На Бирючиновой улице было тихо. Прямо как затишье перед бурей. На дворе стояла звёздная, июльская ночь, ночь, которую ждал только один человек на земле.
Сидя на кровати, скрестив и обхватив руками ноги, сидел мальчик. Всё бы ничего, мальчик, как мальчик, если бы не одно. Это одно являлось только магией. И ничем другим. Из-за магии когда-то убили его родителей, родителей знакомых и однокурсников, из-за этой магии к своему могуществу возвращался самый злой колдун — лорд Волан-де-Морт.
Гарри сидел и думал о Седрике Диггори, который погиб во время Турнира Трёх Волшебников. Тогда лорд вернул себе тело, возродился из крови своего злейшего врага, то есть Гарри, руки своего верного слуги, возвратившись в мир как и магов, так и маглов снова молодым и ещё более могущественным.
Не то чтобы Гарри боялся лорда, скорее всего, он боялся за всех близких ему людей. Он не мог представить себе мир с Волан-де-Мортом, мир ужасов и страхов, подстерегающих его и каждого мага и магла на каждом его шагу. Он не видел, не мог даже подумать о том, что же кроется за этой войной, о которой все говорили. Все.
Вдруг захлопали крылья, и раздалось уханье. Влетев в открытое окно, в клетку мягко села Хедвига. Гарри, подойдя к окну, на котором сидела сова, нежно провёл по белоснежной спине Хедвиги, и та, в знак своей любви и преданности, нежно ущипнула его за палец. Тут Гарри заметил свёрток, он был мал, так что мальчик поначалу его не разглядел. Это был подарок, подарок только ему, а не Дадли, тихонько похрюкивавшему во сне, не толстому дяде Вернону и тёте Петунье. Гарри с нетерпением разорвал обёртку и увидел маленькие грибочки, похожие на мухоморы, маленький пакетик с какими-то разноцветными штучками, ещё какой-то свёрток, небольшой красивый пирожок, маленькую книжку, размером с ноготь, к которой прилагалась большая, по сравнению с грибами, книгой и пакетиком, записка. В ней было только одно слово «Энгоргио».
— Странно, — подумал Гарри. И было чему удивляться: молодым волшебникам не разрешалось колдовать вне стен школы. Тем не менее, рассудив всё правильно, очевидно, это настолько огромные подарки, что пришлось всё это уменьшать. Наверно, не без помощи родителей Рона. Ещё чуть подумав, он решил, что может сказать слово вслух, ведь Рон, Гермиона и миссис и мистер Уизли зная, что колдовать ему нельзя, не посылали бы ему такие подарки, да и ещё в таком формате. Он мысленно сосредоточился, зажмурив глаза, и чётко, расставляя звуки и ударения правильно, сказал:
— Энгоргио!
И тут же из маленьких свёртков подарки превратились в огромные, и волной ударили его в грудь, и повалили с ног. Гарри до этого пытался вести себя тихо, чтобы не нарушить, как говорит тётя Петунья, чуткий сон Дадли. Гарри прислушался и ничего не услышал, ничего: ни храпа дяди, ни похрюкивания Дадли, ни взвизгивания тёти. Лишь тишина.
— Ну вот, — подумал он. — Проснулись.
Но через минуту вновь хор родственничков возобновился. Гарри с облегчением выдохнул. Потом, поднявшись и отряхнув с себя ворох подарков, стал перекладывать многочисленные свёртки к себе на кровать. Вскоре обнаружилось, что пирожок оказался тортом, чуть ли не в три раза больше головы самого именника, и, конечно же, от Хагрида. Маленькой книженцией оказался большущий том «Трансфигурация высших млекопитающих, человека и также других животных волшебного мира. Краткий справочник».
— Ничего себе справочник, — подумал Гарри.
Пособие оказалось от Гермионы, в данное время гостившей у Рона, после жаркого лета в Болгарии вместе в Виктором Крамом. Странный свёрток оказался ничем иным, как подарком от Крама. Настоящий маленький снитч и метла, которые стали тут же с неимоверной скоростью летать по всей комнате. Снитчик, как маленькая золотая мушка с серебряными крылышками, тихо жужжа, порхал по комнате, за которым со скоростью света носился маленький Всполох. Гарри невольно загляделся на эту погоню, с интересом наблюдая, как снитч, ловко увёртываясь от метлы, оставлял своего преследователя ни с чем.
От Рона Гарри получил грибы, которые увеличились примерно, эдак, в 20 раз. Вдруг из белого пятнышка на красной шляпке вынырнула голубоватая дымка, которая, сформировавшись, приняла вид четырёх слов: «С Днём Рождения, Гарри!» Мальчик был удивлён таким подарком. Он, подумав, понял, что это новое изобретение братьев Уизли: Фреда и Джорджа. А разноцветный пакетик оказался снизу доверху набитым разными сладостями волшебного мира.
И тут Гарри заметил маленький свёрточек, который лежал под кроватью. Мальчик развернул обёртку и увидел герб их факультета Гриффиндор, на котором лев, грозно рыча, мягко переставляя лапами, величественно вышагивал королевской походкой. Гарри развернул маленькую записочку и увидел слова, переливающиеся всеми цветами радуги: «С днём Рождения», а внизу стояла маленькая подпись «Джинни».
Неужели Джинни решила так просто на его День отправить, здесь явно не обошлось без братьев и Гермионы.
Впрочем, это уже его не волновало. И была причина. Из окна вдруг потянуло сладким запахом луговых цветов многочисленных хогвартских садов, от которого мальчик стал проваливаться в сон, глубокий, безмятежный и сладкий, как и сам запах. Гарри удивлённо подбежал к окну и уже захотел посмотреть вниз, откуда же раздавался запах, как вдруг вспомнил, что на окнах у него решётки. И так ничего и не придумав, как посмотреть что же внизу, он в полусонном состоянии начал складывать подарки подальше от длинного носа своей тётушки. Закончив с этим делом и едва коснувшись подушки, он тут же заснул.