Наутро леди Майра встретила Гарри у входа в Большой зал, когда он спустился на завтрак.
— Доброе утро, мистер Поттер, — поприветствовала она его. — Князь Ремус попросил меня передать вам его извинения. После нашей вчерашней аудиенции у директора он был вынужден спешно покинуть замок. Кроме извинений, он просил вручить вам письмо, — леди Майра протянул небольшой конверти, не дожидаясь, пока Гарри развернёт его, прошла в зал.
Конверт был запечатан сургучной печатью с изображением вставшего на дыбы волка и затейливыми буквами по кругу. Гари решил, что прочитает письмо позже. Ему, конечно же, хотелось знать, почему леди Майра называет профессора «князем». У неё он спрашивать не решился, надеясь, что профессор сам ему объяснит. Вообще, ему было непонятно, зачем профессор и леди Майра пригласили его вчера и к чему были непонятные церемонии. Единственное, что мальчик твёрдо решил, — никому не говорить о дневнике матери, который ему отдал профессор Люпин— в конце концов, это касалось только его и никого больше. Спрятав письмо в карман, Гарри решительно распахнул дверь Большого зала. Ему сразу бросилось в глаза царившее в зале оживление. В руках многих учеников опять белели газетные листы. За столом Гриффиндора он увидел Рона и Гермиону, которая помахала ему рукой. Гарри сел рядом с девочкой, и она тут же протянула ему свежий номер «Ежедневного Оракула».
— Смотри, на первой странице, — она довольно улыбнулась.
Огромными буквами переливалось название статьи: «МЫ ПРИНОСИМ ИЗВИНЕНИЯ»
На прошлой неделе наша газета опубликовала материал под названием «Кто учит наших детей?». К нашему великому сожалению, сведения, изложенные в этой статье, не были тщательно проверены, и наша газета, опубликовав этот провокационный материал, нанесла оскорбление представительнице одной из самых уважаемых семей в магическом мире. Спешим уведомить наших читателей, что вся информация, содержащаяся в статье, не соответствует действительности. Полностью осознав всю глубину допущенной нами ошибки, редакция газеты приносит свои самые искренние извинения высокочтимой леди Майре Дану, и заверяет её в своём глубочайшем уважении.
Редакция газеты «Ежедневный Оракул».
— Вот так утёрли нос Малфою, — обрадовано прокомментировал Рон.
— А почему не написано, что с Ритой Москитой сделали? — поинтересовался Гарри.
— Хоть бы её уволили, — в сердцах сказала Гермиона, — я теперь каждый раз, когда получаю газету, вздрагиваю, совсем как в прошлом году.
— Гарри, а почему вчера профессор Люпин к нам не зашёл? — Рон пристально смотрел на него. — И вообще, вчерашние посиделки за чашкой чая, по твоим словам, выглядят как-то подозрительно. Но не затем же они тебя звали, чтобы пригласить в гости к леди Майре?
— Я сейчас встретил леди Майру, она сказала, что профессор Люпин, которого она упорно называет «князь», уехал вчера вечером, после разговора с Дамблдором. И ещё она передала мне от него записку, но я предлагаю потом почитать, а то тут народу много.
— Никто ни разу не упоминал, что профессор Люпин — князь. К тому же, князь — точно не английский титул… Как думаете, что это всё значит? — задумчиво спросила Гермиона.
— Надо написать Сириусу, он Люпина дольше нас знает, — ответил Гарри и продолжил, — а вообще, профессор вчера выглядел намного лучше, надеюсь, он совсем выздоровел.
— Интересно, Снейп по-прежнему снабжает его зельем? — размышляла Гермиона.
— Меня вот что поразило: профессор Люпин пытался извиниться за Снейпа. Зная их отношения, я и представить себе не мог подобного, — тихо сказал Гарри, — что-то здесь не так. Мне показалось, что он боялся гнева леди Майры, пусть даже и направленного на Снейпа.
— Судя по кислой физиономии, с каким Снейп читает «Ежедневный Оракул», ему не очень-то нравится, что газета извинилась перед леди Майрой, — заметил Рон.
