Холодные камни пола, молочное пятно шкуры единорога перед камином, тяжёлые гардины, надёжно укрывающие комнату от посторонних глаз, несколько факелов на стенах, багровое пламя в камине и затхлый запах нежилого или плохо проветриваемого помещения. Большая мрачная комната в старом, полуразвалившемся доме, прячущемся в буйстве запущенного сада.
— Она едет, мой лорд, — радостно возвестил молодой голос, и его обладатель, закутанный в чёрную накидку с капюшоном, скрывавшим лицо, преклонил колени перед огромным креслом, обитым плотным, тёмно-изумрудным с серебряным узором шёлком.
— Я так и знал, — кривая усмешка отразила всю злость человека, сидящего в кресле, — ты помнишь, что надо делать?
— Да, мой лорд.
— Не забывай, она умна и необыкновенно проницательна, малейшая фальшь насторожит её, — чёрные глаза сверлили стоявшего на коленях.
— Я выучил свою роль наизусть, мой лорд, — смесь страха и восхищения зазвучали в шёпоте юноши, из-под капюшона сталью блеснули глаза.
— Отлично, мой мальчик. И ещё: остерегайся её птицы. Можешь идти, — он жестом отпустил юношу и удовлетворённо улыбнулся. — Молодость, молодость, как легко тобой управлять! — саркастический смех вороньим карканьем разнёсся по комнате.
Поезд прибывал на станцию Хогсмид, как всегда, строго по расписанию. Окутанный клубами сизого дыма, паровоз важно погудел и остановился, выдохнув напоследок ещё немного пара из-под колёс.
Из второго вагона, одной рукой придерживая край лёгкой бордовой мантии, другой — опираясь на массивную деревянную трость, спустилась статная женщина лет тридцати и медленно, осторожно — как по тонкому льду — пошла по платформе, не глядя по сторонам. на плече женщины важно восседала диковинная птица с ярким оперением. Вот она-то с нескрываемым любопытством озиралась вокруг, блестя глянцевыми бусинками глаз.
Со скамейки перед зданием вокзала резко поднялся темноволосый юноша, похожий на журавля-недоростка. Стремительным шагом он нагнал женщину.
— Добрый вечер, миледи, — почтительно и немного смущённо произнёс юноша, легко обозначив головой поклон.
— Добрый вечер, — красивое, будто выточенное из мрамора, лицо женщины казалось застывшей маской римской богини. Лишь губы, произносившие слова, шевелились, — ты изменился, — огромные синие глаза, два бездонных озера, смотрели мимо собеседника, ничего не выражая, — прошло меньше года с тех пор, как мы встречались, а твой голос окреп, в нём теперь больше силы.
— Время идёт, и перемены неизбежны, — юноша говорил, обращаясь не к женщине, а к птице, склонившей голову набок и, казалось, внимательно слушавшей его.
— Как успехи в школе? Надеюсь, твоё увлечение квиддичем не мешает тебе заниматься? — в голосе женщины отчётливо проскользнули шутливые нотки, но на лице не дрогнул ни один мускул и безжизненный взгляд синих глаз остался прежним.
— Экзамены скоро закончатся, а с ними и последний учебный год, — юноша замолчал на секунду, — но Вы, наверное, устали, мы можем поговорить об этом по дороге. Нас ждёт карета.
— Конечно, — отозвалась женщина, опираясь на его протянутую руку, — честно говоря, поездка меня немного утомила.
Юноша со своей спутницей подошли к поджидавшей их карете. у неё в нерешительности переминался с ноги на ногу маленький эльф, то и дело теребя большие, и без того уже обвисшие уши. Завидев юношу, эльф оживился, но слепая женщина с птицей на плече повергла его в шок. Эльф мелко затрясся, прижал крошечные ладошки ко рту, подавляя невольный вскрик.
— Мы уезжаем, — небрежно бросил ему юноша.
