Гарри медленно выздоравливал. Медленно, но верно заживали нанесенные ему Люциусом Малфоем раны, следы пыток на теле и невидимые шрамы в сознании. Мадам Помфри совместно с Дамбльдором рекомендовали ему придерживаться постельного режима еще несколько дней, и Гарри неукоснительно соблюдал их требования. Он сам понимал, что еще слишком слаб, чтобы вставать на ноги. Огорчало его только одно: про него как будто забыли. Дамбльдор больше не приходил, и Гарри не видел, чтобы директор вообще появлялся в больничном крыле. Профессор Люпин исчез также внезапно, как и появился. Ждать того, что его навестит Снейп или вновь разругавшийся с ним Рон, не приходилось. Но и к Джинни, по-прежнему не приходящей в себя, никто не заходил. Ни одноклассники, ни родители (неужели Дамбльдор еще им не сообщил?), ни родные братья — Фред, Джордж или Рон…
Единственным человеком, кто приходил к Гарри, оказалась Гермиона. Она долго сидела рядом с ним и Джинни, рассказывая ему, что происходит в волшебном мире. Впрочем, об этом он догадывался и сам.
Паника.
Разгром министерства магии, гибель множества сотрудников, возвращение Вольдеморта — факт, который признали уже абсолютно все… Нарушилась система, отлаженная с годами. В мире воцарился хаос — больше не было контроля сверху, больше никто не мог давать указания, что надо делать, а главное — как. В Лондоне была анархия, ежедневно расползавшаяся по окрестностям столицы и дальше. «Ежедневный Пророк» теперь больше напоминал сводки с передовой. Сотни колдунов и ведьм потеряли веру в будущее, уезжая на континент или скрываясь среди маглов. Газеты выходили нерегулярно, и было чудом, что они все еще выходили. «Дырявый Котел» закрылся; в Косом переулке было объявлено чрезвычайное положение. Страх витал над Англией.
Никто уже не верил в то, что Перси Уизли остался жив, и что вдали от душного Лондона собирает сторонников возрождения порядка и мира. Даже имя Дамбльдора перестало внушать уверенность. И лишь иногда попадались статьи, где безымянные авторы убеждали не терять надежды, пока жив Гарри Поттер…
Опять Гарри Поттер. Мальчик-Который-Снова-Выжил…
Он читал яростные строки газетных публикаций, лежа на больничной койке, и скрежетал зубами, но не от злости, а от собственного бессилия. Еще не все утратили веру в благополучное развитие дальнейших событий, но таких было очень и очень мало. И они нуждаются в том, кто повел бы их за собой.
«Мы все знаем — сейчас ходят разные слухи, — писал один из журналистов, — но одно известно точно: Гарри Поттер жив. Альбус Дамбльдор отказался давать нам информацию о его месторасположении, но это не главное. Мальчик, ставший причиной падения Сами-Знаете-Кого, снова с нами, и это много важнее, чем обещания министерств магии других стран прислать нам в помощь хорошо обученных авроров. Вне всяких сомнений, Гарри Поттер должен помочь нашему сообществу в тяжелой борьбе…»
Должен… Гарри отшвырнул газету и уставился в потолок. Он же не полководец, который может встать во главе войска и смело повести его навстречу врагам. Как, интересно, они себе это представляют — помощь пятнадцатилетнего мальчика, который несколько дней назад пережил такое, чего не пожелал бы никому.
И что делать с Орденом Феникса? Члены которого практически неуязвимы для всех заклинаний, способны устоять даже перед Убийственным проклятием и обрели бессмертие? И как, спрашивается, можно противостоять Вольдеморту, если тот, несмотря на все старания со стороны Дамбльдора, смог провести кровавый ритуал посвящения в члены Ордена, и зловещая некромантия сделала его самым могущественным волшебником на земле?
Гарри не знал, куда деться от этих мыслей. Бывали моменты, когда он думал — все, конец, конец всему… Бороться бессмысленно, осталось лишь ждать. Ждать… и умереть, когда придет время. А потом что-то переключалось в его внутреннем монологе, и спокойный голос рассудка говорил: «Не бойся. Помни, что могущество заключается не в силе и не во власти. И даже не в бессмертии, которым овладел Вольдеморт. А могущество заключается в единстве. Каким бы сильным волшебником не был Вольдеморт, он — ничто без своих сторонников. Кто он в одиночку? Никто. Лишить его поддержки, и зло само уйдет из этого мира, потому что у него не будет другого выхода. Зло должно как-то передаваться, а этого не случится, если те, кто его передают, перестанут быть таковыми…»
Поначалу Гарри пугался подобных слов, которые для него были совершенно нехарактерны. Однако шло время, и он понял, что эти мысли были его собственные — мысли старого Гарри Поттера, еще не знавшего ничего об Ордене Феникса и еще не видевшего кошмар кровавых ритуалов. Он вел ежедневную борьбу с новым Поттером, Поттером-пессимистом, и в конце концов победил.
Гермиона сообщила ему, что Хогвартс сейчас пустует. После известий о том, что произошло в министерстве магии, были отменены все экзамены (несмотря ни на что, Гермиона говорила об этом с явным сожалением), и профессор МакГонаголл объявила, что учебный год можно считать завершенным даже без сдачи экзаменов. А уже начиная со следующего дня в Хогвартс стали приезжать родители учеников и забирать своих детей, мотивируя это тем, что в Школе чародейства и колдовства стало слишком опасно. Гарри мог их понять — новости о гибели двух учеников школы расходились как круги от камня, брошенного в воду. Дамбльдор такому повороту событий не противился, даже когда кто-то заявлял, что на следующий год ни за какие коврижки не отдаст своего ненаглядного в Хогвартс, где убивают детей.
