До чего же удивительно читается книга.
Вроде бы и говорится в ней правда,
а так повернутая, что закрывает книгу ученик
в полном убеждении, что на самом деле
произошло совершенно обратное тому,
о чем он только что прочитал.
Ник Перумов. «Череп на рукаве»
28 сентября, 2195 год,
Нью-Хогвартс
— Привет! — запыхавшийся пятикурсник Ричард Уиззел догнал свою одноклассницу Монику Гроунер. Девочка посмотрела на него с явным неодобрением.
— Ты опять проспал? — ее ледяному взгляду могли бы позавидовать самые жестокие властители прошлого.
— Ну ладно тебе, Мони, — Ричи попытался приобнять девочку, но она ловко увернулась. — Мы вчера играли допоздна. Джон отбил такой мяч! А я один раз прыгнул — почти летел! Вжиииу! — и Ричи, раскинув руки, попытался изобразить свой не то прыжок, не то полет.
— Клиддиг — очень опасная игра, — назидательно заметила Моника. — Тебе лучше быть осторожным.
— Опять ты за старое, — вздохнул Ричи. — Лучше скажи, что будет сейчас у Плинна.
— На прошлом уроке, который ты почему-то прогулял, он обещал, что будет рассказывать про двадцатый век и про Дамбльдора.
— Не называй его по имени! — взорвался Ричард. — Ты же знаешь, я этого не люблю. Говори «Сам-Знаешь-Кто».
Девочка закатила глаза к потолку.
— Хорошо, хорошо. Он сказал, что расскажет про Светлого Лорда Вольдеморта, его борьбе с Сам-Знаешь-Кем и про Тех-Кого-Нельзя-Называть.
— Потрясно! — прошептал Ричи, усаживаясь за парту. — Те-Кого-Нельзя-Называть — ведь эта троица была самой страшной угрозой нашему миру!
— Точно, — подтвердила Моника. — Смотри-ка, ты еще что-то знаешь. А я-то думала, что ты прогулял все уроки истории.
Ричи скорчил обиженную физиономию и хотел что-то возразить, но тут в класс вошел профессор Плинн.
— Здравствуйте, профессор Плинн! — хором прокричали ребята.
— Здравствуйте, — отозвался профессор. Он был еще молод — на вид ему все давали лет 30-35. Плинн обладал хорошо поставленным голосом и умел рассказывать любые истории очень увлекательно, поэтому-то он и вел историю магии. В школе о нем говорили, как о большом специалисте по новейшей истории магии и очень уважали.
— Сегодня мы подробно рассмотрим борьбу темных и светлых сил в двадцатом веке, — профессор заложил руки за спину и принялся расхаживать по классу. — Вы все прекрасно знаете, что в двадцатом веке стал набирать силу самый могущественный злой волшебник за всю историю магии. Мы не любим называть его имя, но один раз я его произнесу — темный властелин Альбус Дамбльдор.
Зловещая тишина затопила класс. Все потрясенно молчали. Каждый из ребят знал истинное имя темного властелина, но они боялись произносить его даже в мыслях, не то что вслух. С детства им напоминали о том, насколько это может быть опасно и постепенно приучили заменять это имя совершенно другими словами.
Хотя смысл от этого не терялся. Дрожь пробирала любого, когда он упоминал в разговоре «Сам-Знаешь-Кто».
— Больше вы нигде не услышите это имя, — продолжал Плинн. — Мало кто отваживается произнести его вслух. Может быть, еще только наш нынешний директор… Или некоторые неосторожные ученики…
Моника замерла. Неужели Плинн имеет в виду ее? Но, кажется, профессор просто размышлял вслух, прикидывая, что в принципе может случиться.
— Итак, на чем я остановился? Ах, да. Сами-Знаете-Кто, набрав достаточно сил и сделавшись практически бессмертным, обманом и хитростью захватил Школу чародейства и колдовства «Хогвартс» и под его руководством она превратилась в школу темной магии.
— Простите, профессор, — поднял руку Джон Сэйм, лучший друг Ричи. — Вы сказали «Хогвартс»? А наша школа называется «Нью-Хогвартс». Это ведь не просто так?
