Ловец

Глава пятнадцатая. В которой сообщаются подробности о печальной кончине Норы, Гермиона уезжает, а Гарри летит в тартарары.

— Вообще, нам здорово повезло, что Перси очень серьёзно отнёсся к указанию Министерства о введении чрезвычайного положения, — задумчиво продолжил Рон и подул на дымящийся мятный чай. — Фред с Джорджем всё издевались над ним, раскидывали по палисаднику Флибустьерские фейерверки, выпрыгивали по ночам из-за углов, когда он патрулировал… А потом ещё приволокли с чердака в гостиную упыря и заставляли визжать посреди ночи. Довели маму до нервного срыва — видел бы ты, как за ними скалка с веником гонялись… — Рон усмехнулся и поднял взгляд над замершего над своей чашкой Гарри. — Но когда это началось… — глаза его потемнели, словно перед ним опять встала картина ночного пожара. — Вряд ли мы выбрались бы, кабы не он. Оказывается, он подготовился к эвакуации и успел всех разбудить. В общем, обошлось — и ладно. Зато вот страховки теперь хватит, чтобы построить домишко поприличнее, чем Нора. Да и гномов по всей округе повывели — тоже польза, — несмотря на браваду, в голосе Рона зазвучала пронзительная грусть. Гарри как наяву увидел оранжевую комнату друга, вспомнил процедуру обезгномливания, и у него защемило сердце. — Нам удалось доказать, что инструкции Министерства по технике безопасности были точь-в-точь соблюдены… А вот семья папиных сотрудников решила на них наплевать — теперь им так и придётся торчать в Дырявом котле. Или мыкаться по родне…

Гарри машинально помешивал чай с чувством, будто его огрели по голове чем-то тяжёлым. Одно дело, когда читаешь скупые и сухие газетные сводки новостей и совсем другое — когда беда обретает плоть и кровь, обрушиваясь на твоего лучшего друга. Ему стало не по себе, появилось даже что-то вроде мучительного стыда: пока тут самые близкие ему люди чудом спаслись от верной гибели, он, как последний болван, страдал из-за несчастной любви, нежился на солнышке, учил уроки и занимался истреблением овощей!

— Хорошо ещё, что Джинни гостила у тётки… А Чарли здорово обжёгся. Он кричал, что ему огонь нипочём и рвался прямо в пламя. Да что толку — всё равно почти ничего не спасли, разве что кур да поросёнка вытащили. А потом маме стало плохо, — воспоминания захватили Рона, он уже не мог остановиться, говорил и говорил, глядя в одну точку перед собой. — Это был сущий ад. Магический пожар нельзя погасить, мы просто стояли и смотрели, пока не рассвело, и от Норы не осталось лишь пепелище. В эту ночь пожгли почти всех «наших» Министерских работников — и не все так дёшево отделались, как мы. Папа рассказывал, что погибла вся семья Элайджи Стэнфорда — кроме него самого, он в это время был на выезде… У Кэти Бэлл мать убили Непрощаемым заклятьем. Говорят, что от травм в госпитале Святого Мунго поумирало полно народу — когда мы навещали маму и Чарли, там было битком. Как же я их всех ненавижу… Если б знал, кто это сделал, — убил бы собственными руками, — выдохнул Рон, мстительно сжав чашку. И вскрикнул: в его широких ладонях хрупкий фаянс жалобно треснул, и горячий чай выплеснулся ему на руки и в колени. — Чёрт! Чёрт, чёрт!

Он вскочил, едва не опрокинув стол, и запрыгал, шипя и размахивая ошпаренной рукой. На шум в комнату заглянула миссис Уизли. Взглянув на её встревоженное лицо, Гарри постарался как можно более успокаивающе улыбнуться ей и снова почувствовал накатившую волну стыда и вины. Он не представлял, что за какую-то пару месяцев, пока они не виделись, человек может так постареть. Лицо миссис Уизли осунулось, в рыжих волосах засеребрились предательские пряди, глаза запали. Улыбка, никогда не сходившая с её лица, куда-то делась — вместе со звонким командным голосом: теперь миссис Уизли говорила так тихо, что едва можно было расслышать, и руки у неё постоянно подрагивали. Вот и сейчас Гарри услышал, как чашка, которую она держала, выбивает негромкую дробь по блюдцу.

