Исследования в библиотеке, предпринятые Гермионой в последующие дни, не дали никаких результатов. Девочка, получив разрешение у профессора МакГонагалл, брала книги из Запретной Секции, но тщетно: в них не было ничего нового о волшебном пении.
В теплицах профессора Росток стремительно подрастали гремучие кактусы, доставлявшие ученикам немало хлопот: уход за ними требовал внимания и аккуратности. Лучше всех с этим справлялся Невилл, зарабатывая баллы для колледжа. Преподавательница поручала ему самые ответственные задания: сбор опавших игл и удаление растений-паразитов:вьюны, облюбовавшие кактусы, прекрасно чувствовали себя под их защитой, и отчаянно сопротивлялись любой попытке избавиться от них, а на земле, под кактусами, вольготно расположилась мокрица, жадно впитывающая своими побегами всю влагу. Кактусы не нуждалисьв частом поливе, но им не доставалось ни капли. Они чахли и хирели, даже мандрагоры не требовали такой заботы, как смертоносные гремучие монстры. После Гербологии у студентов ломило спину и сводило руки от нудной борьбы с вредителями. Но, стоило оставить хоть малейшую возможность, как паразиты снова размножались и опутывали собой несчастные кактусы.
Неумолимо приближался матч по квиддичу со Слизерином, и команда Гриффиндора удвоила усилия на тренировках. Ангелина решила не давать им пощады, а ещё все преподаватели, словно сговорившись, заваливали учеников огромными заданиями. И это в начале года! Гарри с ужасом представлял, что будет, когда начнётся подготовка к сдаче С.О.В.У. Занятия, тренировки, занятия. Дни были похожи один на другой. Гермиона каждое утро просматривала «Ежедневный Оракул», виня себя за то, что отпустила Риту Москиту, но статей о леди Майре в газете больше не было. Ребята решили, что Малфой постыдился жаловаться своему отцу, и пронырливая корреспондентка ничего не узнала. Невилл, уехавший в воскресенье, вернулся через два дня. Он заметно повеселел, и ему каждый день приходили письма от бабушки и ещё из больницы Святого Мунго, которыеон прятал и читал вечером в спальне, задёрнув полог кровати. Но однажды, в день, когда тренировка была особенно изматывающей, Ангелина отпустила Гарри пораньше, оставив Рона и близнецов отрабатывать защиту. Еле волоча ноги от усталости, мальчик поднялся в спальню, мечтая о том, как придёт и тут же завалится спать. Войдя в комнату, он услышал, как из-за полога кровати Невилла раздаётся тихий плач. В спальне было темно, Дин и Симус спали, и Гарри не рискнул подойти к Невиллу, мало ли какие новости были в письмах. Он тихо, стараясь не выдать своего присутствия, разделся, лёг и тут же провалился в сон.
На воскресенье был назначен поход в Хогсмид. Обычно ученики уходили после обеда, но в этом году директор изменил правила: по его распоряжению все, даже семикурсники, должны были вернуться в замок до захода солнца, поэтому ребята собирались отправиться в деревню сразу после завтрака. У Гарри было разрешение от Сириуса, и он уже предвкушал, как вместе с Роном и Гермионой зайдёт в хохмомагазин и в «Три метлы», но его планы были нарушены: после завтрака, к Гарри подошла профессор МакГонагалл.
— Мистер Поттер, следуйте за мной, вас ждёт директор, — строго сказала она.
— Идите, я догоню, — обернулся к друзьям Гарри.
— Вашим друзьям придётся сегодня идти одним, — разочаровала его профессор, — мистер Уизли, мисс Грейнджер, счастливо повеселиться, — кивнула она погрустневшим ребятам и направилась к выходу из зала.
— Гарри, мы ненадолго, заглянем в магазин Зонко, а потом посидим в трактире, — Рон значительно посмотрел на друга.
— Увидимся, — подмигнул ему Гарри, и, притворно вздохнув, пошёл за профессором МакГонагалл, надеясь, что директор не задержит его надолго, и он успеет встретить друзей в «Трёх мётлах».
— «Сахарная Вата», — произнесла профессор МакГонагалл перед дверью кабинета, и посмотрела на гриффиндорца, — идите мистер Поттер, и, поверьте, мне жаль, что вам придётся пропустить сегодняшнее посещение Хогсмида, — она резко развернулась и ушла.
