Ошибка роботопсихолога

Глава восьмая. Сердце Гермионы.

Tell me what you see
When you look at me
***
I could be a wolf in a disguise
I could be an angel in your eyes
Never judge a book by its cover

I could be a crook or your lover
I could be the one or another
You just don't know me

Christina Miller. When you look at me

Гермиона стояла посреди квиддичного поля, наблюдая за игрой. Она сама не знала, для чего пришла сюда: ведь ей абсолютно не нравилась эта опасная и даже жестокая игра, более того, задания по гербологии и зельям лежали несделанными, а она просто стояла на зеленой траве, опустив руки, и следила непрерывно за тем, как ловкие игроки рассекают воздух на своих метлах. Почти задевая ее метлой, пролетел Драко Малфой.

— Аккуратнее, грязнокровка, — ехидно захохотал он. — Таким, как ты, место в библиотеке, а не на поле!

— Прочь с дороги, Грейнджер, — толкнула ее пролетающая мимо Блез Забини. — Не мешай нам тренироваться!

Гермиона покачнулась, но, удивляясь самой себе, продолжала стоять и пристально смотреть на темную точку высоко в небе. На фоне белых пушистых облаков эта точка казалась совсем крошечной и такой далекой… Гермиона так замечталась, что почти не услышала испуганный крик Колина Криви:

— Гермиона! Бладжер!

Она вздрогнула, как в замедленном кадре повернула голову влево и увидела неумолимо приближающийся тяжеленный бладжер, запущенный кем-то из слитеринцев. Бладжер летел прямо в лицо Гермионе, но девушка даже не пошевелилась, как будто загипнотизированная глядя на него. Готовая к неизбежному, Гермиона зажмурилась, ожидая удара, но вместо него почувствовала толчок в плечо и упала на землю, влекомая кем-то гораздо более сильным, чем она. Секунду или две она лежала, не открывая глаза, а когда открыла их, встретила встревоженный взгляд Генри Поттера.

— Герми? — он осторожно протянул руку к ее лицу, нежно, едва заметно касаясь теплыми пальцами ее холодной кожи. — Ты в порядке? Малфой мне заплатит за то, что хотел причинить тебе боль…

У нее мороз пробежал по коже от того, как он это сказал. Герм лишь помотала головой, подтверждая, что цела, и сохраняла молчание, пока крепкие руки Генри помогали ей подняться. Она встала на ноги, замечая легкую дрожь в коленках, не столько оттого, что была испугана, сколько от странного ощущения Генри так близко к ней. Его руки на ее талии, его зеленые глаза, совсем не такие, как у Гарри, смотрят прямо в ее глаза, его запах кружит ей голову… Не вполне понимая, что же она творит, повинуясь какому-то импульсу, Гермиона потянулась губами к губам Генри и с силой прижалась к ним, передавая всю любовь, всю страсть…

Герм проснулась в холодном поту и села на постели, тяжело дыша. В спальне девочек было еще темно, значит, она проспала совсем немного, час или два. Рядом тихо посапывали Лавендер и Парвати, видя, похоже, куда более обычные и приятные сны. То, чем не могла в последнее время похвастаться Гермиона.

— Успокойся, Грейнджер, — сердито сказала она себе под нос, вставая с кровати и направляясь к ночному столику, чтобы налить воды из графина. Конечно, она могла бы сделать это с помощью заклинания «Зовио», но девочка чувствовала, что ей просто необходимо пройтись и выбросить из головы фантазии, преследующие ее по ночам.

— Я его ненавижу, — отпив глоток, сказала Гермиона в пустоту. — Я должна его ненавидеть. Из-за него исчез Гарри, и сбежал Рон. Я ДОЛЖНА его ненавидеть.

Но она не могла.

Генри Поттер проучился в Хогвартсе чуть больше недели, но за этот весьма короткий срок он успел заслужить практически всеобщее признание. Девчонки млели, когда он проходил мимо, и почти что падали с ног, когда он одаривал их своим взглядом или «знаменитой безмятежной улыбкой Поттера», как окрестила ее Падма Патил. Парни старались остановиться, чтобы обсудить с ним очередной матч по квиддичу, и каждый стремился пожать ему руку.

