Гарри Поттер и Орден феникса Алисы

Глава 10: Ночь под рождество.

Профессор была страшно недовольна, когда Гарри и Рон ввалились в кабинет Трансфигурации безнадежно опоздав. Гермиона, как раз закончившая свое преобразование, и всего пару секунд назад светившаяся, взирала на них с неодобрением. Гарри вздохнул. Ни он, ни Рон не собирались ничего придумывать себе в оправдание, они просто прошли на свои места и взялись за работу.

В течение десяти минут сдали зачет и ушли вслед за Гермионой: Анфиса, Лаванда и Дин Томас, получившие отлично. Остальным не везло. У Невилля свечка стала ледяной и теперь быстро таяла от жара сгоравшего фитилька. Лонгботтом пришел в ужас. Времени на выполнение задания отводилось ровно столько, сколько понадобиться, что бы свеча полностью выгорела. А лед таял быстрее, чем воск. К тому же огарок, гордо именуемый профессором «свечой», был не выше двух сантиметров. Парвати крутилась и елозила на месте, как заведенная, ей сильно была нужна припрятанная заранее шпаргалка, только вытащить ее под пристальным взглядом профессора МакГонагалл было невозможно. Симус Финиган справился с задачей на троечку, чему и был безумно рад. Его огонек превратился в воду и стек на парту маленькой лужицей. Рон, пылавший праведным гневом, от избытка чувств поджег стол. Его свечка мгновенно растеклась, а профессору МакГонагалл пришлось тушить уже разгоравшийся пожар, потому что пламя перекинулось на занавески. Гарри махал палочкой по всякому, перечислял все известные ему заклинания, в надежде, что одно из них сработает, но палочка наколдовывала все что ни попадя, только не то что нужно. Рядом с ним уже были: полосатый детский мячик, который прыгал и тихонько попискивал, пару сугробов снега и Гарри промок от прошедшего дождя, стул Гермионы не желал спускаться из-под потолка, а на голове Парвати все заколки превратились в белых мышей. Гарри приходил в ужас, представляя, что она сделает, когда увидит этот зоопарк.

Профессор МакГонагалл потушив пожар, сняла с Рона 10 баллов, но все же сжалилась и дала ему вторую попытку, с которой он и справился блестяще. Невилль и Рон покидали кабинет вместе. Лонгботтом с неудом, Уизли с хорошо, профессор не решилась поставить пять после ТАКОЙ первой попытки. Парвати воспользовалась замешательством с пожаром и исхитрилась подглядеть, после чего выскочила за дверь с победным «Зачетом». Гарри остался один, и когда его свечка почти догорела, зло бросил, последнее, что пришло ему в голову:

— Авада Кевада! — И сам побелел, поняв, что сделал.

— Поттер, вы с ума сошли! Это же черная ма… — Профессор вскочила, но не договорила. Пламя дрогнуло и умерло, превратившись в лед. — В первый раз такое вижу! Как вы это сделали?

— Не знаю. — Гарри выглядел еще более удивленным. «Значит Авада Кевада…» — подумал он, прежде чем испугаться по-настоящему: «Я же мог их всех убить! Даже самое невинное заклятие могло обернуться смертельным!».

«Зачет» ему поставили, но с этого дня Гарри остерегался колдовать. Тем же вечером он отнес мадам Хуч список команды, к радости начавшего приходить в себя Фреда и злости декана Слайзерина.

Ребята начали варить Многосущное Зелье, но пользовались для этого не сломанным туалетом для девочек на втором этаже, а комнатой Гермионы. Так как она теперь была старостой, ей выделили отдельную комнату. Правда, совсем маленькую, но Гермиона сотворила что-то с пространством, и теперь там свободно помещались, кроме трех уже почти взрослых подростков, кровать, большое кресло, стул и письменный стол, и самое главное, книги. Книги в этой комнате были везде, на полу, на полках, на кресле и даже под подушкой. В небольшом камине пыхтел и дымился оловянный котел первого размера, другой бы просто не влез в него. Для Гарри до сих пор оставалось загадкой, как Гермиона выпросила его у Филча. И с рецептом проблем не возникло, запасливая Гермиона сохранила его еще со второго курса:

1. Златоглазки, настоянные в течение 3 недель.
2. Пиявки.
3. Водоросли, собранные в полнолуние.
4. Спорыш.
5. Растертый рог двурога.
6. Тертая шкура бумсланга.
7. Частицы того в кого желаешь превратиться.

Вот, правда, растертый рог Двурога взять было не откуда, а снова своровать его из личных запасов Снейпа, ребята не решились. Рон предложил поистине золотое решение. Он написал Чарли в Румынию, где эти самые Двуроги водились, и попросил того, подарить ему на рождество один такой рог.

