Впечатлений от рождественского конкурса всем хватило еще очень и очень надолго. Оставшуюся часть каникул только и были слышны разговоры то о Парвати, то о Деннисе Криви, то о Малфое. Упоминали и Гарри вместе с Роном, как «объективнейших судей из всех остальных» — это постарались Фред и Джордж. Надо сказать, Гарри на них не очень-то обижался: у него хватало забот и поважнее.
Гермиона и Рон, кажется, даже не собирались мириться и, естественно, между собой не разговаривали. Общались они, в основном, только с Гарри и ему приходилось по несколько раз на дню выслушивать их жалобы друг на друга.
— Гарри, она открыто пялилась на мальчиков во время конкурса…
— Гарри, ты же сам видишь, что происходит. После ужина он пошел к гостиной Равенкло, где его ждала Падма Патил…
— Передай Гермионе, что я не собираюсь за ней бегать…
— Передай Рону, что если он ждет, когда я приду к нему просить прощения, то он не дождется…
— Как бы я хотел больше не видеть эту Грейнджер…
— Я больше не могу видеть эту нахальную физиономию Уизли…
Гарри из кожи вон лез, чтобы каким-нибудь образом сгладить отношения между его лучшими друзьями, но ничего не получалось. Дело кончилось тем, что досталось и ему.
— Ты ее защищаешь?! Гарри, немедленно прекрати!..
— Гарри, если ты на стороне Рона, то нам больше не о чем разговаривать!..
«Господи, как же трудно быть другом этих двух личностей», — подумал он как-то, когда очередная его попытка примирить друзей провалилась. — «Что же делать? Что такое надо сотворить, чтобы они помирились?» В отчаянии он пошел за советом к Хагриду.
— … я уже не знаю, что мне делать, — рассказывал он. — Они как с ума сошли. Не смотрят друг на друга, а теперь перестали упоминать даже имена. Все «этот» да «эта»…
— Да, Гарри, — лесничий задумчиво поскреб бороду, — сложная штука, когда вашему брату по пятнадцать лет. Это, я помню, у них не в первый раз, а?
— Они еще в прошлом году ссорились, но потом вроде бы помирились, — сообщил Гарри. Хагрид тяжело вздохнул.
— Ну, не знаю я, Гарри, что с ними такого сделать. Помирятся они, я думаю. Тогда ж помирились, в прошлом году?
Точно, думал Гарри, возвращаясь в замок. Помирились, когда узнали про статью Риты Вритер о Хагриде. А потом еще было второе задание Турнира…
Стоп! Гарри еще раз прокрутил в голове события прошлого года, и неожиданная мысль осенила его. Что, если Рон и Гермиона смогут помириться, только когда кто-нибудь из их общих друзей попадет в какую-нибудь неприятность? Можно подстроить так, чтобы общая тревога, например, за его судьбу снова свела их вместе. Обрадовавшись этому факту, Гарри принялся разрабатывать план, согласно которому он попадал в небольшую передрягу, а Рон и Гермиона, кинувшись ему помогать, внезапно осознавали, что они не чужие друг другу люди.
Идея была хороша, спору нет. Но с ее осуществлением возникли некоторые проблемы. Гарри никак не мог придумать, во что такое можно ввязаться, чтобы это было не слишком опасно, никому не грозило (ему в первую очередь) и чтобы Гермиона и Рон узнали бы об этом как бы совершенно случайно. Промучившись два дня, Гарри понял, что одному ему не справиться, и потому решил посвятить в свои замыслы Джинни.
С того памятного рождественского вечера они редко разговаривали между собой. Здоровались, обменивались несколькими словами насчет домашних заданий, пару раз Гарри давал девочке какие-то книги, случайно нашедшиеся у него в комнате, и все. Он все не мог забыть то, что сказала ему Джинни напоследок. Хеллоуин восемьдесят первого года… У него это ассоциировалось не с днем рождения сестры Рона, а совсем с другими событиями, воспоминания о которых вызывали невыносимую горечь. Но, неожиданно подумалось ему, что если он в тот день не только потерял родителей, но и волею судеб так случилось, что вместо них в мир пришла та, кто приняла их предназначение на себя? И что, если судьба свела их совсем не случайно: сначала три года назад, когда их объединила Тайная Комната, и сейчас, когда они снова оказались вместе, чтобы противостоять угрозе со стороны Ордена Феникса? И, если это действительно так, то, уйди он сейчас, ему будет снова и снова выпадать шанс очередной встречи с Джинни.