Гарри зашёл в кабинет. Внутри мало что изменилось: всё также на стенах дремали портреты бывших директоров школы, компанию им составляли Фоукс, примостившийся на своём шесте и спрятавший голову под крыло, и мирно похрапывающая Сортировочная Шляпа. Директорский стол был завален книгами, пергаментами, спиралями свисающими до пола. Под охраной двух чернильниц с белыми плюмажами перьев, стоял хроноворот, посверкивая золотистой цепочкой. Сам же директор сидел в кресле перед камином, и увлечённо читал сильно истёртый свиток. Мальчик осторожно кашлянул, чтобы привлечь его внимание.
— А, Гарри, проходи, присаживайся, — профессор Дамблдор указал на соседнее кресло. Гарри сел, ожидая очередной порции наставлений на тему: «будь осторожнее, сейчас очень опасно». В последнее время подобные рассуждения начали ему надоедать. Глядя на грустное лицо Дамблдора, он думал о том, что вряд ли услышит что-либо другое.
— Мне очень неприятно тебе говорить, но, при сложившихся обстоятельствах, я вынужден просить тебя не покидать пределы школы, — слова директора подтверждали худшие предположения мальчика.
— К квиддичу запрет тоже относится? — вырвалось у Гарри. Дамбльдор удивлённо на него посмотрел.
— Нет, к квиддичу он не относится, — покачал головой директор.
— Простите, профессор, — мальчик понял, что его тон был недопустимо резким, но слова уже были сказаны.
— Я понимаю, ты, наверное, считаешь мои предупреждения лишней предосторожностью, — взгляд директора, казалось, проникал в самое сердце, — и не виню тебя, можешь считать просьбу моим чудачеством.
— Я… — Гарри чувствовал себя неловко и не знал, как ему быть.
— Приходит время, когда нам надо делать выбор, хотим мы или нет, — задумчиво сказал директор, — ступай, я рассчитываю на твоё здравомыслие.
— Профессор, — мальчик уже был возле двери, ему хотелось рассказать Дамблдору о своих снах, о переживаниях и сомнениях.
— Да, Гарри, — откликнулся директор.
— Нет, ничего… — слова просто застряли в горле, что-то удерживало его, — извините, я пойду! — и он быстро закрыл за собой дверь. «Что со мной? Я никогда раньше не чувствовал такого раздражения в присутствии Дамблдора?» — в полной растерянности мальчик бросился в башню. «Идти или нет?» — мысль тревожной птицей, металась в его голове. «Здравый смысл, осторожность — надоело! Я тоже имею право на небольшой отдых. В конце концов, я такой же ученик, как и все, и не желаю, чтобы со мной нянчились». Гарри решительно направился в спальню, достал отцовский плащ-невидимку, и снова вышел в коридор. Он рассчитывал, спрятавшись под плащом, проникнуть в Хогсмит через подземный ход. Уже почти добравшись до статуи, за которой начинался ход в деревню, он увидел профессора Люпина, который, улыбаясь, шёл навстречу. Вид у него был намного лучше, чем раньше: исчезло измученное выражение лица, старую потрёпанную мантию сменила новая, тёмно-зелёная, поверх неёбыл накинут плащ с капюшоном, подбитый золотистым мехом.
— Добрый день, Гарри, — весело сказал он, — у вас тут тишина, куда все разбежались?
— Добрый день, профессор! — обрадовался мальчик, — все в Хогсмиде, кроме младших курсов, а их старосты засадили за занятия, чтобы не мельтешили по замку.
— А ты, почему остался?
— Вы же знаете, мои опекуны, Дурслеи, магглы, они не подписали мне разрешение, а… — и тут Гарри понял, что ему надоело говорить кому-либо об «опеке», которой его окружает Дамблдор, и слова сорвались раньше, чем мальчик смог их остановить. — Сириус не может этого сделать, потому что не является официальным опекуном, — Гарри поразился тому, с какой лёгкостью ему далась ложь.
— Хорошо, что я тебя встретил. Мне надо повидать леди Майру. Ты не мог бы проводить меня к ней, — попросил Люпин. — Какой предмет она у вас преподаёт?
— Зельеварение,
— Зельеварение?! — изумлению профессора не было предела. — А как же профессор Снейп? Неужели случилось чудо, и он ушёл из Хогвардса?
— Случилось кое-что другое: он теперь преподаёт Защиту от тёмных сил и зеленеет от злости каждый раз, когда видит леди Майру. Они не очень ладят, с тех пор, как леди Майра приструнила Малфоя и сняла со Слизерина 50 баллов, — начал рассказывать Гарри.
