Глава 17
Драко и Эрна углубились в джунгли. Гора Агунг осталась далеко позади. Чем дальше они шли, тем гуще становилась тьма, под ногами захлюпало, и вдобавок ко всему, вновь пошел дождь. Устроившись в переплетении лиан, искатели криса моментально уснули, даже во сне радуясь тому, что густая листва защищает их от непогоды.
Когда взошло солнце, выяснилось, что они забрались глубоко в чащу и идти дальше практически невозможно из-за болота, которое растеклось среди деревьев на их пути. Некоторое время Драко с завистью наблюдал за Бадрияром, который, легко перелетая с лианы на лиану, отправился разведать дорогу и вскоре скрылся среди зелени.
Впервые за все время Малфой искренне пожалел, что ему слишком далеко до обезьяньей ловкости. С каким бы удовольствием он проделал весь путь по верхушкам деревьев. Он ухватился за конец одной из многочисленных лиан, подтянулся и неуклюже взобрался на ветку могучего эвкалипта. От дурманящего запаха эфирного масла, которым была пропитана листва, у Драко закружилась голова, и он решил найти для занятий физкультурой более подходящее дерево. Свесившись на руках вниз, он раскачался и с силой оттолкнулся от ветки, понимая, что все это не более чем пустая трата времени, но все же не в силах побороть искушения, чтобы не попытаться покорить подвесные дороги джунглей. Его пальцы скользнули по коре, но видно, чего-то он не рассчитал и, ломая ветки, полетел вниз, отчаянно желая в эту минуту превратиться в Ханумана. Ботинки он потерял уже давно, еще при первой встречей со стаей обезьян, так что теперь пальцы ног цепко обхватили удачно подвернувшийся сук, и Драко повис на одной ноге, лихорадочно пытаясь найти опору для трех остальных конечностей. Впрочем, оказалось, что и на одной ноге висеть ему вполне удобно, а из этого следовало, что он снова превратился в обезьяну. Осознав это, Малфой даже не расстроился. Наоборот! Ведь он добился именно того, чего только что пожелал в глубине души.
Из гамака, причудливо сплетенного лианами, выбралась взлохмаченная со сна Эрна. Драко ловко спрыгнул на землю прямо перед ней и галантно предложил:
— Не желаете ли составить мне компанию во время путешествия по зеленым дорогам джунглей? — и, легко подхватив девушку одной лапой за талию, добавил уже в обычной своей бесцеремонной манере. — Впрочем, выбора у тебя все равно нет.
Эрна и ахнуть не успела, как они взлетели чуть ли не к самому небу и помчались вперед с бешеной скоростью. Девушка зажмурила глаза и крепко обняла Драко за шею. Поскольку у Малфоя уже был опыт подобного передвижения, то оказалось, что путешествовать таким способом намного приятнее, чем тащиться пешком по земле. Кроме всего прочего, теперь они были избавлены от необходимости мокнуть в болоте. Мангры, заполонившие залитую водой низину, росли достаточно густо, что позволяло Драко передвигаться почти без затруднений, только иногда используя и лианы, которые оплели все вокруг.
Эрна только тихонько вскрикивала от страха и удовольствия, когда Драко срывался в бездонную зеленую пропасть, разверзшуюся под ногами, но в последний момент останавливал падение, ухватившись за какую-нибудь ветку. Что-то дикое и первобытное было в этом стремительном беге и игре с опасностью, что-то, что заставляло восхищаться силой и ловкостью того, кто уверенно нес ее по лесным дорогам, и вызывало желание подчиниться, покориться этой силе. Дыхание у Эрны перехватывало, а сердце замирало… и не только от головокружительного полета.
Целый день без устали Драко мчался вперед. Наконец, мангровые дороги закончились, и он спустился на первую попавшуюся поляну. Однако Эрна вцепилась в него мертвой хваткой и, похоже, собиралась провести так всю оставшуюся жизнь.
— Эй! — Малфой попытался отцепить от себя пальцы девушки. — Полегче! Ты мне всю шерсть выдерешь!
— Извини, — смущенно улыбнулась Эрна, с трудом разжимая руки, — пальцы свело. Но все равно это было захватывающее путешествие, несмотря на то, что я еле живая от страха. Все время думала, что ты меня где-нибудь уронишь и потеряешь.