Тем не менее, несмотря на свои мысли, Гарри отправился к Джинни искать помощи с его затеей по воссоединению Рона и Гермионы. Найти ее было несложно — она второй день корпела над особо сложным сочинением для Снейпа. В этом Гарри помочь ей не мог: зельеделие не было его коньком.
— Привет, Джинни, — она резко обернулась на звук его голоса, но, увидев, кто это, послала ему легкую улыбку, откинув со лба волосы.
— Гарри! Ты случайно не знаешь, какое максимальное допустимое соотношение между вытяжкой из мандрагор и толченым рогом крюкорога? Снейп говорил, что стоит чуть превысить дозировку, и смесь взорвется. Это правда?
— Не все, что говорит Снейп, является правдой, — глубокомысленно заметил Гарри, — но в твоем случае лучше не рисковать. Честно — я не помню. Спроси лучше у Гермионы. Уж она помнит все составы наизусть.
Джинни нахмурилась.
— Не буду я у нее ничего узнавать, — буркнула она. — Вчера я спросила у нее, почему они с Роном не разговаривают, а в ответ услышала, что это не мое дело. Естественно, я обиделась. Гарри, что с ними такое происходит? Они же твои лучшие друзья!
— Вот об этом я с тобой и хотел поговорить, — тяжело вздохнул Гарри и принялся рассказывать Джинни о том, что случилось и о том, что он задумал. Она слушала его очень внимательно, но под конец рассказа отрицательно покачала головой.
— Гарри, это глупо! — безапелляционно заявила она. — Подвергать себя опасности с призрачной целью… И что ты собирался предложить?
— Ну, ты могла бы сказать, что я пошел убивать очередного василиска, но у меня что-то не получилось и мне нужна их помощь, — запинаясь, проговорил Гарри. Джинни нахмурила брови. — Ладно, это не самая лучшая идея. Тогда можно сообщить, что… Джинни, я уже не знаю, что придумать! Потому-то я и пришел к тебе за помощью!
Она в задумчивости водила пером по пергаменту, и повсюду возникали чернильные кляксы, через несколько секунд, правда, исчезавшие. Молчание продолжалось минуты две-три, после чего Джинни захлопнула все свои книги.
— Гарри, я не могу тебе помочь. Я крайне против того, чтобы ты подвергал себя пусть небольшой, но опасности. Это не выход. Мы не должны торопить события и подстегивать судьбу. Ты прав в том, что истинные чувства проявляются перед лицом опасности, но не только в этом случае. Есть и другие пути! Рону и Гермионе уже пятнадцать лет, и они сами смогут разобраться в своих отношениях. Твоя же задача — не подталкивать их к этому, а осторожно помочь, когда они поймут, что ведут себя как маленькие дети.
— Именно, — подтвердил Гарри. — Так они не разговаривали даже два года назад, когда Рон обиделся на Гермиону из-за Косолапсуса. Так ты считаешь, что мне не стоит вмешиваться?
— Не стоит. Просто наблюдай. А я тоже… понаблюдаю.
Гарри поблагодарил Джинни и уселся писать сочинение для Флитвика, которое, как обычно, отложил до конца каникул. Написав полтора свитка, он огляделся.
— Нет, так просто невозможно работать! — воскликнул он, сердито окидывая взглядом гостиную, в которой царило форменное безобразие. Близнецы уже третий день подряд пытались изобрести навозную бомбу многократного использования, дополнительно пристраивая к ней заклятие невидимости. Когда же у них все-таки получилось, и бомба сработала подряд более шестидесяти раз, прежде чем Фред и Джордж догадались ее остановить, на них ополчился почти весь Гриффиндор — такой дурно пахнущей диверсии близнецы не устраивали давно. Невилл в это время колдовал над камином — он уже который день жаловался, что в гостиной недостаточно тепло, и теперь пытался сделать огонь жарче, добавляя туда какие-то смеси. Дин и Симус стояли рядом и советовали, как лучше сыпать. На их месте, подумал Гарри, я бы отошел подальше оттуда, где колдует Невилл. Кто знает, что может получиться.
День закончился крайне неудачно. Невилл высыпал в камин почти два фунта своего порошка, после чего к камину подойти никто не мог. Огонь полыхал так, что Гермионе пришлось на время открывать окно, дабы глотнуть хоть чуть-чуть свежего воздуха. Злосчастный камин так и оставили гореть до утра.
