Гарри оставил Чу в учительской, на попечении Маркуса Флинта и Парвати Патил. Парвати была в ночном халате и не переставала пророчить. В народе такие предсказания называют «карканьем», сказал себе Гарри. Чу несколько раз извинилась за свою слабость, но ему, похоже, самому пристало бы извиниться. И принесли же гоблины Снейпа! С неприятным удивлением Гарри подумал, что, будь у него совесть чиста, он не стал бы беспокоиться из-за профессора. Но он всего лишь хотел успокоить ее… Он ощутил, что ему нужно сейчас оказаться рядом с Джинни, удостовериться, что с ней все в порядке (а также унять собственную совесть и, наконец, отогнать ее от Невилла — уйди, внутренний голос!). После он сразу спустится, на случай, если понадобится его помощь.
Гарри поднялся в башню, сказал пароль — честно говоря, он не видел пользы в паролях, коль скоро их знал весь Хогвартс. Невилл ждал его в гостиной. Он явно был в курсе, что произошло что-то неладное.
— Где Джинни? — спросил Гарри с ходу.
— Она … кхм, — в дамской комнате, — Невилл покраснел. — По-моему, она там слишком долго.
В этот момент появилась Джинни — выскользнула из-под портьеры, бледно-зеленая, с каким-то отрешенным взглядом.
— Мне как-то нехорошо, — сказала она слабым голосом. — Что-то случилось, да?
Гарри вкратце объяснил.
— Спущусь-ка я, — сказал Невилл. — Старик не вызывал, но, чует мое сердце, аврор им там понадобится, — Джинни он взглядом велел оставаться на месте. Гарри этот взгляд поймал, однако истолковал его совершенно неверно.
Невилл исчез, а Гарри проводил Джинни в спальню. Руки у нее были очень холодные, и она заснула, едва коснувшись головой подушки. Гарри палочкой очертил над ней круг. В дверь просунулась встрепанная мальчишечья голова. Голова принадлежала старосте Гриффиндора — вернее, бывшему старосте Гриффиндора, а теперь просто одному из школьных старост.
— Мистер Поттер, — сказал он хриплым после сна голосом. — Профессор Дамблдор просит вас к себе.
Гарри постучался в соседний номер. Дверь открыл чрезвычайно недовольный Рон. Было, однако, не похоже, чтобы он спал. Видимо, они с Гермионой таки помирились. Гарри стало совестно, но он все же попросил Рона присмотреть за Джинни, пообещав объяснить все позже, и последовал за старостой. Парень накинул мантию поверх пижамы и вид имел хмурый. По всем признакам, разбудили его неудачно. «Когда же кончатся все эти ночные тревоги? Когда Хогвартс сможет в прямом смысле слова спать спокойно?» — с этими мыслями Гарри поднялся по знакомой лестнице вслед за старостой.
— А поздороваться? — капризно потребовала горгулья, когда мальчик сказал ей пароль. С годами она становилась все разговорчивее. Староста только рукой махнул.
В кабинете Дамблдора собралось уже немало людей. Чу, уже окончательно совладавшая с эмоциями, держалась прямо и твердым тоном рассказывала о происшедшем Шизоглазу Хмури.
— Спасибо, мистер Джонсон, а теперь идите спать и простите меня за то, что разбудил. Завтра можете с чистой совестью проспать первый урок, — Дамблдор выглядел таким же добрым и невозмутимым, как обычно, и, когда он повернулся к Гарри, тот снова почувствовал, что все не может быть плохо, пока директор на своем посту.
— Гарри, — попросил тот, — расскажи нам, пожалуйста, подробно, что произошло. Мисс Чэнг уже все нам объяснила, но ты мог уловить какую-то деталь, которая от нее ускользнула.
— Да, Поттер, и хотелось бы услышать, почему вы вспомнили о вашей старой привычке бродить по школе в самое неподходящее время, — сказал возникший невесть откуда Снейп.
— Я имею право на бессонницу, — твердо сказал Гарри.
— Вы всю жизнь имели в этой школе больше прав, чем следовало бы, — буркнул Снейп и обратился к директору: — Это кровь, Албус. Слава Мерлину, не человеческая. Я не смог установить, что это за животное.
«На вкус определяли?» — захотелось спросить Гарри, но он прикусил язык.
— Надеюсь, это какая-нибудь из бестий Хагрида, — сказал Снейп. — Из тех, что побольше.
Гарри отдали на допрос Хмури, прежде чем он успел что-нибудь сказать своему бывшему профессору. Вид старый аврор имел весьма озабоченный — впрочем, какой-либо другой вид для Шизоглаза был бы неестественным. Гарри рассказал ему все, но, разумеется, рассказ его мало что прояснил.
— Ты не слышал какие-нибудь голоса, как в тот раз, когда открыли тайную комнату?
Нет, в этом он был уверен. И разговаривать по-змеиному ему уже давно не приходилось. Он поглядел на Чу: держишься? Она ответила ему едва заметным кивком головы.