— Сколько раз я говорил, что думать вредно, — назидательно сказал Малфой. — И перестань же, наконец, меня обнимать. Конечно, мы можем и до конца света с тобой обниматься, я не против, тем более, что и конец света, судя по всему, не за горами. Но мне кажется, что тебе необходимо поесть и отдохнуть. Посиди здесь, я скоро.
Драко вновь взобрался на дерево и исчез из виду. Через некоторое время он вернулся вместе с Бадрияром. Оба несли в лапах приличное количество различных плодов. Ловко разложив перед Эрной душистые грозди бананов, мохнатые рамбутаны, кокосы, манго и целую россыпь всяких цитрусовых, Драко сел в сторонке и сосредоточился. Бадрияр по собственной инициативе сорвал лист веерной пальмы и принялся обмахивать им Эрну, отгоняя москитов. Оглядев подношения, девушка поняла, что ужасно проголодалась. Она уже даже забыла, когда ела в последний раз Во всяком случае, это было очень давно.
Немного погодя, Драко присоединился к трапезе. На его обезьяньей морде было написано недоумение, раздражение и отчаяние. Безо всякого аппетита он сгрыз горьковатый орех арековой пальмы и мрачно уставился на свои лапы.
— Ничего не понимаю, — пробормотал он, — почему я то превращаюсь, то не превращаюсь? Где логика?
— Если вы позволите мне сказать, Хозяин, — почтительно промолвил Бадрияр, — я думаю, что смог бы кое-что прояснить.
— Говори, — махнул лапой Драко и вдохнул.
— Мне кажется, что Хануман, поселившийся в вашем теле, принимает образ обезьяны, когда это необходимо для выполнения какого-либо магического действия, — сказал Бадрияр, — ведь его сила ярче всего проявляется в зверином обличии.
— Для того, чтобы прыгать с ветки на ветку, мне не нужна была магия, — огрызнулся Малфой.
— Не совсем так, — не согласился Бадрияр. — В человеческом облике вы вообще не смогли бы это сделать…
— Поэтому я и пожелал превратиться в обезьяну, — прервал его Драко.
— Что и было исполнено, — торжественно закончил Бадрияр.
Драко хмыкнул. Бадрияр понял, что его объяснения только отчасти удовлетворили Малфоя, и осторожно продолжил:
— Я долго живу на свете, и многое повидал. Не гневайтесь, Хозяин, но, наблюдая за вами, я заметил, что вы часто раздражаетесь и вообще… ведете себя не слишком…
— Культурно? — подсказал Драко.
— Простите меня, но это так, — вздохнул Бадрияр. — В нашем мире вежливость считается величайшей добродетелью, а потому, как только вы начинаете грубить, незаслуженно обижать других людей или совершать дурные поступки, чары разрушаются, благородный Хануман отрекается от вас.
— В настоящее время мне не хочется никому грубить, а тем более, совершать дурные поступки, — безнадежно сказал Драко, — так что ж, я, значит, так и останусь обезьяной?
— Этого я не знаю, Хозяин, — развел лапами Бадрияр.
— Не переживай так, Драко, — Эрна погладила его по плечу. — Сейчас, кроме меня и Яра, тебя никто не видит, к тому же, эта серебристая шерсть так идет тебе. Она придает тебе такой… своеобразный вид…
— Издеваешься, — беззлобно констатировал Малфой.
— Да нет же! — воскликнула Эрна и провела пальцами вверх по серебристой лапе, взъерошив шерсть. — Ты очень симпатичный Хануман… хотя, конечно же, я предпочитаю обезьяне человека. Но я потерплю, и ты тоже потерпи, и все будет хорошо.
— Ну, слава богу, — ухмыльнулся Драко, поймав и легонько сжав ее пальцы, — а то я уже начал сомневаться, все ли с тобой в порядке.
Эрна рассмеялась, высвободила свою руку и с наслаждением растянулась на траве. Глядя на заходящее солнце, она сказала:
— Я устала. Может быть, переночуем здесь?
— Ничего не имею против, — ответил Драко, вытягиваясь рядом с ней во весь свой обезьяний рост. — Ты, между прочим, не такая уж пушинка.
— Я знаю, — зевнула Эрна, ничуть не обидевшись, — просто удивительно, как ты умудрился пронести меня через половину джунглей.
— Я же не слабак какой-нибудь, — самодовольно сказал Драко.
