Деканы

6. Музей

В полшестого вечера из школы уехали многие учителя. Внимания их отъезд не привлек, просто профессора взяли и исчезли. И отсутствие подавляющего большинства преподавателей ученики заметили, когда место директора в центре высокого стола к их изумлению на ужине занял декан Слизерина.

За столом были также всеми любимый Филч, правда мисс Норрис он за стол не пустил. Хагрит неожиданно оставил свою избушку и устроился на массивном табурете. Еще присутствовали профессора Вектор, Кеттлберн и мадам Хуч.

Куда делись все остальные, было даже не у кого спросить. Никогда не теряющиеся гриффиндорцы и то были озадачены отсутствием своего декана.

Ужин прошел достаточно продуктивно: было высказана масса версий, начиная с кошмарного предположения, что все остальные срочно уволились, и кончая банальным пищевым отравлением, охватившим профессорский состав школы. Гриффиндорцы очень подозрительно смотрели на профессора Снейпа, прикидывая, не мог ли он посодействовать этому загадочному исчезновению. А слизеринский стол только подливал масла в огонь, распространяя слухи, что Снейп назначен директором.

К концу ужина, который был вовсе не ужином, так как никто практически ничего не ел, короткое совещание за столом Гриффиндора завершилось делегированием школьного старосты Билла Уизли к новоявленному руководителю школы.

— Сэр, вы не скажете, куда делись профессора Дамблдор и МакГонагалл, — прозвучал его вопрос. Все уши, как локаторы, были направлены в сторону высокого стола и пытались уловить ответ, а от стола Рейвенкло донесся тоненький голосок, — И еще профессора Росток и Флитвик.

Уизли чуть повернул голову на этот голос, расширяющий его вопрос еще на двух деканов, но тут же требовательно посмотрел на Снейпа. Чувствовалось, что без ответа он не уйдет. Декан Слизерина лениво посмотрел на настырного старосту:

— Уизли, вернитесь на свое место, а если вы закончили, то отправляйтесь в свою гостиную. Своего декана вы увидите завтра, тогда и зададите ему все вопросы, а на сегодняшний вечер исполняющим обязанности вашего руководителя назначается, — Снейп посмотрел на редкие ряды коллег и закончил — мистер Филч. Обращайтесь по всем вопросам к нему. То же касается факультетов Рейвенкло, сегодня вашим деканом будет профессор Вектор, а в Хаффульпаффе декан — профессор Кеттлберн. — После этих слов профессор Снейп встал и вышел под озадаченное молчание зала.

А тем временем потерянные в школе профессора были в Лондоне. В Хогсмите перед самым аппарированием к Минерве МакГонагалл подошел запыхавшийся Минос.

— Привет, а вот и я. Приветствую, господа. — Он кивнул коллегам сестры.

Профессор МакГонагалл изумленно уставилась на брата:

— Откуда ты взялся?

— Из Дурмштранга, разумеется. Откуда же еще? Зачем глупости спрашивать?

— Эй, Грег, иди быстрее, а то опоздаешь. — Из-за угла ближайшего дома неуверенно показался Грег Олливандер:

— Здравствуйте, сэр. Я опять в последнюю минуту. — Это он сказал персонально профессору Дамблдору. — Здравствуйте, — общее приветствие было встречено дружелюбно.

— Как там Европа поживает? — Дружеский вопрос успокоил смущенного общим вниманием молодого Олливандера.

— Да все нормально, — ответ был как всегда довольно сдержанным.

Альбус Дамблдор предложил отправляться и первым аппарировал к зданию министерства. Вслед за ним на пустынной улице с негромкими хлопками стали появляться другие профессора и примкнувшие к ним Минос и Грег. Навстречу их группе от ближайшей колонны отделился человек. Это был молодой черноволосый колдун в черной ничем не примечательной мантии.

— Профессор Дамблдор, господа, мистер Моуди вас ждет внутри. Если все прибыли, то я буду рад проводить. — И молодой аврор повел группу в здание министерства. Там их встретил и сам Аластор Моуди. Он сердечно поздоровался с гостями и пошел вперед, показывая дорогу в дальнее крыло основного здания.

