5. Ура мы ломим…
Первые дни в Дурмштранге произвели почти на всех одинаковое впечатление — разочарование.
Минерва МакГонагал не смогла попасть в школьную библиотеку. Там, как нарочно, шла инвентаризация книжного хранилища. Проход был загорожен сдвинутыми стеллажами и огромными залежами книг, лежащими прямо на полу. Профессор не смогла даже подойти к столу библиотекаря. При этом в библиотеке стояла такая какофония от щелкающих, завывающих и рычащих книг, что профессор испугалась за свои уши. Пришлось даже заткнуть их пальцами, чтобы не оглохнуть. А меж тем в глубине зала мелькала чья-то голова в сбитом на бок колпаке. Но лучше разглядеть библиотекаря никак не удавалось, видна была только ныряющая походка, как будто он слегка прихрамывал. Ни подойти к нему, ни привлечь его внимание не было никакой возможности. Профессор не смогла даже узнать, как долго будет продолжаться разбор этих книжных Монбланов. Отступление к дверям быстро переросло в паническое бегство. Но, оказавшись в коридоре за закрытой дверью, профессор почувствовала, как на смену обычной рассудительности в ней просыпается что-то близкое к ярости. Если миссис Пинс, библиотекарь Хогвартса еще как-то терпела вторжение в свой мир назойливого профессора, то, похоже, ее местный коллега решил, что легче всего избавиться от докучливого посетителя, не впустив ее вовсе. И самым обидным было сознание своей полной беспомощности перед лицом такого бойкота, ну не применять же заклятие Сонарус для магического усиления голоса. Кричать в школе, хотя бы и чужой профессор не могла.
Следующим потерпевшим крушение всех своих надежд оказался хогвартский лесник. Его целью был местный зверинец. Когда он с утра пораньше вышел во двор, специфический запах быстро дал ему нужной направление. Этот запах всегда неизменно витает там, где содержится много животных. Вот и на новом месте, Хагрит только повел носом, и тот мгновенно указал ему куда идти. Но, когда Рубеус уже подошел к заборчику, огораживающему жилища братьев наших меньших, то он уткнулся в запертые ворота. Недоумение великана разрешилось быстро. На воротах кто-то предусмотрительно нарисовал мелом стрелку как раз на уровне глаз Хагрита. Стрелка указывала на беленький листочек, пришпиленный к столбу. Это было объявление о том, что в связи с угрозой неведомой инфекции в зверинце объявлен карантин, и доступ к зверям разрешен только по специальным пропускам. Хагрит на всякий случай еще раз подергал за ручку дверь, но она по-прежнему была закрыта. Пришлось и ему возвращаться обратно. А беленькая бумажка насмешливо глядела ему вслед.
Но самым обиженным на судьбу оказался бравый командир авроров. Когда поутру он дал команду своим подчиненным начать установку защиты резиденции хогвартской делегации один из двух чемоданов опять исчез! Из запертой заклинанием комнаты! Пароль, от которой кроме самого Аластора Моуди не знал никто!
Сначала мистер Моуди успокаивал себя тем, что подобного просто не может быть. Этот чемодан уже пропадал, а, как известно снаряд в одну и туже воронку дважды не попадает. Это правило знает любой военный человек. Поиски в комнате, где были заперты оба чемодана, велись тщательно и за портьерами, и под лавками и даже за картинами, что висели на стенах. Но потом пришлось констатировать факт, что у любого правила есть исключения. И это исключение было в наличии в отличие от второго чемодана. Его-то как раз и не было.
По тревоге были быстро собраны все члены делегации. И о печальной судьбе чемодана мистера Хмури узнали все.
— Клянусь, сказал он в завершение своего рассказа, что отныне я буду путешествовать только с сундуком. Больше никаких чемоданов я не потерплю.
Когда о пропаже бедного аврора услышал молодой Олливандер, он с уважением посмотрел в сторону профессора Дамблдора. Такое простое решение проблемы его домашнего эльфа ему в голову не пришло.
