Глава 19. Испытания
Остаток пути все прошли молча. Ни звука, ни слова — будто заранее договорились. Узкий коридор вился бесконечным лабиринтом, ветвился, внезапно преграждался дверями, сменялся залами, которые вновь становились коридорами. Мародёры при всём своём желании уже не смогли бы понять, в какой стороне находится вход в них. А Финн всё шёл и шёл, пока они не очутились в очередном зале. Он не походил ни на один из ранее пройденных, может, потому, что он был творением природы от и до: ни одного держателя для факела, ни одного даже самого простенького узорчика. Только изящные свечи сталагмитов и сталактитов, устроившие здесь сказочную колоннаду, служили её украшением. В их скользко-влажной поверхности мелькали миллионы бликов неведомого светила, превращая и без того неземной пейзаж во что-то абсолютно нереальное, не свойственное этому миру. Казалось, всё это небольшое пространство заполняла никому неизвестная, первобытная магия. Они прошли несколько шагов и остановились перед дырой в стене. Огромная, ото дна и до свода, похоже, была следствием какого-то стихийного бедствия, которое произошло недавно, судя по свежему разлому камня. Или просто кто-то хотел, чтоб так казалось? Потому что ни единого следа этой катастрофы дальше этого места не было. Но самое удивительное в этой дыре был не свежий камень, а то, что удивительный свет, заполнявший залу, исходил от неё. А вернее, от странной плёнки, натянутой по всему её периметру, который был чем-то средним между мыльным пузырём и северным сиянием. Радуга, игравшая в волнах его переливчатой поверхности, заставляла трепетать. Мародёры замерли от величественности и красоты открывшегося зрелища. Даже Сириус, челюсть которого начала непроизвольно отвисать, завороженно вглядывался по-детски полными удивления глазами в игру света.
— Это барьер, — произнёс Финн довольно тихо, но в затянувшемся молчании его голос прокатился раскатом грома. — Теперь вам нужно пройти через него и поставить печать на место.
— Стойте, стойте! — к Сириусу вернулась прежняя светлость головы. — Зачем?
— Зачем? — Финн заморгал маленькими чёрными глазками. — Чтоб исполнить предначертанное судьбой и спасти нас.
— Зачем вас спасать? Джеймс, — Мягколап перевёл глаза на Поттера. — Ты же говорил, что кобольды режут верёвки горняков, устраивают обвалы, и что там ещё… — он щёлкнул пальцами в попытке вспомнить.
— Мы! — загудел утробным голосом Бран. — Да мы уже не одно столетие этих… этих…
— …порядочных господ… — подсказал Финн, пытаясь не дать ситуации выйти из-под контроля.
— …порядочных го… — было воспользовался его подсказкой невысокий богатырь, — каких, к чёртовой бабушке, господ!? Жлобов! Если мы стучим и завываем, то значит, скоро будет обвал… А потом: «Это всё кобольды устроили!» — кривляясь, изобразил лица тех, кому должна была принадлежать эта фраза Бран.
На этом внезапный ливень его слов закончился, причём так же неожиданно и быстро, как и начался. Судя по лицу, которое изредка подергивалось от спазмов ярости, он не успел высказать всё что хотел, и теперь договаривал это им в своей голове.
— Значит, это ложь?
— А ты что думал, что мы кровожадные чудовища, которые только и ждут, как бы пришить кого-нибудь из вас? — вновь вырвался наружу гейзер чувств Брана. — Хотя надо было бы. Потому что ваши боги в отличие от нашего Гоибниу, похоже, не удосужились создать кодекса чести. И вы вечно лезете к нашим богатствам, а потом мы ещё и виноваты, — Бран обиженно отвернулся к ним спиной, как маленький взбалмошный ребёнок.
