Директор

19. Упивающиеся смертью

В замке Малфоев затишье. Нет обычных приемов, не суетятся домовые эльфы. За целый месяц не было никого с визитом. Хозяйка дома скучает. Она не привыкла вести затворнический образ жизни. А муж на целые дни запирается у себя в кабинете, а если появляется в гостиной, то в основном молчит. И на вопросы Нарциссы, когда они поедут на курорт, нельзя ли съездить в Лондон, почему никто их не навещает, ответов никогда не бывает.

А сегодня с утра Люциус предупредил, что у них к обеду будет гость. День прошел в томительном ожидании, Нарцисса перемеряла целую кучу мантий и загоняла эльфов. Как же она была приятно удивлена, когда в госте узнала Корнелиуса Фуджа. Он всегда отличался галантностью и мог умело поддерживать разговор. Нарцисса первая захватила гостя и провела в музыкальную гостиную. Эту комнату им с Люциусом обставлял модный дизайнер, и она копировала другую гостиную, которую Нарцисса видела во Франции в прошлом году. В комнате светлые стены с еле уловимым золотистым отливом, светло-бежевая мебель и дизайнер настаивал на присутствии в комнате ярких красных пятен. Красный абажур светильника Люциус еще переносил, но картину, усыпанную ярко-красными пятнами, он регулярно выкидывал в окно. Но также регулярно Нарцисса восстанавливала ее и вешала на старое место.

Хозяйка посадила гостя в стилизованное кресло, как раз напротив многострадальной картины, и засыпала Корнелиуса вопросами о своих знакомых. Но Фудж мало смог удовлетворить ее любопытство. После событий в конце лета, когда пропал темный Лорд, многие из их круга знакомых так же тихо сидели в своих имениях и совершенно не выбирались в свет. Люциус бесцеремонно прервал их беседу:

— Дорогая, у нас еще дела, развлеки себя сама, а мы заняты.

И мужчины ушли, какая досада. Губы мадам Малфой уже привычно скривились.

Пройдя в кабинет, Люциус предложил гостю закурить, но тот замахал руками,

— Что вы, мы ведем борьбу за здоровый образ жизни. Если меня где-нибудь заснимут с сигарой, я лишусь стольких голосов на выборах, что даже трудно себе представить. Поэтому в последнее время я совсем не курю, чтобы не рисковать.

Малфой отложил сигарную коробку и подошел к бару,

— Что вам предложить? Или в здоровый образ жизни входит отказ и от алкоголя?

Фудж засмеялся:

— Нет, до этого мы еще не дошли, и хорошее вино пока не под запретом. Но, я доверяю вашему вкусу.

Фудж с интересом осмотрелся. С тех пор, когда он был здесь в последний раз, многое изменилось. Прежний хозяин любил комфорт, у него было всегда уютно, может, слегка несовременно. Люциус придерживался другого образа жизни, и прежний уют в кабинете заменен холодом и простором. Светлые, гладкие стены. И лишь несколько акварелей выделяются на них. Заметив, что гость заинтересовался картинами, хозяин чуть улыбнулся:

— Мы с Нарциссой никак не придем к общему мнению, мне категорически не нравится та мазня, что она вешает на стены. А она обвиняет меня в старомодности.

Фудж вздохнул:

— Ах, Люциус, дорогой, видели бы вы, что висит у меня дома. Картина в вашей гостиной по сравнения с моими, это шедевр. Но что делать, требования моды. Нужны яркие пятна. Я вынужден выдерживать стиль — Фудж опять вздохнул.

Хозяин протянул гостю низкий пузатый стакан.

— Кстати, о стиле. Как дела в министерстве? Как всех устраивает стиль Кривуча? — При имени своего оппонента, Фудж скривился. Воспоминания были не приятными.

— Кривуч, уже мнит себя министром. Он просто не видит себе соперников. Хам, дорвавшийся до власти. Для него совершенно не имеют значения, ни заслуги, ни опыт работы.

Малфой, изучающе смотрел поверх своего стакана на гостя. Он, казалось, оценивал, на сколько можно на того положиться. И, придя к неутешительному выводу, промолчал. А, Фудж ничего этого не заметил. Он стал подробно рассказывать, как этот новоявленный диктатор притесняет заслуженных работников. Под ними он понимал в первую очередь себя.

