Звезда созвездия Большого Пса

Глава 11: Цепь Стихий.

Через две недели Джеймсу и Сириусу пришло письмо от Римуса. Люпин ждал их в своей комнате в общежитии и выглядел донельзя довольным собой.

— Не тяни, — улыбнулся Поттер.

— Смотрите, — Римус разложил на столе копию старинной карты. — Это самая западная точка Ирландии — Аранские острова. А немного дальше, в нейтральных водах, есть три крохотных островка, по сути дела, три голые скалы в море. На современных картах их названия даже не указывают, я их нашёл только на этой. Не зря полтора года в архивах рылся. Вот этот островок, — он ткнул пальцем в левую часть пергамента, — называется Inis na greine, Солнечный Остров. Этот, — палец переместился направо, — Inis na gealach, Остров Луны. А этот — Tri Dearthair, Три Брата. Как видите, он действительно расположен к востоку от Острова Солнца и к западу от Острова Луны. Местные рыбаки стараются не заплывать в те воды. Я побывал на Inis Mhor, ближайшем к этим скалам обитаемом месте. Там есть легенда о живущем на западе древнем зле. А ещё на острове есть очень странный форт. Он стоит в таком месте, где нападать просто некому — с той стороны до самой Америки никакой суши нет.

— Мало ли, зачем его построили, — усомнился Сириус.

— Форт находится на западной стороне острова, над обрывом высотой метров в пятьдесят. Высадить там десант невозможно — раз, викинги и англичане нападали обычно с другой стороны — два, — решительно ответил Люпин. — Нет, Мягколап, те, кто его строил,собирались обороняться именно от этого неведомого зла. Так что нам надо ехать на Inis Mhor.

— Что мы возьмём с собой? — спросил Джеймс.

— Палочки, — начал перечислять Римус. — Тёплые вещи, палатку и спальные мешки. И ещё надо взять магловские деньги. Нам придётся арендовать лодку или катер, покупать верёвки, свечи, еду… Мы ведь не знаем, с чем нам придётся столкнуться. Вполне возможно, например, что придётся лезть в пещеру — «у ног трёх братьев». И я не исключаю, что присутствие такого мощного артефакта заблокирует любую нашу магию.

Через два дня друзья сошли с катера на Inis Mhor. Каменистый остров, поросший редкой травой, был идеальным местом для размышлений о сути и смысле жизни, здесь хотелось про-вести старость и умереть… Немногочисленные туристы фотографировались у развалин старинного форта над обрывом. Море сердито ревело, разбиваясь о камни далеко внизу, западный ветер трепал волосы. Трое молодых волшебников долго не уходили с этого места, зачарованные магией природы.

Они переночевали в местной гостинице, и с утра Люпин пошёл договариваться об аренде лодки. Это оказалось непросто, потому что он имел неосторожность рассказать о цели их путе-шествия первому рыбаку, который спросил его, зачем ему нужна лодка. К середине дня об этом знал весь остров, и местные жители с опаской и сочувствием косились на трёх юношей, собира-вшихся по собственной воле плыть в проклятое место. Наконец, ему удалось нанять средство передвижения, которое даже при самом снисходительном отношении заслуживало названия «старая посудина» — её днище было рассохшимся, и эти трещины уже в самом начале плавания грозили превратиться в сквозные дыры.

— Тут неподалёку есть одна укромная бухта, утром зайдём туда и отремонтируем лодку, — сказал Римус, когда они собирались ложиться спать. — На этом корыте мы далеко не уплывём.

Утром они поднялись очень рано — им надо было отправиться в путь до того, как проснутся местные жители. Они зашли в защищённую от ветра маленькую бухту и с помощью заклинания «Репаро» залатали щели в днище. Но до цели своего путешествия друзья добрались только к вечеру. Все трое совершенно выбились из сил. Сириус и Римус уже через полчаса плавания позеленели от жесточайшего приступа морской болезни. Мотор вышел из строя на середине пу-ти, так что Джеймсу приходилось заставлять лодку двигаться с помощью магии. Высадившись на островок и с трудом поставив палатку, они рухнули спать, забыв даже раздеться.

С утра море успокоилось, сквозь слоёное тесто облаков проглянуло хмурое невыспавшееся солнце и Мародёры, наконец, сумели как следует рассмотреть остров. Это была голая скала, кое-где поросшая хилым кустарником и окружённая узкой полосой пляжа. Вершина утёса растраивалась, отдалённо напоминая три человеческие головы — одну большую и две помень-ше, как будто двое младших братьев выглядывали из-за плеча старшего. Прямо позади палатки обнаружилась дыра в скале.

— Наверное, это вход в пещеру., — предположил Римус. — Думаю, что нам сюда.

— Давайте сначала тщательно осмотрим всё наверху, — предложил Джеймс.

Через полчаса стало очевидно, что на поверхности нет ничего, кроме кустов и камней, и придётся лезть в пещеру. Закинув на плечи рюкзаки, они подошли к предполагаемому входу в подземелье. Джеймс тяжело вздохнул, посмотрев на тёмное отверстие, ведущее в неизвестность.

— Что с тобой? — спросил Римус. Сириус, который уже успел начать спуск, тоже высунул голову.

— Да так… собираюсь с духом. Ну что вы так смотрите, — слегка раздражённо бросил Пот-тер в ответ на удивлённые взгляды друзей, — вы двое моря не выносите, а я замкнутых про-странств. Я всё время чувствовал себя очень неуютно в нашей кладовке.

— Понятно, — Люпин сочувственно улыбнулся. — Но лезть-то всё равно надо. Так что лучше давай сразу. А я пока наложу на себя заклинание Ночного Зрения.