— Я знаю, — снова зевнула Эрна.
— Что ты все заладила: знаю да знаю, — обозлился вдруг Малфой, — просто попугай какой-то.
— Говорил попугай попугаю: я тебя, попугай, попугаю, — сонно пробормотала Эрна. — Ты пугай меня, не пугай, я ведь пуганый попугай
— Все-таки у тебя с головой не в порядке, — заключил Драко, но Эрна его уже не слышала. Она спала.
Драко же уснуть не удавалось, как он ни пытался. Выглянула луна, и ее бледный свет, с трудом пробираясь сквозь густой зеленый купол, выхватывал из темноты то лиану, похожую на спящую змею, то мерцающий внутренним светом ночной цветок, то застывшее мрачным стражем дерево. Джунгли полнились таинственными шорохами и шепотом. Среди деревьев появлялись и пропадали светящиеся глаза не то демонов, не то просто ночных зверей.
Драко долго лежал, глядя в ночное небо. Наконец, он не выдержал и поднялся, подошел к кустарнику и тихонько свистнул. Ветви раздвинулись, и появился Бадрияр. Обезьянье войско преданно охраняло покой своего господина.
— Ночь на исходе, Хозяин, а вы все не спите, — укоризненно сказал Бадрияр. — Впереди у нас трудный день.
— Не беспокойся за меня, — успокоил его Драко. — Я сильный.
Несколько раз обойдя поляну по кругу, он вновь опустился на землю рядом с Эрной. Ее присутствие странно волновало его. Девушка спала, свернувшись калачиком, подложив ладонь под голову. Паутина спутанных волос закрывала ее лицо, которое казалось в лунном свете выточенным из слоновой кости. Малфой осторожно, одну за другой, принялся убирать вьющиеся пряди с лица Эрны. Она вздохнула, приподнялась, потянувшись к Драко, и снова легла. И все это, не просыпаясь, с блуждающей на губах улыбкой.
— Эрна? — тихо позвал Драко.
— Чего ты хочешь? — не открывая глаз, отозвалась та.
— Чего я хочу? — задумчиво глядя на нее, переспросил Малфой и, легко коснувшись щеки девушки, сам ответил. — Наверное, лучше тебе этого не знать…
Эрна улыбнулась и, поймав его руку, прошептала:
В полдень ты — отраженье солнца.
Луны отраженье — ночной порою.
Ты мог бы уже домой возвратиться,
Но все же ты остаешься со мною.
Драко пристально посмотрел на девушку — было похоже, что она впала в состояние, близкое к трансу, да и сам Малфой начал ощущать какую-то странную магию этой ночи, голова сладко закружилась, а с языка сами собой сорвались слова:
Везде, где живут чудеса природы,
Где солнце сияет, где месяц светит,
Искал тебя я многие годы,
И не мог я тебя не встретить!
Эрна села и протянула к нему руки:
Одни мы с тобою под месяцем белым,
Душу и тело тебе б отдала я.
Только бы ты малодушным не был,
А от меня ничего не узнают.
Драко поймал ее руку и, притянув девушку к себе, принялся медленно расстегивать пуговицы на ее рубашке, успокаивая:
Доверься мне этой ночью туманной,
Судьба говорит, что мы будем вместе.
Ради тебя, мой цветок желанный,
Готов рисковать я жизнью и честью!
Мягкая ткань рубашки скользнула на траву, и лунный луч заиграл на обнаженных плечах Эрны. Драко притянул девушку к себе и, повинуясь нежным, но решительным ласкам его рук, она прогнулась назад, запрокинув голову. С губ Эрны сорвался стон нетерпения:
Сердце от чувств разрывается ярких.
Что ты медлишь? Действуй же смело.
Стремлюсь оказаться в объятиях жарких,
Милый, возьми мою душу и тело!
Сердце Драко бешено колотилось в груди. Он понимал, что сейчас может случиться то, после чего Эрна, когда немного придет в себя, вряд ли простит его… да и себя тоже. Но он не хотел, не хотел останавливаться. Лунный луч вновь прорвался сквозь листву и упал на его руки. Драко вскрикнул и оттолкнул от себя Эрну. Он совсем забыл. Проклятье! Белая шерсть искрилась в голубоватом свете… Обезьяна! Он — обезьяна!
