Ловец

Глава шестнадцатая. В которой Гарри ждёт много потрясений, путешествий и открытий, а Перси Уизли снова проявляет организаторские способности.

Падение закончилось, даже не успев начаться: Гарри сидел на холодном склизком полу в тёмном коридоре, растворявшемся во мраке в обоих направлениях. Он был здорово ошеломлён, если не сказать «напуган». Вскочив на ноги, юноша начал торопливо ощупывать стены, нажимая пальцами на все выпуклости, — увы, хода назад не было. Во всяком случае, здесь. Значит, надо было двигаться вперёд. Гарри покрутил головой, выбирая, в каком направлении ему пойти, — впрочем, по здравому рассуждению, это не имело никакого значения. Он зашагал, стараясь двигаться как можно тише, что оказалось непросто, — под ногами что-то чавкало, и было очень скользко и противно. Особенно с учетом того, что из-за неудачного приземления брюки были тоже в какой-то сальной на ощупь грязи.

Через пару минут Гарри наплевал на всякую осторожность и засветил свою палочку. Перед ним простирался бесконечный тёмный туннель с беловатым налётом на стенах и закисшей жижей под ногами. Жижей, в которой были видны отпечатки чьих-то ботинок. Возликовав, Гарри заторопился по следу, забыв обо всём: желание выбраться из этого отвратительного места заглушило вопли и призывы разума.

Идти пришлось недолго — уже за вторым поворотом коридор чуть посветлел и расширился, вливаясь в огромный сумрачный зал, не имевший, на первый взгляд, ни стен, ни потолка — все съела тьма, рассеять которую не мог странный зеленовато-жёлтый огонь, пляшущий на возвышении посредине. И в этом пламени, ни на чём не держась (во всяком случае, так показалось Гарри) висел странный предмет неправильной формы, не вызывавший ассоциаций ни с чем знакомым. Гарри прищурился, собрался сделать шаг вперёд, но, уловив краем глаза какое-то движение, окаменел и даже затаил дыхание. Хотя последнее явно было излишним — коль уж никто не услышал его топот, когда он мчался сюда…

Из темноты вынырнула человеческая фигура и двинулась в направлении Гарри. Тщедушная фигура, белёсые волосы, бледное лицо, неестественно выглядящее в свете пламени.

«Да это же тот самый парень из магазина!» — мысленно ахнул Гарри, вжимаясь всем телом в каменную нишу на входе, чтобы остаться незаметным и ничего не пропустить.

Вот только сейчас на худом лице незнакомца было совсем не затравленное выражение, наоборот — предельно собранное, решительное и спокойное, как будто он выполнял важную и ответственную, но привычную работу. Гарри так и не понял, что же тот сделал, — по подземелью гулко разнеслись какие-то непонятные слова, и пламя выстрелило вверх зеленоватым языком, выхватив из темноты стену, испещрённую какими-то надписями. Гарри отшатнулся обратно в коридор, но тут же, крадучись, вернулся назад, стараясь держаться во мгле и внимательно следя за всеми движениями незнакомца, прекрасно осознавая, что второго шанса выбраться отсюда может и не представиться.

Щуплая фигура миновала огонь и подошла к каменным плитам, здорово напоминающим надгробные. Протянула руку, коснулась поверхности — и растворилась в воздухе.

Затаившись, Гарри ждал, но больше ничего не происходило. Тогда, слыша в ушах биение собственного сердца, он сделал несколько шагов вперёд и снова замер. Больше всего он сейчас боялся оторвать взгляд от плиты и перепутать её с соседней. И ещё — что в темноте зала может кто-нибудь прятаться. Но нет, единственные шаги, нарушавшие гробовую тишину, были его собственные. Вот он приблизился к огню, до плит оставался какой-то десяток футов…

Пламя снова вскинулось вверх, и на стене проступили письмена. Теперь их можно было даже разобрать.

— Аббадон, Агарест, Амон, Арнох, Баман, Бельбель, — прищурившись, одними губами произнёс Гарри и тут же почувствовал чьё-то незримое присутствие. Словно распахнулись глаза — пристальные, насмешливые, злые; под сводом, где-то высоко-высоко, раздалось тихое «ахххх…»

 — а может, это просто эхо подхватило его испуганный шумный вздох?.. Но любопытство пересилило, и, вместо того, чтобы сразу поторопиться выбраться отсюда, Гарри шагнул к огню. Примерно в пяти футах над постаментом, в самом центре пламени висел в воздухе то ли камень, то ли слиток, тускло поблёскивающий и выглядящий совершенно холодным. И вдруг Гарри осенило — по форме эта штука напоминала сердце.