Вход в пещеру оказался очень узким коридорчиком, через который Мародёры лезли чертыхаясь, обдирая бока и постоянно цепляясь рюкзаками за выступы. Наконец, все трое оказались внутри. В тусклом свете палочек каменные стены казались угрюмыми. Все чувствовали себя неуютно. Пройдя всего сотню шагов, Сириус готов был поклясться, что находится в пещере уже долгие века. «Вот что это значит — время остановилось», — подумал он. Под ногами что-то противно хрустело, и у него не было ни малейшего желания выяснять, что именно — песок, гравий или… кости? Коридор, который, как это ни удивительно, всё время шёл прямо, без развилок и ответвлений, сужался, становилось трудно дышать. Сосредоточенный и мрачный Люпин шёл последним, держа в руке кусок угля, и ставил пометки на стенах. Несколько раз на пути попадались небольшие гроты, где можно было сделать привал. Во время отдыха друзья молчали, каждый был погружён в свои мысли. Джеймс крепился, но по его лицу было видно, что духота и мрак подземелья причиняют ему почти физическую боль. Казалось, что их пути не будет конца. Но вот, наконец, что-то изменилось — пройдя всего несколько десятков шагов после очередного привала, друзья увидели впереди свет.

— Мы что, прошли пещеру насквозь? — удивился Римус. На лице Джеймса читалось плохо скрываемое облегчение. Он ускорил шаги, направляясь к источнику света. Но это оказался вовсе не выход из подземелья.

Мародёры вошли в очень большой грот — метров двадцать в диаметре. Призрачный желтоватый тревожный свет исходил от стен. У Сириуса на лбу выступила испарина, Римус побледнел. Через несколько секунд друзья заметили в центре зала три фигуры, с ног до головы закутанные в чёрные плащи и распространявшие вокруг себя волны удушливого страха.

— Зачем вы пришли сюда? — голос, принадлежащий одной из фигур, звучал мягко и покровительственно, в нём слышались нотки сочувствия к пришельцам. — Здесь нет ничего, кроме мрака и холодных камней. Возвращайтесь туда, откуда пришли, так будет лучше… В первую очередь — для вас самих.

— А тебе какая разница? — Джеймс явно старался спрятать свой страх за грубым тоном. — У нас есть дело, которое мы должны сделать. И мы никуда не уйдём!

— Поверьте, мы желаем вам добра, — заговорила вторая фигура. — Вас обманули. Ты же знаешь, Сириус, что никому нельзя верить, — все трое вздрогнули. Откуда этот… это… знает, как его зовут? — Даже самые благородные и честные могут использовать других людей в своих целях, ты ведь совсем недавно в этом убедился… Вы не найдёте здесь ничего, кроме смерти. Возвращайтесь назад.

— Если никому нельзя верить, то почему мы должны верить вам? — дрожащим голосом спросил Римус.

— МНЕ нет смысла лгать ТЕБЕ, — ответила третья фигура. — И это практически невозможно.

— Кто ты? — Люпину изменил голос, он уже почти шептал.

— Этого тебе лучше не знать.

— Кто ты? — выкрикнул Сириус.

— Почему ты так стремишься узнать то, что принесёт только боль?

— Кто ты? — повторил Джеймс.

— Я — это ты, — был ответ. Все три фигуры, словно по команде скинули плащи. И это действительно оказалось хуже самого страшного сна… Джеймс оглянулся по сторонам — его друзьям приходилось совсем плохо, на их лицах застыл настоящий ужас. Он лихорадочно думал, как же помочь им — они явно проигрывали эту схватку…

…Римус распластался по стене, не в силах отвести взгляд от фигуры напротив. У неё, вне всяких сомнений, было его лицо — прорезанное морщинами и хранящее следы пережитых невзгод, на лоб падала прядь поседевших волос. А из груди торчал кинжал, рукоятка которого тускло мерцала серебром.

— Я же говорил, что тебе лучше не знать, кто я, — грустно улыбнулся лже-Люпин. — Вот так ты умрёшь, мальчик — всеми отверженный и проклятый. На тебя будут охотиться, как на дикого зверя, а в конце придёт боль… Страшная боль, которую чувствует любой человек, когда безжалостное лезвие вспарывает живую плоть… Особая боль, которую чувствуем только мы, оборотни, когда касаемся серебра… И смерть.

— Я не хочу… — задыхаясь, прошептал Люпин.

— И я не хочу для тебя такой судьбы. И её можно избежать, если ты немедленно повернёшь назад. Ты пришёл сюда во имя благородной цели — но стоит ли она того, чтобы терпеть такие муки? Вспомни о тех, кто ждёт тебя дома, кто будет плакать о тебе… Возвращайся назад — и всё будет иначе. Ты проживёшь долгую жизнь и умрёшь спокойно.

— Да, я возвращаюсь, — Римус говорил словно под гипнозом. — Всё, что угодно, только не это… не серебряный кинжал в груди… — тяжело опираясь на стену, он сделал шаг к выходу из грота и обессилено опустился на пол.

— Я знал, что ты поймёшь меня.

…Сириус с ужасом смотрел перед собой. Стоящая напротив него фигура могла бы напугать даже самого храброго… Этот человек, должно быть, перенёс немыслимые страдания перед смертью — он был истощён до предела, длинные спутанные волосы свисали почти до пояса, запавшие глаза на мелового цвета лице горели каким-то мертвенным огнём.

— Рвёшься спасать мир? — спокойно спросил лже-Сириус. Так мог бы говорить отец, отговаривая сына от какого-нибудь очевидно неразумного поступка. — Думаешь, что о тебе будут вспоминать с благодарностью? Должен тебя огорчить — этого ты не дождёшься. Твоё имя будут произносить как ругательство…

— Зачем ты мне всё это говоришь? — голос Блэка заметно дрожал.

— Я хочу тебе добра, ведь ты — это я. Я — та судьба, которая ждёт тебя, если ты не повернёшь назад…

— Лжёшь! — крикнул Сириус. — Тебя нет! Ты просто иллюзия! — с заметным усилием, как будто вытаскивая руку из зыбучего песка, юноша поднял палочку. — Диспелло иллюзиэ!

Ничего не произошло. Жуткая фигура по-прежнему стояла напротив Блэка, скрестив руки на груди и печально качая головой.

— Почему ты так рвёшься погибнуть? Ты совсем недавно видел, как человек умирает ради того, чтобы жили другие — неужели это показалось тебе прекрасным? Смерть отвратительна в любом обличье. Вернись домой…

Сириус рухнул на колени, закрыв лицо руками. Его била дрожь.

