Деканы

5. Факультатив по Алхимии.

После похода в магазин приколов до сведения всех учеников школы было доведен запрет пользоваться любой пиротехникой в стенах Хогвартса. Старосты должны были разъяснить все своим факультетам. Штрафные санкции за нарушение этого запрета были страшными. До пятидесяти очков с факультета плюс личное наказание виновника по усмотрению школьного завхоза. Если не подавить в самом начале увлечение взрывами и вспышками всевозможных бомбочек и ракет, то очень быстро в школе будет невозможно ходить по коридорам. Именно поэтому Минерва МакГонагалл и ввела столь жесткие новые правила.

И опять возникла проблема со Слизерином. Отсутствие на факультете старосты становилось просто недопустимым. Сразу после завтрака профессор МакГонагалл собиралась к директору. Если профессор Снейп не ответит конкретно, когда на факультете будет староста, Минерва была настроена и об этом тоже доложить Дамблдору. Зам. директора успела перехватить декана Слизерина еще до того, как он исчез в своем подземелье. Профессор Снейп, остановленный на полдороги к выходу из столовой, вынужден был подождать профессора МакГонагалл.

— Профессор Снейп, я вам вынуждена в очередной раз напомнить о том, что на вашем факультете до сих пор нет старосты. И если вы мне не ответите, когда вы сможете назвать мне его фамилию, то я намерена поставить вопрос об игнорировании вами моих требований.

Снейп с досадой посмотрел на настырную даму:

— Сегодня у меня первое занятие факультатива, а завтра мы проведем это собрание. Завтра староста будет избран. Вас такой ответ устраивает?

— Меня устраивает любой конкретный ответ. Меня не устраивает то, что для получения его я вынуждена вас чуть ли не ловить по школе. Почему вы пренебрегаете моими требованиями? Я предупреждаю, что поставлю об этом вопрос в следующий раз перед директором. — Минерва, в первый раз за все время общения с деканом Слизерина, прекратила разговор первой, она, высказав все, что хотела, гордо развернулась и ушла из столовой. Вслед ей Снейп послал такую мученическую гримасу: с кем приходится работать! И тут же унесся из главного зала в свои апартаменты. Смешки, раздавшиеся от стола Слизерина, подтвердили, что там заметили мимику своего декана.

Профессор МакГонагалл нервничала, пока профессор Дамблдор изучал принесенные ее расчеты, схемы и графики. Наконец он со вздохом отложил листы в сторону и спросил:

— Минерва, а нельзя в двух словах объяснить, что это за расчеты? — он постучал по стопке лежащей на столе. — На первый взгляд все правильно, одно лишь непонятно, что тут рассчитывается.

— Это предложение о перестройке Хогвартса.

Очки съехали на самый кончик носа директора, и он от изумления даже этого не заметил. Еще немного, и очки совсем свалятся. В последний момент Дамблдор все же их подхватил, но снова одевать не стал:

— А чем вас нынешний Хогвартс не устраивает? Мне всегда казалось, что лучше школы и выстроить нельзя. — Изумление директора разделяли и все прочие директора в картинной галерее кабинета. Они переглядывались и разводили руками. С самых старых портретов в верхнем ряду их жильцы и вовсе ушли, директора с них перебрались в нижний ряд. Картина с портретом последнего директора и совсем грозила сорваться со своего места. На ней сейчас было едва ли не два десятка зашедших на огонек коллег Диппета. Самого хозяина портрета можно было с большим трудом заметить за спинами более старших бывших руководителей Хогвартса. Этот страшный переполох в рядах директоров профессор МакГонагалл поспешила успокоить:

— Я не о полной перестройке говорю. Лишь об одном зале.

— Ах, только об одном зале. Тогда другое дело, — Альбус Дамблдор водрузил свои очки на законное место. — И о каком зале идет речь?

— О главном. — Профессор трансфигурации, не дожидаясь новой волны паники в дружных рядах директоров, продолжила пояснения, — я предлагаю увеличить объем главного зала до размеров квиддитчного поля. Тогда у нас будет зал для игры в любую погоду, и он может получиться не хуже, чем сделан в Дурмштранге. Расчеты проводила Берта Вектор, мне кажется, что ошибок там нет. Силовые линии замка не пострадают. В крайнем случае, вернем все, как было.