— Еле от Фуджа отделался, — в полголоса сказал он Дамблдору, — он хотел и сегодня поучаствовать. Так я ему прозрачно намекнул, что будут только свои, друзья и учителя героев. Он, кажется, обиделся. Но я думаю, мы обойдемся без лишней показухи.

— О, Олливандер, и вы, Минос, здесь. Как там Дурмштранг поживает, как дела на поприще освоения нового рынка? Скоро наши палочки захватят всю Европу? — Юмор старого аврора был несколько неуклюжим.

— Здравствуйте, мистер Моуди. До успеха еще очень далеко. Но за год кое-что у меня получилось. — Дальнейший рассказ Грег вел и для профессора Дамблдора, который с интересом прислушивался. — Я нашел партнера, мистера Орова. Он уже года два как пробивался на рынок магических атрибутов. Мы с ним основали новую компанию Грег, Оров индустрия чародейства, сокращенно фирма Грегорович.

Хмури Дикий Глаз неодобрительно посмотрел на молодого бизнесмена:

— Олливандер — фамилия очень заслуженная и она только бы украсила новую фирму.

Грег отрицательно покачал головой:

— Фирма Олливандера уже существует с…

— Знаю, знаю, — перебил аврор — с 392 года до нашей эры. Ну, вам виднее. Грегорович, так Грегорович. Язык сломать можно.

— С 382 года, — поправил Грег.

От такого ревнивого отношения к отцовской фирме оба старших мага переглянулись с улыбкой.

— А здесь какими судьбами оказались? Так широко о нашем музее мы не оповещали. — Спросил мистер Моуди.

— Совершенно случайно, зашел в субботу к Миносу МакГонагалл, хотел сообщить, что еду в Англию за партией шерсти единорога, а он как раз собирался аппарировать. Вот я и напросился с ним. Так что я в Лондоне с субботы.

Дамблдор опять улыбнулся:

— Кажется, у вас уже входит в традицию путешествовать с оказией. В прошлый раз со мной, теперь с МакГонагалл.

За разговорами длинный путь быстро завершился. Коридор кончился, и все столпились у закрытой двери. Здесь уже было с дюжину очень непримечательных людей. Авроры были разных возрастов, и уже заслуженные маги и только-только начинающие жизнь молодые люди.

— Ну что ж, начнем, чего тянуть — предложил Аластор Моуди. — Думаю первым предоставить слово нашим гостям: учителям, приехавшим из Хогвартса. Прошу вас, профессор Дамблдор.

Директор откашлялся:

— Не люблю я обязательных речей, но я думаю, что выражу мнение всех учителей нашей школы, как присутствующих здесь, так и тех, что остались в Хогвартсе, что мы благодарны друзьям наших ребят за то, что они не забывают погибших. Пока их помнят, пока их любят, они не умерли. Смерть придет только вместе с забвением.

— И еще я от всей души желаю, чтобы этот музей, включив в себя всех погибших в этой войне, больше не пополнялся. Пожалуйста, берегите себя.

У Минервы МакГонагалл и у профессора Росток сморщились носы. Профессор Трелони уже достала надушенный платочек. Больше женщин среди присутствующих не было. Хмури Дикий Глаз дополнил выступление директора Хогвартса:

— А я всегда что говорю?

— Неусыпная бдительность! — дружный ответ авроров разогнал начинавшееся уныние.

— От имени друзей и коллег скажет Мартин Гонтье.

Вперед вышел немолодой аврор. Он грустно улыбнулся:

— Вы знаете, что я не умею красиво говорить и не люблю речей. Да и вам тоже они не нужны. Так сказать, как сказал профессор Дамблдор, я и подавно не смогу. Я просто предлагаю пройти в музей, — и он открыл дверь.

Зал был небольшой. Чисто белые стены кое-где были снабжены табличками. Фотографии, вывешенные на стендах, были в основном с улыбающимися лицами, как будто погибшие не хотели огорчать своих друзей. Но эти улыбки вызывали щемящее чувство утраты. Все люди с этих снимков теперь остаются только на них, да еще в памяти своих близких. Никогда они больше не будут ходить по этим коридорам, сидеть на очередных накачках Аластора Моуди, не будут смеяться и горевать, участвовать в общей делах.

