— Итак, начнем урок, — нежным и завораживающим голосом сказала Кэрри. — Сначала я бы хотела познакомиться с классом. Ребята, пожалуйста, представьтесь по очереди.
— Рональд Артур Уизли, — поднялся во весь рост Рон. — Потомственный волшебник в пятнадцатом поколении, обладатель специального Приза за служение школе, будущий член сборной по квиддичу. Два раза приносил победу своему факультету по очкам в кубке школы…
— О, господи! — прошептала Гермиона и дернула Рона за руку, отчего он буквально плюхнулся обратно на свое место.
Гарри неторопливо встал и прокашлялся.
— Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил, — твердым и уверенным голосом произнес он. — Гроза Вольдеморта, бич черных магов, покоритель василисков и находящий камни, освободитель невинно заключенных и борец за справедливость во всем мире…
От такого внушительного списка Тревор, точнее Джастин Финч-Флетчли, даже квакнул на весь класс, чего раньше не умел. А Гарри продолжал рассказывать…
— …самый молодой ловец в школьной команде за последние сто лет, самый юный волшебник, чье фото украсило обложку «Ведьмополитена». Каждый год приношу победу своему факультету и школьной команде по квиддичу в кубке школы. В совершенстве владею серпентарго и еще двумя диалектами змеиного языка…
— Да что же это такое, — прошипела Гермиона и принялась усаживать Гарри обратно. Но тот продолжал зачитывать список своих достоинств.
— …победитель Тремудрого Турнира… отстань, Гермиона… будущий капитан сборной Гриффиндора по квиддичу…
После такого выступления все поняли, что Гарри им не переплюнуть, и поэтому представлялись просто по имени-отчеству.
— Хорошо, — Кэрри закрыла классный журнал и вытащила из-под полы дорогого пиджака волшебную палочку. — Сегодня мы будем проходить, как сохранить свой внешний вид неизменным в любых условиях. Например, хорошо уложенная прическа может распасться, если…
— Простите, — перебила ее Гермиона, — но какое это отношение имеет к защите от темных сил?
— Гермиона, не перебивай учителя, — сердито отозвался Рон.
— Мисс Хью лучше знает, как вести урок, — одернул подругу Гарри.
А дальше посыпалось одно за другим.
— Если ты такая умная, то иди и сама рассказывай.
— Мисс Хью только начала объяснять материал.
— Яйца курицу не учат.
— Не лезь в пекло вперед батьки.
— Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь.
— Не учи ученого.
— Не спеши в лепеши.
— Не обгоняй.
А когда все успокоились, выяснилось, что Гермионы-то уже и нет. А когда она ушла, никто и не заметил.
— Какая-то Гермиона странная, — заметил Рон вполголоса. — Я не понимаю, как можно не любить мисс Хью. Она же просто замечательная!
— Конечно, — мечтательно произнес Гарри, не сводя восхищенного взгляда с преподавательницы. — Знаешь, Рон, мне кажется, помимо всего того, что мы видим, мисс Хью умеет еще много чего. Например, вдруг она умеет летать…
— …или читать мысли…
— …или фехтовать…
— …водить машину…
— …ездить на лошади…
— …сражаться верхом…
Тут они замолкли и в восторге уставились на мисс Хью. Однако она как ни в чем ни бывало продолжала рассказывать, какие способы борьбы с морщинами она знает. Лаванда и Парвати сидели и тихо млели от ее рассказа. Симус Финниган записывал каждое ее слово и охал, когда ошибался в одной букве. Дину Томасу наконец-то удалось расколдовать себя обратно после Уменьшающего заклятия Рона, и он немедленно бросился за карандашом и пергаментом, чтобы запечатлеть неземную красоту мисс Хью на бумаге. Тревор (а на самом-то деле Джастин Финч-Флетчли) сидел и, вытаращив глаза, самым неприличным образом таращился на преподавательницу. Впрочем, ему это было простительно — у жаб всегда выпученные глаза, как будто они куда-то таращатся…
— А что это мы ничего не записываем? — спохватился Рон. — Гарри, ты успел запомнить, что мисс Хью сказала насчет удлиннения ресниц?
Когда урок закончился, никто не хотел уходить. Как же хотелось остаться в этом кабинете, где за неполные полтора часа в результате используемых мисс Хью заклинаний стены покрылись толстым слоем помады, ресницы у старого макета черного мага вытянулись примерно на два фута, а в ушах появились аккуратно проколотые дырочки! Доспехи старого рыцаря, зачем-то перенесенные на время в кабинет, обзавелись модным голубым костюмом и эластичными колготками. Пивз, по неосторожности залетевший к ребятам во время урока (наверное, тоже полюбоваться на мисс Хью — прим. авт.), завывая, в ужасе вылетел сквозь стену после того, как срикошетившее заклятие укладки волос на магические бигуди попало прямо в него. Профессор Флитвик, заглянувший во время урока попросить несколько кусочков мела, был так поражен способностями мисс Хью вести урок, что остался посидеть и посмотреть на то, как проходит занятие. Через полчаса он вывалился из кабинета в состоянии полной невменяемости — так поразила его новая преподавательница. Единственные слова, которые от него удалось услышать, были «я еще никогда такого не видел…»
А под дверьми уже стояли пятикурсники-слизеринцы, ожидавшие своей очереди, чтобы попасть на урок мисс Хью. Впереди всех стоял Малфой с охапкой красных роз, которые, видимо, наколдовал тут же. Рон не был бы Роном, если бы не начал самым неприличным образом хохотать.
— Что ты ржешь, Уизли? — обиделся Драко. — Я собираюсь преподнести эти чудесные цветы нашей новой преподавательнице, несравненной мисс Хью.