Каждую свободную минуту ребята были чем-то заняты. Гарри вообще перестал ощущать время. Тренировки в Квидич, в этом году начавшиеся позже обычного и продолжившиеся до поздней осени, сменялись для Гарри тренировками с Гермионой и Роном по УЗМС и Защите. До поздней ночи он просиживал над учебниками по Арифмантике и Трансфигурации, с некоторых пор Гарри овладело страстное желание, повторить достижение своего отца и стать анимагом. Этой мечтой он не делился ни с кем.

Хогвартс превратился в тихий, может быть единственный спокойный, уголок во всем мире. С первого сентября, когда школу переполошили утренние номера «Пророка», в которых говорилось о возвращение Вольдеморта, до ушей учеников не долетело больше ни одно известие. Совы, несущие газеты и журналы, не находили своих адресатов и возвращались с пол дороги, а личные письма, содержащие какие-либо сведения о событиях в мире, разворачивали преподаватели уже на территории Хогвартса. Для ребят оставалось загадкой, как профессора, не разворачивая и не читая чужую почту, дознавались о ее содержании, но тем не менее ежедневно две-три совы возвращали письма, в которых появлялись маленькие приписки красными чернилами:

Уважаемые родители!

Мы ставим вас в известность, что информация о политической, военной, криминальной и других сторонах общественной жизни вне Хогвартса будет отфильтровываться и не достигнет учеников! Таким образом, мы надеемся сохранить их душевное равновесие и полностью сконцентрировать на учебе!

С уважением,

Директор Хогвартса,

Н. Флетчер.

На директора и деканов посыпались гневные письма от родителей, которые придерживались другой точки зрения. Но администрация школы осталась непреклонна и поэтому ученики, пребывали в мире собственных иллюзий. Вот почему, события обрушившиеся на головы гриффиндорцев, так напугали всю школу…

Этим промозглым ноябрьским вечером, почти все ученики Гриффиндора остались в своей теплой гостиной. На улице шел дождь, и никого не тянуло погулять. Каждый занимался, чем хотел, и редко когда у кого-нибудь в руках можно было заметить учебник. Гермиона тренировала стреноживающее заклятие на Роне, близнецы хихикали, наколдовывая беззащитному брату то ослиные уши, то драконью чешую, а то и все разом. Парвати сдерживала Лаванду, которая так и рвалась в бой за «любимого». Невилль проигрывал в шахматы сам себе, Гарри сидел погрузившись в конспект трехлетней давности по Трансфигурации, тогда профессор МакГонагалл читала вводные лекции по анимагии. Дин Томас, который весь вечер зевал, решил лечь по раньше и отправился в спальню. Через пару минут он поспешно скатился с лестницы, бледный как мел:

— Гарри, — позвал Дин, проталкиваясь к его креслу. — Тебе надо на это посмотреть!

Выглядел он не лучшим образом. Гарри отложил лекции и, пройдя через всю гостиную, поднялся по лестнице. Гермиона и Рон последовали за ним, а уже за ним, толкаясь и шепчась, поплелся весь факультет. Спальня на четверых, которую Гарри делил с Роном, Невиллем и Дином, была перевернута. Занавески сорванные, валялись на полу, подушки и матрасы вспороты, ящики шкафов перевернуты, сундуки выпотрошены, мантии и плащи лишились подкладок, у ботинок больше не было подошв, а книги и учебники разодраны по листикам. Комната выглядела так, будто в ней кто-то что-то искал и не найдя очень расстроился.

— О-о-о-о! — Гермиона издала стон сожаления и побежала за профессором МакГонагалл. Гарри устало опустился на то, что еще недавно было его постелью. Невилль всхлипывал, перебирая свои любимые книги по Травологии, а Рон казался темнее тучи. Дин подергал Гарри за рукав и указал на потолок. Все как по команде посмотрели наверх.

Под самым потолком плавала зеленая дымчатая змея, которая при более детальном рассмотрении оказалась посланием:

Это только начало!

Кратко и многообещающе гласила надпись. Вбежавшая вслед за Гермионой профессор Трансфигурации вскрикнула от удивления и немедленно вытолкала всех вон. Гарри, Невилля, Дина и Рона она отправила к себе в кабинет, ждать, правда, забыла сказать чего.

Так мальчики послушно просидели часа два, абсолютно не представляя, что твориться в замке, пока дверь с легким скрипом ни открылась и кабинет ни скользнула бледная, немного испуганная и несчастная Гермиона. Она молча прошла на свое обычное место и уставилась в одну точку на доске. Гарри и Рон переглянулись и подсели к Гермионе.

— Эрми? — Ласково позвал Рон Гермиону. — Что стряслось?