Мартин Гонтье предложил осмотреть экспозицию, и все разбрелись по залу. Каждый переживал эту новую встречу со своими друзьями, знакомыми или учениками в одиночку. Настоящее горе, настоящая скорбь всегда бывают одиноки. Разговоров в зале не было слышно, несмотря на то, что сейчас в зале было много людей, были слышны только шаги. Минерва МакГонагалл замерла надолго у выставки Поттеров. Потом она перешла к Боунсам. И у тех и у других остались дети, сироты в таком раннем возрасте. Никогда они не увидят своих родителей, останутся только фотографии вместо материнской ласки и отцовской надежной руки. Тяжело! Тяжело так начинать свою жизнь. Минерва пошла дальше. Место профессора тотчас занял Грег Олливандер, он во все глаза смотрел на стенд посвященный Лили и Джеймсу. Сдавленный вскрик привлек к нему внимание. Удивленные посетители не ожидали такой несдержанности от молодого человека. Но лицо Грега выражало не скорбь, а скорее ужас. Он, не отрываясь, смотрел на стенд Поттеров. Аластор Моуди подошел сзади и его гневный окрик резко прозвучал в зале:

— Кто готовил этот стенд?

Гонтье тоже подошел к этому месту:

— Ликвидаторы, Артруд и Чертес, — аврор тоже резко замолчал, — но они не наши, их сегодня здесь нет.

К этому же месту стали подтягиваться все находящиеся в зале. У большинства смотревших на стенд расширялись глаза. Аластор Моуди решительно открыл стеклянную дверь стенда и вынул оттуда две волшебные палочки, одну красного, другую черного цвета.

— Где палочка Лили? — вопрос не адресовался конкретно никому.

Но Мартин Гонтье предположил за всех:

— Наверное, она сломалась, и ее не нашли. И вот принесли первое, что попалось. — Он с недоумением смотрел на черный кусочек дерева в руках мистера Моуди.

— Почему вы не проверили? — Аластор был сердит. Он положил красную палочку обратно и в аннотации к стенду, там, где было написано, что выставлены вещи Лили и Джеймса Поттеров, зачеркнул слова "волшебные палочки" и написал сверху "волшебная палочка Джеймса Поттера". После этого он подозрительно посмотрел на оставшуюся в руках палочку. Люди снова начали расходиться по залу, только Грег Олливандер все так же с ужасом смотрел на черный кусок дерева, да еще стоял рядом задумчивый Альбус Дамблдор. Но вот он, отбросив свои сомнения, взял из рук аврора кусочек дерева.

— Грег, это она?

Ужас отошел на второй план, тот вздрогнул и медленно кивнул, все также, не отрывая глаз от палочки.

— Тогда она принадлежит тебе, — Дамблдор протянул руку с зажатой в ней волшебницей к Олливандеру.

— Профессор, я не могу ее взять, кто угодно, только не я. — Грег начал отступать от директора Хогвартса, — Возьмите лучше ее вы.

Теперь, кажется, все дошло и до Хмури Дикого Глаза. Ненавидеть вещь вроде не имеет смысла, но аврор ее явно возненавидел:

— Это не ошибка, Мартин. Ребята сделали все, как и должны были. Они принесли обе палочки из дома Поттеров. Только вторая была не Лили, ее палочка сломалась, когда на нее обрушился потолок. Вторая палочка… — продолжать не имело смысла, все и так поняли, что вторая палочка была того, кто убил и Лили и Джеймса, вторая палочка принадлежала Волдеморту.

Моуди требовательно спросил:

— Мистер Олливандер, это вы ее сделали? — Волшебный глаз яростно вращался, но и второй глаз был ужасен.