Огонь не обжигал — наоборот, от него шла морозная волна. Не в силах справиться с собой, Гарри сделал ещё один шаг, протянул руку, — и замер: его до боли обострившийся слух уловил какие-то звуки, шедшие из одного из многочисленных туннелей, что вели в это загадочное место.

Шлёпающие звуки чьих-то приближающихся шагов.

Крепко сжав зубы, с ощущением, что сердце бьётся где-то в горле и вот-вот выбьет зубы и выскочит изо рта, Гарри метнулся к надгробиям и увидел на них высеченные надписи: Хогсмид, Диагон-аллея, Дрян-аллея…

Звук шагов медленно, но неуклонно приближался, Гарри уже протянул руку к могильной плите со словом «Диагон-аллея», но тут глаза зацепились за мелкие буквы и цифры, сообщающие об имени, дате рождения и кончины истинного владельца этого надгробия… Гарри почувствовал, как капли ледяного пота выступили на лбу, а в груди что-то оборвалось.

…Так вот куда я попал…

— Понимание пронзило его стальным клинком, разом заморозив все внутренности и мысли в голове. — Вот куда я попал…

За спиной у него раздался сиплый вздох. Гарри обернулся и тут же отшатнулся назад, налетев спиной на ближайшую плиту. К нему тянулись цепкие пальцы со стеклянными когтями, голодные глаза существа горели красным неугасимым огнём, а из пасти стекала зловонная слюна.

Гарри хватились не сразу. Спустя пару часов после того, как посыльный доставил покупку из «Магии кухни». Рон рассудительно предположил, что Гарри решил пройтись по магазинам, перекусить в кафе, подкупить школьных принадлежностей, взглянуть на новые товары для квиддича… Правда, он это делал больше для встревоженной миссис Уизли, прекрасно зная, что все основные покупки они с Гарри совершили накануне, а любой — даже самый неспешный — обед вряд ли бы занял больше пары часов.

Рон уже трижды обежал окрестности, издергал хозяйку «Магии кухни» расспросами о Гарри («Конечно-конечно… Был такой смущённый милый мальчик. Купил подарок для матушки, попросил доставить его в Котёл и ушёл»), но поиски не дали никаких результатов: никто не видел Гарри с того момента, как он зашёл в этот магазин.

А день, меж тем, неуклонно катился к вечеру; узкие улочки, укутанные сиреневыми сумерками, постепенно пустели и затихали. Появлялись неспешно прогуливающиеся вдоль домов не бросающиеся в глаза личности в одинаковых серых мантиях.

Яркой дорожкой разом вспыхнули фонари, в свете которых хозяева, позвякивая ключами и громыхая задвижками, запирали магазинчики и закрывали ставни.

Похолодало — приближалась августовская, уже дышащая осенью ночь.

Гарри не было.

Наконец, не выдержав, Рон поделился своими опасениями с Перси. Уж лучше бы он этого не делал. Призвав гнев Мерлина и все кары небесные на голову непутевого и бестолкового братца, которого, видимо, не в состоянии научить разумно мыслить даже то, что раньше с ним приключалось, и который вечно считает себя умнее остальных, не имея на то ни малейших оснований (да, мистер Персиваль Уизли всегда был любителем длинных патетических тирад — наверное, это отличительная черта руководящего работника — прим. авт.), Перси немедленно собрал огненноголовую команду из имеющихся в наличии мужчин семейства Уизли, и отряд отправился на поиски Гарри.

Увы, безуспешно: немногочисленные прохожие ничего не видели, сонные обитатели домов ничего не слышали и не знали. А если и знали, то ничего не рассказывали.

