В воскресенье после завтрака, Гарри и Гермиона, как и договаривались, прихватив «Квинукс» и, на всякий случай, плащ-невидимку, вышли из замка и направились в сторону поля для квиддича. Убедившись, что за ними никто не наблюдает, оседлали метлу и вернулись к Хогвардсу. Добравшись до Больничного крыла, подлетели ближе к окнам и попытались рассмотреть, где Рон.
— Герми, я его нашёл! — радостно воскликнул Гарри, разглядев через стекло лежащего на кровати друга.
— Так, наклонись вперед, я попробую открыть окно, — Гарри послушно прильнул к рукояти метлы, Гермиона достала волшебную палочку — «Алохомора!» — створки окна тихо скрипнули, и ребята влетели в комнату.
Они тихонько приземлились около кровати Рона и, стараясь ступать как можно осторожнее, подошли. Друг спал. Голова была забинтована, тугие повязки сковывали грудь. При первом же взгляде на него их поразило, как он плохо выглядит: кожа на лице была совершенно прозрачной и бледной, аж до синевы, на этом фоне неуместно ярко смотрелись веснушки и выбившиеся из-под повязки рыжие пряди.
— Гарри, что с ним? Любые переломы уже давно бы зажили! — голос Гермионы переполнялся волнением.
— Не знаю, Герми. Помнишь, во втором классе мне Локонс из руки все кости удалил? Так я их отрастил за ночь. Рон здесь уже неделю, а, судя по виду, лучше ему не стало, — обеспокоено прошептал в ответ Гарри.
— Может, пойдём отсюда? Мы ему ничем не поможем, а если нас тут застанут, проблем не оберешься! — всё так же тихо сказала Гермиона, беспокойно поглядывая в сторону двери.
— Гарри, Гермиона, — раздался тихий голос, почти стон, — вы пришли! — Рон смотрел на них, приоткрыв глаза. — А я всё просил, чтобы вас ко мне пустили! Так просил!
— Тихо, тихо, Рон. Мы здесь, — успокаивающе прошептал Гарри.
— Они меня всё время пичкают этими зельями… — слова давались Рону с трудом, — я уже весь ими пропитался, — слабая улыбка тронула его губы.
— Они знают, что делают! — убеждённо проговорила Гермиона.
— Рон, мы ещё через пару дней попробуем опять к тебе пробраться, обещаю. И вообще — будем приходить, как только представится возможность. Ты, главное, не падай духом!
— Спасибо, ребята, мне тут так тоскливо… я почти всё время сплю, — также с трудом выговорил Рон.
— А что случилось на матче? — Гарри присел на стул рядом с кроватью друга.
— Если бы знать, — слабо отозвался Рон. — Когда меня сюда принесли, тут столько народу собралось… я, правда, несколько раз выключался, да и говорили они мудрёно…Судя по всему, они и сами не поняли…
— Даже Дамблдор? — удивился Гарри. За годы обучения он привык, что директор знает ответы на все вопросы.
— Гарри, кажется, кто-то идёт — надо уходить, быстрее! — прошептала Гермиона, напряженно прислушивавшаяся к звукам за дверью
— Не успеем! — ответил ей мальчик, доставая плащ-невидимку. Они явственно слышали приближавшиеся к комнате голоса. — Прячемся! — и он вместе с Гермионой, в последний момент прихватившей метлу, укрылся плащом у дальней стены палаты.
— Как чувствует себя ваш пациент, Поппи? — в комнату вошёл директор Дамблдор.
— Немного лучше, — неуверенно ответила мадам Помфри.
— Да-да, я вижу. Но пока ваши усилия пока не принесли ощутимых результатов, — директор внимательно смотрел на Рона.
— Добрый день, профессор, — прошептал ему Рон.
— Добрый день, — ответил Дамбльдор, — как себя чувствуешь?
— Как обычно, — Рон тяжело дышал, — и голова всё время болит, на свет смотреть не могу — глаза режет.
— Не знаю, профессор, что ещё можно сделать. Профессор Снейп уже несколько дней занят только мистером Уизли. Но пока ни одно зелье не помогло, — сокрушённо вздохнула мадам Помфри.
Гарри и Гермиона под плащом недоумённо переглянулись. Они не могли представить, что травма бладджером может оказаться не под силу даже Снейпу, чей авторитет в зельях был несомненен. Им было хорошо видно, какой удрученной выглядела мадам Помфри.
