Директор

17. Новый декан завоевывает позиции

Ну, вот, тишина в Хогвартсе кончилась, начались школьные будни. На завтраке сонные ученики не столько ели, сколько размазывали по тарелкам свою овсянку. Директор внимательно всматривался в завтракающих. За столом Гриффиндора полное уныние, видимо, вчера слишком долго засиделись в гостиной. Делились новостями, составляли планы на будущее. Команда по квиддитчу лишилась своего ловца и одного из отбивающих, те закончили школу. За столом Слизерина все в порядке. Радости через край не бьет, но и такого сонного настроения тоже нет. Рядом со Стратосом Келлером сидела его подруга Ивонна Смит. Она слушала своего соседа, а сама то и дело смотрела на преподавательский стол. Ее очень интересовал их новый декан. Ивонна пристально рассматривала профессора Снейпа, видимо, что-то решая про себя.

Директор перевел глаза на признанную красавицу Августу Крайнц. Она сидела, как всегда в окружении своей свиты, состоящей из избранных девочек Хаффульпаффа. Королева факультета томно переводила глаза с одного из своих вечных пажей на другого. И мальчики, поймав ее заинтересованный взгляд, горделиво расправляли плечи и выпячивали грудь. Августе явно скучно, еще целый год ей предстоит терпеть этих не стоящих ее петушков, но уж потом, когда выбор станет побогаче, девушка уж не промахнется. Семь лет она оттачивала свои коготки, совершенствовала свою врожденную кокетливость. Сейчас не видно, достойных ей преемниц, но девочки расцветают одним днем. И вместо гадкого утенка всем предстает прекрасный лебедь. Староста Хаффульпаффа Мариса Гонт раздала несколько экземпляров расписания уроков, которые она видимо списала с доски объявлений и, наконец, тоже приступила к завтраку. А глаза, тем не менее, проверяют, что делают другие старосты. Гриффиндорка, такая же сонная, как и весь ее стол. А Стратос? Ба, да что Стратос, Марису больше заинтересовала Ивонна. Она что-то сказала Августе, и не меньше шести пар глаз заинтересованно стали рассматривать подругу школьного старосты и тут же заинтересовались объектом ее внимания. Глаза хаффульпавской красавицы блеснули при виде достойной жертвы. Бедный Северус, кажется, сезон охоты на него открывается. Пока в стороне остаются девочки Гриффиндора и Рейвенкло, но на долго ли?

Директор скрыл свою ухмылку в бороде.

— Ничего, Снейпу, такая атака не повредит, а может даже пойдет на пользу. А то, сидит как сыч, ни на кого не смотрит.

Профессор арифмантики такого внимания не вызвала. Рядом с ней, по-прежнему, Кеттлберн. Неужели уговорит ее посмотреть своих чудных зверушек.

Альбус Дамблдор оглянулся на своего заместителя. Минерва завтракает с отрешенным видом. Директор в последний раз окинул взглядом столы и поднялся. Это послужило сигналом для профессора Снейпа. Встал то он вторым, но в двери выскочил, когда Дамблдор не прошел даже половины пути!

Альбус Дамблдор предупредил, что вернется к шести часам, и отбыл в министерство. Аластора от дел Дамблдор отрывать не стал, он готовил дела по самым закоренелым Упивающимся смертью. Разделение подследственных произошло само собой. Все фанатично настроенные, запятнавшие себя убийствами попадали в отдел Хмури Дикого Глаза, а раскаявшиеся, запутавшиеся "бараны" из армии Волдеморта разбирались другими отделами. Артур Уизли встреченный недалеко от библиотечного зала, рассказал, что почти все кто побывал в его отделе были под действием Империо и все дела имеют рекомендацию на закрытие.

Фудж после вчерашнего сюрприза, рассчитывал, что директор Хогвартса больше будет поддерживать его, а не Барти Кривуча. Но настроения вникать в междоусобицу в министерстве не было совсем. Заседание трибунала было не шуточным. Из четырех рассмотренных сегодня дел по одному был вынесен приговор — Азкабан, пожизненно.