— Остались я, Рон и близнецы, — рассказывала Гермиона. — Это из Гриффиндора. До сих пор не уехали несколько слизеринцев; все хуффльпуффцы уехали уже давно. Из Равенкло осталось, наверное, человек десять, в том числе и Чу.
— Наверное, ждет, пока я поправлюсь, чтобы начистить мне физиономию за ее палочку, — невесело пошутил Гарри. Все вещи, которые были при нем, остались погребены под завалами здания министерства магии — кольцо, которое подарила ему Джинни, его часы и палочка Чу. Его же собственная палочка, наверное, все еще лежала на верху Восточной башни, если ее не утащили с собой Упивающиеся Смертью.
Гермиона ушла, сказав, что пойдет собирать вещи. Завтра они должны были уезжать, и Гарри все время с волнением проверял, хорошо ли он держится на ногах, иначе строгая мадам Помфри оставит его в больнице еще на неделю. Правда, и мысль о том, что ему надо возвращаться к Дурслеям, терзала его не меньше. По правде говоря, он рассчитывал просить Дамбльдора о небольшом одолжении. Ему хотелось либо остаться здесь, в Хогвартсе (если не на все лето, то, по крайней мере, подольше), либо уехать с Сириусом. Проклятье, думал Гарри, откидывая в сторону очередной номер «Ежедневного Пророка». В прессе даже не было упоминаний о тех, кто скрывался под масками Упивающихся Смертью. Как бы Гарри был рад, увидев имена Люциуса Малфоя, Валдена Макнейра на передовице газет. Или, о чем можно было только мечтать, сообщения о том, что Питер Петтигрю жив, и находится в обществе Вольдеморта. Тогда с Сириуса можно было бы снять все обвинения, и Гарри смог бы жить вместе с крестным…
Но Червехвост не дозволил себе допустить такую ошибку. Практически никто из тех, кто был причастен к нападению на министерство магии, не был опознан. Всего несколько Упивающихся Смертью, не принадлежащие к Ордену Феникса, были идентифицированы. Уже после смерти. Их имена ничего Гарри не говорили — двое мелких сотрудников министерства, и один бывший фермер, который держал на Дрянналлее небольшой магазинчик.
— Как мы себя чувствуем? — голос мадам Помфри вырвал Гарри из тягостных дум. Медсестра проверила у него пульс, заглянула в глаза и еще раз осмотрела шрамы, от которых уже через несколько дней не должно было остаться никаких следов. Отвратно пахнущие снадобья, которые в огромном количестве обнаружились в шкафах мадам Помфри, действовали как и были должны. — Ну что ж, Поттер, мне кажется, что вас уже можно выписывать, — подытожила медсестра. — Смею заметить, что с каждым разом вы поступаете ко мне со все более и более тяжелыми травмами. Сначала вы испытали на себе действие дементоров, в прошлом году вас искалечил дракон, а потом Пыточное проклятие… Сейчас же вам… не буду говорить об этом… Вы потеряли много крови и были изувечены так, что в вас было трудно было признать Гарри Поттера. Настоятельно рекомендую в будущем году быть осторожнее.
— Постараемся, — пообещал Гарри, облачаясь в свою мантию, которая болталась на нем, как на вешалке. Либо что-то с одеждой, либо он похудел примерно в два раза… Сделав безуспешную попытку пригладить растрепанные волосы, Гарри сделал шаг и вышел из больничного крыла. Он бросил всего лишь один взгляд назад, туда, где лежала Джинни, а затем развернулся и пошел вперед, больше не оглядываясь.
Странное чувство овладело им, когда он подошел к портрету Полной Дамы. Вроде бы он покидал гриффиндорскую гостиную совсем недавно, а теперь казалось, что прошла тысяча лет. Безумная гонка со смертью в Хогвартсе, не менее безумный поступок, когда он схватился за портшлюс, перенесший его к Вольдеморту. Страшная сцена в конференц-зале министерства магии, больница… События шли, нет, бежали одно за другим, как секундная стрелка на часах, стремительно и неумолимо. Тебе кажется, что промелькнула минута, а на самом деле — целый час…
Полной Дамы на портрете не оказалось. Оно и к лучшему, подумал Гарри, окидывая взглядом пустующие коридоры. Он не мог заставить себя попробовать поговорить с Роном или снова глядеть в глаза Фреду и Джорджу. Рон прав, отрешенно думал Гарри, спускаясь вниз, к главному входу и выходя на улицу. Во всем виноват я. То, что произошло с Джинни, это моя вина. Если бы не я, то она была бы жива и здорова. Только мое дурацкое поведение — сначала с Зельем Усиления, а потом с портшлюсом, привело к тому, что мы сейчас имеем. И нет мне оправдания…
Вопреки настроению Гарри, погода стояла просто-таки отличная. Если в прошлом году в день отъезда хлестал дождь и под ногами хлюпала непролазная грязь, то сегодня был настоящий майский день, когда в воздухе басовито гудят жуки, еще выше поют птицы, а теплый ветер с шелестом играет листьями на макушках деревьев. Когда на опушке Запретного леса можно увидеть какое-нибудь сказочное существо, выбравшееся из-под тяжелого гнета вековых дубов на открытое пространство полюбоваться на внешний мир и встретить грядущий приход лета. Когда неподалеку от озера раздается веселая песня флейты, заколдованной Фредом и Джорджем, и, покидая водные глубины, гигантский кальмар всплывает на поверхность, привлеченный непонятными звуками, и за это ему достаются остатки завтраков учеников Хогвартса. Когда теплые вечера наполнены таинственной тишиной, которую изредка нарушают счастливые первоклассники, беззаботно играющие в салки, забыв про наступающие экзамены…
Эти ставшие такими привычными картины мирной жизни Хогвартса пронеслись у Гарри перед глазами за несколько секунд, и он вытер набежавшие слезы. Все это в прошлом, в том же самом, где осталось его детство, радостное и печальное, единственное и незабываемое…
Гарри просто шагал вперед и даже не заметил, как ноги сами привели его к домику Хагрида. Где-то с минуту Гарри сомневался, стоит ли ему вообще заходить, но желание повидать великана и узнать, как он себя чувствует после проклятия подвластия, перевесило страх и стыд за самого себя.