Его не получалось не любить. Приветливый со всеми, находящий для каждого веселую дружескую шутку, неизменно отвечающий лучше и интереснее всех на самые каверзные вопросы учителей, Генри удостоился даже похвал Снейпа! Грозный учитель зелий, придирающийся ко всем и вся, питающий особую неприязнь к Гриффиндору и более чем неприязнь к носителям фамилии «Поттер» признал во всеуслышание, что приготовленные Генри снадобья могут посоперничать за звание лучших на всемирной олимпиаде по Зельеведению. А это что-то да значило.

Посмеиваясь в усы, Дамблдор окрестил всеобщую манию «феноменом Поттера». Кузен Гарри, не прилагая очевидных усилий, стал новой звездой школы. Дошло до того, что Генри стали сравнивать с Гарри, и сравнение получалось не в пользу последнего.

Конечно же, слитеринцы не разделяли всеобщего восторга, но и они попритихли, памятуя о случае с попыткой Драко применить к Генри «Круцио». Завидя Поттера, они переходили на другую сторону коридора, и избегали общения с ним на спаренных уроках. Генри платил им той же монетой, комментируя это так: «Враги Гарри — мои враги».

Единственным же человеком в Гриффиндоре, кто оставался внешне равнодушен к Генри, была Гермиона. Она не принимала участие в обсуждениях различий Бобатона и Хогвартса, не слушала его интересных объяснений некоторых заклинаний, неизвестных пока гриффиндорцам, и вообще, была холодна с ним.

— Я тебя не понимаю, Грейнджер, — как-то сказала ей Лавендер, укладываясь спать. — Неужели он тебе совсем-совсем не нравится? Или ты ломаешь комедию и строишь из себя недотрогу специально, чтобы увлечь его? Глупо, если так, Генри таким не купишь!

— Отстань от меня со своим Генри, — вспылила Гермиона, то краснеющая, то бледнеющая, слыша это имя. — Вы ведете себя как влюбленные кошки, преследуя его! Генри то, Генри се, ах, Генри, как мило, как ты здорово делаешь то и это… Он самый обычный, а вы его сделали идолом, кумиром! Может, откроете фан-клуб Генри Поттера?

— Брось, Герм, — Парвати растянулась на мягкой перине и посмотрела на подругу. — Он красивый, сексуальный, умный, забавный, не зазнается, как Малфой, не замыкается в себе, как ГАРРИ Поттер, не краснеет через каждые пять минут, как Рон Уизли, и не задалбывает всех нас дурацкими шуточкам, как Колин и Деннис. Он идеален!

— И при этом, — добавила Лавендер, — он совершенно свободен! А в субботу, между прочим, бал, посвященный Хэллоуину. Держу пари, к субботе он будет моим.

— Расслабься, Лав, — лениво ухмыльнулась Парвати. — Уверена, Генри пригласит меня. Видела, как ласково он на меня смотрит?

— Он смотрит на тебя так же, как на всех, — возмутилась Лавендер. — И он совершенно точно пригласит меня, потому что сегодня утром в холле, когда я спросила его, помнит ли он о бале, Генри пристально посмотрел на меня и сказал: «Конечно, помню! Я уже решил, кто будет моей партнершей. Знаешь, она самая красивая девушка в Гриффиндоре!». И при этом он ТАК на меня смотрел…

— Это доказывает, что он не собирается приглашать тебя, — торжествующе воскликнула Парвати. — Генри не стеснительный маленький мальчик, если бы он хотел пригласить тебя, пригласил бы сразу!

— А вот и нет, — настаивала Лавендер. — Все парни в сущности маленькие дети, даже если выглядят внешне идеальными мужчинами! Он просто побоялся сказать мне все прямо и теперь ждет подходящего момента.