Из-за всех этих неприятностей настроение у всей команды резко пошло на убыль. День был основательно испорчен. А за ним и следующий. Бездеятельность пагубным образом сказывалась на боевом духе всех кроме профессора Дамблдора. Он все день где-то пропадал, и несколько раз его видели в компании с Петером Клемансом. Этот дурмштранговец ходил с таинственным видом и о чем-то шушукался с главой их делегации. К вечеру, когда атмосфера в резиденции стала просто невыносимой и для начала бурных ссор нужна была только маленькая искра, профессор Дамблдор пригласил всех в свою комнату. Вошедших гостей встречал все тот же Петер. После того как все расселись, молодой человек объявил, что начинается первый в истории Дурмштранга гала-концерт с участием звезд местного шоу-бизнеса, представленных здесь непревзойденным Петером Клемансом, сценическое имя — Петер Зонко. В ответ на жидкие хлопки, эта самая звезда поклонилась и попросила внимания.
Когда все затихли, Петер полез в карман, порывшись в нем, он вынул белоснежный носовой платок, затем какую-то коробочку и продолжал
— Сейчас, одну минуту. — И вот на свет появилась обычная расческа, какие мужчины обычно носят в карманах. Артист бросил ее на стол. Расческа тут же превратилась в маленький горшочек. Из него показался росток, который стал быстро расти.
Меньше чем за минуту стали видны растопыренные мясистые листья, жуткого неопределенного цвета. Образовавшийся кустик продолжал расти. Пока все заинтересованно смотрели на его ускоренное развитие. А тем временем Петер доставал из коробочки маленькие конфеты и предлагал их присутствующим.
— Море вкуса и всего три с половиной калории, пробуйте, пробуйте господа. — Молодые авроры переглянулись, и Том взял драже оранжевого цвета. Подозрительностью он еще не сравнялся с Хмури Диким Глазом, и поэтому решительно положил на язык конфету. Оказалось вкусно, тогда и другие зрители стали брать драже. А тем временем, в горшке на столе продолжалось развитие кустика. И, наконец, показался бутон, и раскрылся восхитительный цветок. Петер поклонился и объявил:
— Вы удостоены чести первыми видеть рождение и развитие чудо-цветка, который я посвящаю своей родной школе — Цветок-Дурмштранга. — Раздались аплодисменты. Всех ближе к цветку сидел мистер Моуди. Он захотел поближе его рассмотреть и сразу почувствовал, то, что все почувствовали немного позже. От куста шел резкий, одуряющий запах. У Аластора засвербило в носу, он пытался сдержаться, но не выдержал и от души чихнул. Минерва МакГонагалл поспешно достала платочек и закрыла им нос. Мистер Хмури тоже хотел, было лезть в карман, но щекотка в носу все не проходила, и он снова еле сдерживался. Тогда Петер предложил ему тот платок, что уже лежал на столе. Но как только грозный аврор поднес его к своему носу, платок заверещал очень высоким голосом:
— Ой, не могу! Ой, не могу, щекотно! — И от платка тоже послышались: «Апчхи! Апчхи!» Вперемешку с криками: «Безобразие! Заразили! Спасайся, кто может, чихальная инфекция!»
От неожиданности Аластор Моуди выпустил из рук платок и поглядел на него с таким неописуемым возмущением, что спокойно на это смотреть было невозможно. Первым засмеялся Дамблдор, затем захихикала Минерва, а потом захохотал Рубеус.
Пока все смеялись, запах от цветка пропал совершенно, а Петер абсолютно серьезно продолжил:
— Да, забыл предупредить, цветок-Дурмштранга, лучше не нюхать в первую минуту после зацветания, а потом — пожалуйста. Никто не хочет убедиться? — Но никто не хотел. Оба помощника мистера Моуди к их чести нужно сказать, всеми силами старались не смеяться над своим командиром. Но что это? Один из них, издав икающий звук, превратился в огромный апельсин. Апельсин задрожал и с оглушительным хлопком лопнул. Во всех окружающих полетели брызги апельсинового сока. «Ай, ой!» Слышалось в последующие минуты. Все кто попробовал конфеты юного Зонко, на несколько секунд превращались в те фрукты, чей вкус имели конфеты, а затем фрукты лопались и брызгали во все стороны сладким соком. Зрители неожиданно для себя стали участниками выступления. В первый момент они опешили, но затем весь юмор ситуации дошел до всех. И общий смех сопровождал каждое новое превращение, этой процедуры не избежал никто. Один Петер стоял среди заляпанных разноцветным соком зрителей все такой же спокойный даже слегка меланхоличный.