Второй неприятностью стало появление в гостиной профессора МакГонаголл. После этого Гарри больше не сомневался, что у нее идеальный нюх на всякого рода неприятности. Свежий морозный воздух, врывавшийся в распахнутое окно, не мог полностью уничтожить запах, оставшийся после неудачных испытаний навозной бомбы, и декан Гриффиндора обрушила на головы ребят целую кучу упреков.
— В конце концов, — заявила МакГонаголл, гневно поглядывая на главных виновников произошедшего, — мне не о чем беспокоиться. Это вы здесь живете, вот и думайте сами, что позволительно делать, а что нет в своем собственном доме.
Возразить на это было нечего, и ученики стали медленно расползаться по своим комнатам, готовясь ко сну.
Дни бежали за днями. Ничего не менялось, Рон по-прежнему не разговаривал с Гермионой, а кому из-за этого приходилось тяжко, так это Гарри. Рон ходил невеселый, забросил волшебные шахматы, что уж говорить про учебу! Гарри приходилось силой заставлять его садиться за учебники, потому что прекрасно понимал: каникулы рано или поздно кончатся, и начнется новый семестр, где их непременно спросят, выполнили ли они домашнее задание? Как однажды заметил Рон, не до конца утратив свой юмор, на эти каникулы им задали больше, чем на все предыдущие, вместе взятые. Видимо, подготовка на сдачу экзаменов по С.О.В. была не просто усиленной учебой, а очень усиленной.
Трудно приходилось и без Гермионы. На протяжении всех лет, что он провел в Хогвартсе, Гермиона постоянно была рядом, помогая и давая ценные советы. Но сейчас она будто и не видела всех страданий Гарри и Рона. Она то учила уму-разуму первоклассников, то в полном одиночестве просиживала вечера за книгами, не обращая на Рона никакого внимания. В конечном счете Гарри тоже перестал общаться со своей подругой, но она, кажется, этого даже и не заметила. Учеба, учеба, учеба… Матчи на кубок мира по квиддичу были временно прекращены, и оно понятно: за ночь наносило столько снега, что Гарри множество раз становился свидетелем того, как Хагрид большой лопатой счищает снег с крыши своего домика. Новостей из большого мира не поступало, и Гарри, постоянно читающий «Ежедневный Пророк», который Гермиона всегда оставляла для него на столе, не был удивлен тем, что все было спокойно. За две недели имя Вольдеморта вообще не упоминалось, Перси только успевал мелькать то на открытии нового стадиона, то на презентации новой книги, вышедшей в издательстве министерства магии. Никаких криминальных репортажей, никаких трагических известий наподобие тех, что имели место быть в начале учебного года… Ничего. Но Гарри без особого труда понял, какова истинная цель Ордена Феникса: ничем не выдавая свое существование, набрать силу, достаточную для свержения нынешнего правительства, приведя к бессмертию своего господина — Вольдеморта, а там… А вот что будет «там», наверное, не могла бы ответить даже профессор Трелани, заглядывая во все свои хрустальные шары.
Наступил тот день, когда возобновились занятия, и никакого веселья это не прибавило. Профессора буквально зверствовали: МакГонаголл в первый же день задала такое домашнее задание, что Гарри даже засомневался — а хватит ли ему двадцати четырех часов в сутки, чтобы его выполнить? Не попросить ли у МакГонаголл хроноворот?
Флитвик взялся обучать ребят новому заклинанию — заклятию Обращения.
— Это заклинание, — рассказывал он своим тоненькими голоском, — относится к категории так называемых вспомогательных заклинаний. Кто знает, чем вспомогательные заклинания отличаются от обычных?
Но даже всегда выстреливающая вверх на таких вопросах рука Гермионы осталась неподвижной.
— Да, хм, — кашлянул Флитвик, оглядывая класс. — Вспомогательные заклинания не могут работать просто так, сами по себе. В каком-то смысле, это заклинания-вампиры. Если вы совершите движение палочкой и произнесете слова такого заклинания, то ничего не произойдет. Но если рядом творилось какое-либо другое волшебство, например, с помощью другой палочки, то вспомогательное заклинание будет работать идеально. Кто из вас подскажет мне, какое из заклинаний-вампиров вам уже известно?
— Обратное действие заклинаний? «Приори Инкантатем»? — неуверенно пробормотал Гарри, когда стало ясно, что никто отвечать не собирается. — Ведь оно служит только для того, чтобы выяснить, какое заклинание применялось из волшебной палочки?