— Рон, а ты когда-нибудь слышал о семействе Дану? — поинтересовалась Гермиона, страстно увлекавшаяся магической историей.
— Неа, но я не очень-то силён в генеалогии, тут надо Перси спрашивать или глянутьв справочнике «Кто есть Кто в магическом мире?», — беспечно ответил Рон.
— Да-да, точно, посмотрю вечером. Я всё равно собиралась в библиотеку взять ещё книг, где может упоминаться волшебное пение, — согласилась Гермиона, не потерявшая надежду узнать хоть что-нибудь о таинственном певце.
Ребята закончили завтрак и отправились на занятия. У Гарри и Рона первым уроком шло Прорицание.
— Ух, сейчас нам профессор Трелони напророчит гадостей, как обычно, — вздохнул Рон, — может ну его, это Прорицание. Будем, как Гермиона, на Арифмантику ходить.
— Да ладно, пусть говорит, я уже привык, — махнул рукой Гарри, — и потом на Прорицании я хоть отдохну немного перед Защитой от тёмных сил. У нас потом сдвоенный урок, да ещё со Слизерином.
Профессор Трелони в этот день была особенно загадочна.
— Сегодня мы разберём гадание на тёмной воде, — таинственно позвякивая браслетами, сказала она, — возьмите каждый по чашке с водой и свечи. Зажгите свечу и поставьте перед ней чашку. Теперь надо добавить немного золы из камина. Выньте палочки, тщательно перемешайте воду и смотрите в водоворот. Гарри, что ты видишь?
Гарри, уже привыкший к тому, что профессор Трелони любое его движение истолковывает как плохое предзнаменование, послушно уставился на воду, но ничего, кроме тёмных пятен, освещенных светом свечи, не заметил.
— Похоже на грозовые облака, в которых мелькают зарницы, — послушно заговорил мальчик, глядя в чашку, и тут он увидел, как в середине маленькой грозы образовалась фигурка человека, в голову и тело которой бьют молнии.
Профессор Трелони подошла к нему, склонилась над чашкой и приглушённо вскрикнула:
— О, это ужасно! Страшные испытания ждут тебя. Кто-то попытается поразить твоё тело и разум. Мужайся, мой мальчик, тебе не выжить в этой схватке, — она горестно покачала головой.
Рон тихо застонал. Ему уже до смерти надоели «пророчества» преподавательницы.
— Нет, — профессор Трелони пригляделась внимательнее, — это не ты: над головой у фигуры золотое сияние, а ты брюнет... нет, это кто-то другой, — тут она перевела взгляд на Рона, весь класс обернулся к нему. Рон покраснел от смущения. — Твоему другу грозит опасность, Гарри, очень могущественный враг попытается нанести тебе удар через него.
В этот момент раздался грохот. Оказалось, что Невилл уронил чашку. Профессор Трелони повернулась к нему: Невилл невидящим взглядом смотрел на стену, не произнося ни слова.
— Что случилось, мой мальчик, — кинулась к нему профессор Трелони, — что ты видел?
— Н-ничего п-профессор, всё было чёрным, я хотел чашку к свету ближе поднести, а она выскользнула из рук, — встрепенувшись, начал оправдываться Лонгботтом.
Гарри посмотрел на него с подозрением: уже почти две недели, как Невилл ничего не ронял, не разбивал, и не забывал. Он вообще сильно изменился с начала года. Нет, Невилл определённо что-то видел. И, глядя на профессора Трелони, Гарри понял, что она тоже не особо верит Невиллу.
— Возьми другую чашку, дружок, и попробуй ещё раз, только погаси свечу, прежде чем пойдёшь к шкафу, — спокойно сказала она, как будто ничего особенного не произошло.
Гриффиндорец послушно поднялся, повернулся по направлению к шкафу, и, конечно же, опрокинул свечу. Профессор закатила глаза, всем своим видом показывая, что она это предвидела, но Гарри был уверен, что Невилл сделал это нарочно, чтобы усыпить её бдительность. В качестве домашнего задания профессор задала им повторение гаданий на воде.
