Деканы

16. Последствия

После снятия карантина жизнь в Хогвартсе спешно налаживалась. Теперь главное — это занятия и еще раз занятия. Нужно было в очень сжатые сроки наверстать упущенное. Если не будет другого выхода, зимние каникулы придется отменить. Но это уже в крайнем случае, тем, кого не обошла инфекция, такой темп не выдержать. Все это прекрасно понимали. И гранит науки трещал и крошился под дружным натиском учеников и учителей. Самостоятельные занятия во время карантина, к сожалению, дали мало результатов. Но хотя бы все сочинения были написаны.

Для домашних эльфов тоже нашлось много работы. Все комнаты и гостиные учеников, куда почти полтора месяца не допускались эти труженики, нуждались в хорошей уборке. Даже можно сказать в капитальной уборке. Которая и произошла в ближайшее воскресенье. Питание и так всегда было прекрасным, но сейчас эльфы умудрялись готовить чуть ли не каждый день что-нибудь новое, особенно витаминизированное и сверхполезное.

Профессора Росток и Кеттлберн первое время не разговаривали. Это было не так уж и трудно сделать, потому что профессор Гербологии почти полностью переселилась в теплицы. Помощь от учеников была важна, но и сама ведьма работала, как проклятая. А Актеон Кеттлберн, почти каждый день видя, как женщина работает, долго не смог продержаться. На четвертый день он пошел узнать, не нужна ли помощь.

Профессор вошел в теплицу и осмотрелся. Сколько же времени он в ней провел! Она стала такой знакомой.

Гея Росток была сейчас в теплице с мандрагорами. Их крики слабо слышны даже отсюда. Вероятно, профессор пересаживала рассаду. Переросшие растения ведьма не могла доверить никому. Кеттлберн не стал дожидаться окончания этой сложной процедуры, подхватил лейку и принялся поливать растения. Наколдованная вода он осторожно лил под корень. Росток как-то объясняла, что на листья воду лить нельзя. После полива тридцатого кустика начали ныть поясница и плечи. Да еще эта влажная жара! Именно она больше всего выводила из себя. Профессор по уходу за магическими животными вошел в ритм и не заметил, что он в теплице уже не один.

— Вы слишком много воды наколдовываете в лейку, — голос, раздавшийся чуть ли не над ухом, заставил струю воды сделать круг.

— Осторожней! — вскрикнула ведьма и стряхнула воду со своей мантии.

— А вы не подкрадывайтесь сзади — буркнул Кеттлберн.

— Я и не … — Гея оборвала свое возражение. Она все еще чувствовала себя виноватой из-за того, что заразила мага. — Я не хотела. Извините.

— Да ничего. И сколько же нужно воды в лейке? — Зверовод тоже быстро успокоился.

Профессор Росток показала отверстия в лейке, из которых должна литься вода. Достаточно было только чуть покрыть их водой, и лейка становилась почти вдвое легче.

— Профессор, вы хорошо без меня поработали, — эти слова герболог совсем и не собиралась говорить, но они сами выскочили изо рта.

— Правда? А я думал, что все у вас тут испортил. Вот что, вы уже четвертый день не разгибаете спины. Пора сделать перерыв. — Профессор Кеттлберн забрал у Геи Росток лейку и отставил в сторону.

— Надо убрать на место, — привычка все делать по-своему была слишком устойчивой, и Росток понесла свое любимую леечку в кладовку. Там же остались рабочие перчатки и фартук.

— Готовы? В замок или к Хагриту?

Декан Хаффульпаффа выбрала избушку лесника: она гораздо ближе, чай можно выпить и там. Но без кексов!

Но не везде все шло так же гладко. Большие проблемы были в Слизерине. Профессор сорвался и накричал на своих факультативщиков. И это после того, как сам же обещал поддерживать сотрудничество. Накричал он не на всех, а только на Анну Шекл, но и другие тоже почувствовали раздражение своего декана. Все в школе перешли к упорной работе, но на алхимии все было наоборот. Профессор Снейп с трудом добивался ответов на свои вопросы. Те времена, когда стоило ему спросить, и он тут же слышал ответы со всех сторон, остались в прошлом. Теперь если он не обращался ни к кому конкретно, в кабинете воцарялась тишина. И уже четвертый вечер Шекл не появлялась на занятиях. Что с ней, Снейп не спрашивал.