Хагрид был дома. Постучав в дверь, Гарри сперва услышал, как лесничий чертыхается себе под нос, и только после этого идет открывать дверь. Но, увидев, кто к нему пришел, Хагрид впал в неописуемый восторг.
— Гарри! — от радости он рухнул ему на плечо, и Гарри с трудом удержался на крыльце. — Гарри, Гарри… — он повторял его имя, словно больше не знал, что сказать. Изнутри выскочил Клык и стал прыгать вокруг них, высунув язык и очумело размахивая хвостом. — Живой, надо ж… — Хагрид буквально внес Гарри в дом и усадил в кресло. — А я-то, дурак, ничего и не приготовил съесть-то… А ведь намедни еще думал, что ты зайдешь…
— Да нет, Хагрид, ничего страшного, — светящаяся счастьем заросшая физиономия Хагрида настраивала на веселый тон разговора. — Меня в больнице закормили…
Улыбка моментально пропала с лица Хагрида. Он замолчал на мгновение, а потом вдруг разрыдался.
— Хагрид, ты что? — испугался Гарри. — Что с тобой?
— Гарри, я ж это… я ж… — всхлипывания мешали ему говорить, но Гарри все же разобрал отдельные слова. — Я в тебя стрелял, Гарри… Меня ж… проклятием-то заколдовали… Я ж убить тебя мог…
— Хагрид, ты не виноват, — громко произнес Гарри, но с таким же эффектом он мог ничего не сказать — рыдания продолжались. — Хагрид, ты ни в чем не виноват! — заорал Гарри, и Клык испуганно прижал уши. Самому Гарри показалось, что он чуточку оглох. Хагрид поднял на него красное заплаканное лицо и промолчал, а Гарри понял, что он на правильном пути. — Ты не виноват, что на тебя наложили проклятие подвластия! Дамбльдор рассказал мне о тебе! Ты молодец, что боролся с его действием, и смог частично его преодолеть! Лучше, чем ты, не смог бы поступить никто!
Хагрид шумно высморкался в огромный платок.
— Ты… это, правда так думаешь?
— Конечно, — горячо заверил лесничего Гарри. — Это только я совершаю одни глупости, из-за которых страдают другие…
— Ты это, у профессора Снейпа научился, что ль? — Хагрид вытер глаза. — Что на себя наговариваешь? Ты ведь сестренку Рона спас, а? Ну вот… Да если бы не ты, Гарри, Сам-Знаешь-Кто уже б налево и направо людей убивал бы, злодейства творил… А Дамбльдор сказал мне, что спрятался он, вишь, пока что. Затаился, ждет чегой-то… Чтой-то у него не так пошло, мнится мне. Что тогда, когда ты мальцом был, остановил его, что вот щас… Это ты у нас герой, Гарри, — и Хагрид потрепал его по и без того взъерошенным волосам. — Смог встретить все лицом к лицу, и живой остался… Родители б тобой гордились…
— Наверное, Хагрид, — и грустная улыбка появилась у него на лице. — Наверное…
— Ну, ладно, — поднялся Хагрид. — Что тут сидеть… пошли лучше на улицу, клаббертов посмотрим…
— Как они, в порядке? — Гарри не смог обмануть самого себя, что очень привязался к веселым зеленым существам. Хагрид только отмахнулся.
— Да что им будет… Только эти двое дерутся иногда. Твой клабберт, то бишь, Гарри, и еще один, которого Малфой переучивал на кличку другую откликаться. Как один что поймает, так другой к нему сразу — и начали отнимать друг у друга…
Клабберты встретили Хагрида и Гарри радостными прыжками чуть ли не выше головы самого Хагрида. Успокоились они только тогда, когда Хагрид с помощью Гарри раздал каждому из них по огромному хвосту, ранее, очевидно, принадлежавших очень большим ящерицам.
