Ловец

Глава двадцать пятая, в которой за победу в квиддиче приходится заплатить кровью, шантажиста постигает страшная кара, а в Хогвартсе вводится чрезвычайное положение.

Словно знаменуя приход зимы, с утра грянул мороз. Вчерашний снегопад укутал белым саваном промёрзшую землю и разом превратил величественный серый замок в посыпанный сахарной пудрой шедевр кулинарного искусства.

Драко Малфой равнодушно отвернулся от многочисленных башен и, сделав ещё один круг над квиддичным полем, завис в воздухе, не сводя глаз с  Поттера. Тот сосредоточенно обшаривал взглядом пространство.

Здесь, на высоте, ветер уныло завывал, обжигая щёки и перехватывая дыхание. Горло у слизеринца уже горело, как будто в него воткнули тысячу мелких осколков, глотать было больно. Солнце, прорвавшееся сквозь набухшие от снега тучи, резало глаза. Но Малфою сейчас всё было нипочём, он переполнялся упоительными предчувствиями. Спрятанная в рукаве волшебная палочка, предусмотрительно привязанная к запястью, согревала душу, периодически он нежно поглаживал её кончиками пальцев, предвкушая близящийся миг торжества и возмездия. Заклинание он отточил до совершенства: вчера репетировал на берегу озера — ветка в руку толщиной хрупнула и переломилась, как соломинка. Теперь осталось лишь дождаться подходящего момента.

Ну-ну, сегодня у зрителей есть все шансы увидеть, какого цвета кровь настоящего чистокровного волшебника, — он снова погладил тёплое отполированное дерево и обвёл глазами небо в поисках золотистой искры. Снитч давно не радовал своим появлением: едва выпущенный в начале игры мадам Хуч, золотой шарик взмыл вверх и скрылся с глаз, потом мелькнул пару раз, но исчез раньше, чем ловцы успели кинуться в погоню. И вот уже с четверть часа соперники напряжённо парили друг напротив друга, крутя головами и обмениваясь полными ненависти взглядами.

А внизу, судя по мельтешению игроков, рёву трибун и по доносящимся до них комментариям, вовсю кипела игра:

— Мяч у Кэти Белл — ну, давай же! Она прорывается к кольцам Слизерина… О, нет — бладжер! Квофл потерян, его подхватывает Уоррингтон и летит на половину поля Гриффиндора. Ага! Отличная работа, Джордж! Да, это снова Белл… Вот урод! Дай ему в глаз, Кэти! Это было намеренное нарушение, разве вы не видите?

— Ку-бок Львам! Впе-рёд, Гриффиндор!

— Мистер Джордан, на поле есть судья, прекратите ваши замечания, — разнёсся в морозном воздухе строгий голос Макгонагалл.

— Итак, квофл снова в игре… Монтегю обходит Алисию, Кэти рвётся наперерез… о нет! Ну же, Рон, останови его! Чёрт… — ветер унёс в сторону окончание фразы,  табло щёлкнуло, добавив Слизерину ещё десять очков.

— Слизерин — чемпион! Сли-зе-рин! — взревела зелёная трибуна.

— Что, патлатый, получили? — с торжествующей улыбкой крикнул Драко, но ветер затолкал слова обратно в глотку.

Поттер сделал вид, что не услышал, и отвернулся.

«Гарри, только не реагируй на Малфоя, я тебя умоляю!.. Ты ведь знаешь, он сделает всё, чтобы вывести тебя из равновесия! Поклянись, что не будешь огрызаться и вступать в перепалку — ему ведь только того и нужно…»

Малфой обвёл глазами небо над полем и метнул торопливый взгляд в сторону трибун, ища закутанную в чёрное фигуру с длинными серебристыми, как у него самого, волосами. Отец безмятежно беседовал о чём-то с Гатто, даже не поворачиваясь к полю. Рядом с мрачным лицом восседал одетый во всё зелёное Снейп. У Драко тут же мучительно засосало под ложечкой, он почувствовал приступ лихорадочного волнения.

Какого чёрта он приехал? Откуда узнал про всё, и чем это грозит? — слизеринец вздрогнул от нехорошего предчувствия и вцепился в рукоятку Нимбуса— 2001 так, что заныли онемевшие от холода пальцы. Поводов для переживаний было достаточно: уж кто-кто, а он своего отца прекрасно знал. — Впрочем, погодите, я ещё вам всем покажу… Ты узнаешь, что я тоже кое на что гожусь. Убью проклятую тварь, — Малфой резко развернул метлу и, прищурившись, взглянул на противоположный конец поля как раз в тот миг, когда Уизли перехватил пущенный Уоррингтоном мяч и ввёл его в игру сильным и точным — прямо в руки Анджелины — броском. — Не будите спящего Дракона…

В этот миг внизу, у самого снега что-то блеснуло, Поттер тут же рванулся вниз, и, отшвырнув свои мстительные размышления, Малфой ухнул следом. Их мётлы почти не уступали друг другу по скоростным качествам (как Драко ни мечтал, Поттер все же успел вернуть свой Всполох из Гильдии Авроров); пихаясь локтями и коленями, ловцы, ноздря в ноздрю неслись за крохотным золотым шариком. Изловчившись, Драко лягнул Поттера в лодыжку, тот ответил ударом по рёбрам. Игроки противоборствующих команд разноцветными брызгами разлетались в разные стороны.

— Пшёл с дороги, — яростно проорал Драко, и горло ободрал мороз. Ответом был полный ненависти взгляд и выразительный жест, судя по которому, Поттер вовсе не собирался уступать.

Снитч, дразнясь, вильнул в сторону.

Делая разворот, Драко изловчился и с силой пнул метлу соперника, выиграв несколько мгновений. Но при той скорости, которую развивал его Нимбус, этого было вполне достаточно, чтобы получить изрядное преимущество. Теперь он преследовал снитч в одиночестве, давясь морозным воздухом и чувствуя, что щёки вот-вот вспыхнут ледяным пламенем.

Ну же, ещё чуть-чуть…

Свист, удар!

Какого чёрта!