Дамблдор задумался:

— Не знаю, Минерва. Я понял, что тебе хочется. Мне и самому главный зал Дурмштранга понравился. Не знаю. Ведь нужно согласовывать все с попечительским советом.

Об этом профессор Трансфигурации не подумала, о чем тут же сказало ее вытянувшееся лицо.

— А ты знаешь, что в совете всем заправляет Люциус Малфой. Он времени не терял, нашел способ, как к нам подобраться — воспользовался связями своей семьи. А с ним дело мне совсем не хочется иметь, — видя столь явное расстройство своего верного заместителя, Дамблдор все же ее слегка обнадежил, — я подумаю, что можно сделать. Может, и обойдем попечителей. Говоришь, Берта расчеты делала? Так она тоже в курсе твоих планов?

Профессор подтвердила это.

— А еще кто? — спросил Дамблдор, глаза его быстро сверкнули из-под бровей — Мадам Хуч уже посвятила? Нет? Спасибо хоть за это. Если бы еще и она взяла меня в осаду, то с вами двоими я бы точно не сладил. Квиддитч в Хогвартсе под крышей — о таком наша летающая ведьма пока и не мечтала.

— Да, Минерва, пока ты не ушла. У меня еще есть к тебе одно дело.

Профессор МакГонагалл остановилась и выжидающе посмотрела на Дамблдора.

— В следующее воскресенье министр Фудж планирует открытие музея жертвам борьбы с врагами государства. Ты ведь знаешь?

— Конечно, — утвердительно кивнула женщина.

А директор продолжил:

— Соберется масса высокопоставленных чиновников. Все авроры министерства будут заняты. Так Аластор договорился, что открытие музея пройдет в два этапа: во вторник для своих сослуживцев, а в воскресенье для всех остальных.

— Нас приглашают поучаствовать во вторник в шесть вечера. Как ты на это смотришь?

Минерва согласилась, не раздумывая:

— Конечно, лучше вспомнить наших ребят не на глазах у посторонних равнодушных людей. Отлично придумал Моуди. Профессор Флитвик и профессор Росток, наверное, тоже захотят ехать, да и Трелони, думаю, не пропустит эту поездку. — Женщина быстро прикидывала разные возможности. — В школе останутся профессора Снейп, Вектор, Кеттлберн. Да еще Филч и мадам Хуч. Если долго не будем задерживаться, то вполне все можно устроить. Сэр, если еще кто-то захочет ехать, то организовать это будет уже сложнее.

— Да, может профессора Итенбрука попросить приехать в школу во вторник вечером? А то наш факультативный профессор все же слишком редко бывает в школе. — Минерва сделала предложение. Но белая борода директора колыхнулась отрицательно:

— Не стоит. Думаю, наши сами справятся, — директор машинально разделил профессоров на «наших» и «пришлого».

На уроке Алхимии у профессора Снейпа стало больше времени. Он уже набрал нужную группу, и дальнейшие наблюдения за кандидатами уже не имели смысла. И это тут же почувствовали ученики Гриффиндора. Первым профессор вызвал отдуваться за свой факультет старосту Била Уизли. Когда в прошлом году все гриффиндорцы, как один, учили Алхимию, знания, так быстро впихнутые в головы, надолго в них не задержались. И правда, в этом году все как-то рассосалось, остались лишь легкие воспоминания о каких-то жутких ядах. Помнится, были зелья для усиления памяти. Их обнаружили как раз перед штурмом гранитного замка под названием Алхимия. Но прежде, чем их применять, нужно сначала вспомнить их состав и сварить их, а без усиления памяти его ни за что не вспомнить. Замкнутый круг. Час позора на уроке Снейпа, который пережили Уизли и его соученики, заставил их срочно отправляться в библиотеку на поиски нужного состава. Накопленную за лето язвительность профессор щедро обрушил на головы гриффиндорцев. Способов борьбы с ужасным профессором пока не было обнаружено, нужно было снова учить, но хотя бы с помощью магии. Но боевой настрой посланцев славного факультета сбила мадам Пинс. Она сообщила ребятам, что профессор Снейп запретил выдавать ученикам именно эту книгу, как он сказал:

— Чтобы они учили зелья, полагаясь только на свои силы, а не на магию.

Пришлось снова браться за учебники.