Девочка вздрогнула, как от удара, и прильнула к Рону. По ее щекам текли слезы. Невилль не очень уверенно подошел к ней и, погладив ее по голове, попросил:

— Не плачь, чтобы не случилось, я в это не верю! Да и никто не поверит. — Глаза Гермионы просохли, она с благодарностью посмотрела на толстенького, всегда неуклюжего мальчика. А Гарри и Рону оставалось лишь удивляться проницательности Невилля. — Они проверили палочки, всех гриффиндорцев и мою… — Все еще всхлипывая, сообщила Гермиона.

—  Приори Инкантато? — Догадался Рон.

— Да. — Гермиона зарыдала с удвоенной силой. А Гарри уже догадался о результатах, все было сделано палочкой Гермионы.

— Гермиона, но ведь никто не поверил? — Гарри сам сомневался в своих словах.

— Они как будто знали заранее… и-и-е-и… Флетчер настоял и вызвал не последние, а… и-и-я… и-е-и-и… а потом… и-и-е… Они хотят меня отчис… и-и-я-и-е-ха.. — Понять, что говорила Гермиона было невозможна, она проглатывала слишком много слов, но Рон и Гарри уже знали все.

— Как они могут подозревать ее? — Рон был зол, как никогда.

— Рон, тише! — Гарри повысил голос, за дверью послышались шаги и в кабинет вошли профессора МакГонагалл, Снейп, Флитфик, Спаржелла и директор Флетчер.

МакГонагалл была страшно рассерженна, Флитфик и Спаржелла выглядели несколько сонными, наверное, их подняли из кроватей, Снейп, как всегда хмурился. А вот директор был непреклонен в своем мнение, что отчетливо читалось в его холодных решительных глазах.

— Мальчики, идите спать. Домовики заканчивают наводить порядок. Виновный уже найден. — И его глаза метнулись к заплаканной Гермионе.

Первым встал и вышел, даже не взглянув на Гермиону, Дин, не привыкший к таким потрясением. Рон упрямо вздернул подбородок, встретил директорский взгляд не менее решительным образом и остался на месте. Гарри не подумал даже шелохнуться, он просто устало откинулся на спинку стула. Невилль сделал шаг к двери, но, посмотрев на убитую горем Гермиону, вернулся и, взяв ее за руку, встал рядом. Профессор МакГонагалл слегка улыбнулась, довольная поведением своих учеников. А Снейп лениво ухмыльнулся, дрожащему от страха, Невиллю.

— Как это понимать? — Прогремел Флетчер, оказывается не терпящий неповиновения. Невилль вздрогнул, но остался стоять. Рон покраснел, впрочем, глаз он не отвел.

— Мы остаемся. — На манер Малфлоя, нагло закончил Гарри. — Она наш друг.

— Поттер, вы хоть понимает, что этот ваш «друг»… — Директор осекся, наткнувшись на довольную улыбку декана Гриффиндора.

— Флетчер, оставьте. Поттер отсюда не уйдет, даже если Гриффиндор лишиться всех очков! — Снейп развлекался, как умел.

— Ну, хорошо. Мисс Грейнджер! — Ледяным тоном обратился он к Гермионе. — Ответьте на один вопрос. Зачем вы это сделали?

— Но, я не дел…

— Не врите, хотя бы сейчас! — Флетчер бросил на нее испепеляющий взгляд. — Ваша палочка все сказала за вас. Так зачем?

— Не кричите на нее! — Рон сдерживался из последних сил. Гарри хорошо понимал друга, его тоже душила холодная ярость.

— Если она говорит, что не делала этого, значит она ЭТОГО не делала! — Гарри цедил слова, голосом способным замораживать. — Это значит, что вы схватили не того. — Неожиданно для всех закончил Невилль, еле слышно. Снейп даже зааплодировал ему. А профессор МакГонагалл, пораженная не меньше других, не сдержалась и ехидно заметила: «А вы на что рассчитывали, Флетчер?». Одна Гермиона понимала, чего стоили эти слова для Невилля, его пальцы оставались ледяными, а зубы отбивали дробь. Такая преданность друзей приятно согревала душу девочки и та начала успокаиваться. Ей даже хватило сил, чтобы отчетливо и громко произнести:

— Я этого не делала. Я не знаю, как к злоумышленнику попала моя палочка и не знаю когда, но это была не Я.

Дверь приоткрылась и в кабинет вошли Дин Томас и Анфиса МакГонагалл. Девушка подталкивала мальчика.

— А вам что надо? — Флетчер был не на шутку рассержен. Дин оглянулся на Анфису и поймав ее ободряющий взгляд промямлил:

— Ну, я тоже хотел бы послушать.

— Что?