— Ну что ж, — объявил он, — по техническим причинам, связанным с потребностью всем отправиться привести себя в порядок, концерт досрочно заканчивается. Благодарю всех за внимание. Рекомендую всем, если хотите повеселиться или разыграть друзей приобретайте всемирноизвестные непревзойденные приколы от Зонко. — Наградив артиста напоследок аплодисментами, все дружно разошлись по комнатам, как сказал Петер, приводить себя в порядок. Из коридора доносился радостный голос Хагрита:
— Профессор, профессор, а вы видели, в какую грушу я превратился? — МакГонагал что-то отвечала, и снова голос Хагрита —Да что вы, из вас получилась такая прекрасная слива, жаль, что я такой второй больше никогда не увижу. Надо же, целый фруктовый сад получился, а сок, какой вкусный. У Петера хорошо бы пошла реклама.
После успеха гала-концерта настроение в группе резко улучшилось. А, когда на утро прилетели долгожданные Фокс с Синьором, началась серьезная подготовка к турниру. Фокса с грифоном завалили всевозможными советами по-поводу того, как одолеть демонов самым лучшим образом.
Наступил день первого соревнования. Профессор Дамблдор со своими бойцами заняли красный угол арены, а в синем углу появились директор Шварцстоун со своей парой демонов. Первый из них был большого роста не меньше двух с половиной метров роста и весь покрыт бурыми пластинами, вроде рыбьей чешуи. Мощные ноги поддерживали бочкообразное туловище, с маленькой рогатой головой. В лапах демон сжимал внушительного вида дубину, а его хвост все время нервно стучал по полу. Второй демон отличался от первого во всем. Если первый имел более или менее традиционный для демона вид, то второй скорее был похож на крокодила, и цветом, и формой. Лишь красные глубоко сидящие глаза были типично демоническими. Зрители встречали всех появляющихся бойцов бурными аплодисментами. Реклама этого боя, вероятно, была организована самым тщательным образом, и зал был полон. А вмещал он на своих трибунах без малого тысячу человек. В Хогвартсе помещений подобного размера не было. В главном зале могли свободно разместиться все ученики и преподаватели школы, и этого как справедливо полагали все обитатели английской школы, вполне хватало. Кстати, зал, где в первый вечер встречали английскую делегацию был очень похож на своего английского коллегу. Этот же зал Дурмштранга был раз в пять больше. Загадка, зачем школе нужен такой зал, разрешилась самым банальным образом. Квиддитч, разумеется, квиддитч был этому виной и слишком суровый климат.
Рассмотрев зал более тщательно, можно было увидеть квиддитчные кольца, сдвинутые к задней стене. Несомненно, здесь проводились соревнования в самой популярной игре магов. Профессор МакГонагалл, как большой поклонник этой игры сразу поняла преимущества игры в закрытом помещении. Чемпионат по квиддитчу в Дурмштранге длился дольше. Игры и тренировки не зависели ни от погоды, ни от рано садящегося зимой солнца. Не говоря уже о неудобстве игры под дождем или снегом.
— Везет же некоторым, вздохнула профессор арифмантики. — Но вздыхай, не вздыхай, такой зал в Хогвартсе не сделать, даже максимально перестроив нижний этаж замка. Если только поиграть с искривлением пространства. Минерва начала просчитывать про себя варианты. И слегка увлекшись, чуть не пропустила начало боя. Рядом с местами, которые занимали Минерва и Аластор Моуди, сидела шумная компания. Ее ядром были двое магов очень непохожих друг на друга. Один был маленьким и кругленьким, а второй его полной противоположностью. Конечно же, высокий и худой, да еще с таким унылым лицом, глядя на которое можно, точно понять смысл высказывания — от подобного зрелища мухи дохнут.
Но, вот, вокруг арены подняли защиту, и рефери за боковой линией скомандовал начало поединка. Оба бойца Шварцстоуна рванулись вперед, а феникс и грифон немедленно взлетели. Тактика демонов стала ясна с первых минут. Горилообразный монстр размахивал дубиной, пытаясь сбить одного из летунов, а зеленый проворно полез по решетке ограждающей арену, вверх, карауля зазевавшегося противника. Лапы его в отличие от крокодильих, видимо, годились для карабканья по решеткам. Феникс и грифон не подпускали близко к себе врагов и кружили над ареной, выискивая способ обойти защиту демонов и зайти к ним со спины. На атаки они пока не решались.
Профессор Дамблдор пристально смотрел на своих бойцов. Он держал с ними мысленный контакт и предупреждал их когда, они, увлекшись, могли попасть в опасную зону возле демонов. Верный Хагрит в свою очередь охранял профессора от любопытных зрителей, не подпуская их слишком близко.