— Почему я не удивлён? — смеясь, сказал Люпин. — Не хотел бы я оказаться на месте мистера Малфоя младшего. Леди Майра — милая дама, но я никому не пожелал бы испытать на себе её гнев. Сам я видел подобное один раз, и, хотя он был направлен не на меня, впечатления остались самые мрачные.
— Мы тоже один раз видели, — поделился с ним Гарри, — Леди Майра привела в порядок подземелье, а профессор Снейп ворвался посреди урока, и стал на неё кричать, тогда она…— тут мальчик осёкся: профессор Люпин смотрел на него в ужасе
— Он что?! — только и смог выговорить он. — Кто угодно, но он?! Неужели он не понимает... даже подумать страшно, что могло произойти. А что леди Майра?
— О, она вышвырнула его из кабинета: у неё из глаз вылетели две синие молнии, и профессора Снейпа как ветром сдуло, только дверь со страшным грохотом захлопнулась. Только нам запрещено об этом говорить, так что не выдавайте меня, ладно? — быстро добавил Гарри.
— Хорошо, хорошо, — заверил его Люпин. — Но как же так... — недоумённо качнул головой профессор и замолчал.
За разговором они спустились к кабинету леди Майры. Гарри вежливо постучал. Дверная ручка, выполненная в форме головы чёрта самого отвратительного вида, открыла глаза, оглядела их, и произнесла скрипучим голосом «Входите, господа, входите! Леди Майра ждёт вас обоих».
— Я пойду, пожалуй, — Гарри попятился от двери, — у меня ещё дела есть.
— Заходи, тебя пригласили, невежливо отказывать даме, — подтолкнул его профессор, хитро улыбаясь, — последние новости из Хогсмита тебе друзья потом расскажут, — тихо добавил он.
Они вошли в кабинет. Леди Майра с книгой в руках сидела в кресле рядом с небольшим круглым столом, сервированным для чаепития. Гарри заметил, что на столе стояли три прибора.
«Она знала, что я приду, — подумал мальчик, — но откуда?».
Профессор Люпин приблизился к леди Майре, изящно поклонился, и поцеловал протянутую руку.
«Совсем как те кентавры, — вспомнил Гарри, — интересно, а мне тоже надо так сделать или нет?».
— Я рада видеть вас снова, князь Ремус, — нараспев сказала леди Майра, — присаживайтесь, составьте мне компанию.
— Невозможно выразить, как я счастлив, что имею возможность навестить вас, — с чувством произнёс профессор Люпин. Гарри от таких церемоний просто остолбенел.
— Добрый день, мистер Поттер, проходите, — улыбнулась ему леди Майра, откладывая книгу и вставая с кресла.
— Спасибо, — выдавил гриффиндорец.
Леди Майра рассмеялась.
— Вот, князь, к чему приводят все эти церемонии. Мистер Поттер совсем растерялся! — Гарри кинул умоляющий взгляд на профессора.
— Гарри, не делай таких испуганных глаз, присаживайся, — Люпин серьёзно посмотрел на него.
— Как прошла поездка, князь? Вы не были в Хогвардсе почти два года, не так ли? — поинтересовалась леди Майра, грациозно опускаясь на один из стульев, стоящих около стола. Как только она села, профессор и Гарри заняли места по обе стороны от неё.
— Всегда приятно вернуться туда, где был счастлив, пусть даже на короткое время. Благодарю вас, леди Майра, — ответил профессор, принимая у неё из рук чашку с чаем, — жаль, что моё пребывание здесь не продлится так долго, как мне бы того хотелось.
— Я вас понимаю, детство, юность — прекрасная пора… первые друзья… первая любовь. Иногда так хочется всё вернуть, чтобы ещё раз насладиться чистотой этих дней, — мечтательно проговорила леди Майра, передавая вторую чашку Гарри, который вцепился в блюдце, как в спасательный круг, — но воспоминания тем и хороши, что остаются в прошлом, а жизнь продолжается, приносяновые впечатления.
— Кстати, о новых впечатлениях. Гарри рассказал мне, что вы усовершенствовали местные подземелья, — от слов профессора, мальчик покраснел как рак.
— У меня были помощники, но, поверьте, куда труднее общаться с бывшим обитателем этих мрачных закоулков. Представьте себе — он умудрился покрыть метровым слоем копоти прекраснейшие фрески! Я вам их обязательно покажу. К сожалению, найти общий язык с профессором Снейпом непросто, — улыбнулась она, — на прошлой неделе он практически вызвал меня на дуэль, прелестно, не так ли? — рассмеялась она.