Джеймс посмотрел на фигуру напротив себя и вздрогнул — ему показалось, что он заглянул в какое-то странное зеркало. Он увидел практически точное отражение своего лица — гладкая молодая кожа, родинка на правой скуле… Вот только остекленевшие глаза были неподвижны, а губы, которые редко покидала весёлая улыбка, были скорбно сжаты.

— Я — это ты, — повторила фигура. — Я — то, что ждёт впереди. Здесь и сейчас ты должен сделать свой выбор. Все когда-нибудь умрут, конечно, вся жизнь — это дорога к смерти, но у всех она разная. Она может быть длинной или короткой, радостной или грустной… Посмотри на меня и подумай — какую жизнь хочешь прожить ты сам? Ещё не поздно вернуться и всё изменить…

Джеймс опустил голову, сердце сжималось от тоски и боли. У него почему-то не возникло сомнения, что его собеседник говорит правду. Неужели его судьба — умереть совсем молодым? Они с Лили так мечтали о счастье… Они хотели завести троих или четверых детей, а в старости поселиться где-нибудь в Шотландии… ничего не сбудется? Так прошло несколько минут. Юноша уже готов был направиться к выходу, но тут палочка у него в руке начала пульсировать, как будто желая что-то сказать своему хозяину. Он вдруг почувствовал, что где-то в глубине сердца словно бы зажёгся огонёк. Он разгорался всё ярче и страх отступал, таял, как ледяная глыба перед жарко натопленным камином. В ушах у Джеймса зазвучал какой-то неведомый голос — не совсем человеческий, но придающий сил и внушающий надежду. «Он прав, никому не дано избежать смерти. Но он — это не ты. Он мёртв, а ты жив, и ты должен решить, как ты хочешь прожить свою жизнь. Она бывает не только длинной или короткой, радостной или печальной — она может быть ещё достойной или постыдной. Всё, что вы делаете, делается ради жизни. Не сомневайся в своём пути. Пожелай всей душой, чтобы жизнь восторжествовала — и ты победишь». Юноша задумался. Что значит «пожелай всей душой, чтобы жизнь восторжествовала»? И тут он вспомнил заклинание, которое нашёл, готовясь к выпускным экзаменам. Чтобы оно получилось, надо было вспомнить обо всём самом дорогом, о том, что составляет смысл жизни — и найти в этом опору. Джеймс закрыл глаза и вызвал в памяти образы всего, что было ему дорого: родного дома, родителей, Лили…

— Прекао ад витам!

Он готов был поклясться, что услышал, как с треском рвётся пелена ужаса, окутывавшая грот. В нос ударил мерзкий запах. Юноша открыл глаза. На полу лежали три полуразложившихся трупа — и черты их лиц уже невозможно было различить. Он подошёл к Сириусу, который так и продолжал стоять на коленях, закрыв лицо руками.

— Вставай, Мягколап, всё кончилось. Всё хорошо.

— А? — лицо Блэка всё ещё искажала гримаса ужаса.

— Всё кончилось, — повторил Джеймс. Он почувствовал, что ноги у него подгибаются.

— Что это было?

— Давай обсудим это позже. Сейчас надо привести в чувство Рема. Нам всем надо отдохнуть.

Римусу было совсем плохо. Бледный как полотно, он полулежал, привалившись к стене, и что-то шептал. Друзья наклонились к нему.

— Серебро… как лунный свет, — пробормотал Люпин. Он явно бредил.

— Рем, вставай, — Сириус тронул его за плечо.

— Уберите кинжал… не надо…

— Очнись! — Джеймс довольно сильно ударил его по щеке. Это возымело действие — Римус открыл глаза.

— Давайте вернёмся немного назад и отдохнём, — предложил Блэк. — Здесь уж очень мерзко пахнет.

Они вернулись в тот грот, где последний раз делали привал. Развели огонь и придвинули к нему спальники, наслаждаясь теплом и покоем. Джеймс достал из рюкзака бутылку вина.

— Не повредит, — лаконично заметил он.

Бутылка пошла по кругу. После двух-трёх глотков на лица молодых людей вернулся румянец, по жилам заструилось тепло.

— Что это было? — снова спросил Сириус.

— Какие-то зомби, — отозвался Римус. — Но я ума не приложу, что за сила заставила их принять наш облик. Как ты с ними справился, Джим?

— Вспомнил одно заклинание, — ответил Поттер. — Там, где когда-то творились чёрные дела, бывает просто невозможно жить — не только людям, но даже растениям. С помощью этого заклинания можно очистить такое место от зла. Надо только, как сказано в книге «всей душой пожелать торжества жизни».

— Палочка помогла? — с любопытством спросил Сириус.

— Да, — Джеймс задумался. — Знаете, ведь есть легенда, что древние драконы, далёкие предки нынешних, были не просто зверями… Они обладали разумом и могли сами колдовать. В какой-то момент я почувствовал, что палочка пульсирует у меня в руке, а потом услышал голос, который подсказал мне, что надо делать. Он был какой-то не совсем человеческий… может, со мной говорил древний дракон?

— Выходит, зря я не верил в эту легенду о древних драконах, — сказал Блэк. — Ладно, как бы там ни было, одно испытание мы, кажется, прошли, — он вздрогнул. — Б-р-р… какую же мерзкую рожу я видел…

— Не надо об этом, — Римуса передёрнуло.

— Давайте спать, — Джеймс подвёл черту под разговором.

После пережитого ужаса сна не было, но и говорить больше не хотелось. Но через некоторое время усталость взяла своё. Если бы кто-нибудь заглянул в грот через час после заключительной реплики этого разговора, то мрак не показался бы наблюдателю угрожающим и зловещим. Темнота окутала троих юношей, словно заботливая нянька, а крепкий сон возвращал и телесные, и душевные силы.

Проснувшийся первым Джеймс развёл костёр и начал готовить завтрак. Посмотрев на спящего Сириуса, он усмехнулся — тот забавно морщил нос, который, видимо, щекотали упавшие на лицо волосы. Римус с головой забрался в спальник, наружу торчала только рука. Три пальца, большой, указательный и средний, было сложены вместе, как у святого на русской иконе, которую Поттер видел однажды в музее. Сверкнув глазами, Джеймс подошёл к другу, аккуратно раздвинул указательный и средний пальцы и вложил большой между ними. После этого он вернулся к костру. В гроте запахло овсянкой и свежесваренным кофе.