Красная трибуна радостно взвыла: посланный Уизли бладжер заставил Малфоя отвернуть в сторону. Из метлы посыпались переломанные прутья, Драко едва не свалился.

— Отличная работа, Фред Уизли! Точный удар гриффиндорского отбивалы спасает команду от проигрыша! Ловец Гриффиндора Гарри Поттер продолжает преследовать снитч в одиночку!

Чёрт, теперь Поттера не догнать, вся надежда только… О, молодчина Боул! Вот это удар! Надеюсь, что Поттер лишился парочки зубов. Как, штрафной? Глазастая, стерва… Хотя — ерунда. Поймай сейчас он снитч, Гриффиндор бы победил…

Гриффиндорцы взревели, над красно-жёлтым морем взвилось алое полотнище с золотым львом.

— Шестьдесят — сорок, ведёт Гриффиндор!

Какой всё-таки омерзительный голос у придурка Джордана… И почему эта девка не промахнулась?

Драко развернулся и полетел прочь, снова высматривая снитч. Но тот уже исчез.

Не пора ли мне…

Он направил метлу вверх, делая вид, что просто собирается облететь вокруг поля.

Да, отсюда Уизли виден, как на ладони, промахнуться невозможно, — он чуть приподнял руку, словно собирался поправить волосы, и прицелился. — А потом займусь тобой, клоп недодавленный… — покосившись, он увидел зависшего чуть в стороне Поттера.

Внизу переливались разноцветные трибуны, теперь, когда Драко парил в воздухе и ветер перестал свистеть в ушах, он снова услышал звонкое:

— О-ле! Гриффиндор!

— Слизерин — вперёд!

— Поттер! Поттер! — алая трибуна ритмично хлопала и вскидывала вверх полосатые  шарфы. Слизеринцы не отставали — трещотки, дудки, а Пенси Паркинсон даже ухитрилась раздобыть где-то барабан, и теперь они с Гойлом трудолюбиво бумкали в него по очереди, в такт орущей толпе:

— Сли-зе-рин! Сли-зе-рин! А-а-а-а! — взвыла трибуна, и команда в зелёных мантиях обменялась торжествующими взмахами: точные броски Монтегю, и вот, они уже впереди, хоть и с минимальным преимуществом.

Малфой развернулся и занял позицию, позволяющую ему не упускать Поттера из вида, чтобы не отстать от него, если тот увидит снитч. Он снова бросил взгляд на трибуну и почувствовал необъяснимую обиду: ни отца, ни Гатто там уже не было.

— Квофл в игре, проход по флангу… Рон Уизли отбивает бросок — вы не находите, что он прекрасно вписался в команду Гриффиндора? Ответная атака Алисии Спиннет… ну же, вперёд! Эх, нет — перехват… Монтегю, Уоррингтон… снова атака на кольца Гриффиндора…

Вот оно!

— Рон, берегись! Бладжер летит в сторону голкипера Гриффиндора, вынуждая его уйти вбок и открыть кольца…

Нет, приятель, от этого бладжера ты не уйдёшь… — Драко прошептал заклинание, из кончика его палочки вырвалась едва заметная струйка дыма, и чёрный мяч, набрав скорость, со всей силы впечатался в Уизли. У слизеринца было навязчивое ощущение, что он слышит хруст ломающихся костей и горячее хлюпанье крови. Стадион потряс вопль  ужаса. Рон камнем упал вниз, и снег под ним окрасился в гриффиндорский цвет.

Но что это?

— Победа Гриффиндора: Гарри Поттер поймал снитч! Но что с вратарём львов? Скорее, скорее врача!

— Игра окончена: 210 — 70 в пользу Гриффиндора! — мадам Хуч дунула в свисток и, направив метлу на гриффиндорскую часть поля, замахала руками в сторону профессорской трибуны.

Какого чёрта?! Почему игра окончена?!

— Мадам Помфри — на поле! Срочно!

Малфой вскинул голову и помертвел: Поттер был высоко вверху, он только что поймал снитч и, теперь, увидев распростёршегося на окровавленном снегу Рона, пулей ринулся вниз, что-то крича и не  замечая, как Дерек, огромный отбивала Слизерина, подняв биту, рванулся наперерез… Глухой удар — и гриффиндорец, раскинув руки, рухнул вниз; красная мантия звонко захлопала на ветру в гробовой тишине. Мир затих и замер, было только это беспомощное, бесконечное падение. Малфою показалось, что оно длится целую  вечность: кувырок, ещё один — ненавистный враг летел вниз головой на мёрзлую землю, прикрытую тоненьким слоем снега. На душе стало просторно и спокойно, словно Драко только что проснулся от мучительного и цепкого кошмара.

Ну, вот и всё, — с облегчением подумал он.

Я наблюдал за полётом Поттера. Мальчишка был проворен, как мы бываем проворны только во сне. Алым росчерком он взрезал небо и гнался за снитчем, как преследует добычу сокол — не давая жертве ни единого шанса на спасение. Глядя на него, казалось, что он родился в полёте. И в полёте же умрёт…

Я почувствовал приступ необъяснимой горечи и боли, увидев себя, каким был совсем недавно. Стремительный, непобедимый, бесстрашный, готовый на всё ради победы… Теперь игра не вызывала у меня никаких эмоций — я отстранённо и безразлично следил за ней, как смотрел бы на расходящиеся по  воде круги. Следующий матч Красных Львов должен состояться перед Рождеством. Но я уже точно знал, что не поеду.

— Любуетесь? — этот вкрадчивый бархатный голос можно было бы даже назвать приятным, если бы не навязчивые ассоциации с шипением смертельно ядовитой змеи. Да и обладатель его, при всей своей красоте, скорее, отталкивал, чем привлекал: породистое лицо, наполненные холодом бесстрастные серые глаза, неестественно белоснежные волосы… Он элегантно склонил голову в приветственном кивке. — Кажется, мы не представлены друг другу? Позволю нарушить общепринятые правила и сделать это самостоятельно. Люциус Малфой.

— Виктор Крум, — я протянул руку для рукопожатия, но он лишь слегка коснулся моей ладони кончиками пальцев, затянутых в чёрную кожу перчаток. Тонкие губы изогнулись в любезной улыбке.

