— Здрасьте-пожалуйста! — возмутилась Плакса Миртл, когда Джинни проникла в заброшенный женский туалет. — И поспать не дадут несчастному привидению. Подумаешь — разбудить Миртл! Кого вообще интересует, спит она или нет?
— Миртл, — устало сказала Джинни, — можно, я у тебя переночую?
Привидение от удивления перестало причитать.
— Надо же, — сказало оно, — никто никогда не приходил ко мне ночевать. Все устраивали вечеринки у Оливии Хорнби, а про меня и не думали. Конечно, оставайся.
Джинни без сил опустилась на пол у стены. Она никогда не приходила сюда, ни разу с первого курса.
— Миртл, — позвала она, — не уходи, ладно? Я не хочу оставаться одна.
Привидение пораженно промолчало. Впервые в жизни (и смерти) Плаксу Миртл просили составить кому-то компанию,
— Жалко, что я не живая, — вздохнула она в конце концов. — А то можно было бы стянуть на кухне усладэля и пирожков. — Она вдруг оживилась:
— Эй, а я тебя знаю. У тебя были проблемы с тем парнем из дневника. Жу-уткие проблемы.
— Они у меня до сих пор, — пробормотала Джинни, вытаскивая дневник.
— Между прочим, он меня убил, — высокомерно сказала Миртл. — Ну да ладно, я не обижаюсь. Так весело было пугать Оливию! Ой, я сказала «весело»?
Заметив, что гостья склонилась над дневником и на нее внимания не обращает, Миртл зависла у нее над плечом.
— А дневник-то не тот, — сказала она после паузы.
— Ну да, другой, — машинально отозвалась Джинни.
«Я пришла», — написала она Тому. «Что теперь?»
— В смысле, не такой, — произнесло привидение. Джинни подняла голову:
— Что значит — не такой?
— Тебя что, в самом деле интересует мое мнение? — поразилась Миртл и тут же приняла важный вид:
— Тот парень, с которым у тебя были проблемы, он ведь был в дневнике. Внутри. Так?
Джинни кивнула.
— А в этом дневнике никого нет. Я же привидение. Мы очень чувствительные. Это просто тетрадка, да и все. Так что, если ты его ищешь…
— Значит, у тебя тоже такое ощущение… — медленно проговорила Джинни. — Тогда я все делаю правильно.
Плакса Миртл не совсем понимала, в чем дело, но любопытно было до ужаса.
— Это вообще не дневник, — то ли ей, то ли себе сказала Джинни, — это что-то вроде дальнопишущего пергамента… Значит, ты жив, Том. Миртл, ты молодец.
Миртл с шумом нырнула в унитаз, не в силах сдержать волнения. Никто никогда не говорил ей подобных вещей.
Джинни нужно было сосредоточиться. А было это трудно, учитывая, что главной ее задачей сейчас было удержать хоть немного энергии в своем бренном теле.
— Ассио фотоаппарат Криви, — сказала она. Через секунду что-то стукнуло об стену, и Миртл вознегодовала:
— Опять по голове! Здесь это что, вид спорта — кидаться в привидение?
Джинни взяла аппарат. Он был маггловским, и она про себя поблагодарила папу за то, что притащил такой когда-то домой и показал ей, как он действует. Она надеялась, что до утра Колин его не хватится.
Привидение сидело на двери одной из кабинок и болтало ногами.
Джинни глубоко вздохнула.
«Сделай это для меня,», — появилось в дневнике.
Почему бы ей действительно это не сделать? Это так легко. Гораздо легче, чем пытаться противостоять ему. Она аврор, и знает, как снимается защитное колдовство. Знает заклятие, производящее Мертвосонный газ.
Он будто мысли ее читал: «Не пытайся бороться со мной. Я слишком много взял у тебя. У тебя нет сил, чтобы мне сопротивляться. Мы оба это знаем.»
Джинни опустила руки. Том действительно слишком многое у нее забрал. Все те годы, что прошли со злополучного первого курса, она пыталась вернуть детскую веру в хорошее, залатать свою разорванную душу — не получилось. Столько времени прошло — а она так и не избавилась от призрака. Который, как выясняется, призраком вовсе и не был… Но настоящего Вольдеморта Джинни боялась меньше, чем Тома, запертого в дневнике. Против Вольдеморта, против его слуг она могла бороться — перед Томом она была беззащитна.
«Сделай это. Ты знаешь, что так надо.» — Джинни будто слышала его голос — холодный металл, завернутый в обманчивую ласку.
Это было бы просто. Потом ее найдут, уснувшую вот так, с дневником в руках. Они поймут, что она во всем виновата. Ведь это правда.
«Опомнись, — сказала она себе. — Ты прекрасно понимаешь, что он делает. Пытается вернуть тебя в тот отрезок жизни, где ты от него зависила, использует чувство вины. Ну, нет, Том. Мне уже не одиннадцать».
«Ты не убежишь от меня, — написал он, — я знаю тебя».
«Что ты про меня знаешь?»
Она взвела затвор фотоаппарата. Настроила вспышку, как сумела, и, направив палочку на страницы, четко произнесла:
— Веритас!
«Например, я знаю, где ты работаешь. Решила поиграть в войну?»
Великий шотландец, он действительно начал откровенничать. Она не думала, что это подействует.
Щелк, — она сфотографировала надпись. Кто же выдал ее? Дюкруа? Она поспешила написать другой вопрос, пока заклинание действовало:
«Где ты?»
«Ближе к тебе, чем ты полагаешь?»
Щелк.
«Ты в Англии?»
Он будто задумался, не хотел отвечать. Потом все же написал:
«Где же мне быть, как не на родине?»
«На кого ты хочешь напасть?»
Джинни затаила дыхание. Но он не ответил. Вернее, ответил не так, как она надеялась:
«Я собираюсь устроить большой карнавал. Могу начать с твоей семьи. Ведь правда, тебе будет приятно?»
Ее передернуло; но, в конце концов, это уже что-то.
Щелк. Вот так. Улыбнись в кадр, мерзавец.
Погода продолжала портиться. Непонятно было, за что природа разозлилась на старый Хогвартс; на комнатном градуснике Профессора Макгонагалл стрелка съехала с простого «холодно» на «зуб на зуб не попадает», дождь сперва превратился в тяжелый град, без жалости бьющий траву, а часам к шести утра и вовсе пошел снег.