— Что ж, в таком случае, нам необходима помощь леди Майры, — твёрдо сказал профессор Дамблдор, — и я не приму никаких возражений, — добавил он, видя, как напряглась мадам Помфри, — сейчас речь идёт о жизни ученика Хогвардса. Я сам попрошу леди Майру посетить Больничное крыло.
— Но её методы … — начала мадам Помфри, на которую имя леди Майры, как успел заметить Гарри ещё на квидичческом поле, действовало, как красная тряпка на быка.
— Сейчас мы будем использовать любую возможность — надеюсь, это понятно? И не спорьте со мной! Я не позволю, чтобы разногласия мешали выздоровлению ученика нашей школы! — жёстко прервал её директор. — Пойдем, Поппи, наши споры утомляют мальчика, — голос директора смягчился, он посмотрел на Рона, вздохнул и направился к выходу; за ним, опустив голову, шла мадам Помфри.
— Вот-вот, скоро превратят Больничное крыло в проходной двор! — донеслось её негодующее ворчание.
Через пару минут, дождавшись, когда затихнут шаги директора и мадам Помфри, Гарри и Гермиона вылезли из-под плаща и вернулись к кровати Рона.
— Гарри, не говори, пожалуйста, никому обо мне, ладно? — тихо попросил Рон. — Я не хочу, чтобы они волновались!
— Конечно-конечно, — ответила за Гарри Гермиона, — ни слова не скажем!
— Держись, Рон! Мы, навестим тебя, как только представиться случай. Если что понадобится, попробуй передать через леди Майру. Всё, Герми, нам пора.
Но и на этот раз уйти им не удалось: за дверью опять раздались громкие голоса. Гарри и Гермиона, метнувшись к стене, торопливо укрылись плащом.
— Я хочу знать, что вы несёте с собой! — голос мадам Помфри был полон неприязни.
— Этого я вам сказать не могу! Так же, как не могу позволить вам, да и кому-либо другому присутствовать при проведении лечения! — в голосе леди Майры звучал вызов. — Это вопрос доверия. Или вы доверяете мне или нет, — она открыла дверь и хотела войти в комнату, но дорогу ей преградила рассерженная фельдшерица.
— Доверять? На каком основании? — язвительно осведомилась она. — Вы и вам подобные способны на что угодно! Все знают, как вы ненавидите нас! — она отчётливо выговаривала каждое слово.
И тут леди Майра сделала самое неожиданное — рассмеялась своим мелодичным смехом.
— Ненавидим?! Как вам могло прийти такое в голову? Разве можно ненавидеть жизнь? Мы любим жизнь во всех её проявлениях и всегда защищаем её! Тот, кто ненавидит жизнь, — несчастнейшее существо на свете. Я никогда не могла представить себе, что встречу в храме знаний подобную дремучесть! А теперь пропустите, меня ждёт работа, — она легко обошла мадам Помфри, которая застыла, хватая ртом воздух, и решительно направилась к кровати Рона, легко махнув рукой в сторону двери. Та захлопнулась прямо перед носом хозяйки Больничного крыла.
— Добрый день, мистер Уизли! О, над вами здорово поработали! Прошу не понимать мои слова буквально, но сейчас вы больше похожи на бледную тень, чем на самого себя. Уверяю вас, это дело поправимое, — она поставила на тумбочку возле кровати Рона небольшую плетёную корзинку, которую принесла собой. — Нашей первой задачей будет избавить вас от головной боли. На редкость неприятная штука! — леди Майра принялась аккуратно разматывать бинты на голове Рона. — Не ожидала от вас, мистер Поттер и мисс Грейнджер, такого явного пренебрежения порядками Больничного крыла, — как бы, между прочим, заметила она, продолжая удалять повязку, — если вам так хотелось навестить мистера Уизли, стоило хотя бы закрыть за собой окно. Прошу вас, не надо делать вид, что вас здесь нет, — голос её звучал строго, но, когда она взглянула на них, ребята увидели уже знакомые искорки смеха в её глазах.
Они сняли плащ-невидимку, и остались стоять у стены, не зная, то ли улететь сразу, то ли остаться.
— Ваша забота о друге похвальна, — продолжала между тем леди Майра, внимательно изучая лоб Рона и накрывая рукой украшавший его внушительный синяк, — но правила моего лечения не допускают присутствия посторонних. Поэтому я прошу оставить нас с мистером Уизли наедине.