— Если не ошибаюсь, ваш сын… — я сделал неопределённый жест в сторону мелькающих в зимнем небе игроков.

Улыбка тут же превратилась в брезгливую.

— Мальчишка совершенно бездарен. Мучительно больно наблюдать за его жалкими потугами изобразить из себя квиддичного игрока. Его ничто не сможет спасти —  будь у него не Нимбус, а Всполох или даже Торнадо, ничего бы не изменилось. Смотреть на это — выше моих сил, к тому же, мне пора возвращаться в Лондон — дела Министерства…

— Нет-нет — вы несправедливы к собственному сыну. Думаю, из него мог бы получиться неплохой игрок. Профессиональные тренировки, хороший учитель — и через пару лет он вполне мог бы занять место второго ловца и в Серебряных соколах, и в… —  взглянув на выражение лица своего собеседника, я осёкся, почувствовав, что сказал что-то невообразимо бестактное и оскорбительное.

— Помилуйте, молодой человек, — судя по голосу, я навсегда потерял шанс стать его добрым приятелем, — вам ли, прекрасно разбирающемуся в квиддиче, не знать, что ниже, чем в Доблестных драконах, Малфои не появлялись никогда. Вы бы ещё Палящие пушки предложили, — тонкие ноздри хищно раздулись, побелев от гнева, но он тут же взял себя в руки и «укусил» в ответ. — И вообще, по моему глубокому убеждению, профессиональная спортивная карьера —  удел мужланов, не способных ни на что, кроме как вовремя отталкиваться от земли да ловко уворачиваться от бладжеров. Жалких помелошников, вроде Поттера, — он не произнёс, а выплюнул это имя. — Кстати, а вы почему здесь, внизу, а не на трибунах — отсюда ведь не так хорошо видно поле? Впрочем, как же я не сообразил… да-да, понимаю, квиддич сейчас для вас — больное место. После того, что о вас написали…

— Вы о последней игре? — он был удивлён моему равнодушию. Наверное, он ждал взрыва, но упоминание о моём проигрыше — первом и, теперь уже наверняка, последнем — вызывало у меня не больше эмоций, чем воспоминание о «незачёте» по Астрологии, который я ухитрился схлопотать на четвёртом курсе, проведя большую часть года на сборах. Я улыбнулся и пожал плечами. — Что поделать — спортсмены не всегда находятся в прекрасной форме. И мой проигрыш — очередное тому доказательство.

— Да-да, конечно, — сочувственно закивал колдун, перебросив из правой руки в левую трость с резной серебряной ручкой. — Чёрная полоса. Говорят, у вас сейчас проблемы и с работой… Я слышал, Дамблдор недоволен вашим отношением к студентам и… студенткам. Эти сплетни про нападения и покушения… Хотел бы я знать, кто заплатил Моските отступные за некую статью — говорят, баснословные деньги. Но Рита-то Рита! Вопреки своим правилам, словно в рот воды набрала: заперлась в новом доме и больше не пишет ни строчки, — он сделал выжидательную паузу. Но я стоял, рассеяно глядя в небо, в котором одна из охотников Гриффиндора ловко забросила квоффл в кольца слизеринцев. Малфой играл вслепую, а Рита никому ничего не расскажет: деньги и страх —  лучшие помощники в делах такого рода. Пауза затянулась. Малфой проследил за моим взглядом и цокнул языком. — Между нами: я всегда говорил, что Поттер неадекватен, и таких, как он, надо держать подальше от нормальных детей — где-нибудь в отделении для буйных клиники Св.Мунго. Вы слышали, что он сделал с моим сыном?

Судя по тому, что я знал о пресловутой дуэли, окажись я на месте Поттера, от Малфоя-младшего осталась бы горстка навоза, точно отражающая внутреннюю сущность этого белёсого гадёныша, посмевшего поднять руку на неё.

— Да, я слышал. К сожалению, в этот вечер я как раз уехал из Хогвартса. Согласен, это просто возмутительно. И омерзительно.

Брови Малфоя-старшего сошлись в тонкую серебряную нить, он окатил меня с ног до головы странным, полным ледяного сочувствия взглядом и поднял глаза к небу, следя за алой стрелой, мчащейся вверх:

— Да, — негромкоповторил он, смакуя каждое слово, — удел нищеты и безродных отщепенцев вроде Уизли и Поттера…

— Он блестящий игрок…

Малфой метнул в меня ножи своих пронзительных глаз.

— Вы безмерно великодушны. Ведь этот Поттер… Представляю, каково сейчас вам…

— А в чём дело? — я вздрогнул, судорожно облизнулся и ощутил лёд губ, не чувствовавших больше языка.

Высоко в небе над нашими головами, распластавшись на метле, просвистел Поттер, преследуя снитч. Малфоя-младшего рядом с ним не было.

— …голкипера Гриффиндора, вынуждая его уйти вбок и открыть кольца…

По трибунам пронёсся вздох и вопль ужаса.

— Помилуйте, разве вы не в курсе? Драко мне рассказал… всей школе известно про Поттера и эту Грейнджер… впрочем, прошу прощения, наверное, я позволил себе бестактность. Сожалею, если причинил вам боль, — судя по его глазам, он наслаждался этим. — Кстати, как вы находите английскую зиму?

Я больше ничего не слышал. Я стоял, подняв голову, и смотрел в тяжёлое небо. Тусклое солнце заглянуло в глаза, залив мозг слепящим огнём боли. Где-то далеко-далеко стадион взорвался шумом — как-то странно, необычно, тревожно — выдернув меня из небытия, куда я рухнул от негромких слов, прозвучавших страшнее самого ужасного взрыва. Потом всё вокруг снова затихло… Малфоя рядом уже не было. Уши закладывало от гробовой тишины. Я вскинул глаза и похолодел: беспомощно раскинув руки, Гарри Поттер летел вниз, до земли оставалось меньше пятнадцати… десяти футов…

За меня всё сделал инстинкт: палочка взмыла в воздух раньше, чем я успел осознать, что именно происходит. Поттер завис в воздухе. Я медленно опустил его на землю, отстранённо поразившись тут же потрясшему трибуны дикому рёву. Все вокруг забегали; учителя, толкаясь, мчались на поле, Гатто едва не сбил меня с ног, что-то прокричав на бегу. Следом за мадам Помфри, распихивая всех деревянными ручками, торопились носилки. Я стоял и смотрел на происходящее. Внутри было холодно и пусто. Потом повернулся и, еле волоча ноги, поплёлся к себе, так и не узнав, чем же всё закончилось.