Настроение было паршивым, когда директор вернулся в школу.

— И только он зашел в кабинет, как появилась рассерженная профессор МакГонагалл. Если вчера, рассказывая о печальной судьбе подруги, она просто горевала, то сейчас по твердо поджатым губам можно было сказать, что декан Гриффиндора находится в крайней степени гнева.

— Господин директор, — профессор взяла официальный тон, — я требую, чтобы вы вмешались и положили конец тем безобразиям, что происходят на уроках алхимии. Когда после первой пары ко мне явились первоклассники с жалобой на несправедливость профессора Снейпа, я промолчала. Но, когда после второй пары с той же жалобой явились ученики третьего класса, я пыталась поговорить с профессором. Вы знаете, что он мне ответил? — Минерва МакГонагалл не нуждалась в ответе, да директор и не пытался что-нибудь предполагать. Она также яростно продолжила:

— Этот … мальчишка сказал мне, что не нуждается в указаниях, как вести свои уроки, и что он требует, чтобы я не мешала ему готовиться к лекции. Он меня практически выставил из своей классной комнаты. Да еще и на глазах учеников. — Это, наверное, было самым неприятным для зам. Директора. — Сэр, я требую, чтобы вы объяснили ему, что подобное поведение не допустимо.

Профессор МакГонагалл в такт своим последним словам несколько раз ударила костяшками пальцев по столу.

Директор, выслушав столь горячее требование декана Гриффиндора, спросил ее:

— А как, сами уроки у Северуса проходили, все спокойно?

МакГонагалл чуть спокойнее ответила:

— Еще бы не спокойно. Я, когда расписание составляла, специально ему на первые дни ставила Гриффиндор и Рейвенкло. Думала облегчить молодому профессору жизнь. От его слизеринцев старалась уберечь. В следующем семестре предлагаю гриффиндорцев ставить в пару со слизеринцами! Посмотрим, как Снейп с таким коктейлем справится.

Директор перебил своего заместителя:

— Другими словами, на уроках у профессора Снейпа было все тихо. Я это и хотел услышать. Педсовет будет через час, тогда и обсудим все остальное.

Профессор МакГонагалл покинула кабинет директора совсем неуспокоенная.

На первую в этом году оперативку профессора собрались в предвкушении чего-то интересного. Слух о разногласиях возникших между деканами двух вечных соперников Слизерина и Гриффиндора дошел до всех. Минерва МакГонагалл расположилась возле директорского стола, а профессор Снейп опять занял место максимально удаленное от окна и от дневного света. Профессора Флитвик и Росток поэтому оказались, как раз на линии огня между двумя противоборствующими сторонами. МакГонагалл вполголоса завязала о чем-то разговор с профессором Росток, и та потихоньку начала сдвигать свое кресло к декану Гриффиндора. За ней в том же направлении двинулось и кресло профессора Флитвика. И как-то так получилось, что декан Слизерина оказался один в своем углу. Он совершенно утонул в кресле, ухитрившись куда-то пристроить свои длинные ноги.

Альбус Дамблдор начал свое речь не поднимаясь. Он призвал всех провести это совещание быстро и с толком. Первый вопрос был к мадам Хуч:

— Как себя ведут школьные метлы, которые в этом году были в значительной степени обновлены?

Учитель полетов, горячий поклонник игры в квиддитч никогда не была довольна состоянием школьных метел. И фраза о том, что метлы в значительной степени обновлены, была ею проигнорирована. Она воспользовавшись вопросом директора, который всего лишь хотел узнать не было ли проблем с самими полетами, начала убеждать, что к началу турнира по квиддитчу совершенно необходимо купить еще не менее четырех скоростных метел. Эту особенность мадам Хуч все прекрасно знали, но терпели из любви к зрелищной игре. С каждым годом скорости полетов все возрастали и возрастали, а фанаты, тем не менее, требовали все более скоростных метел. И этой гонке за скоростью не было конца.