Гарри провел у Хагрида все оставшееся после обеда время. Только когда солнце начало клониться к закату, он отправился в замок. Два клабберта по имени Гарри и Драко провожали его почти до самых дверей и отстали, лишь увидев профессора МакГонаголл. Строгое лицо преподавательницы трансфигурации могло отпугнуть кого угодно. Впрочем, стоило Гарри подойти поближе, МакГонаголл уже нисколько не походила на сурового декана колледжа Гриффиндор. Перед ним стояла усталая пожилая женщина, с подрагивающими уголками губ.
— Поттер! — она положила ему руку на плечо, и Гарри с удивлением заметил, что рука тоже дрожит. — Вы уже на ногах… Что ж, хорошо. Пойдемте, я провожу вас до гостиной…
Сопровождаемый профессором МакГонаголл, Гарри устало брел по знакомым коридорам. Что же имел в виду Хагрид, когда говорил про то, что Вольдеморт спрятался и чего-то ждет? А в газетах пишут совсем другое! С одной стороны, всюду паника и ужас, чуть ни конец света, а с другой — почти что победа, как говорит Хагрид, что, мол, Вольдеморт затих… С чего бы это вдруг? Он обрел бессмертие, теперь никто не в силах ему противостоять. Или Дамбльдор прав, говоря, что Вольдеморт в результате темного ритуала получил совсем не то, что хотел?
— Профессор, а что с экзаменами? — вспомнил Гарри. — Гермиона сказала мне, что их отменили. Это так, да?
— Совершенно верно, — МакГонаголл погрозила кулаком Пивзу, рисовавшему на стенах непристойные картинки. — Мы решили перевести всех учеников на следующий курс без экзаменов. Во-первых, многие из преподавателей не могли принять участие — профессор Снейп, Хагрид, профессор Фигг… Во-вторых, почти все ученики покинули школу, как только стало известно о падении министерства магии.
— Глупо, — проворчал Гарри. — Ведь Хогвартс — это самое безопасное место во всей Англии. Неужели они это не понимают? Они думают, что от Вольдеморта можно спастись в собственных домах?
Профессор МакГонаголл как-то странно посмотрела на Гарри, но больше ничего не сказала, пока они не дошли до портрета Полной Дамы.
— Шоколадный торт, — сказала профессор и пропустила вперед Гарри. — Спокойной ночи, Поттер. Да, и вот еще что: директор просил вас зайти к нему завтра перед отъездом.
Она думает, что после всего, что произошло, я буду спать спокойно, несколько раздраженно размышлял Гарри, поднимаясь к себе в спальню. Если бы не тоник, который Гарри выпросил у Гермионы, он бы уже сошел с ума от кошмаров. Ему два дня подряд снились ужасающие сны, в которых лилась кровь, рушились стены, сверкали обнаженные клинки и ярко вспыхивали огни заклинаний. Мадам Помфри он беспокоить не стал, а вот помощи у Гермионы попросил.
В этот день Гарри ночевал в спальне, рассчитанной на пять человек, в полном одиночестве. Личных вещей Дина и Симуса не было — видимо, они покинули Хогвартс, как и многие другие. Кровать Невилла была аккуратно застелена, но его рюкзак и остальные школьные принадлежности остались на месте. Рон также не появлялся, и у Гарри родилось подозрение, что тот отправился спать куда-нибудь в другое место. Например, в больничное крыло, рядом с Джинни, благо презираемый им Гарри Поттер наконец-то оттуда убрался. Или попросился в комнату к Фреду и Джорджу. А может (чем черт не шутит!) к Гермионе…
Отношения его лучшего друга (бывшего, поправил он себя, теперь уже бывшего) с лучшей же его подругой на протяжении всего этого года ставили Гарри в тупик. Периоды озлобленной неразговорчивости сменялись временами, когда Рон был готов исполнить любое желание Гермионы, попроси она его хоть поцеловать гигантского паука. Частые и довольно-таки громкие ссоры, имевшие место быть зимними вечерами, уже на следующее утро полностью забывались. Небольшая размолвка могла превратиться то в большой скандал, а то и наоборот — еще сильнее укрепить их и без того крепкие отношения. Всего этого Гарри не понимал. Почему-то ему казалось, что Рон и Гермиона усложняют все до небывалых масштабов. Впрочем, это очень походило на правду. Рон мог сотворить проблему из воздуха, а Гермиона со своим серьезным отношением ко всему, что встречается ей на этом свете, подчас была не в состоянии просто проигнорировать случившееся.
Странно было лежать в комнате вот так, одному, когда не с кем перекинуться словом, некому пожелать спокойной ночи и услышать в ответ сонное ворчание. Четыре пустые кровати с отдернутыми пологами ежесекундно напоминали Гарри о том, кто виноват в том, что произошло. Он, Гарри Поттер, и никто другой… Первым поплатился Невилл Лонгботтом. Его близость к Гарри, особые обстоятельства личной жизни и еще детская доверчивость и непосредственность сделали его самой удобной мишенью, по которой можно было нанести удар. И, нанеся его, обернуть эту мишень против следующего игрока — Гарри. И привести в исполнение идеальный план, который удался на все сто…
Рон… Нисколько не сомневаясь в том, что все кончено, Гарри тем не менее где-то в глубине надеялся, что это просто ошибка, что Рон рано или поздно все поймет и осознает, как он поступил. Он всегда действовал импульсивно, редко задумываясь о последствиях, и Гарри уже не раз становился свидетелем, к чему приводит такое поведение. А что же он сам? Будет стоять и смотреть, как от него уходят лучшие друзья, продолжая оплакивать свою никчемную и бесполезную жизнь? Будь жив Малфой, он бы своими насмешливо-презрительными замечаниями напомнил бы Гарри, что надо делать. Но Драко Малфой, то ли друг, то ли враг, уже ничего не мог сказать…
Размахнувшись, Гарри изо всех сил ударил кулаком о стенку. Боль несколько отрезвила его, но и на несколько ближайших часов прогнала сон. У него еще было время поразмыслить, он еще мог что-то решить, пока находился в Хогвартсе в окружении тех, кто мог ему помочь. Потому что уже через двадцать четыре часа он будет выслушивать гневные монологи дяди Вернона наподобие «какого дьявола этот несносный мальчишка вернулся почти на месяц раньше?»
