Деканы

15. Это эпидемия.

Джефри стоял у окна. Он обещал, что профессор Снейп первым будет говорить с их общим пленным и собирался сдержать слово.

Выполнение этого поручения Аластора Моуди заняло почти месяц. Проверка по имеющейся картотеке ничего не дала, силовые структуры с профессором Итенбруком не сталкивались. Поэтому Джефри использовал те возможности, что у него еще были, то есть, занялся проверкой связей этого человека. Ничего интересного он не обнаружил, профессор Итенбрук без труда поддерживал со всеми окружающими ровные дружественные отношения. В Англию профессор вернулся не так давно, раньше он жил в Австрии, там и работал. В Австрии были традиционно крупные исследовательские лаборатории, как правительственные, так и частные. На базе одной из них Темным Лордом была создана венская лаборатория, к счастью все ее сотрудники были выявлены. Профессор Итенбрук с этой лабораторией связан не был, это Джефри проверил. Профессор поработал и в других странах, во многих крупных европейских лабораториях с разными профессорами, хотя какое-то время он занимался исследованиями и один. Близких родственников у Итенбрука не было — где-то в Америке жила тетушка профессора, которая не столько интересовалась своим племянником, сколько семьей сестры своего покойного мужа.

Эти сведения Джефри собрал быстро: Итенбрук без труда заводил знакомства и не был нелюдимым. Проверку всех связей общительного профессора сделать в одиночку было нереально, и то, что аврор заинтересовался Шульцем, оказалось случайностью. Все другие знакомые, выборочно проверяемые Джефри, были связаны с Итенбруком более или менее понятно: либо они были тоже из высоколобых умников, либо у них были свои профессиональные интересы — девушка, выполняющая иногда секретарские обязанности при разборе почты профессора, владелец магазина, обеспечивающий нужной литературой, парикмахер, снабжающий свежими сплетнями. В эти два круга знакомых Шульц как-то не вписывался, ни умником, ни секретарем он не был, а встречи его с профессором были самыми регулярными: за две недели аврор видел молодого человека два раза.

И наблюдения за Генрихом Шульцом привели Джефри в Хогсмит в известный магазинчик. И теперь было ясно, что парень-то попался, но целью всех поисков был не он.

Профессор Снейп пристально смотрел на связанного пленника.

— Я все расскажу, не надо Барона.  — Как он сейчас был не похож на того повелителя, роль которого разыгрывать собирался и сегодня. Совсем он сломлен или нет, теперь не имело значения. Как только он начнет говорить, он уже не остановится.

Первый порыв, самому разобраться с этим молокососом, уже давно прошел. На смену ему пришло понимание, что это дело может дать гораздо больший результат. Как тоненькая ниточка, убегающая в запутанный клубок.

— Хорошо, с Кровавым бароном я рискну сам объясниться, если ты расскажешь все, что знаешь, без Веритосерум.

— Гхм, — деликатное покашливание донеслось от Джефри.

— Не хочется из-за тебя объясняться с  аврорами, — Снейп понял намек. — Хотя, если надо, директор посодействует, и выяснить правду мне разрешат.

Джефри в подтверждение многозначительно посмотрел на Шульца. Тот понял, что выхода у него все равно нет, обреченно вздохнул:

— Рассказывать мне особенно нечего. В этом вы правы. В организации я уже два года, — Джефри недоверчиво скривился, сам он за то же время успел побывать только стажером, — меня приняли еще на седьмом курсе. Наш директор и мой дядя меня рекомендовали, и формальности были сокращены.

— Минуточку, — аврор вмешался в разговор, — кто ваш дядя, и где он сейчас?

Шульц без задержки ответил:

— Профессор Карл Дитрих, он погиб в начале лета, до этого работал в Австрии в венской лаборатории.

Джефри записал ответ и снова предоставил инициативу Снейпу.

— Что молчишь? Рассказывай, как оказался у нас? — Профессор чуть поторопил Шульца.