В этот момент дверь кабинета затрещала, и ввалился Хагрид. Великан был в слезах, точнее, ревел, будто малое дитя. Дамблдор вскочил с места:
— Что стряслось?
Но Хагрид не мог ответить, его душили рыдания, добрых полчаса ушло на то, чтобы хоть как-то успокоить лесничего. Всхлипывая, Хагрид сказал:
— Бедная собачка! Да кто только смог! Ему же, эта, и жить-то оставалось годочка два… Он же старый был, значить…Если найду убивцу, я ему, эта, душу вытрясу… Бедный мой Клык…
Чу охнула. Профессор Макгонагалл побледнела. Гарри неверяще качал головой. Клык, за время своего проживания в хижине Хагрида, стал своего рода школьной достопримечательностью. Кому могла понадобиться его гибель? И к тому же… бедная собачка Хагрида размерами и боеспособностью напоминала небольшой танк. Чтобы убить ее, требовалась недюжинная сила. От рыданий Хагрида сотрясались стены.
— Послушай, Хагрид, — Дамблдор говорил невероятно твердо и четко, и в глазах его появилось нечто такое, что Гарри уже видел, когда директор разговаривал со Сгорбсом-младшим, и что могло испугать любого Вольдеморта. — Я обещаю тебе, лично тебе, что мы найдем того, кто это сделал. Ты мне веришь?
— Да, — всхлипнул Хагрид, уже потише. Снейп подошел и деловито вкатил ему лошадиную порцию какого-то успокоительного зелья. Гарри про себя это одобрил — порошки мисс Помфри были бы сейчас лесничему, как мертвому припарки.
После этого собрание в директорской живо рассосалось: Хмури, Снейп, и Дамблдор, поддерживающий слегка отупевшего Хагрида, отправились на место происшествия, остальные были распущены восвояси. Гарри невольно почувствовал себя ребенком, который должен идти спать, пока взрослые заняты своим делом. Перед глазами у него стояло заплаканное лицо Хагрида. Дела явно принимали серьезный оборот, и, конечно, первыми были задеты близкие ему люди. В самом деле, проклят он, что ли?
Он проводил Чу до ее комнаты, находившейся в бывших владениях Хаффлпаффа. Он до сих пор не привык к этой путанице с факультетами. Они шли молча, слишком подавленные, чтобы говорить.
— Запри дверь покрепче, — сказал он Чу. — Будь осторожна.
— Мне кажется, — она взглянула на него с тревогой, — это тебе нужно сейчас быть осторожным, Гарри.
— Суета сует, — сонно пробормотала Толстая Тетя, когда Гарри пролезал через портрет. — С утра покою нет. И что вам не сидится?
Джинни мирно спала. Рон и Гермиона в мантии, накинутой на халат, сидели и, как в школьные времена, ждали, когда он поделится новостями.
— Вот гады! — отреагировал Рон точно так же, как сделал бы это пять лет назад. — Хотел бы я знать, кто здесь пакостит! Наверняка кто-нибудь из слизеринцев.
— Будь здесь Малфой, я бы тоже так подумал, — был вынужден согласиться Гарри.
— У них и без Малфоя всякой дряни полно, — настаивал Рон.
— Подождите, ребята, — сказала Гермиона, — у вас нет ощущения «дежа вю?» Надпись на стене, убитое животное… Вспомните второй курс.
— Ты что, хочешь сказать…
— Тайная комната…
— Опять василиск?
— Рон, — сказал Гарри. — Неплохо было бы посетить…
— Женский туалет? У меня была та же мысль.
— Лучше я пойду с Гарри, — Гермиона уже надевала мантию поверх домашнего халата, — а ты, Рон, останься с Джинни.
— Ну конечно, — проворчал Рон, — я, как всегда, должен караулить сестру, пока другие делают что-то интересное.
— Не знала, — сказала Гермиона, — что тебе так нравится Плакса Миртл.
В коридоре они обогнули вернувшегося на дежурство Снейпа (Гарри на мгновение пожалел, что с ним нет папиной мантии) и наткнулись на Миссис Норрис. Гарри в уме прикинул, что кошка должна проживать уже пятую из своих жизней. Миссис Норрис поглядела на них равнодушно, махнула хвостом и ушла по своим делам. Гарри бы никогда не признался, но его это даже как-то задело. Пивз, которому не спалось, попробовал было кидаться в них ворованным мелом, но Гермиона мигом дала ему понять, что с ней такие шутки не проходят. Мел она у полтергейста отобрала.
— То-то мне сегодня на доске писать было нечем. Пришлось трансфигурировать пару жуков, а трансфигурированный мел жутко крошится.
— Ты всерьез решила взяться за преподавание? — спросил Гарри. Он знал, что когда-нибудь до этого дойдет, но видеть ее в роли Профессора ЗОТС было трудновато.