Флитфик поморщился, его действительно подняли с постели, и теперь он не мог ничего понять в бестолково разыгранной перед ним комедии.

— Вы разве не слышали? Мы тоже хотели бы послушать. — Анфиса МакГонагалл подошла к своей бабке и что-то зашептала ей на ухо. Дин продолжал мяться на месте.

— Может быть, мне пригласить весь Гриффиндор? — Язвительно поинтересовался Флетчер.

— Не плохая мысль. — МакГонагалл, бабка и внучка, абсолютно одинаково, снисходительно смотрели на директора.

Вошла заспанная Арабелла Фигг. Она зевнула и, ни к кому конкретно не обращаясь, спросила:

— Что за сыр бор посреди ночи?

Флетчер весь закипел и начал объяснять, что произошло. На конце первого предложения она его прервала:

— А почему меня не разбудили?

— Вас здесь только не хватало. — Снейп стрельнул недовольным взглядом в преподавателя Защиты.

— Похоже, не хватает. — Категорично заверила она его и посмотрела на Гриффиндорцев, попавших в затруднительное положение. — Вы проверяли все палочки?

— Да. Хотя в этом не было смысла…

— Флетчер! — Голос профессора был непреклонен. — Но особо ее? Почему?

Директор съежился и замялся, а потом вытащил из кармана записку, на которой было написано всего одно слово: «Староста». Печатные буквы были кривые и прыгали на строчке, так как будто их специально писали левой рукой и справа налево.

— Это было в моей тарелке на обеде. А когда все случилось, я сразу понял…

— А вам не пришло в голову, что девочку могли подставить? — Мягко поинтересовалась Арабелла Фигг.

— Наземникус, профессор Фигг права. — Гарри, да и другие гриффиндорцы, были поражены. Профессор Снейп защищает Гермиону. — Что, Поттер, сильно удивленны?

Гарри не успел ничего ответить, потому что Арабелла Фигг приказала:

— Так, дети, быстро все по постелям. А с утра на занятия! И без опозданий.

Ребята дружно отправились в башню Гриффиндора, но спать им не пришлось долго. Гостиная была переполнена, весь факультет с нетерпением ожидал их появления. В виновность Гермионы никто не верил (ну, ладно, почти никто; Лаванда, даже если и не верила была расстроена ее возвращением, в присутствии Гермионы на внимание Рона, рассчитывать не приходилось; еще был вредный мальчик с первого курса, но он вообще, просто был вредный; ну, еще может быть Анфиса, у которой с Гермионой была взаимная нелюбовь, только она этого не собиралась демонстрировать).

Близнецы устроили настоящий фейерверк в честь возвращения их «обожаемой» старосты. А Гермиона только сообразившая, что Рон и Гарри нахамили директору, читала им мораль, буквально преследуя мальчиков. Продолжаться долго это не могло и Рон, вконец, разозлившись на жизнь вывалил на Гермиону историю с близнецами и забвением. Девочка охнула и, быстро разогнав всех гриффиндорцев спать, начала допрос с пристрастием. Таким образом, спать этой ночью им почти не пришлось, поэтому дружная троица бродила весь следующий день в полудреме.

Новости в Хогвартсе распространялись, как по мановению чьей-то волшебной палочки, и к завтраку весь замок уже гудел, обсуждая таинственное происшествие в башне Гриффиндора. К вечеру тем для разговора прибавилось, потому что Флитфик, не читавший сегодня лекций, отправился к себе в кабинет взять стопку работ на проверку и обнаружил класс Заклинаний в состоянии, наводящем на мысль о начале ядерной войны. Кабинет был перевернут в прямом смысле этого слова: парты, стулья, шкафы, подушки (накануне, у четвертого курса было практическое занятие по Призывному заклятию) висели под потолком вверх тормашками и выглядели крайне плачевно. Создавалось ощущение, что класс перевернули, а потом долго-долго трясли, на полу валялись книги, тетради, свитки, перья, волшебные мелки и тряпки, схемы заклинаний и еще много чего.

Каждый второй ученик Хогвартса, до этого просто подозрительно косившийся на Гермиону, теперь откровенно от нее шарахался. кто-то даже припомнил, что Гарри змееуст и психопат, а точнее этот «доброжелатель» просто подбросил в большой зал стопку старых газет со статьями Риты Москиты. «А чего еще можно ждать от подружки змееуста?» — слышали ребята, проходя по коридору, от еще вчера дружелюбно настроенных к ним школьников. Гермиону это все страшно нервировало, она потеряла аппетит и как-то притихла, ее рука больше не взмывала вверх, стоило профессору задать вопрос. Такой ее Гарри помнил лишь на первом курсе, когда они разом потеряли 100 баллов на двоих. Рон нервничал с каждым днем все больше, его раздражала потерянная Гермиона, а Гарри просто передалось их волнение.