За мастером полетов взял слово профессор Кеттлберн, он попросил профессора Росток в этом году выделить больше места под мандрагоры, потому что именно этих растения помогали справиться с большинство недугов магических животных.

Закончив с этими вопросами, директор в полной тишине перешел к тому, что было для всех присутствующих самым интересным. Профессор Трелони, которая редко появлялась общих встречах учителей, кутаясь в шаль, переводила свои любопытные глаза с каменного лица МакГонагалл в темный угол, где расположился профессор Снейп. Она ждала развлечения. Профессора Флитвик и Росток гораздо более сдержанно, но тоже были сильно заинтригованы. Дамблдор, не мучая любопытство присутствующих больше, сказал:

— А теперь я вынужден перейти к вопросу, поднятому профессором трансфигурации о ситуации складывающейся на уроках алхимии. Профессор МакГонагалл вы можете повторить присутствующим смысл ваших претензий предъявляемых профессору Снейпу?

Минерва МакГонагалл встала, повернувшись лицом к углу оккупированному деканом Слизерина.

— Суть моих претензий заключается в том, что сегодня два раза я была буквально атакована учениками младших классов, которые после уроков алхимии были буквально потрясены несправедливостью, как они утверждали, которую допустил профессор Снейп на своем уроке.

После этих слов декан Слизерина покинул свое кресло и встал, его черная фигура выглядела достаточно внушительно. Он небрежно облокотился о кресло и прошелестел в ответ:

— Господин директор, я до конца не понял, у нас здесь педсовет или судебное разбирательство? Если профессор собирается произнести обвинительную речь и вынести с вашего одобрения приговор, я, разумеется, готов выслушать ваше решение.

Северус Снейп склонил голову. А директор поспешно ответил:

— Ни о каком судебном разбирательстве профессор МакГонагалл не говорила, и у нас сейчас просто первый педсовет. Обмен мнениями между коллегами. Не понимаю, почему вы так восприняли ее слова. Пожалуйста, сядьте профессор.

Снейп вскинул голову,

— А если, это просто обмен мнениями, может, профессор МакГонагалл сядет и спокойно выскажет, что по ее мнению было не так на моих уроках? И что же так потрясло ее стойких гриффиндорцев, что им понадобилась защита их декана? — Яд так и сочился, когда профессор продолжил. — О чем мои слизеринцы, никогда не попросят! Пока дама стоит, я тоже буду стоять.

При этих словах директор Дамблдор поднялся со своего места, а профессор Флитвик заерзал на стуле, раздумывая, не встать ли и ему тоже. Директор обратился к декану Гриффиндора:

— Профессор МакГонагалл, вы не можете сесть на свое место? А то нам придется проводить совещание дальше стоя.

При этих словах профессор Кеттлберн тоже поднялся, выжидающе глядя на Минерву. А профессор Флитвик заерзал сильнее. Поскольку ноги профессора не доставали пола, ему процесс вставания доставлял определенные сложности.

Минерва МакГонагалл, неожиданно оказавшись в центре проблемы этикета, с раздражением сказала:

— Да ради Мерлина, сядьте профессор Снейп, — и села на свой стул. — Просто стоя, мне было вас лучше видно, я совсем не рассчитывала на такое проявление галантности с вашей стороны. — Потом она обернулась и добавила усаживающимся на свои места мужчинам, — и с вашей тоже.

Профессор Росток захлопала в ладоши:

— Браво, профессор Снейп! Вы нам напомнили о том, что мы в школьной текучке начинаем забывать, что мы не просто ваши коллеги, но еще и дамы. Надо бы не забывать об этом. А, Минерва?

