Во время первого в этом учебном году завтрака все только и делали, что разговаривали о чемпионате мира по квиддичу. Изредка, ради разнообразия, кто-то поднимал тему триумфального возвращения Дамбльдора, но квиддичные разговоры слышались отовсюду и из-за каждого стола. Тут же возникали оживленные споры, кончавшиеся, как правило, ничем — пока еще ничего не было известно, говорить можно было что угодно.
Гарри, Рон и Гермиона заняли свое привычное место за гриффиндорским столом. Рон сразу же, не откладывая дела в долгий ящик, стал рассказывать Гермионе о его летних приключениях. Не последнее место в них занимал и Гарри, присутствовавший в них, естественно, под именем Джонни Глеймора.
Сам Гарри, на время предоставленный самому себе, осматривал учеников. Все были на месте — и Малфой, и Чу (Гарри вновь поразился тому, что совершенно равнодушно смотрит на девочку из Равенкло), и все его друзья-гриффиндорцы — Дин, Симус, Невилл…
— Ай! — вскрикнул он, потому что Гермиона ударила его ногой под столом. — В чем дело?!
— Мы зовем тебя уже минуту, — сказал Рон, — а ты где-то витаешь. Опять смотришь, кто сидит за столом Равенкло?
— Да нет, — спокойно ответил Гарри. Рон поднял бровь, но ничего комментировать не стал.
— Так значит, это был ты? — уточнила Гермиона. — Джонни Глеймор… Там, в кафе и потом в поезде?
Гарри кивнул, внутренне съежившись. По правде говоря, если бы это не было секретным заданием Дамбльдора, то Гермиона имела полное право ударить Гарри чем-нибудь потяжелее. Или применить к нему какое-нибудь соответствующее заклятие…
— Я вас прощаю. Обоих, — небрежным тоном заметила она. — Но только потому, что Дамбльдор просил вас об этом никому не говорить. У вас есть какие-нибудь соображения по этому поводу?
Рон вздохнул и стал рассказывать Гермионе про догадку Джинни, что это связано с Тайной Комнатой. Делал он это с крайней неохотой — вынужденный все время говорить, он так и не успел толком позавтракать. Гермиона слушала его очень внимательно, потом долго разговаривала с Джинни, сидевшей от нее по другую сторону, и после глубоко задумалась.
— Значит, и Локхарт приехал в Хогвартс? — уточнила она. Джинни кивнула. Гермиона снова погрузилась в свои мысли. — Все это не просто так. Об этом нужно посмотреть в библиотеке.
— Гермиона! — с жаром воскликнул Рон. — Ну что ты будешь смотреть в библиотеке? У тебя ведь есть только догадки, а ничего конкретного нет. Ты не знаешь ни имени конкретного человека, ни предмета, ни события…
— Знаешь, Рон, если бы ты проводил побольше времени в библиотеке, а не за шахматной доской, то давно бы ознакомился с такой вещью, как Система Быстрого Магического Поиска. Мадам Пинс показала мне как ей пользоваться еще на втором курсе, и с тех пор я нахожу нужные книги гораздо быстрее, чем остальные.
— Мисс Грейнджер, — позвал ее кто-то с противоположного конца стола. Первоклассник, не иначе. Кто бы еще мог назвать Гермиону по фамилии? — Нам сказали, что у вас есть новое расписание.
— Ах, да, — спохватилась Гермиона. — Я и совсем забыла. Рон, передай мне мой рюкзак.
Тот поднял сумку Гермионы, взвесил ее на руке, прикидывая вес, после чего уважительно сказал «Ого!» и отдал Гермионе. В сумке оказалась целая кипа листочков. На одних из них было расписание, на других — какие-то пометки Гермионы. Третьи были вообще чистые.
— Фред, Джордж, передайте это первому курсу, — распоряжалась она. — Это второму. Да. Эти двадцать — третьему. Джинни, держи — пятнадцать экземпляров на ваш курс. Гарри, Рон — это нам…
Когда раздача расписаний была завершена, Гарри вспомнил о том, что Дамбльдор просил его зайти к нему в кабинет.
— Гермиона, — Гарри одновременно читал расписание и разговаривал. — Дамбльдор просил нас зайти к нему после уроков.