— А Невилл что-то видел, и это его напугало, — поделился впечатлениями с другом Гарри. Ребята шли на Защиту от тёмных сил, надеясь, что Снейп сегодня не будет особенно цепляться.
— Что бы он ни увидел, спасибо, что отвлёк внимание от нас. Уверенность профессора Трелони, что мы каждый годнаходимся в смертельной опасности, начинает утомлять. По-моему, она так развлекается: пугает, а потом смотрит, как мы реагируем, — раздражённо заметил Рон.
У кабинета Снейпа их ждала Гермиона.
— Не надоело ещё слушать о своём кошмарном будущем? — хитро улыбаясь, спросила она мальчиков.
— Сегодня профессор была в ударе. Напророчила смертельной опасности, только сама не решила кому — мне или Гарри, — мрачно буркнул Рон.
Мимо них прошёл Невилл. Он был очень печален и задумчив.
— Невилл, — позвал его Гарри, — а ты не идёшь на Защиту от тёмных сил?
— Иду, — тихо ответил Невилл.
— Как-то странно ты идёшь, мимо кабинета, — поддел его Рон
— Да? А я не заметил! — растерянно заморгал Невилл, и, тяжело вздохнув, вошёл в класс.
— Ребята, с ним что-то произошло на уроки у Трелони, — убеждённо заявил Гарри, когда они заняли свои места.
— А что случилось? — спросила Гермиона.
— Потом расскажу, — тихо пообещал Гарри, — а то Снейп…
— Мистер Поттер, если у Вас есть более интересная тема для обсуждения, чем мой урок, может, вы поделитесь ею с классом, — саркастический голос профессор Снейпа прозвучал совсем рядом. Гарри поднялся и заметил, как злорадно скалится Малфой.
«Была не была, — подумал Гарри, и неожиданно для самого себя закончил мысль в совершенно несвойственной ему манере, — всё равно эта зараза баллы снимет». Ему вдруг вспомнилась запись в мамином дневнике, о драке между Сириусом и Снейпом. А потом, перед его глазами предстала чашка с тёмной водой, и он, словно наяву, увидел слова: «Молниевое заклятье».
— Простите, профессор, мы обсуждали возможность поражения человека Молниевыми заклятиями и способы защиты, — произнёс Гари, в ту же секунду ощутив тонкую связующую нить, протянувшуюся от него к тем ребятам, которыми были много лет назад его родители и их друзья.
— Очень интересно, мистер Поттер. Молниевые заклятия, насколько мне известно, относятся к разделу Тёмной магии, ими занимаются на последнем году обучения и только по специализации, — ехидно заметил Снейп, — поэтому пять очков с Гриффиндора за самовольное превышение уровня обучения, — глядя в глаза Гарри, закончил он.
«Ну и чёрт с тобой, — подумал мальчик, садясь на свое место, — ты ведь всё равно это сделал бы».
— Тема, которую озвучил сейчас мистер «Главная знаменитость Хогвардса», очень интересна, но мы займёмся более простыми разновидностями заклятий, использующих природную силу, — Снейп повернулся к классу, — кто может назвать хотя бы одно из них? — вверх, как всегда, взметнулась рука Гермионы. Снейп скривился. — Мисс Грейнджер, на этом и последующих уроках я запрещаю вам демонстрировать своё всезнайство, кроме тех случаев, когда я сам вас вызову, — резко сказал он, — мистер Лонгботтом, — вдруг обратился он к Невиллу, — хотелось бы услышать, что вам известно.
— Оглушающее заклятие, Шаровое заклятие, Огнезамораживающее заклятие, Ураганное заклятие… — монотонно начал перечислять Невилл, глядя прямо перед собой.
— Достаточно, — поморщился профессор, — Ваши знания в предмете поразили нас, — саркастически заметил он, — если только мисс Грейнджер не занимается чревовещанием, — профессор испытующе посмотрел на Гермиону, — а я подозреваю, что это именно так, поэтому, — он помолчал, — ещё двадцать баллов с Гриффиндора за попытку обмана учителя, — закончил он, оглядев класс с нескрываемым торжеством.