Эрна не удержалась и упала на землю, но быстро села и, тряхнув головой, огляделась. Их взгляды встретились. Что-то, видимо, отразилось в глазах Драко, что заставило девушку ахнуть и окончательно придти в себя. Она схватила с травы рубашку и быстро натянула ее на себя.
— Эрна, — растерянно пробормотал Малфой, опускаясь рядом с ней на траву, — я не хотел тебя обидеть… Эрна, — он вдруг посмотрел на нее глазами, в которых плескалось безумие. — Поцелуй меня!
Медленно, очень медленно девушка наклонилась к нему и, взяв в ладони его обезьянью морду, поцеловала… И тут, как в сказках, что-то сверкнуло в небе, но гром не грянул, а взошло солнце. Драко почувствовал, как раскалилась фигурка Ханумана у него на груди, омыв его тело волной ласкового тепла. Эта волна смыла с Драко обезьяний облик, а когда она схлынула, фигурка Ханумана засветилась мягким внутренним светом.
— Ты не сердишься? — спросил Драко, обнимая Эрну.
— Нет, — тихо ответила та, склонив голову ему на плечо.
— Все эти стихи, — сказал Малфой, — эти ваши пантуны… Теперь-то я знаю, что их произносил не я, а Хануман. Во всяком случае, я рад, что ничего у нас не получилось.
Эрна фыркнула и, чуть отстранившись, заглянула ему в глаза, а Драко улыбнулся своей обычной насмешливой улыбкой и пояснил:
— Я хочу быть с тобой, но мне не нужен никакой Хануман в совладельцы. Только ты и я. Третий лишний. Даже с богами не собираюсь делить свою девушку.
— А кто попросил, чтобы я тебя поцеловала? — настороженно спросила Эрна. — Ты или он?
— Успокойся, это был я. Это я тебя попросил. Я думал, что умру, если ты этого не сделаешь.
— И вот что из этого вышло, — усмехнулась Эрна и попросила. — А теперь ты поцелуй меня.
— С удовольствием, — с готовностью отозвался Драко. — Надеюсь, от этого поцелуя я не превращусь снова в обезьяну.
— Не превратишься! — раздался вдруг посторонний голос у них за спиной. — Любовь очищает душу. Отныне ты повелеваешь Хануманом, а не он тобой.
Драко и Эрна отпрянули друг от друга и смущенно уставились на неизвестно откуда взявшегося старика в белом саронге с цветным шелковым шарфом, перекинутым через плечо. Секундой позже Драко узнал мастера, подарившего ему фигурку Ханумана.
— Простите, что потревожил вас, — сказал мастер серьезно, но глаза его улыбались. — Я здесь, потому что вы искали меня.
— Вас? — удивился Драко, поднимаясь на ноги.
— Вас? — Эрна поспешно поправила одежду и тоже вскочила.
— Ну да, меня, — кивнул старик, — ведь вы ищете Мастера, не так ли?
— Я, конечно, помню, что вы подарили мне эту вещицу, — Драко приподнял за шнурок фигурку Ханумана, которая продолжала светиться, — но откуда я знаю, что вы именно тот, кто нам нужен.
— Если бы я не был вам нужен, я бы не пришел сегодня сюда, — ответил старик. — Дух великого бога вывел тебя на путь, которым следуют ветры, а талисман сообщил мне, что ты очистился, наконец, от зависти, зла и эгоизма и готов стать посредником для передачи священного оружия воину, избранному небом.
— Хорошо, — смирился Драко, пусть так. Скажите тогда, как к вам обращаться. Мы же не можем звать вас просто мастером.
— Зовите меня эмпу Рамади, — ответил старик.
— Рамади! — воскликнула Эрна, вцепившись в руку Драко. — Но этого не может быть!
Повернувшись к Малфою, она торопливо пояснила, что по легенде так звали Мастера, который выковал первый крис из клыка могущественного бога Батары Кала, родившегося в виде языка пламени в глубинах океана. Именно поэтому у большинства крисов пламевидное лезвие. Но даже если это правда, то Рамади жил очень давно. Со священным ужасом уставившись на мастера, девушка спросила:
— Вас, наверно, назвали в честь Первого Мастера?
Старик ничего не ответил, лишь посмотрел на Эрну долгим внимательным взглядом, в котором таилась мудрость веков, и в котором девушка прочитала не только ответ на свой вопрос, но и еще что-то, что заставило ее еще крепче вцепиться в руку Драко.