— Полно тебе, Бран, — Финн успокаивающе хлопнул коротышку по плечу. — Не все же люди такие. Вот посмотри на наших гостей, они добрые, великодушные и даже согласились, рискуя своими жизнями, спасти наш народ. Конечно, если они откажутся — мы поймём, ведь они ещё так молоды — для них это, вероятно, слишком трудно.
Финн, как ни в чём не бывало, продолжал гнуть свою политику. Но мародёры этого не замечали. Храбрые и честолюбивые, они просто не могли подвергнуть сомнениям свои достоинства, даже если возраст говорил не в их пользу.
— Мы молоды! — теперь пришла очередь Сириуса возмущаться. Финн очень сочувственно посмотрел на него, подтверждая эти слова. — Вот увидите.
И в следующее мгновение мародёры увидели, как высокая фигура Сириуса исчезает в светящейся плёнке. Всё произошло так быстро, что никто и глазом моргнуть не успел.
— Сумасшедший, — Люпин безрассудно кинулся за ним в мигающую всеми цветами радуги плёнку.
Прошла минута, другая, но никто не возвращался. Кобольды молчали, взирая исподлобья на двух оставшихся ребят.
— Может, они решили отправиться без нас? — предположил Питер, отчаянно вздрогнув.
— Или влезли в какую-нибудь неприятность. Во всяком случае у нас есть только один способ удостовериться — пойти за ними.
Другого ответа от Поттера было, конечно, сложно ожидать, но Питера всё равно при этих словах затрясло, как осиновый листок. — Туда? — он недоверчиво показал на барьер.
— Туда, — кивнул Джеймс, — ты первый — я за тобой.
Питер, было, хотел что-то ему возразить, но взгляд Брана, случайно вынырнувшего где-то за спиной Рогалиса, заставил его покориться злому року. Червехвост недоверчиво подошёл к барьеру и дотронулся, тот задрожал, как желе, распуская круги в разные стороны. Парень закрыл глаза и словно нырнул в эту ничего хорошего не предвещающую массу.
Джеймс пошёл вслед за ним. Но в отличие от Червехвоста он не спешил закрывать глаза. Он просунул сквозь него руку, которую охватил приятный холод. Потом медленно вошел в него. Перед глазами поплыло, его обдало холодным потоком, впереди стояла только какая-то белая смутная дымка со странными, очень знакомыми, и в тоже время такими нереальными после загадочной неземной залы, чёрными штрихами узора. Ему вдруг захотелось оглянуться назад, чтоб убедиться, что Финн, Бран и пещера под водопадом не были плодом его воображения или ночным сновидением. Но когда он повернулся, то понял, что даже если это был сон, то он всё ещё продолжался. За ним тянулась белая мгла снега, укрывавшего чёрные чёрточки кустов и деревьев, и свод молочно-белого неба сливался с ними в одно целое, стирая границу между верхом и низом. Его же нога, что должна была быть всё ещё в мире по ту сторону барьера, неожиданно оканчивалась, словно терялась в складках плаща невидимки. Следа от радужной плёнки нигде не было — только зимний, незнакомый лес. Джеймс попытался отступить назад, но барьер его не пропустил, он пошатнулся и, не устояв впечатался в снег.
— Очень мило, — буркнул сверху знакомый голос Мягколапа. — Этот хитрец умудрился загнать меня. И вы тоже попались на эту удочку?
Джеймс вылез из сугроба и, отряхиваясь, огляделся: со всех сторон их окружали задрапированные снежной тафтой деревья и кусты. Глаза ещё не привыкли к этому бесконечному океану белого, а потому щурились и слезились.
— А здесь прохладно, — заметил Джеймс.
— Догадливый мальчик, — наигранно похвалил его Сириус.
Хотя мороз был несильный, но ведь там, за пределами этого зачарованного мира, стояло жаркое лето, и одежда ребят легко пропускала холодный воздух.
— И что будем делать? — поинтересовался откуда-то из-за спины Сириуса Червехвост, который, постукивая зубами, уже начал сжиматься от холода в комочек.