— Да-да, как скажете… — последнее слово эльф проглотил, торопливо распахивая дверцу кареты и опуская подножку.
— Эльф-слуга? — женщина замерла, словно натолкнувшись на невидимую преграду.
— В замке, как и во многих других домах, живут эльфы, они заботятся о еде, чистоте в школе и прочих мелочах, — пояснил юноша. — в карете мы быстро и с максимальным комфортом доберёмся до замка, пока я не сдал экзамены, я не мог встретить Вас самостоятельно…
— не надо оправдываться, — ласково прервала его женщина, — я понимаю, что ты старался сделать всё как можно лучше.
— Спасибо, — тихо отозвался юноша, опуская голову и пряча зардевшиеся щеки, — позвольте я помогу Вам.
Немногочисленные люди, которых дела или праздность привели в этот час на станцию, могли наблюдать трогательную сцену: юноша, заботливо помогающий слепой женщине сесть в карету с эмблемой школы Хогвардс, и суетящийся вокруг них домовой эльф. Дверца кареты резко хлопнула, опустилась шторка на окне, но прежде, чем она скрыла творящееся внутри, в окне появилось сосредоточенное лицо юноши, напряжённо и подозрительно оглядевшегося по сторонам. Эльф с трудом вскарабкался на козлы, и карета, грохоча колёсами и поднимая вихрь пыли, на полной скорости покатила по дороге.
— Пивз, несносное создание, верни немедленно мой ботинок! — Северус Снейп, ученик седьмого, выпускного класса, и вот уже третий год префект Слизерина, в парадной мантии и босиком, стоял посреди спальни, уперев руки в бока и подняв голову вверх.
— Ботинок? не знаю ни о каком ботинке, — зеленоватое облачко, висящее под потолком, перекувырнулось и превратилось в знаменитого полтергейста школы Чародейства и Волшебства Хогвардс.
— Пивз, — в голосе Северуса зазвучала угроза, — не заставляй меня опять применять к тебе Щекочущее заклятье.
— О, нет, благородный господин префект, не надо заклятья, — с потолка упал чёрный, начищенный до блеска ботинок. Северус инстинктивно отклонился в сторону, и тут же мысленно похвалил себя за правильное решение — ботинок просвистел точно в том месте, где только что находилась его голова.
— Пивз! — рявкнул Северус.
— Нету Пивза, нету Пивза, — завопил полтергейст, и исчез в стене.
— Вот погоди, доберусь я до тебя, — шутливо пригрозил ему вслед юноша, обулся и вышел в коридор.
Его встретили серые мрачные стены подземелья Хогвардса, где располагались гостиная и спальни колледжа Слизерин, узкие проходы, чад, распространяемый горящими факелами, игра светотени на древнем оружии и доспехах, развешанных и расставленных по нишам. Северус торопливо миновал несколько коридоров и вышел к парадной лестнице замка. Внизу, у подножия, стоял мрачный и, как всегда, чем-то недовольный школьный смотритель Филч. у его ног копилкой сидела кошка, миссис Норрис.
— Добрый вечер, мистер Филч, — поприветствовал его Северус.
— Ничего в нём нет доброго, — проворчал в ответ Филч.
— Карета со станции ещё не приехала? — поинтересовался Северус, не обращая внимания на цепкий взгляд, которым его окинул смотритель.
— Вам лучше знать, — буркнул Филч, опуская глаза.
— Откуда? — Северус непонимающе смотрел на мрачное лицо Филча.
— Вы же на ней и уехали, сразу после обеда, а теперь приходите, издеваетесь, — смотритель неодобрительного покосился на парадную мантию ученика, отвернулся и пошёл в направлении коридора, ведущего в северное крыло. Кошка, подняв хвост трубой, неторопливо потрусила за ним. — Шастают целый день туда-сюда, а ты следи, и потом ещё и издеваются, надоело всё, — гнусавый голос Филча затихал в глубине замка.