— Идемте в мою мастерскую, — сказал Рамади. — Через два-три дня наступит благоприятный момент, и я смогу взяться за работу. За это время вы отдохнете и соберетесь с силами.
Он повернулся и пошел сквозь джунгли, показывая дорогу. Драко и Эрна, взявшись за руки, послушно отправились вслед за ним. На этот раз деревья словно расступались перед ними. Идти было легко и приятно, но обезьянье войско все равно предпочитало передвигаться по веткам.
К вечеру достигли цели. Хижина мастера почти не отличалась от домика колдуна Санг Мероно: та же простота и аскетичность, тот же очаг посередине и едва уловимый запах благовоний, въевшийся в мягкое дерево. Однако атмосфера, царившая в хозяйстве эмпу Рамади, невольно заставляла задуматься о течении времени, потому что здесь оно совершенно не чувствовалось. Казалось, время здесь остановилось навсегда.
— Располагайтесь в доме, — гостеприимно предложил старик, — там вы найдете еду. К сожалению, у меня нет кроватей, но можно нарвать пальмовых листьев.
— Спасибо, — поблагодарила мастера Эрна, — мы что-нибудь придумаем, но вы так говорите, словно не будете ночевать вместе с нами.
— Эти дни я вообще не буду спать, — покачал головой старик Рамади, — боги должны послать мне откровение перед началом такого трудного и ответственного дела, поэтому я должен соблюдать строгий пост, и вам советую, если вы хотите мне помочь.
— Мы, по-моему, и так уже достаточно постились, — проворчал Драко, пытаясь вспомнить, когда он последний раз ел мясо.
— Тем лучше, — одобрительно кивнул мастер, — значит, у меня будет больше шансов создать по-настоящему магическую вещь.
С этими словами он ушел в маленькую кузню, расположенную рядом с хижиной, и затворился там. Драко и Эрна остались одни.
— Ты как хочешь, а я голоден, — решительно сказал Малфой, с любопытством обозревая скудные запасы риса и фруктов на полках.
— Я тоже поем, — каким-то отсутствующим тоном сказала Эрна.
После ухода мастера она вообще как-то сникла и казалась глубоко погруженной в свои мысли. Девушка принялась за приготовление ужина, а Драко отправился за пальмовыми листьями. Потом они поели постного риса и запили эту трапезу тепловатой водой с привкусом металла, которую взяли из источника рядом с домом. Поужинав, Драко до самой ночи без дела слонялся вокруг кузни, пытаясь отгадать, что там делает мастер, но поскольку изнутри не доносилось ни звука, он так и остался в неведении Когда он вернулся в дом, Эрна крепко спала.
Наутро пошел дождь. Драко долго пытался разглядеть что-нибудь за сплошной завесой воды, сидя на пороге хижины, а потом, махнув рукой на эту затею, повернулся к Эрне, которая затеяла уборку в доме. Она закатала по локоть рукава клетчатой рубашки, но та была ей велика, и рукава постоянно соскальзывали обратно к запястьям, что очень сердило девушку.
— Сняла бы эту рубашку, — недовольно проворчал Драко, — она тебе не идет.
— Я знаю, — пожала плечами Эрна, — но, по-моему, сейчас это не главное… да у меня и нет больше ничего.
— Давай я тебе свою отдам, — предложил Малфой, — а то ходишь в рубашке какого-то бандита.
— Меня это не беспокоит, — Эрна внимательно посмотрела на Драко.
— А меня беспокоит, — заупрямился тот. — Так что лучше сними.
— Ладно, — вздохнула Эрна, — только выйди на улицу, пока я буду переодеваться.
— Там дождь, — усмехнулся Драко, — ты же не хочешь, чтобы я промок и заболел воспалением легких.
— Тогда отвернись хотя бы и не подглядывай.
Драко стянул с себя рубашку и кинул ее Эрне, а потом нарочито медленно отвернулся и снова уставился на дождь. Он и в самом деле не подглядывал, ведь это не его вина, что на приоткрытой двери висело какое-то ритуальное украшение из отполированного до блеска металла, в котором все отражалось не хуже, чем в зеркале.