— Ничего себе! Просыпаешься и сразу видишь фигу! Эй, Рем, кому ты кукиш показываешь?

Джеймс обернулся. Блэк, лёжа на боку, с интересом разглядывал руку Люпина. Римус, заспанный и растрёпанный, высунул голову из-под одеяла.

— А?

— Что такое тебе снилось, что ты фигу показываешь?

— Ничего мне не снилось, — Люпин протёр глаза и с подозрением посмотрел на Блэка, потом на Поттера. Тот, не удержавшись, прыснул. — Это Сохатый баловался! Я ему сейчас! — юноша откинул спальник и проворно вскочил на ноги.

— Тихо, тихо — урезонил его Сириус. — Кофейник опрокинешь. Давайте лучше завтракать.

Поев, молодые люди двинулись дальше. Через некоторое время перед друзьями впервые оказалась развилка.

— Ну и куда теперь? — задумался Поттер.

— Жаль, что к этому пророчеству не была приложена карта, — пошутил Сириус.

— Тихо, — нахмурился Люпин, — я пытаюсь вспомнить одно заклинание… модификация Заклятия Поиска… позволяет отыскивать источник магии.

Он уже поднял палочку, чтобы прочесть это заклинание, когда из левого коридора налетел туман, моментально окутавший всё вокруг — серовато-рыжий, словно ветер принёс частицы огня и дыма от какого-то вселенского пожара. Друзья моментально потеряли друг друга из вида. В следующее мгновение они почувствовали, что их отрывает от земли и несёт куда-то в неведомое через холодную душную пустоту. Сознание Сириуса словно разделилось: одна половина чётко понимала, что с ним самим происходит что-то странное, а другая с интересом наблюдала за тем, что делают его друзья.

…Римус, весело насвистывая, шёл по улице, направляясь к двухэтажному кирпичному дому, на крыше которого самым удивительным образом соседствовали телевизионная антенна и резное изображение Хенгиста и Хорсы. Невысокая ажурная металлическая ограда была аккуратно выкрашена, на окнах стояли горшки с цветами. Он поднялся по ступенькам, открыл дверь и вошёл.

В доме пахло травами и чем-то таким, чем обычно пахнет в библиотеке — смесь запахов пергамента и пыли. Под ногами лежал пушистый серый ковёр, глушивший шаги. Из приоткрытой двери гостиной на пол падали отблески света. Люпин толкнул дверь и вошёл в комнату. Все стены были увешаны книжными полками — Сириус никогда ещё не видел столько книг в частном доме. Римус подошёл к полке и протянул руку, чтобы взять книгу, но в это время в комнату вошла Джессика, прекрасная, как никогда — длинные чёрные волосы аккуратно заплетены в косу, уютное домашнее платье обрисовывает контуры чуть округлившегося живота, голубые глаза сияют тем особенным светом, который можно видеть только во взгляде женщин, предвкушающих счастье материнства… Она подошла к Римусу и поцеловала в щёку.

— Уже вернулся, дорогой? Как твой доклад?

— Приняли на ура. Ричард, правда, пытался спорить, но я настоял на своём.

— Тогда почему ты, придя домой, направляешься в библиотеку? — Джессика слегка надула губки. — Я такой обед приготовила, а ты…

— Виноват, исправлюсь, — улыбнулся Римус.

— Тогда иди мой руки. И не забудь выпить зелье.

— Какое зелье?

— Ты совсем заработался! — молодая женщина смотрела на него с возмущением. — Как это какое зелье? До полнолуния три дня!

— Да, конечно, — ответил Люпин.

— Нет, на рождественские каникулы я тебя точно утащу куда-нибудь в глушь! — заявила Джессика. — Ты на мне женат или на своей работе? Хочу, чтобы ты принадлежал только мне!

— И нашему малышу, — он с нежностью погладил жену по животу.

Супруги вошли в кухню и сели за стол. Судя по блаженному выражению лица Римуса, который с жадностью набросился на еду, Джессика превосходно готовила. За ужином они говорили обо всяких пустяках — какую комнату отвести будущему ребёнку, куда поехать на Рождество… Лица обоих светились тихим счастьем и покоем.

После ужина Джессика, лукаво усмехнувшись, предложила мужу немного посидеть на кухне, чтобы дать ей возможность сделать ему сюрприз, и упорхнула в спальню. Римус стоял перед узкой лесенкой, ведущей на второй этаж, и с интересом смотрел наверх. Он явно с нетерпением ждал, когда жена позовёт его.

— Я готова! — Джессика свесилась через перила и поманила его рукой. — Иди сюда.

Люпин двинулся вверх по лестнице…

…Под ногами Джеймса — поседевшего и слегка погрузневшего, но не утратившего задорного блеска в глазах — расстилался мягкий изумрудный ковёр. Ветер нёс с собой запахи свежей воды, дыма и цветущего вереска. Тонкие перистые облака, в несколько слоёв нависающие друг над другом, напоминали небрежно брошенный ворох искуснейшей работы кружев, заходящее солнце окрасило заснеженные вершины гор в золотисто-розовые тона. Мирную тишину нарушал лишь доносящийся откуда-то издалека звон ручья и протяжный крик ястреба. На краю поляны стоял крепко срубленный деревянный дом, а на крыльце сидела пожилая женщина с вязанием в руках. Заслышав шаги, она подняла голову и улыбнулась, её изумрудно-зелёные глаза радостно засияли.

— Нагулялся?

— Да, — Джеймс сел на ступеньку. — Лил, давай завтра навестим детей.

— Они сами завтра приедут, я только что получила сову. А тебе только бы снова в Лондон попасть, — Лили погрозила ему пальцем. — Что, не прошло и месяца, как ты начал жалеть о своём решении?

— Нет, дорогая, — он обнял жену за плечи. — Мне и в самом деле было уже не под силу вести дела. И здесь очень хорошо — тихо, красиво, ты рядом… Я только скучаю по маленькой Лили.