— Я работал сначала с нашими дурмштранговскими ребятами, а через год, в начале прошлого лета, меня направили для работы в Бобатон.

Дальше Шульц вспоминал неохотно:

— Когда Тот-Кого-Нельзя-Называть исчез, я на некоторое время спрятался, но через полгода меня нашли. И я получил задание переключиться на Англию. И опять в том же направлении: работать со школьниками. У меня это хорошо получается.

— Еще в конце прошлого года я нашел способ связываться с вашими учениками. Ну а в начале этого года, — Шульц с опаской посмотрел на Снейпа и стал говорить тише, — я с младших классов начал формирование организации. И уже в последнее время я переключился на пятый класс.

Рассказ его был очень лаконичным — ни мест, ни имен все еще не было названо.

Профессор зажал меж пальцев флакон и долго его рассматривал.

— А это откуда?

Шульц отвел глаза.

— Ну! Имя, как выглядит, как связаться? — Джефри опять приготовился записывать.

Но ответа все не было. Парень подошел к той черте, после которой он уже станет предателем. Что для него сейчас было страшнее: будущая месть бывших соратников, или месть этих двух людей? Один из которых обещает суд и Азкабан, а второй — встречу с разозленным привидением.

— И долго ты еще будешь колебаться? — Снейп опять начал давить. — Ты думаешь, что мы тебя запугиваем? А ты головой поработай! Мы тебе предлагаем сотрудничество, а оно сейчас выгодней тебе, чем нам. Передадим все в официальные органы, они и так все выяснят. Не забывай, что твой порт-ключ у нас, и найти точку выхода можно в любой момент. Да еще если поискать в Дурмштранге и в Бабатоне! Там ведь, наверное, та же процедура приема была, и связи твои оттуда будет установить проще. А если ты получишь сразу три судебных приговора, за работу в каждой школе? Тебе жизни не хватит, чтобы все отсидеть.

— Почему вы говорите о передаче меня официальным органам? Вы что, сами по себе?

Снейп и Джефри переглянулись. Аврор пожал плечами, как и договаривались, он не спешил брать на себя какие-то объяснения.

— Вот что. Как тебя зовут? Кажется, Генрих? Ну, так вот, Генрих. Ты нас интересуешь очень мало. Попадешь ты в Азкабан, или нет, нам все равно. Уж мы-то торжество закона совсем не считаем настолько обязательным. — В ответ на такое заявление Снейпа, Джефри столько всего хотел бы высказать профессору, но, натолкнувшись на его твердый взгляд, промолчал.

— Но, в отличие от тебя, нас очень интересует тот, кто тебе дал это задание. Ведь это он тебя снабжал всем необходимым. Флакон-то снова полный. — Генрих посмотрел на черный флакон в руках Снейпа. — Где ты взял кровь, где ты взял … — Северус наклонился вперед, — где ты взял клеймо? И где оно сейчас?

— Какое клеймо, профессор? Вы о чем?

— Да, Джефри, у нашего друга и клеймо в прошлый раз было. Где оно сейчас? Скоро уже время подойдет идти на церемонию. Ты уже должен его получить. Ну, решайся, будешь нам помогать- я обращусь за помощью к профессору Дамблдору, и ты сможешь открутиться от наказания. Совсем. — Профессор Снейп откинулся в кресле. Короткий взгляд на аврора был красноречив.

— Вот что, Генрих. — Заговорил уже Джефри. — Как говорит профессор, так все и будет. Не ты первый получаешь такую возможность. Были уже, гм, и другие запутавшиеся, которые смогли воспользоваться таким же шансом, и теперь у них все хорошо. Если будешь помогать, то и у тебя будет возможность начать все заново, без тени Темного Лорда на судьбе. Только думай быстрее. С кем ты связан? Говори.

Голова Шульца опустилась:

— Мой дядя остался жив. — Эти слова были произнесены чуть слышно. — Я от него получаю все задания и все, что мне нужно. По его требованию я встречался с некоторыми людьми, кто-то что-то мне передавал, кому-то что-то я передавал. Но встречи эти все время происходят в разных местах, и людей тех я не знаю.