— Совершенно верно, — улыбнулся Плинн. — Но об этом я расскажу потом. Вот что произошло дальше. В том «Хогвартсе» творились страшные дела, природу которых вы и представить не можете. Учеников обучали самой зловещей темной магии, которая только возможна. Но, на наше счастье, там же учился и Том Реддль, будущий Светлый Лорд Вольдеморт. Он с трудом окончил школу, чудом избежав гибели из-за подозрительности Сами-Знаете-Кого. После этого он много лет странствовал по миру, ища себе сторонников и, наконец, вернулся в Англию, чтобы организовать восстание против тирании темного властелина. Долгие годы продолжалась борьба Вольдеморта с Сами-Знаете-Кем. Светлые силы сражались против темных, добро против зла, день против ночи. И, к несчастью, в один из черных для нашей истории дней, случилось горестное событие.
Лорд Вольдеморт узнал, что самые близкие сторонники Сами-Знаете-Кого затевают новый жестокий и зловещий замысел. Он в одиночку, не желая подвергать опасности своих друзей, поспешил в их дом, расположение которого ему передал один из мужественных разведчиков восстания — Питер Петтигрю. Рискуя жизнью, Питер добыл эти важные сведения, и Светлый Лорд в одиночку поспешил сорвать черные планы Сами-Знаете-Кого. Но там его ждала ловушка. Сторонники Сами-Знаете-Кого попытались убить Вольдеморта, использовав для этих целей своего сына…
— Это был один из Тех-Кого-Нельзя-Называть? — вытаращив глаза от ужаса, спросил Ричард.
— Да. Самый главный. Но о них рассказ пойдет дальше. А пока что им почти удалось убить Светлого Лорда, но, хранимый светлыми силами, он не умер, а только развоплотился. Дух же его остался живым и свободным.
После этой неудачи восстание затихло. Оставшиеся в живых сторонники Вольдеморта смешались с толпой, затаившись на время, и на десять лет наступили темные времена, Годы Мрака, как их теперь называют.
Профессор прервал рассказ и отхлебнул немного воды из стоящего на столе стакана.
— В 1991 году произошло то, что многие наши историки считают самым печальным событием за всю историю магии — впервые встретились все трое Те-Кого-Нельзя-Называть. Сами-Знаете-Кто предоставил им места в Хогвартсе, и именно там они образовали самый зловещий союз всех времен…
— Так что, они были школьниками? — об этом, оказывается, не знала даже всезнайка Моника. Весь класс подался вперед, жадно ловя каждое слово профессора. Плинн на секунду задумался, решая для себя вопрос: говорить об этом или нет.
— Да, — наконец сказал он. — Об этом тоже мало кто знает, но впервые они познакомились, когда пошли в первый класс. И исчезли они во время Последней Битвы, когда учились в седьмом, выпускном классе. Они не были взрослыми волшебниками, а со стороны казались просто детьми. Увы, впечатления могут быть обманчивыми, запомните это.
В этом же году нас ждало и радостное событие — Лорд Вольдеморт вернулся, чтобы продолжать борьбу. Ему почти что удалось захватить философский камень — могущественный артефакт, но… Те-Кого-Нельзя-Называть вмешались и с помощью темной магии и злых демонов сломили сопротивление Светлого Лорда. При этом они уничтожили и сам философский камень. Ах, какая это была утрата! Сколько всего прекрасного можно было совершить при помощи камня. Но этим планам не суждено было сбыться.
На следующий год Вольдеморт снова попытался превозмочь темную тень, нависшую над миром. Еще в годы своего ученичества он обнаружил в Хогвартсе Тайную Комнату — секретное помещение, созданное еще самим прославленным Салазаром Слизерином вот для таких случаев — когда силы света нуждаются в помощи. Светлый Лорд, заручившись поддержкой Хранителя Комнаты, мифического существа, стал уговорами и беседами склонять к свету учеников Хогвартса. Но все было тщетно. Корень зла, посаженный в их души Сами-Знаете-Кем, дал крепкие ростки. Снова вмешались Те-Кого-Нельзя-Называть, и Вольдеморту пришлось временно отступить, чтобы сберечь силы и союзников.
Профессор Плинн снова глотнул воды. Ученики слушали его рассказ, словно страшную сказку, замирая от восторга или леденея от ужаса.