— Мам, всё нормально, я тут просто случайно разбил чашку, — Рон продемонстрировал осколки. — Не волнуйся, я не обжёгся. Сейчас уберу.

Губы миссис Уизли дрогнули, она умоляюще взглянула на Гарри и тихонько прикрыла дверь.

— Теперь Фред с Джорджем, когда не помогают на стройке, целыми днями торчат в своём магазине. У них там в подвале лаборатория, и я подозреваю, что не приколами они там занимаются, не приколами… — понизил голос Рон. Вздохнув, он наставил на осколки палочку. — Reparo! Сейчас, правда, поутихло; как Дамблдора назначили, нападения прекратились. Но все здорово напуганы — столько народу пострадало… Не поверишь — даже Малфоев пожгли! Но — зуб даю — это было сделано для отвода глаз. А этот гад ещё интервью Пророку давал, дескать, как он отличился на пожаре… — губы Рона с отвращением искривились. — Небось, сам и поджигал. Ладно, — Рон тряхнул вихрастой головой (в другое время миссис Уизли давно бы укоротила это рыжее безобразие), будто хотел избавиться от воспоминаний, — ты расскажи мне, как вы съездили, а то из тебя я ровно клещами слова тащу.

— Да нормально, — в восьмой раз повторил Гарри, которого бросило в дрожь от одной мысли о том, что ему придётся рассказывать о своих болгарских приключениях после того, что поведал Рон. — Просто отдохнули, посмотрели новые места…

— Ты мне зубы-то не заговаривай, — перебил его Рон. — Будто я тебя плохо знаю. Вы с Гермионой, как вернулись, даже словом друг с другом не обмолвились — давай, выкладывай, что там у вас стряслось.

Гарри торопливо поднял чашку и, пытаясь оттянуть время, начал давиться и обжигаться горячим чаем. Неуёмное желание Рона всё разузнать в подробностях начало раздражать и вызывать подозрения, что с этим любопытством что-то не чисто. Рон нетерпеливо вертел в руках чашку, не сводя глаз с Гарри, лихорадочно перебиравшего в уме уклончивые фразы.

— Из-за чего вы поругались-то?

— Ну-у…э-э… — Гарри что-то невнятно замычал, не убирая чашку ото рта.

— А как там Крум — так же ухлёстывал за ней? — Гарри от неожиданности поперхнулся и закашлялся.

— Это хорошо, что он эту дурь из головы выбросил, — одобрительно тряхнул головой Рон, превратно истолковав реакцию друга. — А то бы… — от уточнения его удержал вернувшийся в комнату Перси. В ожидании восстановления Норы они с Роном делили угловую комнатушку на втором этаже Дырявого котла. Разумеется, под номером 13. Оба были сильно недовольны таким соседством — Перси ворчал, что неряха и лоботряс Рон не даёт никакой возможности ни нормально поработать, ни спокойно отдохнуть, а объект его критики уже на стенку лез от педантичности и занудства старшего брата, решившего, по-видимому, всерьёз заняться воспитанием подрастающего поколения. Периодически в этой небольшой комнатушке разыгрывались целые баталии, которые, впрочем, затихали, лишь только в дверном проёме появлялось осунувшееся лицо миссис Уизли — соперники мигом виновато умолкали. Вот и сейчас было что-то вроде перемирия. Судя по всему — затянувшегося, потому что стороны уже накопили по изрядной порции обоюдных претензий.

— Рад видеть тебя, Гарри, — кивнул головой Перси, аккуратно сгружая бумаги и пару свитков на прикроватную тумбочку и неодобрительно оглядывая залитый чаем пол. Пригвоздив Рона к стулу возмущённым взглядом, он вытащил палочку и привёл комнату в порядок. — Я слышал, вы доставили сегодня хлопот Министерству? — укоризненно приподнял он бровь. Гарри был готов поклясться, что мысленно Перси добавил ещё два слова — «как всегда». Рон мученически закатил глаза и поманил Гарри за собой в коридор.

— Он нам жизни не даст. Пойдём-ка лучше в Диагон-аллею. Развеемся, авось встретим кого-нибудь из наших…

Гарри как раз вытряхивал из всех карманов оставшиеся деньги (Надо бы заглянуть в Гринготтс, — пробормотал он себе под нос, обозревая скудные сбережения), когда в дверь его комнаты постучали.

