Глава 14. Крёстный отец.
Летнее утро было великолепно. Золотистые солнечные лучи пускали зайчиков по зелёным листьям, превращали в бриллианты валявшиеся на земле кусочки стекла и прочий мелкий мусор. Цветы склоняли к земле свои прекрасные головки, как будто поверяя друг другу какие-то им одним ведомые тайны. Птицы беспечно щебетали, приветствуя наступление нового дня, полного радости и счастья. В такое утро не хотелось думать ни о чём плохом — и Сириус радостно улыбался празднично сияющему рассвету. Он проснулся от стука в окно — почтовая сова принесла записку от Джеймса. В ней было всего одно слово: «Родила!» Блэк быстро оделся и через пять минут был уже у Джеймса. Его друг сиял от счастья, хотя глаза у него и покраснели после бессонной ночи.
— Кто? — был первый вопрос Сириуса.
— Мальчик! — дрожащим от избытка чувств голосом ответил новоиспечённый отец. — Наследник! У меня наследник, Сириус! Я отец!
— Поздравляю! — Блэк крепко обнял друга. — Как Лили?
— И она, и малыш в полном порядке.
— А как назовёте?
— А вот это придётся решать тебе. Будешь жребий тянуть, — сказал Джеймс. — Я хочу Карлом или Марком, а Лили настаивает на Гарри.
— Хорошо, пусть будет жребий. Хотя мне больше всего нравится Гарри.
Ещё через несколько минут появились Римус и Питер.
— Я понимаю, пить по утрам — идея не совсем правильная, но по такому случаю можно… Не могу дома сидеть, мне надо пройтись, — заявил Поттер. — Давайте в «Норд» пойдём.
Они отправились на Мейсон-стрит пешком. Патриархальная лондонская улочка ничуть не изменилась с тех пор, как они были там в первый раз — но счастливому Джеймсу сегодня всё представлялось в ином свете. Он как будто впервые видел низенькие живые изгороди перед домами и висящие на столбах и стенах цветочные корзины — и бурно выражал восторг красотами мира. Грег Смит, хозяин «Норда», узнав, что у Поттера родился сын, угостил его первой кружкой пива за счёт заведения.
— Ну что, счастливый папаша, — заявил Люпин, когда Мародёры, с кружками в руках, встали вокруг стола, — с тебя первый тост.
— Знаете, — задумчиво сказал Джеймс, — мы с вами живём в тяжёлые времена, всё время боясь за себя и за близких. Нам пришлось научиться быть жестокими, даже убивать… Я пью за то, чтобы ни моему сыну, ни вашим будущим детям никогда не пришлось столкнуться со злобой и страхом.
К этому нечего было добавить. Друзья сдвинули кружки, одним глотком осушили их и заказали ещё по одной. Начали обсуждать, как назвать мальчика, мнения разделились: Питер и Сириус убеждали Джеймса, что Гарри Поттер будет звучать лучше, чем Карл или Марк Поттер, а Римусу нравилось имя Марк. За час они так ни до чего и не договорились и разошлись по домам.
Через два дня четверо друзей отправились в роддом встречать Лили с ребёнком. Молодая женщина вышла из дверей с сияющей улыбкой на лице. На руках у неё был свёрток из одеял. Джеймс осторожно откинул ткань и заглянул в лицо сыну. Малыш спал, слегка нахмурившись, как будто ему снилось что-то неприятное. Прядка чёрных волос, таких же, как у Джеймса, падала на лоб.
— Ух ты! — восхищённо прошептал Сириус, заглянув через плечо друга. — Как он на тебя похож! Просто копия!
— Да брось ты, Сириус, — тоже шёпотом, чтобы не разбудить ребёнка, ответила Лили. — Он ещё маленький, подрастёт, тогда посмотрим, на кого он будет похож.
Малыш завозился в пелёнках, открыл глаза и посмотрел на взрослых — все были готовы поклясться, что с недовольством.
— А почему у него глаза голубые? — удивился Питер. — В кого бы это?
— Они у всех детей такие, — тоном специалиста сказала молодая мать.
В это время ребёнок решил напомнить всем, кто здесь главный. Он скривил ротик и громко заорал.
— Вырастет — точно капитаном будет! Как отец! — засмеялся Блэк. — Уже начал командирский голос вырабатывать!