В кружении и топтании прошло не меньше часа. Лапа бурого демона с зажатой в ней дубиной неутомимо рассекала воздух. Это постоянное вращение напоминало ветряную мельницу. Только это мельничное крыло несло гибель тому, кто неосторожно попадет под его удар.
Зрители начали проявлять свое недовольство отдельными криками, а рефери сделал замечание Дамблдору за пассивное ведение боя. Те из магов, что сидели ближе к красному углу пытались прорваться через защиту Хагрита, чтобы объяснить Дамблдору какой бой они хотят видеть. Особенно горячился толстячок из компании расположившейся рядом с МакГонагалл. Он совал два пальца в рот и издавал такие пронзительные свистки, что у окружающих закладывало уши.
Феникс стал подлетать гораздо ближе к дубине бурого демона, второй час со свистом рассекающей воздух. Уже раз дубина пронеслась совсем близко с радужными крыльями. Но зал буквально завопил, когда во второй раз порыв ветра, от вращения дубины сбил Фокса на землю. Все повскакали со своих мест, пытаясь лучше разглядеть, что происходит на арене.
Падение оказалось неудачным, одно из крыльев подвернулось. А зеленый демон прямо с решетки прыгнул вниз. Он приземлился на все четыре свои лапы и устремился к тщетно пытающемуся взлететь фениксу. Но ему на спину камнем упал грифон. Одновременный удар всех его четырех лап оказался полной неожиданностью для крокодилодемона. Синьор плотно прижал своего противника к полу, и тот оказался буквально распластан на нем. Лапы зеленого разъехались в разные стороны и только загребали воздух. Когда до Бурого дошло, что бой перешел на землю, он двинулся на помощь своему собрату. Но опоздал, оба летуна уже снова кружили в воздухе. На этот раз Горилообразный демон не так быстро начал свое уже привычное вращение дубиной, а зеленому и вовсе с трудом удалось забраться по решетке вверх. Феникс и грифон меж тем изменили характер своих полетов. Скорости у них возросли, и они стали гораздо ближе подлетать к смертоносной мельнице. Но при этом и воздушные потоки они теперь отслеживали внимательней. А вот бурый, наоборот, видя так близко цель, совсем перестал обращать внимание на то, где он топчется. И дубина свистела все ближе и ближе к тому месту, где на решетке притаился крокодилодемон. Директор Шварцстоун сначала мысленно, а потом и в голос требовал, чтобы бурый смотрел куда прет. Но ни мысли, ни слова уже не доходили до разгорячившегося демона. И вот это произошло. Дубина, наконец, свиснув, угодила по лапе зеленого, и тот слетел вниз. А бурый продолжал крутить дубину, как ни в чем не бывало. Разозленный крокодилодемон, немного отойдя после своего падения, напал не на ту дичь, что по-прежнему парила в воздухе, а на то, что было гораздо более доступно, то есть на ноги своего собрата. И прекрасно доказал, что не зря директор выбрал на бой именно его. Зубы у зеленого оказались очень хороши. Чешуя бурого демона для них была не большим препятствием, чем хитиновый панцирь какой-нибудь многоножки для жала обычной садовой осы. Прокусив без труда пластины, зубы уже рвали мышцы горилообразного демона. Тот издал протяжный вой, и дубина во второй раз попала по зеленому. Но в этот раз она пришлась на основание его черепа, и у Фокса с Синьором стало на одного противника меньше. Они стали еще быстрее летать, а такие недавно размеренные движения бурого, становились все более беспорядочными. На чьей стороне ожидается победа, стало ясно всем. Тактика выжидания оправдала себя вполне. Зрители уже делали ставки на то, сколько раз еще монстр сможет поднять свою дубину.
Толстячок, что так громко свистел, ударил по рукам с унылым соседом. И стал вслух отсчитывать круги дубины. — …Девять, десять, одиннадцать, ну еще раз… и двенадцать. Ура, двенадцать, я выиграл. — Унылый без спора отсчитал свой проигрыш. Рефери дал свисток и объявил победу бойцов профессора Дамблдора. Все зрители возбужденно переговариваясь, повалили из зала. А победители — Фокс и Синьор важно уселись на плечи Хагрита. И только на арене было полное уныние. Еле полз к выходу зеленый демон и сидел в углу совсем без сил бурый.