— Поэтому сразу отложи намечающийся поход в библиотеку, — добавил Рон. — Ну что, все вполне сносно. Сначала трансфигурация, потом уход за магическими животными. Вот только жаль, что со Слизерином. А после обеда — защита от темных сил. Интересно, чему нас будет учить миссис Фигг?
— Интересно, как она нас будет этому учить? — Гарри больше всего интересовал этот вопрос. На уроках Локхарта они изображали сценки, где Локхарт играл самого себя, спасающего мирных жителей от оборотней, вампиров и злых колдунов. Профессор Люпин, один из любимых учителей Гарри, преподавал ребятам основы борьбы со злыми созданиями — вризраками, загрыбастами, фонарниками. А профессор Хмури, который оказался вовсе не профессором Хмури, учил защищаться от самых разнообразных заклинаний черной магии.
— И кстати о Локхарте… — протянул Гарри. — Кто-нибудь его видел после того, как мы вышли из поезда? Вчера на ужине, например?
Рон и Джинни отрицательно покачали головой. Гермиона фыркнула.
— Гарри, ты же не думаешь, что он появится здесь, в Большом зале? Если Дамбльдор держит все это в секрете, то почему он должен выставлять напоказ Локхарта? Тогда даже Невилл догадается.
— Догадается до чего? — ядовито спросил Рон. — Даже мы догадаться не можем, что все это значит. Даже ты, Гермиона, — поправился он.
На свой первый урок — трансфигурацию, гриффиндорцы занимали места пораньше. Еще бы — ведь вести его должен был Дамбльдор! Гарри поймал себя на мысли, что совершенно не представляет себе Альбуса Дамбльдора, диктующего цепочки заклинаний, словно профессор МакГонаголл. Как-то это было… неправильно.
Тем не менее друзья с трудом отвоевали себе первую парту и, положив перед собой волшебные палочки (а ничего другого на трансфигурации и не требовалось), приготовились ждать Дамбльдора. Тот не замедлил появиться.
— Добрый день, — он неторопливо зашел в класс и оглядел ребят, восторженно глядящих на бывшего директора и замерших в предвкушении чего-то необычного. — Я рад видеть, что вы все очень ждете урока, а возможно, даже успели к нему приготовиться, повторив прошлогодний материал.
Вот чего-чего, а повторять прошлогодний материал никто, кроме Гермионы, даже и не собирался. Сама же староста Гриффиндора сияла, как начищенный пятак. А Гарри вспомнил, что он в прошлом году от экзаменов был освобожден, и поэтому не так усердно относился к изучению трансфигурации.
— Но я не собираюсь сейчас вас проверять, тем более, что все вы, — Дамбльдор скользнул взглядом по Гарри, — все вы уже сдали экзамены. А пока что я просто хотел с вами кое о чем поговорить. Во-первых, мне очень приятно вести этот предмет. Когда-то я с этого и начинал свою деятельность в Хогвартсе — как преподаватель трансфигурации…
Гарри припомнил слова Тома Риддля, сказанные тем в Тайной Комнате. «н только преподаватель трансфигурации, Дамбльдор, верил, что Хагрид невиновенuo;. Да, насчет этого Вольдеморт не врал.
— А во-вторых, поговорить с вами я хотел о самой трансфигурации. Сегодня я не буду учить вас, как превращать шоколадную лягушку в обоюдоострый меч, хотя, да, и такое возможно. Я просто хотел вам объяснить, почему трансфигурация, которая считается таким сложным предметом, так мало входит в нашу жизнь. Вот скажи мне, Гарри, какие заклинания ты применял в прошлом году? Помимо тех, которые выполнял на уроках?
Гарри замялся, не зная с чего начать, и Рон тихо подсказал ему.
— Сногсшибатель.
— Сногсшибательное, — стал перечислять Гарри, — Призывное, Расщепительное, Фурункульное, Компасное… Еще вызов Патронуса… Заклинание Риддикюлис, Раскидательное, Ватноножное, Разоружательное…
Абсолютно все посмотрели на Гарри с удивлением и с некоторым испугом.
— М-да, — несколько смутился Дамбльдор. — Возможно, я выбрал не самый лучший пример, но этого достаточно. Посмотрите — никакое из этих заклинаний никоим образом не связано с трансфигурацией, а ведь это одни из самых распространенных заклятий. Но Гарри еще учится в школе, а давайте увидим, какие заклинания применяют взрослые волшебники. Гарри, что в прошлом году применяли по отношению к тебе?