— Поехали домой, — озабоченно сказала Лили, укачивая сына. — Его скоро кормить надо.
Поттеры поймали такси — Лили и слышать не хотела о том, чтобы аппарировать с ребёнком на руках — и договорились с друзьями, что те придут к ним вечером. В семь часов весь Орден Мародёров сидел в гостиной Поттеров. Джеймс написал имена на бумажках, положил их в шляпу и протянул её Сириусу.
— Давай, крёстный, выбирай.
Блэк вытащил из шляпы бумажку, развернул её и прочёл: «Гарри».
— Я же тебе говорил, что будет Гарри! — воскликнул он.
— Ну Гарри, так Гарри, — смиренно вздохнул молодой отец. Люпин в это время разлил по бокалам коньяк.
— За здоровье Гарри Поттера! — провозгласил он. — Пусть он живёт долго и счастливо!
Звон бокалов прозвучал привественным салютом в честь пришедшего в этот мир нового человека…
Через месяц состоялись крестины — в той же самой маленькой церквушке под сенью вековых дубов, в которой венчались Лили и Джеймс. Старенький пастор умилённо улыбался, поздравляя молодых родителей. Когда церемония закончилась, крёстная мать, Алиса Лонгботтом, которая всего за неделю до Лили родила сына, взяла ребёнка на руки — уже не просто крохотный комочек в белом облаке кружев, но Гарри Джеймса Поттера — и он, до этого недовольно хныкавший, немедленно замолчал. Они вышли из церкви, и жёлтый дубовый лист, первый вестник наступающей осени, упал на пелёнку рядом со щекой мальчика. Сириус залюбовался этим сочетанием ярких цветов — прядка смоляных волос на лбу у ребёнка, кипенно-белое кружево и ярко-жёлтый лист.
— Дай его мне, — попросил он Алису.
— Смотри, аккуратней, — сказала она, передавая ему малыша.
Блэк наклонился к крестнику.
— Ну что, Гарри, будем друзьями? — шепнул он. — Мы с Джимом научим тебя всему, что сами знаем — на метле летать, на четырёх лапах бегать… знаешь, это так интересно. А метлу тебе подарю я, когда ты в школу пойдёшь. Договорились?
Малыш моргнул, и Сириус готов был принять это за утвердительный ответ — хотя и понимал, что это просто совпадение…
За окном царила непроглядная мгла унылого дождливого осеннего вечера. Капли лениво стукались по стеклу, навевая уныние. Обстановка комнаты в одной из самых дешёвых лондонских гостиниц — выцветшие обои с желтоватыми пятнами, два кресла с потёртой обивкой, стол, кровать и тумбочка — тоже не поднимала настроение. На кровати сидел юноша с редкими светлыми волосами и водянистыми серыми глазами. Он сосредоточенно бормотал что-то, направив палочку на рану на руке. Но рана никуда не исчезала. Через несколько минут он резким жестом отбросил палочку и обхватил голову руками. «Я просто неудачник», — думал молодой человек, — «слабак и неудачник. Даже такую лёгкую рану вылечить не могу, что уж говорить обо всём остальном… Попёрся вслед за ребятами на эту Защиту… но куда мне до них. Тоже мне, секретный агент», — криво усмехнулся он. — «Только у всех под ногами путаюсь во время операций. Меня всю жизнь приходилось защищать… вот и сегодня опять то же самое — если бы не Джеймс, меня бы уже на свете не было. И в румынском деле все заслуги принадлежат Дженни, а я только примазался. Они все ко мне хорошо относятся, они мои друзья, но я-то им что за друг? Что я для них сделал? Ничего… потому что слабый и ничего не могу. Я должен вернуть им долги… а для этого нужна сила», — придя к этому выводу, он немного приободрился. — «Ну и где я её могу получить? Дамблдор для меня уже сделал всё, что мог… остался Воль…» — тут молодой человек испугался собственных мыслей. — «Ты совсем спятил, дружище», — укорил он себя. — «Тебе следует промыть мозги кружечкой пива. Надо же было до такого додуматься!» Юноша решительно поднялся и вышел из комнаты. Через несколько минут он уже сидел в «Дырявом Котле». Заказав сливочного пива, он устроился за столиком в углу и снова задумался. И, как всегда в такие моменты, он рассеянно рисовал что-то на куске пергамента, служившем подставкой под кружку — карандаш всегда лежал у него в кармане. Его размышления прервал вежливый вопрос.