— Мне будет легче защититься, если я буду прикреплена к какой-то кафедре. И потом, я всегда мечтала преподавать. Знаешь, я думала, Снейп на меня взъестся из-за этого поста. Но он как-то спокойно к этому отнесся. Даже дал мне пару советов и помог подсчитать нагрузку. Думаю, это потому, что я процитировала пятьдесят его трудов в диссертации.
— А Рон? — напрямую спросил Гарри. — С ним вы что решили?
Гермиона вздохнула:
— Я не думала, что с ним будет так трудно. Я ведь не сказала ему, что прохожу по конкурсу. Не хотела, чтоб он отказывался от контракта. Он так обрадовался, когда после того финала его заметил итальянский тренер. Понимаешь, Артур всегда говорил, что по-настоящему в квиддитч играют только в Италии. Я думаю, Рон согласился там играть в основном из-за этого. Да и потом… Он ведь все еще комплексует из-за денег. А в Италии платят миллионы. Ему же не объяснишь, что мне все равно. Я не против того, чтобы он ехал во Флоренцию. Но у меня тоже есть жизнь, Гарри! Я должна защититься.
— Но вы же не сможете быть вместе! По опыту знаю, после тренировок на международное аппарирование сил не хватает.
— У нас будут все выходные, и каникулы в Хогвартсе долгие. И потом, это же не на всю жизнь, только до защиты.
Он промолчал. На последнем курсе, когда его друзья объявили о своей помолвке, все только и говорили о том, какие они разные, и что союз их долго не протянет. Похоже, в конце концов это оказалось правдой.
— Ой, вы пришли меня навестить? — Миртл прекратила нечеловеческие завывания и выплыла из своей кабинки. — Надо же. Вы первые за пять лет. Конечно, кому нужна несчастная Миртл…
— Мы очень рады тебя видеть, — торопливо сказала Гермиона.
— Да, Миртл, и мы никогда тебя не забывали, — поддакнул Гарри. — Забудешь такое!
— Жаль, что ты не умер, — меланхолично вздохнуло привидение. — Ты бы мог прийти ко мне жить…
— Когда-нибудь, — пообещал Гарри, — я обязательно это сделаю.
— Послушай, Миртл, — начала Гермиона.
— Ты не видела здесь ничего необычного в последнее время? — продолжил Гарри.
Привидение воззрилось на них подозрительно:
— В смысле?
— Ну, помнишь, когда-то мы открыли здесь тайную комнату и наделали много шума…
— А, вы про это, — презрительно фыркнула Миртл. — Вспомнили! Эту комнату давно замуровали и все трубы закатали. Директор приказал. Это был такой ужас! Рабочие были такие противные… Я даже хотела переселиться.
— Понятно, — сказал Гарри с некоторым облегчением, — значит, хоть с этой стороны ничего не угрожает.
— И что за беда? — в пространство сказало привидение. — Все какие-то странные. То какой-то эльф хотел утопиться в унитазе, теперь вот вы…
— Утопиться? — одновременно обернулись уже собравшиеся уходить Гарри с Гермионой. — Что это был за эльф, Миртл?
— Обыкновенный домовой эльф. Сначала он бился головой об унитаз так, что я даже плакать перестала, а потом захотел утопиться. Хорошо, вытащили. Я бы не вынесла такой компании в своем туалете.
— Это поведение подозрительно напоминает мне Добби, — покачал головой Гарри. — Во сколько кухня начинает работать?
— Гарри, у эльфов и так полно работы перед завтраком, не хватало только, чтобы ты отнимал у них время своими расспросами. Лично я думаю, что эта попытка утопиться — крайняя форма протеста против установленных порядков. В любом случае, — добавила она, — ты должен поспать хоть пару часов. Добби, если это он, никуда не убежит. Утро вечера мудренее.
Утро, однако, не задалось. Джинни с утра выглядела очень больной и сказала, что на завтрак не пойдет, а останется в постели. Близнецы, которые пришли узнать, как у сестры дела, вызвались посидеть с ней до возвращения Гарри. Весть о несчастье, постигшем Хагрида, и о надписи на стене разнеслась очень быстро, и завтрак прошел в подавленном молчании. На входе стояло два аврора, которые больше не пытались изображать выпускников. Вдобавок, чтобы еще улучшить настроение Гарри, в Хогвартс наконец прибыл Драко Малфой с неизменными приятелями. У дверей их встретил Хмури:
— Сдайте-ка палочки, ребята. Вы в черном списке в министерстве, и я вынужден забрать у вас оружие на время вашего здесь пребывания.
Один из малфоевских «телохранителей» собрался было не очень вежливо возразить, но Драко остановил его взмахом руки:
— Разумеется, Шизо… Господин Хмури. Я, как никто, пекусь о всеобщей безопасности. Очень рад, что вы все еще стоите на страже порядка. В вашем возрасте это должно быть трудно. Крабб, Гойл, отдайте палочки мистеру Хмури. Вы же не хотите, чтобы о вас плохо думали.