Обойдя все улочки и облазив окрестности, переговорив с патрульными и сообщив им приметы Гарри, команда вернулась в Дырявый котёл в абсолютно деморализованном состоянии, что не помешало им продолжить серию розыскных мероприятий: Перси сел за письма Дамблдору и Гермионе (на этом настоял Рон «я так понял, они поругались в Болгарии, как знать, может, Гарри потащился к ней — мириться?» — это высказывание вызвало ошарашенные взгляды присутствующих, но, тем не менее, Перси пожал плечами и покорно взялся за перо), Фред вызвал по каминной связи отца (тот поднял на ноги Министерство, а Рон с Джорджем приводили в чувство рыдающую, как по покойнику, миссис Уизли. Хорошо, что у жильца из комнаты номер шесть нашлись успокоительные пилюли — через полчаса она забылась сном. Чего нельзя было сказать об остальных.

Молча, они собрались у пылающего камина и занялись самым тяжёлым на свете занятием: ожиданием. Но ждать им пришлось куда меньше, чем они рассчитывали…

Гарри даже не успел вскинуть палочку: существо навалилось на него всем телом, он ощутил зловонное дыхание, черная слюна жгла руки… У юноши подогнулись ноги — не от страха, нет, — от тяжести этого огромного тела, и он рухнул на ближайшее надгробие, тут же провалившись сквозь него, как сквозь масло, в другое место и иную реальность.

Гарри огляделся: он лежал на полу, солнце пробивалось сквозь щели и трухлявую крышу старого и, судя по всему, давно заброшенного дома. В этих тонких лучах плясали пылинки. Мебели не было, но какие-то неуловимые знаки — отсутствие пыли на полу, сияющее зеркало на стене, хорошо смазанная дверь (когда он толкнул её рукой, та отворилась без малейшего скрипа) — подсказывали, что дом этот часто посещают. Гарри торопливо выскользнул на улицу, желание проводить новые исследования, идя на поводу своего любопытства, пропало: пожалуй, на сегодня лимит увлекательных приключений был исчерпан.

Густые заросли, окружавшие дом, не давали ему определить, куда же он попал. Покрепче сжав палочку и стараясь ступать как можно бесшумнее — что для него не являлось таким уж сложным, Гарри с рождения был одарён гибкостью и умением ловко и легко двигаться (вот только во время танцев это умение сразу куда-то исчезало) — юноша пробрался сквозь кусты, перелез через покосившуюся изгородь и, покрутив головой, убедился, что всё не так уж и плохо.

Можно сказать, даже хорошо. Особенно с учётом того, чего он сумел избежать несколько минут назад.

Гарри с облегчением расправил плечи, поправил очки, съехавшие по мокрой от пота переносице на самый кончик носа, и улыбнулся. Он стоял на окраине Хогсмида.

Мадам Розмерта была о-очень удивлена, увидев в «Трёх мётлах» Гарри Поттера, — семестр ещё не начался, а студенты крайне редко заглядывали к ней во время летних каникул — разве что те, кто жили в Хогсмиде или окрестностях. В нынешнее беспокойное время и мёртвый сезон (ах, одни убытки, одни убытки!) «Три метлы» вообще частенько пустовали, а потому мадам Розмерта была не прочь поболтать. Решив не углубляться в подробности и для начала разобраться в случившемся самостоятельно, Гарри уклончиво сообщил, что заглянул сюда по пустяковому делу, и тут же понял, что врун из него никакой: брови мадам Розмерты удивлённо приподнялись, однако она вежливо промолчала, бросив выразительный взгляд на его перемазанную одежду и грязные башмаки, странно выглядящие в чудесный солнечный денёк. Тогда, чтобы сменить тему, он попросил себе сливочного пива (он бы с удовольствием выпил чего-нибудь покрепче, его до сих пор трясло так, словно он принял адреналиновый душ), три всё-равно-каких пирожных, сока, мороженого, плитку шоколада, кусок тыквенного пирога и два, нет, три сэндвича с ветчиной. Мадам Розмерта растерянно приняла заказ и через пару минут водрузила перед Гарри поднос, заставленный яствами (яствами), которые он начал методично уничтожать, вряд ли ощущая вкус. Во всяком случае, ей так показалось: обычно люди не запивают сливочным пивом мороженое, периодически откусывая бутерброд. Но тут её внимание привлекли новые посетители — тщедушный вампир, обезвреженный во время последних рейдов, прошамкавший беззубым ртом заказ (пюре из сырой печёнки и леденцы со вкусом крови) и завсегдатаи её трактирчика — два пожилых колдуна с соседней улицы, любившие поклевать носом над чашкой глинтвейна и шахматной доской.