— Привет. Можно присоединиться?
Молодой человек поднял глаза. Перед ним стоял Люциус Малфой, закончивший школу на год раньше его самого.
— Привет, — от удивления он чуть не подавился пивом: Малфой никогда не обращал на него особого внимания, пока они учились. — Да, присаживайся.
— Как жизнь? — столь же любезным тоном осведомился слизеринец, придвинув стул к столу.
— Да ничего, помаленьку…
— Чем занимаешься?
— Рисую… книги, журналы всякие иллюстрирую…
— Ты рисуешь? — в глазах Люциуса загорелся интерес. Он посмотрел на изрисованный пергамент. — Да, рисуешь ты действительно здорово. Как удачно, что я тебя встретил… У меня к тебе будет дело.
Брови юноши изумлённо поползли вверх. У Малфоя? Дело?? К нему???
— У нас в замке полно старинных портретов, некоторые из них надо подновить, — продолжил Малфой, не замечая (или притворяясь, что не замечает) удивлённого взгляда собеседника. — Я как раз приехал в Лондон, чтобы найти художника. И вот встретил тебя. Ну что, согласен? Я хорошо заплачу.
— Кто же от денег отказывается?
— Тогда вот что, — Люциус достал палочку и направл её на кусок пергамента, — я сделаю из этого рисунка портшлюс. Во сколько ты завтра свободен?
— Давай часов в шесть…
— Хорошо. Значит, в шесть часов жду тебя в замке.
Он закрыл глаза и начал произносить заклинание для создания портшлюса. Через несколько минут всё было готово, и Люциус, вежливо попрощавшись, откланялся. Его собеседник растерянно повертел в руках свой рисунок и сунул его в карман. Затем он допил своё пиво и тоже вышел из бара.
На следующий день в шесть часов портшлюс перенёс его прямо к воротам замка. Родовая цитадель Малфоев возвышалась над округой, словно хищная птица, раскинувшая крылья над гнездом перепёлок. От серого камня веяло морозом, местные жители божились, что по ночам покой владельцев замка охраняют привидения, связанные древней клятвой. Юноша взял бронзовый дверной молоток затейливой формы и постучал. Ворота немедленно распахнулись. Перед ним стоял домашний эльф в донельзя замызганной наволочке.
— Добрый вечер, сэр. Хозяин ждать Вас, сэр. Он велеть Добби встретить Вас, сэр.
Молодой человек вошёл вслед за эльфом в замок. Внутри тоже было мрачно и холодно. Посторонний человек, он чувствовал себя маленьким и ничтожным среди роскошных гобеленов, старинной мебели и помпезных портретов членов рода Малфоев — настолько неуютно, что ему даже не хотелось снимать плащ. Напротив, он ещё плотнее закутался в него. Даже в ясную погоду внутрь, наверное, попадало очень мало солнечных лучей — разросшийся на стенах плющ частично закрывал и окна. А сегодня, когда за окном моросил тягучий осенний дождик, зажжённые факелы с большим трудом разгоняли тьму.
По лестнице спустился хозяин замка.
— Добби, принеси нам вина в Зелёную гостиную, — бросил он слуге. Эльф торопливо засеменил куда-то вглубь холла. — Проходи, — Малфой совершенно не обратил внимания на то, что его гость даже не разделся. — Будет невежливо сразу же начать говорить с тобой о делах. Посидим, выпьем, вспомним старые времена…
— Хорошо, — отозвался молодой человек. У них с Малфоем практически не было общих воспоминаний, но отказывать хозяину он посчитал дурным тоном.
Когда юноша переступил порог Зелёной гостиной, он почувствовал, что атмофера комнаты пропитана токами Силы. И источник этой силы находился здесь же — высокая фигура в кресле у камина.
— Добрый вечер, — нерешительно поздоровался гость.
— Поклонись, дубина, это же сам Лорд Судеб! — прошипел ему на ухо Малфой.