— И ту, что в ботинке, тоже, пожалуйста, — попросил Хмури.
— Надо же, я совсем о ней забыл! Как она вообще туда попала?
— Интересно, — проговорил Хмури, вертя в руках палочку Драко. — Глушитель новой модели. Зачем на обыкновенной палочке глушитель, мистер Малфой?
— От заклинаний, знаете ли, шуму много. Детишки пугаются, — Драко изобразил обезоруживающую улыбку.
— Я ему это припомню, — сказал Драко Краббу, отойдя на безопасное расстояние. — В черном списке, надо же! Через несколько дней его фамилия тоже будет в списке… погибших. Эй, а где стол Слизерина?
Гарри рассеянно допивал кофе, думая о вчерашних событиях. У него было неясное и очень неприятное ощущение, что он упустил что-то, связанное с нападением на Джинни. Он думал об этом весь остаток ночи, но так и не смог понять, что же именно от него ускользнуло.
— Боже, Гарри! — вскрикнула проходившая мимо Парвати Патил.
Не нужно было становиться преподавателем предсказаний, чтобы правильно истолковать кофейную гущу в гарриной чашке. Со дна ухмылялся хорошо сложенный череп с костями.
— Ерунда, — буркнул Гарри.
— Ерунда? — возмутилась Парвати. — Ты знаешь, что кофейная гуща — один из самых точных материалов для прогноза ?
Теперь в его чашку смотрело полстола.
— Что, малыш Гарри, ты опять в смертельной опасности? Хороший способ притягивать всеобщее внимание.
— Как, Малфой, — притворно удивился Рон. — Тебя уже выпустили из Азкабана?
— Попридержи язык, Уизли, — прищурился Драко. — На твоей семейке — смерть моих родителей, а у меня, знаешь ли, хорошая память.
— Да? — Рон остался невозмутимым. — В таком случае ты должен помнить весь список преступлений, за который судили твоего отца, хотя я сомневаюсь, что это возможно.
Драко на мгновение побледнел, но тут же на лице его появилась знакомая ухмылка. Он дотянулся до тоста на блюде, откусил большой кусок и с набитым ртом спросил у Рона:
— Хочешь узнать, какое мое самое лучшее школьное воспоминание? Оно о том, как тебя рвало слизняками на глазах у всей школы. Можем при случае повторить, — он положил ошметок тоста обратно на блюдо и, слегка нагнувшись к Рону, сказал — голос его отчего-то напомнил Гарри змеиное шипение:
— Маленькое предупреждение в качестве дружеской заботы: не ходи вечером по плохо освещенным переулкам. Не дай Бог, несчастный случай. Как с твоим папашей, к примеру…
Рон бы вскочил, но Гермиона удержала его за рукав.
— Мне показалось, — негромко спросил Гарри, — или ты действительно ему угрожал?
— Мне тоже хотелось бы знать, — вежливо поддержал Невилл. Звезда на его груди поблескивала очень недвусмысленно.
— Ну конечно же, показалось, — после секундной заминки сказал Малфой. — Все мы знаем, что у Гарри Поттера подчас бывают галлюцинации, — он оглядел стол, и взгляд его остановился на Гермионе. — Хорошенький вырез, грязнокровка. Если захочешь, чтобы в твоем ублюдке было немного действительно чистой крови — я в своей спальне.
На сей раз Рона удерживали всей компанией. Красная как маков цвет Гермиона пыталась прикрыть вырез платья — а Рон еще говорил, что оно смотрится чересчур академично!
Драко отошел к группе слизеринцев, которые не приняли отмены факультетов и держались обособленно. «Телохранители» последовали за ним. Драко сильно изменился со времени последнего курса. Не внешне — лицо его хранило то наглое выражение, которое запомнилось Гарри, и походка была такой же уверенно-развязной. Он, правда, отощал, но оставался привлекательным — по крайней мере, для девушек вроде Пэнси Паркинсон. Было в нем какое-то глубинное, неясное изменение. Черная магия, понял Гарри. Малфой увяз в ней по горло. Тогда, в свои одиннадцать лет, когда Гарри впервые встретил Драко, тот был просто испорченным ребенком. Но сейчас от него будто пахло раскрытой могилой, и сумеречный свет в глазах свидетельствовал о сделке с дьяволом, кем бы этот дьявол ни был.
Гарри был рад одному: эпизод отвлек внимание от пророчества в его чашке. Он тихо поднялся и прошел на кухню к эльфам.
— Гарри Поттер пришел повидать Добби! — эльф от радости бухнулся прямо к ногам Гарри. — Добрый Гарри Поттер не забыл Добби! Добби так рад, так рад, прямо не выразить!