— Правильно, мистер Поттер, — оживился Флитвик. — А также прекращение действия заклинаний, «Фините Инкантатем». Некоторые мои коллеги, правда, относят к этому ряду еще и заклинание «Энервейт», но, боюсь, что это не так. Ведь с его помощью можно прийти в себя даже после банального обморока.
Заклятие же Обращения представляет собой идеальный вариант отразить любое заклинание, направленное в вас, — продолжал рассказывать Флитвик. — Если вы успеваете произнести его вовремя, то заклинание обращается против того, кто его выполнял.
— Вы сказали «любое»? — переспросила Гермиона. — Любое заклинание? Даже…
— Нет, мисс Грейнджер, — отрицательно покачал головой Флитвик. — Только не Авада Кедавра… Я думаю, профессор Фигг уже говорила, каким единственно возможным образом можно уйти от Убийственного проклятия! Впрочем, мы говорим совсем о другом. Мистер Уизли, будьте добры мне помочь. Выйдите, пожалуйста, в центр класса и попробуйте применить ко мне ватноножное заклятие!
— Ватноножное? — переспросил Рон, доставая палочку.
— Именно, — кивнул Флитвик. — Не бойтесь, я успею среагировать!
— Да я и не боюсь, — Рон вскинул палочку и выкрикнул: — Импедимента! — и одновременно с его криком Флитвик произнес, почти что прошептал «Контратус».
Никто не успел ничего понять — все произошло настолько быстро, что все очнулись только когда Рон оказался на полу, тихо постанывая сквозь зубы.
— Прошу прощения, мистер Уизли, — Флитвик одним прыжком оказался возле него. — Энервейт! — и Рон, поддерживаемый Гарри, с трудом доковылял до парты. — Между прочим, — улыбнулся Флитвик, — вы сами создали такое сильное заклятие. Надо было вкладывать чуть меньше сил. Ну что, все поняли, как действует заклинание Обращения?
— Рон, как ты себя чувствуешь? — к великому удивлению обоих ребят, это был шепот Гермионы. Рон, все еще массируя себе колени, обернулся на ее голос.
— А что это ты интересуешься моим здоровьем? — холодно спросил он в ответ. — Десять дней ты как-то без этого обходилась.
— А больше не могу, — вяло улыбнулась она. — Ты действительно в порядке? Твое ватноножное заклятие было очень сильным — ты упал практически сразу, а если через несколько минут у тебя все еще возникают рецидивы…
Она умолкла. Рон, не мигая, во все глаза смотрел на девочку, словно пытаясь понять: шутит она или нет. Наконец, он махнул рукой.
— А, ерунда. Так себе заклинание, — здесь он сморщился и вновь принялся растирать колено. — Но если ты попросишь меня донести тебе пару сумок книг из библиотеки, то я, пожалуй, откажусь. Ничего личного, просто я не в форме.
— Рон Уизли, кажется, я всегда просила тебя донести всего одну сумку с книгами. И не надо преувеличивать!
— Одну?! А когда ты взяла девять томов «Энциклопедии о самых распространенных волшебных травах»? В одну сумку они у тебя не поместились!
— Это была не сумка, а заплечный рюкзак!
«Слава богу, кажется, все в порядке», — вздохнул Гарри и приготовился дальше слушать Флитвика. Рон и Гермиона продолжали подкалывать друг друга, но Гарри знал их более четырех лет и прекрасно понимал, что его друзья уже помирились. Выходит, как права оказалась Джинни, когда советовала не вмешиваться в происходящее и не торопить события. Тревога за Рона, несколько пострадавшего на уроке заклинаний, вынудила Гермиону напрочь забыть про разногласия, существовавшие между ними.
— Похоже, в нашей дружной компании снова мир, — улыбнулся Гарри, когда ребята втроем выходили из класса.
— Похоже на то, — согласился Рон, и Гермиона (небывалое дело!) кивнула в знак абсолютного согласия, не добавив ни единого слова.
Снейп подготовил ребятам очень большой и очень неприятный сюрприз. Не успели они сесть за парты, как он объявил, что сегодня у них будет контрольная по материалу, пройденному за прошлый семестр. Неудивительно, что только Гермиона смогла написать хоть что-то. Гарри и Рон с трудом нацарапали всего лишь по половине свитка, и Снейп, кажется, был этому очень рад.