— Армагеддон и мракобесие! — только и сумела вымолвить Профессор Макгонагалл, проснувшись и поглядев за окно. Профессор была не из тех, кто боится холода, она помнила жестокие шотландские морозы и замерзшие озера, но снег в сентябре, здесь, в доброй старой Англии — это, выражаясь языком науки, нонсенс. В кухне дрожащие эльфы торопились разжечь повеселее все камины и тайком бормотали древние заклятья, оберегающие огонь. У Шизоглаза Хмури семнадцать застарелых ран заныли одновременно. Профессор Трансфигурации едва не по красному коду подняла на ноги преподавательский состав, и все занялись разгоном облаков и улучшением погоды, поскольку после завтрака ожидался матч.
На сей раз ночью к Гарри никто не явился, и слава Мерлину. Но спал он все равно неспокойно. Разбудило его с грохотом открывшееся окно. Порыв взбесившегося ветра занес в спальню пригоршню снега. Гарри слез с кровати и, поборовшись с окном, затворил его не без заклинания, помянув по пути всех снежных духов и ведьм. Джинни так и не вернулась.
— Готов выбить пыль из малолеток? — поприветствовал его Ли Джордан в столовой. Гарри, который думал обо всем, что угодно, кроме сегодняшнего матча, пробормотал что-то неразборчивое и уселся за завтрак, мало интересуясь, что у него в тарелке. Через несколько минут его кто-то тронул за плечо. Он обернулся: подружка Джинни, Китти, кажется, стояла у него за стулом со смущенным видом.
— Гарри, — сказала она вполголоса, — Надеюсь, вы Джинни не потеряли? Мы вчера некоторым образом, — она хихикнула, — перебрали, и ей стало немножко не по себе. Даже заклятие «Алказельтцер» не помогло. Я ее уложила у себя в номере, пусть отсыпается. Я разбужу ее к матчу, но не знаю, будет ли она в силах болеть.
Он машинально поблагодарил Китти, подумав, что эти «девичники» — Мерлин знает что такое, и не стоило спаивать Джинни, учитывая ее самочувствие в последнее время. Процесс его унылого копания в рисовых хлопьях с шоколадом был прерван значительным событием: в Хогвартс прибыл сам Господин заместитель министра магии Перси Уизли. Перси явился с помпой. Он приехал на собственном двухвагонном составе с заговоренными бронированными стенами. В двери Альма Матер он вошел с видом уверенного в себе и в жизни большого человека. За ним следовал телохранитель в огромных черных очках, явно произведенный по той же модели, что и Крабб с Гойлом. Гарри подозревал, что телохранитель нужен Перси не столько для охраны, сколько для демонстрации собственной важности. Он кивнул с застылой улыбкой всей столовой, и незамедлительно поднялся на преподавательское возвышение, где опустился на стул рядом с Дамблдором, предварительно подобрав мантию, и завел с директором разговор. Только в самом конце завтрака Перси соблаговолил спуститься к столу выпускников и поздороваться с братьями. Те вскочили и стали усиленно кланяться.
— Ваше трижды.., — начал Джордж.
— Светло… — подхватил Фред.
— Высоко…
— Превосходительство,
— Мы не можем выразить…
— Всей нашей радости… Джордж, невежа, где красная ковровая дорожка?
Джордж живо сотворил дорожку, чтобы ноги господина заместителя министра не касались презренного пола. Перси все это действо проигнорировал, и, сев рядом с ними, повел разглагольствования о тяжелой, но жизненно важной работе министерства. К нему подскочил Колин Криви с фотоаппаратом, услужливо снял с нескольких ракурсов и попросил позволения взять интервью. Рон ограничился тем, что выразительно возвел глаза к небу. Положение, как обычно, спасли близнецы. Перси неосторожно налил себе тыквенного сока из стоящего рядом с ним кувшина; и через несколько минут Господин заместитель министра магии нахлобучил себе на голову миску из-под хлопьев, оседлал чью-то метлу и принялся резво носиться по столовой за первокурсниками с криком : «Берегитесь, койоты, я Черный Джек!» Малыши визжали и разбегались. Было очень весело. Даже Гарри, несмотря на нелегкие мысли, искренне расхохотался.
— Что это? — тихонько спросил он у Фреда и Джорджа.
— Мозговыветритель, — ответил Джордж. — Мы его до сегодняшнего дня не испытывали, но, кажется, он будет иметь успех…
Отсмеявшись, Гарри вернулся к мыслям, с которых появление Перси его сбило, и спросил у Гермионы, кому, по ее мнению, понадобилось бы накладывать Империус на домового эльфа?
— Сложно сказать, — покачала головой Гермиона. — Это черная магия, а черные маги обычно предпочитают не иметь дела с эльфами. Хоть они и выродились в домашнюю прислугу, частичка света в них все равно остается. А со светом темным волшебникам бороться трудно. Взять хотя бы то, что эльфа нельзя убить.
— Как — нельзя? — удивились Гарри и Рон. — Эти домовики вроде не бессмертные.
— Вы что, вообще ничего в школе не учили? — возмутилась Гермиона. — Вам, ребята, надо снова на первый курс. Домового эльфа практически невозможно убить — прямым методом, я имею в виду -, поскольку после такого убийства маг теряет всю свою силу, и очень скоро сам умирает. Вряд ли хоть один волшебник пойдет на такое. Другое дело — наложить заклятие Подвластия, чтобы приказать ему, скажем…
— Утопиться в унитазе, — закончил за нее Рон.
— Да, — сказала Гермиона, — это проще. Но даже для такого нужно быть сильным магом. Вспомни, Гарри, как Добби разобрался с Люциусом Малфоем на втором курсе.
— Что бы я хотел знать — это кому он мог помешать, — в полном недоумении пробормотал Гарри. Про Симуса он умолчал, уж очень ему хотелось, чтобы подозрения его оказались полной ерундой. Тот, потягиваясь, спустился к концу завтрака вместе с Лавандой, у которой тоже был сонный вид. Он увидел Гарри и помахал ему.