Время еще было. А были ли для этого силы?
На следующее утро хмурый и невыспавшийся Гарри спустился в Большой зал. Впечатление, которое на него произвел завтрак, было удручающее. Во всем огромном зале еле набралось чуть более двух десятков таких же мрачных и неразговорчивых школьников. Увидел он и Рона, сидевшего на противоположной стороне стола, напротив Фреда и Джорджа. Близнецы вели себя на удивление тихо. Даже пылающие рыжим шевелюры как-то потускнели, словно улавливая настроение их обладателей.
Гарри поздоровался с Гермионой, а потом подошел к Чу, на ходу придумывая оправдание тому факту, что он потерял ее палочку.
— Э-э… Чу, привет, — промямлил он, пряча руки в карманах. — Я… мм… я брал у тебя палочку и… как бы тебе сказать… она…
— Ты ее потерял? — она удивленно вскинула глаза, и Гарри сразу же стало ясно, что Чу ничего не знает. — Или сломал?
— У меня ее отняли, — выкрутился Гарри. — Отняли и… В общем, у меня ее больше нет… Если тебе будут нужны деньги, чтобы купить новую палочку, то ты только скажи… Я помогу…
Чу смерила его изучающим взглядом.
— Давай договоримся так, — сказал она. — Летом я куплю себе новую палочку, а потом пришлю тебе сову, хорошо?
— Идет, — согласился Гарри, про себя думая, что сова Чу может до него и не долететь, если дела пойдут как и тем летом, когда с ним прервали все контакты. Попрощавшись с Чу, Гарри вышел из зала и направился туда, где его ждали.
Он без проблем добрался до кабинета директора. Странно, вспомнил он, за преподавательским столом в Большом зале он не увидел никого из профессоров. Куда они могли все подеваться? Собрались в кабинете у Дамбльдора?
— Берти Боттс, — произнес Гарри, и горгулья, к его удивлению, отъехала в сторону. Он был уверен, что пароль уже давно сменили и не надеялся, что название Всевкусных Орешков сработает и на этот раз. Поднявшись на эскалаторе вверх, Гарри даже не стал стучать в дверь, а просто открыл ее и вошел внутрь.
Дамбльдор был в своем кабинете. А вместе с ним там оказался и Сириус.
— Гарри! — воскликнул он, обнимая крестника и прижимая к себе. — Наконец-то я смог тебя увидеть… Как ты себя чувствуешь?
— Сейчас уже лучше, — он на минуту представил, что должен был чувствовать Сириус, узнав, что его похитил Вольдеморт. Наверное, это была невыносимая боль, подумал Гарри, а ведь было еще и продолжение кошмара, когда его, чуть живого вернули в Хогвартс и несколько дней он находился между жизнью и смертью…
Сириус наконец-то, к величайшему облегчению Гарри, отпустил его и быстрым шагом прошел через комнату, подойдя к столу Дамбльдора.
— Дамбльдор, как такое вообще случилось? — слова давались ему с трудом. — Как получилось, что из Хогвартса, самого надежного, как я считал места в Англии, смогли выкрасть Фоукса и Гарри?
Дамбльдор отодвинул в сторону несколько золотых перьев, лежащих у него на столе.
— Наверное, в этом есть и моя вина, — тяжело вздохнул директор. — Гарри, думаю, ты имеешь право знать, что я кое о чем догадывался. Нам, — Дамбльдор не стал разъяснять, кого он имеет в виду под словом «нам», — стало известно о Зелье Усиления, которое добавляли тебе в пищу. Проследить, кто это сделал, мы не смогли, но изменения, которые после этого с тобой произошли, были видны мне невооруженным взглядом. Я совершил ошибку, решив не вмешиваться и дать тебе шанс сделать все самому. Тем более, что первый раунд борьбы ты выиграл. Я знал и о кольце, которое подарило тебе Джинни Уизли — жаль, что его уничтожили, интересная была вещица. Магический артефакт подобного рода просто не мог остаться незамеченным в Хогвартсе, и я рассудил, что в решающую минуту оно сможет нам помочь. К сожалению, я ошибся. Все мы недооценили Орден Феникса, а я — в первую очередь. Несчастный Невилл Лонгботтом… В какую игрушку судьбы превратил его Вольдеморт. И младший Малфой… Я долго не мог в это поверить. Почему-то мне казалось, что все должно быть наоборот.
— А что с Люциусом? — быстро спросил Сириус. — Его нашли?