Переодевшись, Эрна села рядом с Драко, и тот молча обнял ее и притянул к себе. В этом объятии не было страсти, только желание защитить. Драко не понимал, откуда в нем появилась уверенность в том, что Эрне грозит опасность, но он чувствовал, что это так. Девушка склонила голову ему на плечо и вздохнула. Они долго сидели на крыльце, ни слова не говоря друг другу. Слова были просто не нужны.
На третий день двери в кузницу распахнулись, и на пороге появился эмпу Рамади. Жестами он поманил Эрну и Драко к себе и дал понять, что можно начинать работу. Они поделили обязанности. Драко рубил молодые, еще не успевшие заматереть, тиковые деревца, Эрна носила эти дрова в кузницу и поддерживала огонь, а мастер ковал лезвие меча из великолепной метеоритной стали.
— Хорошо, что у меня был припасен подходящий кусок весом около шести килограммов, — сказал Рамади в перерыве между ударами по наковальне. — Вот только боюсь, что нам может не хватить этого материала, ведь большая часть металла пойдет на отходы.
Однако опасения мастера не подтвердились и, наконец, клинок был готов. Эмпу Рамади торжественно вынес его на улицу и опустил в воды священного источника со словами:
Дух Великого Бога!
Дух Бога Батара Кала
Темной ночью стоит на страже,
Тысячи глаз стоят на страже
У ворот смелого сердца —
Туда не проникнуть страху,
Страху перед врагами.
Блеск стали врагов ослепляет,
Ослепляет демонов злобных —
В этот металл чудесный
Я вплавил великую силу,
Да будет она священной
По воле великого Бога,
По воле Батара Кала!
Когда же мастер вновь взял лезвие в руки, металл засверкал на солнце так ослепительно, что, пожалуй, и в самом деле мог ослепить любого врага Это был самый удивительный клинок из тех, что изготовлялись на Бали. Во время работы мастер дотошно расспросил Эрну и Драко о том, что им известно про Гарри — ведь число изгибов пламевидного лезвия должно было в точности соответствовать гороскопу его будущего владельца. Не менее дотошно расспрашивал мастер Драко и о нем самом, поскольку гороскоп посредника также должен был найти свое отражение на лезвии в виде определенного числа зазубрин. Число изгибов и зарубок являлось символом мистической силы криса, использовать крис, магическая суть которого не соответствовала бы судьбе его законного владельца, значило навлечь на себя несчастья
Второй день изготовления криса был самым трудным. Мастер приступил к наложению на лезвие паморов, магических узоров. Драко и Эрна, никогда в жизни не видевшие, как делают настоящий крис, онемев от изумления, смотрели, как эмпу Рамади накладывает один слой памора на другой с помощью тепла одних лишь только рук, растирая металл пальцами. Никель и сталь переплетались в филигранный серо-белый узор, в котором через некоторое время стало возможно различить змею, ползущую среди зерен рассыпанного риса, перевитых стеблями цветов.
— Почему вы выбрали змею? — настороженно спросил Драко, вспомнив о том, что Гарри знает змеиный язык и что это знание принесло ему одни лишь неприятности.
— Потому что ползущая змея символизирует деятельность и активность, — пояснил мастер, продолжая накладывать все новые слои узора, число которых на глаз достигло уже четырех тысяч. — Букеты цветов означают справедливость, а зерна риса — процветание, которое ваш юный друг принесет стране после победы над демонами.
Закончив нанесение узора, Рамади приступил к созданию рукояти, которую вырезал из сандалового дерева в виде головы священной птицы Гаруды, орлоподобного создания, помогавшего Раме в борьбе с Раваной много тысячелетий назад.
Соединив рукоять и лезвие, мастер поднял готовый крис к небу и сказал:
— В этом оружии заключена великая магическая сила, ведь оно соединило в себе космическую силу, данную ему металлом, из которого он создан, и силу земную, которой наделили его человеческие руки! Заклинаю:
Светится волшебное имя его,
Священного криса светится имя
Во всех четырех сторонах Вселенной,
Ведь имя его — Великий Защитник,
Имя его рукояти — Храбрость,
Имя его узоров — Надежда,
Имя его клинка — Победа.
Помощь его облегчает битву,
Помощь его обновляет силы.
Пусть так будет по воле Бога!
Закончив заклинание, мастер сказал, пристально посмотрев на Эрну:
— Теперь осталось сделать только ножны, и оружие будет готово.
С этими словами он унес крис в кузницу.
— Поскорей бы все это кончилось, — проворчал Драко.