Мир казался вырезанным из картона — ненастоящим, пустым и глупым. Я бессмысленно смотрел по сторонам, находясь на грани состояния, когда для того, чтобы сделать шаг, приходится сосредотачиваться и думать, как и куда поставить ногу. Когда приходится думать, как сделать вдох и как — выдох.

Я пытался вызвать её мысленный образ, но лицо, появлявшееся передо мной, казалось нарисованным чёрным карандашом на папиросной бумаге. В нём не было жизни. В нём ничего не было.

Я опустился на свою кровать и замер, уронив голову на руки. Не знаю, сколько я так просидел. Ко мне кто-то приходил, что-то говорил. Потом заглянула встревоженная Макгонагалл и куда-то позвала. Деревянной марионеткой я пошёл за ней, тело механически вело меня по знакомой дороге к учительской. Я зачем-то считал шаги. Шестьсот шестьдесят четыре…пять…уже пришли?

Все были в сборе — бледные и напряжённые. Кажется, мне жали руку и благодарили за реакцию и находчивость… Да, именно так всё и было. Я рассеянно кивнул и забился в угол. Гатто похлопал по плечу, что-то шепнул, встревоженно глядя на выражение моего лица…

Звук к миру вернулся в тот момент, когда в учительскую вошли мадам Помфри и профессор Флитвик. Коротышка просеменил к нам и, взволнованно ахая и прикладывая руки к щекам, выдохнул:

— Игрок Слизерина, сбивший с метлы Поттера, находился под Заклятьем Imperius. Тёмная магия в школе.Надо немедленно принимать меры.

— Есть у меня подозрения, что и с бладжером не всё в порядке, — подхватила появившаяся следом мадам Хуч. Вид у неё был хмурый и недовольный. — Профессор, мне бы хотелось, чтобы вы тоже на него взглянули. Могу я вас попросить?..

— Без сомнения, —  малютка Флитвик засеменил следом за ней из учительской.

— Полагаю, это дело Совета Школы, — голос Снейпа был холоден и ровен, но он судорожно хрустел пальцами и теребил край зелёной мантии, не замечая, что уже превратил его в безобразные махры. — Я считаю, нужно немедленно собрать все волшебные палочки и провести проверку. И учащихся, в первую очередь — старшекурсников, и педагогов и… — он сделал паузу, — гостей замка.

— Боюсь, это совершенно бессмысленно, — покачала головой Макгонагал. — Кто бы это ни был, он уже наверняка избавился от улик. Как Уизли и Поттер?

— Поттер может уже вечером вернуться в Гриффиндорскую башню. Сущие пустяки. Ах, Виктор, если бы не вы… А вот с Уизли всё сложнее, — мадам Помфри озабоченно покачала головой. — Сколько работаю в школе, не припоминаю, чтобы кто-то  получал от бладжера такие травмы. Думаю, ему придётся провести в лазарете не меньше недели.

— Относительно бладжера будем ждать вердикта профессора Флитвика. А может, обратиться в гильдию Авроров, к Хаммеру? — Макгонагалл вопросительно обвела глазами деканов и столпившихся учителей. — В последнее время в школе стало неспокойно.

— Неспокойно —  это не самое подходящее в данном случае слово. Мне кажется, вопрос с Поттером надо решать самым радикальным образом. По-моему, очевидно, что Хогвартс для него больше не безопасен, — хмуро уронил Снейп. — Все три раза его жизнь была спасена по чистой случайности, благодаря профессору Круму…

В наступившей тишине на меня воззрились несколько десятков пар глаз.

Я съёжился на стуле.

— Я считаю, нужно немедленно сообщить директору в Лондон, — тихо заметила профессор Спраут, растерянно глядя по сторонам. — Ума не приложу, что мы можем ещё сделать. Где гарантия того, что новое покушение не случится нынче ночью?

— Первое и главное: не паниковать, — холодно посмотрел на неё Снейп. — Мне кажется, такие настроения преждевременны. В любом случае, профессор Дамблдор ведёт сейчас международные переговоры чрезвычайной важности. Нас не соединили бы с ним даже в том случае, если бы Хогвартс сровняли с землёй.

Макгонагалл вздохнула и кивнула головой.

— Да, нам необходимо всё немедленно обсудить. Я попрошу представителей Совета Школы в мой кабинет… И надо вызвать привидений и портреты. Будем решать вопрос с патрулированием и наблюдением…

Главы факультетов вышли, оставив после себя ошеломлённую и растерянную тишину.

— Я ещё раз спрашиваю, зачем вы позвали меня сюда и к чему такая чрезвычайная секретность?

— Любезный друг, — лицо профессора Гатто расплылось в наиприятнейшей улыбке, — право слово, не изображайте из себя божью корову. Таким образом вы лишь вынудите меня перейти к крайним мерам. А что делать — sic vita truditur.  Как говорится, такова жизнь. Я повторяю: я всё видел. И восхищён вашей смелостью и, не побоюсь этого слова, дерзостью: использовать Заклятье Подвластия прямо перед носом у всего честного народа! Molto, molto intelligento! Просто гениально! — он поцеловал кончики своих пальцев. — Могу сказать, что выполнено было на редкость изящно и метко. Примите моё профессиональное восхищение. Но вернёмся к нашему маленькому дельцу. Так каково будет ваше решение? Мудрый решает все дела словами, а не оружием —  сonsilia omnia verbis prius experiri quam armis sapientem decet. Не хочется давить на вас, но, в противном случае, я немедленно отправляюсь к представителям Совета Школы. Судя по всему, они настроены весьма решительно и несказанно обрадуются тому, что все тайны невероятных покушений последнего времени будут разом открыты их изумлённым взорам. Да, полагаю — предельно изумлённым взорам. Не делайте такого лица — я способен сложить два и два и сказать, что сегодняшний инцидент — лишь логическое продолжение того, что происходит в последнее время. Скажите, а Уизли — тоже ваших рук дело?