Парвати саркастически рассмеялась. Гермиона вздохнула, отвернулась к стене и постаралась не слушать их глупых разговоров. Даже самой себе Герм не призналась бы, что хочет пойти на этот бал с Генри куда больше, чем когда-либо хотела быть приглашенной Роном или Гарри.

Высокий рыжий парень, чьи длинные волосы были стянуты в конский хвост, мерил шагами кабинет, то и дело запуская руку в свою густую шевелюру. На часах уже была половина седьмого, самое время покидать стены министерства, но Билл Уизли, а это был он, никак не мог решить, что же ему делать с информацией, принесенной ему младшим братом, который мало того, что сбежал из школы, так еще и утверждал, что его лучший друг Гарри похищен, а его место занимает подозрительный тип.

— И Дамблдор совершенно спокоен? — в который раз переспросил Билл.

— Говорю же тебе, — Рон раздраженно повел плечом. — Ведет себя так, будто ничего не случилось, и Гарри в самом деле уехал во Францию. Но даже он не знает, где Гарри, а значит, никому это неизвестно…

— Не хотел бы преувеличивать возможностей министерства, братишка, — покровительственно сказал Билл. — Но и мы кое-что можем. Прошли те времена, когда Дамблдор был последней и высшей инстанцией и его боялся сам темный Лорд. Мы позаимствовали кое-какие технологии у магглов, до чего-то дошли сами, где-то поучились у иностранных министерств. Так что думаю, что смогу помочь тебе и Гарри.

— Каким образом? — тут же спросил Рон, нетерпеливо закусывая губу.

— Сейчас мы с тобой поедем в одно местечко, — наконец решился Билл. Он натянул теплую куртку: в октябре в Лондоне уже довольно прохладно. — Придется воспользоваться маггловским метро, надеюсь, ты знаешь, что это такое?

— Естественно, — буркнул Рон, не упомянув при этом, что в жизни не спускался в подземку: просто не было такой необходимости. Да и пугали его эти темные спуски, из которых доносился странный гул, куда больше, чем подземелия Хогвартса.

Братья сбежали по ступенькам метрополитена, прошли сквозь турникет(Билл предусмотрительно бросил жетоны за себя и Рона) и подошли к эскалатору. Билл занес было ногу, чтобы ступить на него, но замер, перехватив взгляд запаниковавшего младшего брата.

— Таааак… Первый раз, верно?

Рон сглотнул и кивнул, заливаясь краской.

— Тут стыдиться нечего, — ободрил его Билл. — Я тоже впервые боялся, и Чарли, и близнецы, и даже великий и ужасный Перси! Смотри, ты просто ставишь ногу так, чтобы она находилась четко между прорезями, и держишься за ползущий поручень. Сохраняй равновесие, не дергайся, когда под тобой образуется ступенька…

— Мама, смотри, такой большой дядя, а не умеет ездить на эскалаторе! — громко сказала малышка с куклой своей маме, показывая пальцем на Рона. Мальчик густо покраснел и, не дослушав Билла, шагнул на бегущую вниз лестницу, не глядя под ноги. Секунду или две все было нормально, но потом Рон посмотрел вниз, оступился и… покатился по ступенькам, сшибая стоящих ниже людей.

— Черт! — выругался Билл, выхватывая палочку из-за пазухи. — Реструктурем — парарем!

Все замерли там, где стояли. Биллу пришлось применить одно из разрешенных только в крайних случаях заклинаний, которое сильно замедляло время. Молодой сотрудник министерства надеялся только, что предотвращение нескольких переломов и переполоха в метро будут признаны веской причиной для применения волшебства такой силы.

Он поставил упавших магглов на ноги и вернул на место тех, кто находился в замедленном падении. Младшего брата он усадил на лавочку подальше от эскалатора и только тогда запустил время вновь, не решившись применить еще и заклятие забвения. Впрочем, почти никто и не вспомнил о произошедшем, так хорошо Билл все уладил.

Рон обалдело вертел головой по сторонам. Старший брат подбежал к нему и легонько потряс за плечи.

— Как ты себя чувствуешь?