— Аластор, успокойся. Грег когда-то сделал две палочки, хорошо сделал, судя по всему. Одну из них купил Волдеморт. — Имя Темного Лорда, наконец, прозвучало и вызвало колыхание замершей толпы. — Министерство тогда еще не лишило гражданских прав Тома, и он имел право купить любую палочку. То, что она была сделана Грегом, это просто случайность. Лучше скажи, что с ней будем делать? Я думаю в этом музее ей не место.

Аврор отодвинулся от директора Хогвартса:

— Забирайте ее в Хогвартс, я до нее больше не дотронусь, — он стремительно отвернулся и ушел в противоположный угол зала.

Директор невесело улыбнулся:

— Что ж, у нас хранится кубок за особые заслуги Тома Ребуса. Будет храниться и его волшебная палочка.

Директор подошел к Минерве МакГонагалл:

— Ну что, не пора ли нам в Хогвартс? Я ухожу.

И все профессора потянулись к выходу, с ними ушел и Грег Олливандер с молчаливым сегодня Миносом МакГонагалл. Эти двое, оказавшись на улице, не стремились присоединиться к основной группе.

А директор Хогвартса, подавший всем пример, сам замешкался: он перед уходом подошел к мистеру Моуди и что-то ему сказал. Аврор нехотя кивнул и ушел.

Когда все профессора аппарировали, Минос МакГонагалл и Грег Олливандер пошли, куда глядят глаза, по совсем узкой извилистой улочке.

— Да, ладно тебе, Грег, не бери в голову. Никто тебя не винит. Какая разница, кто сделал эту палочку? Не ты, так другой. — Минос пытался отвлечь от мрачных мыслей своего спутника.

— Ты не понимаешь. Когда я ее делал, я в нее частицу себя вложил. Как я старался, как я надеялся гордиться своими изделиями, а сейчас должен ее стыдиться. Это неправильно, она была хорошей! Ну почему ее не мог купить кто-нибудь другой, — горячий возглас был следствием бури в душе молодого Олливандера, но бури глубоко спрятанной.

— Да, а что ты такой мрачный? Ты ведь не делал палочки Тому-Кого-Нельзя-Называть.

Минос тоже был невесел, как заметил Грег, и он не стал таиться:

— А я в этом музее тоже увидел лицо ужаса. Ты не знаешь. Я ведь учился в Дурмштранге, и то, что я не стал Упивающимся смертью, просто жуткое везенье. Я вполне мог им стать. Среди нашего выпуска таких было большинство. Вот я и думал, а что если бы это я убил их, — Минос кивнул в сторону покинутого музея. — Ведь обратной дороги не бывает. А способы заставить убивать есть, и они хорошо известны лидерам Упивающихся смертью. Наркотик, промывание мозгов и все. А после первого раза, говорят, все становится уже проще.

Олливандер встряхнул за плечи своего друга:

— Ты что, с ума сошел? Я хоть стыжусь того, что сделал, а ты? Ты переживаешь о том, что даже не делал. У тебя ведь нет такого прошлого!

— Думаешь, это у меня блажь? У меня был друг, Генри МакДуэл, мы вместе учились. Я-то не попал к Темному Лорду, а вот Генри… Он попался, его Упивающиеся смертью втянули в свою организацию. Генри был женат, и ему угрожали, что если он не будет делать, что ему велят, то поплатится его жена. И он не смог рискнуть ее жизнью. Мери мне потом рассказала. — МакГонагалл говорил как бы для себя, не обращая внимания, слушает его Грег или нет.

— Мы не виделись больше месяца, до  последней встречи. Ты бы видел его, когда он ввалился ко мне среди ночи. Это было после первой акции, в которой он участвовал. Он еле стоял на ногах, до того был пьян. После разгрома, что они устроили в доме у своих жертв, была темная пирушка. А потом Генри пришел ко мне. Пьяный, в мантии, заляпанной кровью. Он что-то пытался объяснять, лил слезы, но мне было противно, и я его отправил домой. Я не понял, что он мне хотел объяснить. Я не понял, что он пришел ко мне за помощью. А я оттолкнул его, побрезговал его грязью. — Минос замолчал, снова погружаясь в воспоминания.