Ребятам было не привыкать, но впервые они, а вместе с ними и Гриффиндор, оказались в каком-то вакууме. Ребята с других факультетов сторонились их и не приветствовали среди своих дружбы с Гриффиндорцами. Даже Джордж и Чоу, до этого открыто встречавшиеся, теперь больше прятались по углам, впрочем, в таком двусмысленном положении оказались не они одни. Падма постоянно требовала от Парвати разорвать всякие отношение с их троицей, а Парвати разрывалась между сестрой и подругой, потому что Лаванда продолжала виснуть на Роне. Поэтому неожиданно наступившие рождественские каникулы позволили всем вздохнуть свободнее.

В этом году бродить по пустым коридорам почти ни кого не осталось, поскольку большинство ребят в анкетах «Где они собираются провести рождество и рождественские каникулы» с радостью написали, что поедут домой к родителям. Кстати, эти анкеты оказались очередным нововведением директора. Ребята истосковавшиеся по новостям, спешили вырваться из информационной изоляции, устроенной новым директором. Даже из семейства Уизли пожелал остаться лишь Рон. Джордж и Фред упорхнули в Лондон, проведать свой маленький хох — магазин «У умников Уизли», а Джинни краснея на все лады сообщила, что миссис Лонгботтом пригласила ее на Рождество (они с Невиллем тайно встречались с прошлого Рождественского бала, о чем знал Гарри, но не знал никто из Уизли). Гарри, Рон и Гермиона вплотную занялись зельем. Правда, занимались в основном Гарри и Рон, а вот Гермиона что-то постоянно делала, носилась с какими-то списками туда сюда, то и дело, вычеркивая из них фамилии. Когда им, наконец, удалось выяснить, чем она так увлеклась (Рон всерьез опасался, что она вспомнила про «ПУКНИ»), мальчики с азартом присоединись к ней, правда, пользы от них было мало.

Оказалось, Гермиона пыталась вычислить шпиона Вольдеморта, и занималась этим с того самого дня, когда ее оклеветали. Список подозреваемых был огромен, но сокращался ужасно быстро. Сначала они вычеркнули себя, потом всех одноклассников и Малфлоя с его одногодками из Слайзерина, так как во время нападения на беззащитные вещи Гарри и его соседей, они были все вместе на Зельях. По этой же причине был вычеркнут Снейп, но Рон настоял, чтобы его вписали назад. Флитвик тоже покинул число подозреваемых и перешел в разряд жертвы. После нападения на его кабинет ребята не сомневались, что искали сломанную палочку Гарри, только это все больше запутывало потому что главным подозреваемым оставался Флетчер, а он то как раз единственный знал, что палочки в Хогвартсе нет. Арабелла Фигг показалась Гермионе слишком правильной и тоже была занесена в список, зато профессор МакГонагалл его покинула. А вот Анфису Гермиона наотрез отказалась вычеркивать, даже не смотря на то, что они были рядом с ней во время двух нападений, сначала на Зельях, а потом на разбирательстве в кабинете Трансфигурации, заявив, что с ней сам черт голову сломит ни то, что они.

Занятый тревожными мыслями, Гарри не заметил, как наступил канун Рождества. Рон тоже прозевал момент, когда следовало начинать торопится, и теперь с безумными глазами носился по школе, потому что забыл подарок для Гермионы в Норе. Гарри лишь добродушно подшучивал над другом, твердо для себя решив окунуться в Рождество с головой.

Хагрид по обыкновению установил в зале высокую голубую ель, а профессора Флитфик и МакГонагалл украшали ее, выпуская из палочек гирлянды цветных шаров и волшебных фонариков. Анфиса со счастливым выражением лица пускала мыльные пузыри, сидя на обеденном столе Гриффиндора. Девочка вздрогнула, когда услышала голос директора, потому что совершенно не заметила, как он подкрался.

— И где Хагрид только находит таких красавиц? — Удивился директор, указывая на ель. Анфиса пожала плечами и выпустила большой мыльный пузырь. — Просматривая анкеты, я обратил внимание на ваше пожелание не уезжать на каникулы… Рождество семейный праздник и я полностью одобряю похвальное желание провести его с бабушкой, оставшись в Хогвартсе. Но я, пожалуй, готов пойти на некоторые уступки, несмотря на то, что это нарушит некоторые введенные мною правила… Я думаю, это вас заинтересует и обрадует. — Флетчер вытащил из кармана конверт и протянул его Анфисе. Девочка попыталась взять письмо, но он отдернул руку. — Надеюсь, вы понимаете, что контроль почты введен, исключительно, ради безопасности и спокойствия учеников?