Пора было что-то предпринять. Все остальные пока подождут, но с этими десятью, вернее уже девятью, нужно было налаживать отношения.

В семь часов, когда ребята забрели в кабинет, они заметили, что вокруг все изменилось. Банки с заспиртованными образцами были на месте, но вот ни котлов, ни ящиков с компонентами не было видно. Да и на доске не было привычных рецептов.

— Учебники вам сегодня не понадобятся, — Снейп остановил раскладывающих по столам привычные наборы учебников и тетрадей ребят. — Сегодня мы немного отвлечемся от алхимии. Я собираюсь с вами немного позаниматься другим предметом.

Уже становившееся привычным равнодушие уступило место заинтересованности. За столько вечеров профессор впервые добился полного внимания.

— Сегодня мы займемся Защитой от темных сил. — Быстрый обмен взглядами убедил всех, что неудивившихся среди них нет. — Профессор Итенбрук ведет такой факультатив, но насколько я знаю, вас туда не взяли. Так?

Алан с готовностью это подтвердил.

— Но прежде чем учиться защищаться от темной магии, вы должны побольше о ней узнать. Поэтому с сегодняшнего дня мы переключимся на ее изучение. Через две недели перейдем к методам защиты от нее, а последнюю неделю перед Рождеством займемся повторением Алхимии. Все ясно?

Кто же на факультете Слизерин не знал, что такое темная магия? Это знали все. Темная магия — это самая загадочная, самая запретная, самая привлекательная часть магии. И одно-два заклятия знало большинство. Некоторые считали себя специалистами. Но в это почему-то не верилось. И вдруг! Темная магия будет изучаться открыто, да еще у Снейпа. Слухи о его связях с темной магией были довольно смутными, но и на редкость устойчивыми.

— Итак. Магия является частью жизни. Как в жизни нет абсолютного зла и добра, так и магия гораздо более цельна, чем принято считать. Изначально была одна всеобщая магия. На темную и светлую ее делить не было смысла…

Лекция Снейпа во многом повторяла рассказ профессора Флитвика, но уже на первом занятии были тренировки по подготовке к применению темных заклятий.

К концу полутора часов факультатива о былой размолвке никто даже не вспоминал. Алан с усмешкой посматривал на Алекса Швеца, который больше всех сочувствовал Анне. Третьеклассник был увлечен, как и все. И выкрикивал свои ответы ничуть не тише соседей. Алекс почувствовал насмешку во взгляде старосты и оглянулся. Когда все ребята, остающиеся на факультативе, планировали саботаж занятий, Мори отмалчивался. Он не пытался начать примирение на факультете, но его скепсис и ирония так и били в глаза. На прямой вопрос, с кем он, Алан ответил, что он как все.

— Тогда что ты все время насмехаешься? — Это не выдержала единственная оставшаяся девушка.

— Да ерунда это все. Я не против, попробуем проучить Снейпа. Только потом не удивляйтесь, когда он повернет все по-своему.

Слова старосты поневоле вспомнились Алексу. Он огляделся, кроме него о своих намерениях, кажется, не вспоминал никто. А если кто и вспоминал, то было ясно, что на такие занятия будет много желающих. Конкуренция никого не привлекала.

Когда все уже толпились в дверях, профессор напомнил, что следующим вечером всем быть обязательно.

Алан предвидел результат занятия правильно. Крон Калтус, как только чуть затих шум, отвел его в сторону.

— Мы обязательно должны попасть в группу. — Крон очень внушительно нависал над не таким массивным старостой. — Ты помнишь, какое задание дал герр Шульц?

— Ты что, с ума сошел? — зашипел на него Мори. — Хочешь, чтобы весь Хогвартс знал об этом человеке. Без имен, пожалуйста.

— Да, без имен, — согласился Крон. — Нам всем четверым нужны эти занятия, а ходишь ты один. Это неправильно. — Палец Калтуса уперся в грудь Мори.

— И что ты хочешь от меня? Не я решаю, кого и как учить. Для этого нужно идти к декану. А как ты ему объяснишь, зачем тебе обязательно нужна темная магия? Все расскажешь? Видел, что творится? Все хотят, не ты один.