Малфой осторожно выяснял, а если бы не Кривуч, поддержали бы остальные министерские начальники самого Фуджа или нет. Гость оскорблено воскликнул:

— Разумеется! Какие могут быть сомнения? Если бы Кривуч, хоть раз оступился, только бы вы его и видели в министерстве, кому нравится такой деспот? От него же все стонут. Но его сейчас не тронешь, главный борец и защитник свободного мира от негодяев Упивающихся, … — Корнелиус прикусил язык, чуть запоздало, вспомнив, о месте хозяина дома среди этих самых негодяев.

Малфой криво улыбнулся:

— Не стесняйтесь, мы, и я в частности, заслужили подобное отношение. Вы еще довольно мягко меня назвали.

— Нет, я не то хотел сказать, — начал оправдываться гость, — и среди Упив…, — он уже не знал, как выйти из создавшейся ситуации, — и среди той организации были достойные люди, вы же, вероятно, знаете? — Идеально гладкий лоб Фуджа покрылся испариной.

Люциус перевел разговор на европейские дела, и смущенный своей неловкостью Фудж с радостью покинул скользкую почву:

— Вы слышали, в Швейцарии обнаружили деревушку, которая была целиком отрезана от всего мира. Их лавиной накрыло, и все жители погибли. Какая же там глушь, что целая деревня мертвецов оказалась, а никто их не хватился несколько месяцев.

Малфой еще некоторое время поддерживал разговор об этой совершенно ему не нужной деревне в далеких Альпах.

Когда гость отбыл, Люциус открыл дверь на балкон и позвал:

— Валден, ты, что не заходишь?

Пока его приятель наливал себе коньяк, Малфой позвонил, и прибывшему домовому эльфу брезгливо передал стакан, из которого пил Фудж.

Свет в кабинете был притушен, и оба мага не спешили начать обмен мнениями. Первым заговорил Малфой:

— И все же я остаюсь при прежнем мнении. Нужно подставить Кривуча. Фуджа подчинить будет не сложно. Он с нами в одной упряжке. И раз, дав себя привязать, он уже никуда не денется.

— Он трус и, спасая себя, потопит всех. Слышал, что делал Каркаров? — очень негромко ответил Макнейр.

Люциус, согласно помолчав, продолжил:

— Человеческие слабости, что может быть прекрасней. Если бы не они, как бы нам трудно приходилось. Не забывай, что Игорь прежде, чем начать всех выдавать, неделю просидел в Азкабане. А мы его миновали и благодаря Корнелиусу. Он на удивление себя умно повел с Дамблдором. Старик, кажется, дал маху. И с нами и со Снейпом.

Макнейр пошел налить себе еще.

— Ну не знаю, но не верю я Фуджу, не люблю таких. А Снейп, тоже ведь темная лошадка. Не ясно с ним что-то.

Малфой задумчиво протянул:

— Чем бы его зацепить, у него то, какие слабости? Нужно поискать его больное место. Может, карьера?

В кабинете опять повисло молчание. Макнейр вяло уточнил:

— Значит, готовим операцию? Молодой Кривуч не о чем не догадается, он из фанатиков. Лорд умел без труда таких находить. Ну, а насчет кандидатур, как договорились? Лонгботтомы?

Малфой в ответ только кивнул:

— Ты сам там не засветись, как только начнут, сразу уходи. Темную метку сделаешь и все.

— Да, что ты меня учить вздумал? — насмешка не понравилась Люциусу. — Все будет чисто. Авроров ждет хороший улов. Вот Кривуч обрадуется, когда сына увидит. И оба мага засмеялись.

В Хогвартсе все шло своим чередом. Наконец начались тренировки по Квиддитчу. Команды спешно доукомплектовывались. Вместо игроков окончивших школу набирались новые. В Гриффиндоре на место ловца пробовался Чарли Уизли.

В Рейвенкло искали замену нападающему. Слизерин все еще не выбрал нового защитника.

Но самые большие проблемы были у факультета Хаффульпафф, несмотря на то, что только его команда не потеряла в этом году не одного игрока. Их проблема была в другом, капитан команды Денис Манф совершенно забыл и о команде и о квиддитче. И все из-за красавицы Крайнц. У девушки в последнее время было хронически плохое настроение, которое в первую очередь отражалось на ее друге Денисе. Все попытки утешить Августу заканчивались плачевно для утешителя. И, наконец, Крайнц самой надоели ее постоянные неудачи с запланированной жертвой. Она еще раз перебрала свой гардероб, достала новые сапожки, каблук почти 13 см, голенище по моде, перебрала в памяти все имеющиеся в ее распоряжении женские хитрости и приготовилась действовать.