— Люциус Малфой бесследно исчез. Его жена тоже. Их дом опустел после той ночи, когда вы с Джинни попали в министерство магии. Но это еще ничего не значит. Их семья владеет еще несколькими десятками замков по всей Англии, так что они могут быть где угодно. Об официальном розыске, как сказал Перси, и речи идти не может, а вот неофициально… Артур Уизли уже начал работать в этом направлении…
— Я вот чего не понимаю, — начал Гарри. — В газетах пишут, что наступает чуть ли не конец света, а Хагрид сказал мне, что Вольдеморт где-то затаился и ничего не предпринимает. Чему же верить?
— Думаю, надо верить Хагриду, — заметил Дамбльдор и выразительно показывая глазами на Сириуса. Анимаг хитро улыбнулся.
— Это все Перси придумал. Пускай сторонники Вольдеморта думают, что мы уже окончательно разбиты и полностью подавлены. Пусть они расслабятся, думая, что никто не окажет им сопротивления. Новое министерство магии уже начало работу, и тайно рассылает свои сообщения всем верным людям, призывая включаться в борьбу с Темным Лордом. Объявлен дополнительный набор в ряды авроров; Секретный Отдел уже отовсюду получает информацию о том, что замышляют Упивающиеся Смертью.
— Как же за несколько дней Перси смог провернуть все это? — изумился Гарри.
— Как видишь, никто из тех, кто выбрал его на пост министра магии, не ошибся.
Гарри покрутил головой. Действительно, ловкий шаг. Если даже он купился на газетные репортажи…
— Полагаю, тебе скоро пора уезжать, — Дамбльдор медленно поднялся из своего кресла и протянул Гарри что-то в кулаке, ярко блеснувшее на солнце. — Возьми это на память, Гарри.
— Перо феникса! Это от Фоукса?
— Именно, — подтвердил волшебник. — Тебе будет приятно слышать, что твоя палочка тоже нашлась. На самом верху Восточной башни, там, где разыгралась последняя схватка Невилла и Драко. Держи…
Гарри взял палочку, и приятное тепло, точь-в-точь, как и когда он ее покупал, разлилось по всему телу. Он спрятал палочку в рукав и посмотрел на перо Фоукса.
— А зачем это, профессор?
— Когда усталость и боль подойдут совсем близко, возьми это перо и внимательно посмотри на него. И тогда, может быть, в нем ты увидишь феникса, самую благородную птицу на свете. Вспомнишь его песню, и силы вернутся к тебе. Это перо лежало на твоей подушке, когда ты выздоравливал. Ты же не думаешь, что связь, которая была между тобой и Фоуксом, исчезнет навсегда?
— Не думаю, — пробормотал Гарри, вглядываясь в причудливые изгибы пера и любуясь игрой малиновых красок на нем.
— Поезд отправится в одиннадцать часов, — напомнил Дамбльдор. — У тебя, Гарри, осталось еще полтора часа.
Сириус положил руку на плечо Гарри.
— Дамбльдор, это действительно необходимо? — спросил он. — Нельзя ли…
— Нет, нельзя, — отрезал директор, и Сириус сразу как-то сник. — Прости, Сириус, я знаю, о чем ты хотел меня попросить. Сложившаяся ситуация такова, что Гарри лучше вернуться к своим родственникам. Возможно, потом можно будет…
— Я могу хотя бы проводить его до вокзала? — хмуро проворчал Сириус. — Или нет?
— Конечно, — ответил Дамбльдор. — Но только не дальше. Постарайся сделать так, чтобы тебя не заметили.
Впервые за многие дни Сириус рассмеялся. Но очень невесело.
— Об этом не волнуйтесь. Я уже три года скрываюсь от стражников Азкабана, министерства магии и магловских авроров. Я привык.
— Тогда пошли, — выдавил из себя Гарри. Сириус превратился в собаку и подбежал к двери, а Гарри бросил последний взгляд на Дамбльдора. Старый волшебник поднял вверх руку в прощальном приветствии, и этот жест сказал Гарри больше, чем могли бы сказать слова. Они прощались, завершая еще одну главу книги под названием Жизнь. Главу, где они потерпели поражение. Прощались будто навсегда, но зная, что пройдет совсем немного времени, и они снова встретятся. И снова будут бороться, потому что это единственное, что им остается.
— Да, Гарри, — настиг его удивительно молодой голос Дамбльдора. — У нас все еще впереди.
Сириус ударом лапы открыл дверь, и Гарри последовал за своим крестным.
Конечно же, он не мог уехать без того, чтобы не зайти в последний раз в больничное крыло, и даже строгая мадам Помфри не смогла ему в этом отказать. После того, как Гарри выписался из-под ее опеки и перестал быть ее пациентом, она снова стала относиться к нему как к очередному назойливому посетителю.
— Ну хорошо, — сдалась она, глядя на умоляющее выражение лица Гарри. — Но только пять минут. И чтобы никаких собак! — грозно приказала она, показывая пальцем на сидящего у ног Гарри Шлярика. Анимаг обиженно тявкнул и улегся ждать Гарри под дверью.
Джинни выглядела точно также, как и вчера. Ему неожиданно вспомнился тот момент, когда он нашел ее в Тайной Комнате — такая же неподвижная фигурка с огненно-рыжими волосами, лежащая на полу. Сейчас он точно также стоял над ней в оцепенении, но если тогда, в Тайной Комнате, он мог помочь ей, то что он мог сделать в данный момент?