Эльф выглядел не очень хорошо, несмотря на охватившее его бурное ликование. Но выглядел ли он как существо,захотевшее свести счеты с жизнью? Гарри остановил процесс запихивания в большой пакет пирожков и сластей для «доброго друга эльфов» и отвел Добби в сторонку. Не став ходить вокруг да около, он спросил напрямик:
— Ты знаешь, кто из здешних эльфов пытался недавно утопиться?
Добби сник. Остроконечные ушки прижались к голове.
— Гарри Поттер знает все, — вздохнул он. — Добби не должен был этого делать. Добби знает, что это нехорошо.
— Но почему? — Гарри опустился на колени, чтобы видеть его глаза. — Кто тебя обидел?
Тут эльф, как и следовало ожидать, расплакался.
— Гарри Поттер такой хороший, — всхлипывал он. — Он жалеет недостойного эльфа! — слегка успокоившись, он сказал. — Никто не обижал Добби. Но он чувствует себя таким бесполезным… Неладные времена грядут, а Добби не может ничего сделать.
— Что грядет, Добби? Что за времена?
— В том-то и дело! Добби не знает! — эльф опять прослезился. Потом схватил попавшуюся под руку взбивалку для пудинга и стал бить себя по голове: — Плохой Добби! Добби-невежда!
Гарри отобрал взбивалку и попытался уточнить:
— Ты знаешь, что произойдет нечто плохое, но не знаешь, что именно!
— Плохой Добби! — был ответ.
— А кто тебе сказал об этом? — продолжал выпытывать Гарри.
Эльф посмотрел на него огромными печальными глазами. Потом проговорил очень серьезно:
— Нашими родителями были Древние Эльфы из Лесов. Мы не знаем, что произойдет, и никто нам не говорит, но мы чувствуем. Все тут, на кухне, это чувствуют. Но пророчества наших родителей давно забыты, и мы не знаем, что за беда придет. И помочь не можем. Добби пытался сказать Профессору Дамблдору, но тот не принял его слова всерьез.
— И поэтому Добби хотел утопиться?
— Да… — опустил голову Добби.
«Ладно, он хоть не стал уговаривать меня не приезжать в Хогвартс», — хмуро подумал Гарри, вспомнив, какие приемы использовал эльф, чтобы его «уговорить». Разговор, таким образом, не принес полезной информации — только, может быть, отяжелил и без того нелегкую атмосферу.
Неладные времена… Что же это такое? И опять его посетило чувство, будто он что-то упустил. Что-то важное.
Джинни в спальне была одна. Ему показалось, что, когда он вошел, она быстро спрятала что-то в свою сумочку. Он сам себя обругал: нельзя же становиться таким подозрительным. На кровати валялись игральные карты; пиковая дама скандалила по какому-то поводу с червонным валетом. Джинни выглядела уже гораздо лучше, к тому же она вымыла голову, и с мокрыми кудрявящимися волосами выглядела лет на четырнадцать. Даже в глазах появился блеск, которого Гарри уже долго не видел.
— Где Фред с Джорджем? — спросил он.
— Мне нужно было привести себя в порядок, и я их выгнала. По-моему, они ушли с удовольствием. Я выиграла у них три партии в дурака, и теперь они будут во время отпуска обезгномливать нам сад.
— Мы с Роном и Гермионой хотели сходить к Хагриду до обеда.
— Может быть, пойдете без меня? — Джинни выглядела несколько огорченной. — Я не хочу выходить, пока голова не высохла, а то обязательно простужусь. А уж вечером навестим его вместе.
Гарри, однако, терзали сомнения. Не хотел он оставлять ее без защиты. Но Джинни вдруг прорвало:
— Могу я хоть немного побыть одна! Сколько можно за мной присматривать! Два дня покою нет, то ты, то братья, не знаю, кто хуже! Я уже не маленькая, в конце концов.
Он по опыту знал: когда на жену такое нападает, всякий спор бесполезен. Из гостиной доносились успокаивающие голоса бывших гриффиндорцев. Ссориться с Джинни Гарри не хотелось, но он решил не задерживаться у Хагрида.
Джинни видела из окна, как троица вышла из основного здания и направилась к хижине лесничего. Подождав немного, она вытащила из сумочки дневник в кожаном переплете и решительно, забыв о мокрой голове, вышла из спальни и сбежала вниз по лестнице.
— Ты не можешь курсировать туда-сюда, — недовольно сказал Темный Лорд. — Даже при твоих уникальных способностях к перемещению. Кто-то наверняка заметил твои отлучки.
— Вряд ли, — покачала головой девушка. — Я умею делать так, чтобы обо мне не задумывались. Просто забыли. Даже Дамблдору я приду на ум в последнюю очередь. Да и должность облегчает задачу. Если меня не видно, все думают, что я в теплице.
— Я, кажется, ясно выразился, — сказал Вольдеморт, — всякий немотивированный переход нужно исключить. Я и так могу наблюдать за школой. Я уже знаю, что наша маленькая шутка сработала.
— Они действительно растерялись, мой Лорд.