Крон оглянулся по сторонам:

— Ты сам-то осторожней. Ну, попробуй поговорить со Снейпом. Ты же староста, что-нибудь придумаешь. А если не придумаешь, будешь сам нас учить. Понял?

— Понял, понял. — Алан вырвался из угла, куда его загнал Крон, и пошел в свою спальню.

На следующий день на вечернем занятии он решительно поднял руку, едва декан вошел в кабинет.

— Что вам? — буркнул Снейп, усаживаясь в свое кресло.

— Профессор, а можно еще несколько человек будут приходить по вечерам? — Алан решил спросить обо всем сразу, чтобы были свидетели.

— Нет, все кого я выбрал, уже здесь. — Профессор нахмурился. — Мистер Мори, я вчера предупредил, что все должны быть на занятии. Вы передали мое требование? Где мисс Шекл?

— Анна уже восемь занятий пропустила, я думал, что она факультатив бросила окончательно. — Староста удивился: это он что ли должен был собирать всех? Все, кто нужно, и так вчера слышали декана. Уши у всех есть.

Но профессор, видимо, думал по-другому, и наградил сердитым взглядом Алана. А потом встал и вышел из кабинета.

Анна сидела в углу и смотрела на пламя камина. Ее уже оставили в покое все сочувствующие. Сначала, когда девушку спрашивали, что она теперь будет делать, та неизменно отвечала:

— Ничего.

— Ты что, и на занятия к нему ходить не будешь? — Допытывались одноклассницы.

Но Шекл только качала головой:

— Я не знаю.

— Вот, говорили тебе, не лезь к Снейпу. Плохо будет. Радуйся, что ты сама не полетела в урну вслед за своим Омаром по-афински. — Затем обычно следовали смешки, слабо замаскированным сочувствием. Поддерживал Анну полностью только Алекс.

— Вы что тут раскудахтались. Шли бы вы… — Куда идти, он не пояснял, считал, что сами догадаются.

— Слушай, но на занятия все же нужно идти, — убеждал девушку Швец. — Ты что, боишься?

И Анна тоскливыми вздохами подтверждала эту догадку.

И в этот вечер девушка сидела, сжавшись в углу. Но недолго. Дверь распахнулась, и на пороге появился Снейп. Он был достаточно сердит для того, чтобы все моментально замолчали и уставились на него.

— Мисс Шекл, занятие уже началось. Почему вы опаздываете?

Анна замерла на месте — Снейп сам пришел за ней! Конец света!

— Я жду, чтобы через две минуты вы были в кабинете, — сказал декан. Но ждать все же не стал!

Как назло, девушке все никак не попадалась ее тетрадь. Стоящая рядом одноклассница сунула Анне ее сумку:

— Иди так. Торопись.

Девушка схватила свои вещи и выскочила из гостиной.

— Мисс Шекл, — неожиданно раздался голос Снейпа. Сердце Анны замерло. Профессор все же ее ждал! Он стоял у стены со скрещенными на груди руками. — О пропущенных занятиях спросите у мистера Швеца. В конце недели я проверю. И чтобы больше подобных пропусков не было. Ясно?

Анна кивнула уже спине уходящего декана. Она опомнилась и побежала следом.

В кабинете Алекс отодвинул свою сумку, освобождая место для девушки. Он только успел ободряюще улыбнуться соседке, как занятие началось.

— Еще десять минут потеряли. Надеюсь, это в последний раз.

— Итак. Для того чтобы вызвать у людей безотчетный страх, привидения используют высокочастотные колебания. Воздействие их на человека заключается в резком спазме всех мышц. Гибель происходит от удушья. Аналогичное воздействие вызывает заклятье Морэспирит. Оно требует от колдуна глубокого сосредоточения. Нужно вызвать у себя чувство глубокого холода, а затем произнести формулу заклятья, так чтобы оно продолжилось и за пределами звукового порога. Блокировать это заклятье можно, применяя заклятье тепла, в исключительном случае нужно вызывать магический огонь. Формула противозаклятия та же самая, что и у заклятия.

Нельзя сказать, что у всех одинаково хорошо получались блокирующие заклинания. Но тренировки по быстрому погружению в нужное состояние должны были со временем дать результат.

Так на факультативных занятиях снова, как и раньше, были все десять человек.

