Орлы летают одиноко, бараны пасутся стадами.
Ф. Сидней
Вчерашний день был так тяжел, что, едва Гарри добрался до кровати, его голова легла на подушку, и тело растворилось в орде сладостных ощущений. Целую ночь он беспокойно ворочался на кровати, а теперь, под утро, лежал под одеялом, свернувшись крендельком. Вскоре ему пришел сон, но не кошмарный сон:
За окном снег образовывал сплошную белую сетку, а внутри солнце заливало замок до самых краев. Гарри полусидел на диване в гриффиндорской гостиной, ловя мух волшебной палочкой и отправляя их в горящий камин. В одном из кресел молча сидел профессор Люпин, наблюдая, как языки пламени смертоносно лобзают дрова: определенно, за этими языками нужен глаз да глаз. Гарри отправил в камин последнюю муху, встал с дивана, со вздохом плюхнулся на крупное, оббитое бархатом и украшенное искусной резьбой кресло, и внимательно оглядел бывшего преподавателя защиты от темных искусств: Люпин имел очень сосредоточенное и серьезное лицо с русыми, поддернутыми сединой растрепанными волосами, его лоб был изборозден морщинами, хотя на вид ему было тридцать, которые придавали ему еще более внушающий вид. Капюшон обыкновенной мантии был наполовину одет на голову, завершали наряд черные брюки, на которые была наброшена мантия, чуть приспущенная с плеч. Наконец, Люпин оторвал созерцание от языков в камине, и Гарри на лету поймал немигающий взгляд, которым профессор на него уставился.
— Обратись сюда, Гарри, — промолчав еще немного, молвил он.
Тут Гарри заметил в пальцах профессора какой-то предмет — это была старая книга, вероятно, больше, чем восемь столетий, время старых. Она имела зеленое изношенное покрытие и была в совершенном состоянии, как будто кто-то заботился о ней. На обложке красивыми шоколадно-белыми буквами было написано «Факты о Косом». Было совершенно не ясно, почему Люпин вдруг заинтересовался историей переулка.
— А теперь слушай внимательно, — Люпин многозначительно поднял в воздух чей-то указательный палец и заговорил: «Существует организация магов с названием Орден Феникса, я тоже являюсь его членом. На протяжении долгого времени мы старались держать нитратную сторону, но вот как-то раз…»
Через полчаса Гарри постепенно заснул в своем сне и проснулся по-настоящему.
В его ушах все еще пел магический писк, а в голове скопилась куча проблем. Гарри встряхнулся, поправил заспанные волосы, протер очки кулаками и выбросил Люпина с Орденом Феникса из головы. Первым уроком были сдвоенные зельеварения, а Гарри не хотел получать наказание очками.
Кабинет профессора Снегга был местечком не из приятных: стены были увешаны полками, где рядами стояли стеклянные банки всех размеров с различными мертвыми существами, замаринованными в них. Под потолком кабинета были подвешены какие-то веники, во многих из которых без труда угадывались ингредиенты для зелий. Все эти вещи неприятно рябили глаз неподготовленного человека.
Назойливую мыслю о мытье волос, которая тревожила его последние семь лет, профессор гнал в шею. Он с удовлетворением вспоминал, как карие глаза очередного первокурсника, в первый раз пришедшего на зелья, обалдело оглядывают мрачное заведение. Пока он сам один прятался в своем кабинете и знал, что никто не может его видеть, он внезапно улыбнулся той ухарской улыбкой, с какой снимал очки с Поттера, и его внезапное поведение стало не таким уж внезапным. Затем Снегг поднял руку и пошевелил пальцами: это были тонкие, длинные пальцы, пальцы музыканта; казалось, у профессора в подземельях стоял рояль, или, на худой случай, пианино, а может быть, он просто очень много мыл пробирки. Снегг медленно, крекчя, поплелся к окну. Но тут прозвенел звонок, в класс вошли слизеринцы и гриффиндорцы, усаживаясь на свои места. Снегг заскользил между рядами закопченных котлов и учениками, приподнял руку ровно настолько, чтобы одарить их убийственным взглядом, и начал диктовать. Потом профессор продолжил диктовать, по ходу прибавляя баллы Слизерину и шумно снимая их с Гриффиндора, делая вид, что не замечает проделок своего факультета, но влетевший в класс всклокоченный Гарри не дал его рту закрыться. Недолго думая, лицо Снегга приняло язвительное положение.