Тут к его стулу подошел бывший капитан Гриффиндора.
— Пойдем, ловец, нам необходима разминка перед матчем, — сказал Оливер.
Лорд Вольдеморт был мрачен. Во-первых, он чувствовал, что рассказал этой девчонке Уизли больше, чем ранее задумал — и что его толкнуло? Во-вторых, она не сделала того, что он приказывал, и это говорило о ее силе и несколько меняло его планы. Впрочем, ненамного. Он ведь и не рассчитывал на нее. Это Дюкруа, спутав ему карты, заставил задуматься над тем, как пустить противника по ложному следу. Сам того не желая, подсказал, как эту девчонку можно использовать.
Впрочем, признал Лорд, идея была далека от идеальной. Инсценировкой с дневником он в принципе доволен, а вот Мертвосонное зелье… Авроров оно, конечно, помогло бы обезвредить, но Уизли могла и переборщить, а душить весь Хогвартс сонным газом в планы Вольдеморта не входило.
Девушка появилась в камине в условленное время.
— Я готова, мой Лорд, — доложила она. — Здесь все запутано, многие в тревоге, но об истинной опасности никто не догадывается.
— Даже Поттер? Этот мальчишка способен почуять что-то, и когда Дамблдор спит спокойным сном.
Она усмехнулась: — Я отвлекаю его, как могу. Он ничего не подозревает.
Вольдеморт нахмурился против воли, представив себе, что могло входить в приемы такого «отвлечения».
— Ты все знаешь, — резче, чем нужно, сказал он. — Напоминать, надеюсь, не надо.
— Да, мой Лорд, — коротко согласилась
— И знаешь, что тебя ожидает, если что-то пойдет не так, — произнес он, не отрывая взгляда от ее лица. — Любой из его слуг, услышав такую фразу, задрожал бы и отправился бы на всякий случай писать завещание, а она сказала: — Ага, — как ребенок отвечает на привычную и никогда не исполняемую угрозу родителей. И прибавила таким тоном, что Темный Лорд Вольдеморт, гроза магов и магглов, на миг забыл, на каком он свете:
— Я так соскучилась по Вас, Хозяин…
Когда она исчезла, он помотал головой, будто пытаясь прогнать наваждение. Слишком поздно, теперь уже не прогонишь. Почему он не убил ее сразу, как только увидел? Почему позволил этому ненужному чувству обвить его и стиснуть наподобие удава? Куда уходит его сила, когда она рядом? Ведь, смешно сказать, он беспокоится за нее; если что-то пойдет не так, девчонку отправят прямиком к дементорам. И он уже жалеет, что втянул ее в это, жалеет, что не оставил ее в безопасном месте дожидаться их победы. О, Слизерин, какой идиотизм. Темный Лорд сжал кулаки. И подумать, что он собирался использовать ее и выбросить — как поступал со всеми остальными. А вместо этого — ненужное, опасное чувство; оно не для него, это мог бы ощущать восьмилетний приютский мальчишка, который спал с маминой фотографией под подушкой. Он давно убил этого щенка, с какой стати ему воскресать?
-О, — тяжко вздохнул он, — Быть Лордом Тьмы и любить женщину… — Вот она чем аукнулась, кровь единорога. А ты смеялся, когда тебе говорили, что это проклятие.
Портрет Салазара Слизерина на стене презрительно ухмыльнулся.
— Уж чья бы змея шипела, — сказал ему Вольдеморт, вспомнив, что рассказывали в его время о Салазере и Ровене на истории магии.
-То же мне, Лорд Тьмы, — насмешливо сказал портрет. Салазар силел на пне в Запретном лесу и мечом неспешно выстругивал палочку. За его спиной вырисовывались очертания древнего Хогвартса. — Поверь, это опасная слабость. Тем более, что твои слуги почуяли ее и хотят использовать. Они съедят тебя, наследничек.
Многолетний опыт подсказывал Вольдеморту, что устами его предка глаголет истина.
— Убей ее, — сказал Слизерин. — Какая разница, ты это сделаешь, или кто-то еще? Ее все равно рано или поздно у тебя отберут.
Вольдеморт долго смотрел на портрет. Похоже, Змееуст знал, о чем говорит.
— Ты прав, — сказал наконец Темный Лорд. — Я должен ее убить. Должен… Иначе нам обоим конец…
Решимости он, однако, в себе не чувствовал.
Дверь почти неслышно открылась, и в кабинет осторожно заступил Червехвост:
— К вам господин Макнейр, Хозяин…
— Вызывали? — Макнейр низко поклонился, поцеловал край мантии Темного Лорда.
— Да, Валден, — сказал Вольдеморт, — Час «Ч» уже близок, а у меня еще нет тех сил, на которые я рассчитывал. Некоторые мои слуги еще сидят в Азкабане, и дементоры нужны мне как можно быстрее. Эти «служители порядка» просто-таки добиваются, чтобы мы открыто атаковали их тюрьму. Хорошо, что есть люди, которые могут сделать это за нас.
В камине повисла голова Драко Малфоя.
-Я обработал Финнигана, как надо, мой Лорд, — не без гордости отрапортовал Драко — Теперь можно просто запускать машину и давать ему карт-бланш.
— Отлично. Теперь твоя очередь, — повернулся Лорд к Макнейру.
— Можете на меня положиться, я не подведу, — сказал Макнейр, поклонился и вышел.
Вольдеморт был уверен, что сейчас Макнейр со своей миссией справится — как, собственно, справлялся всегда. Мог бы далеко пойти. Если бы не полез в пекло поперед батьки и не захотел слишком многого.
У Макнейра все получилось без сучка и задоринки. Меньше чем через час по его наводке в предместье Белфаста были арестованы десять человек по подозрению в терроризме. Среди них был двенадцатилетний Шон Финниган, брат Симуса. Несмотря на то, что обычно ирландские заключенные ждали приговора в тюрьме ольстерского графства, кто-то сверху вмешался, и эту партию отправили прямиком в Азкабан.
Благодаря совместным усилиям школьного персонала, шторм на дворе на некоторое время успокоился. И потом, если вспомнить, они играли и в худшую погоду. Когда трибуны начали наполняться, Гарри глазами поискал Джинни, но ее нигде не было. Потом команду загнали в раздевалку, где им следовало ожидать сигнала к выходу на поле.