— Зато одного из них мы знаем. Профессора Итенбрука. Что о нем еще можешь рассказать? — Джефри продолжал допрос.

— Нет, этого имени я не знаю, — Шульц отрицательно покачал головой, — я просто был передаточным звеном, и единственный из тех, с кем я связывался и кого я знаю, это мой дядя — Карл Дитрих.

Снейп кивнул Джефри головой, предлагая отойти в сторону.

— Я обо всем расскажу директору. Кажется, все с парнем ясно. Связи его с дядей меня не особенно интересуют. Дальше уж вы сами. Такая ниточка может далеко повести. Да ты сам понимаешь. — Аврор кивнул головой. — Но это уже не мое дело, а если выплывет имя Итенбрука, то тогда … Помни, я очень жду вестей об этом господине. А он тоже в этой цепочке.

— Не знаю, профессор. Это дело, по-видимому, становится официальным, и я не смогу вам ничего сообщать без разрешения. Вы же понимаете, я на нарушения не пойду.

Снейп совсем не удивился отказу.

— Понимаю. Я ухожу. Прощай.

— До свидания, профессор. Может, еще встретимся.

Обидно. В результате таких затрат времени единственным результатом стала очистка подземелий от чужаков. Профессор Итенбрук же оказался в стороне.

Северус вернулся в Хогвартс и сразу узнал новость: в школе эпидемия. Об этом ему сообщила профессор Вектор, с которой он столкнулся, когда шел к директору.

— Профессор Снейп, вас там ждут. Итенбрука нашли быстрее. — Профессор арифмантики ушла, а профессор алхимии продолжил свой путь.

Горгулья пропустила его внутрь, и он оказался на совещании в самом его разгаре.

Мадам Помфри рассказывала незнакомому магу о том, что происходило за последние сутки в больничном крыле. Маг был медиком, вернее, колдомедиком. Это было легко понять по его профессиональному интересу.

— У меня сейчас в боксах четыре человека из Рейвенкло и один заболевший из Хаффульпаффа. Положение у всех стабильное, но с температурой все по-прежнему не ясно. Причин ее повышения я не знаю.

Пожилой маг удовлетворенно кивнул:

— Возьмем анализы крови, и я отправлю их на исследования, а сам останусь понаблюдать здесь. Но об инфекционном характере заболевания можно говорить с уверенностью. Господин директор, карантин должен быть введен на всех факультетах.

Профессор Дамблдор обратился к Минерве МакГонагалл:

— Занятия придется прекратить. Сообщение об этом нужно довести до всех учителей. Деканы должны быть со своими факультетами. Карантин касается и их.

Мадам Помфри обратилась к директору:

— Но работу над зельями вы продолжите?

— Конечно. Профессор Итенбрук, этим придется заняться именно нам. Профессор алхимии должен оставаться со своим факультетом.

Итенбрук в ответ наклонил голову:

— Я понимаю. Но пока не известен характер инфекции, нужно бы еще и жаропонижающими заняться.

— Да, обязательно, — подтвердил директор. — Поппи, вам в помощь обещали прислать еще двоих колдуний.

— Мы пойдем, сэр? — Ведьма поднялась и вместе с новым колдуном ушла из кабинета.

— Профессора МакГонагалл, Росток, Флитвик и Снейп, вы расходитесь по своим факультетам. Пока не ясно, как передается инфекция, очень важно предотвратить любые общения между факультетами. Надеюсь, к этому вопросу вы подойдете с полной серьезностью. — Директор говорил это всем четверым деканам, но смотрел при этом на одну профессора Росток. Она и отозвалась:

— Но я не могу оставить свои теплицы, сэр.

— Нет, никаких исключений, до конца карантина вы не покидаете своих факультетов. Профессор Кеттлберн и Хагрид, что смогут, сделают. Вы им можете давать указания по каминной связи. И это все. — директор был непривычно серьезен и тверд.