Гарри во все глаза смотрел на профессора Люпина, которому было явно не до смеха. И хотя профессор улыбался, в его глазах плескалась тревога. Гарри же чувствовал себя как путник, понявший, что под ногами не твёрдая почва, а тонкий лёд. Он никогда раньше не слышал, чтобы преподаватели в присутствии учеников так вольно обсуждали друг друга или расспрашивали о семейных делах. Те несколько разговоров с директором, из которых Гарри узнавал о тайнах преподавателей Хогвардса, были не в счёт, поскольку происходили с глазу на глаз, и потом, профессор Дамблдор всегда был исключительно сдержан и корректен.
— Леди Майра, могу я попросить у Вас прощения за все его дерзости? — крайне учтиво спросил профессор Люпин.
«Вот это да! — пронеслось в голове мальчика, — профессор Люпин защищает Снейпа, который издевался над ним весь год!».
— Не волнуйтесь, князь, меня всё происходящее забавляет, — леди Майра, казалось, абсолютно не обращала внимания на присутствие Гарри и продолжала щебетать. — Да-да, не удивляйтесь, я нахожу профессора Снейпа очень забавным, а когда он пытается злиться, он такой милый, — и она звонко рассмеялась.
— Леди Майра, не смею настаивать, но позволено ли мне будет…— начал Люпин.
— Довольно об этом, князь, — тон леди Майры сразу стал серьёзным, — предоставьте мне решать, кто дерзок, а кто нет.
— Прошу прощения, если мои слова были истолкованы вами как дерзость, — тут же склонил голову профессор.
«Дзинь!» — звякнула ложечка о блюдце. Гарри, покраснел до корней волос и уткнулся в чашку, надеясь, что леди Майра и профессор Люпин не обратят на него внимания. Сейчас ему больше всего на свете хотелось провалиться сквозь землю, он чувствовал себя крайне неловко, словно его застали за подглядыванием в замочную скважину: разговор профессора и леди Майры явно не предназначался для его ушей.
— Всё-всё, забыли. Расскажите лучше, как ТАМ? — сменила тему преподавательница.
— Как всегда, эта земля встречает путника добротой и умиротворением, — Люпин мечтательно улыбнулся.
— Иначе и быть не может, Вы согласны? Родной дом всегда самое лучшее место на земле. А Вы, мистер Поттер, как считаете? — она ласково смотрела на Гарри лучистыми серо-голубыми глазами. Мальчик нервно проглотил, ставший вдруг полынно-горьким глоток чая.
— Мои родители погибли много лет назад, и я живу у опекунов, леди Майра. Они магглы, они боятся и ненавидят всё, что связано с магией, поэтому их дом — не родной для меня, и больше всего мне нравится находиться здесь, — честно ответил он.
— О, простите, я не знала, — расстроено сказала преподавательница, — мой вопрос был абсолютно бестактен, ещё раз прошу меня простить. Но я уверена, что когда-нибудь и вы обретёте родной дом. Без него нельзя. Он — опора и центр души любого человека. А пока — обещайте, что приедете погостить ко мне, может быть, следующим летом, хорошо? — предложила она.
— А где находится Ваш дом? — осторожно поинтересовался Гарри. Ему, конечно, было интересно побольше узнать о преподавательнице Зельеварения, но принимать приглашение, пусть и от леди Майры, не посоветовавшись хотя бы с профессором Люпиным, мальчик не хотел.
— Всему своё время, всему своё время. В конце года, если меня здесь не будет, я пришлю вам приглашение в большом белом конверте с золотым тиснением, — леди Майра улыбнулась своей лисьей улыбкой, — в нём будет план, как добраться до моёго дома. Пусть поездка станет приятным приключением для вас, и, конечно, для мистера Уизли и мисс Грейнджер, которые тоже получат такие же конверты. Путешествие должно проходить в приятной компании.
Пока преподавательница говорила, Гарри украдкой посмотрел на профессора. К его удивлению, Люпин чуть прикрыл глаза, как бы давая молчаливое согласие.
— Премного благодарен, леди Майра, за ваше любезное приглашение, — сказал Гарри и удивился: он ещё никогда не выражал свои мысли подобным образом.