Похолодев от предчувствия чего-то страшного и вместе с тем сладостного, юноша согнулся в глубоком поклоне…
Люциус Малфой, почтительно склонившись, стоял рядом с креслом, в котором сидел высокий черноволосый мужчина с красноватыми глазами. Как было известно всему Хогвартсу, Люциус искренне гордился своей принадлежностью к старинному роду тёмных магов и любил похвастаться богатством, оставленным предками. Мрачный неуютный замок был его родным домом — и вряд ли он желал иного. Дверь тихо закрылась — из комнаты вышел третий человек, с ног до головы закутанный в плащ.
— Я должен похвалить тебя, Люциус, — тихо сказал Вольдеморт. — Этот мальчик рассказал очень интересные вещи…
— Я счастлив служить Вам, мой Лорд, — Малфой склонился ещё ниже. Выпрямившись, он бросил презрительный взгляд на дверь. — Вот так и развеиваются мифы, — пробормотал он себе под нос. — Гриффиндорская отвага, гриффиндорское благородство… Чушь! Трусливое подлое ничтожество…
— Ты слишком строг, — Тёмный Лорд лениво поигрывал палочкой. — Все небезупречны. Если бы не твоя ошибка, весь мир уже лежал бы у моих ног, ведь мои предположения об этой гриффиндорской троице оказались верными…
Люциус побледнел. Если Вольдеморт вспоминал о чьей-то ошибке, это, как правило, служило прелюдией к жестокому наказанию виновного…
— Простите меня, господин, — начал он.
— Люциус, я вспомнил о прошлом не для того, чтобы покарать тебя, — оборвал его извинения собеседник. — Надо думать о будущем. Я поручаю тебе собрать всю информацию о МакКиннонах. Начнём с них…
Ещё раз низко поклонившись, Малфой вышел. «Он прав, чистая преданность никода не окупается», — думал он. — «Глупо было так увлечься идеей. Служа другому, не стоит забывать и о себе… Если он считает наследников Гриффиндора и Равенкло опасными для себя, значит, рано или поздно доберётся до Поттера и Блэка. Никогда бы не подумал, что они настолько знатны, особенно Поттер…» Люциус улыбнулся при этой мысли. Надо же, как всё удачно получается… Он не забыл и не простил им насмешек над собой. А Блэк даже посмел ударить его. Пускай теперь эти глупцы убедятся, что его предсказание было верным — они горько пожалеют о своём отказе… О том, что посмели считать себя выше и лучше Люциуса Малфоя.
Наступил февраль, приближался день рождения Питера. Обычно празднование дня рождения кого-нибудь из Мародёров проходило весело и шумно — но сейчас друзьям было не до этого. Несколько последних месяцев измотали всех до предела. Несмотря на протесты Моуди, аврорам были даны полномочия применять при допросах и на операциях Непрощаемые Заклятия, в том числе и Смертельное Проклятие. Последствия этого оказались нерадостными — Пожиратели Смерти сопротивлялись до последнего. Министерство несло потери, к операциям теперь привлекали всех, кого можно, в том числе и секретных агентов — не раскрывая их имён и лиц, но наделив теми же правами, что и авроров. В группе осталось только четыре человека — незадолго до Рождества погибла Хелен Темпер. Она вместе с сотрудниками Министерства штурмовала дом, где засели сторонники Вольдеморта, когда раздался взрыв. Мародёры в тот день потеряли сразу двоих товарищей, потому что одним из пятерых погибших авроров был Марк Аштон, капитан сборной Равенкло по квиддичу. Тот самый Марк, который весело отплясывал вместе с ними канкан на выпускном вечере…
— Я понимаю, что сейчас не самое подходящее время для вылазок на природу, — сказал Питер, когда друзья собрались в «Норде» за неделю до его дня рождения, — но давайте съездим куда-нибудь за город. Возьмём с собой ещё Лили и ваших с Лунатиком девчонок. Отдохнём в тишине, а то я уже света белого не вижу… Рем, ты что-то говорил о домике своих знакомых? Куда тебе разрешили приезжать в любое время?
— Да, они оставили мне ключи, — ответил Римус. — И сейчас они уехали на два года в Румынию, так что точно там не появятся. Это действительно очень тихое и красивое место.
— Значит, поедем туда, — решил Петтигрю. — Рем, заколдуешь портшлюс?
— Конечно.