— Чего вы хотите? Денег? — глухо хмыкнул собеседник. В голосе отчётливо прозвучала брезгливость.

— Не надо, не надо пытаться меня оскорбить, — укоризненно качая головой, итальянец игриво погрозил унизанным перстнями пальцем. Те засияли в свете надрывно желтеющих факелов. — Давайте не будем ссориться, решим всё полюбовно, без привлечения Дамблдора и прочих. Волк не кусает волка, lupus non mordet lupum, верно?

— Я правильно понял, что деньги вас не интересуют?

— Ну, как вам сказать… — заюлил  профессор Защиты от Тёмных Искусств, — право слово, что же вы такой прямолинейный, друг мой…

— Я, было, решил, что, пользуясь вашей любимой латынью, tolle pecuniam, bella sustuleris. Уничтожь деньги — уничтожишь войны. Не согласны?

— Благодарю, я читал Квинтилиана. Хм, признаюсь, от вас я подобных знаний не ожидал… Вы странный человек.  Мне казалось, что вы больше специализируетесь на…

— У меня были прекрасные учителя, — перебил собеседник, явно тяготясь поворотом разговора в сторону своей персоны.

— Вот как?.. Удивительно…

— Я вообще люблю удивлять, — брови второго человека сдвинулись, а губы дрогнули в улыбке, увидев которую, любой нормальный человек бросился бы наутёк. К несчастью, профессор Гатто на мгновение отвлёкся: мимо Трофейного зала прошелестели чьи-то торопливые шаги.

— У меня есть предложение получше, чем деньги…

— Вот как? Великолепно. Ненавижу банальности. Я весь внимание.

— Я слышал, вы искали одну книгу. Редкую книгу. Несуществующую книгу. Рассылали запросы, пытались воспользоваться связями и знакомствами. И, насколько мне известно, безуспешно, — колдун замолчал и многозначительно подмигнул.

— Ну же? — севшим от волнения голосом поторопил Гатто.

— Да, единственный оставшийся в мире экземпляр… — словно не слыша его, неторопливо произнёс волшебник. — Колоссальное количество сведений по Тёмной магии и самому могучему чёрному магу последнего времени, собранное им самим и его последователями. Детальное описание ритуалов. Обилие технических подробностей. Мощь, которую может приобрести тот, в чьи руки попадёт этот фолиант, трудно вообразить. Правда, поговаривают, что последний оставшийся на свете экземпляр проклят… Но это не более, чем глупые слухи.

— Multum egerunt, qui ante nos fuerunt, sed non peregedunt, — Гатто уже справился с волнением, теперь на его губах играла обычная лёгкая усмешка.

— Те, кто жили до нас, многое свершили, но ничего не завершили? Вы и правда так думаете? Значит, у вас свои планы на ближайшее будущее этого мира, да? — колдун снова подмигнул.

— Могу предложить вам совместное исследование и работу, — глухо произнёс итальянец, и голос его дрогнул, выдав истинные чувства.

Собеседник улыбнулся:

— Как быстро вы перешли от шантажа к предложению о сотрудничестве. Нет-нет, меня это не интересует. Оставляю весь мир вам.

— О, в вашем возрасте — и такое отсутствие тщеславия… Как-то не очень-то сочетается с тем, чем вы занимаетесь, не находите? Не может быть, чтобы ваш разум был занят… — Гатто умолк, остановленный взмахом руки и вспыхнувшим взглядом.

— Значит, мы договорились?

— Да-да. Книга в обмен на… наши дружеские отношения, — от собеседника не укрылась ни едва заметная пауза, ни зазмеившаяся по пухлым губам Гатто многозначительная усмешка.

Я тебя раскусил, лживая скотина. Ты предал бы меня в тот миг, когда добился желаемого, — подумал колдун, вынимая из-под мантии увесистый том и осторожно передавая его в повлажневшие от волнения руки итальянца.  Гатто судорожно вздохнул. Пухлые пальцы сладострастно погладили обложку, нежно прикоснулись к позолоченной застёжке, стянувшей переплёт.

— Приятного чтения, — любезно произнёс колдун и снова подмигнул. — Читать полезно…

— Legere utile est, не могу с вами не согласиться… — подхватил Гатто сакраментальную фразу. — Рад, что мы поняли друг друга.

Хлопнула дверь, и в Трофейном зале остался только Гатто, взирающий на толстый фолиант в руках со смесью недоверия и вожделения.

Обхватив колени руками, Гермиона сидела в кресле и смотрела в камин. Она никак не могла согреться, хотя уже давно вернулась в башню. В гостиной, несмотря на обилие народа, было тихо и траурно, слышалось завывание ветра за окном — вместе с вечером пришёл и новый снегопад — потрескивание дров в камине да негромкие вздохи и шепотки. Создавалось ощущение, что команда не выиграла этот матч, а проиграла — причём с самым разгромным за всю историю Хогвартса счётом. Опираясь на метлу, Анджелина стояла у окна и, глядя в сумерки, машинально постукивала ногой об пол, Фред с Джорджем о чём-то хмуро толковали в сторонке, Джинни хлюпала носом. Обняв её за плечи, рядом сидела её подружка Лиза Джейн — тёмноволосая девушка с большой родинкой на щеке. Младшекурсники робко перешёптывались. Наконец, от них отделился Кевин и, подойдя к Гермионе, присел на корточки рядом с креслом.

— Гермиона, как там Рон с Гарри?

— Всё будет в порядке, — монотонно ответила Гермиона в сотый раз. — Мадам Помфри сказала, что Гарри уже вечером вернётся в башню. А вот Рон…

Кевин скорбно кивнул головой и машинально погладил свернувшегося вокруг ножки кресла Косолапсуса.  Кот приоткрыл левый глаз и брезгливо оглядел мальчика, нервно дёрнув хвостом.