— Вам не кажется, Поттер, что этого недостаточно для получения положительной оценки? — спросил он, принимая работу Гарри. — Боюсь, что из-за вас Гриффиндор снова потеряет баллы.
— Я написал, сколько смог, профессор, — совершенно честно ответил Гарри. Снейп поморщился, но больше ничего сказал и положил свиток себе на стол.
Однако все события этого дня меркли перед тем, что случилось на день последующий. Гарри заранее готовился к какой-нибудь неприятности, потому что после обеда у них обещался урок Хагрида, а, зная лесничего довольно долго, Гарри не думал, что тот сможет отказаться от продолжения изучения клаббертов. Так оно и получилось. Все десять зеленых чертенят весело прыгали рядом с хижиной Хагрида, но его самого нигде не было видно.
— Куда он подевался? — удивленно подняла брови Гермиона. — По времени уже начался урок. Ай! Пошел отсюда! — один из клаббертов, увидев девочку, сразу же прыгнул ей на шею. Надо сказать, что несносные создания отлично научились разбираться, на кого из учеников прыгать можно, а на кого нельзя. Например, Гарри, хоть с неохотой, но позволял клаббертам сидеть у него за спиной. То же самое и Рон — эти существа знали, что могут спокойно прыгать на его голове. А вот к Малфою и к большинству слизеринцев они предпочитали не приближаться. Первая же попытка испортить Малфою уложенные волосы обошлась клабберту очень дорого — пинком ноги он был отброшен очень и очень далеко, после чего Драко пришлось отбиваться от пострадавшего с помощью палочки. Как показал пример Гермионы, зубы клаббертов могут служить не только для ловли птичек. К счастью, и клабберт, и Малфой отделались парой царапин и легким испугом.
— Да слезьте вы с меня! — взывал Гарри к совести совсем обнаглевших существ, которые вчетвером устроили на голове Гарри настоящую пирамиду. Неизвестно, была ли у них совесть, но вот задатки эквилибристов были несомненно. Качающаяся башня из клаббертов возвышалась над Гарри на добрых шесть-семь футов. — Слезайте! — Гарри осторожно подталкивал самого нижнего клабберта, а тот никак не хотел уходить. — Мне достаточно и одного из вас, чтобы катать на своей шее! Идите к Невиллу или к Симусу — они вас покатают!
— Ни за что, — объявил Невилл, стоило одному из клаббертов открыть пасть, где располагалось не менее полусотни мелких и острых зубов. — Пусть даже не приближаются ко мне! — в этом отношении Невилл недалеко ушел от Клыка, который, поджав от страха уши и хвост, во время уроков предпочитал забиваться в хижину Хагрида под кровать. Первое впечатление, произведенное на него клаббертами, оказалось неизгладимым.
— Гарри, они очень удачно сочетаются с цветом твоих глаз, — насмешливо заметил Рон, когда Гарри воевал с живой пирамидой над головой. — Может, тебе использовать его в качестве украшения?
— Ага, и так ходить на завтрак? — пропыхтел Гарри, стаскивая клабберта, оказавшегося третьим снизу. — На плече сидит феникс, на голове сидит клабберт…
— А вон, кажется, и Хагрид, — протянула Гермиона. — Везет что-то на тележке…
Действительно, на выходе из Запретного леса показалась фигура лесничего, медленно затопавшая по направлению к ребятам. Конечно же, то, что Гермиона приняла за тележку, были огромные сани, которые он с трудом тащил за собой. Он подходил все ближе и ближе, и то, что он вез, становилось все более и более отчетливо видно. Что-то большое, черное, круглое, с торчащими во все стороны лапами. Что-то очень знакомое. Что-то мохнатое…
— Мама! — ойкнул Рон, которому было просто предписано первым узнать того, кто лежал на санях Хагрида. — Это… это… — он поспешил отступить на шаг назад, за спину Гарри, но это ничего не дало. Гарри сам узнал тяжелую ношу Хагрида и, помимо своей воли, тоже сделал движение назад.
Хагрид вез тело Арагога.
Ученики, моментально забыв про клаббертов, нарост на лбу у которых вспыхивал красивым ярким светом, медленно пятились назад по направлению к замку. Первыми отступление начали слизеринцы, а замыкали шествие Гарри и Гермиона. От Рона сейчас не было никакой пользы — расширившимися от ужаса глазами он смотрел на тело гигантского паука, как будто для него мир сузился только до акромантула, неподвижно лежащего на санях. Прекратился даже шепот: только ужас («А вдруг этот паук вскочит и побежит на нас?»), не позволял ребятам развернуться к нему спиной и опрометью броситься под надежные стены Хогвартса.