Декан Гриффиндора, недовольная всем этим переполохом, повысила голос:

— Профессор Снейп, я не собираюсь вас учить, как вы должны вести ваши уроки, и мои гриффиндорцы не нуждаются ни в какой защите, но я хотела бы знать …

Но насмешливый голос из темноты ее перебил:

— А если вы не на их защиту ринулись ко мне в классную комнату сегодня, то извините, что я вас не правильно понял. Мне ПОКАЗАЛОСЬ, что ваши ученики сегодня были совершенно не в состоянии слушать лекцию. Мне ПОКАЗАЛОСЬ, что они готовы проспать все уроки, чтобы ночью продолжить свое веселье. Мне ПОКАЗАЛОСЬ, что, проведя вчера пол ночи на ногах, а сегодня пол дня в полусонном состоянии, они нашли лучший для себя выход, обратиться к вам за помощью, когда я не дал им мирно отоспаться на своем уроке. Но раз мне все это показалось, то я готов извиниться за свою ошибку. Если вы, конечно, хотите.

Профессор Вектор даже не пыталась скрыть улыбку, слушая речь декана Слизерина. Остальные профессора тоже развеселились, услышав такую отповедь, выданную гриффиндорцам и их декану попутно. Стойкую нелюбовь к дисциплине самого боевого факультета школы, знали все. Но обычно, как-то с этим мирились, но сейчас, выслушав Снейпа, все профессора вдруг подумали, — А чего ради? Чем Гриффиндор лучше других?

Общее мнение безоговорочно склонилось в сторону декана Слизерина. И попытка профессора МакГонагалл продолжить протестовать на небывалое количество очков снятое на алхимии, быстро сошла на нет. Минерва, оставшись в одиночестве, постаралась замаскировать свое жуткое разочарование тем, как повернул педсовет профессор Снейп.

Директор закончил разбор претензии декана Гриффиндора вопросом,

— Имеются ли у нее еще вопросы для педсовета.

На что Минерва МакГонагалл выдавила из себя, что у нее все. После окончания совещания, профессор Снейп все также стремительно, первым покинул кабинет директора. Поднятый им вихрь чуть не выдул из кабинета профессора Бинза. Он наполовину проскочил стену, когда смог справиться со своим не слишком устойчивым призрачным телом.

После окончания педсовета профессора не спешили расходиться по своим комнатам. Не только гриффиндорцам хотелось обсудить новости, поговорить ну и слегка посплетничать. Но Дамблдор всех довольно быстро выставил из кабинета. У него было намерение, еще сходить проведать свой бывший факультет. Ребята на нем учились несколько своевольные, но зато с ними никогда не было скучно. Вот от кого энергия так и лучилась. Кто-кто, а гриффиндорцы были всегда и ко всему готовы. Хоть среди ночи их разбуди и отправляй на поиски заблудившихся малышей. Такое, правда, было всего один раз. Но все же, было. Однажды они чуть ли не всем факультетом разыскивали среди осенней листвы потерявшихся щенков трехголовой собаки, когда мамаша бросила их на произвол судьбы. Хагрит бы ни за что один не справился, скорее, передавил бы весь выводок. Потом, когда щенки подросли, всех забрали в заповедники. Рубеус с трудом уговорил оставить ему самого слабенького.

Воспоминания о воспитанниках целиком заняли мысли директора, и он очень быстро дошел до башни Гриффиндора. Обычно стоило лишь только подойти к портрету Толстушки, как уже можно было определить, кто сейчас находится в гостиной. А уж тишины, такой как сейчас, там не бывало до очень глубокой ночи. Удивленный Дамблдор остановился у портрета. Толстушка открыла проход, и директор услышал всего один голос, доносящийся из гостиной. Это был голос профессора МакГонагалл:

— Если еще раз повторится такое безобразие, то я не буду ждать, когда профессор Снейп снимет с вас баллы, я это сделаю сама.