— Ну, джентльмены, — сказал Оливер.
— И леди, — добавила Анжелина.
— И леди, конечно, — согласился Оливер. — Не будем позориться перед малолетками?
— Не будем, — неслаженным хором отозвалась раздевалка. Гарри про себя подивился: все осталось здесь таким же, как было: светлые деревянные скамейки, шкафчики для мантий, обломанные древка метел, торчащие в углу — но насколько изменились его чувства! Теперь уже и не вспомнить, почему каждый квиддичный матч казался ему таким важным, и трудно представить, что слова Оливера, вот так же стоящего когда-то перед игроками, были такими значительными. Мерлин, какими же они были детьми…
Когда команды появились на поле, трибуны уже гудели и трещали. Оливер Вуд и Дункан Макгрегор, который выводил учеников, пожали друг другу руки. Дункан был головы на три ниже Вуда, но смотреть все равно пытался свысока — слизеринская привычка.
На комментаторском месте, как и ожидалось, сидел Ли Джордан, и Профессор Макгонагалл постаралась устроиться поближе к нему. Джинни по-прежнему не было. Разумом Гарри понимал, что человек с похмелья, у которого болит голова, меньше всего желает оказаться на орущем квиддитчном стадионе. И все же было обидно.
— Старое и новое поколения Хогвартса — кто же победит? — бодро вещал Ли Джордан. — Как вы видите, уважаемые зрители, Оливер Вуд построил команду практически полностью из игроков своего выпуска. Думаю, его можно понять. Сегодня нам предоставляется необычный шанс — мы увидим в игре сразу трех братьев Уизли! К сожалению для тех, кто помнит гриффиндорскую команду Вуда, в матче не примут участие Алисия Спиннет и Кэти Белл, Кэти ждет ребенка, через два месяца у нее появится мальчик… Кажется, я отвлекся. Внимание, свисток Мистера Блетчли — и игра начинается! Атака выпускников на первых секундах — квоффл у Флинта — отдает Рону Уизли — как известно, Уизли этим летом разорил президента итальянских Фиалок — он играет в стенку с Флинтом -великолепная передача Джонсон, что будет делать Анжелина — осторожно, бладжер! — Джонсон ищет партнера, у нее на пути два защитника -прекрасный дрибблинг, и прекрасная Анжелина — Уизли открыт у правого кольца! — Пас! Квоффл у Уизли — удар бладжером, несомненный пенальти… но судье лучше знать — снова Уизли — гол, Гриффиндор ведет! — простите, оговорился — команда выпускников ведет после трех минут игры! Что будет дальше? Ученики начинают с центра поля — квоффл у Питерса, пятый курс, талантливый нападающий — отдает на левый фланг, бладжер Фреда -или Джорджа — Уизли — квоффл у выпускников — Дэвис обводит Питерса — грязный фол! Какой грязный, откровенный, непростительный фол со стороны учеников, а судья даже не свистит! Игра продолжается — ученики перехватили квоффл, контратака — снаряд у Виктории Бэкхем, четвертый курс, надежда команды — осторожно, Бэкхем навешивает — удар! — Вуд выходит из кольца вперед ногами — извините за выражение — и спасает свою команду. Но атака не закончена — квоффл снова у учеников — выход три в одного — пас на Бэкхем — гол! Ученики сравнивают счет! Невероятно! Четвероклассница забивает гол вратарю сборной Англии! 10-10!
Гарри и Дункан пока вели себя осторожно, парили над полем, уворачиваясь от бладжеров. Один из них, посланный, кажется, Фредом, пронесся недалеко от метлы слизеринского ловца; Гарри отлично видел, что орудие не задело Макгрегора и близко, но тот так убедительно покачнулся, замахал руками, завертелся на метле и сделал вид, что падает, что судья засвистел.
— Желтую карточку ему, реф, симуляция! — закричал с трибуны Дин — он так и не выучил, что в квиддиче не бывает карточек.
— Думаю, все на стадионе видели, что фолом и не пахло, однако мистер Блетчли назначает штрафной — бессовестная симуляция в лучших традициях Слизерина…
— Джордан!
— Простите, профессор, Питерс пробъет штрафной — мимо кольца, квиддичная справедливость торжествует, квоффлом снова завладевают выпускники — Джонсон проходит по флангу, ее пытаются сбить — ну, судья либерал… — какие ножки… какой пас! Гол! 20-10, выпускники ведут!
После этого команда выпускников заиграла как следует, и забила еще восемь голов: пять, пока Рон, Маркус и Оливер оставались на поле, и еще три после того, как их заменили более старые игроки — одному было около восьмидесяти, но он гонял на метле, как двадцатилетний. Ученики, похоже, растерялись, и ответили одним несмелым квоффлом. Предполагалось, что Чарли Уизли сменит Гарри на месте ловца, но после несчастного случая, когда дракон едва не отхватил ему ногу, Чарли на метлу садился с огромным трудом. Сейчас он сидел в первом ряду трибуны и не отрывал глаз от игры, будто снова вернулся в детство.
Джинни на стадионе так и не появилась.
— Однако слишком долго нет золотого шарика, — озадаченно заметил Ли Джордан.
Внезапно Макгрегор ринулся вниз. Гарри автоматически метнулся за ним, недоумевая, как он мог не заметить снитча. И лишь когда Дункан у самой земли направил метлу вверх, Гарри понял, что попался на обманку Вральского. Наверное, только давний опыт, скопившийся где-то в костях, помог ему не врезаться с ходу в землю. Он взлетел, потерял равновесие, с трудом ушел от бладжера и едва не въехал прямо в зрительскую трибуну. Дункан тем временем невозмутимо совершал круг над полем. Снитча и в помине не было. К своему стыду, Гарри попался и на следующий подобный финт. Видимо, вражеский ловец старался вымотать его, пока снитч не появился. Когда он пришел в более-менее стабильное положение, мальчик крикнул ему:
— Запыхались, мистер Поттер?
Он парил вверху, скрестив руки на груди, и в этот момент отчетливо напомнил Гарри Драко в его лучшие годы.