— Поттер, — устрашающе зашипел профессор зельеделия, — ещё раз, и я приложусь к вам! За ваше возмущающее опоздание я снимаю с Гриффиндора сто очков, — источая сквозь зубы ядовитые пары, злобно добавил он.
Гарри очень хотел, чтобы любой студент мог забирать очки вместо несправедливых учителей. Гарри забрал бы миллион очков у Слизерина, подумал он, свирепо глядя на Снегга. Гарри кивнул ноздрями и выпучил лицо от злости, но он не хотел позволить Снеггу победить в этом раунде. Профессор обратился ко всему классу:
— Можете поблагодарить Поттера за то, что в наказание ему я устрою всем вам контрольную работу. Оценки будут выставлены, как в С. О. В. Е. Она у вас еще будет в следующем курсе.
Гарри поправил очки и бегом сел на свое место. По лицам учеников медленно разливалось кислое выражение. У Симуса от удивления глаз чуть не выпал.
Снегг огляделся вокруг. Он выглядел смертоносным. Его лицо обрамилось занавесями из скользких черных волос.
— Каждый из вас за урок должен приготовить восемнадцать зелий. Их названия на доске. Приступаем, — с резкой сухостью в голосе приказал он, все еще источая ядовитые пары сквозь зубы.
Гарри и Рон почти кипели из-за того, что Малфоя с ними не было, за ними, он был тем, из-за кого котёл начал весь шипеть, и Гарри размышлял о том, что Снейп очень редко был справедлив к Гриффиндору. Если это так, Гарри понимал, он был бы в самом деле напуган, но сейчас, он сидел, лениво таращась на свой котёл. Ни много ни около через час пятнадцатое зелье Гарри стало иссиня-белым, но тут он заметил, что тормозящее зелье под номером один в котле Невилла стало приобретать опасноватый оттенок вороного крыла. Снегг опасливо покосился глазами на Невилловский котел, откуда уже пошли пузыри, и прорычал:
— Лонгботтом, сколько белых кореньев нужно было ввести в кастрюлю?
Когда вопрос дошёл до Невилла, тот понял, что сильно дрожал.
— Ч-четыре, п-профессор, — тихо заикаясь, робко сказал он.
Снегг ехидно скрючил правый глаз:
— Лонгботтом, может, вы постараетесь собрать свои мозги в единую кучу?
Невилл всхлипнул. Снегг встал, смотрясь гораздо внушительнее.
— Похоже, Лонгботтом, вы уже успели где-то выпить тормозящего зелья, — ехидно прошипел он, — и теперь соображаете еще туже, чем обычно.
Частота всхлипываний Невилла повысилась.
Снегг кинул взгляд в часы и ухмыльнулся:
— Лонгботтом, я даю вам ровно одиннадцать минут, чтобы вы привели ваше зелье в надлежащий порядок.
— Да, профессор… — робко сказал Невилл, чувствуя себя глупо, но утерпел от желания сказать, что он думает, что ингредиенты и пропорции были правильны. Гермиона одарила Невилла сочувственным взглядом. Снегг повернулся к классу спиной так, что не стало видно его задней части.
Гарри увидел, что Херимона, как называл ее Виктор Крум, пододвинулась поближе к Невиллу и что-то горячо зашептала ему на ухо.
— Мисс Грейнджер, будьте любезны, уберите ваше тело от котла Лонгботтома, — вкрадчиво произнес Снегг, не поворачивая спины.
Гермиона залилась румянцем и хотела сказать Снеггу, что она о нём думает, но она привыкла только приносить очки Гриффиндору и была уверена, что он об этом знал. Гарри и Рон, поднимавшие вещи с пола, испытывали те же чувства, но не остановились, тем не менее желая Снеггу случайно смешать полынь и асфодель и заснуть на следующую тысячу лет и даже больше, но Снегг знал свой предмет и
что в зельях было далеко несовместимо. Губы алхимика закрутились в триумф, когда он повернулся к ним.