— Умница. Нам нужно продержать их в замешательстве до удара. Пусть поломают головы… пока еще есть, что ломать.
— Профессор Снейп ведет себя странно, — сообщила она. — Ничего особенного… но у меня нехорошее ощущение.
— Знаешь, как говорят: Упивающийся Упивающегося чует издалека. Держись от него подальше. Как бы сказал Цезарь Бруту, в нашей семье предателей не любят, — его глаза полыхнули рубиновым светом. По иронии судьбы, Снейп был одним из тех, кого Вольдеморт наибольше приблизил к себе, стал ему почти другом, если в отношении Лорда можно было говорить о друзьях. «Он до сих пор не может оправиться», — подумала девушка. По сути, она одна знала, как на самом деле одинок ее Хозяин. Но он отомстит. Худшие враги — бывшие друзья, так, кажется, гласит пословица. Не хотела бы она оказаться на месте Снейпа. Но она не предаст своего Лорда.
Хагрид находился в депрессии, глубокой, как пропасть. Друзья посидели у него некоторое время, но говорить с ними лесничему не хотелось. Они заставили его поесть (состряпанные самим Хагридом пироги с тыквой были не очень гуманным угощением, но идти на обед он отказался наотрез) и ушли в трауре. У Гермионы, кажется, глаза были на мокром месте.
— Надо бы подарить ему щенка, — сказала она наконец. — Совсем другой породы, чтобы он не подумал, что мы пытаемся заменить Клыка. Хагриду просто необходим какой-то зверь рядом.
Гарри с Роном не могли не признать, что мысль здравая.
— Первой жертвой станет собака, — сказала вдруг Гермиона.
— Что?
— Почему у меня такое впечатление, что я это где-то читала?
За обедом их ожидал сюрприз. Войдя в столовую, они увидели Сортировочную Шляпу, водруженную на центральный стол.
— Ну что стоите, выпускники? — вопросила Шляпа. — Подойдите, примерьте. Я, кажется, осталась без работы, но я все еще могу сказать вам, на каком вы факультете. Некоторые остались в своих домах, а некоторые изменились, и сейчас я бы распределила их по-другому. Ну же, примерьте меня! Разве вам неинтересно?
Большинству было интересно, и скоро у Шляпы выстроилась очередь бывших учеников. Первой Шляпу надела Гермиона.
— Слишком много мозгов для Гриффиндора, — провозгласила Шляпа и выкрикнула:
— Рэйвенкло!
— Ничего себе, — слегка обиделась Гермиона.
— А ведь права я была, когда тебя распределила, — довольно сказала Шляпа Невиллу, который нахлобучил ее с некоторой опаской. — Гриффиндор! — Невилл заулыбался. В Гриффиндор же повторно угодили Фред с Джорджем, Дин, Джинни и — почему-то — Маркус Флинт.
— Чево? — в недоумении сказал троллеподобный игрок.
А Гарри почему-то вспомнилось, как, играя за сборную, Маркус, успевший нарушить правил на три маггловских красных карточки, выбросил квоффл в аут перед самыми воротами, когда увидел, что кто-то из итальянцев упал с метлы.
В отношении Драко Малфоя Шляпа была категорична:
— Слизеринцем родился, слизеринцем умрешь.
Драко остался этим весьма доволен.
— Сейчас в Хаффлпафф отправит, — с дрожью в голосе сказал Рон. Но, несмотря на все его опасения, он опять оказался записанным в Гриффиндор. Так же, как и Пенелопа Кристалуотер.
— А ведь сложись все иначе, — хмыкнул Гарри, — они с Перси могли бы быть на одном факультете, и это значительно бы облегчило их жизнь.
Рон сказал необычно серьезно:
— Если бы я был Шляпой, то отправил бы Перси в Слизерин. Ты не представляешь, каким он стал, Гарри.
Из оставшихся «громких переходов» можно было отметить трансфер Пэнси Паркинсон в Хаффлпафф и перераспределение Симуса Финнигана в Слизерин.
— Diabhal! — сказал Симус. — С какой-такой радости?
— Добро пожаловать в наши ряды, Финниган! — усмехнулся Драко. Проходя мимо Симуса, он незаметно сжал руку в кулак:
— Шин Фейн!
Симус поглядел на него с недоумением, но промолчал.
Когда Шляпу надела Чу, та с почтением сказала:
— Ну, мне тут делать нечего, — и оглушительно крикнула: — Рэйвенкло!
Гарри Шляпа спросила:
— Я что, действительно хотела отправить тебя в Слизерин?
Он кивнул.
— Ну и дурня я сваляла, — самокритично проговорила она и огласила: — Гриффиндор!
Гарри обрадовался. Он думал, что в лучшем случае окажется в Хаффлпаффе. Ничего гриффиндорского он в себе не замечал со времен последней битвы с Вольдемортом.