Но когда Макрегор в третий раз рванул метлу с низкого старта, Гарри подумал — нет уж, на сей раз ты меня не проведешь, и остался на месте.
Ли Джордан вдруг взвыл в микрофон:
— Снитч! Вижу снитч!
И в самом деле, золотой шарик завис недалеко от левого кольца ученической команды, и Макгрегор был уже совсем близко. Но тут Джордж (а может быть, Фред) запустил в ловца бладжером и перестарался — не нарочно, конечно, а от долгого отсутствия практики. Тяжелый снаряд попал Дункану прямо в голову.
— Ого! Вот это должно быть больно, — уважительно сказал Ли Джордан.
Любой другой бы после этого неминуемо свалился с метлы, и отправился бы прямиком в больничное крыло. Но Макгрегор стиснул зубы, сцепил руки и, неопределенно повертевшись в воздухе, справился с головокружением и выправил метлу. Снитч тем временем дернулся, и переместился вправо и вверх, так что Гарри и его соперник были теперь на одинаковом от него расстоянии.
Они взлетели одновременно, вздернув метлы так, что те были почти перпендикулярно земле. Снитч был все-таки ближе к Гарри; и он знал, что, сможет выжать из метлы достаточную скорость, чтобы успеть к нему первым. Он мельком взглянул на Макгрегора — по лицу его текла кровь, но на лице читался такой азарт, такая жажда победы, каких Гарри сам не испытывал, наверное, курса с пятого. То, что стало для Гарри просто мероприятием, данью уважения к школе и к тем, кто в ней учился, для парня было, похоже, так же важно, как сама жизнь.
— Стадион затаил дыхание, ловцы мчатся к снитчу, кто же из них будет первым? Поттер? Нет, Макгрегор!
Гарри даже не притормозил — он просто не стал чересчур ускоряться. Вовсе не нужно было, чтобы кто-то заметил, что он поддается. Но и ничтожного запоздания хватило ловцу учеников — и он зажал снитч в руке,
— Да, снитчем завладевает Дункан Макгрегор, — несколько разочарованно комментировал Ли Джордан, — и команда учеников выигрывает 170-100! Но их ловцу, похоже, нужна медицинская помощь!
Дункан тяжело спустился на землю и сел на траву, обхватив голову руками. К нему уже бежали судья и Профессор Макгонагалл. Команды снизились, и Фред с Джорджем поспешили извиниться.
— Вы убить его хотели? А еще взрослые люди! — отчитывала их Макгонагалл. Близнецы виновато оправдывались. Ловец, однако, оказался в лучшем состоянии, чем можно было подумать. Ему на месте сотворили повязку на голову, и он наотрез отказался пойти к мисс Помфри. Гарри подошел подать ему руку, капитан учеников пожал ее с улыбкой. А Гарри запоздало затрясло.
«Бери ты кубок», — сказал он Седрику.
«Нет, ты его выиграл».
«Мы вместе выиграли. Давай и возьмем его вместе. Ты первый».
А если бы снитч предназначался ему, Гарри? А если бы он был портшлюзом? А если бы… Старый параноик.
Письмо пришло Симусу под конец матча. Коричневая сова прилетела прямо на стадион. Он сказал Лаванде, что сова с работы, и торопливо ушел к себе, чтобы расшифровать послание наедине. Сова среди бела дня не была хорошим знаком — и это еще мягко сказано. Его охватило плохое предчувствие. На конверте была метка: круговая надпись «Сохрани достояние Ирландии», такая же, как у него на значке. Когда Симус коснулся надписи своей палочкой, она превратилась в «Eringobrath» (Свободу Ирландии). Симус, как многие его соотечественники, пользовался услугами не мистера Оливандера, а старого Дейне О?Ши, который говорил только по-гэльски, и, по слухам, до сих пор молился деревьям. Палочка его — орех, плавник лосося и трилистник с четырьмя лепестками — как и все произведения старика Дейне, имела сложный характер. Она без труда распознавала своих, а в руках англичанина либо просто замолкала, либо начинала действовать строго наоборот. Симус раскодировал пергамент. Там было всего несколько строчек на ирландском, без подписи — он и так знал, от кого это.
Прочитав написанное, Симус неверяще помотал головой. Потом ему пришлось пробормотать заклинание для успокоения нервов. Голова сейчас должна быть ясной. Он не может оставить Шонни в Азкабане. И остальных нужно вытащить. Но Азкабан — не тюрьма в Белфасте, которую охраняют гоблины, падкие на живую воду, и где двери открываются простой «аллохоморой», И Англия — не Ирландия, здесь никто не прикроет, не спрячет, не поможет. Для того, чтобы напасть на эту тюрьму, нужна мощь, которой у его организации пока нет. Если только… Нужно было решать, что делать, решать сейчас.
Выход был только один.
Он не без труда нашел слизеринскую гостиную — ближе к Слизерину лестницы и двери становились еще вреднее и непредсказуемее. Он знал, что Малфой будет там — на матч он не пошел. Драко сидел у камина, погруженный в свои мысли. Неизбежные Крабб и Гойл полировали палочки и перебрасывались сальными шуточками.
— Малфой, — позвал Симус, — помнишь, ты мне кое-что предлагал?
Драко поднял голову, и в его светлых глазах засветилось такое чувство превосходства, что Симус едва не отступил и не плюнул на всю идею.
Ученики начали праздник прямо на поле. По состоянию здоровья ловца качать не стали, но кто-то вытащил бутылку усладэля, и стал поливать им игроков — впрочем, недолго, поскольку прекратившийся на время снег пошел с удвоенной силой, и жестокий ветер живо загнал игроков в общий холл — где и продолжилось празднование. Разумеется, это была всего лишь товарищеская встреча. Но это был первый в жизни матч для сборной команды Хогвартса. И они победили. Кто-то затянул гимн Хогвартса, и бывшие лютые соперники, игроки Гриффиндора и Слизерина, обнимались и поздравляли друг друга.
Что удивительно, на матч не пришел Дамблдор. Его обычное место на трибуне пустовало. Гарри тихо ускользнул с торжества, думая, что нужно рассказать директору о Добби. Как-то нехорошо все это. А потом он пойдет искать Джинни в башню Хаффлпаффа.