— Крис невозможно изготовить быстро, — грустно сказала Эрна. — Нам еще повезло, что мы нашли самого мастера Рамади, ведь он сам могущественный волшебник, почти равный богам.
— Боги, волшебники, — ухмыльнулся Драко. — Мне нет до них дела! Я приехал в Индонезию, чтобы отдохнуть вообще от всякого волшебства. И надо же было так вляпаться!
— В следующий раз выбирай другую страну для отдыха, — все так же грустно сказала Эрна.
— Это мое дело, где мне отдыхать, — отрезал Малфой.
Последнюю ночь в доме мастера Рамади не спалось Эрне. Она долго вздыхала и ворочалась в своем углу на пальмовых листья, а как только рассвело, вышла и села на ступеньку крыльца, с тревогой и нетерпением поглядывая на двери кузни. Вскоре к ней присоединился и Драко.
— Как ты думаешь, — спросил он, — наш дурацкий пост уже закончился?
— Думаю, да, — улыбнулась Эрна.
— Ну, тогда, — с веселой угрозой сказал Драко, обнимая Эрну, — я должен доделать то, что не успел. Нас прервали в тот момент, когда я собирался поцеловать тебя.
С этими словами он крепко поцеловал девушку. Она обвила руками его шею, а потом, чуть отстранившись, спрятала лицо у него на груди. Малфой, в последние дни расхаживающий без рубашки, почувствовал, как что-то мокрое коснулось его кожи.
— Эй, ты чего? — он приподнял за подбородок голову Эрны и заглянул ей в глаза.
— Ничего, — та поспешно вытерла слезы и через силу улыбнулась. — Знаешь, Драко, я… я, кажется, влюбилась в тебя. Я хочу тебе сказать об этом, пока еще не поздно.
— С чего ты взяла, что может быть поздно? — удивился Малфой. — Ты ведь мне тоже не безразлична…
В этот момент они услышали скрип открывающейся двери кузницы. Эмпу Рамади шел к ним, торжественно неся готовый крис в великолепных ножнах из черного эбенового дерева, покрытого резьбой по мотивам сказаний о Раме и украшенного золотыми и серебряными пластинами.
— Я сделал свое дело, — сказал мастер, вручая крис Драко. — Когда будешь передавать это оружие Раме, не забудь сказать ему, что крис нельзя никому подарить или продать. Без соблюдения определенных ритуалов он может навлечь несчастье на нового хозяина.
— Я передам, — кивнул Малфой.
— Я еще не все сказал, — произнес мастер. — Я сделал хорошее оружие, но крис обретет полную силу только тогда, когда в него перейдет душа невинной девушки.
— Что это значит? — с подозрением спросил Драко. — Вы что, хотите сказать, что этим ножиком надо убить кого-то?
— Не убить, — не согласился мастер, — жертва должна быть добровольной. Но только человеческая душа сделает крис тем, чем он должен быть.
— Ерунда какая, — проворчал Малфой и вдруг, взглянув на мастера, довольно невежливо воскликнул. — Эй, ты куда это… Ты на кого это смотришь? — Он решительно задвинул Эрну себе за спину. — Совсем сдурел, а еще мастер!
— Драко, не сердись, — сказала девушка, положив руку ему на плечо. — Так надо.
— Ты знала?! — повернулся он к ней. — Ты знала и все равно пошла со мной?! Почему ты ничего мне сказала?!
— Потому что тогда ты не позволил бы мне сопровождать тебя, — пожала плечами Эрна.
— Слышать ничего не желаю, — нахмурился Драко.
Он крепко привязал оружие к поясу, предварительно убедившись, что меч не так-то просто вытащить из ножен.
— Вы все посходили с ума, — холодно добавил он, — но я-то пока еще способен соображать. Извините меня, мастер, за невольную грубость, но Эрну я вам не отдам. Не для того я ее вытаскивал из логова Раваны, чтобы ему же в пасть и отправить. А ты, — Драко грозно глянул на девушку, — и думать забудь об этих глупостях!
— Скоро ты поймешь, что другого пути нет, — печально сказал Рамади.
Малфой церемонно поклонился мастеру, схватил Эрну за руку и потащил прочь от хижины, в джунгли, под защиту обезьяньего войска и верного Бадрияра. Уж они-то помогут держать девушку подальше от этого дурацкого косого меча.