Немного придя в себя и почувствовав, что от резких звуков у него уже не учащается пульс, Гарри собрался отправиться восвояси — надо было всё срочно рассказать Рону и…нет. Только Рону. И написать Сириусу и…нет, только Сириусу.

И вообще — почему мне лезут в голову всякие глупости? — обозлился на себя Гарри. — Словно подумать больше не о ком...

Он тряхнул головой, пытаясь выкинуть оттуда мысли о тёмноволосой девчонке с упрямо вздёрнутым подбородком, которая всегда всё знала и наверняка рассказала бы ему мельчайшие подробности о том месте, куда его занесло, поднялся и решительно направился к мадам Розмерте.

— Скажите, а как бы я мог вернуться в Лондон? Когда ближайший поезд?

— Ой, дружок, что же ты не побеспокоился об этом заранее? — хозяйка оторвалась от полировки стакана и сокрушённо покачала головой. — Из-за этих ужасов расписание поменяли, теперь Хогсмидский скорый ходит только раз в сутки — и сегодня он уже ушёл. Так что тебе придётся подождать до вечера — когда начнутся рейсы Ночного рыцаря…

У Гарри мелькнула мысль о том, что, наверное, его успеют хватиться. Но тут же в голову пришла ещё одна — куда более соблазнительная. Коль скоро он в Хогсмиде и заняться всё равно нечем — не торчать же, в самом деле, тут, клюя носом над своей чашкой (он покосился на двух задремавших у окна старичков) — почему бы не прогуляться в Хогвартс. Может, там сейчас Хагрид… Или Дамблдор… Честно говоря, Гарри был бы не прочь задать им несколько вопросов.

«Сладкое королевство» тоже пустовало. Сначала Гарри это здорово озадачило: чтобы попасть в подземный ход, ведущий к Хогвартсу, нужно было каким-то образом незаметно пробраться в подсобку, а это, на первый взгляд, казалось совершенно невыполнимым: заскучав по человеческому общению, хозяева накинулись на Гарри, едва только он переступил порог.

Выслушав очередную порцию жалоб на неспокойные времена и набив рот сливочными тянучками (что позволило отвечать на вопросы уклончивым мычанием), Гарри обратил внимание на витрину с надписью «Новинка! Только для совершеннолетних! Берти Боттс — сумасшедшая вечеринка!»

Заметив его интерес, хозяин понимающе подмигнул:

— Интересуетесь, молодой человек? В этом году, чтобы поднять уровень продаж, Берти Боттс в каждую упаковку своих конфеток добавил несколько новых, позволяющих тому, кто их съел, видеть сквозь одежду. Такая…гм…милая забава для взрослых вечеринок. Судя по количеству предварительных заказов, будет иметь бешеный успех. Не желаете ли? Это, конечно, нарушение правил, но… Как первому клиенту наступающего учебного года могу даже сделать вам скидку…

Помявшись, Гарри неловко сунул деньги и торопливо спрятал в карман погромыхивающую коробочку. Через какое-то время, поняв, что больше неразговорчивый юноша уже ничего не купит, хозяева потеряли к нему интерес и, воспользовавшись этим, Гарри юркнул в подсобку, откинул крышку люка и спрыгнул в подпол, откуда подземный ход вел аккурат в Хогвартс. Ему стало немного жутковато (не много ли подземных путешествий на сегодня?), и всё же он пришёл к выводу, что лучшего способа проникнуть в школу в неурочное время не было: уж слишком много внимания он привлекал к себе, да и неизвестно, не стоит ли на замке какая-нибудь дополнительная защита…

— Люмос! — на кончике палочки вспыхнул яркий огонёк, и Гарри быстро двинулся знакомой дорогой.

Отодвинув горбунью, он осторожно осмотрелся и вылез в коридор, слыша, как с тихим скрипом лаз закрылся за его спиной.

Пожалуй, стоит быть поосторожнее, — решил Гарри. — Конечно, сейчас ещё не учебный год, баллы пока не снимают, но… Какая жалость, что мантия-невидимка лежит себе на дне чемодана в Дырявом котле… — Гарри хмыкнул: мог ли он подумать, выходя утром на Диагон-аллею, что день окажется настолько насыщенным?