Перемену ее настроения сразу заметили соперницы из Рейвенкло. Две самых энергичные звезды факультета взялись довести Августу до нужного состояния. Для этого они подкараулили ее одну, когда Денис Манф все же собрался на квиддитчную тренировку, и завели, как бы невзначай, разговор о том, что в Хогвартсе совсем нет подходящих парней, одни малолетки тусуются. Единственный приличный парень, и к тому не подберешься, потому что он профессор и, следовательно, всем не по зубам. Августа в начале не обращала внимания на болтовню за спиной, но постепенно стала прислушиваться, а когда раздалось кощунственное заявление о том, что ей кто-то не по зубам, она больше молчать не смогла.

— Если вы не в силах привлечь Снейпа, то и не говорите так обо всех.

Девушки переглянулись, рыбка клюнула.

— А кто говорил о Снейпе, мы имен не называли, точно Ирена?

— Конечно, Кати.

— Слизеринцы его из своих рук не выпустят, тут и говорить не о чем. Кто с ними свяжется, потом пожалеет, что и думать об их декане посмел. Мы о своем профессоре говорили, нам и Флитвика хватит.

Крайнц уже не могла остановиться,

— Вот и наслаждайтесь своим малюткой, а я получу Снейпа.

Девочки тут же поинтересовались:

— Когда?

— Когда-когда. Завтра. После завтрака.

— Да, что ты говоришь, и как это тебе удастся? Ты, что за ним на метле полетишь? Не видела, как он по коридорам носится. Останавливается только, чтобы баллы с Гриффиндора снять.

— Увидите, я не я буду, если он меня не обнимет. Только завтраком придется пожертвовать, если хотите увидеть меня в его объятиях

— Что? — Девчонки так и покатились со смеху, — ой уморила, ой не могу, ой у меня тушь потекла.

— Снейп тебя обнимет, и посмотреть можно? Ну ладно, мы придем.

И убежали к себе в башню.

— Интересно, что она придумала. Ирен, как думаешь?

— Не знаю, но точно что-то придумала. Слушай, Кати, а может предупредить, Ивонну.

— Ты, что все испортишь, за такое зрелище я не одним завтраком бы заплатила. Пускай Крайнц действует.

И возбужденные девушки поторопились поделиться с друзьями результатами своего разговора с Августой.

Утром и Ирена и Кати, а с ними еще и парочка задушевных подруг, а с теми еще парочка их друзей, заняли наблюдательный пост возле лестницы, ведущей в подземелья. По коридору, примыкающему к лестничному пролету, прогуливалось еще несколько ребят. Зато за столом Хаффульпаффа в этот день староста недосчиталась многих.

Но, вот на лестнице появилась Крайнц. На ней были умопомрачительные сапожки, от их вида у всех девчонок захватило дух. В таких сапогах это не ноги, это сказка.

Августа очень медленно, очень аккуратно стала спускаться по лестнице. А в это время распахнулась дверь зала, и на пороге появился профессор Снейп. Но он не успел развить свою сумасшедшую скорость, его окликнул маленький профессор Флитвик. И Северусу Снейпу пришлось притормозить. Декан Рейвенкло чуть не в припрыжку засеменил рядом. Раздраженное лицо Слизеринца совсем не обескуражило Флитвика, он твердо решил переговорить с профессором алхимии, и даже собирался спуститься с ним в его кабинет.

Так они и подошли к лестнице в подземелья, очень маленький декан Рейвенкло и долговязый декан Слизерина.

Августа Крайнц тем временем достигла середины лестничного пролета, она оглянулась через плечо, и, прикинув расстояние до профессоров, приготовилась. С этого момента она должна была спиной чувствовать расстояние между ней и профессором Снейпом. При этом, маленький профессор Флитвик ей особенно не мешал, чем больше будет свидетелей, тем лучше. Вот шаги все ближе и ближе, скоро. Снейп вдруг насторожился, как зверь, чующий западню, и придержал шаг. Он чуть пропустил вперед своего коллегу.