Хагрид же не обращал на удаляющихся учеников никакого внимания. Монотонно дотащив сани до своей хижины, он невидящим взглядом посмотрел на ребят, а потом скрылся в домике. Вышел он оттуда минуты через две, с арбалетом наперевес и вместе с Клыком. Клабберты успели спрятаться, а потому-то волкодав не спеша затрусил к телу паука, обнюхал его и звонко гавкнул. Даже на таком расстоянии, на которое отошли ученики, было видно, как Хагрид тяжело вздохнул и несколько раз провел рукой по телу Арагога, словно гладил его.
Этого зрелища нервы ребят не выдержали. Послышались сдавленные вскрики, кашель. Рон с трудом сдерживал тошноту; до Гарри донеслись слова «он окончательно спятил». Но, стоило ему развернуться, чтобы узнать, кто это сказал, ребята гурьбой бросились в замок. Рядом с ним остались только Гермиона и Рон, который приложил невероятные усилия, чтобы не побежать вслед за остальными.
Гермиона закусила губу.
— Гарри, — неуверенным тоном сказала она. — Нужно узнать у Хагрида, что случилось!
— Что случилось? — переспросил Рон, и в его голосе отчетливо послышались истерические нотки. — Гигантский паук случился, разве непонятно! И случилась его выставка на всеобщее обозрение!
— Надо пойти к Хагриду, — в голосе Гермионы росла решимость, — и все у него выяснить.
— Милости прошу, — отозвался Рон. — Девушки — вперед!
Гермиона только фыркнула и смело зашагала по направлению к хижине Хагрида. Гарри с упреком поглядел на Рона.
— Ты позволишь ей одной подойти к гигантскому пауку?
Рон вел героическую борьбу сам с собой — морщился, хмурился и собирал волю в кулак. К счастью, это не заняло у него много времени.
— Гермиона, постой! Подожди меня! — и Рон направился за девочкой.
— Вот это другое дело, — одобрительно хмыкнул Гарри и пошел за друзьями. Ему тоже было не по себе от одного вида гигантского паука, но за этим чувствовалась какая-то загадка, что-то необъяснимо черное. Это не было ощущение темной магии, как, например, в достопамятную ночь, когда в Хогсмиде провели ритуал Ордена Феникса. Какие-то смутные образы мелькали у Гарри перед глазами, но они не источали ненависть и злость.
— Хагрид, — осторожно позвала Гермиона. — Что случилось?
Лесничий вытащил из кармана носовой платок размером с наволочку и шумно в него высморкался.
— Это… — просипел он, показывая на тело паука. — Вот… нашел в лесу. Арагог это… Мертвый уж давно… — и он утер нос концом платка.
Гарри стоял и молча смотрел на громадное безжизненное тело акромантула. Даже Рон подошел поближе и встал рядом с Гарри, без особой боязни разглядывая Арагога. Гермиона молчала, помня рассказ Гарри, как Арагог однажды пытался скормить их на ужин своей семье. Странное чувство появилось у Гарри, когда он смотрел на хлюпающего Хагрида. Кто-либо другой поднял бы лесничего на смех, увидев, как тот почти рыдает над телом гигантского паука, акромантула, одного из самых опасных животных на земле. Но только не Гарри. Он помнил все до мелочей, что случилось ему увидеть три года назад, когда он попал в воспоминания Тома Риддля. Как Хагрид, в то время учившийся в школе, заботился о пауке, прятал его ото всех и кормил. Как выпустил его на волю, когда понял, что чудовищному созданию угрожает опасность. Да, чудовищному созданию, но единственному другу Хагрида в то время. Кто по своей воле стал бы дружить с полугигантом, да еще и со странностями? Гарри вспомнил, что за год до этого умер отец Хагрида, и не приходилось сомневаться, что после этого он еще больше замкнулся в себе, ища утешения лишь в одном — дружбе с Арагогом.
— А я ему ведь г'рил тогда, что в лесу ему понравится, — Гарри не сразу понял, что Хагрид рассказывает про Арагога Рону и Гермионе. — Он-то сам рад был, что из замка ушел! Помню, умолял по страшному, чтобы я его отпустил. Дрожал весь, как заяц, будто храбрость потерял… Люто они того василиска боялись! А потом я ему друзей прикупил, устроился он в лесу, все спокойно было. А тут такое…
— Хагрид, — Гермиона рискнула сделать еще один шаг к телу Арагога. — Он был слепой, да?