— Например, идти, — предложил Джеймс, — тогда у нас меньше шансов замёрзнуть.
— Идея-то, конечно, ничего. Вопрос лишь: «Куда?».
— Заклятие четырёх точек тут не работает, — демонстрируя палочку на руке, сообщил Люпин.
— Куда? — повторил он.
И вдруг меч, который до этого спокойно висел за поясом у Джеймса, дернулся.
— Вот именно. Куда?
Меч дернулся ещё и ещё, порываясь вырваться из своего зыбкого плена. Джеймс потянулся к нему, но вместо холодного металла ощутил приятное тепло, словно кто-то только что держал клинок. Меч, точно поняв его мысли, перестал дрожать и позволил себя вытащить.
— Э, Джеймс, ты чего?
— Мне тут пришло в голову, что Гриффиндор не просто так просил передать клинок… — он взялся за рукоять и осмотрел меч, будто впервые увидел. Лезвие подмигнуло ему отблеском. А потом меч легонько дёрнулся, словно хотел улететь куда-то.
— Ну и…
— …В этом мире нет севера и юга, он полностью состоит из магии. Очень сильной, и нам её не удастся разрушить. Но этот меч, похоже, действует как компас. А на что он должен указывать? Конечно же, на то, что дало ему жизнь. На печать саламандры.
— Ты уверен, — недоверчиво спросил Питер.
— Нет, это только моё предположение.
— А мы-то думали, ты нашёл инструкцию по эксплуатации, — огорчился Сириус.
Теперь меч не дёргал, он словно летел рядом с Джеймсом, указывая как собака-поводырь путь тем, кто не знал ничего об этом мире. Странным оказалось и то, что они стояли у самой тропы, которую каким-то чудом умудрились не заметить до этого. И меч послушно их вёл именно по ней, петляя мимо одинокого кустарника, который теперь, когда они стали отходить от леса, окружал их со всех сторон. Всё вокруг: застывшие в дремоте деревья, пушистый снег, замутнённое молоком небо — было таким реальным, что сложно было поверить, что это магия. Но что-то было не так. Всё было как в тот момент, когда они подошли к водопаду. Тут тоже всё молчало. Ни звука, ни движения, ни слабого ветерка, только белая беспросветная снежная пелена. И чёрные штрихи деревьев, сплетавшиеся в иероглифы…
Да речушка — замёрзшая чёрная лента. Видимо, лёд здесь только стал, и снег ещё не успел облюбовать новые владения.
— Вааау, — крикнул Сириус, прыгнув на ещё ненадёжный лёд. Его ботинки скользнули, и он понёсся вперёд и остановился, лишь проехав пару метров.
Странное веселье охватило ребят, и они, позабыв о причине своего пребывания здесь, последовали его примеру. Только Джеймса оно миновало. И он не кинулся на каток и не побежал за друзьями, сам не понимая почему. Он шёл и шёл, пока не оказался на другом берегу, в то время как остальные мародёры всё еще резвились на средине реки. Он попытался ступить обратно на лёд, но тут же почувствовал, что меч дёрнул его назад, как испуганный зверёк перед непреодолимой опасностью. Он сделал шаг и вновь почувствовал, как сталь клинка задрожала. Джеймс посмотрел на ребят, те безмятежно катались по зеркальной поверхности речушки, всё вокруг молчало, как и раньше. Только едва заметный хруст, затерявшийся в приступах смеха, пробивал себе дорогу сквозь ледяную корочку на реке. Тончайшая паутинка трещин, зарождавшаяся у самого берега, неудержимо тянула свои длинные пальчики к его друзьям.
— Луни, Мягколап, Червехвост! — завопил Джеймс, что было духу.
И его голос, словно нож, прорезал замороженный звонкий воздух.
— Чего тебе? — Сириус недоверчиво обернулся.
— Сюда быстрей!
— Это что не может потерпеть?
