Так я и лежал у него на ладони, беспомощно растопырив совершенно чистые страницы. Те самые, что у Невилла натаскал. Затем его Дикий глаз описал совершенно сумасшедшую траекторию, нечто среднее между эпициклоидой и фракталом Мандельброта, и уставился
Да-а, кабинетик у него ничего себе. Я и половины этих хитрых штуковин не знаю. Но как же он меня…
— Именно теми штуковинами, половины которых ты не знаешь, — сказал Хандри, устанавливая меня на подставку на столе. Ненавижу эти подставки! Прокрустово ложе
— Мое новое изобретение! — продолжал Дикоглаз, снимая с правого уха
Он достал из кармана волшебную палочку, и, направив на меня, произнес:
— Фонорикус!
Подставка подо мной вздыбилась и задрожала. Страницы прижало так, что чернила брызнули из-под корешка. Если бы я мог говорить, я бы закр…
— А-а-аагрх… — раздавшийся в комнате голос был похож на скрип двери, петли которой не смазывали лет эдак двадцать семь… МОЙ ГОЛОС?!
— Твой голос, — сказал Хандри, с интересом меня разглядывая, — так будет проще нам обоим.
— Проошще? — раздающиеся в комнате звуки были похожи то на завывание ветра, то на треск рвущейся бумаги. И ЭТО Я ГОВОРЮ? Одно дело чувствовать вибрацию воздуха, и совсем другое — издавать ее самому. Ощущение совершенно непередаваемое, я даже описывать не пытаюсь. Зуд и щекотка одновременно.
— Погоди-ка, — Дикоглаз вновь поднял палочку и направив в мою сторону, скомандовал: — Тембро хуманикус!
Вот теперь уже легче. И даже как будто теплее стало.
— Так ты видел моего дрессированного полувидима? — спросил он, усаживаясь в кресло.
— Полувидим! — я аж подпрыгнул от звука своего голоса, который теперь был ясный и чистый. Поскольку я был намертво пристегнут к подставке, ей пришлось подпрыгнуть вместе со мной. Ну конечно! Серые одежды с серебристым отливом! Мантия-невидимка! Зачем нужна мантия-невидимка, если ты полувидим!
—
— Но ты же… Вы же… — я никогда ни к кому не обращался лично, и сейчас не знал, как мне называть Хандри, — ты же не собираешься оставить меня ночью в библиотеке? Одного?
— Именно так. Что это ты испугался, парень? Подумай о том, где ты провел последние сорок лет? На южном побережье?
Я не знал, что ответить.
— Неужели ты рассчитывал таскать страницы у Невилла, пить чернила, как ты это называешь — выстраивать буквы, самовольничать, одним словом — и все это безнаказанно? Мы давно держали тебя на примете. Невилл с ног сбился, пока нашел пергамент такого же сорта, как у тебя. А уроков по твоей теме у него вообще вчера не было.
Вот как! Так попасться на удочку! Продуманно — кому придет в голову подозревать растяпу-Невилла.
Стоящий рядом на столе будильник громко затарахтел и затрепыхался. С виду он был в точности как обычный магловский, только вместо цифр циферблат был испещрен буквами, и стрелка была
— Ах да, пора, — Хандри поднялся, — пора на работу. Хмм, может, когда-нибудь я включу в учебную программу говорящие книги… А ты пока отдохни здесь. Вечером я отнесу тебя в библиотеку.
С этими словами он снял меня с подставки (ура!) и, достав связку ключей, отпер стоящий в углу сундук. Я не имею ничего против — полежать в сундуке до вечера, но надеюсь, он не собирается закрывать за мной все эти замки?
Он закрыл их все. И не надоедает ему? Хотя какая мне разница… А Невилл — сюрприз ходячий… Что он делал ночью в библиотеке? Дрессировал полувидима?
Надо выспаться. Но после того, что случилось утром — для книги с моими нервами это совершенно нереально. Хотя нервов у меня все равно нет. Если Хандри опять чего не наколдует.
В голосе, что ли потренироваться? Все равно не спится. Дали немому уста… А чего с ними
А если… Если заклинание сказать? Мда, за такое точно положено — камин по полной программе. Понятно, почему Хандри меня запер здесь. Если бы он сюда еще старую волшебную палочку положил… Интересный вышел бы эксперимент… Взял бы и попробовал, точно…
— Люмос, — раздалось во тьме, и сундук озарился мягким голубоватым светом. Палочек вокруг не было, похоже, свет исходил от внутренней обивки.
ЭТО НЕ Я! Правда! Не говорил я ничего! Не успел даже! Да и голос не мой — старый и хриплый. Кто здесь?
В противоположном углу сундука, который внутри казался значительно больше, чем снаружи, стояла книга. Я увидел серебристо-голубоватую обложку, сквозь завалы неведомых мне предметов и запчастей к ним разглядел буквы заглавия…
Это были «Серые тайнописи».