Гарри осторожно присел на край постели и взял руку Джинни в свою. Рука была холодная, как лед, и этот холод постепенно начал передаваться и Гарри. Он убрал руку и достал из кармана то, ради чего пришел сюда. Золотой медальон его отца… Подарок, который сделал ему Сириус… Наверное, Джеймс Поттер подарил его Лили Эванс совсем в другой обстановке, подумал Гарри, аккуратно кладя медальон на подушку рядом с Джинни. Это произошло в день их свадьбы, когда оба они были счастливы больше всех людей на свете. Что бы сказал отец, увидев своего сына, почти что сломленного духом и непонятно как еще живущего, который оставляет бесценный подарок девушке, так похожей на Лили и на чью долю выпали такие испытания, какие не всякий способен себе представить? Поверил бы он своим глазам, увидев эту сцену?
— Неважно, что случится в будущем, — прошептал Гарри, глядя на закрытые глаза Джинни. — Пусть он останется у тебя…
Мадам Помфри не решилась возразить Гарри по поводу посторонних предметов в больничной палате.
Дорогу к платформе, на которой оставшихся учеников уже ждал «Хогвартс-Экспресс», Гарри проделал в одиночестве. Конечно, если не считать Сириуса в облике большого черного пса. Вместе со Шляриком, свернувшимся у его ног, Гарри ехал и в безлошадной карете, подпрыгивая на каждой кочке, вместе с анимагом сидел и в купе, благо свободных мест было огромное количество. Один раз ему показалось, что в коридоре мелькнула чья-то рыжая шевелюра. Мелькнула, и сразу же исчезла. Один, он остался один… Видимо, это судьба, грустно решил он, накрывая мантией клетку с Хедвигой — сова не одобряла яркого солнца. От меня отвернулись даже те, кто был друзьями на протяжении пяти лет. Что же говорить об остальных?
Смотри, Гарри Поттер, хорошенько посмотри по сторонам. Не говори, что ничего не видишь. Правильно, вокруг тебя никого нет. Одни погибли, а вторые ушли в сторону. И, может быть, правильно сделали, потому что иначе они бы разделили судьбу первых. Подумай еще раз, прежде чем сделать шаг навстречу кому-либо. Вспомни, какая участь ждала Седрика, что случилось с Невиллом и чем пожертвовал ради тебя Мундугнус Флетчер. Подумай, Гарри, подумай…
Теперь, когда Вольдеморт стал членом Ордена Феникса, больше не было нужды прятаться. И Гарри не удивился, когда к нему в купе заглянула физиономия Гилдероя Локхарта. Правда, исчезла она точно также быстро, как и появилась. Что ж, бывшему преподавателю защиты от темных сил повезло, и Темный Лорд не избрал его своей мишенью. А что он будет делать теперь? Наверняка постарается смешаться с толпой остальных колдунов, ищущих спасения от тьмы, расползающейся по Англии. В такое время слава — неверная подруга, это уж точно…
А где-то после обеда дверь в купе отворилась и на пороге появилась Гермиона. За ее спиной висел рюкзак, судя по всему, целиком забитый книгами.
— Ты даже в поезде не расстаешься с учебниками? — вяло улыбнулся Гарри. Гермиона тем временем уселась напротив него, для чего ей пришлось ногой отодвинуть Шлярика в сторону. Анимаг обиженно заворчал и переполз в другой угол купе. Самое интересное — Гермиона была настолько поглощена своими собственными мыслями, что даже не удивилась, почему это Сириус сопровождает Гарри в Хогвартс-Экспрессе.
— Гарри, ты не хочешь поговорить с Роном? — неожиданно поинтересовалась она. Гарри поперхнулся последней оставшейся у него шоколадной лягушкой.
— А может, мне просто подойти и попросить его хорошенько мне врезать?
— Гарри, перестань молоть чушь! — рассердилась Гермиона. — Я знаю, о чем ты сейчас думаешь — ах, я проклят судьбою, я герой-одиночка, мне никто не нужен… Все это ерунда, — такой распаленной Гермиона еще не была. — Ты не можешь ни в чем себя упрекать!
— А если это не ерунда, а правда? — горько произнес Гарри. — Разве недостаточно смертей?.. А что касается Рона… Он ведь сказал, что никогда меня не простит.
— Рон слишком часто говорит то, что первое приходит ему на ум, — буркнула Гермиона, — а потом об этом сожалеет. Я уверена, что он уже все понял и простил тебя.
— Ты уверена или ты это точно знаешь? — уточнил Гарри. Гермиона только махнула рукой, мол, нечего продолжать разговор в таком духе, если ты не хочешь. Вместо этого она вытащила из рюкзака толстенную книжищу и положила ее перед Гарри.
— «Методы высшей арифмантики»? — прочел он на обложке. — И что все это значит?
Староста Гриффиндора выглядела крайне довольной.
— Помнишь, профессор Люпин сказал, что существует способ убить Вольдеморта? Только для этого нужно знать те заклинания, которыми он пользовался при обряде Ордена Феникса… — Гермиона просто-таки дрожала от желания поделиться с Гарри какой-то информацией.
— И что? — Гарри еще не понимал, куда клонит Гермиона.
— Узнав эти заклинания, мы сможем разложить их на составляющие, проанализировать и выделить нужные компоненты, из которых составим новое заклинание, способное отнять жизнь у бессмертного мага. Это очень ужасно звучит, но на самом деле — обычная арифмантика, правда, с применением некоторых формул из высшей математики.