В понедельник Минос МакГонагалл отправился к себе в Дурмштранг. Вчера весь вечер он просидел в избушке Хагрита. Профессор Вектор успела его пригласить на чай. Если бы Минос знал, что чай будет у лесника, возможно, он бы и отказался от этого сомнительного удовольствия. Но, оказавшись здесь, отнесся к своему промаху по-философски — смирился. Профессор Кеттлберн тоже собирался участвовать в разговоре, но предоставил Берте Вектор начало беседы, полагаясь на женское чутье. Она не уточняла, откуда им всем известно о прошлогодних приключениях в Дурмштранге. Зато сразу же сообщила, что нужно быть очень жестоким человеком, чтобы не рассказать самым большим любителям необычных чудищ о том, чем кончилось дело с подземным коридором той школы. Все трое при этом так убедительно смотрели на МакГонагалл, что ему не оставалось ничего другого, как доказывать, что он не настолько жесток. К сожалению, сообщить он мог мало что, потому что сам он никакого чудовища не видел. Зато может организовать для двух-трех человек экскурсию по подземному коридору Дурмштранга. Разрешение на такой осмотр сразу же остудило пыл изыскателей, если нет запрета, то нет и тайны. Политика, выбранная Игорем Каркаровым, была безошибочной. Тогда профессор Актеон Кеттлберн предложил подумать о другом: если сейчас чудища в замке нет, то это не мешает им установить породу зверя. Такие специалисты по магическим животным, как они с Хагритом, должны и по внешним признакам сразу сказать, кто жил в коридоре Дурмштранга. И Минос МакГонагалл начал подробно рассказывать о подземелье. Тот доклад, что он сделал для своей сестры, не шел ни в какое сравнение с тем, что заставили вспомнить и подробно описать эти слушатели. Уточнялось все: размеры коридора, его высота и длина, материал, из которого сделаны стены и пол, цвет стен и освещение. Профессор Кеттлберн во время опроса Миноса делал пометки в блокноте. Когда этих пометок стало слишком много, он изменил свой подход к этому делу. В блокнот были выписаны все крупные животные, известные магическому миру. Рядом со списком профессор начертил графы: проживание, питание, условия содержания. Хагрит порылся у себя на полке и вытащил какой-то обломок треугольника. Но профессор, критически посмотрев на этого больного родственника линеек, все начертил от руки, но ровно. Кеттлберн снова начал задавать свои вопросы, но уже не хаотично, а по схеме. При несовпадении требуемых условий с наличными профессор вычеркивал очередного громилу из списка. Драконы и саламандры были вычеркнуты из списка, потому что нигде не было следов огня, а драконы дополнительно из-за отсутствия места для полетов. Гарпии тоже требовали место для полетов, хоть и меньше, чем драконы, но и его в коридоре не было. Гигантские осьминоги, кальмары и каракатицы были вычеркнуты из-за отсутствия большого водоема. Василиски

были вычеркнуты из-за низкой температуры помещения, рептилии при понижении температуры впадают в оцепенение. Акромантулы были отвергнуты из-за отсутствия паутины. Так профессор прошелся по всему списку, в результате не осталось никого.

Был рассмотрен и такой вариант, что в обычных условиях тот зверь бывает небольшим, но во время его взросления его магически увеличили, заклятие Раздувато для этого вполне подходит. Гигантские мантикрабы могли бы подойти под описание, царапины на полу им сделать не проблема, но нельзя объяснить отсутствие следов огня. А без него Огнеплюев нельзя себе представить.

Следующим рассматривалось предположение, что зверь был не магическим, а маглским. Но и за счет такого предположения список возможных кандидатур не вырос. Слоны, киты, анаконды, крокодилы были забракованы по тем же причинам, что и их магические родственники. И после полутора часов расспросов все убедились, что в идентификации монстра они не продвинулись ни на шаг.

Профессор Кеттлберн, не найдя ни кого, кто мог бы жить в подземелье Дурмштранга, глубоко задумался.

Берте Вектор все эти выяснения показались скучными. Она не очень внимательно следила за ходом размышлений профессора Кеттлберна. А когда у него вопросы кончились, и стал отчетливо просматриваться тупик, профессор Арифмантики поднялась со стула:

— Знаете, меня перечень достоинств и недостатков ваших чудищ порядком утомил.

