Ловец

Глава четырнадцатая. Повествующая о затянувшемся возвращении, страже восьмого коридора и секретных тропах.

Тележка ухнула вниз, в холодную темноту — так резко, что Гарри с Гермионой непроизвольно ахнули и намертво вцепились в бортики. Ветер свистел в ушах и не давал произнести ни слова, во мраке ничего не было видно. Судя по всему, скорость была приличной — но даже ползи тележка улиткой, Гарри бы поостерёгся выпрыгивать из неё в этом мраке: он ещё помнил узкие рельсы в подвалах Гринготтса, протянувшиеся над пропастью, из которой веяло промозглым холодом.

Поворот, ещё один — настолько резкий, что тележка натужно заскрипела металлом по металлу, а Гермиона опрокинулась на Гарри и мёртвой хваткой вцепилась ему в рукав.

Постепенно начало светлеть, непроглядная тьма сменилась льющимся откуда-то призрачным светом, они летели ему навстречу, поднимаясь и замедляя ход.

Тележка вынырнула в широкий тоннель с переплетающимися рядами рельсов и кучей тёмных боковых коридоров. Тусклый свет шёл прямо от стен, и Гарри мог видеть серое, окаменевшее от страха лицо Гермионы, её вьющиеся по ветру волосы и побелевшие костяшки пальцев, стиснувших его мантию. У него были подозрения, что и сам он выглядит примерно так же. А тележка тем временем и не думала останавливаться — она резво постукивала и подскакивала на стыках, направляясь к только ей одной ведомой цели. И Гарри вовсе не был уверен, что ему хочется туда попасть. А значит…

— Как только она замедлит ход, надо будет выпрыгнуть, — наклонившись к уху Гермионы, прокричал он, стараясь перекрыть стук колёс и свист ветра.

Она взглянула на него круглыми от страха глазами и сосредоточенно кивнула.

И снова поворот за поворотом — тележка сбавила скорость, Гарри взял Гермиону за руку. Возможно, другого шанса им уже не представится. Впереди замаячил очередной поворот.

— Сейчас, — крикнул он. — Раз, два, три! — лишь только тележка заскрипела, замедляя ход перед следующим виражом, они перемахнули бортик и покатились по полу, слыша удаляющийся перестук колёс.

Гарри сел, держась за голову. Перед глазами всё плыло и покачивалось — стараясь подстраховать Гермиону, он здорово приложился. Но его самопожертвование мало помогло: у неё из разбитой и на глазах набухающей губы шла кровь, загнувшийся подол юбки демонстрировал здоровенную ссадину на коленке, а лицо было перекошено от боли. Гарри почувствовал солёный вкус во рту, сплюнул в ладонь — точно, кровь (хорошо, что не зубы). Хотя, с другой стороны, теперь они были в относительной безопасности. В очень относительной. Но, во всяком случае, их уже не несло с дикой скоростью навстречу неизвестности. Постепенно перед глазами у Гарри прояснилось, но в голове продолжало гудеть, словно он засунул её в большой колокол. Причём гул только усиливался. Он недоумённо поднял взгляд, и увидел вытаращенные от ужаса глаза Гермионы, смотрящей ему куда-то за спину.

— Гарри! — она резко дёрнула его в сторону и как раз вовремя: из бокового прохода вынырнула ещё одна тележка и, промчавшись аккурат в паре дюймов от того места, где только что была его голова, скрылась в тёмном коридоре напротив. То, что в ней сидело, было не очень похоже на человека. Хотя, возможно, Гарри только показалось — тележка скрылась в темноте раньше, чем он успел и глазом моргнуть.

— Спасибо, — пробурчал он, поднимаясь. Здорово болела нога — волшебная палочка почти воткнулась в неё при падении. — Ну, идти можешь?

Она утвердительно кивнула головой и встала, потирая ушибленные места и косясь на Гарри. Ей хотелось предложить ему медицинскую помощь — вид у того был не очень: здоровенная ссадина на лбу и скуле (наверняка будет синяк, — с состраданием подумала Гермиона). Но она тут же одёрнула себя: в конце концов, они всё ещё в ссоре. И пара царапин вовсе не причина для того, чтобы навязываться.

— Куда же нам идти?