— В них тоже не было никакого намека на трансфигурацию, профессор, — Гарри почему-то не хотел отвечать на этот вопрос Дамбльдора. — Абсолютно никакого. Понимаете… Я не хотел бы перечислять эти заклинания.
— Я тебя вполне понимаю, Гарри, — согласился с ним Дамбльдор. — И вот вам еще один пример. Возможно, это жестоко, но вы обязаны знать. С конца прошлого года по нашей стране звучат практически одни непоправимые проклятия.
Все судорожно вдохнули. Они поняли, почему Гарри не стал отвечать на вопрос Дамбльдора.
— Но сейчас мы с вами говорим о трансфигурации. И вот мой ответ: абсолютно все заклинания по превращениям очень сложны. Мистер Уизли, сколько стадий включает в себя превращение обычного пера для письма в ножницы?
— Э-э, — замялся Рон, — кажется, пять стадий.
— Правильно. Теперь подумайте, стали бы вы применять такие сложные заклинания на практике? Особенно когда у вас мало времени? Нет, вы бы этого делать не стали. Поэтому-то большинство заклинаний, используемые волшебниками современности, очень простые, как правило, одностадийные и очень легки для произношения.
— Простите, профессор, — подняла руку Гермиона, — но не значит же это, что трансфигурация совершенно не нужна?
— Конечно, мисс Грейнджер, не значит. Например, когда вы хозяйничаете у себя на кухне, готовя праздничный пирог, вы не обойдетесь без заклинаний превращения. А когда на вас нападет темный волшебник, вы не примените ни одного заклинания из курса трансфигурации.
К чему я это все вам говорю? К тому, что трансфигурация — это очень сложный предмет, к изучению которого следует относиться очень серьезно. Нельзя легкомысленно относиться к тому, чего большинство из волшебников не знает в совершенстве. Например, есть среди вас желающие стать анимагами?
Все переглянулись, но руки никто не поднял. Может, кто-то смущался? Нельзя было поверить, что ни один из учеников не мечтает научиться превращаться в животное.
— Ну ничего, — улыбнулся Дамбльдор, ничуть не обескураженный отсутствием поднятых рук. — Ведь искусство анимагии — самое сложное среди всех волшебных. Уметь самостоятельно превращаться в животное, без использования волшебной палочки — чтобы этому научиться, уходят года. Порой легче освоить все темные искусства, чем искусство превращений. Хорошо, — Дамбльдор прервал самого себя и указал палочкой на свою остроконечную шляпу. — Рикус! — и она превратилась в черный цилиндр
Все засмеялись. Дамбльдор посмеялся вместе с учениками, а затем одним незаметным движением превратил цилиндр в самого настоящего феникса, гордо сидящего у него на голове. Класс ахнул. А Дамбльдор, несколько секунд полюбовавшись произведенным эффектом, взмахнул палочкой — и вместо феникса на нем опять оказалась его привычная шляпа.
— Потренируемся? — предложил он ученикам. — Мистер Уизли, попробуйте превратить мою шляпу в летнюю панамку. И не превратите в нее меня самого, — добавил он, видя, как рьяно Рон взмахнул палочкой.
— У Дамбльдора интереснее, чем у МакГонаголл, — поделился своими впечатлениями Гарри, когда друзья шли на урок Хагрида. — По крайней мере, веселее.
— А мне кажется, что у профессора МакГонаголл — более практичные уроки, — возразила Гермиона. — Мало слов, но больше дела.
— Ничего, вот скоро вернется твоя МакГонаголл и настанут веселые деньки, — проворчал Рон.
— А кое-кто лучше вообще бы помолчал, — и Гермиона с упреком посмотрела на Рона. — Кто, интересно, превратил шляпу Дамбльдора в облезлую кепку, да так, что он ее еле расколдовал?
Рон покраснел, а Гарри тихонько хихикнул.
К хижине Хагрида они, как и всегда, пришли раньше остальных учеников. Лесничий уже вытаскивал из своего домика подозрительно крепко заколоченные деревянные ящики.
— Это вы! — обрадовался Хагрид и радостно засуетился. — А я-то уж волноваться собрался, когда вчера вас не увидел. Хорошо, Дамбльдор сказал, что вы, это, позже будете. Гарри, подмоги ящики дотащить.