Хагрит удивленно воззрился на женщину:

— Да что вы, это так интересно. Столько, сколько знает профессор, никому ни в жисть не узнать. И ведь как складно все разобрал. У меня аж дух захватило. Дайте время, и наш профессор выведет этого чудика на чистую воду, хоть из-под земли достанет.

— Вот-вот, вы пока подумайте, вдруг он на самом деле из-под земли. Уж вроде всех, кто в нашем мире живет, вы перебрали. А я, пожалуй, пойду. — С этими словами профессор решительно двинулась к выходу.

— Подождите, профессор, — Минос МакГонагалл, уставший от второго за сегодняшний день длительного доклада, окликнул мадам Вектор, — я вас провожу до замка, и мне уже пора в Хогсмит.

— Вы уж извините, но мне завтра с утра нужно быть у себя в школе, — профессор Кеттлберн согласно кивал головой, абсолютно не вдумываясь в слова, что ему были сказаны.

Хагрит, чтобы не сбить своего начальника с умной мысли, на цыпочках пошел провожать своих гостей. Попытка лесника двигаться тише с треском провалилась бы, если бы не полное безучастие профессора Актеона Кеттлберна, его сейчас и канонада бы не отвлекла.

Первое занятие на факультативе по алхимии началось сразу после ужина. Снейп сидел в классе, ожидая учеников, и просматривал планы. В коридоре явно были слышны голоса, но по мере их приближения к кабинету Алхимии они становились все тише, пока не замолкли совсем возле самых дверей. Пауза была небольшой, и Солкс заглянул в приоткрытую дверь.

— Разрешите войти?

— Проходите, садитесь, — Снейп отложил свои записи. — Да ближе садитесь. Раз уж я вас выбрал, то и до проверки, не волнуйтесь, вы доживете.

Игана Льюиса из первого класса Снейп посадил перед собой. Мальчик еще практически ничего не знал, профессор его выбрал за то, что тот не растерялся на первом своем уроке. На вопрос о самом сильном зелье, которое он знает, Иган ответил, что это слезы феникса. Обычно все начинают вспоминать Глоток живой смерти, некоторые знают пару названий ядов, но очень редко кто может назвать лечебные зелья. Иган был исключением. По сравнению со всеми другими участниками занятий мальчик был уж очень мал, он и в своем классе был один из самых маленьких, а в этой группе совсем был еле виден. Но характера у него хватило бы и на двоих таких. Иган, оказавшись у самого учительского стола, вовсе не собирался теряться и с интересом осматривался. Остальные расселись по двое и по трое, по своим классам. Арман Стен и Клиффорд Гоннерван из седьмого класса сидели рядом с Льюисом. Они были очень серьезны и только косились в сторону непоседы первоклассника. Ирвин Солкс и Колин Герви сидели рядом с третьеклассниками, а за ними устроились все трое представителей пятого класса. Итак, все десять человек были в наличии.

Снейп записал в тетради сегодняшнее число и поднял голову:

— Вы все, здесь присутствующие, были выбраны для участия в углубленных факультативных занятиях по Алхимии. Профессор Итенбрук тоже набрал подобную группу, кажется, из Рейвенкло. И я искренне надеюсь, — голос Снейпа стал угрожающим, — что через полгода ваша подготовка будет намного выше, чем у студентов профессора. Готовить я вас буду по курсу университета. Разумеется, мы пройдем не весь курс. — Шепот и переглядывание левого крыла своих слушателей Снейп сразу прервал, — и, разумеется, мы пройдем все самое сложное.

По лицам семиклассников было видно, что они не возражают, ну еще бы, они уже оканчивают школу, и впереди их ждет университет. Но другие ученики горько раздумывали, куда же они попали, и нет ли возможности как-нибудь сбежать. Чуть ли не каждый из них с тоской посмотрел на дверь.

А Снейп между тем продолжал:

— Заниматься на первых порах будете два раза в неделю по понедельникам и четвергам. Но учтите, что скорее всего будут и дополнительные индивидуальные занятия. С кем и когда, я скажу позже.

— Теперь, чем мы будем заниматься. Высшие зелья из курсов шестого и седьмого класса с небольшим углублением и усложнением материала.

Мори негромко произнес:

— Как раз в размере первого курса университета.