— На третий год своего обучения Те-Кого-Нельзя-Называть совершили одно из самых ужасающих своих злодеяний. Они выследили Питера Петтигрю, помните, он был одним из разведчиков восстания. Те, кто ранее считались его друзьями, предали его, и Питер попал в плен к Тем-Кого-Нельзя-Называть. Они пытали и истязали его, но в конце концов ему удалось вырваться и скрыться.
Еще через год начали происходить великие события. Питер Петтигрю вернулся к Светлому Лорду Вольдеморту, и они вдвоем возобновили восстание. Это было сделать непросто, потому что Те-Кого-Нельзя-Называть набирали силу. Сами-Знаете-Кто напитывал их души ядом и призывал бороться с силами света, не ведая пределов жестокости.
Тогда Вольдеморт обратился к помощи своих старых союзников, которые много лет назад были рассеяны и с тех пор ждали момента, чтобы возобновить борьбу. Их называли Пожиратели Смерти. Да, мои друзья, они ненавидели смерть и все с ней связанное, истребляли само упоминание о ней. Они старались предотвратить смерть, в противовес приспешникам Сами-Знаете-Кого. Пожиратели Смерти всегда щадили своих соперников и никогда не отнимали жизнь у побежденных врагов.
С помощью них Светлый Лорд сумел вернуться к жизни и вновь обрел утраченное много лет назад тело. Однако темный властелин и самый главный из Тех-Кого-Нельзя-Называть уцелели. Но все равно: надежда появилась в сердцах обреченных жить в вечной тьме. Лорд Вольдеморт собрал под своим сияющим флагом многих светлых волшебников, и они выступили против воинств тьмы.
Но коварство Сами-Знаете-Кого было неизмеримо. Он, в свою очередь, призвал на помощь Орден Черного Феникса, таинственную организацию, в которой испокон веков состояли только темные волшебники, жестокостью уступавшие только Тем-Кого-Нельзя-Называть. Вы прекрасно знаете, что феникс — красивая и добрая птица. Но эти колдуны поклонялись Черному Фениксу — исковерканному и искаженному изображению настоящего феникса. Произошла великая битва сил зла и сил добра, в которой никто не победил. Сами-Знаете-Кто потерял часть своих сторонников, но и светлые силы были частично рассеяны.
Еще через год Те-Кого-Нельзя-Называть совершили очередную попытку убить Светлого Лорда. Они нашли Факел Зеленого Пламени — таинственное оружие тьмы, зловещий инструмент убийства. Опробовав его на нескольких невинных, они преследовали Вольдеморта долгое время, пока он не обратился за помощью к светлым силам, и те наградили его могуществом уничтожить Факел Зеленого Пламени.
Когда Те-Кого-Нельзя-Называть уже были готовы закончить Хогвартс и идти сеять зло на земле, Светлый Лорд Вольдеморт предпринял последнюю отчаянную попытку победить зло. Битва, которую мы называем последней, произошла в Хогвартсе. Она длилась несколько дней и завершилась только тогда, когда последний ее участник испустил последний вздох.
— Так что, — голос Моники дрожал, — никто не уцелел?
— Никто, — покачал головой Плинн. — Светлому Лорду удалось сразить темного властелина, но тут вперед вышли Те-Кого-Нельзя-Называть. Говорят, что во время их схватки звезды падали с небес, а время остановилось, чтобы не смотреть творящиеся бесчинства.
— И все погибли? — пронесся по классу шепот.
— Этого никто не знает, — понизил голос профессор. — Говорят, что ни Светлый Лорд, ни Те-Кого-Нельзя-Называть не погибли, а попали под действия своих заклинаний. И время для них остановилось. И они влачат бессмысленное существование где-то за пределами нашего пространства и ждут, — здесь голос Плинна упал до едва слышного шепота, — пока не родятся их наследники, которые их освободят.
Прозвенел звонок, но впервые никто не хотел расходиться. Казалось, что если ты пошелохнешься, то нарушишь то таинственное молчание, которым был наполнен класс. Самая страшная сказка, когда-либо слышанная ими. А впрочем, не сказка, а вполне реальные события, к которым еще можно было прикоснуться. Что такое двести лет? Не так уж и много. Вот, протяни руку, и окажется, что ты сам живешь в этой сказке.
— Урок окончен, — объявил Плинн своим обычным голосом. — Домашнее задание — прочесть книгу «Борьба темных и светлых сил в 20-м веке».