— Марк обещал, что привезёт её. А я как раз довяжу ей шапочку.

— Вот и чудесно.

Ещё некоторое время они просто сидели на крыльце, любовались закатом и молчали — как молчат люди, которые уже давно понимают друг друга без слов. Наконец, когда на небе стали зажигаться первые звёзды, Лили встала и убрала вязание в мешочек.

— Пойдём в дом, становится прохладно, — сказала она.

— Да, дорогая, сейчас, — Джеймс поднялся и сладко, до хруста в костях, потянулся. Он улыбнулся — улыбкой счастливого человека, который достиг всего, к чему стремился в жизни. Затем развернулся и взял Лили за руку, чтобы войти в дом вместе.

…Не успев ни порадоваться за друзей, ни удивиться переменам, произошедшим в их жизни, Сириус очутился в Косом переулке. Погода стояла отвратительная — над городом нависал серый смог, сквозь который едва проглядывало разбухшее грязно-красное солнце. Он шёл с работы и думал, с кем из своих подруг он проведёт наступающие выходные — Рита, кажется, обиделась на него, Мери предупредила, что уезжает в деревню, проведать бабушку с дедушкой, Сюзанна в воскресенье должна была дежурить в больнице… Может, попробовать пригласить Джудит? И в этот момент Сириус увидел Её. Он превратился в соляной столп — настолько красива была эта девушка. Даже эпитет «божественная» был бы слишком слабым для описания её красоты. За такой женщиной он мог бы пойти на край света… Девушка заметила его взгляд и улыбнулась ему. Это придало Сириусу смелости. Он улыбнулся в ответ и подошёл к прекрасной незнакомке.

— Миледи, Ваша красота — угроза обществу.

— У Вас забавный способ говорить комплименты, — засмеялась она.

— Но это правда! — к нему вернулись все его замашки опытного повесы. — Подумайте, сколько шишек набьют несчастные мужчины, которые не смотрят под ноги, потому что не могут отвести от Вас глаза. А если Вы выйдете на магловскую улицу, водители машин начнут попадать в аварии. Позвольте мне хотя бы на время избавить мир от этой угрозы, пригласив Вас на чашечку кофе, — Блэк предложил девушке руку.

— С удовольствием, — незнакомка взяла его под руку.

Они вошли в кафе. На лицах сидевших за столиками мужчин отразилась лютая зависть к счастливчику, который может наслаждаться обществом такой красавицы. Заказав по чашке кофе и пирожные, молодые люди сели за свободный столик в углу. Разговор тёк легко и непринуждённо, и Сириус чувствовал, что с каждой минутой всё больше и больше влюбляется в эту потрясающую девушку. Они просидели в кафе до самого закрытия и ушли оттуда последними, после того как к ним подошёл хозяин и, извинившись, попросил освободить помещение. Они вышли на улицу.

— Мы сможем увидеться завтра? — с надеждой спросил Блэк.

— А зачем нам расставаться прямо сейчас? — улыбнулась девушка. — Давай пойдём ко мне домой.

Сириус был очень рад услышать эти слова, и даже не удивился незаурядной смелости незнакомки — вот так с ходу пригласить мужчину к себе домой… Он взял девушку под руку, и они направились к выходу из Косого переулка. По дороге они продолжили прерванный разговор, и увлечённый Блэк даже не заметил, куда и сколько времени они шли. Через некоторое время его спутница остановилась у фонаря и начала искать что-то в сумке, и Сириус наконец оглянулся по сторонам. Они находились в каком-то предместье Лондона, неуютном и мрачном. Справа был пустырь, слева свалка, а прямо перед ними находился довольно обшарпанный дом, окружённый покосившейся оградой. Девушка достала ключи, открыла калитку и направилась к двери.

— У меня сейчас некоторые финансовые трудности, поэтому приходится снимать жильё в таком бедном районе, — не оборачиваясь сказала она. — Как только дела поправятся, я отсюда съеду.

Сириус уже хотел ответить, что рядом с ней он будет прекрасно себя чувствовать даже под мостом, но в это время ему в голову пришла удивительно простая мысль — за весь вечер он так и не удосужился спросить её имя. Он также заметил, что заткнутая за пояс палочка ведёт себя как-то странно — от неё расходились волны тепла — но не обратил на это внимания.

— Как тебя зовут?

— Что тебе до этого? — был ответ. Девушка повернулась к нему. Её прекрасные черты на какое-то мгновение дрогнули и расплылись, и сквозь них проступило другое лицо, очень хорошо знакомое Сириусу. Его словно обдало холодной водой.

— Не может быть… Ты же мертва… Твой дом — могила! — он выхватил палочку и чуть не выронил её — она обожгла ему руку. — Диспело иллюзиэ!

Очертания пустыря, дома и прекрасной незнакомки на крыльце дрогнули и растаяли. Сириус увидел, что находится в пещере и что буквально шагах в пяти от него зияет пропасть. Его друзья находились чуть впереди него. Джеймс, сделав следующий шаг, непременно свалился бы в пропасть.

— Назад! — Блэк бросился к другу, схватил его за плечи.

Его крик привёл в чувство Люпина — он остановился и растерянно заморгал.. Но Поттер ещё явно находился во власти иллюзии. Он попытался оттолкнуть руку Сириуса и всё-таки сделать роковой шаг. На помощь пришёл Римус. Вдвоём они оттащили Джеймса от края пропасти. Удар по лицу заставил его придти в себя.

— Где Лили? — ошарашенно спросил он, уставившись на друзей.

— Не было никакой Лили, — хмуро ответил Люпин. — И Джессики тоже. Иллюзия. Чертовски убедительная. Сириус, как тебе удалось её распознать?

— Никогда больше не смейтесь над тем, что я часто меняю подружек, — серьёзно ответил Блэк, которому было не до смеха. — Вы видели тех, кого любите, а я встретил невообразимо прекрасную незнакомку, которая пригласила меня к себе домой. Когда мы пришли, я вдруг понял, что не знаю её имени. В это время моя палочка начала нагреваться. Я спросил у девушки, как её зовут, а она ответила, что это неважно, повернулась ко мне и… — он замолчал, вновь переживая недавнее потрясение.