Они закрутили головами — тёмные коридоры, рельсы, негромкий гул, идущий отовсюду, холод и призрачный свет…

— Может, туда? — Гарри махнул рукой в сторону единственного коридора без рельсов. — Во всяком случае, нас там хотя бы не задавит.

Может быть, и не задавит, — подумала Гермиона, — вопрос в том, нет ли там чего похуже…

Взяв палочки наизготовку, они свернули и поковыляли вперёд.

Становилось темнее и темнее, и, когда они миновали очередной поворот, их окружила полная темнота. Гарри поднял палочку, — видимо, Гермиона сделала то же самое, потому что их «Lumos!» прозвучали почти одновременно, открыв взорам влажный тоннель со стенами, покрытыми каким-то белёсым налётом, местами процарапанным, словно неведомый сумасшедший садовник провёл по нему гигантскими граблями. Все звуки стихли, лишь под ногами чавкала грязь, да откуда-то доносилась приглушённая монотонная капель.

Идти становилось труднее, словно невидимая упругая стена вставала на их пути, не пропуская дальше. Даже воздух вокруг становился гуще; каждый шаг давался с трудом, они брели как сквозь воду. И вдруг стена материализовалась. Её не было видно, но Гарри мог её почувствовать. Он провёл ладонями — влажная, прохладная, чуть студенистая, она была неприятна на ощупь, напоминая то ли желе, то ли застывшую слизь.

Гермиона с сосредоточенным видом тоже обследовала её ладонями, что-то бормоча себе под нос.

— Как думаешь, что это? — шёпотом спросила она. И сама же ответила. — Что бы это ни было, её тут не просто так поставили. Думаю, нам стоит вернуться.

Но Гарри не мог остановиться — страх, смешанный с любопытством, образовал внутри гремучую смесь, заставив его прижаться лицом к мягкому подрагивающему барьеру и всматриваться в то, что лежало с доугой стороны.

Сначала он не увидел ничего. Потом — то ли от напряжения, то ли от недостатка освещения — ему почудилось вдалеке какое-то движение. Он ещё больше напряг зрение, затаил дыхание…

Гарри так и не понял, когда же оно появилось перед ним — покрытое шерстью узкое лицо с неровной прорезью рта и красными глазами, припавшие к невидимой стене серые руки с тонкими многочисленными пальцами, заканчивающимися стеклянными ногтями. Существо точно так же прильнуло лицом к стене с той стороны, и Гарри показалось, что ещё каких-нибудь полдюйма — и они соприкоснутся носами.

Вскрикнув от неожиданности, он шарахнулся и выставил вперёд свою палочку, готовый дать отпор. Но ничего не произошло, стена даже не шелохнулась.

— Ты видела? Нет, ты видела это?! — выдохнул он. Гермиона отрицательно покачала головой, и Гарри почёл за благо её не пугать. — Наверное, померещилось. Пойдём обратно, — решительно произнёс он, и они отправились в обратный путь, который показался им куда короче — наверное потому, что теперь их словно что-то подталкивало в спину.

Из-за поворота проклюнулся тусклый свет, и они вернулись на «главную улицу», как мысленно окрестила её Гермиона. Стараясь держаться как можно ближе к стенам, настороженно прислушиваясь и предусмотрительно заглядывая в каждый коридор прежде, чем перебираться через рельсы, они медленно двинулись вперёд, больше не разговаривая и не глядя друг на друга.

Минуло полчаса, потом ещё полчаса — Гарри периодически сверялся со своими часами. Ничего не менялось. Всё те же рельсы, всё тот же тоннель, всё так же из боковых проходов периодически выскакивали мчащиеся куда-то тележки — иногда пустые, иногда в них сидели какие-то существа, напоминавшие гоблинов — но не было ни единой живой души, у которой можно было бы спросить дорогу. Гарри начал впадать в отчаяние, уже не уверенный в том, что его решение было правильным, ведь в результате они всё равно шли в том же направлении, куда мчал их безумный экипаж, сколько им ещё идти, куда они придут в конечном итоге — это было покрыто мраком. Гермиона молча прихрамывала рядом, не высказывая ни предположений, ни претензий. Её черты застыли в скорбной гримасе, а размазанная по подбородку кровь, кажущаяся в этом сумеречном освещении чёрной, придавала бледному лицу совершенно вампирский вид.