Обед прошел в мирной обстановке. Даже Рон с Гермионой больше не ругались, правда, выглядели какими-то уставшими. Гарри вдруг пришло в голову, что и в них с Джинни со стороны видна усталость. То, что представлялось таким простым сразу после свадьбы, оказалось куда сложнее. Если говорить честно, он в первый раз провел с Джинни два полных дня за последний квартал. Слишком часто он задерживался на работе — и, если сейчас подумать, из-за пустяков. Слишком часто они встречались только поздно вечером — как Рон с Гермионой, которым теперь придется встречаться по уик-эндам.
Симус сидел один в бывшей гостиной Гриффиндора и смотрел на огонь в камине. Огонь кривлялся и показывал рожи. Симус ушел из столовой, не дождавшись конца обеда. На душе у него было не очень.
— Знаешь, я действительно доволен, что Шляпа тебя перераспределила, — раздался над его головой голос Драко Малфоя. Он сумел подойти совершенно незаметно. Симус от неожиданности вздрогнул.
— И что же ты, Малфой, делаешь в нашей гостиной? — спросил он, поглядев на незваного гостя более чем неприветливо.
— Нету больше «вашей гостиной», — сообщил Драко. — Теперь все общее, как сказал наш сбрендивший директор. Я просто хотел с тобой поговорить. Если те слухи, что о тебе ходят, — правда, то ты делаешь честь нашему факультету.
— Чего я меньше всего хочу, так это чести для Слизерина, — ответствовал Симус. — А слухи — они слухи и есть.
Драко коротко рассмеялся:
— Упрямый ирландец! Может, пора забыть наши разногласия? Сам Дамблдор отменил распределение, да и мы, честно говоря, уже не те.
Он слегка понизил голос:
— Чтобы ты ни говорил, в каждой сплетне есть доля правды, а то, что я слышал, делает из тебя прямо-таки героя шпионского пергамента. Неуловимый Финниган — неплохо звучит.
— Потише, — несколько нервно сказал Симус. Он вытащил палочку и обвел ей гостиную, чтобы оградить ее от непрошеных ушей.
— Может, кто и осуждает организации типа вашей, — продолжал Малфой, — но все умные люди давно понимают, что Англия запоздала с освобождением своих бывших колоний. То, что происходит у вас в стране, мало похоже на равноправие, о котором кричат здешние власти. А их несправедливость даже меня удивляет, хоть я и из Слизерина.
— Не говори, о чем не знаешь, Малфой, — попросил Симус. Он не глядел на Драко.
— Я знаю об этом больше, чем ты думаешь, — не смутился тот. — Знаю, например, что тебе очень повезло, и что ты попал в Хогвартс благодаря протекции, а большинству детей приходится довольствоваться маленькой школой в Лимерике, где зимой нет отопления, а преподают отсталые профессора-британцы. Знаю, что в Англии путь к нормальной должности тебе закрыт. Знаю, что до сих пор существуют ограничения на многие виды магии специально для ирландцев. А ведь кровь у них чище, чем у многих англичан. Короче говоря, если бы это была моя страна, я бы не позволил считать себя и своих близких за низший сорт. Я бы боролся. Как ты.
— Легко говорить чистокровному британцу, — усмехнулся Симус.
— Не знаю, в курсе ли ты, — сказал Драко, — но в жилах Салазара Слизерина текла кровь первых кельтов. А вот Годрик Гриффиндор был британцем до мозга костей.
— К чему все это, Малфой?
— Я мог бы помочь тебе, Финниган. А ты бы помог Ирландии. Я знаю людей, которые снабдили бы ваших хорошим оружием… это настоящее волшебство, не самодельные бомбы по руководству для начинающих алхимиков, и не фейерверки, купленные у русских за бешеные деньги.
— Малфой, — не слишком уверенно сказал Симус, — уйди. От твоих слов воняет черной магией.
— А пропавшие самолеты, по-твоему, магия белая? — цинично улыбнулся Драко. — А убитый мэр? Вы же не в игрушки играете. Не отказывайся от помощи, Финниган. Подумай о всех остальных, о тех, кто гниет в английских тюрьмах. О магглах, которые умирают на баррикадах, не зная, что есть оружие, способное сдуть весь Лондон по одному взмаху палочки. Ты бы мог помочь им всем. Навести на англичан такой страх, чтобы они сами убрались из Ирландии. Конечно, мои знакомые попросят помощи в обмен. Но у всего есть своя цена…
Симус хотел отправить его прогуляться, но — ничего не сказал.
Профессор Снейп мурлыкал себе под нос. Услышь это кто-то из учеников, сей факт вошел бы в анналы Хогвартса. Но услышать его не мог никто, по той причине, что под старость он ухитрился наконец выпросить у Дамблдора под лабораторию одну из нор в самом дальнем переходе. Эту нору он заприметил, когда только начал преподавать, и она всегда ему нравилась. Во-первых, все правила безопасности были соблюдены, во-вторых — не имелось любопытных носов. Правда, Кровавый Барон заплывал иногда в этот коридор, но он, пожалуй, был единственным, против чьего общества профессор не возражал.