— А как мы узнаем эти заклинания?
Теперь уже пришел черед Гермионы хлопать глазами.
— Но, Гарри, ведь ты же был там… Ты слышал все, что говорил Вольдеморт. Мне нужно, чтобы ты…
— Но я ничего не помню, — ничуть не покривив душой, сказал Гарри, и Гермиона сразу сникла. — Конечно, я помню сам ритуал, но заклинания Вольдеморта не смогу воспроизвести… — перед его глазами моментально возникло изображение Темного Лорда, читающего цепочки заклятий, и направляющего палочку на Фоукса. Сделав мысленное усилие, Гарри ничуть не удивился, когда понял, что на самом деле заставить вспомнить его эти заклинания — задача невыполнимая. — Гермиона, это было… Я думаю, что даже если бы я старательно все запоминал, то, что произошло со мной потом, уничтожило бы эти воспоминания без остатка. Мне казалось, что кто-то залезает прямо ко мне в душу, выворачивая ее наизнанку и вытряхивая все без сожаления. Дементор в сто раз лучше, чем это…
Гермиона, всеми силами стараясь скрыть разочарование, убрала обратно «Методы высшей арифмантики» и отрешенно уставилась в окно, за которым пролетел большой майский жук. Это напомнило Гарри о том, что случилось год назад в Хогвартс-Экспрессе.
— Интересно, как там поживает Рита Скитер, — Гарри посмотрел на Гермиону. — Ты ведь говорила, что выпустишь ее в Лондоне. По всей видимости, она сдержала свое слово и молчала целый год… Даже не верится…
— Она слишком боялась, что ее тайна станет известна еще кому-нибудь, вот и перестала писать свои грязные статейки, — фыркнула девочка. — А вот что будет теперь, когда министерства магии больше не существует?..
Гарри не стал говорить про тайну Перси, который продолжал свою неутомимую деятельность на посту министра где-то в недоступном для Вольдеморта месте.
— Подъезжаем, — напомнила ему Гермиона. — Скоро вокзал… Как ты думаешь, тебя встречают?
— Наверное, Дамбльдор как-то сообщил Дурслеям, что я приеду раньше обычного. Думаю, они убьют меня прямо на вокзале.
Гермиона ушла в свое купе, а Гарри стал собирать вещи.
— Сириус, — обратился он к Шлярику, мигом вскочившему и преданно заглядывавшему Гарри в глаза. — Я думаю, нам надо слушать Дамбльдора. Тебе нельзя показываться на людях. Я бы с удовольствием взял тебя с собой, но Дамбльдор это запретил. Наверное, пора расставаться…
Анимаг тихонько проскулил что-то невыносимо-жалобное, а затем протянул Гарри лапу. Пожав ее, Гарри обхватил пса и потрепал его по густой шерсти.
— Пока, Сириус. Уже вокзал. Ты сможешь выбраться отсюда? Не хочу, чтобы нас видели вместе…
Вместо ответа Шлярик взобрался на кресло, мощным ударом лапы нажал на защелку, и окно отворилось. Звонко гавкнув напоследок, анимаг одним прыжком выскочил в окно, и Гарри оставалось только смотреть, как черный пес ловко приземлился на все свои четыре лапы и побежал по платформе.
Поезд замедлял ход, и вот он уже остановился у платформы девять и три четверти. Гарри выскочил из вагона и быстрым шагом направился к барьеру. Наверное, мистер и миссис Уизли уже там, ждут своих детей… И как теперь он может смотреть им в глаза? Гарри с разбегу влетел в барьер, вылетел на противоположной стороне и, уткнувшись носом в землю, быстрым шагом пошел к выходу с вокзала. Боковым зрением он заметил миссис Уизли, которая обнимала вышедшего сразу за ним Рона и близнецов, и мистера Уизли, что-то рассказывающего Гермионе.
Он не смотрел. У него не было сил обернуться и встретиться взглядом с родителями Джинни. Поэтому он только отметил, что Дурслеи уже ждут его около своей машины, и направился к ним.
— Гарри! — позвал его кто-то из-за спины. Гермиона, с которой он даже не попрощался. — Гарри, постой!
Он не обернулся, а только ускорил шаг.
— Гарри, балбес, остановись! — это уже были близнецы.
— Гарри, пожалуйста…
Рон?!
Он не обернулся.
— Приехал? — прошипел дядя Вернон, швыряя его чемодан в багажник. — Садись, да поживей!
Краем глаза в зеркале заднего вида Гарри уловил, как к нему бежит Гермиона, а вместе с ней и Рон, но в этот момент он залез в салон, дядя Вернон включил зажигание, и машина тронулась. Рон и Гермиона продолжали бежать, а машина набирала и набирала ход, и вскоре две фигурки стали совсем маленькими.
Гарри не обернулся даже сейчас. Тетя Петуния принялась ворчать насчет его летнего исчезновения («хорошо, что миссис Фигг, дай ей бог здоровья, согласилась взять тебя на месяц»), но Гарри пропустил ее слова мимо ушей. В голове у него звучал другой голос, голос Дамбльдора. «У нас все еще впереди»… И правда, думал Гарри, все начинается снова… И он приложит все усилия, чтобы вновь встретить это лицом к лицу…
А иначе и незачем жить.
Конец.