Хагрид кивнул.
— Но почему тогда у него вообще нету глаз?
Гарри и Рон переглянулись, а затем вместе обошли паука с другой стороны. Гермиона оказалась права — все восемь глаз отсутствовали.
— Кто его знает, — Хагрид не придал этому особого значения. — Тот убивца, кто его жизни лишил, небось и с глазами че сотворил. Я, пожалуй, отвезу его куда-нить… похороню подальше…
Ребята пошли обратно в замок. На лице Гермионы явственно читалось любопытство.
— Ну что? — не выдержал Рон. — Ты хочешь сказать, что это не случайно? Что его убили только затем, чтобы получить глаза? Но он же был слепой!
— У живого акромантула, пусть даже и слепого, просто так глаза не отнимешь, — глубокомысленно заметил Гарри. — Зачем-то ведь его убили! Черт! Мы не спросили у Хагрида, живы ли остальные пауки? Их ведь там была тьма-тьмущая!
— Спасибо, я помню, — Рон все же не смог преодолеть свой страх до конца. Видимо, то, что происходит сейчас, он преодолел, а вот воспоминания, в которых он до смерти боялся пауков, так и остались. — Гермиона! Ну так что?
— Понимаете, в чем дело, — развернулась к ним Гермиона. — Акромантул — это сильное магическое существо, ведь он умеет говорить. А все сильные магические существа обладают целым набором других возможностей. Например, его слюна очень ядовита, но вещества, содержащиеся в ней, уникальны и часто используются в редких зельях.
— А глаза? — быстро спросил Гарри. — Его глаза используются для каких-нибудь зелий?
— Насчет глаз ничего не могу сказать, — покачала головой Гермиона. — Надо посмотреть в библиотеке. Вы со мной? Надо опробовать, научились ли вы пользоваться Быстрым Поиском?
Но даже годами испытанная Гермионой система не дала никаких результатов, и Рон с трудом удерживался от того, чтобы раскритиковать ее в пух и прах. Никакого сведения о глазах акромантула они не нашли.
— Это еще ничего не значит, — поспешила успокоить их Гермиона. — Если мы не нашли это с помощью Быстрого Поиска, то это не значит, что сведений вообще не существует. В прошлом году я тоже пыталась найти для Гарри что-нибудь, что помогло бы ему дышать под водой…
— И тоже не получилось! — констатировал Рон.
— Поэтому, — Гермиона не обратила на его слова никакого внимания, — придется действовать старым добрым способом.
— Это каким?
— Брать в руки стопку книг и просматривать их от корки до корки. Рон, ты же обещал, что поможешь мне, вот давай и помогай. Половину книг отнесешь ко мне в комнату, а половину — вам с Гарри. Глядишь, может чего и обнаружим!
— Вы на ужин не опоздаете? — поинтересовался Гарри, глядя на часы.
— Мы скоро будем, — донесся до него из-за книжных полок ответ Гермионы.
Спустившись в Большой зал, Гарри лоб в лоб столкнулся с Малфоем. Тот был один, без Крэбба и Гойла.
— Что, Поттер, тоже расстроен смертью гигантского паука? — издевательски спросил он. — А то тут один ходил весь заплаканный…
— Малфой, исчезни, — резко бросил Гарри. — Я не в настроении, и твоя противная рожа — это не лучший способ его поднять!
— Смотри, Поттер, я тебя предупреждаю! Будешь водиться с такими, как Хагрид, тебя постигнет то же, что и это чудовище!
— С какой это стати тебя волнует моя жизнь? — огрызнулся Гарри.
— Нисколько не волнует, — осклабился Малфой. — Даже наоборот! Если с тобой что-нибудь случится, всем будет только легче! Ты, Поттер, крайне редкий и древний экземпляр… — он прервал свою речь и отправился к слизеринскому столу. Оглянувшись, Гарри увидел спускающихся Рона и Гермиону.
— Чего тут Малфой делал? — буркнул Рон.
— Сказал, что если буду продолжать водиться с Хагридом, меня постигнет участь Арагога, — передал слова Малфоя Гарри. — Думаете, это что-нибудь значит?
— Это значит, что он еще более наглая сволочь, чем я думал, — мрачно ответил Рон.