— Что «и»? — нетерпеливо сказал Джеймс.

— Её лицо на мгновение изменилось… сквозь него проступили черты Веры, — тихо закончил Сириус. — И тогда я понял, что эта девушка — иллюзия, что она ведёт меня к смерти… Вы же видели — ещё несколько шагов, и мы все оказались бы на дне пропасти.

— Понятно, — кивнул Римус. — Вейла — мастер иллюзий, её сложно обмануть. Значит, мы прошли последнее испытание.

— Осталось только найти саму Цепь, — добавил Поттер. — Пошли.

Они вернулись к той развилке, где были захвачены туманом. Она оказалась совсем недалеко, метрах в пятидесяти от пропасти. Друзья пошли в правый коридор, который резко уходил вниз. С каждым шагом спуск по скользким камням становился всё более крутым и неудобным. С какого-то момента, как и предсказывал Люпин, магия перестала работать — палочки погасли, а Римус заявил, что Заклинание Ночного Зрения больше не действует. Внезапно коридор оборвался. Перед юношами открылся огромный пустой зал, в центре которого стоял большой камень — алтарь?

— Стойте! — они не видели источника голоса.

Все трое почувствовали, что не могут не только шевельнуть ногой или рукой, но даже морг-нуть. В центре пещеры появилась бесформенная призрачная фигура.

«Дальше вам хода нет… во всяком случае, пока, — голос звучал в сознании друзей. — Вы должны совершить свой выбор».

«Разве мы не совершили его, придя сюда?» — удивился Сириус.

«Ещё нет. Я буду говорить с каждым из вас. Ты готов?»

«А куда я денусь?» — подумал Блэк.

В следующий момент он увидел глаза — бесцветные, бесстрастные, наполненные мудрос-тью тысячелетий. Взгляд призрака проникал в самые сокровенные тайники души, читая там обо всех потаённых желаниях и страхах. Сириус чувствовал себя раздетым и беззащитным, но про-тестовать всё равно было бесполезно… Ему казалось, что он остался единственным живым человеком на свете.

«Я вижу, ты хочешь силы, мальчик… силы и могущества…»

«Кто ты?» — даже мысли повиновались с трудом.

«Я Страж. Страж этого места. И моё дело — предложить выбор любому, кто дерзнёт придти сюда. Так ты хочешь обладать Силой?»

«Да», — перед глазами Сириуса замелькали соблазнительные картины: вот он одним движе-нием руки совершает невиданные ранее чудеса, вызывая всеобщее восхищение и преклонение. Он научился воскрешать мёртвых… вернулся отец — и мама, как раньше, от души смеётся, ве-село и заразительно. Вера Дирк снова жива — и можно избавиться от чувства вины, которое тяжким бременем лежит на душе со дня её гибели… В этом же нет ничего плохого… «Так не бывает, — послышался шёпот откуда-то из глубины сознания, — за всё надо платить… Чем?»

«Ты можешь стать Единственным».

«Что?»

«Ты можешь стать Единственным. Тем, кто покорит себе Силу. Я знаю, как вы нашли дорогу сюда — разгадали древнее пророчество. Я хорошо помню того, кто его написал — это был самый сильный волшебник, которого я встречал. Он не понял только одного — что Единственным может стать каждый, у кого хватит сил и дерзости. У тебя — хватит», — Сириус подумал, что Страж прав, когда говорит, что для добрых дел тоже нужна сила. И если он может получить её…

«Но… я ведь пришёл сюда как один из Троих…»

«Это и есть выбор. Зачем тебе делить с кем-то силу и славу? Ты можешь получить всё — только для себя. Подумай, сколько ты сможешь сделать… Ты вернёшь любимых тысячам лю-дей, они будут благословлять твоё имя. Ты ведь знаешь, что это такое — чувство боли и вины за то, что не сумел уберечь близкого человека…» — Блэк снова увидел лица отца и Веры.

«Да. Я хочу помочь им… и себе тоже. Но это же будет нечестно… мои друзья…»

«А что тебе до них? Человек рождается один и умирает один. У тебя нет никого ближе тебя самого».

«Я предам и себя самого! — в душе крепло ощущение абсолютной неправильности всего происходящего. — Я ведь должен отказаться от всего человеческого в себе, разве не так?!»

«А разве это важно? Разве сила не превыше всего? Сила, с помощью которой можно творить добро?»

«В пророчестве сказано, что Единственный будет сеять разрушение и смерть!»

«Я ведь объяснил тебе, что тот маг не всё понял. Всё зависит от того, кто станет Единст-венным. Сила сама по себе — не добро и не зло. Тебе решать, для чего ты используешь её».

«Чего может хотеть тот, кто перестал быть человеком? Вряд ли добра…»

«Ты отказываешься?»

«Да. Я волшебник, мы все не мыслим своей жизни без магии и хотим достигнуть могущест-ва. Я тоже этого хочу — но не такой ценой!»

«Ты свершил свой выбор».

Перед глазами Сириуса промелькнула последняя, очень странная картина — луна и звёзды, перечёркнутые какими-то полосами, как будто он смотрел на них сквозь ветви деревьев осенью. Юноша почувствовал, что снова может двигаться. Рядом зашевелились его друзья. Им тоже был предложен выбор — какой? Что они выбрали?

…Римус застыл, глядя в бездонные глаза призрачного Стража. Он понимал, что тот видит его насквозь. «Вас двое, — в голосе призрака промелькнуло что-то похожее на смешок, — волк и человек… Зачем ты пришёл сюда, оборотень?»

«Чтобы сделать то, что я должен».

«Ты уверен, что правильно понимаешь свой долг? Вы ведь даже не знаете, что вам делать дальше. Я могу предложить тебе нечто более конкретное и логичное, ты же умный человек…»

«Что?»

«Избавление от твоего проклятия. Возможность помочь таким же несчастным, как ты сам».

«Каким образом?»