Гриффиндорцы изумлённо смотрели на него. Такой подлости они не ожидали даже от Снейпа. Многие слизеринцы тоже были в шоке от решения своего декана. Всем было понятно, что это месть: Невилл совершенно правильно перечислил заклятия, но Снейпу нужен был повод, чтобы дать выход своей обиде на леди Майру, и, как всегда, на эту роль лучше всего подходили ученики Гриффиндора.
«Если так пойдёт и дальше, то к концу второго урока он снимет с нас как минимум полсотни баллов», — подумал Гарри, и его бесшабашность улетучилась как дым. На Гермиону, еле сдерживающую слёзы, было больно смотреть,. Она выглядела совершенно несчастной: мало того, что ей грубо запретили отвечать на уроке, так ещё и незаслуженно обвинили.
— Профессор, могу ли я задать вам вопрос, — прозвучал в звенящей тишине голос Невилла.
— Если он по теме, — милостиво согласился Снейп, выглядевший как удав, только что целиком заглотивший пару кроликов.
— Да, по теме. Смогу ли я убедить вас в том, что мне известны перечисленные мною заклятия, если я сейчас отражу их? — также спокойно спросил Невилл.
— Мистер Лонгботтом, меня не интересует демонстрация ваших, весьма скромных, возможностей, — едкий сарказм в голосе Снейпа убивал всякую надежду на справедливость, — к тому же, это может оказаться опасным для остальных, поэтому мой ответ — нет. Нет, я не даю своего согласия. Можете сесть, всё что могли, вы для своего колледжа уже сделали, — закончил профессор и сардонически улыбнулся.
«Только не поднимать глаз, только пережить этот урок. Хитрый гад, он нас провоцирует, выбирая самые уязвимые места», — билось в голове у Гарри. Он сжал руки в кулаки, пытаясь подавить волну гнева. Повернувшись к Гермионе, он увидел, что она сидит, низко опустив голову, и её плечи вздрагивают. Староста Гриффиндора плакала. Руки лежавшие на парте, она сцепила так крепко, что побелели костяшки пальцев.
Снейп же был полностью удовлетворён. По его лицу блуждала торжествующая улыбка. Ученики замерли, боясь, как бы гнев профессора не обрушился на кого-нибудь ещё. Малфой и его приспешники торжествовали, но не рисковали открыто показывать свою радость, опасаясь, что Снейп может наказать и их.
В классе повисла гнетущая тишина. Неожиданный звук нарушил её: по замку разнёсся крик, полный боли и страдания, так кричит смертельно раненая птица. А вслед за ним зазвучала песня. Она была строгой и печальной, рваный ритм и неожиданные переходы от низкого звука к высокому, делали её похожей на погребальный плач. Таинственный голос был полон скорби и тоски.
Профессор Снейп замер на месте, его лицо застыло мертвенно-бледной маской. Плач, перейдя в тихий напев, затих. Снейп резко дёрнулся и выбежал из класса. Когда за ним захлопнулась дверь, ни один из учеников не тронулся с места и не произнёс ни звука. Никто не решался нарушить установившуюся хрупкую тишину. Прошло несколько минут, прежде чем дверь в класс открылась, и вошёл профессор Дамблдор.
— Добрый день, — поприветствовал он притихших учеников, — к сожалению, профессор Снейп не сможет продолжить урок. Какую тему вы разбираете сегодня? — обратился он к ним.
Ответом ему было молчание. Ученики смотрели на директора, но никто не вымолвил ни слова. Лицо Дамблдора посуровело.
— Мисс Грейнджер, вы староста Гриффиндора. Объясните мне, пожалуйста, что здесь произошло, — он смотрел на Гермиону.
— Мы повторяли природные заклятия, — тихо сказала она, не в силах смотреть на директора покрасневшими от слёз глазами.
— Очень хорошо, какое из них вы считаете самым опасным? — спросил Дамблдор
Гарри решил узнать, прав ли был Снейп, и поднял руку.
— Да, Гарри, — посмотрел на него директор.
— Молниевое заклятие, — тихо сказал мальчик.