Хогвартс без студентов производил странное, тягостное впечатление: замок был пуст, тих, безлик, словно уже настал конец света, и всё живое умерло. Даже закатное летнее солнце, заливавшее красным золотом мрачные переходы и струившееся сквозь витражи, казалось не радостно-ласковым, а тревожным.

Гарри шёл по пустынным коридорам, стараясь, чтобы его шаги не отдавались гулким эхом. Внешне всё было как раньше, разве что не хватало нескольких портретов на стенах — видимо, Филч решил слегка освежить старые полотна в преддверии учебного года.

Отовсюду неслись удивлённые восклицания соскучившихся за лето обитателей картин, а одна не в меру резвая юная ведьмочка ухитрилась, перебегая из портрета в портрет, проводить его до поворота. Там силы её оставили, и она прислонилась к раме, маша рукой и задыхаясь, от чего её грудь призывно вздымалась под тугим лифом.

Гарри шёл, куда несли ноги, — он и сам не думал, что настолько соскучился по родным стенам. И впервые ему в голову пришла мысль, что больше половины учебных лет уже миновало. А значит, рано или поздно, настанет день, когда придётся навсегда покинуть замок, который он считал своим единственным домом. Это огорошило юношу настолько, что он замер и, задрав голову, взглянул на мрачные стены и высокий сводчатый потолок так, словно видел их впервые. Холодный, каменный, угрюмый и величественный, мрачный и торжественный, древний… — любимый дом.

В наступившей тишине издалека донеслось приближающееся весёлое посвистывание и улюлюканье: Пивз дозором обходил свои владения, завывая, напевая, повизгивая и пакостя по дороге.

Представив встречу с наверняка исстрадавшимся по человеческому общению жизнерадостным полтергейстом, Гарри мысленно застонал и кинулся к ближайшей двери, тихонько притворив её за собой и припав к ней ухом. Шум приближался. Гарри замер.

— О, дайте, дайте мне свободу, — фальшивым дребезжащим тенорком вывел Пивз, что-то звонко и мокро шлёпнулось, раздался визг и отборная ругань, и, довольно похохатывая, полтергейст отправился дальше.

Когда Гарри выглянул в коридор, зрение и слух были поражены одновременно: вся стена и одна из картин, висевшая на ней, были залиты какой-то зловонной ярко-зелёной слизью. А колдун, изображённый на портрете (присмотревшись, Гарри узнал в нём Годрика Гриффиндора) утирался полой своей мантии и негодующе потрясал зажатым в другой руке мечом, изрыгая такие отборные проклятья, что Гарри оторопел — такого ему не приходилось слышать даже тогда, когда Рон неудачно призвал к себе кувшин с водой и облил спящего Дина Томаса. Увидев перед собой несовершеннолетнего школьника с выпученными глазами, Годрик ругаться не прекратил, хотя чуть понизил накал страстей и кар, а также опустил некоторые действия, которые он непременно совершил бы с обидчиком, попадись тот ему в руки.

Постепенно приходя в себя и размышляя, как перебраться через вонючую лужу, не запачкав ног, Гарри слишком поздно услышал шаги и едва не подскочил, когда на плечо легла чья-то цепкая тяжёлая рука.

— Так-так, мистер Поттер… Вы и в каникулы не можете оставить своей отвратительной привычки шнырять и пролезать в те места, где ВАС, — Снейп выплюнул это слово, словно что-то мерзкое и склизкое, — совсем не ждут. Я жажду услышать ваши объяснения. Каким образом вы проникли в замок? Что вы тут вынюхиваете? И из каких соображений устроили это безобразие? Думаете, если год ещё не начался, то на вас не наложат взыскание? Отнюдь, уж я-то об этом позабочусь…

Гарри покорно молчал. Оправдываться было бесполезно, да и противно — Снейп кипел праведным гневом и смотрел на Гарри так, словно тот был чем-то вроде этой самой зелёной шипящей жижи, медленно подтекавшей им под ноги. Даже сейчас, в жаркий летний день, профессор был в чёрной мантии, укрывавшей его до самых пяток. Хотя, с учётом того, что в замке было довольно промозгло и Гарри уже начал зябнуть, это не казалось таким уж неуместным и странным.