— Не может! — закричал он и тут же закашлялся от холодного воздуха, который, как будто желая заставить его молчать, рванулся к нему в лёгкие.
Мягколап и Люпин недовольно побрели к берегу.
— Питер! — сквозь приступ кашля выкрикнул Поттер.
Питтегрю повернулся к нему на мгновение и, отмахнувшись, принялся вычерчивать на речной поверхности узоры.
— Ну что? — теперь Люпин и Сириус стояли у самой кромки прибрежного льда.
Джеймс хотел сказать, но его тут же настиг очередной приступ удушливого кашля, а потому он лишь указал на лёд под их ногами, на котором паутинка трещин неудержимо росла, вытягиваясь в поисках радостного живого существа, скользившего по его поверхности. Сириус вдруг почувствовал, что необоснованная радость, стоявшая всё это время непреодолимой преградой перед его сознанием, вдруг спала. И ему открылась жестокая реальность: смертельная ловушка.
— Питер, — выкрикнули одновременно голоса Блэка и Люпина.
Но Червехвост их, казалось, не слышал. А между тем гибельная сетка уже пролегла под его ногами, готовая вырвать его из этого мира в любой момент.
— Тфу ты, — кинул Сириус, и, превратившись с лёгким хлопком в огромного чёрного пса, кинулся к парню.
Джеймс хотел побежать за ним, но меч намертво прилип к его руке, не пуская к хрупкому ледяному стеклу.
Сириус в несколько прыжков настиг Червехвоста и, впившись клыками в его штанину, потянул парня к берегу.
— Отстань, Мягкооо, — раздался крик парня, и лед с тихим хрустом раскололся на миллионы осколков, поглощая глупого мальчишку и чёрного пса.
— Нееет… Помо… — пару раз выкрикнула голова Питера, мелькнувшая на середине ледяной юшки, а потом голос затих. Но в тот же момент ребята увидели другую голову.
Чёрная лохматая морда, напряжённо сжимавшая мантию Питера в пасти, пробивала себе путь сквозь осколки льда к спасительному берегу. Тяжесть тела и течение делали своё дело, и Блэка начало сносить, но он упорно грёб, уставившись чёрными огромными глазами в одну заветную точку. Джеймс вновь предпринял попытку освободиться от меча, но это принесло только боль.
— Ну же, Мягколап, давай, давай, греби! — кричал с берега Люпин, пока Поттер боролся со своенравным клинком.
А Блэк в это время смотрел на друзей, чувствуя, как холод пробирается к его телу, отяжеляя ношу и его самого, как стихия тянет к нему свою ненасытную пасть, а спасительный берег всё никак не приближается. А потом глаза начала застилать вода, и он потерял ориентир, он лишь чувствовал, как течение тянуло его за собой вниз, где была верная смерть. И он боролся, боролся и боролся, пробивая себе дорогу через холод и лёд к жизни. И вот, когда силы уже начали покидать его, и он решил смириться с участью быть погребённым в магической ловушке, течение вдруг ослабло, и он понял, что берег близок. Блэк собрал все оставшиеся силы в кулак, напряг замёрзшие мышцы, стиснул зубы покрепче на мантии Питера и вновь погрёб. Не прошло и минуты, как его лапы коснулись илистого дна. А потом он ступил на землю с большим желанием свалиться и отдышаться, но вместо этого потащил свою тяжёлую ношу на прибрежный снег и отпустил мантию Червехвоста, только когда тот оказался на берегу, и, отойдя подальше, чтоб не забрызгать своих друзей, начал трястись, рассыпая кругом миллионы радужных брызг.
Люпин и Джеймс, которого меч отпустил сразу же, как потребность в «купании» отпала, кинулись к парню и потянули его дальше, оставляя мокрый тёмный след на белом снегу.
— Энервейт, — выкрикнул Люпин.