Когда друзья накануне следующего уикэнда прибыли на место, настроение у всех поднялось. Гарри улыбался, крутил головкой по сторонам и всё норовил дёрнуть крёстного отца за собранные в хвост длинные волосы. Дом находился на берегу небольшого озера, окружённого сосновым бором. Люпин пришёл один и как-то не очень охотно объяснил друзьям, что Джессика приехать не смогла, но передавала всем привет. Друзья разнесли вещи по комнатам, после чего Питер сказал, что хочет пойти порисовать, а Лили и Алиса сразу же занялись готовкой. Они благосклонно приняли помощь Римуса, который был неплохим кулинаром — но Сириус и Джеймс были с позором изгнаны с кухни.
— Мы не хотим отравиться! — хором заявили девушки в ответ на предложение помочь.
— Пошли погуляем, — предложил Поттер.
Они вышли на опушку леса. В городе под ногами хлюпала противная грязная жижа — а здесь на ветвях деревьев лежал пушистый белый снег. Сириус уселся на пенёк и посмотрел на небо. Джеймс устроился рядом на низко растущей толстой ветке.
— Дожил, — невесело усмехнулся Блэк. — Я только сейчас понял, что уже несколько месяцев даже не смотрел на звёзды. Скоро забуду, как они выглядят…
— Ты прав, Мягколап… На что мы жизнь тратим? — отозвался Поттер. — Дело мы делаем нужное и важное, но этому же конца-края не видно… Мы, конечно, сами всё это выбрали, но был ли у нас настоящий выбор? В более спокойные времена мы бы все, наверное, совсем другими вещами занимались…
— Это точно. Я с большим удовольствием сидел бы в Гринвиче у телескопа. Или драконьи кладки сторожил где-нибудь в Уэльсе. А Питер… Я не знаток живописи, но мне кажется, что у него настоящий талант. Из него бы мог такой художник получиться… А он вывески да картинки для журналов малюет в перерывах между заданиями.
— А я… ты только не смейся, Сириус, но я бы выбрал специальность Трансфигурация. А после окончания школы открыл бы лавку розыгрышей. Назвал бы её, например, «Мародёрские приколы»…
— Хорошая идея, — одобрил Блэк. — Действительно, зря мы, что ли, столько лет над Трансфигурацией корпели? Когда-нибудь этим можно будет заняться. Возьмёшь меня в долю?
— Конечно. Слушай, что происходит с Ремом? Он как в воду опущенный…
Сириус задумался.
— Ты только не говори ему, что я тебе это рассказал…
— Считай, что разговариваешь с деревом.
— Плохо с ним, Сохатый. Он даже пить пытался.
— Ты шутишь!
— Увы, нет. Я у него ночевал недели две назад, а утром он первым делом стакан виски выпил. Я три дня потом с ним сидел, мозги на место ставил. У Лунатика сейчас чёрная полоса, он думает о перспективах — и ничего хорошего не видит. Летом он защищается, а что дальше будет? Кто его на работу возьмёт? И Джессика… Она сегодня не пришла не потому, что не смогла, а потому, что они расстались.
— Вот оно что…
— Я её понимаю. Она нормальная женщина, хочет семью и детей — а какие дети, если их придётся от папы защищать? Так что, если мы действительно затеем что-нибудь с лавкой, надо будет и его в дело позвать. Поможем ему решить хотя бы часть проблем…
— Для этого надо дожить мирных времён. Я всё думаю, что же мы выбрали в той пещере… Я видел что-то зелёное. Даже думать не хочу, что это могла быть Авада Кедавра. Но Вольдеморт нас вряд ли забыл…
— Я тоже не знаю, что мы выбрали, — помрачнел Сириус. — Я видел звёздное небо с какими-то чёрными полосами. И, если Вольдеморт вспомнит о мести, ты, наследник Гриффиндора, будешь самой желанной мишенью. Он наверняка обо всём догадался — после этой шумихи в прошлом году. Но всё-таки, — он положил руку на плечо другу, — раз он до нас за три года не дотянулся, так, может, руки коротки? Будем верить в лучшее. Не могла же нас подвести наша лунная радуга…
— Будем, — улыбнулся Джеймс. — Я именно после нашего приключения поверил, что она предвещала удачу. В конце концов, если Страж пытался нас надуть, когда Силу предлагал, почему он не мог нас обмануть и с этим выбором? Но, может, вам с Ремом всё-таки стоит забрать свои камни?