— Потом я от него получил письмо. Он мне объяснял, что их сначала накачали наркотиками, а когда все тормоза были сняты, отправили к тем маглам. Дальше он все помнил как в чаду. Но Авада Кедавра он помнил, и то, как после зеленой вспышки, вылетевшей из его палочки, по лестнице катилась женщина в голубом халате, он помнил тоже. Как в замедленной съемке в полностью замершем остальном мире, остались только двое: он и та женщина, что неловко переворачиваясь, все падала и падала с лестницы. То бесконечно тянувшееся мгновение вытягивало жизнь не только из жертвы, но оно лишало жизни ее палача. А потом последний поворот, и женщина закончила свое движение у ног Генри. Самый старый из Упивающихся смертью подошел к МакДуэлу и зажал ему нос, а когда тот открыл рот, чтобы вздохнуть, влил в него очень крепкий виски. А потом снова и снова его кто-то поил и утешал, что все через это прошли, в следующий раз будет легче.

— Я тогда не понял, что это письмо прощальное. Что он пытался мне объяснить, как ему плохо и что следующего раза не будет. Но сова с моим ответом вернулась, не найдя Генри. А потом его жена рассказала Минерве, что за неповиновение начальнику МакДуэл был убит.

— И он сам выбрал себе смерть и не легкую смерть. Заклятье Круциус это сделало надежно, не так быстро, как это могло бы сделать Авада Кедавра и не так милосердно…

Последнее слово повисло в тиши переулка, где стояли оба мага.

Милосердие Авада Кедавры! Такого еще Грегу не приходилось слышать. Но в этом была правда. Быстрая смерть или смерть под пытками, обжигающими нервы, сжигающими человека живьем. Конвульсии, вызванные Круциусом, могли даже ломать человека. Вернее он сам себя ломал, но внутренняя боль была все равно сильнее.

Вот и получается — милосердная Авада Кедавра!

Оба мага еще немного постояли и разошлись. Минос вернулся в Дурмштранг, а Грег зашел в гостиницу.

Сегодня ожидалось еще одно событие. Правда, оно касалось одного факультета Слизерина. Еще перед обедом Снейп не прошел на свое место, он подошел к столу своего факультета. Некоторых пока не было, но большинство уже приступало к еде.

— Попрошу внимания, — сказал, как всегда негромко, декан. Все ложки были отложены в сторону, а стаканы отодвинуты. Что- что, а дисциплину профессор Снейп умел держать. — Сегодня вечером, после ужина, состоится первое собрание факультета. Всем явиться без опозданий на квиддитчное поле. Будут выборы старосты.

— Это что-то новенькое, — переглянулись многие, — чего ради Снейпу затевать какие-то выборы? Интересно.

А декан между тем заканчивал:

— Списки с возможными кандидатурами должны быть у меня до начала собрания. — Он повернулся и прошел к своему месту за Высоким столом.

Мори обратился к сидящей рядом хорошенькой Эльзе Лоренс:

— У тебя здесь, кажется, брат учился. Ни о чем таком не рассказывал?

Девушка недоуменно отвечала:

— Нет, не рассказывал. И мама, и отец учились в Слизерине, и кузина. Никогда я о таком не слышала.

— Да, — заключил Алан, — с нашим деканом не соскучишься.

Такое объявление не давало покою многим в Слизерине. Удивительно ли, что они меньше всех других обратили внимание на исчезновение всего руководства школы. Их-то декан был на месте!

Ужин в школе был немного затянут из-за нежелания учеников расходиться по своим гостиным. Одни Слизеринцы сразу же ушли из обеденного зала. Их вереница прошагала во двор. Чарли Уизли мигом сбегал посмотреть, куда это отправились так дружно все ученики Снейпа. Немного погодя уже полтора десятка человек стояло у выхода из замка. Им не очень отчетливо, но все же было видно, как все ученики Слизерина расселись на южной трибуне. От дальнейших наблюдений гриффиндорцев отвлек их ненаглядный завхоз Филч. Он напомнил, что сегодня он их декан и требует, чтобы они не болтались туда-сюда, не таскали грязь на ногах, а отправлялись в свою башню. Филч довольно быстро погнал ребят прочь с улицы. Мисс Норрис одобрительно поглядывала снизу.