— Профессор, — не выдержал Джон, — а как же Нью-Хогвартс?
— Потом, все на следующем уроке, — на ходу ответил Плинн, и тут Моника задала вопрос, от которого у всех, включая преподавателя истории магии, пробежал мороз по коже.
— А как выглядели Те-Кого-Нельзя-Называть?
Наиболее слабонервные побелели от ужаса. Профессор резко посмотрел на девочку.
— Я попрошу профессора Локхарта показать вам их портреты на следующем уроке защиты от темных сил. И если кто-то упадет в обморок, то это не моя вина.
— Какая же ты дура! — накинулись на Монику ее подруги. — Надо было держать язык за зубами. Что теперь будет? Мы боимся этих портретов.
— Вы все просто-напросто трусы, — презрительно бросила Моника и, взяв Ричи за руку, пошла во внутренний двор.
Через два часа Моника и Ричард сидели на краю фонтана во дворе и обсуждали услышанное.
— Мони, я и не знал, что они могут быть еще живы, — говорил потрясенный Ричи. — Вот это новость!
— Меня это интересует меньше, — заявила девочка. — Понимаешь, Рич, во всех древних хрониках, которые я прочла, нигде не написано, как выглядели Те-Кого-Нельзя-Называть. Ни одного слова! И нигде не сказано, как их по-настоящему звали.
— Еще чего не хватало, — буркнул Ричи.
— Но ведь там упоминается даже имя Сам-Знаешь-Кого, а имен его ближайших сторонников почему-то нет.
— Тебе очень хочется их прочесть? — скептически поинтересовался Ричи. — Твоя тяга к знаниям когда-нибудь доведет тебя до беды.
— Да нет, мне просто стало очень любопытно, — пожала плечами лучшая ученица школы. — Ну что, идем? Кто-то обещал угостить меня обедом!
После этого разговора они совершенно забыли про древние истории и вспомнили о них только во вторник, когда профессор Локхарт принес обещанные плакаты. Сам профессор был полненький, добродушный и, как выяснилось, очень трусливый. Он положил все портреты лицом вниз и дрожащим голосом объявил, что тот, кто хочет посмотреть на лица Тех-Кого-Нельзя-Называть и узнать их имена, могут подойти и посмотреть сами. А ему надо на совещание к директору.
Никто из класса даже близко не подошел к плакатам. Все старались держаться от них подальше. Ричи хотел было остановить Монику, твердым шагом направившуюся к учительскому столу, но передумал и махнул рукой. А вот когда Моника Гроунер подняла первый плакат, то все закрыли глаза и на всякий случай зажали уши — с сумасшедшей девчонки станется прочесть некоторые имена вслух.
Первым, как и полагалось, шел Альбус Дамбльдор. Темный властелин был изображен с длинными волосами и бородой черного цвета, глаза горели ярким огнем, источая самую настоящую ненависть. Странно, но Моника почему-то не испугалась.
Вторым шел самый главный из Тех-Кого-Нельзя-Называть. Несколько секунд Моника колебалась — взглянуть или не взглянуть. Все-таки про Альбуса Дамбльдора она знала еще раньше, а тут еще неизвестно, что изображено. Но искушение победило.
«Гарри Поттер» — было подписано под портретом черноволосого юноши. В глазах за очками в форме черепов полыхало зеленое пламя, рот кривился в злой усмешке. На лбу виднелся шрам, контуры которого образовывали слово «смерть».
Если первый портрет не испугал Монику, то второй вызывал скорее жалость. Сердцем она чувствовала, что здесь что-то не так. Ей хотелось, чтобы юноша улыбался и смеялся, а зеленые глаза светились счастьем. Моника вздохнула и взяла еще один портрет. «Рон Уизли» — гласил он. Второй юноша, с огненно-рыжими волосами, в которых играл огонь, в одной руке держал волшебную палочку в виде человеческой кости, а в другой — нож, с которого капала кровь. И эта картина показалась Монике совсем не страшной.
Под третьим портретом была надпись «Гермиона Грэйнджер» и девушка, нарисованная там, вполне могла бы сойти за старшую сестру Моники — тот же самый немного вздернутый кверху носик и густые каштановые волосы. Вот только сестра Моники никогда бы не стала стоять на груде черепов. Остальные портреты вызывали скорее недоумение, чем страх: Рем Люпин — какое-то чудовище, получеловек-полуволк, Аластор Хмури — старик с изуродованным лицом, Сириус Блэк — просто мрачный и изможденный человек. Внизу было приписано: «Фамилию Блэк — «Черный» получил из-за своей особой жестокости».