Он зашагал по привычному пути, ведушему в кабинет Дамблдора, думая, что, скорее всего, стал первым учеником за историю Хогвартса, который так часто посещал директора добровольно. На одном из шкафов сидели Безголовый Ник и непривычно спокойный Пивз. Они меланхолично и не очень слаженно пели «Пятнадцать человек на сундук мертвеца», и на Гарри не обратили внимания. Судя по всему, привидения уже начали праздновать встречу выпускников. По счастью, Гарри запомнил пароль, когда староста привел его в кабинет несколько дней назад. Он поднялся по ступенькам — и у двери остановился. Потому что из кабинета доносился голос Джинни.
— Я вначале ошибалась. Это был не дневник. Это был дальнопишущий пергамент. Он общался со мной на расстоянии. Думал, я попадусь на удочку и подчинюсь. Он жив, я теперь точно знаю — наши подозрения оправдались. И надо ждать катастрофы. — Она вдруг тихо застонала, на минуту замолчала и продолжила: — Я наложила на него Веритас.
Веритас? Гарри не знал, что думать. Это же запрещенное заклятие, оно может стоить десяти лет тюрьмы. И она говорит об этом аврору?
За дверью Джинни продолжала: — Не думала, что это поможет, но он проговорился. К сожалению, ничего конкретного — знаю только, что нападения можно ждать с минуты на минуту. Надо усилить охрану во всех общественных местах, Невилл. О, Мерлин, я не знаю, что он замышляет! Он пообещал начать с моей семьи, — ее передернуло, — может быть, он просто издевался, но я бы предупредила наших, пусть их родственники на время дезаппарируют. Нужно проконтролировать, где сейчас находятся Упивающиеся — скорее всего, Вольдеморт созывает войско. Нужно поднять на ноги все отделы.
Рука Гарри намертво вцепилась в дверную ручку. Перед глазами был туман. Он ничего не понимал. Почему Джинни так спокойно говорит о возвращении Вольдеморта? Почему она пошла беседовать с директором и ничего ему не сказала?
Невилл с недоверием рассматривал запакованный дневник. Джинни закрыла его заклинанием «Клотуро Комплексо», которое использовали в Отделе для самых секретных архивов, а сверху наложила «Энвелопио Импермеабиле», чтобы магия не проникла за обложку, пока дневник не дойдет до Магэкспертизы — и все равно другим лучше было не касаться его лишний раз.
— Ты уверена, что это принадлежит Вольдеморту? Может быть, это кто-то другой, выдающий себя за него?
— Невилл, посмотри, что он сделал со мной. Я чувствую его — всегда чувствовала, с первого курса. Нужно срочно отправить его на Analysisincantatem. Они вряд ли найдут что-то в самом дневнике, но, может быть, помогут фотографии… Я снимала маггловским аппаратом, и надписи со снимков исчезнуть не смогут.
— Вы знаете, где он? — спросил Дамблдор
— В Англии, — ответила Джинни. — Он язвил насчет погоды. И он совершенно точно собирается сделать что-то масштабное. Он может совершить нападение на все, что угодно. Хоть на маггловскую атомную станцию. И у нас мало времени. Он был прав. Он всегда выигрывает.
— Все было бы прекрасно, — проворчал Шизоглаз Хмури, — вот только поверит ли нам министерство?
Они снова собрались в кабинете, который все больше напоминал военный штаб, а не школьное помещение. Директор, занимавшийся наколдовыванием крепкого турецкого кофе, поставил дымящуюся кружку рядом с Джинни:
— Вы поступили храбро и, нужно признаться, оригинально. Но вам следовало сказать нам о дневнике.
— И что бы вы сделали? — тихо спросила Джинни, понимая, что впервые в жизни грубит Дамблдору. Но сейчас ей было все равно. За директора ответил ее шеф:
— В первую очередь, мы не пустили бы детишек на поле! Ты понимаешь, какой опасности они подвергались во время матча? — он искоса взглянул на Дамблдора, — Магический щит магическим щитом, а если бы, не дай Мерлин, налет?
— Это его почерк, — проговорил Дамблдор, глядя на разложенные на столе фотографии. — Вернее, не почерк, а манера писать. Рука изменилась, но линии остаются теми же.
— Сможешь в этом поклясться? — спросил Хмури
— Смогу, — печально сказал Дамблдор, — если это кого-нибудь убедит. Но время, когда нам с тобой верили на слово, Аластер, давно прошло.
Хмури обратился к Джинни — уже не ворчливо, а с тревогой:
— Ты понимаешь, во что сама себя втянула? Нас здесь четверо, и лишь двое могут сказать с уверенностью, что это почерк Риддла, Вольдеморта или как он там себя именует. Так что мы имеем на руках пустой дневник и непонятные снимки. Мы с Лонгботтомом, — он оглянулся на Невилла, — верим тебе, но подтвердить ничего не можем. Ты знаешь, что такое четыре человека против Министерства. И ты знаешь, какую версию Министерство наверняка предпочет.
— Знаю, — бесцветно сказала Джинни. Она отвернулась и глядела в окно.
— Азкабан — не очень приятное место, Уизли, — Хмури всегда называл ее Уизли, хотя фамилию она сменила давно.
Джинни собралась с силами и повернулась лицом к собеседникам:
— Да, — попыталась она съязвить, — слышала, что это не Авалонский пляж. Сейчас мне все равно. Сообщите по инстанциям. Если они явятся сюда, чтобы арестовать меня — очень хорошо. Главное, чтобы они не бездействовали.
— Ты неплохой мракоборец. Уизли, несмотря ни на что, — нехотя признал Хмури. — Не жалею, что взял тебя в Отдел.
Джинни не знала, обязана ли разливающемуся по телу теплу похвале шефа или турецкому кофе.
— Вольдеморт хотел, чтобы я применила заклинание Мертвосонного газа, — сказала она.
— Но ведь Хогвартс нашпигован колдодатчиками, реагирующими и на этот газ, и на многие другие…- заметил Дамблдор.
— Альбус, ты забываешь, что Уизли — Неописуемая, — Хмури повернул на директора искусственный глаз. — В Отделе учат работать с колдодатчиками. При желании она могла бы их заблокировать. Он об этом подумал, так?
