ни одного вида оружия с «Печатью саламандры». И потому, мы считаем, что «Печать саламандры» — это всего лишь попытка автора сказать об их огромной магической силе. А потому не является знаком какой-либо школы или отдельного автора.»
— Что скажешь? — Джеймс поднял глаза на Сириуса.
— Скептики. Столько людей видели этот знак… И ты видел.
— Лучше бы не видел, я теперь уснуть от любопытства не смогу. Чем больше о нём узнаю, тем меньше знаю. Эээ, ну ты меня понял?
Блэк кивнул головой. А потом хитрым взглядом, не предвещавшим ничего хорошего, уставился на Рогалиса.
— Ты сказал, что не сможешь сегодня уснуть?..
Подготовил: Alexxxi,