«Ты можешь получить Силу — и творить с её помощью всё, что захочешь. Конечно, за всё надо платить… ты превратишься в существо, которое уже нельзя будет назвать человеком. Но ты ведь и сейчас не совсем человек, так что для тебя это не очень сложно…» — Люпин увидел себя стоящим на двух ногах и любующимся полной луной. Перед ним возникали лица людей — десятки, сотни лиц тех, кто живёт, чувствуя себя изгоем. Кто каждый месяц терпит невыносимую боль, так хорошо знакомую ему самому… Воспоминание о превращении судорогой скрутило мышцы. Лица этих людей сияли счастьем и благодарностью за возможность снова радоваться полнолунию. Он сам действительно готов отдать всё на свете за возможность не превращаться в волка каждый месяц…

«И с помощью этой Силы я смогу исцелиться? Перестану быть оборотнем?»

«Да. И сможешь вылечить других», — у юноши голова закружилась от сладкой и такой близкой перспективы стать спасителем — для себя и для других. Друзья поймут его и не осудят, если он скажет, что не в силах отказаться от такой возможности. Они ведь знают, в каком аду живут оборотни… Достаточно только сказать «да» — прямо сейчас. Но…

«А откуда мне знать, что ты говоришь правду? — если бы он мог, то нахмурил бы брови и сжал кулаки. — Не считаешь меня человеком? Ты не одинок, я для многих чудовище… Но я человек. Не знаю, плохой или хороший — но мне не надо было ехать так далеко, чтобы отка-заться от человечности. И… да… я волк. Я боюсь и ненавижу эту свою половину — но это тоже Я. Что мне останется, если я откажусь и от того, и от другого?»

«А как же те несчастные, которым ты мог бы помочь? — в глаза Римуса заглянули детские глаза, полные слёз. Ребёнок, совсем маленький, который ещё не понимает, что с ним произо-шло, только страдает от боли — как и он сам много лет назад… — Им ты тоже отказываешь в избавлении? Где же твоё благородство, гриффиндорец? Пусть ты перестанешь быть собой — но ты вернёшь к жизни других…»

«Никто не заслуживает таких мучений, я это знаю лучше тебя, — при этих словах сердце болезненно сжалось. Здравый смысл кричал, что будет преступлением отказаться, что он дол-жен помочь хотя бы себе… — Но я также знаю, что с этим можно жить. Тяжело и страшно — но можно. Если это получается у меня — значит, это под силу и другим. Это противоречит всякой логике, но я чувствую, что, предав себя, я предам и их тоже. Я не смогу и, наверное, не захочу понимать и жалеть их, если перестану быть тем, кто я есть…»

«Итак, твой ответ?»

«Нет!»

«Ты свершил свой выбор».

Мир заполнился воем, в котором слились голос волка, потерявшего свою стаю, и вопль чело-века, обречённого на одиночество…

…Джеймсу было не по себе от пристального взгляда Стража, исследовавшего его душу. Но он всё равно не мог даже закрыть глаза — и попытался понять, что кроется на дне бесцветных омутов на лице собеседника. За вековой мудростью, за внешним бесстрастием юноша увидел древнюю тоску и боль…

«Мне нет нужды предлагать тебе Силу, малыш — она и так спит внутри тебя. Я предлагаю тебе ключ к ней. Познай себя, раскрой свои возможности — и ты станешь непобедим. У твоих ног будет весь мир — мир, который ты спасёшь от зла».

Джеймс с жадным интересом рассматривал проносящиеся перед ним картины: к нему подходили люди, которые поздравляли его с победой над Вольдемортом и благодарили его за это. Они были уверены в завтрашнем дне и ложились спать со спокойной душой — благодаря ему. Волшебный мир больше не дрожал от страха перед одним-единственным колдуном — жадным, безжалостным, готовым на всё ради власти… В жизни стало гораздо меньше злобы и страха. Он уже готов был согласиться — но последнее видение заставило слова прилипнуть к языку. Он увидел мраморную статую, на постаменте которой было написано «Джеймс Поттер». Скульптор придал застывшему лицу изваяния безразличное отрешённое выражение — и юноша с трудом узнавал себя.

«Что это?»

«Благодарность современников и потомков — за то, что ты избавил мир от зла».

«Я же не такой!»

«Это участь всех героев — быть в глазах следующих поколений совсем не тем, чем они были при жизни. Разве это слишком большая плата за победу над злом?»

«Нет… если есть за что платить. Но будет ли? Знаешь, — он начал разговаривать с призра-ком так, как говорил бы с малознакомым, но симпатичным ему человеком, — когда я был ма-леньким, бабушка рассказывала мне сказку. О том, как люди всё время просили небо избавить их от зла — но, когда уходило одно, на его место приходило другое, ещё более страшное. Я очень хочу, чтобы сбылось то, что ты мне показал, но это невозможно. В мире, как это ни груст-но, всегда будет зло. Я готов с ним бороться… но для этого надо выбрать правильный путь».

«Разве это неправильный путь — пробудить свою силу и применить её против зла?»

«Перестав быть человеком? Так ведь, кажется, сказано в пророчестве? Это означает встать выше добра и зла — или ниже, если хочешь. А в этом случае, наверное, то и другое становится безразличным… Я должен искать другой ключ к своей силе — если, как ты уверяешь, она у ме-ня есть. И нельзя начинать путь к добру с предательства. Нас трое. Если я предам друзей, то всё дальнейшее утратит смысл…»

«Ты свершил свой выбор. Смотри, ЧТО ты выбрал!»

Джеймсу показалось, что он ослеп — мир вокруг него стал зелёным. Через несколько мгно-вений всё прошло. Страж отступил, открывая друзьям дорогу к центру зала. Они подошли к ал-тарю. Вокруг камня вилась цепь, каждое звено которой было величиной с мужскую ладонь. Четыре равных участка цепи были четырёх разных цветов — голубого, тёмно-синего, красного и коричневого. Сириус протянул к ней руку, но какая-то сила не дала ему даже дотро-нуться до неё. У Римуса тоже ничего не получилось.

— И что нам теперь с ней делать? — растерянно спросил он.

— Не знаете, что делать? Зато я знаю! — раздался ледяной голос у них за спиной. Юноши обернулись. В зал вошёл высокий худой человек с чёрными волосами и холодными глазами, мерцавшими нечеловеческим красным блеском.