После завершения эпидемии в Хогвартс пожаловали попечители. Это были все те же люди: председатель со своим секретарем и Люциус Малфой. По тому, что этот визит не был заранее согласован, профессор Дамблдор понял, что в этот раз дело экскурсией не ограничится. О том, что гости появились в школе, директору сообщил его домовой эльф. По словам Дамби, все трое, войдя в школу, не торопятся идти в кабинет директора. Вместо этого попечители отправились в больничное крыло. А по дороге заглядывают во все углы и морщат носы. Маленький эльф посчитал такое поведение за огромное неуважение его хозяину:

— Сэр, почему эти люди расхаживают здесь как у себя дома? Что они себе позволяют? Где их уважение?

Дамби от негодования был готов биться о стенку головой. Но профессор Дамблдор только покачал укоризненно головой:

— Спокойней, не нужно устраивать трагедии из-за такого поведения попечителей. Они на самом деле имеют право чувствовать себя в школе как дома. И они совсем не обязаны спрашивать у меня разрешение на посещение любых кабинетов, лабораторий и комнат. Если раньше такого никогда не бывало, это не означает, что такого не будет никогда. Дамби, директора Хогвартса назначает даже не министерство, директор Хогвартса по уставу школы подотчетен одному попечительскому совету.

Эльф замолчал и сердито посмотрел на хозяина:

— Неумный устав, сэр. Не мое дело критиковать руководство, но если вы позволите всяким… сомнительным личностям лезть в ваши дела, то это …, это будет неправильно.

Бедный Дамби почувствовал такое горе от нанесенного хозяину оскорбления, что чуть ли не в первый раз за свою очень долгую жизнь решился на критику. Да еще и критику Устава школы! Он ведь не какой-нибудь там молодой домовой, не понимающий, что такое дисциплина, он Дамби! Он знает, как важно поддерживать традиции, как важен порядок. Но разве ж это порядок! Явились тут! Нос свой суют везде. Как будто у них в школе можно найти плохо вымытые полы, не выброшенный вовремя мусор. Дамби головой биться о стенку не стал, но и ноги его перестали слушаться. И эльф просто уселся на пол. Уши и нос домового выражали такое горе, что директор не выдержал и улыбнулся.

— Дамби, ты вылечишь от любого уныния. А я тоже чуть не начал переживать. А ну-ка перестать кукситься. Разве у нас есть что скрывать?

Эльф помотал головой.

— Вот и я говорю, если в школе все в порядке, то и нечего обращать внимание на разные мелочи.

С этими словами профессор решительно подтянул к себе папку с бумагами и взял в руку перо.

— Дамби, хватит сидеть на полу. — Директор, не поднимая головы, махнул палочкой, и рядом с эльфом оказалось маленькое креслице.

— Что вы, сэр! Хороший домашний эльф не должен сидеть, как будто у него нет никакого дела! Я сейчас, я пойду. — Дамби вскочил на ноги.

— Подожди. — Профессор оттолкнул от себя бумаги, — Дамби, ты один такой … расстроенный, или есть еще?

— Сэр, не беспокойтесь, на работе это не отразится. — Эльф преданными глазами смотрел на хозяина.

— Да я не об этом беспокоюсь! Я знаю, что в Хогвартсе эльфы поддерживают идеальный порядок. Столько ребят, столько с ними хлопот, но в наших эльфах я полностью уверен. И я знаю, что болезнь никак не была связана с недостаточной чистотой. Вы ведь об этом беспокоитесь? — Профессор мягко улыбнулся Дамби. — Причину эпидемии мы еще не установили, но не сомневайся, мы ее установим. А в вашу невиновность я и сейчас верю. — Директор снова стал читать документы, лежащие перед ним.

— Сэр, — глаза эльфа подозрительно заблестели, — сэр, вы самый мудрый человек на свете.

Откуда-то из глубин своих карманов Дамби вытянул носовой платок и стал яростно тереть им нос. Эта процедура затягивалась.

— Дамби, нос оторвешь! Прекрати. Ну что тебе еще нужно?

Эльф смущенно спрятал платок:

— Я сам бы никогда не стал лезть с вопросами, но наши там все равно будут приставать.

— Ну, спрашивай — профессор Дамблдор опять со вздохом отодвинул папку, — что тебе еще неясно.