Анфиса осталась сидеть на столе со свалившимся на нее письмом, а Флетчер исчез так же незаметно, как и появился. Братья Криви играли в снежки с двумя первоклашками из Слайзерина. Два комка снега, заколдованные последними, гонялись за Денисом по пятам, все время норовя, врезаться ему в голову, а Колин, умирая со смеха, щелкал фотоаппаратом. Гермиона улизнула куда-то еще утром, и больше ее не было видно. А больше в замке вроде никого кроме учителей и не было.

Гарри навестил Хагрида. Маленькие ядозубы уже подросли, но пока еще их крылышки не достаточно окрепли, чтобы поднять их тушки в воздух. Клык, радостно виляя хвостом и поскуливая, возился с Пушком в огромном сугробе, у дома Хагрида. Великан зарделся от удовольствия, когда Гарри сунул под «зеленую красавицу» маленький сверток в голубой оберточной бумаге, и заверил страшно смутившегося Гарри, что ни за что не откроет подарок раньше времени. Следующие несколько часов он уплетал «каменные» плюшки в компании великана, запивая в принципе несъедобный продукт, обжигающим горло, сливочным пивом.

Во время каникул ужасную традицию перекличек временно отменили, и Гарри не куда было торопиться. Он прогулялся вдоль кромки леса…

«Лес! Я забыл написать Сириусу!» — мысль внезапно возникла и исчезла, унося с собой хорошее настроение. Гарри побрел к замку. По дороге он увидел знакомую фигурку, это была Гермиона. Она стояла к нему спиной и колдовала. Гарри давно не видел ее такой сосредоточенной, Гермиона водила палочкой из стороны в сторону, и кучи снега подвластные ее воле собирались в одну большую гору.

— Привет. — Поздоровался он. Девушка вздрогнула, как будто ее застали за чем-то нехорошим.

— Я не слышала, как ты подошел.

— Что ты делаешь?

— Ну, я подумала, что если бы у нас была горка… Это было бы здорово.

— А-а. Ясно. — Гарри собрался уходить.

— Гарри, ты только никому не говори. Это сюрприз.

— Ага.

Гермиона нахмурилась и окликнула его снова:

— Что случилось? Ты сам не свой.

— Я просто забыл написать Сириусу. — Гарри чувствовал себя виноватым. Гермиона задорно расхохоталась. — Ну, и что в этом смешного?

— Ничего. Я просто все думала, когда ты вспомнишь.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ну, помнишь, в сентябре, ты был таким странным, что я подумала, ты обязательно забудешь. Вот и решила написать…

— Ты написала Сириусу?

— Ну, да. И еще отправила письмо с Буклей. Кстати, недавно пришел ответ, но я тебе его не покажу.

— Почему?

— Это сюрприз. — Гермиона таинственно улыбнулась.

«Сюрприз. Сюрприз» — ворчал Гарри, возвращаясь в замок под руку с Гермионой. Но хорошее настроение, которое незамедлительно вернулось, не позволило ему долго сердиться. Весь день ребята шутили и веселись, примеривая забавные ушки и колпачки, выданные им Филчем для рождественского завтрака. Рон оттаял от своих переживаний, когда влетела запыхавшаяся сова Перси с письмом от миссис Уизли и забытым подарком.

Вечером Гермиона, радостно смеясь, утащила Рона к себе читать «Рождественские истории у волшебного камина». Она пригласила и Гарри, но он видел, что сделано это было скорее из вежливости, «голубкам» хотелось побыть одним, а у него были другие планы. О подарках Гарри не беспокоился, он приготовил их еще летом, а вот об упаковках следовало подумать. Поэтому мальчик поднялся в спальню и, украдкой вытащив плащ-невидимку, накинул его себе на плечи, потом вытащил два больших свертка и рулон золотой оберточной бумаги с красными львятами, когда летом он рассматривал каталог, они показались ему миленькими. Гарри спрятал все это под мантию и бесшумно спустился в гостиную.

Устроившись у камина под плащом-невидимкой, как в палатке, он довольный своей хитростью зашуршал бумагой. Шуршание наполнило башню Гриффиндора и привлекло внимание Дениса, он высунулся из своей комнаты, решив, что Санта Клаус застрял в каминной трубе и есть шанс его сцапать, но не найдя веселого белобородого старичка убрался восвояси. Гарри затих, чтобы проводить Рона, возвращавшегося к себе, и стал невольным свидетелем их теплого прощания с Гермионой. Девушка прижимала к груди большую яркую книгу с изображением маленьких порхающих ангелочков, заснеженных елей и хохочущего бородача одетого в красный полушубок, ее карие глаза излучали золотистое сияние, а растрепанные волосы каскадом струились по плечам… Неудивительно, что Рон, замешкавшись всего мгновение, притянул ее к себе и поцеловал. Гермиона зарумянилась и шутливо подтолкнула его к лестнице. Гарри снова остался один.