— Простите, леди Майра, — внезапно севшим голосом сказал Гарри, — можно нам будет через пару дней ещё раз навестить Рона?
— Конечно, я сама приведу вас сюда. А пока прошу предоставить мне заботу о мистере Уизли, — леди Майра кивнула, давая понять, что разговор закончен.
— Спасибо, леди Майра, — поблагодарила Гермиона и неожиданно выпалила, — мы вам доверяем.
— Благодарю, мисс Грейнджер, — леди Майра внимательно посмотрела на девочку, — ваша искренность делает вам честь.
Ребята подошли к окну, которое действительно было приоткрыто, взобрались на подоконник, оседлали метлу и улетели. Леди Майра посмотрела им вслед. Окно под воздействием её взгляда закрылосьсамо собой, на нём появилась плотная непроницаемая штора. В комнате сгустились сумерки. Преподавательница сняла руку со лба Рона и негромко произнесла:
— Превосходно! Сейчас, мистер Уизли, вы, как и полагается примерному пациенту, примете лекарство и немного поспите, — она достала из корзинки продолговатую коробочку. Щёлкнул замок, и комнату наполнило множество маленьких светящихся точек. Мальчик в изумлении смотрел на них.
— Это ночники, надо дать им время освоиться здесь, — крошечные точки разлетелись по всей палате. Часть из них осела на стенах, шторе, а часть вилась вокруг леди Майры. Комната наполнилась тихими звуками, напоминавшими стрекотание кузнечиков.
Следом из корзинки появилась фляга из тёмного стекла. Леди Майра открыла её и начала наливать жидкость в резной деревянный стаканчик, тихо нашёптывая над ним. Резкая головная боль обострила слух мальчика, и он чётко слышал каждое слово:
Пчела дала нектар цветка,
А дерево — свой сок.
Ручей волшебный — озорства
В кувшинке мне принёс.
Немного снежной чистоты
Скатилось с горных круч,
От солнца, с синевы небес
В дар получила луч.
В котёл всё это собрала,
Скрутив в водоворот.
Развеет боль и чары зла
Мой вересковый мёд.
— Так, теперь надо немного подсластить зелья, которыми вас напичкали, — леди Майра протянула ему стаканчик, до краёв наполненный жидкостью, остро пахнущей цветущим лугом. Рон, за время болезни уже привыкший к тому, что его поят всякой гадостью, заранее поморщился, но мужественно выпил всё до капли. На вкус жидкость походила на разведённый мёд или варенье — или на то и другое вместе, и ничего вкуснее этого напитка Рон никогда раньше не пил.
— Отлично, мистер Уизли, а теперь я прошу вас лечь и потихоньку вслух считать ночников, которые будут летать вокруг вас. Договорились? — в глазах леди Майры отражались огоньки. Рон кивнул. Говорить не хотелось, и он нехотя начал считать ночников, затеявших хоровод перед лицом.
— Один, два, три, четыре, пять… шесть… семь… восемь… — паузы становились длиннее, глаза мальчика предательски смыкались. Острая боль в затылке, измучившая его за эти дни, притуплялась, и спустя несколько мгновений он спал.
— Что ж, ситуация оказалась проще, чем я ожидала, — тихо сказала леди Майра, глядя на улыбавшегося во сне Рона, — теперь надо позаботиться, чтобы сон продлился как можно дольше!
Она достала из корзинки мешочек и высыпала себе на ладонь немного оранжевого порошка, наклонилась над Роном и легко дунула на порошок. Оранжевое облачко на секунду окутало лицо спящего, но почти тот час исчезло.
— Спите спокойно, мистер Уизли, самое необходимое для вас сейчас — хорошие, добрые сны, — прошептала она.
Рону снилось, что он вместе с Гарри летает на «Квинуксах» над полем. Чистое лазоревое небо, залитое солнечным светом. Метла в руках слегка вибрирует от скорости, пьянящее чувство полёта кружит голову. Спешить никуда не нужно — ни занятий, ни тайн, просто хороший день. Рядом с ними появляется леди Майра.
«Полетаем наперегонки?» — весело спрашивает она, и они несутся над Запретным лесом. Серебристый смех леди Майры… ковёр, дразня, как бы нехотя покачивается. Гарри смеётся, обернувшись к нему. Ветер треплет его чёрные волосы, солнечные блики ярко вспыхивают на стеклах очков. Рон стремится догнать друга, ему это почти удается. Вот они летят параллельно. Свист потока, вибрация метлы, ощущаемая всем телом.