— Мистер Поттер, вы на редкость воспитанный молодой человек, — одобрительно заметила леди Майра, — хотя, как я понимаю, ваши опекуны не озабочены проблемой вашего воспитания. Поэтому стремление быть учтивым человеком делает вам честь. Как жаль, что в Хогвардсе не преподают правила этикета. В моём доме, увы, этому до сих пор придают, хм, некоторое значение.
— Как близкий друг родителей Гарри, я постараюсь преподать ему несколько уроков этикета, хотя, по правде сказать, и сам ещё не владею этим предметом в совершенстве, — мягко улыбнулся Люпин.
— О, как это великодушно с вашей стороны, князь, — всплеснула руками леди Майра. — Да, совсем забыла, у нас с вами, князь, аудиенция у директора Дамблдора, — преподавательница посмотрела на часы, — через десять минут.
— Леди Майра, будет ли мне оказана честь, сопровождать вас? — спросил профессор.
— Нам назначено одно и тоже время, но мне будет приятно появиться там в вашем сопровождении. Мистер Поттер, спасибо, что посетили мою скромную обитель.
— Благодарю за чай, леди Майра, — ответил Гарри, отставляя чашку, — мне тоже надо идти встречать друзей.
— Ах да, сегодня все ходили в милую деревню Хогсмид, — кивнула леди Майра, — я была там один раз, но сегодня я с бОльшим удовольствием провела время в приятной компании двух таких интересных собеседников, как вы, джентльмены.
— Гарри, — обратился к нему Люпин, — я должен тебе кое-что передать от Сириуса, — он достал из кармана мантии небольшой прямоугольный свёрток и протянул мальчику. — Сириус не стал отправлять это совиной почтой. Посмотришь потом, хорошо? — что-то во взгляде профессора не понравилось Гарри, была в нём какая-то внутренняя затаённая боль. Мальчик кивнул и спрятал свёрток в карман.
— Иди к себе Гарри, я постараюсь зайти позже, — профессор Люпин, подал руку леди Майре, и они отправились к кабинету директора.
Когда Гарри выходил из кабинета, ему на секунду показалось, что в глубине коридора мелькнула фигура в тёмном плаще. Хотя, мало ли кто может днём ходить по замку. Мальчик решил, что это просто отблески факелов на стенах и поспешно зашагал по коридору в сторону Гриффиндорской башни, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания.
По пути он пытался понять, зачем профессор Люпин хотел, чтобы он присутствовал при его разговоре с леди Майрой, и почему она называла его «князь Ремус». А главное — что же в свёртке? В гостиной Гриффиндора ученики обменивались впечатлениями о посещении Хогсмида. Близнецы испытывали новые волшебные приколы из хохмомагазина, третьекурсники, впервые посетившие Хогсмид, живо обсуждали всё увиденное. На Гарри налетели Рон и Гермиона.
— Где ты был? Мы страшно волновались! — наперебой заговорили они.
— Я уже шёл к подземному переходу, но встретил профессора Люпина, — начал Гарри.
— Профессор Люпин приехал! — обрадовался Рон. — Может, теперь уберут Снейпа, и он будет вести у нас Защиту от тёмных сил!
— Не знаю Рон, но он, по-моему, ненадолго к нам, — засомневался Гарри.
— Так где же ты был? — продолжала допытываться Гермиона
— Мы с профессором Люпиным пили чай у леди Майры, и это выглядело довольно необычно. Леди Майра называла профессора «князь Ремус» и они разговаривали как-то старомодно, «будьте любезны, ваши стремления делают вам честь», и всё в таком духе, — задумчиво произнёс Гарри, — леди Майра расспрашивала меня о том, где мой дом, а потом пригласила нас троих к себе в гости на летние каникулы.
— Она пригласила нас к себе в гости?! И тебя, и меня, и Гермиону? Класс! У неё, наверное, огромный дом, ковров-самолётов навалом, — начал мечтать Рон
— И библиотека, я уверена, не меньше, чем здесь, — подхватила Гермиона, — леди Майра знает столько всего интересного, наверняка, она любит читать.
— Она обещала прислать приглашения, в больших белых конвертах с золотым тиснением, если её не будет здесь, — сказал Гарри, — вот только почему её не будет в школе в конце года? И ещё эти конверты…
— Да, странно, — согласилась Гермиона, — она так подробно их тебе расписала, может, чтобы ты не принял какое-нибудь другое письмо за её приглашение.