Он аккуратно положил подарки под елку. В этом году они с друзьями установили маленькую елочку в гостиной и украсили ее сами, без волшебства. Гарри принес свой вредноскоп и старый будильник Дурслеев. Гермиона водрузила на елку своего любимого плюшевого мишку, заявив, что дома он всегда сидел на елке в рождественскую ночь. Девочка, доведя Филча чуть ли не до истерики, получила заветные ключи от маленького чердака над башней Гриффиндора, и ребята нашли там кучу забавных вещиц, которыми можно было украсить елку. Братья Криви, горя энтузиазмом притащили Анфису МакГонагалл из большого зала и заставили участвовать в этой затеи. Правда, она не сопротивлялась, а принялась наряжать елку вместе со всеми, просто радуясь Рождеству. Ребята опутали «Лесную красавицу» стеклянными бусами, повесили несколько старинных фонариков, хрустальные колбочки и флакончики, забытые в Хогвартсе кем-то из бывших учеников, задорно позвякивали. Анфиса и Гермиона не удержались и наколдовали множество дракончиков, единорожков и даже парочку фениксов, фигурки двигались и пели рождественские песенки, перебивая друг друга. Но все это было вечером, а сейчас…

Гарри сидел перед камином закутанный в плащ-невидимку и представлял себе папу и маму… Они вот так же сидели на этом самом месте и мечтательно смотрели на огонь.

«О чем они мечтали, когда были здесь? Когда учились в Хогвартсе?»

Сейчас бы Гарри всплакнуть и отправиться спать, но злодейка судьба рассудила по-другому.

Скрипнула ступенька, еще раз… Легкий шорох мантии… И в свете камина появилась фигура закутанная в теплый плащ на меху, она держала классический, черный зонт-трость…

«Анфиса?» — мелькнула догадка, а девушка, бесшумно ступая, скрылась в проходе за портретом Полной Дамы.

«Куда она собралась?» — Гарри вскочил на ноги и выскочил вслед за ней.

— Кто здесь? И куда это вы все намылились? — Сердито поинтересовалась разбуженная Дама с картины в пустоту.

Анфисы уже не было видно, лишь легкие шажки были слышны где-то на лестнице, несколькими пролетами ниже. Гарри припустился в погоню… Он двигался абсолютно бесшумно, но ему казалось, что стоит страшный грохот, это стучало его собственное сердце. Чуть не налетев на девушку, которая задумчиво прислушивалась, стоя в конце лестницы, Гарри замер в двух шагах от нее. Анфисы обернулась и посмотрела сквозь него, она казалась бледнее обычного. Девушка вздрогнула, задев зонтиком за перила, чертыхнулась и поспешила к выходу из замка. Дверь приоткрылась и почти сразу же закрылась. Гарри подкрался к ней и прислушался. За дверью было тихо, он постоял так минуты три и тоже приоткрыл ее, потом вышел, бесшумно притворив за собой и начал озираться по сторонам. Девушки нигде не было.

«Черт, и куда она провалилась?» — разозлился Гарри. Следов на снегу тоже не было. «Ну, не испарилась же и не улетела. Улетела? Не плохая мысль» — он вскинул голову вверх. Ярко светил полумесяц, мерцали звезды, на его счастье небо было безоблачным. Она летела, уцепившись двумя руками за гнутую ручку зонта, ощущение было такое, что ее просто сорвало с места и подняло порывом ветра, как пушинку. Гарри застонал, выхватил палочку и приоткрыл дверь:

— Ассио «Молния». — Он ждал, надеясь, что метлу, летящую по замку ночью, никто не заметит, и что ему еще удастся догнать Анфису, уже превратившуюся в маленькую точку. А больше всего Гарри хотелось, чтобы палочка сработала так, как надо…

Гермиона проводила Рона и вернулась к себе, но не легла спать. Она мерила комнату беспокойными шагами, ожидая, когда часы покажут половину двенадцатого. И вот, наконец, ее маленькие наручные часики пропищали новогоднюю песенку, оповещая хозяйку о том, что время пришло. Девочка вздрогнула и, кутаясь в длинную шаль, вязки миссис Уизли, выскользнула из комнаты.

Гарри уже ушел вслед за Анфисой МакГонагалл, и Гермиона оказалась в гостиной, как и предполагала одна. Она подошла к камину и развела огонь. Девочка достала обрывок пергамента и прочла заклинание:

— Файрплессиндор Вэйюс Крит! — Замок дрогнул и поплыл перед глазами, но быстро вернулся на место.