— Сэр, мне нужно с вами переговорить перед уходом, — профессор Снейп попросил о разговоре наедине.

— Профессор Снейп, пять минут, больше я не могу вам выделить. Господа, вы должны все правильно понять и очень серьезно отнестись к сложившейся ситуации. Можете идти. Профессор Итенбрук, встретимся в лаборатории. Северус, мы занимаем ваш кабинет и лабораторию. — Директор встал, а за ним поднялись и все остальные. Расходились все в мрачном настроении.

МакГонагалл взяла под руку профессора Росток:

— Да не волнуйтесь вы за свои теплицы. Профессор Кеттлберн справится.

Ответ уже раздался из коридора:

— Я по его просьбе увеличила посадки мандрагор. И скоро рассада будет готова к пересадке. А если карантин к тому времени не закончится?

Что ответила Минерва, уже не было слышно.

Директор не стал садиться:

— Северус, пожалуйста, покороче.

Снейп сердито сузил глаза:

— Тот человек, что готовил смену Упивающимся смертью у меня на факультете, сегодня должен был явиться на очередную встречу.

— Вот, черт. Как не вовремя, — профессор Дамблдор нахмурился.

— Он не придет. Там был еще Джефри. Помните? — Директор кивнул. — Он сейчас аврор. И тоже наблюдал за тем же парнем.

— Однако, какое совпадение! — недоверчиво отозвался старый маг.

— Да, совпадение. Но не это главное, а то, что тот парень согласился перейти на нашу сторону, и теперь он будет теперь работать на нас. Связей ни с кем в школе этот Шульц не поддерживал, обрабатывал только ребят.

Снейп замолчал и вздохнул.

— Ну-ну, Северус. Сейчас очень важно знать, что на профессора Итенбрука можно полностью положиться. От него будет многое зависеть. За свою лабораторию и кабинет не волнуйтесь, все будет нормально. — Директор уже шел к выходу. Он оглянулся через плечо, — вы идете?

Так начался период карантина.

Все четыре факультета разошлись по своим помещениям. Деканы были с ребятами, а в школе наступило затишье. Профессор Трелони затихла в своей башне, а профессор Вектор стала добровольным помощником мадам Помфри, и это оказалось очень кстати, потому что из больницы пока никто не приехал. Директор с профессором Итенбруком заняли лабораторию алхимии. Жаропонижающие средства, общеукрепляющие микстуры и зелья: все сейчас было нужно в больших количествах. Профессор Итенбрук, возможно, бы справился и один, но директор с начала карантина избегал своего кабинета. Он был или в лаборатории, или уезжал в больницу Святого Манго, где затягивалось выявление вируса. А раз директора не было на месте, то и совы его не могли застать. Те самые совы, что присылали практически все родители. Хорошо, если просто с требованием отпустить их чад домой. Но ведь чуть ли не каждый день нервы какой-нибудь из мам не выдерживали, и она присылала вопилку. Красные конверты возвращались, как и все прочие, совы не могли угнаться за директором. Первая неделя карантина была самой суматошной, пока все не втянулись в новый режим и в новую организацию быта без помощи домашних эльфов. Уборка помещений, мытье посуды, обеспечение питания, все сильно облегчалось магией, но недостаточный опыт осложнял жизнь. На первых порах пирожки и сок, которые получались у всех сравнительно неплохо, были терпимы, но через три дня захотелось чего-нибудь еще. Девочки занялись вспоминанием маминых рецептов и их обменами. А мальчики, все как один, занялись изобретательством. То, что у них получалось, не всегда было можно и есть. Но профессор МакГонагалл и профессор Росток регулярно проверяли, что ели их ребята и немало сил положили на налаживание нормального питания. Нельзя было того же сказать о мужчинах-деканах. Когда к профессору Снейпу обратились за помощью, он просто сотворил все те же пирожки с соком. Больше к нему не обращались. Староста Слизерина позвал на помощь своих друзей, и они все вместе стали уговаривать девушек взять на себя обеспечение всех слизеринцев сносным питанием. Девочки, оказавшись в центре внимания, долго не соглашались и не только потому, что им нравилось, как их уговаривают. Многие из них сами не умели готовить. Но риск — благородное дело, то одна, то другая вдруг начинала что-то вспоминать. Сложные рецепты успехом не увенчались, и суп так ни у кого и не получился, но жареную картошку девушки обеспечили. Через каминную связь на третий день профессор Снейп заказал книги «О вкусной и полезной пище», «Сборник заклятий для готовки в условиях полевых испытаний» и «1000 рецептов для быстрой встречи гостей». Последние два сборника захватили ребята, они решили разнообразить жареную картошку и добавить к ней что-нибудь посущественней. Квиддитчная команда первой добилась успеха, шницели, которые они смогли сделать, хорошо пахли, были достаточно сочными и поджаристыми, только цвет у них был несколько необычный — малиновый. Но с зеленым горошком они прекрасно смотрелись на тарелке. А когда оказалось, что почти все мальчики не слишком требовательны к цвету мяса, то в дальнейшем стало интересным занятием получать бифштекс самого необычного цвета. Девочки же предпочитали традиционный цвет еды.