Моника покачала головой и перевернула плакаты, как их сначала положил профессор Локхарт. Что-то не сходилось. Почему весь мир трепетал и продолжает трепетать при одном упоминании этих молодых людей? Она, Моника, совсем их не боялась, а вся соответствующая атрибутика — ножи, черепа, кости и кров — на это Моника насмотрелась еще в детстве в фильмах ужасов и прекрасно понимала цену этим детским страшилкам.
Ее дальнейшие размышления прервал ворвавшийся в класс профессор Спэйн, нынешний директор Нью-Хогвартса. За ним испуганно семенил профессор Локхарт. Было похоже на то, что директор сегодня не в духе.
— Мисс Гроунер! — рявкнул Спэйн. — Вы успели рассмотреть эти портреты?
И почему только Моника не соврала?! Так она бы избавила себя и своих друзей от множества проблем. Но, надо сказать, что Моника еще с детства отличалась редкостной прямотой и честностью. Так что, соври она, любой мало-мальски грамотный человек это бы заметил.
— Да, — тихо ответила она.
— Обливиате! — и профессор Спэйн указал на Монику палочкой. — Это было необходимо, — повернулся он к застывшему в оцепенении классу. — Она увидела лица Тех-Кого-Нельзя-Называть, а это грозило большими бедами. Профессор Локхарт, принесший портреты в класс, не посоветовавшись сперва со мной и допустивший столь необдуманный поступок, будет временно отстранен от занятий.
— Простите, сэр, — поднял руку Ричи. То, что к Монике применили заклятие Забвения, потрясло его до глубины души. — А почему эти портреты не уничтожили вообще? Ведь это опасно — хранить их в школе.
— Видите ли, мистер Уиззел, — тихо сказал Спэйн, — я-то могу смотреть на них безо всякой опаски. Пойдемте, коллега, — и он увел Локхарта за собой.
Ричи помог Монике сесть за парту, и только тут она очнулась и завертела головой по сторонам. Класс опустел — никто не хотел оказаться в самой гуще каких-то подозрительных событий.
— Ричи, что со мной? У меня почему-то закружилась голова, — сообщила Моника. — И я забыла, что нам задали на следующий урок.
— Не было никакого урока. Профессор Локхарт принес портреты Тех-Кого-Нельзя-Называть. Ты пошла их смотреть, а потом ворвался директор и стер твою память.
— Спэйн?! Он уничтожил мои воспоминания о Тех-Кого-Нельзя-Называть? Не может быть! Как он мог!
— По-моему, он сделал все правильно, — Ричи провел ладонью по плечу девочки. — Брось ты эту дурацкую затею.
— Не брошу, — сердито отозвалась Моника. — И поведение Спэйна лишний раз доказывает, что это жутко интересно.
— Хорошо, — сдался Ричи, не в силах больше бороться с неугомонной Моникой. — Ты же знаешь, я всегда буду с тобой. Мы знаем друг друга с детства, и я не позволю каким-то древним историям отбить у меня девушку. Что, если ты увлечешься ими больше, чем мной?
— Ты ревнуешь меня к древней сказке? — звонко рассмеялась Моника. — Очень на тебя похоже. Помнится, когда нам было восемь лет, ты как-то весь день дулся на меня за то, что я позволила себе пойти в магазин «Братья-хохмачи» вместе с мамой, а не с тобой.
— Мы ходили туда вместе каждое воскресенье, начиная с пяти лет, — улыбнулся Ричи. — И вдруг ты пошла со своей мамой. Это был такой удар для меня.
— Какой ты глупый, — и Моника его поцеловала. Хорошо еще, что весь класс успел разбежаться. Хотя о них и так судачили с первого курса.
— И что мы теперь будем делать? — спросил Ричи, когда его запасы воздуха для продолжения поцелуя стали иссякать. Да и не ровен час появится кто-то из учителей.
— Пороемся в древних книгах. И будем ждать следующей лекции Плинна. Надеюсь, он расскажет еще что-нибудь.