— Н-нормально, — слегка заикался Рон. — Мы уже в метро?

— Да, — Билл вздохнул. — Сейчас подъедет поезд, почти такой же, как возит вас с Кингс-Кросс, ничего страшного. Мы войдем в него и проедем несколько станций. Там будет страшная толкучка, но ты не пугайся и не обращай внимания, просто сейчас час пик, все едут с работы… Вот… Наша станция называется Ист Поинт, это на окраинах Лондона. Выйдешь вслед за мной, поднимемся на эскалаторе наверх…

— На эскалаторе? — передернуло Рона. — Билл, почему мы не можем использовать какой-нибудь магический способ, чтобы добраться к твои знакомым?

— Уж такие они выставляют условия, — пожал плечами Билл. Послышался шум приближающегося поезда, и парень поднялся со скамьи. — Кроме того, их жилище окружено почти такой же мощной защитой, как и Хогвартс: туда нельзя ни аппарировать, ни перенестись с помощью кружаной муки. А тебе полезно узнать, что такое магглское метро… Идем, Рон, я с тобой…

Дальше обошлось без особых приключений. Наверх ехать на эскалаторе оказалось не так страшно, как вниз, и уже через пол часа братья Уизли стояли у выхода со станции метро Ист-Поинт.

Район был явно пустынным и заброшенным, а кроме того, не похоже было, чтобы здесь жили аристократы: преимущественно блочные дома были окружены куцей растительностью, ничем не напоминающей шикарные лондонские газоны. Вокруг не было ни души, и хотя еще только смеркалось, а рядом был Билл, Рону стало не по себе.

Братья вошли в темный подъезд, поднялись пешком по воняющей кошками лестнице и остановились перед простой деревянной дверью. Билл поднял было руку, чтобы нажать на кнопку звонка, но дверь вдруг сама распахнулась.

На пороге стояла высокая худощавая девушка с черными волосами, очень бледной кожей и бледно-голубыми глазами. Ее нельзя было бы назвать красивой или даже хорошенькой: слишком острыми были черты ее лица, чересчур глубоко были посажены ее глаза, очень уж тонкой линия губ. Но что-то в ней было такое, что задерживало на себе взгляд постороннего наблюдателя и уже не позволяло его отвести.

— Входите, Билл, Рон, — сказала она неожиданно приятным голосом, отступая вовнутрь, чтобы дать братьям пройти. — Мы уже вас заждались…

Гермиона сидела за столом в библиотеке, склонив голову над книгой, но буквы плясали перед ее глазами. Чуть ли не впервые в жизни лучшая ученица Хогвартса не могла заставить себя учиться потому, что все мысли ее были заняты парнем!

— Корень ольхи, кроме того, — через силу начала читать вслух девушка, — применяется для изготовления зелий памяти и забвения. Особое значение имеет в этом случае возраст дерева, корень которого взят, а также срок его сушки. Ошибка может привести…

Чья-то тень накрыла страницы учебника. Гермионе не понадобилось поднимать голову, чтобы понять, кто стоит перед ней. Запах его туалетной воды, холодный и чуть горьковатый — такой не было ни у кого из мальчишек Гриффиндора. Она бы и не подошла им: это был ЕГО, уникальный аромат, так непохожий на запах мяты и шерсти, исходящий от Рона, или запах мыла и чистых волос, по которому она узнавала Гарри.

«Перестань, — мысленно отругала себя Гермиона, — ты же мысленно предаешь своих друзей, Грейнджер! Да что с тобой такое? Неужели достаточно смазливого личика и хорошей фигуры, чтобы свести тебя с ума? Не твои ли любимые слова о том, что людей надо ценить не по внешности, а по их поступкам, моральным качествам? Как ты там сказала? Дружба, смелость, доброта…»

Не помогло. Руки затряслись, кровь прилилась к лицу, которое Гермиона так и не решилась поднять на стоящего над ней Генри.

— У тебя найдется для меня минута, Герм? — ровным тоном сказал он. — Нам необходимо поговорить