Эльф покосился на стоящее рядом креслице, но решительно отвернулся от него:

— Так то и непонятно, сэр, а зачем школе попечительский совет? Что они в школьных делах понимают?

— Н-да. Ну и вопросы у тебя. А попроще ничего нет?

Эльф тут же опустил голову.

— Да я шучу. Может, все-таки сядешь? В ногах правды нет.

Дамби снова покосился на кресло. В его голове на огромной скорости решалась задача: может ли приличный домашний эльф посреди рабочего дня сидеть? Вроде как не может, но если он при этом выполняет общественное поручение? Да и кресло у профессора получилось такое красивое. Никаких тебе выкрутасов: гладкое светлое дерево и ярко-красная обивка сиденья и подлокотников. Именно вид этого креслица и оказался последней каплей, которая позволила решиться, и Дамби сел.

Директор уважительно смотрел на то, как эльф принимал непростое для себя решение. А когда эльф устроился, Дамблдор заговорил:

— Нашей школе уже скоро тысяча лет. Еще три года, и у нас будет потрясающий праздник. Тысячу лет назад четверо основателей построили первую школу для магов. Потом появились и другие, но Хогвартс был первым! Мы этим гордимся сейчас и будем гордиться всегда. До него дети учились в лучшем случае в обычных магглских школах, а колдовству у родителей. Эта учеба была совершенно недостаточной. А дети, рожденные в магглских семьях, были лишены и этого. Но с основанием школы было много проблем. И собирание всех, в ком есть магические способности, не было самой главной. Практически все самые сильные и уважаемые семьи не спешили отдавать своих детей в школу. Они не верили в то, что учителя Хогвартса смогут научить их дорогих чад так же хорошо, как это сделали бы родители.

В ответ на эти слова Дамби сердито запыхтел.

— Чтобы дети становились в магическом отношении сильней родителей, их должны учить самые сильные маги! Это стало понятно почти сразу. Маги Великой четверки основателей были первыми профессорами Хогвартса, и смену себе они подбирали очень тщательно. И с тех пор любой маг хоть нашей страны, хоть любой зарубежной будет горд, если его пригласят работать в Хогвартс.

И Дамби чуть расправил плечи, он всегда высоко ценил свою работу и своего хозяина, тем приятней было чувствовать эту многовековую традицию:

— А директор Хогвартса — это самый сильные маг, — сделал собственное заключение эльф.

Профессор укоризненно посмотрел на него.

— Только при чем тут попечители? Хорошее дело сделали маги, открыв школу, так это всем и так понятно. Я вас спрашивал, зачем нужен Попечительский совет. — Дамби снова выражал полное непонимание.

— Потому что люди — это не домашние эльфы. У них иногда бывают очень странные мысли. Например, покорить весь мир. И когда у Основателей возникли некоторые разногласия, тогда и появилось понимание опасности. Слишком большая сила собиралась в Хогвартсе. Самые сильные маги, да еще и со своими учениками. Бесконтрольная власть и сила слишком опасны!

— Вот тогда и появился совет попечителей. Ему были даны права вмешаться в школьные дела, если возникнет в этом потребность. Они могут, исключительно по своему желанию, снять с должности директора Хогвартса. Но надо сказать, что за все годы существования школы такого желания не появлялось ни разу.

— Да, Дамби, если будешь пересказывать все это своим друзьям, то возьми в библиотеке Историю Хогвартса. Там все это написано.

И до самого обеда после ухода эльфа Альбус Дамблдор продолжал спокойно заниматься своими делами. А потом он встал из-за стола и решил проведать своего заместителя по всем школьным делам. Директор знал, что Минерва не будет так уж нервничать из-за проверки, устроенной попечителями, но все же лучше будет и ее немного ободрить.

Но когда Дамблдор спустился и открыл проход возле каменной горгульи, он услышал возбужденные голоса. И громче всех был голос завхоза Филча.

— А если у вас нет разрешения директора, даже и не думайте соваться в мое хозяйство. — Школьный завхоз был разозлен не на шутку.

— Аргус, ну нельзя же так. Держите вы крепче свою миссис Норрис. Она у вас опять вырывается. — Это уже МакГонагалл успокаивала страсти.