Гарри поперхнулся.
— Малфой, уйди с дороги, — несколько угрожающе сказал ему Гарри. — Жаль, что мисс Хью ведет уроки и у Слизерина.
— Мисс Хью! — вдруг неистово завопил Драко, моментально забыв про Гарри и всех остальных, поскольку бросился к вышедшей из кабинета преподавательнице. — Позвольте вашему покорному рабу Драко Малфою преподнести вам сей скромный букет этих нежных цветов.
Челюсть Гарри со стуком бухнулась на пол. Кажется, Драко окончательно спятил.
— Подлизываешься, Малфой? — усмехнулся Рон. Но слизеринец не обратил на него никакого внимания.
— Мисс Хью, о, мисс Хью, — продолжал рассыпаться в любезностях Драко. — Я непередаваемо счастлив, что вы будете вести у нас защиту от темных сил…
— Давай, давай, — пробурчал Рон. — Надеюсь, мы полюбуемся на тебя в колготках и с накрашенными ресницами…
Мисс Хью же мило улыбалась, глядя на подаренные ей розы. Правда, попытавшись их понюхать, ей пришлось усиленно сдерживаться, чтобы не чихнуть. «Кажется, у нее аллергия на цветы», — с огорчением подумал Гарри. Он как раз думал — что ей лучше подарить — заколдованные ландыши, собранные во второе полнолуние сентября в Запретном лесу на поляне, окруженной девятью оборотнями, тремя пауками и семью кентаврами, или лучше просто выпросить у профессора Спаржеллы пяток-другой Говорящих тюльпанов.
— Спасибо, Драко, — от улыбки мисс Хью Малфой растерянно улыбался (совсем как Невилл Лонгботтом) и бессмысленно хлопал глазами. — Ну что, проходите, проходите… Ах да, — она нашла взглядом Гарри, и ее красивые изумрудные глаза проникли ему в душу, отражаясь в его сознании и выжигая там след, от которого у него всегда будет щемить сердце в те моменты, когда он будет вспоминать о Ней. — Гарри и ты, Рон, зайдите ко мне как-нибудь на днях… лучше всего вечером, хорошо?
У Малфоя был такой растерянный и несчастный вид, что всем гриффиндорцам даже стало его жалко. Он хлюпнул носом и жалобно поглядел на Гарри.
— Вечно везет Поттеру и Уизли, — обреченно произнес он и достал из кармана носовой платок с вышитыми на нем инициалами Д. М., чтобы утереть одинокую слезу. — Почему меня не пригласили к мисс Хью как-нибудь вечером?
— Ну не волнуйся ты так, — успокаивающе сказал ему Рон. — Может, как-нибудь вечером тебя пригласит профессор Спаржелла…
Это было уже слишком. Малфой вспомнил про семейную гордость и, позабыв про палочку, с воинственным кличем кинулся на Рона.
Через полчаса Гарри покинул больничное крыло, куда они вместе с Гермионой отвели Рона и Малфоя, покрытых ссадинами и синяками. Надо сказать, что и Рон, и Драко выглядели чересчур счастливыми, поскольку мисс Хью, с неподдельным интересом наблюдавшая за дракой, напоследок сказал им, что «шрамы украшают мужчину». Из-за этих слов Гарри пришлось применить Замораживающее заклинание и призвать на помощь Гермиону, так как самостоятельно идти лечиться ни Рон, ни Драко не хотели.
Зайдя в гриффиндорскую гостиную, Гермиона тихо охнула. Все стены были завешаны изображениями Кэрри Хью. В основной массе, они были подвижными — здесь уже постарался Колин Криви. Его фотографии висели рядом с картинами, вышедшими из-под кисти Дина Томаса. Отовсюду на ребят глядела мисс Хью — улыбающаяся, подмигивающая, откидывающая челку со лба, посылающая воздушные поцелуи, обмахивающаяся веером и тому подобное. Понятное дело, что все гриффиндорцы сидели в гостиной и таращились на мисс Хью, напрочь позабыв про домашние задания. Гермиона, ужаснувшаяся открывшемуся ей зрелищу, но, понимая, что бороться бесполезно, ушла готовиться к занятиям к себе в спальню.
С этого дня Хогвартс перестал быть похож сам на себя. Все думали только о мисс Хью; все события вертелись только около нее. Ни один урок не обходился, чтобы не привести в пример уроки мисс Хью, ни один преподаватель не мог не упомянуть о ней хотя бы раз в двадцать минут. На всех завтраках, обедах и ужинах главным действующим лицом была Кэрри. Она беззаботно и весело болтала с девочками, улыбалась и подмигивала мальчикам, кокетничала со старшекурсниками и порой даже с Хагридом; всегда первой оказывалась на месте происшествия независимо от того, что случилось — прорвало ли трубу в туалете Плаксы Миртл, привезли ли новую партию духов в Хогсмид или Равенкло устраивает у себя грандиозную вечеринку. Но если в первом случае она, стоя в сторонке, волновалась, как бы вода не затопила ее кабинет с уникальной коллекцией вечерних платьев, то во всем остальном она была центром внимания.
В общем, абсолютно все в Хогвартсе в скором времени полюбили Каролину, или, как она сама просила называть себя, Кэрри. Все, включая Аргуса Филча, который смахивал пылинки с ковриков, по которым обычно ходила мисс Хью, и не исключая Дамбльдора, который каждое утро приветствовал Кэрри, выпуская из палочки целую стаю фениксов, чем немало задерживал начало завтрака. Но из-за этого незначительного факта никто не огорчался — всем было приятно видеть, что их несравненная мисс Хью счастлива.
Все были довольны жизнью. Все, кроме одного человека — Северуса Снейпа.