Северус растерянно смотрел ему вслед. Происходящее никак не укладывалось в голове. После обеда он был у себя в комнате, готовился к последнему экзамену, и покинул её только сейчас, чтобы встретить гостью. Её приезд был очень важен для него, он ознаменовал бы собой решение многих проблем. Что же произошло? Юноша с надеждой окинул взглядом пустой холл, и, словно в ответ на его невысказанную просьбу, раздался звон разбитого стекла. по полу покатился бумажный шар, но тяжелый звук удара камнем о камень, с которым шар приземлился, не оставлял сомнений, что именно он виновник ощерившегося пиками осколков окна. Северус быстро спустился вниз, наклонился, и в его руках оказался рваный кусок пергамента.
«Настала пора прозреть. Истина ждет тебя в Запретном лесу под дубом.» ни адресата, ни подписи, но юноша сразу понял, что записка предназначена ему. не раздумывая ни секунды, он выбежал из замка. «Ассио метла!» Полированная рукоятка верной подруги, не раз выручавшей его в трудные минуты квиддичных матчей, привычно улеглась в ладони. Юноша взмыл в воздух, и стремительно понёсся к Запретному лесу. от самой кромки леса вглубь пролегла тропинка, слабо мерцающая голубыми болотным огнями. Тревожное ощущение беды, чего-то непоправимого захватывало Северуса, и он летел всё быстрее и быстрее, стараясь не потерять путеводные огни. Неожиданно дорожка оборвалась. Юноша спикировал вниз на небольшую полянку. Отбросив метлу в сторону, он выхватил палочку. «Иллюмос!» из темноты проступили очертания деревьев, печально качающих ветвями. Свет выхватил фигуру в блестящей бордовой мантии, лежащую навзничь под раскидистым дубом.
— Нет, не может быть! — Северус подбежал к неподвижному телу, и замер. Лицо женщины, которое он помнил в мельчайших подробностях, залитое уже начавшей свертываться кровью, пустые глазницы, зияющие чёрными провалами ран, разорванная и промокшая насквозь мантия, многочисленные порезы на груди, словно в женщину угодило, по меньшей мере, десяток кинжалов, и тёмные сгустки крови повсюду, вокруг: на траве, на коре дерева.
— Нет! — нечеловеческий вопль юноши разметал тишину, — нет! — Северус упал на колени, схватил безжизненную руку, белую, холодную и прекрасную, как паросский мрамор, прижал к своей щеке. Пульса не было, жизнь ушла из той, которую он уважал, почитал и, конечно, любил. Мёртвая рука выскользнула, прочертив на его щеке кровавую полосу. от омерзительного, приторно-сладкого металлического запаха Северуса замутило. Сдерживая подкатывающую к горлу тошноту, он чуть отодвинулся, и его буквально вывернуло наизнанку, обдав ядовито-горькой желчной вонью. Он сидел, зажмурившись, горло горело, в мозгу билась одна мысль: где-то недалеко должен быть ручей… я помню… хрустальные струи прохладной воды. Осторожно, словно он превратился в стеклянную копию самого себя, Северус повернулся, открыл глаза. И кошмар реальности ворвался в него, круша всё на пути. Внутри, в сердце, что-то треснуло и горе прорвалось наружу рыданием. Юноша раскачивался из стороны в сторону, тихо шепча про себя то ли проклятья, то ли молитвы. Слов было не разобрать, но в его позе была такая вселенская скорбь, такое отчаянье, боль…
Сколько он так просидел, изливая своё горе, он не знал. Все слёзы вытекли из него, до основания опустошив душу. Северус, судорожно всхлипнул, вытер глаза.
— Я клянусь, что узнаю, кто сотворил это зло и отомщу, клянусь! — он аккуратно положил левую руку женщины на грудь, взял правую, и… Сведённый последней судорогой кулак мёртвой хваткой держал что-то внутри. Северус осторожно раскрыл руку и обмер: на изрезанной стеклом ладони лежали сломанные, заляпанные кровью очки в форме полумесяца.