— Да, я видел. Это было просто ужасно… Жестокая игра — квиддич, правда?

— Правда, — согласилась Гермиона, мрачно подумав, что отныне во время матчей она будет чувствовать только напряжение и страх.

— Зато после этой победы у Гриффиндора все шансы на то, чтобы снова выиграть кубок… — попробовал утешить Кевин, но осёкся и попятился, встретившись взглядом со старостой. — Ну, я пойду, пожалуй…

Гермиона снова уставилась в огонь. Внутри нарастало беспокойство, она  почувствовала, что больше не может просто сидеть, сложа руки, ей нужно было действовать.

Какая жалость, что Дамблдора нет в школе — кто, как не он, помог бы мне сейчас. Хотя… Пожалуй, есть ещё один человек, у которого можно кое-что выяснить…

В этот миг портрет отодвинулся, и в гостиную вошёл Гарри. Вид у него был угрюмый и ужасно усталый. Все немедленно накинулись на него с вопросами, но он молча пробрался сквозь толпу и подошёл к Фреду и Джорджу.

— Рона переводят в клинику Святого Мунго.

В наступившей тишине раздался чей-то судорожный всхлип. Первокурсница Дженнифер Грин, зажимая рот рукой, кинулась по лестнице, ведущей к спальням. Джинни охнула и села мимо дивана. Близнецы окаменели.

— Но как же?.. — Гермиона медленно поднялась из своего кресла, наступив Косолапсусу на хвост. Возмущённо рявкнув, кот пулей вылетел в распахнутый портретный проём. — Ведь буквально час назад мадам Помфри мне сказала…

— У него резкое ухудшение — непрерывное внутреннее кровотечение, источника которого она не может установить. Сейчас туда набежали учителя. Я не знаю, в чём дело, — меня выставили за дверь, но Снейп обмолвился, что бладжер, вроде, был заколдован.

— Опять? — вырвалось у  Гермионы.

— Кто же это сделал? — тихо спросил Невилл.

Раздался грохот. Повернувшись, все увидели, что причиной стал упавший на стол фотоаппарат Колина Криви. Сам Колин стоял, не сводя с него глаз. Почувствовав устремлённые на него взоры, он вздрогнул и, бормоча под нос что-то извинительное, заторопился в спальню.

— Надеюсь, не Добби, иначе быть его молодой жене молодой вдовой… Гермиона, можно тебя на минутку? Это не всё, — продолжил Гарри, когда они поднялись наверх и, убедившись, что в коридоре, кроме них, никого больше нет, уселись на подоконник. — Макгонагалл сказала, что Дерек находился под Заклятьем Подвластия, когда сшиб меня с метлы.

Гермиона ахнула и прижала руки ко рту.

— То есть это было не намеренное нарушение? Но кто?.. Неужели Малфой? А бладжер? Это тоже его рук дело? Неужели он решил отомстить вам с Роном за дуэль и всё остальное?

— Я не знаю, — пожал плечами Гарри. — Но если он рискнул использовать Непростительное Заклятье на глазах у всей школы…

— С него станется, — прикусила губу Гермиона, вспомнив лицо и слова Малфоя памятным хэллоуинским вечером. — Но ведь это исключение из школы — как минимум…

— Может, он надеется, что папочка его отмажет. Слышала — он опять вернулся в Министерство?

— Понять не могу, каким образом, — встряхнула головой Гермиона. — Неужели даже Дамблдор ничего не мог сделать, ведь ему же известно, что Малфой — один из Пожирателей и устроителей летних беспорядков.

Гарри рассеяно кивнул, явно думая о своём.

Донёсшийся из гостиной шум, гам, топот и беготня заставили их опрометью кинуться вниз. Семикурсница Патриция О'Нил, сжимая стакан дрожащими руками и стуча зубами по стеклу, пила воду. Судя по всему, она только что пришла — дверной проём был снова распахнут, открывая взорам тускло освещённый коридор. Настроение в гостиной приближалось к отметке «паника», казалось, что для начала всеобщей истерики будет достаточно просто хлопнуть в ладоши. Расталкивая всех, Гермиона пробралась к девушке.

— В чём дело? Что случилось? Рон?.. — она осеклась.

Оторвавшись от стакана, Патриция уставилась на неё бессмысленным взглядом и вдруг взорвалась рыданиями. Рот её разъехался уродливой мокрой дырой:

— Профессор Га-а-атто… мы должны были встретиться сегодня ве-е-ечером… Я пришла — а Карло у себя в кабине-е-е-те… мё-ё-ёртвый…

В тишине, прерываемой завываниями, всхлипываниями и бульканьем, раздались приближающиеся шаги, и в гостиную влетела профессор Макгонагалл. Никому ещё не приходилось видеть её в таком взвинченном и растерянном состоянии — остроконечная шляпа игриво съехала набекрень, из-под нее выбились растрёпанные седые пряди. Это выглядело бы смешно, если бы не было таким пугающим. Даже Патриция перестала голосить и лишь судорожно вздыхала.

— Попрошу внимания, — задыхаясь после пробежки по этажам, произнесла Макгонагалл. Впрочем, эта фраза была  неуместна: все и без того смотрели на неё, не отрывая глаз. — У меня экстренное сообщение. В связи с последними событиями в школе объявляется чрезвычайное положение. Все студенты должны находиться в своих гостиных, выходить из них категорически запрещено. Категорически! — она подняла палец, и её глаза скользнули в сторону Фреда и Джорджа Уизли, бунтарски вскинувших головы при слове «запрещено». — Двери гостиных будут заблокированы в течение часа, к этому времени студенты должны находиться у себя в спальнях. Сохраняйте спокойствие. Мисс О'Нил, я попрошу вас проследовать за мной, — декан Гриффиндора скользнула взглядом по замершим в ужасе ученикам и торопливо вышла, словно боясь расспросов.

Патриция выронила стакан. Тот с жалобным звоном разбился о каменный пол. Девушка пересекла пустое пространство, образовавшееся вокруг неё после слов профессора Макгонагалл, и пошла к дверям. Лавендер шарахнулась в сторону, словно та была заражена эльфийской сыпью.