— Как удачно, что мистер Филч сейчас как раз в замке, — елейно процедил Снейп, прищурившись, — сейчас-то вы с ним и урегулируете это маленькое недоразумение. Думаю, ваша встреча будет на редкость тёплой, мистер Поттер, — ведь наш трудолюбивый завхоз только вчера, наконец-то, закончил подготовку замка к новому учебному году и хотел отдохнуть в оставшиеся дни… — и мастер зелий потащил юношу за собой, стиснув его предплечье железными пальцами.

Гарри не хотелось к Филчу. Очень не хотелось. В глубине души он надеялся, что Снейп отведёт его к Дамблдору, но, похоже, директора в замке не было. А значит, он крепко вляпался. В лучшем случае, его заставят оттереть грязь руками — без применения магии. В худшем… Гарри вздохнул: мысли о Золушке были слишком навязчивы.

Посадить сорок розовых кустов и познать самоё себя...

— Северус? — неожиданно окликнул откуда-то с боковой лестницы негромкий, но ещё полный силы и мощи голос, от звуков которого Гарри был готов радостно запрыгать. — Если я не ошибаюсь, вы собирались проводить ко мне мистера Поттера? Это весьма кстати…

— Профессор Дамблдор, — Снейп побледнел от досады, хотя, учитывая его природную бледность, это казалось абсолютно невозможным, — студент Поттер был пойман на месте преступления. Переход в Северную башню безнадёжно изгажен. Причём, само появление мистера Поттера здесь — вы понимаете, о чём я, — также вызывает массу вопросов.

Дамблдор улыбнулся и кивнул. Потом безмолвно протянул руку в сторону Гарри, и Снейп покорно отпустил ненавистного гриффиндорца, хотя Гарри был готов поклясться — он слышал звук крошащихся от ярости сжатых зубов. Резко развернувшись, так что мантия парусом взмыла вверх, Снейп исчез, бормоча под нос какие-то проклятья.

— Итак, Гарри, — Дамблдор заговорил только в своём кабинете, словно давая Гарри время собраться с мыслями, — я, конечно, рад видеть тебя целым и невредимым, но не слишком ли часто в последнее время ты совершаешь необдуманные поступки и оказываешься в тех местах, где тебе быть не стоит? Не пора ли серьёзней относиться к собственной безопасности? — директор говорил негромко, но в голосе его было столько упрёка, что у Гарри даже заныло в груди от стыда.

Ответить было нечего: в самом деле, не рассказывать же в подробностях случившееся сегодня, подливая масла в огонь? Нет, определённо: сначала надо всё обдумать самому. А потому юноша лишь виновато пожал плечами.

— Я не спрашиваю, как ты попал в Хогвартс, Гарри, — это очевидно. И что-то мне подсказывает, вряд ли ты захочешь мне рассказать, что именно ты делал в Хогсмиде. Только не говори, что пожаловал туда затем, чтобы приобрести коробочку эксклюзивных Всевкусных орешков, — хитро прищурился директор и улыбнулся, увидев, как рука Гарри непроизвольно дёрнулась к карману брюк. — При всём уважении к неспокойному возрасту, в который ты вступаешь, я вряд ли этому поверю.

Гарри покраснел и уткнулся взглядом в пол.

— Господин директор, я ничего не делал в Хогсмиде, я там оказался случайно — я и сам не знаю, как туда попал, — просто шёл по улице, потом задел какую-то витрину и…оказался в Хогсмиде, — Гарри тешил себя тем, что, в общем и целом, не сказал ни слова неправды. А подробности добавить никогда не поздно, — пообещал он себе. Дамблдор смотрел на него, словно ожидал продолжения. — Простите, господин директор, а могу я задать вам один вопрос?

— Только один? — слегка улыбнулся профессор.

— В тех подземных коридорах, под Лондоном, — там живут какие-либо существа?

— Вот как? — Дамблдор метнул в Гарри пристальный взгляд голубых глаз. — Значит, вы с мисс Грейнджер всё же… — он замолчал и добавил, — что ты видел, Гарри?

— Я не знаю, но там, за какой-то прозрачной перегородкой, было странное существо… Совершенно отвратительное и ужасное. С серой шерстью на лице, красными глазами. Кучей пальцев с прозрачными когтями…

Дамблдор помолчал, о чём-то размышляя.