— Я не верю, — потрясённо прошептал юноша, — не верю.
Он переводил взгляд с очков на обезображенное лицо женщины и обратно. Его разум отказывался принять происходящее, защищаясь из последних сил. Неожиданно раздавшийся пронзительный птичий клёкот, заставивший юношу вздрогнуть.
— Ты? — Северус приветственно вытянул руку и диковинная птица, сверкнул феерическим оперением, опустилась на его плечо.
— Что же здесь произошло? Ты же всё видел, но я, увы, не знаю твоего языка, — горько сказал Северус, задумчиво поглаживая птицу. Та опять защелкала, зацокала, и, вывернувшись из-под руки юноши, взлетела вверх. Хлопая крыльями, она описала круг вокруг мёртвой женщины, склонившегося над ней Северуса, и опустилась возле метлы, сиротливо лежавшей в двух шагах.
— Ты хочешь сказать, что мне надо уходить? — прошептал юноша. — Что ж, наверное, ты прав.
Северус медленно поднялся, спрятал сломанные очки в карман мантии, тяжело взобрался на метлу, и с быстротой молнии взмыл в ночное небо.
Добравшись до замка, он сразу же направился к кабинету директора школы, игнорируя удивлённые взгляды, которыми его провожали все, кто встречался ему в коридорах. Пробормотав пароль «Малиновые мармеладки», он буквально взлетел по лестнице и ворвался в комнату.
— Добрый вечер, Северус. Что привело тебя? — начал директор, но почти сразу его лицо изменилось с приветливого на изумлённое. — у тебя лицо в крови, и мантия… где ты был?
— В Запретном лесу, — резко ответил юноша.
— Что-то случилось?
— Убийство. Женщины. Слепой женщины, — Северус, подавив всплеск эмоций, старался говорить нарочито спокойно, но специально сделал ударение на последнем слове, — многочисленные раны и выколоты глаза.
— Это невозможно! — директор поднялся из кресла и в волнении заходил взад-вперед по кабинету.
— Почему же? — осведомился Северус, с трудом сохраняя хладнокровие, хотя внутри у него всё бурлило от еле сдерживаемого негодования и ярости.
— И действительно, почему? — директор замер напротив юноши. Живые проницательные глаза скрестились с чёрными. — Ты ничего не хочешь мне рассказать?
— Нет… — покачал головой юноша.
— Мальчик мой, — ласково обратился к нему директор.
— Оставьте меня, не смейте меня жалеть! — взорвался Северус. — Я не нуждаюсь в Вашей жалости!
— Профессор Дамблдор! — в дверях кабинета стоял Аластор Хмури, глава Авроров, в окружении нескольких своих подчиненных. Картина, представшая их взорам, была, мягко говоря, странной: вымазанный кровью с головы до ног староста колледжа Слизерин, яростно сжимающий кулаки, и стоящий напротив директор школы.
— Добрый вечер, Аластор, проходите, господа! — поприветствовал их профессор Дамблдор, директор школы Чародейства и Волшебства Хогвардс.
— Мы здесь по делу об убийстве, — начал Аластор Хмури.
— Я уже в курсе, — печально посмотрел на Северуса директор.
— В таком случае, я должен Вам объявить, что с этого момента все, находящиеся в школе, должны отвечать на наши вопросы и оказывать содействие следствию, — дежурная фраза в устах Главного Аврора прозвучала формально холодно. Его магический глаз, бешено вращаясь, сверлил Северуса Снейпа.
— Да, конечно, Аластор, — качнул головой профессор, и тяжело опустился в кресло перед камином, — присаживайтесь, господа. Как я понимаю, у Вас уже есть ряд вопросов. Я готов ответить на них.