Ребята взялись за один из ящиков, но, как они ни старались, не смогли даже оторвать его от земли. Что там у Хагрида? Самые тяжелые монстры на свете?
Гермиона решительным жестом отодвинула Гарри и Рона в сторону.
— Мальчишки… — вздохнула она. — Вы где учитесь? — она взмахнула палочкой, и под заклинанием левитации ящик легко поднялся в воздух. Гарри обменялся с Роном виноватыми взглядами, и они тоже взялись за палочки.
— Туда вон, да, туда вон их ставьте! — командовал Хагрид. — Осторожнее, осторожнее! Вот так, ага!
Когда шесть ящиков оказались выстроенными в ряд, Хагрид вытащил из хижины мешок, доверху набитый перчатками и бросил его рядом.
— На всякий случай, — пояснил он. — Они зверюшки, конечно, милые, да кто их знает…
Ребята с грустью посмотрели друг на друга. Опять Хагрид за старое! Наверное, потратил все лето на выращивание новых кошмарных животных, а теперь будет просить за ними ухаживать.
— Хагрид, — осторожно спросила Гермиона, отодвигаясь подальше от крайнего ящика, в котором жалобно заскрипела доска, — а кто там у тебя?
— Щас вот все подойдут, тогда и посмотрите.
Скоро показались и остальные. Как и предполагал Гарри, все с подозрением посматривали на заколоченные ящики, стараясь держаться от них подальше. Малфой во главе компании слизеринцев вообще остановились не доходя до ящиков добрых два десятка метров.
— Идите сюда, — позвал их Хагрид. — Интересные зверьки такие, — и он стал отрывать доски от одного из ящиков. Те поддавались с трудом, но все-таки поддавались. Наконец, последняя доска отлетела в сторону, и у ребят вырвался вопль ужаса, потому что из ящика выскочил некто зеленого цвета и прыгнул на Гарри.
— Спокойно, спокойно! — орал Хагрид, тогда как массовый вылет неизвестных животных продолжался. Со стороны казалось, что их не меньше полусотни, тогда как на самом деле их было всего штук десять. Но из-за мелькания зеленых тел в воздухе создавалось впечатление, что они повсюду. Зверьки с поразительной ловкостью перепрыгивали с одного ученика на другого, карабкаясь по спинам, плечам и голове. Прошло несколько секунд, и вместе с Хагридом осталась лишь неразлучная троица друзей, которые первыми сообразили, что эти животные совершенно неопасные. Все остальные разбежались.
Гарри поморщился — зеленое существо на его голове стало приплясывать, отбивая странный ритм, а потом вдруг совершило умопомрачительный прыжок на крышу хижины Хагрида. Несколько его сородичей последовали этому примеру, и скоро на крыше прыгало уже шесть зеленых существ, удивительно ловко цепляясь за выступы.
— Хагрид, — Гарри перевел дух, — кто это?
— Да, и чем они интересны? — добавил Рон, с опаской трогавший свою макушку — чего там натворило неизвестное создание?
— Клабберты это, — пояснил Хагрид, с улыбкой рассматривая пляшущих на крыше его хижины зеленых чертенят. — Что-то вроде обезьянок маленьких. Они по деревьям любят лазить, вот. Ну и, конечно, вообще прыгать любят…
Гарри поежился — один из клаббертов совершил головокружительный кульбит в воздухе, поймав на лету маленькую птичку, и целиком засунул ее в рот, полный мелких острых зубов. Осознание того факта, что только что этот зеленый пожиратель птичек прыгал у него на голове, смелости никак не прибавляло.
— У, я тебе! — Хагрид кулаком погрозил клабберту, который высматривал — а не летит ли еще пища.
— Хагрид, смотри, они сверкают! — воскликнула Гермиона, на минуту забыв про свою испорченную прическу. И правда — все клабберты перестали плясать, замерев на месте, а на лбу у них что-то вспыхивало красным цветом.
— О! — взвыл Хагрид, — здорово-то как! Они опасность чувствуют, Гермиона, тогда и мигать начинают. Красиво, а?
Ребята не на шутку разволновались. Красиво, оно красиво, спору нет, но что это за опасность почувствовали странные зверьки?
— Может, слизеринцы возвращаются? — предположил Рон. — Или Снейп скоро придет?