Прямо из камина на Гермиону шагнул худой усталый мужчина, его злые холодные глаза могли напугать любого, но не Гермиону. Кончик его палочки всего мгновение смотрел в сердце Гермионе, а потом обратился к камину. Мужчина произнес обратное заклинание.

— Диффиндо Вэйюс Файрплессиндор! — Замок снова дрогнул и огонь в камине потух. Гостиная погрузилась во мрак. Гермиону бил озноб. В темноте нельзя было разобрать, но глаза мужчины потеплели.

— Как он? — Вопрос был задан немного равнодушно.

— Нормально. Я устрою тебя в своей комнате, а сама пойду спать наверх, там сейчас много свободных кроватей. Это будет хороший сюрприз. — Гермиона хитро блеснула глазами. Мужчина усмехнулся, это была ее идея, и он пошел на поводу у самоуверенной девчонки. Впрочем, она же не подвела…

На половине мальчиков что-то громко стукнуло, потом еще раз… Гость и Гермиона слушали с замиранием сердца, как что-то билось, пытаясь вырваться. Наконец, характерный щелчок, замок поддался, и на лестницу скользнула метла. Она бесшумно парила под потолком, пролетела между притаившимися в гостиной людьми и пару раз врезалась в портрет Полной Дамы. Метла искала выход. Гермиона охнула и попыталась сцапать проказницу, но та ловко увернулась и выскочила, разбив витраж. Стекло с шумом осыпалось вниз, на лестнице возник растрепанный рыжий мальчишка с горящей палочкой в руке.

— Кто здесь? Гарри это ты? — он растеряно почесал затылок.

— Рон, — Тихо позвала Гермиона. Мальчик сделал пару шагов ей навстречу, и его сграбастали чьи-то руки. Ладонь зажала рот, а спокойный голос прошептал в самое ухо:

— Не кричи. Это я.

«Кто я?» — мысль металась в голове Рона, но вслед за ней пришло узнавание. Вышедшая на свет, Гермиона подтверждающе кивнула, и Рон расслабился.

— Погаси палочку.

Рон погасил и почувствовал, что его отпустили.

— А где Гарри? — шепотом спросил мальчик.

— Это была его метла. — Гермиона готова была разрыдаться.

— Чертов мальчишка! Во что он опять влез? — Безразличие в голосе гостя заменило что-то похожее на страх.

Время шло, а метлы все не было. Гарри понимал, что каждая минута промедления уменьшает его шансы нагнать Анфису. Он уже подумывал бежать за ней самому, когда что-то сильно толкнуло его в спину. Гарри вздрогнул и выпустил дверь. Она с грохотом захлопнулась, разнося по замку тревожное эхо. Он резко обернулся, перед ним парила его «Молния», виляя кончиком помела.

«Так, значит, она все-таки работает» — сделал для себя открытие Гарри, вскакивая на всполох и взмывая в звездное небо. Плащ-невидимка надежно скрывал его от глаз, как волшебников, так и магллов. Холодный рождественский воздух пронизывал насквозь, но он не чувствовал, что замерзает. Гарри летел на предельной для метлы скорости и всматривался в ночное небо, выискивая глазами ее. Пошел снег, и видимость ухудшилась. А он все летел и летел, не меняя направления и не снижая скорости, наконец, он заметил, что больше не чувствует пальцев, а водянистый плащ-невидимка совсем не греет.

«Это я так замерзну и превращусь в ледышку» — думал он, теряя остатки надежды. Метлу начало как-то странно трясти, он терял скорость, то снижался, то снова поднимался, выравнить полет никак не удавалось. Гарри оглянулся и его затопил ужас. Он летел неизвестно где, не меньше чем в 100 метрах от земли, а у его Всполоха глох мотор… Кончик помела его «Молнии» покрылся толстой коркой льда, его неудержимо тащило вниз. Он обернулся и, направив конец палочки на заледеневшие прутья и рискуя спалить метлу прямо в воздухе, попытался отморозить помело. Ему это почти удалось, когда прямо перед ним из-за пелены снега, дождя и града возникла высокая башня. Гарри взял круто вверх и, войдя чуть ли не в мертвую петлю, взмыл над замком. Это был небольшой, хорошо сохранившийся, совсем заснеженный замок, с красивыми воинственными башнями и небольшим двором…

«Вот именно двором!» — радостно думал Гарри, наблюдая, как в этом самом дворе маленькая фигурка пытается закрыть свой огромный зонтик, борясь с порывами ветра, которые просто вырывают его у нее из рук. Наконец, девушке удалось справиться с упрямым механизмом, и она, подбежав к маленькой двери, нырнула внутрь.

«Я все-таки догнал тебя!»