— Здесь должен быть подвох. Ловушка, — Джинни снова начинало тошнить, но сейчас она не могла, не имела права поддаться слабости. — Собака, надпись, газ, дневник… Все — на самом виду, все слишком просто… Но я знаю То… Вольдеморта. Он никогда не любил играть просто.
— Я согласен. — Джинни казалось, что Дамблдор постарел — быстро, за последние дни. Когда они только прибыли, он был тем самым жизнерадостным симпатягой-профессором, который произносил смешную речь на ее, Джинни, первом обеде в Хогвартсе. А сейчас Профессор Дамблдор выглядел, казалось, на несколько столетий старше.
— Вполне возможно, Вольдеморт желает, чтобы все думали о нападении на школу — а он в это время нанесет совершенно неожиданный удар.
— В Англии полно болевых точек, — печально усмехнулся Шизоглаз. — Бей не хочу.
— Я связывался с Континентом, — сообщил Невилл. Он стоял в углу кабинета, будто наказанный школьник. — Пытался выяснить, нет ли у них чего неладного в последнее время. Но они… то ли не хотят делиться, то ли действительно все у них в порядке…
— Шпионажа боятся, вампировы дети, — Хмури, похоже, был на пределе: не обращая внимания на окружающих, он достал из кармана фляжку, отхлебнул, удовлетворенно поморщился и убрал сосуд на место.
— В любом случае, мы теперь знаем: возвращение Вольдеморта — свершившийся факт, — твердо сказал Дамблдор. — И первое, что мы обязаны сделать — предупредить об этом как можно большее количество людей. Может быть, мы сможем немного подпортить ему эффект неожиданности. Я сейчас же отправлю фотографии Фаджу, и ему сообщат о результатах экспертизы, как только они будут готовы. Но, насколько я знаю Корнелиуса, он предпочтет держать все это в тайне до последнего. Поэтому я решил предпринять свои меры…
Дамблдор, Невилл, Хмури и стены в кабинете вдруг слились у Джинни в глазах в единое целое. Потом это целое завертелось и опало.
Невилл успел подхватить ее и осторожно опустил в кресло.
— Ничего, — выдавила она через пару минут, — Все со мной в порядке.
— Могу я кое о чем вас попросить? — участливо склонился над ней директор Хогвартса. — Позвольте кому-нибудь проводить вас к Мисс Помфри. Пусть она даст вам того эликсира, который помог мне после битвы с Гриндевальдом, и остатки которого, я знаю, она хранит в бутылке из-под арабского джинна в шкафчике для лекарств. Пусть добавит туда огневиски, перца и лимонного сока. Вам это не повредит.
— Я сама дойду, — Джинни встала с ощущением, что кто-то слишком сильно раскрутил ее на невидимой карусели. — Сейчас вернусь. Мы не в той ситуации, чтобы брать больничный.
Он стоял у двери, застыв, когда она вышла из кабинета. Джинни затормозила, увидев Гарри. Она открыла рот, видимо, желая спросить, что он тут делает, но ничего не произнесла. Выглядела она так, словно перенесла тяжелую болезнь.
— Я слышал ваш разговор, — сказал Гарри, внимательно глядя в пол. — Ты, значит, мракоборец.
Джинни без сил прислонилась к перилам лесенки. Сообщила белым голосом:
— Я работаю в Секретном Отделе Министерства, Гарри. Я аврор под прикрытием. У нас таких называют Неописуемыми.
Все будто рухнуло вокруг. Кажется, скажи ему Джинни, что она — сам Том Риддл, каким то образом перепутавший тело, и то было бы легче. Но мракоборец…
— Как получилось, что я узнаю об этом только сейчас? — выговорил он.
— Я не могла сказать раньше.
— И… долго ты там работаешь?
— С окончания школы, — она смотрела в пол.
— Понятно, — сказал Гарри. Ему хотелось что-нибудь (а лучше — кого-нибудь) ударить. Он понимал, что должен сдержаться, что она сейчас не в том состоянии, чтобы выслушивать все, что он хочет сказать.
— С окончания школы, — повторил он. Его руки тряслись. — И все это время я думал, что ты занимаешься безобидной социальной работой… У тебя, наверное, даже звезда есть, да, Джинни?
— Есть, — сказала она.
— Десять раскрытых преступлений, — сказал он с такой горечью, что Джинни почувствовала ее даже через тот равнодушный туман, в котором находилась. — Десять раз ты рисковала жизнью… Или больше? Сколько раз тебя могли убить, Джинни? — он больше не мог сдерживаться. — Сколько раз ты могла не вернуться домой? Ты считала или уже потеряла счет?
Он почувствовал, что сейчас наговорит лишнего. Джинни, видимо, поняв, что не выдержит сцены, сбежала по ступенькам и исчезла, даже не попытавшись оправдаться.
Он постоял, тщетно пытаясь успокоиться. Потом со всей силы врезал рукой по перилам. На шум вышел директор и кивком пригласил Гарри в кабинет.
Он вошел, не глядя на присутствующих. Сейчас он их ненавидел. Все они знали. Все были рядом с ней, в то время когда сам он…
Особенно в этот момент он ненавидел Невилла.
Впрочем, и Дамблдора тоже. Директор обязан был рассказать ему!
Монотонно, глядя в одну точку и не желая встречаться взглядом даже с портретами, Гарри рассказал директору о Добби — раз уж пришел…Когда он закончил, Дамблдор покачал головой:
— Гарри, ты в этом уверен?
Он честно ответил, что нет, но что-то уж очень странным Добби ему кажется в последнее время.
— Я бы хотел с ним поговорить, — директор почесал бороду и послал за эльфом. Упирающегося домовика притащили за руку, приговаривая, что никто не собирается его увольнять, и Добби вовсе не плохой, и никто его ни в чем не обвиняет.
Добби сдержал истерику, только оказавшись перед директором.
— Посмотрите-ка на меня, мастер эльф, — велел тот мягко. — Ну-ну, Добби, не бойся. — Домовик поднял мордочку. Дамблдор присмотрелся и, взглянув на Гарри поверх головы эльфа, молча кивнул.
— Плохой Добби, — горестно воскликнул домовик.
— Кто это с тобой сделал?