Ребята задумались, чтобы это могло означать. Но потом близнецы устроили демонстрацию новых фейерверков в виде драконов, и они включились в общее веселье. Уже вечером, ложась спать, Гарри вспомнил, что профессор Люпин обещал зайти к ним, но так и не пришёл. Его немного расстроило то, что он так и не смог поговорить с профессором, расспросить о крёстном, но мальчик очень устал, чтобы думать о чём-либо, кроме одного — свёртка. Аккуратно задёрнув полог кровати, Гарри достал заранее припрятанный под подушкой свёрток и развернул. Маленькая книжка в тёмно-синей рассохшейся обложке. Как будто она долго находилась в воде или в сыром погребе. Мальчик нетерпеливо открыл книгу, освещая ее палочкой, и обмер: аккуратным почерком, чем-то напоминающим почерк Гермионы, на титульном листе было выведено: «Собственность Лили Эванс». Буквы расползлись от времени и воздействия влаги, чернила местами выцвели, но надпись произвела на Гарри эффект разорвавшейся бомбы. Непослушными пальцами он начал перелистывать страницы.
«15 апреля 19… года. Ура! Матч Гриффиндор — Слизерин, счёт 180:0. Снитч был пойман через 10 минут после начала игры! Наша команда выиграла первенство школы по квиддичу. Какой праздник мы закатили по этому поводу! Бедные эльфы! Джеймс и Сириус притащили из кухни столько сладостей, сколько смогли унести… а вот усладэль…» Дальше текст расплылся, и прочесть что-либо было невозможно. Гарри, еле сдерживая слёзы, переворачивал страницы дальше.
«20 апреля 19.. года. Никогда не думала, что последний год в школе будет таким тяжёлым. Подготовка к экзаменам идёт полным ходом, я уже и сплю в обнимку с учебниками, а хотелось бы… Впрочем, даже в моём дневнике я не решаюсь об этом писать. Джеймс сегодня опять разнимал Сириуса и Снейпа. Они умудрились сцепиться прямо перед кабинетом Дамблдора. На этот раз поводом стало Молниевое Заклятье. Снейп обозвал Сириуса «Зевсом-недоучкой», потому что тот не смог правильно ответить на Защите. Не подоспей Ремус, думаю, с нашего колледжа сняли бы больше баллов. Я пыталась поговорить с Сириусом, но, как всегда, он только улыбался и говорил, чтобы я не забивала себе голову всякой ерундой…»
«Мамин дневник, — Гарри не мог и мечтать, что когда-нибудь у него появятся вещи, принадлежавшие его родителям. Конечно, у него был альбом с фотографиями, который сделал для него Хагрид, и мантия-невидимка, отданная профессором Дамблдором, но сейчас у него перед глазами были мысли его матери, её воспоминания, словно она сама разговаривала с ним, своим сыном. Гарри пролистал дневник от корки до корки, и потом, решив посвятить ближайший же вечер подробному его изучению, бережно спрятал дневник под подушку, лёг и моментально заснул.
С того дня, когда ему приснился Том Риддл в окружении безликих фигур в чёрных плащах, Гарри не посещали никакие видения, но в эту ночь он оказался в мрачном и сыром помещении без окон. Капли воды с гулким эхом падали на пол, свет от одинокого факела с трудом разгонял темноту. У стены, прикованный цепью, сидел мальчик. Гарри его узнал ещё до того, как он поднял голову.
— Ты пришёл освободить меня? — тихо спросил Том.
— Не знаю, — ощущая лёгкое покалывание в шраме, ответил Гарри
— Забери меня, здесь темно и очень страшно. Они приходят сюда, злобные, отвратительные монстры, и… я боюсь их, — мальчик дрожал, как в лихорадке.
— Что я могу сделать? — собственный голос слышался Гарри как будто со стороны.
— Спаси меня, только тебе это под силу! — Риддл смотрел на него умоляюще.
— Не получается, — Гарри попытался сделать шаг, но ноги прочно приросли к полу.
— Значит, мне конец, — еле слышно прошептал Том, — они заберут мою душу.
— Кто они? Что им нужно? — у Гарри сжималось сердце от сочувствия к этому потерянному и испуганному мальчику.
— Твари, жуткие твари, им нужен я — прошу тебя, помоги! Прошу… — Том тянул к нему руки, но голос его начал отдалялся, очертания темницы — таять... Гарри проснулся, чувствуя, как волна ярости и жажда мести, поднимается в его душе, заслоняя доводы разума, твердившего, что Том Риддл — это Вольдерморт, убийца и враг.
— Я хочу помочь тебе, — тихо прошептал он и опять провалился в чёрный тоннель забытья, лишенного любых снов.