Но это был Альбус Дамбльдор. Перед Хагридом из ниоткуда вдруг появилось огромное облако тумана, в котором смутно виднелось лицо Дамбльдора.
— Хагрид, будь добр, зайди после урока ко мне в кабинет, — сказало призрачное изображение Дамбльдора, после чего перевело взгляд на Гарри.
— Дык нет урока никакого, профессор, — жизнерадостно объяснил Хагрид. — Я ребятам этих, клаббертов показывал, а они разбежались. И ученики, и клабберты, — сказал он грустным голосом.
— Тогда я жду тебя сейчас, — и подувший ветер рассеял облако, вместе с которым исчез и Дамбльдор.
— Вы трое тогда свободны, — повернулся к ним Хагрид. — Вишь, мне к директору надо. А на клаббертов внимания не обращайте — пусть сигают в свое удовольствие. К вечеру что-нибудь слопать захотят — сами ко мне в домик спрыгнут.
— Смотрите! — когда Хагрид ушел, Гермиона показала рукой на зеленых прыгунов, которые по-прежнему сидели на крыше. — Они больше не мигают.
— Они перестали мигать, как только Дамбльдор закончил говорить, — уточнил Рон.
Гарри ошарашенно посмотрел на друзей. Что ж это получается — Дамбльдор представляет собой опасность? Может, Хагрид что-нибудь напутал, и клабберты мигают просто так, сами по себе?
— Пойдем обратно в замок, — позвала его Гермиона, уже закончившая приводить свои волосы в порядок. — У нас полным-полно времени до обеда. Зайдем в библиотеку и почитаем что-нибудь про этих самых клаббертов.
Как выяснилось дальше, Хагрид ничего не напутал. Клабберты и в самом деле просто обязаны мигать при малейшем приближении опасности. Здесь уже совсем ничего не сходилось. Может, одновременно с появлением Дамбльдора произошло еще что-то, чего они не заметили? Им действительно грозила опасность, но потом эта угроза исчезла.
Гермиона подвигнулась на небывалое дело и решила объяснить ребятам, что собой представляет Система Быстрого Магического Поиска. Это оказалось легче сказать, чем сделать. Минут двадцать они настраивали свои палочки на Локальное заклинание Поиска по библиотеке, и еще столько же тренировались составлять выборочный список книг. Но Гермиона не теряла уверенности, и радостно объявила, что завтра они продолжат.
По дороге на урок защиты от сил зла им встретились Фред и Джордж.
— У вас уже была защита от темных сил?! — заорал им Рон, перегибаясь через перила лестницы. Они уже привыкли, что первый урок по этому предмету сначала проходит у близнецов.
— Была! — также громко заорал ему в ответ Фред. — Хотя лучше бы ее не было!
— Что, все так плохо?!
В ответ Фред только махнул рукой, и они с братом пошли дальше. Рон повернулся к друзьям.
— Что-то мне не нравится это все, — поделился он своими соображениями. — Что такого могло быть на уроке у профессора Фигг?
— Скоро увидим, — Гермиона оставалась внешне невозмутимой.
Миссис Фигг появилась в классе за пять минут до начала урока.
— Добрый день! — поздоровалась она с учениками. — Ничего, если мы начнем на пять минут раньше? Такой важный предмет… К тому же, у меня создалось впечатление, что ему уделили несравнимо малое внимание — всего пять часов в неделю.
Гриффиндорцы застыли, с подозрением разглядывая миссис Фигг. Никто из них не считал, что пять часов защиты от темных сил в неделю — это мало.
— Сегодня мне хотелось бы остановиться на уже пройденном вами материале, — заскрипела миссис Фигг не хуже профессора Биннса, нагоняя скуку и заставляя раз за разом зевать. — Особенно на том, что вам рассказывал профессор Хмури.
Сон как рукой сняло. Класс оживился. Парвати что-то зашептала Лаванде.
— Мисс Патил, мисс Браун, если вы считаете, что слушать меня не обязательно, то, возможно, потеря вами обеими десяти баллов заставит вас обратить внимание на то, что идет урок?
Девочки замерли на месте, с ужасом глядя на миссис Фигг. Так сурово не вела себя даже профессор МакГонаголл, если ученики перешептывались у нее на уроке. Да, она могла прикрикнуть или пристыдить невнимательно слушающих ее, но никогда не позволяла себе снимать баллы с Гриффиндора.