— Зачем? — Блэк пожал плечами. — От Вольдеморта прятаться? Я не уверен, что эта защита ему не по зубам. Дамблдор ведь сказал, что её возможности небеспредельны. Кроме того, у нас, как и у тебя, есть близкие, которых мы должны защищать. Так что не вижу смысла. Ладно, пошли, а то я замерзать начинаю…
В последний день каникул в Хогвартсе состоялось заседание Совета Ордена Феникса. Там собралось большинство явных и тайных лидеров волшебного сообщества, которых объединяла борьба со злом. Когда заседание было окончено, Дамблдор поднялся в свой кабинет, сел за стол и задумался, глядя на огонь в камине. Он каждый день получал плохие новости — и пока не видел способа раз и навсегда покончить с тем злом, которое нёс Вольдеморт. От размышлений его оторвал стук в дверь.
— Войдите, — отозвался директор.
В кабинет вошла невысокая, немного сгорбленная пожилая ведьма.
— Арабелла, — Дамблдор поднялся навстречу гостье — миссис Арабелле Фигг. Он усадил её в мягкое кресло. — Чаю? — на столе появились дымящиеся чашки и тарелка с пирожными.
— Не откажусь, — улыбнулась волшебница. — Ты знаешь в нём толк.
Некоторое время они молча смаковали душистый напиток.
— Альбус, — нарушила молчание миссис Фигг, — ты же обещал мне рассказать, для чего ты затеял поиски наследников Основателей. Прошло три года, а я по-прежнему не знаю, зачем это нужно.
— Хорошо, я расскажу тебе, для чего это нужно, — вздохнул директор. — Двенадцать лет назад мы нашли письмо Годрика Гриффиндора к Ровене Равенкло. У меня под рукой нет перевода, так что я просто вкратце изложу тебе его содержание. Там сказано, что после ссоры между Основателями, Салазар Слизерин провёл над своим сыном какой-то обряд, который неразрывно связал его силу с его кровью, его родом. Из письма невозможно понять, в чём именно заключался этот обряд — ясно только, что он был как-то связан с магией Земли, поскольку проводился в Самайн. Цель этого обряда — возродить всю силу Слизерина в его наследнике, который закончит то, что не удалось Салазару. Установит в волшебном мире порядок, который Слизерин считал правильным. Годрик предлагал Ровене провести такие же обряды над их детьми, в Белтайн и на Иванов день. В обоих должна была участвовать Хельга Хаффлпаф, которая, таким образом, делила свою силу между наследниками Гриффиндора и Равенкло. Насколько мы поняли, их наследники, объединившись, смогут противостоять наследнику Слизерина — но Годрик подчёркивает, что они оба должны принять осознанное и добровольное решение сделать это. Мы, конечно, даже не знаем точно, были ли проведены эти обряды — но исходим из того предположения, что да.
— Понятно. Наследники Гриффиндора и Слизерина известны, а кто наследник Равенкло?
— А этого мы так и не узнали. Вполне возможно, что мы его уже потеряли, — вздохнул Дамблдор. — У нас ещё три года назад остались два кандидата: Ричард МакКиннон и Сириус Блэк. Ричард, как ты знаешь, мёртв…
— Нет, правильно говорят, что мужчины до старости дети! — всплеснула руками пожилая колдунья. — Джеймсу и Сириусу угрожает нешуточная опасность! Для Вольдеморта наследник кого-то из Основателей, даже предполагаемый — возможный соперник в борьбе за власть! Я уверена, что именно из-за этого погибли Ричард и Марлен, а ведь они были старше и опытнее, чем эти мальчики! Почему вы их совсем не бережёте? Аластор мне рассказал, что они чуть ли не каждую неделю участвуют в арестах! О чём вы только думаете?
— Успокойся, Арабелла, мы с ним как раз вчера на этут тему разговаривали и приняли решение пока оставить их в покое. Меня больше тревожит другое — он нахмурился, — что Джеймс всё рассказал своим друзьям. После прошлогоднего шума в газетах Вольдеморт наверняка предполагает, что Поттер — один из наследников, а если он обо всём узнает точно…
— Откуда?
— Есть подозрение, что кто-то из ближайшего окружения Поттеров переметнулся к Вольдеморту. Я не знаю точно, кто это, поэтому не хочу ничего рассказывать Джеймсу. Нечего зря его пугать, у него и так забот хватает…
Подготовка данной редакции: Дмитрий