— Заходи-заходи, я сейчас, — не поворачиваясь, откликнулся он, продолжая перетряхивать содержимое сундука. Дверь скрипнула, но шагов слышно не было. Гарри обернулся и замер: в дверях, неловко переминаясь с ноги на ногу, стоял вовсе не Рон, как он ожидал, а Гермиона. Он был убеждён, что родители увезли её тотчас по возвращении, едва только закончили лобызать, тискать и ахать о тех напастях, которым они могли подвергнуться (как раз на этом месте Гарри стало просто невыносимо стыдно и неловко, и он быстренько ускользнул в спасительную комнату Рона).

Юноша застыл от неожиданности, внутри опять распахнулась какая-то дверка, которую он, как казалось, крепко-накрепко заколотил и на которую навесил все возможные замки. Сердце ёкнуло, он почувствовал, что заливается краской, и мысленно сердито одёрнул себя. Вызывающе медленно поднявшись, неторопливо подошёл к дверям и вопросительно уставился на Гермиону, не приглашая её войти.

— Гарри, я зашла попрощаться, мы сейчас уезжаем, — Гермиона смотрела куда-то ему за плечо, вид у неё при этом был такой, будто она отдала бы мешок галлеонов, лишь бы очутиться где-нибудь в другом месте. — И ещё — я хочу сказать, что не сержусь на тебя. Я понимаю, что ты мог всё истолковать превратно и прощаю тебе твою…

Тонкий голосок в глубинах подсознания пропищал, что сейчас Гарри должен взять её за руку и, для начала, пригласить пройти. Но он тут же был задушен издевательским шёпотом, напомнившим и про смятые простыни, и про ночные поцелуи, и про то, каким слюнявым развесившим уши дураком был он сам.

— То есть это ты меня прощаешь!? — не выдержал Гарри. — То есть это я понял превратно?! — его голос, подозрительно тихий сначала, словно он не мог поверить своим ушам, с каждой фразой становился всё громче и громче. — Я никогда, никогда не думал, что ты можешь врать, глядя прямо в глаза. Я поверить не могу, что ты могла так поступить…

— Но Гарри… — начиная закипать, протестующе перебила Гермиона и схватила его за рукав. Он тут же стряхнул её руку, словно это было отвратительное насекомое. — Это же несерьёзно!

— Ах, так?! И что тогда серьёзно, а?.. Вот что, Гермиона — ты уезжаешь? Ну так скатертью дорога. Увидимся в школе.

Он захлопнул дверь у неё перед носом и обессилено сполз по стенке, чувствуя себя совершенно опустошённым сегодняшним днём. Он и не подозревал, что она в точно такой же позе сидит по ту сторону стены, кусая губы и изо всех сил сдерживая сердитые слёзы.

…Спасибо, мамочка. Твой совет сделать первый шаг к примирению и вести себя как взрослые люди был как нельзя более удачен.

Гермиона встала, не оборачиваясь, прошла по коридору и начала спускаться вниз с твёрдым решением больше никогда и ни за что не иметь никакого дела с этим ужасным, ненормальным, отвратительным, бестолковым, глупым и ничего-не-понимающим-в-жизни-и-в-девушках…(тут лестница кончилась, и Гермиона, переведя дух, закончила)…идиотом по имени Гарри Поттер.

Спустя два дня вышеназванная персона, столь нелицеприятно охарактеризованная Гермионой, шла по Диагон-аллее к «Магии кухни», вертя по сторонам вихрастой головой и не уставая изумляться тому, как мало всё вокруг изменилось в связи с недавними событиями — та же толчея в преддверии нового учебного года, та же разноголосица. Никаких признаков повышенной безопасности, никаких листовок из серии «Бдительность, бдительность и ещё раз бдительность», никаких авроров с мрачными лицами и палочками наизготовку на перекрёстках. Люди ходили по магазинам, беседовали, сидели под парусиновыми зонтиками в кафе, прячась от всепроникающего солнца, пили холодный чай с бергамотом и ели разноцветное мороженое. Разве что улыбались меньше. И говорили тише.

Гарри шёл, и его переполняли сомнения: робкий вопрос, не может ли он как-то облегчить финансовую ситуацию семейства Уизли, натолкнулся на сердитый отказ Рона (залившегося краской с ног до головы под цвет своей шевелюры) и очередной поток слёз, которыми разразилась миссис Уизли. Это произвело гнетущее впечатление, а потому он решил больше вопросов не задавать, а просто приобрести им что-нибудь полезное. Как говорится, «для дома».