«Давай, Рон! Догоняй!» — кричит Гарри, вырываясь вперёд. Рону удаётся немного обогнать друга, потом ещё чуть-чуть — и он уже видит замерший в отдалении ковёр леди Майры и её саму — улыбающуюся: тёмно-зелёная мантия, рыжие косы, голубые глаза — её губы двигаются, она что-то говорит, но ветер относит слова. Ощущение счастья, такого всеобъемлющего, захлестнуло мальчика. Неожиданно ему удаётся расслышать, что говорит леди Майра.
— …не совсем обычное волшебство. Бладджеры не были заколдованы, об этом вам уже известно. В данном случае использовались самые древние магические ритуалы, и в результате ничего, что мертво, не может помочь, напротив, лишь ухудшает его состояние, — голос леди Майры почему-то звучит тревожно.
«О чём это она? — удивился Рон. — Мы же просто летаем!»
— Вы абсолютно уверены? — голос профессора Дамблдора доходит до Рона как сквозь вату. Но директора нет в его сне, откуда же голос? Видение начинает растворяться. Приоткрыв глаза, Рон сквозь серую пелену видит огоньки ночников, хороводом вьющихся над его лицом.
— Только отданное по доброй воле живое, принесёт ему выздоровление. Идёмте, я всё объясню, — голос леди Майры становится ближе, — спите, мистер Уизли, — ласково шепчет она, проводя рукой по его волосам, и Рон немедленно проваливается в сон, возвращаясь к прерванному полёту с Гарри над залитыми солнцем верхушками деревьев Запретного леса.
— Интересно, почему мадам Помфри так неприязненно относится к леди Майре? — спросила Гермиона, делая вид, что читает очередной толстенный фолиант. Ребята сидели в библиотеке, куда им пришлось уйти, чтобы немного побыть вдали от шума гриффиндорской гостиной. Вернувшись из Больничного крыла, они первым делом рассказали близнецам и Джинни, что у Рона всё в порядке, но к нему можно будет только через два дня. Ни о тревоге Дамблдора, ни о том, что теперь Рона лечит леди Майра, они не упомянули, так же, как и об истинном состоянии здоровья их брата.
— Действительно — очень странно, — отозвался Гарри, вспоминая поведение мадам Помфри на квидиччном поле, — хотя, тебе, наверное, тоже не понравилось бы, если кто-нибудь поставил под сомнение твои знания.
— Леди Майра помогала Рону — не думаю, что она хотела обидеть мадам Помфри, — возразила Гермиона.
— Хотела — не хотела, ты же сама слышала, как они спорили в палате Рона. Не будь распоряжения Дамблдора, мадам Помфри леди Майру и близко к нему не подпустила бы, — Гарри говорил, не поворачиваясь к Гермионе, они и так уже привлекали внимание других учеников, занимающихся в библиотеке. Мадам Пинс, восседающая на своём возвышении, неодобрительно посмотрела на них поверх очков. Но репутация Гермионы как самой читающей ученицы в Хогвардсе, пока спасала положение.
Ещё по дороге из Больничного крыла Гермиона пыталась строить догадки о методах лечения, альтернативных зельям и заклинаниям. Придя в библиотеку, она сразу нашла несколько книг по истории магического врачевания и нервно листала страницу за страницей, явно не понимая ни слова из того, что там написано. Перед Гарри был открыт не менее толстый том: «Самые громкие скандалы и происшествия на матчах по квиддичу. Факты и легенды». Его интересовало, что могло случиться с бладджерами на злополучном матче со Слизерином. Результатов расследования мадам Хуч и профессора Флитвика никто не знал. Вопреки обыкновению, ни директор, ни профессор МакГонагалл не сделали никаких объявлений. Это порождало массу слухов, циркулировавших по Хогвардсу, и становившихся фантастичнее день ото дня.
— Нет, нет и нет! И не убеждайте меня! — дверь в библиотеку резко распахнулась и в библиотеку, отчаянно жестикулируя, ворвалась мадам Хуч, следом за ней семенил профессор Флитвик.
— Уверяю вас, как только мы проверим, ситуация разъясниться, — пыхтя от напряжения, крошечный профессор старался не отставать от преподавательницы полётов.
— Этого Не Может Быть! — отчеканила мадам Хуч, буквально подлетев к столу мадам Пинс.
— Но директор… — жалобно пробормотал ей вслед профессор Флитвик.