А в это время каблук Августы зацепил ступеньку. На каблуках такой высоты очень трудно ходить. Это могут подтвердить сотни модниц. Поэтому не вина девушки, что, она не удержав равновесие, стала клониться назад, стараясь не упасть. И как при этом можно больно удариться! Не мудрено, что все хаффульпафцы свидетели этой сцены затаили дыхание, а профессор Флитвик неосторожно протянул руки, чтобы поддержать падающую девушку. Но беда в том, что, как только Августа почувствовала поддерживающие ее руки, она окончательно перестала балансировать и совсем откинулась назад. Но вместо того, чтобы оказаться в надежных руках профессора Снейпа, Августа с ужасом почувствовала, как она продолжает неудержимо падать, пока в ее поясница не встретила что-то маленькое и пушистое. Это была голова профессора Флитвика. Руками он упирался в лопатки девушки, а головой в поясницу. Может, он бы и удержал падающую красавицу, если бы она, почувствовав такую странную опору, не завизжала от испуга и сложилась пополам. При этом она повалила бедного Флитвика, упав таки на него сверху. Всю галантность с профессора, как рукой сняло, как только он почувствовал, что на его давит довольно тяжелое тело. Он стал изо всех сил барахтаться, пытаясь выбраться на свет. Опомнившиеся рейвенкловцы кинулись вытаскивать своего сердитого декана. При этом, сильно друг другу мешая. А сверху на эту кучу — малу иронично смотрел декан Слизерина. И начали подтягиваться и другие любители пикантных ситуаций, в основном тоже их того же факультета. Выскочивший из общего зала Денис Манф, раскидал рейвенкловцев и извлек, наконец, из этого завала изрядно помятую подругу. Он наградил откровенно скалящихся слизеринцев убийственным взглядом и утащил ее залечивать раны.

Наконец, наконец, нашелся кто-то устоявший перед Крайнц. Торжество девушек Рейвенкло было чистым и незамутненным никакими сомнениями. Рассказы тем, кто не видел всей картины, заняли не меньше трех дней. А, когда вся история была рассказана, по меньшей мере, раз двадцать и острота первого восприятия утихла, обе провокаторши смогли оценить ситуацию без прикрас.

— Ирена, а сапожки все же были хороши. Как ты думаешь, Августа каблук не сломала? Жаль было бы потерять такую вещь, — вздохнула Кати.

— Так ведь не тебе терять, а она еще достанет.

— Слушай, а тебе ничего не показалось странным в этой истории?

— Как это ничего? Там все было странным.

— Да я не о том. Помнишь, Снейп на лестнице нашего декана вперед пропустил?

— Ну, да. А что такого?

— Кати, а ты случайно Ивонне ничего не говорила?

— Кати! Мы же договорились!

— Да я как-то случайно.

— Ну, да случайно. Случайно сбегала в Слизерин, случайно отыскала Ивонну, случайно ей все рассказала, а она случайно предупредила Снейпа. Эх ты болтушка!

— А Ивонна, какова? Выходит, она уже все знала, когда я ей рассказывала, а такое изумление было — Ирена только покачала головой.

— И ты тоже?

И обе девушки понурились.

— И как это так получается, что когда нужно что-то сохранить в тайне, так ведь прямо сил никаких нет. Все мысли о том, — А я чего знаю! И удержаться, не намекнуть о тайне, нет никакой возможности.

Пока Хогвартс бурлил от своих внутренних страстей, в мире тоже кипели страсти. Все началось с трагедии. Первыми подняли тревогу соседи семьи Логботтомов. Уже под самое утро их дома залил яркий свет, льющийся с улицы. Он имел многим знакомый мертвящий зеленоватый отлив. Именно такой свет давал смертный знак, выпускаемый Упивающимися смертью над местами проведения своих акций. И бежать смотреть, что случилось, обычно никто не торопился. Другое дело сейчас, после гибели черного Лорда. Стоило знаку только вспыхнуть над домами, как из домов сразу начали появляться заспанные хозяева. Нужно ли удивляться, что также быстро появившиеся авроры успели захватить почти всех налетчиков в масках и плащах. Успел аппарировать всего один. А трое были захвачены преобладающими силами вовремя явившихся авроров. А может, дело было в другом, в том, что слишком рано был сотворен смертный знак неопытными сторонниками павшего владыки? Яростное сопротивление этой группы было довольно жестко и быстро сломлено, а сами они направлены в Азкабан, ожидать решения трибунала. Нападению подверглась молодая семья Лонгботтомы. Муж и жена сами работали аврорами и поэтому они часто своего годовалого сынишку отправляли к бабушке. На счастье и в эту ночь малыш Невилл гостил у бабушки. Но сами супруги, хотя и остались живы, но это для них не было счастьем. Когда, с них сняли заклятье Круциус, оказалось, что и муж и жена почти совершенно потеряли рассудок. В больнице св. Манго врачи очень сомневались в возможности их быстрого излечения. Воздействие заклятия Круциус за пределами болевого порога было слишком долгим и лишь случайно не привело к смерти.