В конце урока Снегг после недолгих раздумий похвалил слизеринцев:
— Мисс Паркинсон, мисс Забини, плюс по баллу каждому, — голос Снегга звучал едва слышным шёпотом. Он не мог быть громче.
Гарри в это время соскребал с котла останки пятнадцатого зелья.
— Бумажечки с вашими оценками лежат у меня на столе, — пробубнил Снегг. — Самые плохие оценки получают Поттер и Лонгботтом. Лонгботтом получил нижайшую оценку, а Поттер немного повыше его. Самую лучшую оценку получают Грейнджер и, конечно же, мистер Малфой, — Снегг перестал бубнить и крючковатым взглядом указал на дверной выход.
Ещё с меньшим энтузиазмом студенты начали поднимать вещи с пола, выправлять стулья и возвращать книги на их собственные места. Профессор развернулся на шпильках, и полы его мантии неистово взметнулись вверх, напоминая собой чуть помятую летучую мышь. Он скрежетал зубами так громко, что был слышен металлический лязг. Если Снегг и мог выглядеть более устрашающе, это было теперь, но Гарри было всё равно. Снегг брезгливо закатил губу и повернулся, чтобы уйти. Его черная клоака опять вздулась сзади.
Гарри собрал учебники, выбросил останки зелья в мусорное ведро, забрал оценочную бумажечку и направился к выходу. Выйдя из кабинета и встав рядом, он с пристальным вниманием осмотрел свою оценку. Там кончиком Снегга была написана буква «Д». «Интересно, — подумал про себя Гарри, — что бы это значило?»
— Гермиона, а что у тебя? — мертво, без всякого намека на кажущуюся индиффирентность, спросил Гарри.
Девушка гордо показала ему. Гарри посмотрел и увидел бумажечку с буквой «В».
— «В», кстати говоря, означает «влучшейсторонеотвсехоченьдалекостояще», — пояснил невесть откуда взявшийся Фред с Джорджем рядом со всеми, оторвав свой взгляд от Гермиониной бумажечки. — Так что поздравляю тебя, Гермиона.
Девушка зарделась и немного покраснела. Тут к столпившейся группе подошел Невилл.
— Где ты был? — строго спросил у него Гарри.
— Задержка… — пролепетал Невилл еле слышно.
— У МакГонагалл? — снова спросил Гарри, ткнув в него первым попавшимся под руку предметом.
— …М-м-м…у профессора Снегга, — прошептал тот, — он наказывал меня очками…
— А-а… — понимающе затянул Гарри.
— И еще он дал мне вот это, — Невилл показал всем свою бумажечку с написанной там буквой «Х», — и сказал, что это по шкале оценок стоит в самом низу.
Джордж и Фред понимающе переглянулись и синхронично произнесли:
— Пусть лучше тебе Гермиона скажет, что это означает. А знаешь, Гарри, тебе не очень повезло. Эта оценка — почти самая худшая, — тут Джордж сказал, что это означает, и Гарри стало немного не по себе. Гермиона отвела Невилла в сторонку, и что-то холодно зашептала ему на ухо. Невиллу понадобилось много времени, чтобы поверить в то, что он только что услышал. Его лицо и уши окрасились ярко-красными, и он потерял обморок. Гарри тем временем думал, не может ли Снегг быть членом Ордена Феникса. Его друзья находились в молчаливом недоумении.
— Я…я не верю этому… — задыхался Рон, когда они преодолели лестницу и пошли в коридору.
Даже Гермиона была в затруднении:
— Он действительно…пытался…
— Помоги ему… — сказал Гарри, глаза которого были широко раскрыты.
— …обратная… психика… — предполагала Гермиона, на что Гарри кивал.
— Я не совсем понимаю его цель, — сказал Рон.
— Но почему тогда он…
Тысячи мыслей мешали им найти ответ.