Гермиона обернулась. На лестнице замер Гарри. Встретившись с ней взглядом, он вдруг метнулся наверх и уже через минуту бегом спускался, пряча что-то под мантией. Она поняла его без слов и бросилась к выходу следом. Полная Леди ахнула им вдогонку:

— Куда вы? Студентам нельзя покидать гостиные! Распоряжение Совета Школы!

— Мой кот сбежал! Мне нужно его найти, пока не заперли двери, — выпалила Гермиона, не останавливаясь.

Завернув за угол, они накрылись мантией-невидимкой и, стараясь производить как можно меньше шума, на цыпочках побежали в сторону преподавательского крыла.

— Сначала к преподавателям, потом в лазарет? — шёпотом спросила Гермиона. Гарри кивнул, полностью сосредоточившись на том, чтобы не оттоптать ей ноги. Мантия то и дело соскальзывала, они сталкивались локтями, бёдрами и коленями и никак не попадали в ногу. Беззастенчиво распихивая серьёзные размышления и тревожные предчувствия, в голову юноши полезли странные мысли, не имеющие никакого отношения к тому, что они намеревались делать. Он безмолвно чертыхнулся и попробовал выкинуть из головы всё, не имеющее отношения к делу. Наверное, не наступи в этот миг Гермиона ему на ногу, это бы даже получилось.

— Гарри, ради  Бога, извини, — прошептала она и виновато погладила юношу по руке.

Его рука сама скользнула на её талию.

— Гарри! — возмущённо прошептала Гермиона, сделав попытку отстраниться. — Сейчас не время… — она снова наступила Гарри на ногу, мантия сползла у неё с головы. На их счастье, коридор был безлюден, а обитатели картин отсутствовали.

— Так мы не споткнёмся и не наступим друг на друга, — шёпот Гарри был очень убедителен, и она послушно умолкла. Дальнейший путь они проделали в молчании, погрузившись в собственные мысли. Она — о том, что, если к нападению на Гарри и Рона имеет отношение именно Малфой, то палочку Малфоя надо немедленно изъять и проверить на предмет последнего заклинания. О том, что не мешало бы проверить и палочку Люциуса — ведь недаром же тот испарился сразу после матча. О том, что рука Гарри могла бы вернуться на талию — это, конечно, очень приятно… но совершенно, совершенно несвоевременно!

Он же рассеяно отметил, что упругий изгиб её тела прямо-таки создан под его ладонь. Хотя — конечно же! — сейчас не время, и главное, на чём им нужно сосредоточиться, — это… но до учительской башни еще два коридора… Гарри прижал её к себе чуть сильнее. Она замедлила шаг. Он совсем остановился.

— Гарри, нам надо спешить, — она нерешительно потянула его за руку, но юноша не шевельнулся, к чему-то сосредоточенно прислушиваясь. Из-за поворота донеслись приглушённые голоса, Гарри дёрнул Гермиону к стене, и они замерли, вжавшись в холодный камень.

Из-за угла в сопровождении Снейпа, мадам Помфри и профессоров Вектор и Синистры выплыли носилки, на которых, вперив в сумрачный потолок невидящие и мелкие, похожие на полувысохшие лужицы, глаза, лежало то, что еще днём было профессором Гатто. Искажённое предсмертной гримасой лицо, почерневшие раздувшиеся губы. Коридор был очень узкий, и носилки проплыли совсем рядом с ними, едва, как с перепугу показалось Гарри, не зацепив ручкой мантию-невидимку. Юноша почувствовал, как Гермиона вздрогнула и сжалась, и, покосившись, увидел, что она зажмурилась. Неудивительно: бросив взгляд на тело, Гарри сам почувствовал приступ ужаса и отвращения.

Погребальной ладьёй носилки проплыли мимо, процессию замыкал Снейп, неся под мышкой какой-то увесистый свёрток, завёрнутый в полу мантии.

— Мадам Помфри, как освободитесь, подходите в учительскую, — обыденным, словно ничего страшного не произошло, голосом, произнёс профессор Зелий. Разве что звучал он ещё тише, чем обычно. — Когда вы сможете дать ответ по поводу причин его смерти?

— Прямо сейчас, — фельдшерица взглянула на мёртвое раздувшееся лицо и, спохватившись, закрыла его уголком простыни. — Он отравлен, и яд, судя по тому, как было обнаружено тело, каким-либо образом находится в той книге, что вы держите под мышкой.

— Это само собой, — немного раздражённо откликнулся Снейп. — Меня интересует ваше мнение по поводу яда.

Пропустив профессоров чуть вперёд, Гарри и Гермиона на цыпочках последовали за ними, стараясь не дышать.

— Я пока затрудняюсь ответить, о каком конкретно составе идёт речь, — покачала головой мадам Помфри, — мне нужно провести тесты…

— Я тоже займусь ими. Как только мы разберёмся с формальностями.

— Северус, — идущая впереди профессор Синистра повернулась, и носилки ткнулись ей в спину, — вы уже сообщили Дамблдору и остальным?

— Школа будет закрыта? —  в тон ей подхватила профессор Вектор.

— О последнем инциденте он пока не оповещен. Я сейчас отнесу это, — Снейп кивнул на книгу, — в его кабинет, запру слизеринские подземелья, а потом присоединюсь к вам.  Профессор  Макгонагалл, наверное, уже закончила с обнаружившей труп студенткой… — тут их дороги разделились: мадам Помфри отправилась в лазарет, носилки поплыли за ней, профессора отправились в учебное крыло, а мастер Зелий  свернул в сторону директорского кабинета. Переглянувшись, Гарри и Гермиона направились за ним.

— Сливочная нуга, — сердито буркнул Снейп, и Гарри машинально отметил, что с лета пароль сменился уже во второй раз. Винтовая лестница унесла профессора вверх. Ребята замерли за углом.

— У тебя с собой карта Мародёров? — почти беззвучно прошептала Гермиона. Гарри кивнул и полез в карман. — Надеюсь, свет сквозь мантию-невидимку не виден, — деловито произнесла Гермиона. — Lumos!