— Да она хуже Снейпа, — прошептал Рон, наклоняясь к Гарри.
— Вы, мистер Уизли, тоже считаете, что я стою здесь просто для украшения? В таком случае вы аналогичным образом теряете пять баллов.
После этого наступила такая тишина, что было слышно, как этажом ниже Аргус Филч ругается с Дрюзгом. А жужжание одной мухи за окном воспринималось неимоверным шумом.
— Прекрасно, — миссис Фигг с довольным видом оглядела класс. — Позволю себе вам напомнить, что профессор Хмури, преподававший в прошлом году, допустил несколько неточностей в своем курсе, которые я сейчас хотела бы исправить. С чего начал профессор Хмури читать вам лекции?
— Непоправимые проклятия, — робко произнесла Гермиона, боясь сказать что-нибудь лишнее. Миссис Фигг с самого начала произвела на нее гнетущее впечатление, если судить по ее выражению лица.
— Верно, мисс Грейнджер. Первое замечание. Все вы в прошлом году учились преодолевать проклятие подвластия. Замечу, что точно таким же образом можно и преодолеть пыточное проклятие. Не бойтесь, не бойтесь, — поправилась она, увидев, как лицо Невилла пошло бледными пятнами, словно у него перехватило дыхание. — Мы не будем тренироваться делать это. Но на следующем уроке я теоретически объясню, как можно противиться боли.
— Второе замечание. Профессор Хмури упомянул, что не существует никакой защиты от Убийственного проклятия. На самом же деле она существует…
По классу прокатился неясный шепот, но разобрать, кто что сказал, не смог бы никто. Миссис Фигг встала со своего места и прошлась между рядами учеников, которые с примерным видом сидели за партами, даже не пытаясь спросить, какая это защита.
— А почему никто не спрашивает, что я имею ввиду? — хитро поинтересовалась миссис Фигг. — Вот, например, вы, мисс Грейнджер?
Гермиона задумалась. Гарри первый раз видел, чтобы Гермиона думала во время урока. Обычно у нее был заранее готов ответ абсолютно на все, но нахмурившиеся брови девочки яснее ясного говорили о том, что ответа она не знает и хочет дойти до него самостоятельно, без использования книжек.
— Потому что не окажется ли лекарство горше болезни? — медленно сказала Гермиона и посмотрела на миссис Фигг. Та одобрительно улыбнулась.
— Да вы философ, мисс Грейнджер, — и кое-кто из гриффиндорцев тоже позволил себе робко улыбнуться. Но Гарри остался сидеть с каменным лицом. Миссис Фигг вернулась за учительский стол. — Но тем не менее абсолютно правы. Вы можете спастись от Убийственного проклятия, и оно вас не тронет. Но платой за это станет другая человеческая жизнь. И единственный человек, кто знает, что все это значит, сидит сейчас передо мной.
Гарри почувствовал, как к нему снова разворачиваются головы абсолютно всех одноклассников. Ну почему опять он?! Почему миссис Фигг надо было снова упоминать его?! И то, что позволило ему стать самым известным из всех пятнадцатилетних мальчиков на планете?
Гарри знал это по одной простой причине. Из его памяти никогда не сотрутся воспоминания о том, как в конце четвертого класса он стоял, привязанный, перед Вольдемортом, а тот говорил, обращаясь к Упивающимся Смертью. И Гарри хорошо запомнил эти слова, до сих пор звучащие у него в голове. Он узнал, что жизнью обязан своей матери. «Его хранила принесенная ею жертва… старый магический трюк… » Она смогла обеспечить ему защиту против Вольдеморта, которая спасала его уже четыре года. Но в прошлом году Темный Лорд преодолел эту защиту, и Гарри не раз и не два думал о том, что теперь, случись ему снова встретиться с Вольдемортом лицом к лицу, он не устоит. Вольдеморт знает все тайны Гарри Поттера, которые могут ему помешать, и вряд ли допустит, чтобы еще какая-нибудь забытая им мелочь сломила его сопротивление. Как, например, в прошлом году.
Скрипучий, но такой знакомый, если не сказать, родной голос миссис Фигг вернул Гарри на свое место за партой, между Роном и Гермионой.