— Кто это? — тихо спросил Сириус.

— Вольдеморт! — ответил Римус.

— Да, я Лорд Вольдеморт, — отозвался вошедший. Он отвесил друзьям издевательский по-клон. — Спасибо вам, мальчики, вы хорошо мне послужили. С честью выдержали все испыта-ния… расчистив путь мне. Ни у вас, ни у вашего покровителя, этого старого маглолюбца, не хватило ума понять, что Один может придти сюда только вместе с Тремя… А теперь — прочь с дороги, щенки! Сейчас пришло моё время! — Тёмный Лорд направился к центру зала.

«Ему быть ключом к Силе, — вспомнил Джеймс слова пророчества. — Сила Земли поглотит тебя», — может быть, это Страж дал ему такую подсказку? Он увидел, как тёмно-си-ние звенья призывно замерцали — и пришло понимание.

— Рем, Сириус, хватайте Цепь! — крикнул он. — Голубое и красное!

Он первым схватился за одно из синих звеньев — и металл слился в единое целое с живой человеческой плотью. Ничто в мире не могло бы теперь разорвать эту связь. Юноша почув-ствовал Силу, разрывающую его на куски…

…Сириус почти одновременно услышал отчаянный крик Джеймса и увидел вспышку на красном секторе Цепи. Его рука словно прилипла к алому звену. Он видел лаву, кипящую в недрах вулканов, грозные лесные пожары, уничтожающие всё живое — и костры в ночи, согре-вающие замёрзших путников. Всё это было частью его самого — и он сам стал языком бушую-щего пламени. И нельзя ни подчинить, ни сохранить эту силу — можно лишь направить её. Плохо понимая, что делает, Блэк вытянул вперёд левую руку, с которой срывались всполохи красного сияния. Краем глаза он увидел, как то же самое делают его друзья. Римус, окружённый голубоватым светом… Проводник силы воздуха, такого же необходимого, как здравый смысл и логика, которыми живёт его друг — и непредсказуемого, словно ветер на море… Словно невер-ный свет полной луны… В руке Люпина сейчас была безжалостная сила ураганов — и надежда, которую приносит южный ветер по весне. Джеймс, которому досталась вода… Сириус не видел его лица, но был уверен, что в его глазах сейчас бушует мощь океана. Он был воплощением неумолимой ярости прилива, сметающего всё на своём пути, и летнего дождя, дающего жизнь иссохшим полям. Свечение смешивалось, образуя стену, которая не подпускала Вольдеморта к троим Мародёрам. «Рвите Цепь! — голос Поттера долетел до Сириуса как будто с другого конца Земли. — Рвите! Иначе будет поздно!» Блэк потянул Цепь на себя — этого усилия должно было хватить, чтобы сдвинуть гору. И почувствовал, как металл поддаётся, распадаясь под его пальцами. Вместе с последним выплеском Силы из него, казалось, уходит жизнь… Последнее, что увидел Сириус, проваливаясь в беспамятство — смесь изумления и бешенства на бледном лице Тёмного Лорда.

Очнувшись, он понял, что лежит ничком на холодном каменном полу. Правая рука почти не слушалась. Он поднял голову. Джеймс стоял на коленях, слепо шаря по полу в поисках очков, Римус сидел, опираясь спиной на алтарь и баюкая правую руку.

— Глупцы! — прошипел Вольдеморт. — Вы посмели встать у меня на пути! Что ж, никто ещё не оставался безнаказанным после этого! Теперь, когда вы разорвали Цепь, здесь снова можно применить магию, — он направил палочку на Джеймса. — Авада Кедавра!

Призрачное тело Стража потемнело и разрослось, заполнив собой весь зал. Зелёная вспышка была поглощена этим мраком, не причинив никакого вреда юноше.

— Уходи! — Страж говорил шёпотом, но друзья не на шутку испугались, что сейчас от его голоса рухнут стены пещеры. — Я знаю, ЧТО они выбрали, хоть и не могу об этом говорить. Сегодня ты не властен в их жизнях. Их время ещё не пришло.

— Мы ещё встретимся! — раздался из темноты голос Вольдеморта. — Никто ещё не уходил от мести Тёмного Лорда, запомните это, мальчишки!

Мрак рассеялся. Фигура Стража приобрела чёткие очертания. Теперь перед юношами стоял призрак очень старого и очень уставшего человека — и на лице у него была улыбка.

— Так кто же ты всё-таки? — спросил Джеймс.

«Я один из создателей Цепи. В своё время я захотел воспользоваться плодами общего труда, стать Единственным. Трое моих товарищей помешали мне. Их проклятие обрекало меня быть Стражем Цепи — пока не придёт новый Единственный. Или пока Цепь не будет разорвана. Теперь я свободен. Спасибо вам, мальчики. Прощайте».

Призрачная фигура растаяла. Люпин покрутил головой и скептически хмыкнул.

— Ну и жук этот Страж! Обмануть нас пытался!

— О чём ты? — вяло поинтересовался Сириус.

— Ребята, мне он предлагал захапать всё только для себя. Подозреваю, что и с вами было то же самое. Я прав? — друзья кивнули. — И что бы мы получили, согласившись? Особенно если бы соблазнились двое…

— Действительно, непонятно, — сказал Поттер. — Давайте не будем говорить об этом. Я не хочу вспоминать, что он мне говорил и показал. Мы уже никогда не узнаем, что могли полу-чить. А что мы выбрали — увидим, когда доживём. Пошли отсюда, мне этот каменный мешок уже до смерти надоел.

— Да, — Блэк потянулся. — Домой хочу. В родную конуру. На мягкую подстилку. И чтобы миска с косточкой рядом стояла…

— Кто о чём, а Мягколап о еде, — усмехнулся Римус.

— Миска с косточкой — это святое, — Сириус назидательно поднял палец. — Давайте попробуем аппарировать, а то мне что-то не хочется тащиться обратно через всё подземелье.

Через минуту друзья уже стояли возле лодки, жадно вдыхая свежий воздух и жмурясь от яркого света. И у всех троих на лицах было написано безмерное счастье.