— Вот как мы варим смертельный яд, смертельный яд, смертельный яд, — напевал профессор на мелодию известной детской песенки, — Вот как мы варим смертельный яд холодным зимним утром…
Он помешал варево на маленькой магической плитке, подбросил туда свежепорубленную саламандру, заглянул в тетрадку с формулой. Выскочка Грейнджер очень вовремя подоспела со своей третьей (или четвертой?) диссертацией. Она выполнила дьявольскую работу и, хотя написанная ею формула отнюдь не была совершенной, она сумела найти то, до чего сам он не додумался за всю свою карьеру. Это оказалось так просто — как все гениальное. Ему было известно, что смещение двух магий из разных этнических пространств может дать убийственные результаты. Но то, что эти результаты можно просчитать…
— Вот как мы сыплем сухую кровь, сухую кровь…
Профессор заглянул в рассыпающуюся от старости книгу, проверяя, все ли положено. Заклинание, как это пишется в учебниках по зельям для первого класса, нужно читать над котлом в момент, когда между двумя половинками суток образуется щель. Большинство почему-то считает, что этим моментом должна быть полночь. А вот друиды, например, предпочитали полдень.
— Без двух минут двенадцать, — прохрипели старые часы. Роль стрелок на черном циферблате выполняли тонкие человеческие кости. Снейп нашел этот раритет у старьевщика в прошлом году и отдал за них половину зарплаты. Старьевщик настаивал, что это были кости самой Орлеанской Девы, подобранные после ее сожжения. — Приготовьтесь, профессор.
Он осторожно развернул на столе пергамент и подложил линейку под то заклинание, которое собирался прочесть. Древние письмена на пергаменте почти стерлись. Он сотворил себе маску и перчатки и нагнулся над котлом. Заклинание, как всегда у друидов, было завернуто на три оборота. Он читал медленно, следя за произношением. Зелье в котле волновалось, реагируя на давно забытые слова. Это вам не традиционные латынь и старофранцузский, которым вместе и пяти тысяч лет не будет. Пора пускать в ход древнее колдовство, из недр только что родившейся природы. Под конец, когда часы уже заканчивали могильным звоном отбивать полдень, он решил завершить обряд катализатором. А наилучшим катализатором для любого комплексного зелья — нужно, кстати, написать это в рецензии для Грейнджер — является хорошее и с чувством сказанное ругательство. Снейп нахмурил лоб — в школе этому не учат — и произнес, глядя в варево, нечто такое, отчего деревья в Запретном Лесу возмущенно закачались. Варево вспыхнуло, заклубилось — он едва успел отпрянуть, — нехорошо зашипело и умолкло. Улеглось плоской, гладкой поверхностью, как тихий омут. Он осторожно прикрыл котел.
— Даже не летайте рядом, — сказал он Кровавому барону, который с интересом наблюдал за процедурой, устроившись под потолком. — Не рекомендую, — потом подумал и щелкнул привидение Обливиатусом. Барон задумчиво уплыл.
Теперь у них есть оружие. Теперь им не придется бороться с Лордом голыми руками.
Вот только кто заставит Вольдеморта это выпить? Снейп невесело усмехнулся, вспомнив сказку про мышей, которые решили повесить коту на шею колокольчик.
Когда зелье остынет, его надо будет высушить. Получившийся порошок засыпать в колечко. И отправиться пить за здоровье Вольдеморта.
— Странно, — Рон улыбался, несмотря на то, что говорили они о вещах пугающих. Он и Гарри сидели на берегу озера. У Гермионы была пара, а Джинни зачем-то вызвали к директору. С квиддичного поля доносились детские голоса — было время тренировки новой команды Хогвартса. — Вот сидим мы здесь, как раньше, и опять пытаемся что-то разгадать. Не думал, что когда-нибудь еще с этим столкнусь. Беготня по ночам, туалет Плаксы Миртл… До сих пор помню, как мы там зелье варили… Ну и гадость же была.
Гарри будто бладжером по голове огрели. Он понял, что упустил. Недостающая деталь встала на свое место.
— Идиот! — обругал себя Гарри, вскакивая. — Зелье… Господи, какой я дурак, как я сразу не заметил…
— Извини?
— Когда на Джинни напали, — стал объяснять Гарри, — я призвал Карту Мародеров. Я ее внимательно рассмотрел. Думал, увижу, как кто-то удирает по одному из переходов.
— Ну? — Рон широко раскрыл глаза, совсем как в детстве.
— Я никого не увидел. Все были на своих местах. И преподаватели тоже — у себя в спальнях. Все преподаватели.
— Не вижу ничего страшного, — несколько разочарованно сказал Рон.
— Все, Рон! Включая Макгонагалл, с которой я за секунду до этого столкнулся в коридоре!