— Если кто-то, — медленно и ровно говорила миссис Фигг, а ученики, затаив дыхание, слушали ее, — если кто-то отдаст свою жизнь за вас, то Убийственное проклятие отскочит от вас. И тот колдун, который пытался вас убить, всю жизнь будет обречен носить на себе эту метку. А вы будете защищены от него и его проклятий.
— А можно ли эту защиту снять? — Гермиона все равно оставалось не в меру любознательной, когда дело касалось того, что ей неизвестно.
— Да, можно. Но на это способны только очень могущественные волшебники, может быть, всего двое из ныне живущих.
Двое… Гарри устало прикрыл глаза. Дамбльдор и… Вольдеморт. Конечно же, Вольдеморт, который совсем недавно подтвердил слова миссис Фигг на практике.
— Некоторые добавления к тому, что вам рассказывал профессор Хмури, — миссис Фигг наставила палочку на доску и по ней побежали едва видимые слова заклинаний. — Буквально недавно министерство магии приняло закон о расширении списка непоправимых проклятий. Попрошу вас об этом помнить. Сегодня я расскажу вам об этих заклинаниях.
Буквы вспыхнули красным цветом и на несколько секунд стали видны всем ученикам. Всего заклинаний было пять, и только одно из них известное — «Мортмодре» — вызов Смертного Знака. Рон бросился их записывать, а миссис Фигг пояснять, что какое значит.
— «Веритас» — заклинание правды. При его использовании человек вынужден говорить в ответ на задаваемые ему вопросы только правду. Это специальная модификация проклятия подвластия. За его использование можно получить десять лет Азкабана. Не пожизненное, как обычно, а десять лет. Но я думаю, что вы знаете — десять лет или пятьдесят лет в Азкабане ничем неотличимы. Достаточно и одного года…
— «Иратос» — заклинание гнева. Вызывает у человека неконтролируемые приступы ярости. Тоже является модификацией проклятия подвластия. Раньше с помощью этого заклятия волшебников, подвергающихся приступам ярости, часто вынуждали применять непоправимые проклятия, и жертвы заклинания гнева попадали прямиком в Азкабан. Заклинание гнева карается двадцатью годами в Азкабане.
— «Анимус Левис» — одно из самых страшных заклинаний. Высасывает из человека душу, точно также, как это делают дементоры, применяя свой чудовищный Поцелуй.
— Что такое Поцелуй? — не без испуга переспросил Дин Томас, записывая слова миссис Фигг. Старушка нахмурилась и как-то съежилась. Даже Гарри, который единственный из класса знал, каким страшным оружием обладают стражники Азкабана, стало не по себе. Он помнил, как только чудо в виде Патронуса спасло его и Сириуса от Поцелуя.
— Поцелуй, мистер Томас, это оружие дементоров, которое они могут применять. Он высасывает из человека душу, и он становится как живое бревно. Он продолжает не жить, а существовать. Человек без души и без чувств…
— Мама! — совсем по-детски ойкнула Лаванда, и всем показалось, что она сейчас расплачется. — Лучше уж смерть…
— Не могу с вами не согласиться, мисс Браун. Это заклинание карается пожизненным заключением в Азкабане. Далее. «Мортмодре» — заклинание, выпускающее Смертный Знак, символ Сами-Знаете-Кого. Сейчас и без того много паники, чтобы отвлекаться на ложные вызовы. А иногда у волшебников случались инфаркты, когда они видели Смертный Знак, хотя на самом деле он ничего не значил. Это заклинание карается пятью годами в Азкабане.
— «Скриптос Мортмодре Инфините» — заклинание, выжигающее вечный Смертный Знак на чем-либо. Вы-Знаете-Кто, дабы отмечать своих сторонников, ввел среди них традицию выжигать Смертный Знак у каждого из них на левом запястье. Его невозможно удалить, кроме как отрубив руку. Только сам Темный Лорд может его уничтожить. Но за всю историю нашей с ним борьбы я не слышала, чтобы кто-то из его слуг удостоился такой чести. Это заклинание карается пожизненным заключением в Азкабане.
Еще несколько минут слышался скрип перьев по пергаменту, торопливый и беспокойный, словно бумага боялась пишущихся на ней слов, сворачиваясь и выскальзывая из-под пальцев. Перья дрожали, пропускали целые буквы и не хотели двигаться дальше.