Первая победа на турнире была встречена с бурной радостью всей группой. Победителей ждала торжественная встреча. Домашние эльфы приготовили угощенье в комнате профессора Дамблдора по заранее сделанному заказу.
Следующее соревнование было по алхимии. МакГонагалл от имени Дамблдора предложила не применять жеребьевку, а распределить обязанности следующим образом. Шварцстоун — отравитель, Дамблдор — целитель. Шварцстоун согласился на такой порядок. Именно поэтому в среду с утра в резиденции хогвартской делегации опять была нервная атмосфера.
Пришел очень важный рефери, чопорный и подтянутый, как настоящий английский джентльмен. Его прислало для проведения этого соревнования английское министерство магии. Звали джентльмена мистер Слоуби. И свои обязанности рефери считал чрезвычайно важными. Он в течение всех шести часов должен постоянно находиться рядом с Хагритом. Он должен был следить, чтобы тот ел и пил все, что ему за это время будет предложено. А так же, как считалось, он имел то противоядие, которое должно спасти ассистента, если профессор Дамблдор не сможет вовремя создать нужное зелье.
Все трое вышли на улицу. В их распоряжении был весь Дурмштранг и его окрестности. Троица выглядела достаточно забавно. Первым шел Рубеус, его богатырский рост позволял смотреть на всех свысока. Но нужного снобизма у Хагрита не было, поэтому он поглядывал вокруг, не скрывая своего детского интереса. Зато мистер Слоуби имел вид подстать самому принцу Уэльскому. Жаль, что это было мало кому видно — джентльмен по соседству с Хагритом совсем терялся. А последним, с самым благодушным видом, ходил профессор Дамблдор. Казалось, что вся эта процедура его только веселит. И правда вся троица уже побывала на всех этажах Дурмштранга, нагулялась во дворе и, наконец, устроилась в удобных креслах стоящих в холле на первом этаже. Прошло уже больше пяти часов. Хагриту много раз приносили незнакомые люди разное угощение, которое великан мгновенно проглатывал. Но ничего похожего на отраву не было.
Мистер Слоуби, вдоволь насидевшись в кресле, сказал, что он на минуту и скрылся по направлению к мужской комнате.
— Эк, его прихватило, который раз бегает, — заметил Рубеус. — А что профессор. А не могут ли местные перепутать его со мной?
Профессор задумчиво оглядел Хагрита с ног до головы, и, по-видимому, решил, что английский джентльмен мало похож на колоритного лесничего Хогвартса.
— Не думаю, Рубеус, просто, наверное, желудок у Слоуби слабый. Овсянки на завтрак переел. Что-то он не возвращается. Рубеус, ты посиди здесь, а я пойду, проверю, — с этими словами профессор направился тем же путем, что и недавно ушедший рефери. Дойдя до конца коридора, заглянув в мужскую комнату, даже покричав в ней, профессор нигде не обнаружил пропавшего. Зато он обнаружил лестницу ведущую вниз.
Альбус Дамблдор покричал еще и с верхней ее площадки:
— Слоуби, эй Слоуби. — И он явственно услышал ответ. Голос был не очень отчетливо слышен, но по некоторым интонациям можно было узнать голос мистера Слоуби. Нечего делать, профессору пришлось спускаться вниз. Он зажег огонек на своей палочке заклинанием Люмос. Сначала лестница была довольно ясно видна, но постепенно волшебный огонек стал меркнуть. Профессор попытался повторить заклинание, но становилось только темнее. Хуже того, на лестничной площадке, которая располагалась двумя пролетами выше, раздался лязг, как будто закрылись железные ворота. Стало совсем темно. Профессор остановился и прислушался. Внизу кто-то был.
— Слоуби, — позвал профессор. В ответ раздался обрадованный голос почтенного джентльмена:
— Профессор Дамблдор, сэр. Как хорошо, что вы пришли за мной. Что за неприятное место. Я в этой темноте совсем заблудился. Профессор, вы где? — заволновался рефери. — Вы не уйдете? Не бросайте меня одного. Здесь
Профессор Дамблдор еще раз попытался зажечь волшебный свет, сконцентрировав вся свою силу. И какая радость, появился огонек.