И Питер, выплюнув пару струек воды, очнулся. Он попытался приподняться, но от холода мышцы свело судорогой, которая заставила его, застонав упасть обратно, и заколотиться мелкой дрожью. Люпин махнул палочкой, произнося высушивающие заклятие. От Питера повалил пар, и влага сначала стянулась в небольшие пятнышки, а потом и вовсе испарилась. Парня перестала бить дрожь, и он с помощью Джеймса стал на ноги.
— Надо идти, — нарушил их молчаливую сцену Сириус.
— Как ты?
— Живой… пока что, — ответил Сириус, вступая на тропу, которая терялась где-то в зарослях кустов.
Джеймс ожидал, что всю дорогу он будет ворчать из-за происшествия с Питтегрю, но его опасения не оправдались. Он шёл тише воды и ниже травы, и лишь Питер чиханием нарушал нависшее молчание.
— Я, наверное, подхватил воспаление лёгких, — шмыгая носом, проворчал Питер.
— Джеймс, — прервал его хныканья Люпин, — помнишь, что говорила Маха?
— Ты о предсказании?
— Именно. Она говорила, что нужно пройти через лёд.
— А, по-моему, это было безрассудство, — буркнул Сириус.
— Тем не менее, на реке был лёд. Значит, мы прошли первое испытание.
— Так что выходит, что теперь нам придется идти через огонь?
— Уж лучше через огонь, а то ещё чуть-чуть, и мы превратимся в сосульки, — вновь запричитал Питер.
— А ты предпочитаешь, чтоб мы превратились в угольки?
В этот момент Джеймс вдруг заметил, что тропа исчезла, а меч замер. Ребята, не успев затормозить, врезались в его спину.
— Ну, что там?
— Не понимаю… — ответил Джеймс, оглядываясь. — Куда? — попытался он повторить вопрос, который в прошлый раз помог найти путь, но меч не дёрнулся. — Бесполезная железяка, — крикнул Поттер, втыкая меч в землю.
И он словно оживил какое-то огромное чудовище. Земля затряслась и начала расползаться под их ногами, как зыбучие пески. Сначала она поглотила сталь меча, а потом потянула вниз ребят. Они попытались сопротивляться, но это лишь ухудшало положение. Сириус схватился за ветвь куста и протянул руку назад, но не успел. Земля уже поглотила остальных ребят. А потом ветвь сломалась, и он зажмурился, погружаясь внутрь зыбкой земной толщи. И в следующее мгновение больно упал на каменный пол. Остальные мародёры уже стояли там, на небольшом уступе в отвесной скале, от которого тянулась тонкая полоска каменного моста без перил на другую сторону, внизу простиралась бездна, и лишь слабые блуждающие огоньки, мелькавшие то тут, то там на противоположной стене, освещали мрачное пространство пещеры.
— И это испытание огнём? — буркнул Сириус.
Но в тот же момент рука Джеймса дёрнула его на себя, и лишь это спасло Мягколапа от огненного шарика, пронесшегося как раз там, где он только что стоял.
— Нет, вот оно, — указал Джеймс на дотлевающий на полу огонь.
В это время с противоположной стены к ним устремился очередной огненный заряд. И Рогалис, перехватив меч как теннисную ракетку, кинулся ему на перерез, отбивая в сторону.
— Надо идти вперёд, и чем быстрее, тем лучше, пока ещё не очень много огненных зарядов, — вступая на ненадёжный мост, крикнул Джеймс ребятам.
— Я боюсь высоты, — застонал Питер.
— Я тоже её боюсь, — ответил Сириус, становясь за его спиной и толкая вперёд. — Не смотри вниз.
Питер попытался упасть на землю, чтоб не попасть на мост, но Люпин предотвратил его попытку.
— У тебя есть выбор: или сгореть здесь наверняка, или, может быть, упасть вниз.
Питер задрожал всем телом и, вцепившись в плечо Люпина, сделал первый шаг на мост. Джеймс шёл медленно, наблюдая за огненными шарами, но их становилось всё больше и больше.