Стукнувшись головами, они склонились над картой.

— Ага, вот мы, — Гарри ткнул пальцем в две точки, подписанные «Гарри Поттер» и «Гермиона Грейнджер». Снейп замер у стола в кабинете директора. В лазарете суетилась мадам Помфри.

— Смотри, Рона уже нету, наверное, его забрала бригада экстренной помощи из госпиталя, — с тоской вздохнула Гермиона. — Взгляни-ка сюда…

В учительской было настоящее столпотворение — там собрался весь преподавательский состав, включая Хагрида, и даже Филч. Через миг точки, подписанные «Минерва Макгонагалл» и «Патриция О'Нил» вышли и медленно направились в сторону гриффиндорской башни.

— Сейчас Макгонагалл запрёт Гриффиндорскую башню, и мы не сможем туда попасть. Слушай, я не вижу Косолапсуса, — заметил Гарри, наткнувшись на точечку «Миссис Норрис», кравшуюся по седьмому этажу. — Нам обязательно надо его найти, иначе как мы утром объясним нашу отсутствие?

— Не волнуйся, — махнула рукой Гермиона, поразив Гарри своей самонадеянностью, — на крайний случай, что-нибудь придумаем. А это что такое, интересно… — близоруко прищурившись, она склонилась над картой, и её волосы тяжелым дождем пролились Гарри на грудь и руки, а их пальцы соприкоснулись, и вот уже юноша буквально разрывался между взаимоисключающими друг друга мыслями. От внутренней борьбы у него вспотели руки и лоб, он не замечал, как тяжело и шумно дышит. Неожиданно совсем рядом раздались шаги, Гарри зажал себе рот рукой: по узкому коридору мимо них в сторону слизеринских подземелий пролетел Снейп. В полутьме его развевающаяся мантия напоминала крылья гигантской летучей мыши. Шаги смолкли. Юноша и девушка настороженно прислушались, но в коридоре царила полная тишина. Гарри сверился с картой. Путь свободен.

— Вперёд?

— Сливочная нуга.

В кабинете было сумрачно, но, едва они ступили на толстый ковёр, как с весёлым потрескиванием вспыхнул камин, а под потолком зажглись свечи. Гарри, помедлив, стянул с головы мантию. Кабинет был наполнен сонным посвистыванием и похрапыванием: престарелые обитатели портретов в директорском кабинете не были оповещены о случившемся, а потому сладко спали. Мысленно молясь, чтобы никто из них не проснулся, Гарри на цыпочках прокрался к столу и с опаской воззрился на тяжёлый фолиант в тиснёной кожаной обложке, стянутый блестящей защёлкой.

— И что нам делать? Книга отравлена и убивает каждого, кто к ней прикасается… — он с любопытством подошёл поближе, прочитал название. И окаменел. «Гриндевальд. Mea rixa».

— «Моя борьба», — шёпотом произнесла Гермиона у него из-за плеча.

— А это кто? — Гарри осторожно указал на свернувшегося на обложке дракона с орлиными ногами и хвостом в форме пики.

— Симплициссимус, — ответила Гермиона, обводя глазами комнату, словно ища чего-то, — символизирует войну, зависть, зловоние, бедствие, сатану; также бдительность. Мы должны —  нет, мы просто обязаны это увидеть… Но как? Эх, мне бы сейчас драконоустойчивые рукавицы, — тоскливо произнесла она. — Хотя… может, это подойдет?

Она схватила каминные щипцы и осторожно надавила на переплёт. Защёлка соскочила, и книга упруго распахнулась. Страницы оказались жёлтыми и какими-то жирными на вид. Судя по всему, книга была напечатала на тончайшей телячьей коже, разлохматившейся по краям.

— Вот что, Гарри, ты пойди пока посмотри библиотеку Дамблдора, всё равно мы вдвоём у книги не поместимся, —  в её решительном шёпоте зазвучали привычные командирские нотки, и Гарри послушно двинулся к полкам, закрывавшим стены от пола до потолка. Пробегая глазами по корешкам книг, он время от времени косился на карту, которую по-прежнему сжимал в руке. Но на ней всё обстояло по прежнему, разве что мадам Помфри покинула лазарет и теперь двигалась к учительской.

Гермиона приглушённо ахала над книгой-убийцей, стараясь держаться от неё подальше и переворачивая страницы каминными щипцами. В глазах девушки горела страсть настоящего исследователя; нашарив в кармане огрызок карандаша, она схватила ближайший клочок пергамента и торопливо начала что-то царапать на нём, конспектируя особенно интересные и важные моменты.

— Гермиона, ты не в библиотеке, — напомнил ей Гарри, — у нас мало времени.

— Да-да, — разочарованно кивнула она и, перевернув зараз несколько страниц, пробежала глазами текст. От изумления рот у неё открылся. — Гарри, что, говоришь, находилось в пламени в том подземелье?

— Что-то вроде каменного сердца. Ну, или кулака — я не разглядел, там было темно.

В этот момент огонь в камине вдруг изменил цвет.

— Что это? — попятилась Гермиона. — Не может быть: Хогвартс ведь не подключён к каминной сети…

— Чёрт… Бежим! — Гарри перекинул мантию-невидимку через плечо, схватил опешившую девушку за руку и потянул к двери. Машинально скользнув глазами по книжному шкафу, стоящему у самого выхода, он вдруг оцепенел, забыв обо всём на свете: на нижней полке стояли «Исповедь перебежчика» и «Рукотворные чудовища и монстры» — те самые книги, которые он безуспешно искал в течение нескольких месяцев.

Дальнейшее произошло в один миг: толкнув Гермиону на винтовую лестницу, он молниеносным движением выхватил увесистые тома с полки, разровнял книги так, чтобы пропажу не сразу обнаружили, и одним прыжком очутился за порогом, захлопнув за собой дверь именно в тот момент, когда из камина на ковёр шагнули Альбус Дамблдор и Сириус Блэк.

— Благодарю, Аластор, можешь отключать, — негромко произнёс Дамблдор в камин, и пламя снова стало оранжевым.