Ученики Слизерина даже не заметили, что только что были в центре внимания гриффиндорцев — они слушали своего декана. Он стоял внизу на кромке поля и смотрел на своих подопечных, расположившихся на трибуне нестройными рядами. Можно было видеть несколько островков, образованных сидящими. И каждый такой островок собирался вокруг своего лидера. Верхняя скамья была исключением, там все сидели, тесно сомкнув плечи. В центре этого ряда располагался Крон Калтус, он вызывал особый настороженный интерес декана, как и дисциплинированность его сторонников.

Остальные сидели гораздо свободнее. А самая большая группа собралась вокруг двоих друзей: Солкса и Герви. У них двоих была почти половина факультета в почитателях, это и не мудрено — сказывалась популярность квиддитча.

У Снейпа в руках были листы бумаги. Он их сложил и убрал в карман. А потом объявил:

— Из предложенных кандидатур могу назвать четверых. Это Алан Мори, Крон Калтус, Ирвин Солкс и Колин Герви. Я отвожу сразу мистера Калтуса, у него в прошлом году были проблемы с Полетами.

Верхний ряд разочарованно переглянулся, Калтус пытался не показывать своего недовольства:

— Подумаешь Полеты. Я никогда не собирался стать воздушным циркачом. — Он презрительно посмотрел сверху на самую большую группу, состоящую из любителей воздушной игры.

Сидящий с ним рядом приятель Лоренц Крафт подтолкнул Крона локтем:

— А ты заметил — "могу назвать четверых"? Так сколько же всего было? И кого он не назвал?

Крон усмехнулся, выходит, что он еще счастливчик, раз декан его фамилию назвал, были недостойные даже этого. Интересно, кто они? Но осмотр, сделанный с верхней скамьи, не давал результата: лиц-то видно не было.

Профессор Снейп между тем продолжал говорить со своим факультетом:

— Ваши предложения мне ясны, теперь из трех предложенных вариантов должен быть выбран один.

— Господа Мори, Солкс и Герви, подойдите ко мне.

Названные ребята поднялись и, отдавливая ноги своим болельщикам, стали пробираться в проход. Сидящая с краю Эльза Лоренс, тоже посещающая факультатив, хлопнула по спине Алана Мори:

— Покажи там, что пятый класс самый-самый!

А Джордж Карпентор показал знак "Победы — Виктории", латинскую букву V, образованную двумя вытянутыми пальцами. У Джорджа был пунктик, он увлекался коллекционированием портретов английских лидеров. Портрет Уинстона Черчилля занимал среди них почетное место, даже несмотря на то, что мало кто понимал увлечение Карпентора маглскими политиками. На фотографии Черчиль именно такой знак показывал своим избирателям — "Виктория", "Победа". Кажется, в этот раз увлечение Джорджа оказалось кстати.

Когда все трое спустились, Снейп им сказал:

— Вы все трое имеете большую поддержку среди учеников, учитесь все приблизительно одинаково. Выбирать одного из вас я не собираюсь. — Серьезность декана согнала легкомыслие с Мори и Герви, но рыжий Солкс продолжал сиять как золотой галеон. — У факультета в этом году много проблем, и я хочу, чтобы староста мог обходиться без моей помощи, так как это делал в прошлом году мистер Келлер. — Солкс никак не мог прекратить улыбаться и стать серьезней, но Мори и Герви оба были собраны.

— Вы сейчас очень коротко объясните нам всем, почему факультет Слизерин самый лучший. Тот, кто будет убедительней, тот и станет старостой. Говорить будете в алфавитном порядке, и я надеюсь, никому не нужно времени на подготовку? — Спросил вкрадчивым голосом декан. — Вы и так это знаете.

— Мистер Герви, пожалуйста, — Снейп прошел и сел сбоку первого ряда.