В Рейвенкло положение с питанием было проще, профессор Флитвик не зря был профессором чар, и подходящих заклятий он знал массу. Он практически без посторонней помощи мог сотворить обед на весь свой факультет. В этом плане очень полезными оказались заклятия дублирования и увеличения. Нужно было лишь сделать одну порцию фирменного блюда Флитвика, затем ее увеличить до нормального размера и размножить для всех рейвенкловцев, что профессор делал, даже особенно не задумываясь.

Профессор Гея Росток предпочитала растительную пищу. Она научила девочек делать белковое мясо из сои. И весь ее факультет превратился в вегетарианцев, потому что эксперименты мальчиков быстро закончились. Им просто надоело. Надо отдать должное: соевое мясо было неплохим.

Когда с бытом без домовых эльфов все устроилось, пришла пора занятий. Буквально через три дня директор передал всем факультетам списки заданий для самостоятельной работы. Но в первую очередь декан Хаффульпаффа предпочла бы заняться своим предметом, но как заниматься выращиванием и уходом за магическими растениями без теплиц? Немного успокаивала мысль, что она не одна в таком положении. Интересно, как профессор Алхимии сможет варить зелья в гостиной Слизерина, без огня и котлов? Но он и потом наверстает, а бедные растения, оставшиеся без достаточного пригляда, могут и не дождаться своего агронома. Ведьма старалась больше заниматься с ребятами, а что ей еще оставалось? Но сердце все время было не на месте. Только отвлечется немного на заковыристые вопросы, подкидываемые ей со всех сторон, как снова перед глазами возникнет картина неухоженных, заброшенных растений. А уж Хагрида она и вовсе не могла представить в легких сооружениях. И профессор снова печалилась. Ее душераздирающие вздохи были слышны по всей гостиной. Тогда опять кто-нибудь делал попытку отвлечь своего декана.

— Профессор, у меня не получается трансформация.

И декан на время прекращала вздыхать и пыталась разобраться, почему из чернильницы получается синичка с четырьмя лапками. Потом следующий мученик самостоятельного обучения начинал просить помощи для отработки заклятия призыва. Декан категорически отказалась помогать в изучении предсказаний. Она сказала, что никогда не могла увидеть ни одной фигуры в кофейной гуще, и это разбирать надо без нее. Четыре раза в день у ребят замерялась температура, и вскоре еще два заболевших шестиклассника были отправлены в больничное крыло. Директор, связываясь в очередной раз с Геей Росток, сказал, что в Рейвенкло еще двое заболевших.

— Ну чем занимаются специалисты? — ведьма не понимала, как могут врачи в больнице вторую неделю не разобраться с вирусом. — О чем они там думают?