— Да, мистер Мори эти усложнения и составляют первый курс университета, — Снейп, конечно же, услышал реплику Алана, ведь класс был заполнен лишь на малую свою часть, и все сидели очень близко.

Но Алан не сдавался:

— Но, сэр. Как мы сможем углубляться в высшие зелья, если мы их еще не начинали? Мы все равно не будем знать столько, сколько знают Стен и Гоннерван. Может вам лучше набрать группу из одних семиклассников, а нас отпустить?

Это предложение встретило горячее понимание почти у всех сидящих в классе. Но не у их учителя. Снейп очень мягко и тихо спросил:

— Мистер Мори, вы думаете, что я не знаю уровня ваших знаний? Так уверяю вас, что если бы можно было, я бы никого из вас не взял на дополнительные занятия. Но существует требование, чтобы группа была разных возрастов.

— Чье требование? — спросил Джордж Карпентор и тут же прикусил язык.

— А это не вашего ума дело, — обрезал дальнейшую дискуссию профессор. — Сегодня мы изучим и изготовим МаксМэмориус. Кто знает, что это за зелье?

Тишина не нарушалась ничьими высказываниями.

— И что, никто не может даже сделать предположение? — Большинство присутствующих посчитало вопрос провокацией и предполагать не решилась. За исключением Игана, он начал было поднимать руку, но, заметив, что он такой один, поспешно ее опустил. Профессор стоял слишком близко к столу Льюиса и даже не заметил его попытки.

— Ну, думайте, какое зелье нужно изготовить первым, перед тем, как приступить к изучению большого объема сложного материала? Неужели не можете сообразить? На факультете профессора МакГонагалл сразу поняли, что им нужно, чтобы не терять баллы на Алхимии.

Опять с места заговорил Карпентор:

— Это зелье для усиления памяти?

— Разумеется. Много же времени вам нужно, чтобы понять такую простую вещь. — Профессор Алхимии положил руки на черную книгу, ту самую книгу, что запретил выдавать гриффиндорцам.

— Записывайте состав.

И на доске стали появляться аккуратные строчки, записанные убористым почерком. Зелье было сложным, и составных частей много, зато сам процесс приготовления оказался очень простым — все одновременно закладывается в котел и варится полчаса на слабом огне.

— Это зелье превосходно стимулирует память, но есть один побочный эффект, который не учли гриффиндорцы в прошлом году — забывание происходит тоже очень быстро. Кто мне скажет, что нужно сделать, чтобы этого не произошло?

Опять в ответ Снейп получил только молчание. Он прошел на свое место и тихо сказал:

— Кажется, вы все еще не поняли, куда попали. Так вот, я готовлю вас к тому, чтобы вы после окончания занятий знали больше, чем студенты профессора Итенбрука. Это понятно?

В ответ раздалось недружное мычание, которое профессор посчитал за подтверждение.

— Какими путями это будет достигнуто, никого не интересует. Все, что будет происходить на этих занятиях, все будет оставаться в этих стенах. Никаких оценок и никаких снятых очков с моей стороны и никаких жалоб с вашей. Отвечать на мои вопросы вы должны всегда, лучше правильно. Но это уж как получится, но отвечать уверенно — это обязательно. Я повторяю свой вопрос — Что нужно сделать, чтобы вы сразу не забыли все, что выучили с помощью этого зелья?

В этот раз результат был совсем другой, все десять рук были подняты.

— Да, вот что я хотел сказать еще, если вопрос задается всем, то отвечать можно с места и сразу. Рук поднимать не требуется.

После такого богохульства Мори шепнул соседу:

— Джордж, ущипни меня, я сплю.

Но Джордж его не слышал, он уже отвечал:

— Увеличить дозу.

— Увеличить концентрацию, — заглушил его Солкс.

— Найти другое зелье, — предположение Алана.

— Принять его вторично пока все не забыли.

Снейп повернулся в сторону отвечавшего последним, это оказался Иган Льюис.

— Правильно мистер Льюис. Можно увеличить дозу, можно повысить концентрацию, можно найти другое зелье, но самый простой способ — это повторить прием того самого зелья. Не волнуйтесь, это безвредно.

— Ха, — прокомментировал последние слова профессора Карпентор. Но Снейп предпочел их не услышать.

— Следующий момент, который должен быть выяснен сразу. Если вы на контрольной проверке все же что-то забудете, что вы должны делать? — Этот вопрос вызвал замешательство среди учеников.