— Это Страж. Что ж, мне кажется, я вполне могу кое-что тебе объяснить. Видишь ли, Гарри… — Дамблдор поднялся и прошёл к окну. Солнце последним лучом коснулось морщинистого лица и померкло. Кабинет залили тёплым светом тут же вспыхнувшие свечи, на портретах завозились директоры и директрисы. — Видишь ли, Гарри, много лет назад Гриндевальд, захватив подземные лондонские коммуникации, расширил их и создал целую сеть потайных ходов и залов, где выполнялись ритуалы Чёрной магии и откуда он командовал своими армиями. Карту, по-видимому, потеряли — если она вообще когда-либо существовала, а коридоры и тоннели, полные ловушек и опасностей, сразу после финальной схватки были блокированы аврорами. Какая-то часть обвалилась, какая-то была взорвана, но некоторые тоннели мигрируют, меняя направления, и никогда нельзя сказать, где они появятся снова. Говорят, что они ведут в самое сердце тёмного подземного королевства; говорят, что Гриндевальд собственноручно заколдовал их, сделав ненахождаемыми и непроходимыми, посадил туда своих ручных чудовищ — стражей. Мало кому приходилось видеть их — ещё меньше сумели уйти живыми. Ибо существа эти ужасны, а питаются человеческой плотью. Я знаю о нескольких коридорах, но сам ни разу не попадал в них. Судя по тому, что ты рассказал о страже, о том, как он выглядит, вы с мисс Грейнджер попали в восьмой коридор…

— Ритуалы Чёрной Магии? — эхом повторил Гарри. — Но Гриндевальда давно нет — почему же авроры не устроят облаву, не доберутся туда — наверняка же существуют какие-то входы помимо блуждающих коридоров. Как мне кажется, — тут же осторожно добавил он.

— Наверняка, — Дамблдор вздохнул, отошёл от потемневшего окна и уселся напротив Гарри, глядя юноше прямо в глаза. От повисшей паузы Гарри стало не по себе. Он с трудом выдержал проницательный взгляд директора и с облегчением перевёл дух, когда тот снова заговорил. — Судя по тому, что происходит сейчас в нашем мире, появилась рука, сумевшая объединить все тёмные силы, и мощью она обладает просто чудовищной. Не надо обманываться, нынешнее затишье — временное, это затишье перед бурей. Мы не знаем, когда и откуда ждать удара, но совершенно очевидно, что одной из целей являешься ты. Гарри, я понимаю, — ты юн, смел и любопытен, ты не считаешься с опасностью и, очертя голову, готов идти ей навстречу… Мне не хочется повторять эти слова, но я вынужден: будь осторожен. Подумай о тех, кто любит тебя и беспокоится о тебе. Кому ты дорог, кто не спит ночами, переживая из-за ваших ссор и думая о вашем будущем… — Дамблдор остановился и взглянул на Гарри поверх очков, словно давая время на осознание услышанного. Тому и правда стало не по себе, внутри словно огнём полыхнуло желание спросить, кого именно имеет в виду директор, но Гарри взял себя в руки и промолчал, лишь заалевшие уши выдали его волнение и смущение. — Пойми и прими как данность, что с некоторых пор твоя жизнь принадлежит не только тебе. Особенно сейчас, в это предгрозовое время. Знаю, тебе трудно смириться с известностью, с тем, что ты стал символом былой и — я уверен — грядущей победы над Вольдемортом, но…

— Да, профессор, я понял, — перебил Гарри сдавленным голосом, не в силах выслушивать в очередной раз одно и то же. — Я постараюсь быть осторожным.

— Вот и хорошо, — с облегчением кивнул Дамблдор, завершая, по-видимому, тягостный и для него разговор. — Значит, говоришь, существует прямой путь из Лондона в Хосмид? Очень любопытно

Гарри похолодел, но спасение от неминуемого допроса пришло, вернее, прилетело в виде двух сов, с громким уханьем опустившихся на стол директора. Тот прочитал послания и сокрушённо покачал головой.

— Мда, Гарри, наделал же ты дел… Лондон поставлен вверх дном, тебя разыскивают, уже буквально с ног сбились. Вот что — отправляйся-ка немедленно домой, а я пока всех успокою… Хагрид проводит тебя до Ночного рыцаря, — Дамблдор коснулся палочкой одного из пары десятков серебряных колокольчиков. — Ступай.

Последнее, что увидел и услышал Гарри, когда его уносила вниз винтовая лестница, был полыхнувший в камине огонь и прозвучавшие слова: «Дырявый котёл, пожалуйста».