Когда директор вышел на лестничную площадку, первым он увидел Аргуса Филча, держащего под мышкой свою знаменитую кошку. Миссис Норрис была рассержена, ее обозленная морда говорила лучше всяких слов, что кто-то в школе вышел за рамки установленного ею порядка. Этот кто-то стоял тут же рядом. Это были мистер Орвилл — председатель попечительского совета и его секретарь. У молодого человека правая рука была перевязана носовым платком, на котором явственно проступали пятна крови.

— Мистер Орвилл, какая неожиданная встреча.

Председатель, надо отдать ему должное, заметно смутился.

— Здравствуйте, профессор Дамблдор. У нас тут вот неприятность случилась, — Орвилл указал на пострадавшую руку своего помощника.

— А нечего было лезть, куда не следует, — Аргус Филч снова повысил голос и шагнул навстречу непрошеным гостям.

— Мистер Филч, — директор посмотрел на своего завхоза, и тот отвернулся.

— Ходят тут всякие …, — последнее, что присутствующие услышали от рассерженного завхоза, было что-то очень похожее на «проходимцы». Но и мистер Орвилл, и его секретарь сделали вид, что не расслышали. Председатель попечительского совета с тревогой оглядывался на оставленный за спиной холл. Маг явно чувствовал себя неловко и искал поддержки. И она не заставила себя долго ждать, в холле появился третий член этой неожиданной ревизии — Люциус Малфой. В отличие от всех остальных, он был спокоен, благожелательная улыбка мелькнула у него на губах.

— Профессор МакГонагалл, профессор Дамблдор, рад вас видеть в полном здравии. — Малфой слегка поклонился.

— Мы прослышали о беде, что произошла в школе. Такой болезни я что-то даже и не припомню, а вы, Орвилл? — на попечителя Люциус посмотрел уже твердо и без улыбки.

— Да, директор. Раньше в Хогвартсе такого не случалось. Вы еще не разобрались в причинах, как мы слышали?

— И вы здесь появились, чтобы самим разобраться? — Голос профессора МакГонагалл явно выдавал ее насмешку. — Вы думаете это сделать лучше, чем профессор Дамблдор? Вы так в себе уверены?

— Нет, мадам. Я понимаю, что профессор быстрее все выяснит. С его опытом. Но все попечители нервничают. За этот месяц мы столько сов получили от родителей.

Председатель так искренне вздохнул, что поневоле его стало жаль. Видимо эпидемия в Хогвартсе не прошла бесследно и для Орвилла.

— Да, еще признаться, мы тут, — председатель покосился на Малфоя, — подумали, как вы сами перенесли такие трудности. Как бы вы сами не заболели, профессор Дамблдор ведь не так моло…

— Кхм, — прервал неуклюжую попытку объясниться Люциус.

— Так вы о моем здоровье беспокоитесь? — Удивился директор. — Да, я не так уж молод, как отметил мистер Орвилл. Но поддерживать в школе порядок я сумею. И разницу между стремлением помочь и глупыми попытками что-то выведать я вижу хорошо. — Орвилл поспешно отвел взгляд от холодно блестевших глаз директора. А тот, усмехнувшись, посмотрел на Филча. — Эта разница очевидна даже миссис Норрис. — И директор погладил кошку Филча.

— Ну а теперь, раз вы убедились, что я здоров, не буду вас больше задерживать, господа, — профессор Дамблдор кивнул гостям и ушел по коридору.

Под пристальными взглядами Минервы МакГонагалл и Аргуса Филча попечители поспешно стали спускаться к выходу.

— Аргус, что там у вас случилось?

Завхоз криво ухмыльнулся:

— Эти двое после больничного крыла стали по первому этажу крутиться, ну и полезли в одну кладовую. Только молодой руку протянул, хотел дверь открыть, а миссис Норрис как прыгнет, да всеми когтями в руку и вцепилась. Слышали бы вы, как он верещал. — Минерва МакГонагалл тоже улыбнулась, услышав рассказ Филча.

— Молодец, миссис Норрис, умеешь защищать свое хозяйство.

— Профессор, смотрите, Малфой возвращается, — Филч обратил внимание МакГонагалл на поднимающегося к ним Люциуса. Остальные попечители уже скрылись за дверью.