— Спокойно, спокойно, Гея. Все будет нормально. Скоро они разберутся. — Директор, казалось, не понимал, что Росток рвется всеми силами не в больницу, разбираться с врачами, а в свои теплицы.

Новых заболевших среди хаффульпавцев не появлялось уже четыре дня, когда староста факультета попросила у директора разрешения поговорить с мадам Помфри. Ведьма-медик связалась с вызвавшей ее Марисой в тот же вечер. Сначала шли приветы, передаваемые в обе стороны, а затем девушка, понизив голос, стала убеждать женщину, что им нужно разрешить прогулки. Сидение в закрытом помещении плохо сказывается на самочувствии ребят. То, что оно еще хуже отражается на их декане, староста добавила уже мысленно.

Первым желанием мадам Помфри было отказать. Но она и сама устала от этого тяжелого режима и понимала, что ученикам еще тяжелее. Подросткам нужны движение и свежий воздух. И она пообещала подумать, что можно сделать. Староста от души поблагодарила мадам.

— А почему шепотом? — Спросила мадам Помфри.

— Чтобы раньше времени не настраивались, — ответила Мариса.

Поппи Помфри понимающе посмотрела на девушку и без лишних слов прекратила связь.

А на следующий день профессор Дамблдор объявил во всех факультетах, что разрешены прогулки.

— Я, надеюсь, что вы не будете ни с кем вступать в контакт, — директор улыбался. — Да это и трудно будет сделать: об этом я позабочусь. Но по полтора часа на прогулку вам будет предоставлено. Первыми идут гриффиндорцы, с десяти часов. В двенадцать слизеринцы, а после обеда по очереди Рейвенкло и Хаффульпафф.

С этого времени заключение стало переносить легче. Погода была уже довольно прохладной, но все незаболевшие ученики не пропускали своих прогулок. Попытки выпросить вдобавок тренировки по квиддитчу не увенчались успехом. Директор серьезно поговорил с капитаном Гриффиндора:

— Если будет малейшая травма, она окажется очень серьезной. Как только вы окажетесь в больничном крыле, это будет надолго. Сейчас уже точно известно, что вирус распространяется через контакты. Поэтому любое привлечение нашего медика может спровоцировать болезнь.

По этой причине все остались на земле, и полеты были под запретом.

Те полтора часа, что ребята бродили вокруг школы, пролетали очень быстро. Это же время деканы проводили по своему вкусу. МакГонагалл обычно была впереди своих мальчиков, их прогулки были самыми длинными. Флитвик гулял недалеко от замка. Снейп вообще не выходил из подземелья, а Росток обычно стояла, прислонившись к стене, и смотрела на свои теплицы. И ни разу через стекло не мелькнула фигура профессора Кеттлберна.

Тогда профессор Росток стала сомневаться, а ходит ли ее заместитель в теплицы?

Ну, нельзя сказать, что все в них было настолько ужасно. Любой другой маг и не заметил бы больших изменений в самочувствии растений, но только не школьный герболог. Она сразу увидела, что мандрагоры уже переросли, и их пересадка будет теперь очень сложной. Но хуже всего было с влаголюбивыми растениями … Они быстро пересыхали. Те, что стояли ближе к стеклу, еще держались, но у прохода растения совсем зачахли. Профессор Росток взяла свою заслуженную лейку и стала осторожно под самый корень отливать ослабленные … .

Полтора часа закончились, пора было возвращаться, но ведьма чувствовала удовлетворение: почти все растения были спасены.

Под утро Гея Росток проснулась оттого, что у нее немыслимо болела голова. Когда она встала и подошла к столу выпить воды, навалилась тошнота. Весь мир будто зашатался. Ну а озноб довершил картину — декан Хаффульпаффа заболела.

Когда первые ученики Геи Росток проснулись, они увидели в своей башне на привычном месте не своего профессора. У окна стояла профессор Арифмантики.

— Доброе утро, профессор. А где наш декан? — вопросы ребят повисли в воздухе.