За очередным поворотом тоннель неожиданно кончился у подножия винтовой каменной лестницы, уходившей в теряющийся во мраке потолок.

Поколебавшись мгновение, Гарри крепко стиснул палочку и сделал шаг на ступени; Гермиона, тоже чуть помедлив, последовала его примеру, и в тот миг, когда они коснулись руками растрескавшихся каменных перил, лестница пришла в движение, быстро вознося их вверх.

От неожиданности они сначала замешкались, а потом было уже поздно — их подняло уже слишком высоко; Гарри мысленно приготовился к самому худшему, внутри похолодело от неприятного предчувствия. Лестница ввинчивалась в пространство, поднимая их сквозь сизый туман. То, что лежало внизу, начало растворяться в сумраке, а сверху неуклонно и неотвратимо надвигался потолок — лестница уходила прямо в него, без малейшего признака люка. Гермиона издала полный ужаса вопль: прыгать вниз было верной смертью, но быть раздавленным, словно муха, между двумя камнями… Гарри беспомощно взглянул на трясущуюся от страха девушку, закрывшую глаза и крепко прижавшую ладони к щекам, потом снова посмотрел вверх — потолок неудержимо надвигался, уже были различимы капли воды, висящие на покрытом мхом камне. И в тот миг, когда юноша мог бы уже коснуться его, подняв вверх руку, разверзся люк, сквозь который их вынесло в небольшую комнату, стены которой были завешены потускневшими гобеленами, а пол, как ковром, покрыт толстым слоем пыли.

Лестница остановилась, они, с трудом справившись с дрожащими ногами, торопливо сошли на пол, взметнув клуб пыли, заставившей их тут же зачихать.

— Ну, наконец-то, — раздался голос у них за спиной. — А то я уже начал опасаться, что моё ожидание затянется…

Поворачиваясь, Гарри чувствовал себя полным идиотом. Ну, конечно же — а он ещё удивлялся тому, что похитители не предприняли ни единого действия, чтобы их задержать!

— Мы опять недооценили тебя, Гарри, — вымолвил Дамблдор, улыбаясь (впрочем, Гарри не был в этом уверен, возможно, ему это только показалось) себе в бороду. — Ты даже заставил нас немного поволноваться… Особенно, когда вы выскочили из тележки, — Гарри захотел провалиться сквозь землю. Бросив косой взгляд на распухшую губу Гермионы, на свои разбитые в кровь руки, подумав об опасностях, которым они, возможно, подвергались по его вине (несущиеся отовсюду тележки…странное чудовище в боковом туннеле…хорошо ещё, что шеи себе не посворачивали, когда спрыгнули!) он густо покраснел и удручённо уставился в пол. — Ты хорошо усвоил уроки профессора Хмури, — тем временем продолжал Дамблдор, — «Бдительность, бдительность и ещё раз бдительность»… Ухитрился застать врасплох даже наших авроров, — теперь он точно улыбался. — Ну-с, а теперь ступайте за мной, а то вас уже все заждались…

Не в силах поднять глаза на Гермиону, Гарри последовал за директором по пыльному коридору — судя по всему, в нём не один десяток лет не ступала нога человека. Ветхие гобелены на выщербленных стенах, битый камень и — пыль, пыль повсюду: она заглушала звуки, свисала пушистыми лохмами с паутины под потолком, липла к ботинкам и одежде… Дамблдор остановился перед странного вида дверью, обитой крест-накрест медными лентами. Сначала Гарри не понял, что же в ней странного, а потом до него дошло — не было ни единого признака ни замка, ни ручки, за которую можно было бы дёрнуть. Дамблдор достал свою волшебную палочку, провёл ею по одной из медных лент и произнёс длинную фразу, совсем непохожую на заклинание. И вдруг по полосе пробежал огонь, высвечивая произнесённые им странные слова: «Nemo est, quinon cupiat liberos suos incolumes et beatos esse», и дверь с пронзительным скрипом отворилась.

До них донеслись приглушённый смех, гомон, звон посуды и шум воды… Затхлый запах нежилого помещения сменили аппетитные, дразнящие ароматы еды и свежесть летнего воздуха. Узенькая деревянная лестница, коридор, ещё одна дверь — они стояли в Дырявом котле.