Герви, так неожиданно оставшийся один на один со вниманием факультета, растерялся. Он переглянулся с Солксом, но делать нечего, Колин шагнул вперед:

— Почему наш факультет самый лучший? Первое, что мне приходит в голову, это то, что он был основан самым великим магом из четверки Основателей. Слизерин был самым сильным магом и создал самый сильный факультет. А сила в жизни, это основа движения к успеху. — Герви подумал, что бы еще сказать.

— И второе, что я могу добавить, это то, что самое большое количество удачливых бизнесменов дал наш факультет. Весь деловой мир собирается вокруг слизеринцев.

Речь Герви нравилась многим, и сторонники Колина улюлюканием поддерживали своего лидера. Известное мнение о том, что самое большое количество темных магов, осужденных магическим миром, тоже вышло из Слизерина, никто не вспоминал.

После Колина вышел вперед Алан Мори, он гораздо меньше волновался. Речь Герви для него дала необходимый ориентир.

— Я не хочу говорить про силу, я хочу сказать об уме слизеринцев. В этом нам нет равных! Некоторые называют его изворотливостью. А я хочу назвать мудростью. Наш герб — мудрая змея. Нет таких тупиков, из которых не мог бы выбраться слизеринский змей, нет тех ловушек, которые он не может миновать. — Голос Алана начинал звенеть.

— Никого нет опасней. Змея может пробраться там, где не пройдет ни один другой хищник. Змея никогда не забывает обиды. И любой ее враг обязательно будет наказан ее ядом. Даже дракон, дальний родственник змей, не может сравниться с Василиском — самым сильным из всех магических существ. Бойтесь враги, Слизеринец всегда оплатит свой долг! — Под конец своего выступления Мори уже просто кричал.

Речь Мори имела еще больший успех, к овации, устроенной пятиклассниками, присоединились и другие классы, даже самый верхний ряд засверкал глазами в поиске этих неведомых врагов.

Солкс от души хлопнул по плечу Алана:

— Молодец, хорошо говоришь. — Он заговорил громче — А вам ко всему, что уже сказано, я могу прибавить немногое. Это то, что наши родители и родители наших родителей тоже учились здесь. Таких крепких традиций, такой долгой памяти, как в Слизерине, нет ни на одном факультете. — Солкс опять улыбнулся, — и как хотите, думайте, но предки у нас не дураки, и им вполне можно поверить на слово. Ведь небось все получили наказ дома, что распределяться нужно только в Слизерин? Точно?

— Точно, — раздавались выкрики с трибуны.

Ирвин Солкс получил свою долю аплодисментов, но гораздо больше улыбок.

Предвыборные речи закончились, но Снейп не спешил вставать, он продолжал спокойно сидеть и смотреть на претендентов.

А шум на трибунах стал усиливаться. С верхних рядов привставали любопытные, чтобы посмотреть, почему там тянет декан. А Снейп не обращал на них никакого внимания, он по-прежнему смотрел на троицу, беспокойно стоящую на кромке квиддитчного поля.

Мори, не дождавшись декана, встал между двух своих более старших товарищей и заговорил снова:

— Что ж ребята, можно считать, что выборы прошли успешно, спасибо за поддержку! — В ответ опять раздались крики.

— А я, — он по быстрому пробежал глазами по рядам, и улыбка чуть-чуть тронула его губы, — как ваш новый староста… — Алан сделал маленькую паузу, а потом уверенно перекрыл шум, всколыхнувшийся среди немного удивленных учеников. — Я сделаю все, чтобы вся школа узнала о том, что Слизерин самый лучший, самый сильный, самый умный и самый хитрый!

И снова раздались аплодисменты. В этот раз, кажется, единодушные. К ним присоединился и декан, который при этом встал. За ним поодиночке и группами поднялись со своих мест, хлопая в ладоши, и все ученики. Факультет приветствовал своего нового старосту стоя!

А Алан обнял Солкса и Герви за плечи и улыбался, глядя на ряды напротив. Солкс чуть слышно шепнул:

— Ну, ты нахал, Мори.

В ответ безмятежно улыбающиеся губы Алана пробормотали:

— Главное, результат. А как он достигается — дело десятое.

Герви добавил:

— Далеко пойдешь, не споткнись дорогой.

— Спасибо! И вам того же желаю.