Тем более, что сам дом был уже на подходе — мистер Уизли, Билл, Чарли, близнецы, Рон и даже, временами, Перси (разумеется, когда ему не нужно было писать тридцать пятую поправку к акту об утилизации драконьего навоза, ведь «Общественное важнее личного!» — назидательно вещал он, подняв указательный палец к потолку) — словом, вся мужская часть семейства спешила закончить с домом до начала нового учебного года, который был уже на носу. Как раз завтра обещали взять и Гарри с Роном — надо было помочь с крышей и полами.

Так вот, вопрос заключался в том, какой именно подарок приобрести на новоселье. Гарри заходил во все хозяйственные магазины подряд, начиная испытывать растущее разочарование: кому нужны ароматизаторы воздуха, каждый два часа меняющие запах? Утюги, громко сообщающие о том, что они сожгли рубашку? Самозамачивающееся постельное бельё и прибегающие на свист хозяина тапочки?

На мысль о кухонных принадлежностях навёл его упоительный аромат, доносившийся из трактирчика «Лев и кастрюля». Ну конечно! Миссис Уизли с её бесконечными пирожками, помадками, кексами, пудингами… определённо: это было именно то, что нужно. Разузнав дорогу у хозяйки, пухлощёкой ведьмы, чем-то напоминающей разносчицу в Хогвартс-экспрессе, Гарри помчался туда на всех парусах.

Магазинчик «Магия кухни», разместившийся на углу Диагон-аллеи и Каменного тупика, встретил его жизнерадостным бряканьем колокольчика, сумрачной прохладой, тусклым блеском медных тазов для варки варений и заготовки солений и разноголосым щебетаньем ведьм разнообразных возрастов и комплекций — от молоденьких хозяек, восторженно рассматривающих последние модели скатертей-самобранок (у Гарри аж дух захватило, когда он взглянул на цены) до сморщенных, как прошлогодняя картошка, старух, костлявыми пальцами перебирающих венчики и толкушки, дизайн которых не поменялся за последние пару столетий.

Гарри оказался единственным представителем сильного пола (не считая какого-то блёклого заморенного молодожёна, с двух сторон подпираемого могучими, затянутыми в яркие мантии телесами жены и тёщи), а потому внимание хозяйки было сразу же обращено на него.

— Чем могу помочь, молодой человек? Ищете подарок матушке?

— Д-да, что-то вроде того, — промямлил Гарри, растерянно скользя взглядом по полкам, стойкам, крючкам и витринам, заставленным и завешенным замысловатыми кухонными штуковинами, некоторые из которых висели и стояли смирно, тогда как другие усердно демонстрировали свои умения. Волшебный венчик с безумной скоростью взбивал в воздушную пену белки, Чудо-тёрка (эксклюзив из Германии, 20 насадок, 50 галлеонов) виртуозно шинковала овощи — звёздочками, решётками, соломкой всех видов; два сверкающих ножа вращались в воздухе, как серебристые пропеллеры… Гарри ничего не смыслил в волшебных кухонных принадлежностях, а потому решил остановиться на традиционном и беспроигрышном варианте: наборе кастрюлек, песенками оповещающих хозяйку о степени готовности еды.

Попросив всё упаковать и отправить в Дырявый котёл, он уже собрался было уходить, как вдруг заметил нечто совершенно неожиданное: хилый молодожён, исхитрившись непонятным образом ускользнуть из клещей своей новообретённой слоноподобной родни, невзначай коснулся витрины с каким-то неинтересным хламом, стоявшей в самом дальнем углу. И пропал.

Гарри захлопал глазами — нет, ему не показалось, это не было игрой света и тени (хотя говорить о свете не приходилось — в магазинчике было темновато, а в том углу — практически темно). Постаравшись незаметно оглядеться (и убедившись в том, что никто, кроме него, исчезновения не заметил), Гарри, шажок за шажком, усиленно делая вид, что изучает витрину с ножами — нож для пиццы…для грейфпрута…для устриц…ритуального кровопускания — продвигался в нужном направлении. Опредёленно: там не было никакого прохода — ни двери, ни занавески, ни малейшего намёка на потайной ход… Гарри поднял руку, чтобы как следует обследовать это место, коснулся пыльного стекла, за которым лежал потускневший от времени уценённый мусор, и… И провалился в чёрную бездну.