Миссис Фигг мрачно посмотрела на учеников, которые в большинстве своем имели далеко не веселый вид. А лучше сказать — напуганный донельзя. Она мрачно дернула головой, отвернувшись в сторону, а затем снова развернулась к классу и стала диктовать подробности действия заклинаний.
Когда прозвенел звонок, миссис Фигг все еще рассказывала про заклинание гнева, но никто не дерзнул поднять руку и напомнить пожилой преподавательнице, что урок окончен. Только когда была сказана последняя фраза, миссис Фигг жестом показала рукой на дверь.
— Вы можете быть свободны. Домашнее задание — реферат на пять свитков о Смертном Знаке — что это такое, откуда появился и так далее. Все, что вы найдете. Чем больше будет написано по делу, тем лучше. Поттер, Уизли и Грейнджер — задержитесь на минутку.
Друзья подошли к учительскому столу, в то время как остальные ученики тихо покидали кабинет, негромко прощаясь с миссис Фигг. Было видно, что урок им понравился, несмотря ни на что. Но задерживаться в кабинете, где буквально пахло злом, им не хотелось. Не хотелось смотреть на доску, где еще горели красные буквы новых непоправимых проклятий, где еще недавно звучали слова, способные вызвать дрожь даже у самых крепких духом, и где оставалась сама миссис Фигг, которая могла скучным и скрипучим голосом рассказывать о леденящих кровь вещах.
— Вот что, — миссис Фигг оглядела всех троих ребят, — Дамбльдор немного рассказал мне о вас. По его словам, вы трое любите искать приключения даже там, где их может не быть по определению. И любите нарываться на неприятности там, где можно без них обойтись.
Формулировка была на редкость точной, и друзья виновато опустили головы, понимая, что возразить им нечего.
— Но в то же время, — устало улыбнулась миссис Фигг, — из всех этих переделок вам всегда удавалось выйти с наименьшими потерями, а главное — живыми.
— Точно, — кивнул Рон, сам удивляясь своей смелости и не задумываясь о том, что может потерять еще несколько баллов. — У нас всегда все получалось.
— Сейчас — это не всегда, мистер Уизли. Я уже говорила Гарри об опасности, которая вам угрожает. Но об этом вам лучше расскажет Дамбльдор сегодня вечером. Вы не забыли?
— Не забыли, — ответил Гарри. И мысль, пришедшая ему в голову, была настолько яркой и мгновенной, что он выпалил ее не задумываясь. — Это связано с Орденом Феникса?
— еном-еникса… еном-еникса… еном-еникса… — гулко отозвались эти два простых слова в стенах кабинета, страшно зазвучав в пустом классе чужим голосом, идущим издалека и сулящим что-то неведомо-пугающее.
Гарри пробрала дрожь. Он мог бы стоять в Большом зале Хогвартса и изо всех сил выкрикивать имя Вольдеморта, и ему не было бы страшно. А здесь он почувствовал самый настоящий страх. Вспомнилась миссис Фигг, шепотом сообщающая ему это известие, всплыло в памяти лицо Дамбльдора, перекошенное от ужаса и его почти что приступ, когда Гарри сказал ему про подозрения миссис Фигг.
— Постарайся больше не произносить эти слова вслух, — сказала миссис Фигг, с трудом сдерживая спокойствие. — Даже Дамбльдор боится делать это. Особенно тогда, когда день клонится к закату, — она показала рукой на собирающееся уходить на ночной покой солнце, — и тьма постепенно вступает в свои права.
— Но Дамбльдор ничего не боится, — растерянно возразила Гермиона.
— Девочка, если он вам расскажет то, чего я уже знаю, ты будешь бояться день и ночь. Ночью тебе будут сниться постоянные кошмары, и тебе придется стирать себе память, иначе эти сны сведут тебя с ума. Ты будешь бояться каждого встречного и подозревать лучших друзей. Наконец, настанет такой момент, когда тебе не захочется жить, и моли бога, если в это время рядом с тобой все еще останется кто-то, чья крепкая рука не позволит тебе это совершить.
Гермиона замолчала, но по выражению ее лица было заметно, что она не приняла слова миссис Фигг всерьез. Точно также она отнеслась бы и к совету профессора Трелани, которую ни в грош не ставила.
— В восемь часов в кабинете директора, — еще раз напомнила миссис Фигг и неожиданно потянулась с грацией молодой, но очень усталой кошки. — И не забудьте Джинни Уизли.