— Отлично, — похвалил его Дамблдор, — но его практически невозможно освоить. Данное заклятие принадлежит к Высшему разделу Тёмной магии. На моей памяти только один ученик нашей школы пытался его освоить, но и он потерпел неудачу. Контр-заклятие неизвестно. Некоторые магические существа способны отразить его, например единороги или кентавры умеют защищаться от него, но они используют природные силы, недоступные нам. Похвально, что вы знаете о таком редком заклятии, два очка Гриффиндору.
Это немного разрядило обстановку, и до конца урока ученики писали работу по природным заклятиям, которую задал им Дамблдор. В классе было тихо, слышалсятолько скрип перьев. Директор сидел за столом, задумчиво наблюдая за ними. В конце урока он попросил всех сдать работы и, аккуратно сложив их, вышел из класса.
Снейп так и не появился. Ребята недоумевали, что могло случиться. Кроме Гарри и Рона никто из учеников не слышал таинственный голос ранее. Весь Хогвардс гудел: предположения выдвигались самые разные, одно фантастичней другого. Песню слышали даже те ученики, у которых была Гербология и Уход за магическими существами.
Вечером в гостиной Гриффиндора только и разговоров было, что о случившемся.
— Вы уверены, что голос тот же? — спросила Гермиона у ребят, когда они уединись в углу, чтобы обсудить сегодняшнее происшествие.
— Тот, абсолютно точно, — утвердительно закивал Рон, — Гарри, а письмо профессора Люпина? Ты его прочитал?
— Надо же, после урока Снейпа я совсем забыл о нём, — спохватился мальчик и вытащил из кармана слегка помятый конверт.
— Давай, сейчас почитаем, — предложил Рон. Гарри вскрыл печать и вытащил сложенный вчетверо листок.
Гарри!
Вынужден уехать, не попрощавшись. Леди Майра была столь любезна, что согласилась передать тебе эту записку. Не расспрашивай её ни о чём. Я постараюсь вернуться к Рождеству и всё тебе объясню. Прошу тебя, если леди Майра обратиться к тебе с поручением, выполни его, каким бы странным оно тебе ни показалось, и никому ни слова. Будь осторожен! Привет Рону и Гермионе.
Искренне Ваш, Ремус Люпин.
— И о чём ты не должен её спрашивать? — удивилась Гермиона.
— Интересно, какое поручение она может тебе дать, а Гарри? Гарри, очнись, ау! — Рон помахал рукой перед лицом Гарри, впавшего в глубокую задумчивость.
— Абсолютно ничего не понимаю. Сначала я сижу с ними и слушаю разговорна непонятном языке, чувствуя себя при этомполным дураком, потом получаю приглашение погостить, а теперь ещё письмо. Как же я устал от бесконечных загадок! — раздражённо произнёс Гарри. — Хотя бы один год поучиться спокойно.
— Ты вспомни прошлый год! Я уверена, профессор Дамблдор делает всё возможное, чтобы мы были в безопасности. А профессор Люпин, зная твою склонность влезать во всякие неприятности, просит тебя быть осторожнее, — попыталась успокоить его Гермиона.
— Я обязательно напишу Сириусу, может быть, хоть он что-нибудь знает, — сказал Гарри, — вот сейчас прямои напишу.
— Ладно, а мы пока с Трансфигурацией разберёмся. Гермиона, ты не могла бы мне объяснить одну вещь? — с этими словами Рон подхватил её под руку, и практически потащил к свободному столу.
Гарри честно просидел над чистым листом пергамента около получаса, но мысли никак не хотели оформляться в связанные предложения. Помаявшись какое-то время, он решил, что письмо можно написать и завтра. Рон и Гермиона увлечённо готовились к предстоящей контрольной по Трансфигурации. Гарри решил их не отвлекать и потихоньку пошёл в спальню.Мальчик, немного полистал дневник матери, пытаясь разобрать фразы, а иногда и целые страницы, которые не пощадило время. Забавные случаи из школьной жизни перемежались мыслями о его отце, воспоминаниями о последнем Рождестве, о подарках и празднике. Глаза мальчика, предательски смыкались, и он, с сожалением спрятав дневник под подушку, наконец-то позволил сну захватить его.