— У нас вопросы к мистеру Снейпу, — Аластор Хмури сел в соседнее кресло, остальные авроры бесшумно рассредоточились по кабинету таким образом, чтобы держать в поле зрения собравшихся. Северус остался стоять.
— Как Вы провели сегодняшний день? — задал ему первый вопрос Главный Аврор.
— Утром был на занятиях, после ланча в своей комнате готовился к экзаменам, потом… — Северус замялся, — ко мне должна была приехать родственница, из-за границы. И я пошёл её встречать.
— Продолжай, Северус, — мягко подбодрил юношу директор.
— На лестнице я увидел мистера Филча. на мой вопрос, прибыла ли карета, отправленная на вокзал за моей родственницей, он ответил, что я должен сам это знать, потому что уехал на ней. Но ничего подобного не было! — выкрикнул юноша.
— Разберёмся, — кивнул ему Аластор Хмури, — что дальше?
— Ничего, — буркнул Северус, подавив вспышку ярости, — кто-то разбил окно в холле, бросив внутрь камень, завёрнутый в пергамент, — юноша покопался в кармане и извлёк рваный листок. Авроры как по команде напряглись, но, по лёгкому знаку начальника, остались на своих местах. Листок перекочевал из пальцев Северуса в цепкие руки Главного аврора.
— Очень интересно, — хмыкнул Аластор Хмури, и передал листок профессору Дамблдору.
— Северус, на клочке бумаги нет ни слова, что это? — директор повертел листок.
— Там было две строчки, — Северус, в полном замешательстве, смотрел на сидящих мужчин. — Про то, что настала пора прозреть, и про истину, которую я найду в Запретному лесу.
— И ты, конечно же, отправился туда? — чуть подался вперёд директор.
— Конечно, я волновался, и… — юноша запнулся.
— И? — глаз Главного аврора вращался с такой скоростью, что, казалось, вот-вот выскочит.
— Я взял метлу, и полетел к лесу. Мне указала путь световая дорожка, потом она закончилась, и я приземлился на поляне, — при этих словах голос Северуса дрогнул, жуткие воспоминания всколыхнулись с новой силой, — она лежала там… мёртвая… — еле слышно закончил он свой рассказ.
— Всё? Больше ничего? — профессор Дамблдор испытующе глядел на юношу.
— Нет, но я хочу спросить. Господин директор, у Вас в последние дни ничего не пропадало? — слизеринец ощущал, как внутри снова заклокотал гнев.
— Странно, именно сегодня я не смог найти свои очки, пришлось посылать за запасной парой, — тихо ответил директор, задумчиво запуская пальцы в белую бороду.
— Случайно, не их Вы искали? — Северус, сдерживаясь из последних сил, достал из кармана и положил на стол, поверх бумаг, искорёженные, в бурых пятнах запёкшейся крови, очки, и с вызовом посмотрел на профессора и Аластора Хмури.
— Что ты хочешь этим сказать, мальчик? — подозрительно осведомился Главный Аврор, не сводя глаз с изуродованных очков.
— Ничего… пока, — со скрытой угрозой в голосе ответил юноша.
— Что ж, в таком случае, я думаю, мистер Снейп может быть свободен… пока, — в тон ему ответил Аластор Хмури, — пока мы не переговорим с профессором Дамблдором, а после мы вместе прогуляемся в Запретный лес. Я бы хотел услышать Ваши показания ещё раз, мистер Снейп. И, надеюсь, они будут более подробными.
— Иди, Северус, — напутствовал его профессор Дамблдор.
— Я дал клятву, — юноша с вызовом смотрел на директора, — там, над растерзанным телом женщины, заменившей мне мать, и, чтобы ни случилось, я её выполню, найду убийц и покараю их, кем бы они ни оказались!
Едва за слизеринцем захлопнулась дверь, Главный Аврор, отдав распоряжения подчинённым, и дождавшись, пока он и директор останутся в кабинете одни, повернулся к профессору.