Ужин был великолепен. Телячьи отбивные, посыпанные неизвестной пахучей зеленью, фаршированные баклажаны, воздушное печенье, оригинального вкуса компот из свежих яблок… Гарри вспомнил свое давнее обещание крепко поругать Добби за один из испорченных завтраков, и тут же его забыл. В конце концов, все могут ошибаться, даже домовые эльфы.
— Мм, красота, — промычал Рон. — Невилл, ты случайно не видел Джинни?
Невилл, сидевший рядом с Гарри, помотал головой.
— Минут десять назад она была в гостиной, — сообщил он.
— Привет всем! — это была Джинни. Она неслышно проскользнула за спиной Гарри и уселась напротив него. — Гермиона, тебя искал кто-то из первоклассников. Они не знают, как превращать чернильницу в мячик.
— Опять, — вздохнула Гермиона. — Я ведь все им уже объяснила! Джин, а ты не могла им рассказать?
— А я что, помню? — удивилась Джинни и заслужила одобрительный кивок головы Рона. — Мне это не нужно.
— Правильно, Джин, — кивнул Рон, тщательно пережевывавший бифштекс. — Это только Гермиона знает все, что нужно и все, что не нужно.
— Рон, рано или поздно это пригодится, — возразила ему Гермиона, пристукивая ложкой по столу. — Ты же не считаешь, что все, чему нас здесь учат, бесполезно?
— Не все, — согласился Рон. — Помнишь, недавно профессор Фигг рассказывала про замечательную порчу, вот только я забыл, как она называется. Вот если бы наложить такую на Малфоя, и он бы стал маленьким зелененьким человечком. Что скажешь, Гарри? Здорово, да?
Но Гарри с трудом понимал, о чем говорит Рон. С того самого момента, как появилась Джинни, он почти что полностью утратил интерес к окружающему его миру. Все его внимание приковывала только рыжеволосая девочка, сидящая напротив него. Он ловил каждый ее жест, каждый взгляд… Его пробил пот, сделалось душно. При попытке отвести глаза от Джинни он почувствовал такую слабость, что чуть не упал в обморок.
«Боже, что со мной?» — лихорадочно соображал он, прикрывая пылающие щеки руками. — «Неужели я влюбился? Бред! Это не может произойти вот так сразу!» А второй голос внутри его возражал: «Брось! Откуда тебе знать, как это происходит? Это любовь, друг мой, самая настоящая! Не то, что ты испытывал к Чу, нет!»
«Но это невозможно. Почему Джинни? Почему только сейчас?»
«Ты что, забыл? Уже четыре года ты знаешь, что она в тебя влюблена. Рано или поздно ты бы созрел, чтобы ответить на ее чувства. Вспомни, как вы проснулись рядом в Большой зале, как она выглядела на конкурсе красоты… Какие слова ты ей говорил в тот вечер, а?»
«Нет, это невозможно. Я еще не разобрался в своих чувствах, но это не любовь!»
«Любовь, любовь! Все возможно!»
«Нет, такого не может быть! Не может!»
«Все может быть…»
— Не может! — заорал Гарри, и все вокруг подпрыгнули от испуга.
— Гарри, что с тобой? — испуганно воскликнула Гермиона. — Ты… ты в порядке?
— А что со мной? — произнес он хриплым голосом. — Что-то не так?
— Рефлекто! — Гермиона махнула палочкой и перед Гарри мгновенно материализовалось зеркало, из которого на него уставился малознакомое лицо. Да, это был он, но в каком виде! Щеки раскраснелись, зрачки расширились до неузнаваемости, отчего его глаза казались практически черными… Губы то сжимались, то разжимались, будто боролись с неведомой силой.
— Я… Я, пожалуй, пойду, — пробормотал он, не глядя по сторонам, откуда на него взирали удивленные ребята. — Пойду, прилягу, — он встал с места и пошел к выходу, но по пути успел обернуться как минимум пятнадцать раз — только ради того, чтобы в очередной раз взглянуть на Джинни, недоуменно смотревшую ему вслед. Рухнув на кровать в своей спальне, он постепенно успокоился. Неужели он и вправду влюбился в Джинни Уизли? Кто знает, как это происходит? Может, у него особенные симптомы этой приятной болезни? Раз уж он не самый обычный мальчик?
— Да нет, — развеселился он, — это бред! Это невозможно! Это просто невозможно! — успокаивал он сам себя, в то время как второй голос ехидно прорезался сквозь тишину.
«Невозможно, даже если ты сам этого хочешь?»