При его неровном освещении Альбус успел осмотреться. Перед ним был внушительных размеров коридор. Конец его терялся в полном мраке. Лестница, на которой стоял профессор, поднималась вверх и упиралась в сплошной металл. Лестничная шахта была перегорожена. Путь наверх был отрезан. А чуть ниже профессора на той же лестнице стоял очень бледный мистер Слоуби. Пока профессор осматривался, огонек опять стал меркнуть, а из темного коридора ясно послышались царапающие звуки. Какое бы существо не издавало их, оно было очень большим. Оба англичанина замерли с ужасом, представляя того неведомого врага, что приближался к ним. Профессор попробовал простейшее заклинание Барьер и понял, что он остался безоружным. Магия не действовала.
Мистер Слоуби тоже это понял, но к чести его можно сказать, что он остался и в этой ситуации джентльменом, то есть орать он не стал, а тихо завалился на бок в обморок.
Профессор прикинул высоту лестницы и понял, что даже если ему бы удалось открыть задвижку, что закрывает выход, но затащить рефери наверх точно не удастся. Тут же пришли мысли и о Хагрите. Если это все подстроено, то именно сейчас, когда он остался один, ему и дадут яд. И бедный, доверчивый Рубеус, не найдет способа отказать от него. Мрачные мысли метались, безуспешно ища какой-нибудь выход из создавшегося положения. А скрежещущий звук все приближался. В полной темноте профессор почувствовал как мимо него,
Альбус Дамблдор в этот драматический момент почувствовал, как в нагрудном кармане появилось и стало усиливать тепло. Профессор вспомнил, что именно там у него лежит кристалл, данный ему Минервой МакГонагалл. Отпустив левой рукой мантию мистера Слоуби, он вынул, слегка пульсирующий синим светом, магический шарик. Кристалл, передающий магию, и кто-то ведет передачу по каналу, соединяющему его со вторым кристаллом. Минерва, как она узнала? Альбус Дамблдор не мешкая, поднес магический сгусток к своей волшебной палочке. Палочка начала светиться магией и с каждым мгновением этой магии становилось все больше. Меж тем профессор и мистер Слоуби уже проделали треть пути до того монстра, что таился в таинственных коридорах Дурмштранга. Вокруг метались другие и щупальца, то, что профессор был все еще свободен, было просто везением. Но вряд ли оно будет вечным и рано или поздно монстр схватит и его. Нужно решительное действие, и профессор, произнеся заклинание, отсек лучом удерживающее рефери щупальце. И сразу потащил мистера Слоуби к стене. Если им удастся спрятаться за лестницу, то появится шанс на то, что хищник их не сможет так просто оттуда вытащить.
Но вдруг в темноте вспыхнул луч света. Он вырывался из открытой двери в левой боковой стене коридора. На пороге появилась чья-то фигура, и голос Петера Клеманса позвал:
— Профессор Дамблдор. Скорее сюда. — Рядом с ним выросла вторая фигура, это был один из молодых авроров, кажется Том, но может и Ричард.
Аврор со всех ног ринулся к профессору, который тащил мистера Слоуби волоком в сторону открытой двери. Юноша немедля подхватил с другой стороны джентльмена. Вдвоем они дотащили это висящее мешком тело до двери. Как только они покинули опасный коридор, Петер поспешно закрыл дверь и наложил в специальные пазы приличных размеров брус.
— Петер, Том, — кажется, это все же был Том, — позаботься о Слоуби, — закричал профессор, а сам со всей возможной скоростью стал подниматься по лестнице. Эта лестница была полной копией той другой. За тем исключением, что она была снаружи жуткого коридора. Когда запыхавшийся профессор прибежал в холл, где он оставил Хагрита, то увидел умильную картину. Рубеус мирно спал, уютно устроившись в кресле. Профессор растолкал его и, увидев, что тот цел и невредим, озадаченно уселся в другое кресло.
— Рубеус как ты себя чувствуешь? Почему ты спишь? Тебе что-нибудь, пока меня не было, давали? — уже успокаиваясь, спросил Альбус Дамблдор.
— Ну, да был тут этот местный директор. Дал мне
Профессор засмеялся:
— Скоро, скоро. За него можешь не волноваться, у него все нормально. А ты на всякий случай выпей из этого флакона, — и протянул Хагриту маленькую бутылочку синего стекла.
— Ну что ж время испытания кончилось, пошли к себе. — И они оба отправились в свои комнаты. Впереди профессор, а за ним озадаченный Хагрит, он так и не понял, почему его никто не пытался отравить, как было обещано.