В ответ на это заявление послышалось гневное рокотание сдерживаемых эмоций. Минерва МакГонагалл без труда перекрыла его и продолжала все с усиливающимся напором:

— Вы должны сами отвечать за свои поступки. Прогуляли вчера до пол ночи. А сегодня, когда на алхимии вам не дали выспаться, вы еще и ко мне явились! Какой позор! Я сегодня, когда профессор Снейп заявил, что гриффиндорцы чуть что бегут к своему декану жаловаться, я чуть со стыда не сгорела! Его слизеринцы к нему уж точно не побегут!

В ответ на это обвинение возмущение сдерживать дальше оказалось не под силу, и хор разъяренных голосов заглушил декана. Но, вот чей-то мальчишеский голос, выкрикивая:

— Тихо! Да замолчите, вы! — успокоил клокочущих ребят. Директор узнал голос Била Уизли. Он с не меньшим напором, чем только, что отчитывала их МакГонагалл, заговорил.

— Профессор, то, что было у Снейпа на уроке.

— У профессора Снейпа, — поправила его декан.

— Пусть будет у профессора Снейпа на уроке, было просто возмутительно. Он заставил первоклассников, рассказывать ему какие магические компоненты из тех, что растут в Шотландии, они знают. А, когда один из первогодок сказал, что он знает только крапиву, этот … профессор уточнил, как часто родители пускают ее в ход, чтобы он содержал сад в порядке? Когда Джек мне рассказывал, как смеялись над ним в классе, он не знал, куда девать глаза. Вы считаете, что профессор Снейп высмеивая малышей, был прав?

— Да, мы сами виноваты, не собрались к первому уроку, некоторые даже его и вовсе проспали, — эти слова уже относились к притихшим ребятам. — И жаловаться мы больше не будем, — голос Уизли стал угрожающим. — Не хватало, чтобы слизеринцы нас стукачами называли.

— Но, профессор Снейп еще пожалеет, что он нас первым зацепил, точно говорю? — дружный гул был ему ответом. Минерва МакГонагалл не осталась в долгу:

— Это еще, что за угрозы? Вы кому угрожать вздумали? Профессору Хогвартса, декану факультета? Да вы знаете, что моментально вылетите из школы, если посмеете, что-нибудь предпринять. Лучше в этом году разделайте Слизерин в квиддитч, да кубок школы получите. Это на слизеринцев гораздо сильнее подействует, чем ваши извините глупые угрозы.

Директор тихо прикрыл дверь с Толстушкой. Сегодня не подходящий день для посещения ребят. Да и, похоже, что они прекрасно находят общий язык со своим новым деканом.

Весь Хогвартс снова встретился на завтраке. Если вчера в зале довольно уверенно витал Морфей, то сегодня все изменилось. В большей степени эти перемены затронули учеников. Стол Гриффиндора весь напрягся и ощетинился. И все молнии, что вылетали из разгневанных глаз, летели прямой наводкой по одному человеку. Тому, что сидел со скучающим видом, традиционно лишь ковыряя в своей тарелке вилкой зажатой в длинных пальцах. Все молнии разбивались о брезгливое спокойствие Северуса Снейпа.

Ребята за слизеринским столом тоже изменились. Если вчера новый декан интересовал одну Ивонну Смит, то сегодня интерес появился практически у всех. Видимо, бой, прошедший у их декана с факультетом Гриффиндора не прошел незамеченным. Но одобрения профессор еще не заслужил. Стратос Келлер выжидает и факультет тоже. Чтобы его признали своим главой слизеринцы, декану предстоит еще помериться силами с ними. Без испытания профессор Снейп никак не обойдется. И это испытание будет гораздо труднее.

Теперь, Хаффульпафф. О, тут именины сердца. Августа Крайнц сегодня сногсшибательна. Кажется, она решила не дожидаться, когда уроки алхимии начнутся в ее седьмом классе. Она начала атаку своей предполагаемой жертвы издалека. Прямо начиная с завтрака. Кружевной воротничок, выпущенный поверх ее мантии, прекрасно оттенял изумительный цвет лица красавицы. Мантию можно было бы застегнуть и повыше, даже не менее чем на две пуговицы.

