Ловец

Глава пятая. В которой все — кроме одного — спят и видят сны.

В эту ночь почти все спали плохо.

Гарри заснул сразу же, едва успев донести голову до подушки, однако события минувшего дня не отпускали даже в сновидениях, он снова и снова проживал их до мельчайших подробностей — от обеда, за которым черноглазая племянница Крума Стана закидала его насмешливо-любопытными взглядами и хлебными шариками, до вечерней экскурсии в библиотеку, войдя в которую, они с Гермионой едва удержали вздох восторга.

Библиотека — судя по её обозримой части — немногим уступала Хогвартсовской. Даже Запретная секция в ней была, что они заключили по запертой на огромный висячий замок двери.

«Там литература по тёмной магии и много такого, что не стоит знать неокрепшим детским умам. На вход наложено возрастное ограничение — туда может войти только тот, кому уже есть шестнадцать лет, — улыбнулся Виктор, и Гарри почувствовал, что его словно облили холодной водой. Ему снова напомнили — да ещё в присутствии Гермионы — что он ещё маленький. Это было ужасно обидно и оскорбительно. — Однако я могу сделать для вас исключение…»

Во сне Гарри снова ощутил металлический холод замка, которого они с Гермионой по очереди коснулись. Крум произнёс заклинание, и дверь, чуть скрипнув, послушно открылась.

«Вы можете пользоваться всем, чем захотите — в любое время. Мой дом в полном вашем распоряжении. Однако советую не засиживаться в библиотеке по ночам, её почему-то облюбовали прокуды, после полуночи они чувствуют себя совершенно безнаказанно, и могут вас здорово напугать…»

А вот опять светит солнце, и он летит, всё набирая и набирая скорость, закладывая немыслимые виражи, словно беря реванш за все те недели, когда задыхался, сидя взаперти на Приват-драйв, и не мог и помыслить о том, чтобы взмыть в небо. Аплодирующая смеющаяся Гермиона…

Крум одобрительно-удивлённо похлопывает его по плечу:

«Ты отличный ловец и прекрасно летаешь, Гарри. Если хочешь, я мог бы тебе показать пару интересных приёмов…»

И даже во сне его разрывает противоречие между нежеланием быть хоть чем-то обязанным Круму и осознанием, какой редкий шанс ему выпал: один из лучших ловцов в мире предлагает свою помощь и готов дать несколько уроков…

Гермиона ворочалась в своей неудобной постели — она не привыкла к таким высоким и мягким подушкам. В конце концов, с трудом вырвавшись из липких объятий неуютного сна, она кулаком спихнула подушку на пол и снова погрузилась в беспокойную полудрёму, в которой мелькали формулы, почему-то сияющие зеленоватым фосфоресцирующим светом, моргали чьи-то глаза, слышались шаги и глумливое хихиканье. Разлепив веки, Гермиона увидела мутную белёсую тень, висящую над ней, вяло погрозила ей кулаком, покрепче завернулась в одеяло и повернулась на другой бок.

У неё перед глазами снова встало лицо матери Крума, госпожи Леи, — худой, навсегда сожжённой солнцем женщины с чёрными, как черешни, глазами и сухими руками со вздувшимися венами. Как странно она взглянула на неё… Что-то было спрятано за этой вежливой доброжелательностью — то ли недовольство, то ли придирчивость… То ли…

Гермиона отогнала от себя эти мысли, зевнула и заворочалась, устраиваясь поудобнее.

А толпа племянников… И племянниц… — улыбка тронула её губы, когда она вспомнила, как краснел Гарри под напором черноглазой Станы. — Ему ещё повезло, что она почти не знает английский язык, а то заболтала бы его до смерти… Как там говорил Малфой? «Не можешь войти в книжную лавку, чтобы не попасть на обложку?» Я бы добавила: «Не можешь никуда приехать, чтобы в тебя не влюбилась какая-нибудь юная девочка…»

Гермиона начала проваливаться в дрёму.

Интересно, что там запел этот племянник… Как там его — Витомир, кажется? — да что у них всех за имена, как их запомнить?.. И почему Виктор покраснел и дал ему подзатыльник?.. Наверное, какая-то дразнилка…

Косолапсус прокопал себе лапкой ход к ней под одеяло, торжественно и удовлетворённо заурчав где-то под боком. Она спросонок лягнула его коленкой, ей было жарко и без этой возящейся мохнатой грелки. Обиженно фыркнув, кот спрыгнул на пол и по-хозяйски устроился на валяющейся у тумбочки подушке, возмущённо поблёскивая в темноте зелёными светящимися глазами.

Он и не подозревал, что благодаря его приезду одной персоне придётся немедленно покинуть замок…

Луна медленно совершала свой путь по чёрному, почти осязаемому бархату неба. Мрачный тёмный замок, вознёсшийся на горе, казался мёртвым и безжизненным.

Крум спал, уронив голову на стопку книг в библиотеке. Несгорающая свеча у его головы отбрасывала на тёмные деревянные стены пляшущие тени. Было тихо и пустынно; даже прокуды не занимались своими обычными проказами — вроде выдёргивания стульев из-под садящегося человека, задувания свечей или швыряния книгами.

Некому было заметить маленькую тень, неожиданно появившуюся на стене у самого пола. Тень начала расти, расти…Вот она бесшумно скользнула к полкам с книгами, начала что-то искать, перебирая пальцами тиснёные тёмные корешки… Нашла…

С удовлетворённым хмыканьем фигура скользнула к столу, на котором устало склонился Крум, зашелестела ломкими страницами, раскрыв том в нужном месте, осторожно подложила юноше под руку и начала на глазах уменьшаться и таять, пока не исчезла у самого пола в непроглядной темноте, которую не мог разрушить неверный свет одинокой свечи.

Одна Стана спала беспробудным сладким сном и улыбалась. В кулаке она сжимала пустой фантик от последней шипучей мармеладки, пол у кровати был усыпан разноцветными искрящимися бумажками. Ей снилась зелёная поляна, на которой они с сёстрами играют в догонялки. Хотя больше всего на свете она хотела увидеть во сне Гарри Поттера.