— Это дело плохо пахнет, Альбус, — печально сказал Главный Аврор, — я бы сказал, оно смердит.
— Тот, кто совершил сегодня страшное злодеяние, всё рассчитал очень точно, — скорбно вздохнул директор.
— Да уж, боюсь, при нынешней ситуации в магическом мире, нам будет трудно докопаться до правды, и ещё труднее привлечь виновного к ответу, — Аластор Хмури подошёл к столу, осторожно взял очки, и принялся внимательно их осматривать.
— Позволь дать тебе совет: не торопись с выводами, — едва слышно сказал профессор Дамблдор. в комнате повисла звенящая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием огня в камине. Мужчины посмотрели друг на друга, слова не были произнесены, но каждый из них знал, о чём идёт речь.
Далеко-далеко на северо-западе, почти у самого края земли, лежит прекрасная страна. Люди, населяющие её, приветливы и улыбчивы. на полях произрастает сочная зелёная трава, шумят тенистые рощи, звенят ручьи с чистейшей водой, а всю эту землю омывает синее море. Скрытый магическим туманом, живёт здесь таинственный народ. Очень редко, в дни Безвременья, туман расступается, и тогда с высоты птичьего полёта можно увидеть изумрудный остров в окружении бирюзовых волн. Когда-то давно многие знали дорогу сюда, потом всё изменилось, и теперь никто не нарушает покой, царящий на этих просторах.
Но однажды сквозь туман пробилась чудесная птица. Она летела много дней и ночей, над сушей и морем, преодолевала расстояние — милю за милей, рассекая пространство и время. Цель птицы — небольшой дом на краю леса — была уже видна. Сил оставалось всё меньше и, наконец, тяжело махнув крыльями в последний раз, с громким протяжным стоном птица рухнула в траву. в тот же миг дверь распахнулась, и из дома выбежала молодая женщина. Подол её белой туники завернулся вокруг щиколоток. Длинные тёмно—рыжие волосы, заплетенные в две косы, были перекинуты на грудь. Встревоженным взглядом широко расставленных, дымчато-серых глаз она окинула поляну перед домом и бросилась тому месту, где лежала птица.
— Ты вернулся! Ты не забыл дорогу! — счастливо прошептала она, наклонилась, осторожно взяла птицу на руки, и нежно поглаживая перья, понесла в сторону дома. — Видишь, — сказал она, заходя в дом, — всё на своих местах, я ждала тебя, все эти годы я надеялась. Каждый день выходила на поле и смотрела в небо, меняла в твоей поилке воду и думала, что вот сейчас, я услышу твой голос.
Женщина положила птицу на высокую подставку с алой подушкой, украшенной золотым шитьем.
— Теперь всё будет хорошо, ты дома, — она продолжала нежно гладить яркое оперение. Глаза птицы распахнулись, она тихо заклекотала, рука женщины замерла, и несколько минут они смотрели друг на друга.
— Возможно ли такое? Столько лет прошло! — потрясённо воскликнула она. — Ты абсолютно уверен? Хорошо, я поговорю с ним и приеду. А сейчас отдохни, ты очень устал. Как же я рада видеть тебя снова! Словно этих мрачных лет не было…
Несколько часов спустя, молодая женщина вышла из дома и направилась в лес. Серая накидка с капюшоном, накинутая поверх платья, взметнулась крылом под порывом ветра. Пройдя по еле заметным тропинкам, она вышла на залитую солнцем поляну, в центре которой возвышались каменные идолы.
— Я знал, что ты придёшь, — раздался властный голос, и навстречу женщине вышел, тяжело опираясь на бурый корявый посох, седовласый старик в белой мантии, — я слышал голос вестника. Прошло столько лет, но он всё-таки прилетел.