Очень скоро появился Том, он заверил профессора, что с мистером Слоуби все в порядке. На ногах остались красные концентрические следы, но в медицинское крыло англичанин дошел сам. Куда делся Петер, Том не знал, они расстались возле той самой лестницы. Клеманс обещал, как только сможет, придет и расскажет все, что он знает об этой истории. Сам же Том знал очень немного, кроме того, что Клеманс попросил его час назад покараулить в коридоре. Поэтому, лучше подождать, когда придет сам Петер. Профессору было ясно, что Том видимо много знает и о многом догадывается, но рассказывать хочет предоставить другим.
Профессор Дамблдор очень беспокоился о Петере, было слишком много вопросов. Где он, не пострадал ли, в каких он отношениях с руководством школы? Первое мнение, которое, кстати, разделяла и Минерва о парне, было не очень хорошим. Они думали, что раз его после выпуска оставили при школе, значит он любимчик. Но, кажется не все так просто. Альбус Дамблдор отдавал себе отчет в том, что без своевременного появления Петера и Тома ему бы пришлось не сладко. Когда обо всех приключениях в нижнем коридоре узнала и МакГонагалл, у нее стали глаза большими и квадратными, почти как очки, что были на носу.
— Сегодня я почувствовала, как кристалл стал вдруг очень холодным. Меня это порядком насторожило. Но я сделала все, как объясняла Мери и приложила кристалл к волшебной палочке. Кажется, при этом началась передача магии. Во всяком случае, палочка стала такой же холодной, и даже появился иней.
— А о тайнах Дурмштранга я слышала…, я однажды слышала… — пробормотала она. — …Мне рассказывали… Правда, это было очень давно…о коридорах в подземном этаже Дурмштранга. Говорили, что там живут невиданные чудовища, и о коридоре, поглощающем магию, я слышала. Как жаль, что я тогда в это не поверила…
— А кто тебе это рассказывал, — поинтересовался Альбус Дамблдор. Ему показалось, что его советник по сложным ситуациям сама попала в одну их них. Явно в замешательстве, Минерва ответила:
— Это было очень давно, я уже толком и не помню, кажется, это было, еще в школе. — Она подошла к камину и стала перемешивать в нем угли. Разговор она не собиралась поддерживать. И очень быстро, сославшись на головную боль, МакГонагалл ушла к себе.
Хагрит и авроры тоже ушли. Встал и Олливандер.
— Как у тебя дела, Грег — поинтересовался профессор. Нужна помощь?
— Нет, все в порядке. Я здесь нашел знакомого, он помог организовать встречу с одним из конкурентов отца. Послезавтра все решится. — Олливандер был невесел.
— А ты точно будешь скрывать свое имя? Подумай, если бы стало известно, что ты потомок такого знаменитого дома мастеров тебя бы встретили с распростертыми объятиями, — мягко спросил Дамблдор. Он сидел после напряженного дня, полностью расслабившись. Нос, как всегда тонул в белой бороде. Но глаза с интересом рассматривали Грега, словно анализируя, — «Ну что парень, неужто
Молодой Олливандер, словно прочтя эти мысли, ответил:
— Встретят с распростертыми объятиями в надежде на то, что я раскрою все наши секреты. Нет уж, лучше я наймусь в ученики и постепенно войду в незнакомый коллектив. Поработаю там, узнаю, как ведутся дела в Европе, а там посмотрим. Может, я еще свое собственное производство волшебных палочек организую. У отца проблемы с поставщиками волос Вейл. Он хочет совсем прекратить с ними работу. Может мне попытаться это направление разрабатывать. Как вы думаете профессор? — Альбус даже замахал на него руками.
— Ты, что? Я в вашем деле ничего не понимаю. Могу только хорошую палочку от плохой отличить, причем, даже с закрытыми глазами. А бизнес — это уж ты меня уволь, ничего советовать не буду. Одно знай, будут проблемы, всегда обращайся в Хогвартс, там помогут. А домой потянет, возвращайся, всю жизнь все равно не проживешь на чужбине. Родина, она одна.
— Ну, да ладно
Утром, пока еще Дамблдор сидел перед зеркалом, а эльф порхал вокруг с очередной щеткой, в комнату ворвалась очень расстроенная Минерва МакГонагалл. В руках у нее была газета.
С одного взгляда на нее профессору стало ясно, что вчерашнее беспокойство и тоска о доме были не спроста — что-то случилось.
Подготовка данной редакции: Клеа,