— Профессор МакГонагалл, мистер Филч, мне очень неприятно, что все так получилось. — Дежурная улыбка опять была на губах Малфоя. — Я бы хотел еще раз извиниться перед директором. Вы не могли бы его позвать?

— Аргус, поищите профессора Дамблдора, он, кажется, к эльфам пошел, — попросила Минерва МакГонагалл.

Филч окинул хмурым взглядом вернувшегося гостя и ушел.

— Профессор МакГонагалл, мне все время кажется, что вы на меня в обиде? Когда я заканчивал школу, такого не было. — Малфой вопросительно обратился к своей бывшей учительнице. — Что-то случилось позже? Но я не помню, чтобы мы с вами потом встречались. Или я не прав?

— Мы с вами встречались, — нехотя сказала колдунья, — Мери МакКоун моя подруга. Я была с ней, когда она пыталась узнать у вас, что случилось с ее мужем.

Улыбка исчезла с лица Малфоя.

— Понятно. Значит, это были вы. Теперь я понимаю. Я вел себя, кажется, несколько … — Люциус замялся.

— Да, вы вели себя несколько! И я бы сказала даже чуть больше, чем несколько, а просто по-хамски! — возмущенно ответила профессор МакГонагалл и отошла в сторону.

— Жаль, я бы хотел, чтобы вы поверили, что общество темного Лорда сказывалось на всех его слугах не лучшим образом. Думаете, Снейп был лучше меня? А ведь вы даже работаете с ним вместе. — Малфой явно пытался примириться.

Но Минерва была по-прежнему холодна:

— Профессор Снейп при вашем хозяине не обладал властью. В отличие от вас. А вы ею пользовались, мягко говоря, неудачно.

Тяжелый для обоих магов разговор прервался с появлением директора.

— Вы хотели меня видеть?

— Да, но кажется, что сегодня не мой день. Сколько я ни пытаюсь объяснить, что сожалею и даже раскаиваюсь, мне не хотят верить. Боюсь, в мою искренность и вы не поверите.

— Искренность, — фыркнула женщина, — не смешите, Малфой.

Профессор МакГонагалл одарила Малфоя еще одним сердитым взглядом и стремительно пошла в сторону лестницы, оставив мужчин одних.

Люциус, проводив взглядом Минерву, обернулся к директору.

— Так вам нужно, чтобы я вам поверил? — профессор Дамблдор остро взглянул поверх своих очков. — Зачем? Ну что ж, пойдемте ко мне в кабинет, поговорим. Раз пришло время.

Директор открыл дверь и пропустил молодого мага вперед.

Малфой с интересом осмотрелся.

— Вы впервые здесь? — Дамблдор не то спрашивал, не то утверждал. — Пока учились, к директору в кабинет вас не вызывали ни разу?

— Да, я был дисциплинированным мальчиком, — усмехнулся гость, — как и все слизеринцы.

— Дисциплинированные, это уж точно. Волдеморт приказывал, а вы выполняли!

— Ну не всем же быть такими, как ваши любимые гриффиндорцы. Думаете, нам так легко все досталось в жизни? Волдеморт не был добрым хозяином, с ним было не очень сладко. Ну , а после его падения, ваши гриффиндорцы все нам припомнили. Вот уж когда на их улице был праздник. Как же, победители!

— Я и не говорю, что все в жизни так просто. Но раз уж переступили через закон и порядок, так и не жалуйтесь на судьбу, когда она вас заставляет платить. Да и не вам разыгрывать тут униженного и оскорбленного. Вы-то наказания избежали.

— И чего же это я избежал? Азкабана? Да, смерти я избежал, дементоров бы я не пережил. Но все ли решает в жизни свобода? Да нет, не все так просто. Когда падаешь с такой высоты, даже если не разобьешься насмерть, то все равно пострадаешь. Иногда думается, а стоило ли оставаться целым. Раз теперь на всю жизнь остаюсь меченым. — Люциус говорил горячо, слова слетали с губ быстро, но при этом лицо оставалось по-прежнему почти бесстрастным.

— Я знаю, что без Фуджа, да и вас, меня бы ждали дементоры, а ведь я ни одного человека лично не убил. Многие ли могут это сказать о себе среди последователей Лорда? Думаете, это было просто?