— Приветствую тебя, Мудрейший, — женщина почтительно склонилась в поклоне, — я пришла сказать, что уезжаю. Тебе известна причина, и отказать мне ты не сможешь.
— Надо ли ворошить прошлое? Оно покрылось пылью времён и забыто, — устало промолвил старик, тема разговора была для него явно неприятна.
— Справедливость должна восторжествовать, и неважно, сколько потребуется времени, чтобы свершилось правосудие. Ты сам учил меня так, — твёрдо сказала женщина, гордо вздёрнув подбородок.
— Но при чём здесь эти палкомахатели? Их проблемы нас не касаются, и никогда не касались, — насупил брови старец.
— Мы не можем больше отсиживаться здесь и делать вид, что вокруг ничего не происходит, как много лет назад закрыли глаза на то, что происходило у нас. Если не решить всё сейчас, потом может быть поздно. к тому же, я выполнила все условия. Теперь твоя очередь. не удерживай меня — бесполезно, — глаза женщины опасно сверкнули.
— Хорошо, но обещай, что вернёшься, если ЗДЕСЬ понадобится твоя помощь. Я слабею, моя последняя охота близка. Кто тогда защитит наш народ? — голос старца задрожал.
— Если понадобится моя помощь, вестник найдет меня, — женщина ласково провела ладонью по стоявшему рядом каменному изваянию, — мне пора.
— Подожди, — задержал её старец, — не забывай там, кто ты есть, и не дай забыть им. Обещай мне! — повелительным жестом он вытянул вперёд руку.
Изящная женская рука легла поверх руки старца.
— Обещаю! — торжественно прозвучал ответ. Затем женщина повернулась и быстрым шагом направилась в лес.
— Прощай, моя смелая девочка! Да хранит тебя магический туман, — с горечью в голосе прошептал старец. в его глазах блестели слёзы.
«Очередной год в школе. Что это? Время потраченное впустую? Новые встречи? Никаких изменений? Смена лиц и мест? Кому как, но обычно всего понемногу. Сделали ли мы, взрослые, всё возможное для того, чтобы здесь они чувствовали себя в безопасности? по какой дороге пойдёт наше будущее — хорошей или плохой — не имеет значения, но наша задача — во что бы то ни стало, сохранить их в нынешнее, страшное время».
«Новый учебный год в Хогвардсе и ученики уже в Большом Зале. Разные лица, разные судьбы. Чувствуют ли они, что суждено им пережить в этом году?»
Приблизительно такие мысли были у Директора школы Хогвардс, профессора Дамблдора, когда он поднялся из-за учительского стола для ежегодного приветственного слова.
— Я рад приветствовать всех вас, — начал он свою речь, — надеюсь, что этот учебный год будет интересным. Все мы, конечно, помним прошлый год, — директор печально смотрел на стол Хаффлпаффа, многие ученики которого были с траурными повязками на рукавах, — сейчас наша цель — сделать так, чтобы жертва не оказалась напрасной. Сразу хочу предупредить, что программа обучения существенно увеличена, поэтому не пытайтесь апеллировать к деканам факультетов, с просьбами уменьшить нагрузки! Кроме того, я хотел бы сделать небольшое объявление. в этом году Защиту от тёмных сил будет преподавать профессор Снейп, — волна изумлённых возгласов прокатилась по залу, — и ещё: я хотел бы представить вам нового преподавателя по Зельеварению, леди Майру Дану.
Все глаза были устремлены на учительский стол. Ученики с начала вечера гадали, кем может быть молодая женщина, в ярко-алой мантии и с огненно-рыжими волосами. Казалось, что даже воздух вокруг неё был раскалёно-красным. Но то, что она будет новым учителем по Зельеварению — такого, пожалуй, не ожидал никто.
— Хочу напомнить, — продолжил профессор Дамблдор, — что походы в Запретный лес, и это касается абсолютно всех учеников, — тут взгляд профессора остановился на столе Гриффиндора, — остаются под запретом!