Добби вздрогнул, маленькие ручки заелозили по истрепавшемуся наряду:
— Добби не знает… Не знает, Простите, хозяин. Добби ничего не знает. Сказать не может.
— Кто заколдовал тебя?
— Не знаю! — Эльфа вдруг схватили судороги, он выкрикнул:
— Не могу, не знаю! — и упал в обморок.
— Плохо дело, — Дамблдор бережно устроил эльфа в кресле. — Волшебник, который проклял Добби, сотворил очень сильную психическую блокаду. Добби сойдет с ума, если мы попробуем заставить его говорить. Мы сможем избавить его от заклятия, но на это понадобится время. — Он склонился над домовиком: — Я нечасто видел, чтобы такое делали с эльфом,
— Это могут некоторые авроры и Неописуемые, — сказал Невилл. — В Отделе специально тренируют на противостояние большой силе.
— Есть тут один парень, — проговорил Хмури, — за которым, по слухам, охотится вся британская антитеррористическая служба. Но зачем ему связываться с эльфом? Ну и загадка.
— Мне не кажется, что тебе, Аластер, следует распространять непроверенные слухи, — мягко проговорил Дамблдор — Все знают о твоей «горячей любви» к отделу Антимагтеррора, так что вряд ли они доверили бы тебе стоящую информацию.
Добби забрали в больничное крыло, и Дамблдор строго-настрого приказал Мисс Помфри не спускать с него глаз. Он снарядил Снейпа варить зелье, которое могло бы развязать домовику язык, не навредив. В прежние времена Гарри бы с места не сошел, не выяснив, чем он может помочь, но сейчас он был зол. Так зол, что плевать он хотел на Вольдеморта. Сейчас ему хотелось только уйти. Неважно, куда — главное, какое-то время не видеть Хогвартса. Не видеть Джинни.
— О, Симус, ты меня напугал, — он поймал Лаванду в коридоре и обнял ее. — Куда ты убежал, я тебя потеряла… Дома что-то серьезное?
Симус показался ей очень бледным, веснушки на его лице сейчас были почти черными.
— Полная ерунда, — сказал он беззаботно, стараясь не представлять себе Шонни в выстывшей камере, в компании дементоров. — На работе неприятности, на неделю одних нельзя оставить… Ладно, я не об этом. Не хочешь подняться со мной в Астрономическую Башню? — предложил он.
— В астрономическую… — Лаванда нарочито-смущенно потупилась. — Мерлин, какое неприличное предложение!
— Ну почему же? Я просто думаю, что без посещения этой башни наш экскурс в прошлое будет неполным… — он изобразил невинное выражение лица. Знала бы она, чего ему стоило сейчас притворяться веселым…
— Я давно хотел что-то тебе сказать, — проговорил Симус, когда они поднялись на самый верх башни. Здесь, наверху, ветер завывал и стонал еще страшнее, и дождь колотил по крыше, как неутомимый ударник.
— И что же? — лукаво поинтересовалась Лаванда. Симус нежно привлек ее к себе и поцеловал — одной рукой нащупывая в кармане палочку.
Через пять минут Симус осторожно выскользнул из башни, слетел по винтовой лестнице, оглядел коридор, чтобы не попасться никому на глаза. Он знал, что, если его отсутствие заметят, Лаванда подтвердит, что была с ним — и поклянется хоть на Библии, поскольку сама будет уверена, что это правда. Он спустился в подземный ход и пробежал его почти бегом. Симус знал, что аппарировать в такую погоду опасно. Но выбора не было, и, едва выйдя за пределы Хогвартской территории, он с еле слышным хлопком исчез.
Посетительницу в кабинет директора проводила Профессор Макгонагалл. На гостью она смотрела так, будто та была лабораторным гибридом мантикоры и мерзогусеницы. Вошедшую, казалось, отношение декана Гриффиндора волновало менее всего на свете. Ее острый нос сразу начал к чему-то принюхиваться, а пронырливые глаза стреляли по комнате.
— Шотландец всемогущий! — ахнула Рита Вритер, выслушав Дамблдора и рассмотрев фотографии. — Да это же настоящая сенсация!
— Именно, — терпеливо сказал Дамблдор. Профессор Макгонагалл поджала губы, а Хмури тихо сплюнул в угол — аврор прекрасно понимал, чего хочет его товарищ, но эту журналистку он не переваривал. — И учтите, материал эксклюзивный. Об этом пока знаем только мы и Министр магии.
— Клянусь моим пером, здесь пахнет литературным Мерлином, — пробормотала Рита Вритер. Губ у профессора Макгонагалл не стало вовсе. — Но… почему вы даете мне эту информацию?
— Потому, что знаю о ваших профессиональных качествах, — сказал Дамблдор. — Люди больше верят вам, чем нам. И вы сможете сделать так, чтобы в возвращение Вольдеморта поверили.
Рита Вритер даже не заметила, что произнесли имя Того-кто-не-должен-быть-помянут. Ее захватила идея получить Мерлина за статью.
— Раздуйте эти данные, если нужно, — Джинни не верилось, что это говорит директор. — Используйте ваше перо. Главное — чтобы статью прочитало как можно больше людей. Это вынудит Министерство принять меры.
— Можете на меня положиться, — торжественно сказала журналистка.
— Я открою для вас камин в своем кабинете, — поднялся Дамблдор. — Аппарировать в грозу очень опасно.
Директор проводил Риту, которая уже по дороге стала набрасывать черновик, и выпросила у него колдокопии нескольких фотографий. Когда газетчица исчезла в трубе, Дамблдор вернулся к себе. В кабинете озабоченно молчали, но тишина продлилась недолго, поскольку в дверь забарабанили. Спустя секунду на пороге появился староста Слизерина. Выглядел он взбудораженным и запыхавшимся.
— Мистер Макгрегор? — удивился Дамблдор — Что стряслось?
— Мне велели Вам сообщить — по радио только что передали штормовое предупреждение, директор, сэр! Говорят, ожидается невиданная буря, настоящий ураган! Такого не было с прошлого века! — возбужденно тараторил мальчишка. — Аппарирование уже запретили и советуют воздержаться от каминного сообщения! Метеослужба просит всех не покидать свои дома. И, сэр — профессор Патил велела сказать Вам, что она видит смерть!