Берта Вектор грустно, совсем в стиле директора, улыбнулась лохматым и заспанным хаффульпавцам:

— Профессор Росток в больничном крыле.

— Она тоже заболела?

— Да. Но не волнуйтесь, она поправится. Мадам Помфри сказала, что все будет нормально.

А на следующий день заболел профессор Флитвик. В Рейвенкло переселилась Сивилла Трелони. Те, у кого были проблемы с предсказаниями, получили отличный шанс выяснить все, что было не понятно. Но никто за помощью не обратился, все занимались через силу, по всей школе царило уныние, даже в двух полностью здоровых факультетах — Гриффиндоре и Слизерине.

Но если на питомцев МакГонагалл влиял их малоподвижный образ жизни, то в подземелье виновником полного упадка оказался сам декан. В начале вынужденного затворничества он был даже доволен. Вся его факультативная группа за это время очень сильно продвинулась в своем обучении. Все складывалось просто отлично. Снейп забирал всех десятерых в свои комнаты и занимался с ними подолгу. Обед приносили дежурные, но сам профессор обходился почти без еды, мясо малинового цвета он не ел, а диетическая пища ни у одной девушки не получалась. А стимулирующие средства делали его еще более нервным.

Анна Шекл, младшая из девочек, посещающих факультативные занятия, поздно вечером сидела над одной из кулинарных книг. Она не рассказывала, что собиралась сделать, но Алекс ухитрился заглянуть в раскрытую книгу и заметил изображение омара.

— Ну, Шекл, ты даешь! — По этому возгласу было непонятно его отношение к попытке одноклассницы.

А девушка с того самого первого занятия, когда Снейп похвалил ее руки, частенько думала о профессоре. В ее представлении он стал единственным и неповторимым. И разве так уж трудно сделать для него что-то необычное. Путь к сердцу мужчины лежит через желудок. А если этот мужчина ничего не ест? К тому же стал таким раздражительным, что ему страшно было попасться под руку. И Анна упорно пыталась приготовить замысловатое блюдо: омар по-афински. Как он предположительно выглядел, девушка знала, для этого в книге была картинка, а вот каким он должен быть на вкус? Кто ж его знает. Но Анна рискнула и, попробовав, что у нее получилось, решила, что, наверное, похоже. И в очередной раз, когда дежурные принесли обед, на стол декана была поставлена тарелка с чем-то совсем непонятным.

— Я вам уже говорил, не надо, — профессор попытался остановить дежурную из шестого класса.

Но та была решительно настроена:

— Это приготовлено специально для вас.

Девушка многозначительно посмотрела на начавшую краснеть Анну. Профессор Снейп посмотрел туда же. И его кулак со всей силы ударил по столу:

— Это еще, что такое, мисс Шекл? Вам до приличных результатов еще как до неба, а вместо того, чтобы изучать зелья, вы занимаетесь какой-то ерундой!

Профессор Снейп раньше все же не позволял себе так орать на своих факультативщиков. Но к срыву он уже шел давно, и банки с заспиртованными моллюсками задрожали от его крика. Анна уже была такой же красной, как и омар на тарелке. Но, когда ее блюдо полетело в угол, по направлению к урне, девочка не выдержала и выбежала из комнаты.

С тех пор она не появлялась на занятиях. Да и другие ученики стали с этого дня другими. Ответы на вопросы они еле цедили сквозь зубы. Сами, пока их профессор не спросит, не отвечали ни на один вопрос. Мори пытался заделать образовавшуюся трещину, пока и с ним не перестали разговаривать его одноклассники. А потом ссориться стали все и со всеми. Каждый сам за себя — идеальное слизеринское сообщество, вот что было в подземелье.

Уныние грозило всему Хогвартсу. Нужны были срочные меры.