В утренних газетах, не было подробностей этого печального происшествия. Журналисты лишь нагнетали страсти, по поводу того, что Упивающиеся смертью совсем обнаглели, так действовать после гибели своего предводителя. Они должны быть примерно наказаны, и общественное мнение очень быстро было создано. — Трибунал и немедленно.

В Хогвартсе полученные известия заставили Альбуса Дамблдора сразу прервать завтрак. Он в очень мрачном настроении отправился в Лондон. Прерванный завтрак был очень кстати и еще одному человеку. Северус Снейп, прихватив газеты, тоже уединился у себя в подземелье. Когда он явился на уроки, его было трудно узнать. Он скорее был похож на приведение. Практически все уроки он просидел за столом, опустив голову. Свесившиеся волосы не давали никакой возможности увидеть лицо профессора. А голос, которым он давал задание для самостоятельной работы утратил даже малейшие признаки жизни. Даже в голосе приведений иногда бывает больше эмоций. За весь день на уроках алхимии не было снято ни одного балла и что совершенно невероятно не было сделано ни одного замечания. Шок от такого поведения грозного профессора, вкупе с распространяющимися слухами о произошедшей трагедии, поразил всю школу. Слизерин замкнулся, Гриффиндор насторожился, а реакция Хаффульпаффа и Рейвенкло сделало эти факультеты очень похожими — круглые глаза и перепуганные лица.

Когда Альбус Дамблдор прибыл в министерство, оказалось, что и этот важный орган государственной власти может быть полностью введен в столбняк. По коридорам никто не ходил, из кабинетов не доносилось ничьих голосов. Казалось, что министерство замерло, затихло и скоро грянет буря. Дамблдор не смог найти в своих кабинетах ни Фуджа, ни Кривуча. Причем у кабинета Фуджа не было и секретаря, а секретарь Кривуча не понимала ни одного задаваемого ей вопроса и только с ужасом смотрела на директора. Профессор пошел знакомой дорогой в отдел к Аластору Моуди. Секретный отдел, несмотря на свою привычку к экстремальным ситуациям, тоже находился в легкой панике.

 — Что случилось? — первое, что спросил директор, оказавшись в кабинете Хмури. — Что у вас тут происходит? Где Фудж и Кривуч?

Аластор Моуди хмыкнул.

— Фудж прячется и выжидает, как и все министерство, а Кривуч решает, что делать, то ли сразу подать в отставку, то ли провести последнее заседание трибунала, а потом уйти.

Аврор, видя полной непонимание Дамблдора, пояснил:

— Среди тех, кого захватили ночью, был сын Кривуча. Барти-младший. — В голосе аврора послышался намек на сочувствие. — Кто его не поймет, если он уйдет сейчас? Судить своего единственного сына. Это чересчур даже для Кривуча. Да еще газеты развернули компанию за скорейшее наказание виновных. Следствия толком еще не провели. Странно все было, что ж это они, вызвали Морсморде и решили задержаться до прибытия авроров? И куда делся четвертый? Хотелось бы узнать кто это. Да нет никакой возможности. — Профессиональные рассуждения Хмури Дикого Глаза заинтересовали Дамблдора.

— Все трое признали свою вину, и никакого четвертого говорят, не было.

— Фанатики. С такими не поговоришь. Тут даже магия не поможет. — Заметив вопрос профессора аврор пояснил — В мозгах одна любовь к сам-знаешь-кому и горе по поводу его гибели. А больше ничего, или стерли им все, или соседям померещилось, и на самом деле не было четвертого.

— Скоро в газетах появится имя Криучей. Утром еще ничего не просочилось, а днем увидишь какую сенсацию, устроят газетчики, это тебе не засыпанная деревушка в Альпах.

— После такого, новости из Англии выйдут на первый план по всему миру. Такой скандал. И на гребне его мы получаем нового министра магии. Фудж теперь не имеет соперников, больше кандидатов на этот пост нет.