— Нам нужно в секцию Древнейшего запрета, — громко заявила мадам Хуч, профессор Флитвик испуганно пискнул и нервно оглянулся по сторонам, мадам Пинс заметно побледнела. Гарри и Гермиона обратились в слух, чтобы не пропустить не словечка из сказанного.
— Основание? — подозрительно спросила Библиотекарь Хогвардса, удивительно быстро оправившаяся от потрясения.
— Решение директора школы, — ответила мадам Хуч, и сложенный вдвое лист пергамента лёг на стол перед мадам Пинс.
— Что ж, в таком случае, — тщательно изучив документ, она неодобрительно поджала губы, обвела взглядом сидевших в зале учеников, — прошу учащихся покинуть помещение. До завтрашнего дня библиотека закрывается.
Выйдя вместе со всеми, Гарри потянул Гермиону в тень коридора.
— Как думаешь, это имеет отношение к Рону? — шёпотом спросил мальчик.
— Ох, хочется верить, что да. Установив причину, они узнают, как лечить, — наставительно сказала она.
— Так, сейчас нам ничего выяснить не удастся. Пойдём в башню, у меня ещё куча несделанных заданий осталось.
— А мне надо первокурсникам помогать. Гарри, неужели и мы были такими глупыми?
— Ты-то уж точно была умнее всех! — улыбнулся мальчик.
— Ты специально так говоришь, чтобы меня подбодрить! — ответила Гермиона, но было видно, что ей приятна его похвала.
— Не зря же тебя назначили старостой! — шутливо отозвался мальчик, и они направились в Гриффиндорскую башню.
Вечером, когда, сделав уроки, Гарри поднялся в спальню, ему пришла в голову мысль: может быть, в дневнике матери есть упоминание о Секции Древнейшего Запрета? Не могли же Мародёры оставить без внимания такую загадку замка? Мальчик достал дневник и начал просматривать его, страницу за страницей. Неожиданно глаз резануло слово: «Убийство». Гарри внимательно стал вчитываться в текст. Строчки практически стёрлись, но он терпеливо разбирал букву за буквой.
…июня 19.. года. Сегодняшнее утро началось с жуткой новости. Оказывается, вчера вечером в Запретном лесу произошло убийство. Некоторые поговаривают, что дело не обошлось без Некромантии и Запрещённых заклятий. В школе полным-полно Авроров, во главе с их начальником, Дикоглазом Хмури. Но сенсацией стал просочившийся слух, что якобы убитая — родственница Снейпа, мало того, якобы он — главный подозреваемый…
Гарри тупо уставился на страницу, осмысливая прочитанное.
«Вот это да! — потрясённо подумал он. — Снейп, ещё учась в школе, был обвинён в убийстве, да, к тому же, своей родственницы!» Мальчик вернулся к чтению.
…как бы я к нему не относилась. Поговаривают даже о скандале в кабинете директора школы, но думаю, это чепуха! Джеймс разделяет моё мнение, Ремус, как всегда, молчит, а Сириус, и, что стало для меня неожиданностью, Питер — в восторге. Они считают, что Снейп точно мог совершить такое злодеяние. И как я ни пыталась их переубедить, ничего не получается! Два упёртых Мародёра!
…июня 19.. года. Вчера вечером Дикоглаз Хмури официально предъявил обвинение Снейпу. Вся школа пребывает в шоке. Его отправили в Азкабан! Ужасно, его там продержат до суда как особо опасного преступника! Я видела, как его увозили. Он выглядел таким спокойным, бесстрастным. Директор тоже был в холле, и я слышала, как Снейп ему сказал: “Никогда Вам не прощу её смерти и не забуду, что Вы позволили им увезти меня!” Что же такое творится?
Гарри захлопнул дневник, не в силах читать дальше. Он и представить себе не мог, что профессор Снейп сидел в Азкабане.
«Интересно, как ему удалось оправдаться? — недоумевал мальчик. — И кто же на самом деле убийца?».
Гарри решил посмотреть в библиотеке подшивку старых выпусков «Ежедневного Оракула». Громкое преступление, заточение ученика школы в Азкабан — это не могло пройти незамеченным. Должны были остаться какие-то статьи, заметки, может, даже решение суда. Он пролистал дневник до конца, но больше в нём не было ни слова о судьбе Снейпа. Гарри спрятал своё сокровище в обычное место — под подушку — и лёг спать, взбудораженный открывшимися фактами из жизни профессора.