— Справа, — крикнул Блэк, Джеймс уже не успевал, он пригнулся, пропуская огненный комок, и тут же почувствовал запах горелых волос.
Что ж, он легко отделался, но огненные шарики это словно разозлило, и они стали падать всё чаще и чаще. Рогалис размахнулся мечом, ещё и ещё раз. И тут вдруг понял, что уже не он управляет им. Клинок, поддаваясь каким-то неведомым силам, тянул его руки именно туда, где в следующий момент встречался с огненной каплей. Он двинулся быстрее. Ещё шаг, другой, и он нырнул с моста в проход, открывавшийся в противоположной стене, а за ним шумно ворвались Питер, Сириус, и Люпин. Питер упал на твёрдый пол, и, забыв о воспалении лёгких, начал его целовать.
— Твердая земля, земля! — вздымая руки к небу, загомонил он.
— А ты говорил, что огонь лучше, — усмехнулся Сириус. — Не представляю, как кто-нибудь мог сюда пройти. Наверное, для этого нужно быть великим волшебником.
— Слава Мерлину, он позади! — крикнул Питер.
— Но у нас ещё одно испытание, — напомнил Люпин. — Испытание мудростью.
И он кивнул в сторону изящной, подсвеченной оранжевым сиянием круглой колоннады, возвышавшейся посреди залы. Ребята подошли к ней ближе и вступили на гранитный пол перед ней, инкрустированный белым мрамором, которым были выведены буквы, складывающиеся в слова, а затем и в строки. А поверх них в какой-то невероятной форме лежал скелет неудачника, окутанный в истрепанные временем лохмотья. Череп смотрел на них пустыми глазницами и насмешливо улыбался наполовину беззубым ртом, встречая очередных смельчаков, решившихся посягнуть на подарок Великого Гоибниу. Питер испуганно взвизгнул.
— Вот он, обрёкший подземный народ на страдания, — сказал Рем и перемещающим заклятием отправил его в сторону, туда, где улыбка его обнажённых дёсен не помешала бы им прочесть текст из белого мрамора, завитки которого выводили на чёрном фоне стишок-загадку.
Загадку сию разгадает лишь тот,
Кто смысл этих букв до конца разберёт,
Жестокость забудет и вычеркнет славу,
О море не помня, лжи чинит расправу,
Смертей не боится и против Земли.
Героем он вступит в объятья любви.
— Что это может значить? Бред какой-то, — складывая руки на груди, заявил Сириус.
Ребята вновь перечитали стих, но идей не было, пока Питеру не пришло в голову осмотреть колоннаду.
— Смотрите, здесь знаки планет, — указал он на своды арки.
Ребята обошли колоннаду и под каждой из семи цветных арок заметили обозначения планет солнечной системы.
— А если взглянуть на этот стишок с точки зрения астрологии, то получится понятно. Смотрите: жестокость — это Марс, слава — это Солнце, море — Нептун, ложь, хитрость — Меркурий, смерть — Плутон. Ну, как? — спросил Питер. Ребята кивнули, давая знак, чтоб он продолжал.
— А если посмотреть на колоннаду, то Земля находится как раз напротив Венеры, покровительницы любви.
— Во загнул.
— А, по-моему, слишком просто, — Люпин недоверчиво покосился на друзей.
— Ничего себе просто.
— В конце концов, у нас всего один шанс узнать, прав ли Питер, — тяжело вздохнув, ответил Джеймс и направился к арке, где красовался значок Венеры.
Он замер перед входом и начал раскачиваться с носков на пятки, как перед прыжком с вышки. Он закрыл глаза, перед сознанием пронёсся образ несчастного, погибшего от этой загадки. Он вдохнул и…
— СТОЙ! — пронёсся, отражаясь эхом от каменных стен, голос Люпина.
Подготовил: Alexxxi,