— Я не знаю, просто это было или нет. Я знаю, что даже если вы сами и не убивали, то убивали другие по вашему приказу. И вы за эти гибели отвечаете! И за тех, кого убили, и за тех, кто убивал. И не говорите, что вы выполняли приказ. Любой приказ можно выполнить по-разному, а были и те, кто отказывался от выполнения.

— Отказывались. И много было проку от их отказов? Лорд тут же находил других исполнителей. Да и Империо всегда было в его власти. — Малфой говорил убежденно, — я никогда и не притворялся героем. И бороться с Лордом мне и в голову не приходило. Я знал, что если надо, он меня моментально заменит другим. И я ему служил верно. И не я один. Почти все чистокровные семьи были на стороне Лорда. А он нас подвел.

— Подвел? — Дамблдор удивился.

— Конечно. Как Лорд действовал на континенте, нас особенно не волновало, но в самой Англии нельзя было пользоваться только силой. Тоньше нужно было действовать. А не ломиться, как он. Вот и довоевался. — Директор с интересом слушал. — И что теперь? Почти все чистокровные семьи пострадали. Остались в лучшем случае одни дети. А пока они вырастут, все семейные традиции будут забыты, и это не говоря о конфискациях имущества. И не смотрите на меня так. Я знаю, что я исключение. — Малфой впервые опустил голову и продолжил через сжатые зубы. — У нас имение осталось целым, вот и сидим там. А за его пределы уже ни ногой. Везде и всюду только косые взгляды. И что я должен теперь делать? Похоронить себя в четырех стенах? В самом расцвете сил, когда вокруг столько возможностей. Мне мог поверить один только Фудж. Но вы меня весь год к нему не подпускали. Ведь это вы были, не правда ли, профессор? — Серые глаза, тщательно скрывающие в глубине боль поражения, внимательно смотрели в глаза собеседника.

Директор не сделал даже попытки ответить на этот вопрос.

— Лучше бы вы меня отправили в Азкабан. — Малфой отвернулся и стал смотреть в окно. Даже его выдержка грозила дать сбой. Даже ему нужно было время на то, чтобы справиться со своими чувствами.

— Но вы же нашли способ связаться с Фуджем. И Орвилла без проблем приручили. Я так понял, что снова вы готовы к борьбе, и хоронить себя не собираетесь.

Малфой повернулся к директору. Его губы искривила усмешка:

— Да что я, ненормальный, бороться с вами? Я же знаю, кто мне по силам, а кто нет. И наивностью я никогда не страдал.

— Да уж, — отозвался профессор, — поэтому я и удивился, увидев вас сегодня. Что вы хотели найти? Зачем все это?

— Зачем? Чтобы иметь возможность поговорить с вами откровенно. Объяснить вам, что не нужно меня загонять в угол. Я не хочу с вами враждовать, но если вы мне не оставите выбора, то придется. Ни вам, ни мне не нужна новая борьба. — Малфой пристально посмотрел на Дамблдора.

— И раз уж вы дали мне возможность избежать Азкабана, то дайте возможность и жить. — Люциус был настойчив. — Мне сейчас может помочь только Фудж. И я вас прошу, профессор, не мешайте мне видеться с ним. Больше мне ничего не надо и враждовать с вами я совсем не хочу. Если, конечно, не вернется Лорд.

Директор задумался:

— Поверить я вам, пожалуй, поверю. Только вы найдете Фуджа очень изменившимся. Боюсь, что он вам больше не помощник.

Малфой скрипнул зубами:

— Я всегда знал, что он трус. Но я все-таки попробую. Я не могу больше сидеть без дела. Если он не даст мне ни одного шанса, то… У нас демократия!

— Понятно. Вы попробуете его провалить на выборах. Но должен вас разочаровать: у Корнелиуса нет конкурентов.

— Но я все-таки рискну, нужно хоть чем-то заниматься. — Люциус встал. — И еще, я очень сожалею о недоразумении, которое возникло у нас с профессором МакГонагалл. Я очень не люблю заводить себе врагов. Если бы я знал, что это она была с МакКоун, такого бы не произошло. Прощайте, профессор. Думаю, что мы теперь нескоро увидимся. О попечителях вам стоит забыть, Орвиллу сегодняшнего раза хватит надолго.

Вечером за ужином на вопросительный взгляд Минервы директор ответил:

— Вооруженное перемирие. Просил не загонять его в угол.