Мальчики, что сидели поблизости от своей королевы при виде ее прелестей совсем потеряли аппетит. И только поочередно, то бледнеют, то краснеют. Бедные парни, они и не могут на нее СМОТРЕТЬ, и не могут НЕ СМОТРЕТЬ. Весь мир у них сейчас заключается в одном цветном пятне, в которое для них расплылась сейчас Августа. А ведь попроси их описать внешность своей пассии, кроме как, класс, супер, она такая…, больше ничего и сказать не смогут.

Так. Рейвенкло, кажется, тоже заметил, что появился новый профессор. Девочки Рейвенкло никогда не были такими красавицами, какими бывают хаффульпавки и слизеринки. Они всегда веселые, остроумные, умеют, как правило, играть на гитаре, часто неплохо рисуют. Добиваются в жизни всего сообразительностью, находчивостью и неизбывным оптимизмом. Одно их всегда не устраивает в жизни, то что, такие, как Августа Крайнц, ничего в жизни не умеют, кроме, как строить глазки и кокетничать с сильным полом, добиваются без труда того, к чему стремятся чуть менее красивые, но гораздо более энергичные девушки Рейвенкло. А именно, мужского внимания. Но сейчас, девочки решили вступить в борьбу за ценный приз. Может, самим им профессор Снейп не особенно нужен, но увести его из-под носа у Августы им показалось весьма хорошей расплатой за ее невыносимое высокомерие.

В отличие от красотки Крайнц, стол Рейвенкло, пока только изучает предмет предстоящей атаки. Так самоуверенно, как Августа, они никогда не будут действовать. Зато, заметив, что томные взгляды, кокетливые золотистые локоны на профессора не действуют, они начинают подсмеиваться над ничего не замечающей королевой.

Пока директор, посмеиваясь одними глазами, наблюдал за разворачивающимися боевыми действиями за средними столами Хаффульпаффа и Рейвенкло, он не заметил, что началась другая не менее напряженная битва. Староста Гриффиндора мисс Тратт, не взирая на предупреждающий шепот со всех сторон, решила, по-видимому, испепелить своим яростным взглядом обидчика ее факультета, все того же Северуса Снейпа. Глаза переполненным гневом и презрением впились в черную фигуру. А профессор, даром, что сидел со скучающим видом, оказался готов к этой атаке. Он поймал пущенный в него взгляд и стал методично подавлять удерживающую его волю. Если от гриффиндорского стола летел луч раскаленный чуть не добела, то он встретил холодный до изморози взгляд черных бездонных глаз. И холод неуклонно стал побеждать, пока не заморозил полностью. И тут, когда Гриффиндорка, потерпев поражение в этом состязании воли и глаз, попыталась выйти из боя, оказалось, что это не так просто сделать. Профессор, добившись капитуляции своего противника, совсем не собирался его отпускать и продолжал давить, вызывая ужас уже не у одной Элен. Альбус Дамблдор, испугавшись, что, профессор не рассчитав силы, нанесет вред девушке, заговорил с деканом Слизерина, задав ему банальный вопрос, почему тот так мало ест. Снейпу пришлось, отвечая директору выпустить свою жертву, переведя глаза на собеседника. Душа Элен Тратт, обрадованная спасением тихо скуля, забралась глубоко внутрь своей хозяйки. Возможно, даже добралась до пяток. А сама девушка припала губами к стакану сока, протянутому ей все тем же Билом Уизли. Похоже, что парень все замечает. И, кажется, даже умеет делать выводы. Он, что-то сказал за столом и все взгляды, еще обращенные на учительский стол, были спрятаны. Хорошо, ребята умеют и думать. Зря Лайма Гирр всегда обвиняла их в тупой отваге. Нет, они не тупые. Они поищут что-нибудь другое, чтобы справиться с выявленным врагом.