Лучше других это чувствовал профессор Дамблдор. Он предупредил профессора Итенбрука, что уезжает, и в очередной раз отбыл в больницу. Но там все было по-прежнему. За прошедший месяц вирус не идентифицировали. Были найдены упоминания на что-то похожее. Но все применяемые средства были не теми. И убить его все не удавалось. Директор вернулся в школу в мрачном настроении. Минерва МакГонагалл почувствовала это состояние Дамблдора даже по каминной связи. Но и она ничем его утешить не могла. Предложила только обратиться за помощью в другие школы и перевести оба здоровых факультета туда. Директор отрицательно покачал головой:

— Они не примут детей, не будут рисковать своими. Да это и понятно, раз нельзя даже по домам учеников разослать.

Профессор Итенбрук за этот месяц ничуть не изменился. Он оставался таким же улыбчивым. Вот и в этот вечер, когда директор зашел в лабораторию, профессор улыбался:

— Профессор Дамблдор, а ведь я был прав. Помните, я вам предложил проверить на тождественность нашего вируса с заболеванием на Багамских островах прошлого века.

Директор спросил:

— И что, вы проверили?

Арвид Итенбрук смешно оттопырил губы и усердно затряс головой:

— Тест дал положительный результат.

Альбус Дамблдор впился в протянутый ему свиток с результатами проверки. Минут десять у него ушло на изучение данных, а потом он уронил руки на колени и закрыл глаза.

— Арвид, я ваш должник, — директор заулыбался почти как профессор Итенбрук.

А тот, ласково глядя на усталого старого мага, добавил:

— Я затребовал отчет о той эпидемии. Скоро мы узнаем, как лечить наших больных.

Сова с ответом прилетела через час. Состав зелья был получен. Осталось его только приготовить. Профессор Дамблдор предложил привлечь Северуса Снейпа, все равно его факультет не заразился, но профессор Защиты от темной магии так скривился, что директор поспешил взять свое предложение обратно. В школе зелье варили только они вдвоем, но параллельно в клинике Святого Манго и в одной из лабораторий министерства опытные маги занимались тем же самым. А когда зелье уже было готово, заболел профессор Кеттлберн. Он упал в душной теплице, и ,если бы Хагрид не разломал один ее торец и не вытащил своего профессора, еще не известно, чем бы закончился этот самый последний случай заболевания. Когда профессор Кеттлберн очнулся, он грозно посмотрел на подошедшую к нему Гею Росток:

— И кто же это меня заразил?

Его палец обвиняюще указывал на профессора Гербологии:

— Гея, вы были в теплице? — Профессор Росток виновато опустила голову — Я так и понял. Ну, спасибо! Хагрит за вашими зелеными друзьями смотреть не будет. И нечего на меня так смотреть! Не надо было меня заражать.- И профессор Кеттлберн отвернулся к стене.

А когда была готова первая порция зелья, профессор Гербологии первой вызвалась его попробовать. Мысль, что в данный момент ее растения брошены всеми, была невыносима, она была согласна выпить что угодно.

На этом карантин в школе заканчивался. Домовые эльфы, заскучавшие без привычной работы, бодро принялись обрабатывать все, что можно, дезинфекционными составами. Потом оба здоровых факультета были выпущены из заключения. А через неделю была поставлена последняя точка в этой болезни, и больничное крыло опустело.

На первом обеде директор встал, и, когда стихли все разговоры, обратился к залу:

— Дорогие друзья, прошедшие полтора месяца были тяжелыми для всех. А впереди еще очень много работы. Но я хочу сейчас поговорить не о грустном, я хочу выразить нашу общую признательности профессору Итенбруку, который смог разобраться с болезнью.

Директор вышел из-за стола, обогнул кресла, разделяющие его место и место названного профессора.

— Спасибо, от всей души, — директор очень крепко пожал руку засмущавшемуся профессору.

А все присутствующие в зале по примеру своих профессоров поднялись и захлопали в ладоши. Аплодисменты, доносящиеся со стороны слизеринского стола, были самыми громкими. И никто из учеников этого факультета не смотрел на своего декана, все внимание было предоставлено только профессору Итенбруку.