Алан Мори неуверенно предположил:

— Отвечать уверенно.

Снейп в ответ покачал головой.

— Кхм, — кашлянул Солкс, — молиться, потому что после проверки вы нас убьете.

В ответ на неуверенные улыбки, Снейп очень мягко заметил:

— Что ж, может быть. Но не это главное. Неужели вам не понятно, что вы должны делать? — Голос его вдруг стал резким и отрывистым. — Смотреть на меня!

Эта неожиданная команда заставила маленького Игана подпрыгнуть на своем месте. Десять пар глаз впились в своего учителя, а он уточнил:

— Если вы не будете знать ответа, вы должны смотреть на меня. Я пойму в чем дело, и вы получите правильный ответ. А для этого будет нужно другое зелье, его вы примите перед проверкой.

Почти для всех это был конец света — Снейп будет им подсказывать, если кому сказать — не поверят. А их учитель, прекрасно поняв немую сцену, продолжил свои объяснения:

— Это зелье нельзя назвать безвредным, больше того оно запрещено во многих странах, включая Англию. Но не волнуйтесь, вы будете пользоваться его новой модификацией, которая еще не включена в список запрещенных средств. А если и ее включат, я сделаю новый вариант того же зелья. Собственно, поэтому я и говорил, что все должно оставаться в этих стенах. Надеюсь, все меня правильно поняли. — Тяжелый взгляд буквально придавливал всех присутствующих. Если профессор хотел донести мысль о том, чтобы никто не болтал по школе о нестандартном подходе к учебе на факультативе по алхимии, то у него это получилось. Старшие переглянулись, им в этом году нужно готовиться к выпускным экзаменам и зелье для усиления памяти было для них очень кстати. Второе же зелье, о котором так драматично объявил Снейп, было не настолько полезным. Вряд ли можно рассчитывать на то, что он будет ходить на экзамены и подсказывать им. Это уже из области фантастики. А предупреждение о том, чтобы не болтать, не так уж и нужно. Они все слизеринцы и прекрасно умеют находить свою выгоду. В лишних разговорах нет никакой выгоды.

Остаток занятия был целиком посвящен приготовлению необходимого зелья, расчету правильной дозировки и собственно приему сваренного ими состава. Снейп продолжал всех удивлять, он все время ходил вокруг их котлов и контролировал каждое движение учеников. Например, всех подозвал посмотреть, как Анна Шекл засыпает порошок. Тут ее одноклассник Алекс Швец и узнал, что он пятый год, а может и всю жизнь, неправильно складывает пальцы в щепоть. Раньше на такие мелочи профессор не обращал внимание, а сейчас он пять минут только показывал свою руку и руку Анны, когда они сыпали порошок. Всех остальных он заставил учиться правильно складывать пальцы. Но хорошо, если у тебя узкая рука с такими прямыми и подвижными пальцами, но ведь такие руки не у всех! Никто через полтора часа занятий уже ничему не удивлялся. Это было просто невозможно, за этот час столько всего перевернулось с ног на голову, что можно было только надеяться, что за стенами кабинета мир остался прежним. Алекс Швец, после стольких мытарств со складыванием щепотки, не смог и вовсе взять в руку деревянную ложку для помешивания кипящего варева. Она постоянно падала из судорожно скрюченных пальцев парня. Хорошо, что к тому, как держать ложку, у Снейпа не было особых требований, и Алекс взял ложку в левую руку. Неловко, но очень крепко.

Когда сваренное на занятии зелье было отмерено и выпито, пришла очередь заданию на дом. В который раз Алан Мори отметил, что кажется, он разучился возмущаться. На дом лично ему было задано 18 глав из учебника пятого класса. И это, учитывая, что в учебнике их было всего двадцать, первую и последнюю главы Снейп разрешил не учить. Большое спасибо и за то! Не меньше были задания и у остальных, что, впрочем, тоже не вызвало удивления. Перед уходом учеников из кабинета профессор их добил: он предупредил, что с четверга их ждет еще и особая диета.

Уходили все из подземелья в полном молчании. Мори сделал слабую попытку пошутить:

— Полтора часа, которые перевернули мир.

— Да уж, — отозвался совершенно серьезно Джордж.

Больше никто ничего не говорил.